Берцы рядом с пуантами

Bangtan Boys (BTS)
Слэш
Завершён
NC-17
Берцы рядом с пуантами
автор
Пэйринг и персонажи
Описание
Давно заведено, что большинство курсантов Военной Академии встречаются со студентками Школы искусств. Парни в форме любят красивых танцовщиц с идеальными пучками и в узком трико. Тэхён – один из таких парней... вот только Чонгук, хоть и носит трико, тоже парень. И конкретно на этом моменте у одного из них начинаются большие проблемы...
Примечания
Как говорится: ну и что вы мне сделаете?))) Котята, хочу обратить внимание, что не являюсь спецом в части особенностей обучения в военных ВУЗах Кореи. У меня, можно сказать, имеется некоторый "специфический" опыт, и отталкиваюсь я в первую очередь от него. Поэтому, если кто-то из вас найдет в этой работе несостыковки с фактом, то давайте будем относиться к ним с пониманием, ладно? (в противном случае напомню, что автор больно кусается и может даже откусить кому-нибудь жёпу) Вся информация о главах, новых фанфах, идеях, вся визуализация и просто мои дебильные мыслишки в моем telegram-канале, так что залетайте https://t.me/+QYZRWyi6l8YyYzJi Усугубить кофеиновую зависимость автора можно по номеру карты (сбер): 2202200199155209
Посвящение
Саша, надеюсь, ты сильно икаешь.
Содержание Вперед

Часть 2

Из глубины воспоминаний, из самого далекого их уголка, на Тэхена глядит щуплый мальчишка. Ему почти восемнадцать, но он совсем невысокого роста, с тонкими руками и хрупкими изгибами узких ключиц. У него вечно стертые в кровь колени и костяшки на пальцах стоп – он, кажется, где-то танцует, и поэтому ходит как будто избитый. Бывает, его бьют по-настоящему, потому что одноклассники считают танцы слишком девчачьим занятием, и сам мальчишка уж слишком женственный: в нем никакой силы, а вместо нее – изгиб застенчивой улыбки, потому что стесняется своих крупных резцов, и огромные глаза в пол-лица, не меньше. Тэхен из настоящего старается не глядеть на этого мальчишку в ответ. Прошло больше четырех лет, а он так и не понял, какое имя дать чувствам, которые его кроют при взгляде на этого пацана. Будто появись у них имя – и мир просто обрушится. Он от них бежит. Он бежал от них и тогда, четыре года назад. Бежал. Сбежал. Но, как оказалось, не до конца. Дождь. Воспоминания о холоде крупных капель, что студят горячие щеки, до сих пор ослепительно-яркие, стоит лишь всковырнуть то самое, что лучше б не трогать. В тот день гремел гром, но тот был совершенно не слышен – у Тэхена слишком шумело в ушах. Он был оглушен чуть раньше, а его губы – горели. Когда ему было девятнадцать, у него случился первый поцелуй. У того пучеглазого мальчишки, кстати, тоже. Того мальчишку ведь нужно было хотя бы кому-нибудь защищать. У Тэхена с детства было обостренное чувство справедливости, и хоть взрослые его часто называли задирой, сам он знал, что в драку всегда лез по делу. Так у него появился объект для заботы, а тот, смекнув, что рядом с Тэхеном ему ничего не грозит, прилепился клещом и ходил молчаливой тенью за старшим по школе, даже если тот эту прилипалу от себя отгонял. Казалось, младше всего на какой-то год, а ведет себя, как малое дитя… А затем оказалось, что Тэхена незаметно так взяли измором. Крепость пала. А они двое – спустя пару недель стали друзьями. У Тэхена появился Чонгук. Мелкий, худой, словно жердь, легкий, как перышко, с вечным беспорядком кучерявых волос, под которыми прячет глаза. Странный, но чертовски живой. Подсадил его на фильмы про супергероев, на джаз и на японскую мангу, как будто у Тэхена в выпускном классе школы было лишнее время. Но ради Чонгука оно каким-то образом всегда находилось. А тот рядом с ним всегда был такой счастливый… и улыбался все чаще широко, совсем его не стесняясь. И от этой улыбки Тэхену девятнадцати лет было… больно. Дурацкое чувство. Совершенно тупое. И жалкое. Почему ему больно и одновременно радостно? Почему изнутри так щекочет, почему хочется все время касаться? Осторожно касаться, потому что Чонгук все еще хрупкий, сколько бы ни пролетело месяцев. А их летит уже много. Выпускной Тэхена уже на пороге. В день окончания старшей школы и первого шага во взрослое будущее идет сильный дождь. Идет дождь и горят губы. А еще разбивается сердце. Может быть, целых два. Чонгук был тем из них, кто оказался гораздо смелее. Тэхен его всегда защищал, но в тот раз сам стал тем, кто обидел. И позорно сбежал, испугавшись себя. Испугавшись того, кем мог стать. Он не такой. Он не хочет. Не будет! Он так долго бежал, что поверил своим заверениям. Он так много вытерпел, пережил, выстрадал, что позволил себе думать, будто исправил свою неправильность. Он нормальный, как все. И плевать ему на каких-то щуплых побитых мальчишек, давно уже не до них. Давно уже… Давно уже он так больно не падал. С разгона и по асфальту лицом. Кожа в кровь, ребра – в крошку, и отбитые легкие не могут дышать. В носу ярко выражен запах крови. В голове – тихая паника. Внутри шок, и поэтому он осознает далеко не сразу. Долго не может понять, кого видел, а затем – так же долго отказывается верить своим же глазам. Своей памяти. Душит сердце в онемевшей груди. Тушит пламя, которое языками лижет низ живота, не давая возможности спать по ночам. Тэхену больше не девятнадцать, и чувства к Чонгуку другие. Они, хоть и спали все это время, тоже с каждым годом все больше взрослели. Юность, ушедшая в сторону зрелости, обожгла уже далеко не щекоткой, а тяжелой истомой и… тоской? Чувством вины перед другом? Чем-то новым, но очень пугающим, потому что Тэхен был долгое время уверен, что ему удалось искоренить в себе свою же неправильность. Его ведь больше ни на кого из парней не тянуло. Ни разу… ему были привлекательны девушки. Они красивые, мягкие, всегда вкусно пахнут и мило смеются. Он привык к чужой хрупкости, легкости – во всех ее смыслах. А с Чонгуком ему… тяжело. Без Чонгука тяжело тоже. Он гоняет по кругу одни и те же мысли всю неделю, которая тянется, как жвачка, не собираясь подходить к концу. Мерзко размазывается, плавясь на горячем асфальте, прилипает к подошве и заставляет морщиться. У Тэхена на затылке поднимаются волоски, и с сердцем постоянные проблемы – наверное, аритмия. Друзья шутят, что у него ПМС, и советуют купить прокладки заранее. Тэхен посылает их на хуй и закрывает глаза, уперевшись лбом в парту: делает вид, что спит, а на самом деле уже в который раз погружается в рефлексию. Под закрытыми веками снова залитая светом и музыкой комната. Играет джаз, чего Ким тогда сразу даже не осознал. Чертов джаз, под который Чонгук расслабляется лучше всего – всегда было так. Обнаженная кожа с трудом остывает под ярко палящим солнцем, лучи которого нагревают пространство сквозь стекло. Завитки черных волос мокрые, строптиво липнут к шее, выбившись из-под резинки. А дальше… Черт возьми, кажется, Тэхен был не единственным, кто за минувшие четыре года поднабрал мышечной массы. Щуплым Чонгука уже язык ни у кого не повернется назвать. Защитник ему точно больше не нужен… …Тэхен ему больше, наверно, не нужен..? Скорее всего, так и есть. Они ведь столько не виделись, никто из них ни разу после того, как Тэхен переехал в Сеул, а Чонгук остался в их родном Пусане, не пытался выйти с другим на связь. Дружба разорвалась, стертая искренностью одного и страхом другого. И ничего не стало. Винит ли себя Тэхен? Наверное, да. Но девятнадцатилетнему ему тогда казалось, что он поступает правильно. Только не задавайте ему вопрос о правильности сейчас, хорошо? Он не знает ответ. Он не знает, но думает, что знать не обязательно. Все уже в прошлом, так зачем бередить старые раны? Чонгук, наверное, успел все забыть. Он уже не тот, кто нуждается в чьей-то заботе, он красив и талантлив, он сильный и смелый – гораздо смелее Тэхена, что давно обоим известно. Пусть живет своей жизнью и будет счастлив. А Тэхен продолжит жить своей собственной, которую он старательно складывает вокруг себя, словно крепость, уже какой год подряд. В которой он делает из себя такого человека, каким можно было бы гордиться. Он – правильный, настоящий мужчина, и он не хочет больше сомневаться в самом себе. Но сомневается. Всего из-за каких-то жалких минут, где его прошлое встретилось с настоящим, руки с каждым днем все сильнее трясутся, потому что он теряет контроль над мыслями, лезущими в голову. Темы лекций и семинаров проходят мимо. На паре по стрельбе он при каждой попытке промахивается, выпуская пули в молоко, и одногруппники, привыкшие видеть от него хорошие результаты, хмуро косятся, греша на неисправное оружие. Неисправным оказывается сам стрелок. А потом в пятницу после обеденного совещания в их аудиторию возвращается командир и доводит до них, что у пары человек есть шанс завтра не приходить в Академию и на следующей неделе пропустить пару дней: студенческому фестивалю, который организует Школа искусств, нужны волонтеры. Так быстро Тэхен свою кандидатуру не предлагал еще никогда. Даже его собственный мозг не успевает обработать движение тела, а рука тем временем уже поднимается вверх. Командир встречается с ним взглядом и кивает, говоря тем самым, что дает добро. Ну вот и все. Завтра у Тэхена появляется шанс непонятно на что.

***

Конечно же, Тэхен не думает, что в Школе искусств он встретит Чонгука сразу, как сделает первый шаг за ворота, но на территории чужого учебного заведения ему все равно становится очень волнительно. И еще странно, потому что в гражданской одежде куда-то по делам он выходит нечасто. На нем простые светлые джинсы и белая футболка-оверсайз, и без формы он чувствует себя среди студентов как будто бы голым. Он не один из них, но странным образом теперь на них похож. Хочется постоянно уложить руки на портупею, которой нет, или достать телефон из нагрудного кармана, поправить кепку… некомфортно. Как будто кто-то постоянно смотрит ему в выбритый затылок и скоро даст пизды за неправильный внешний вид. К счастью, затем ему приходится отвлечься: их всех, представителей множества разных столичных ВУЗов, собирают вместе и ведут в тот самый зал, где Тэхен уже был в начале недели. Парней из военной Академии рассаживают в отдельном углу, и куратор дает им расклад по грядущим обязанностям. На самом деле все достаточно просто: в течение нескольких дней, пока будет готовиться и проводиться фестиваль, нужно следить за порядком и помогать в качестве грубой мужской, так сказать, силы – то бишь подай-принеси-забей-чертов-гвоздь. Альтернатива скучным парам и самостоятельной подготовке неплохая, поэтому Тэхен, слушая куратора, особо не напрягается. Даже ненадолго забывает, что именно послужило причиной его прихода сюда. А потом их, распределив задачи и раздав подробное расписание, отпускают и говорят идти по домам. У Тэхена начинает быстрее стучать сердце. Он понимает, что шанс встретить Чонгука на территории огромной Школы, да еще и в субботу, по которым многие студенты не учатся – что-то крайне маловероятное, но пока вероятность есть, она изводит Тэхена. От нее парню тяжело дышать, будто он в полной выгрузке идет марш в двадцать пять километров, не меньше. Шагая по коридору на выход в нестройном потоке студентов, он не перестает бегать глазами в окружающем пространстве, взгляд цепляется буквально за каждого, кто оказывается на пути. Группа студенток со спортивными сумками, преподаватель, у окна говорящий по телефону, уборщица, выходящая с ведром на каталке из… прекрасно, Тэхен наконец узнает, где тут толчок. Спасибо огромное, блять. Он закатывает глаза к потолку, а когда их опускает обратно, чтобы не вписаться по-неосторожности в дверной косяк, вдруг понимает – Вселенная явно над ним очень старательно издевается. Всего на секунду – но он замечает, как по нему вскользь мажет темный карий взгляд, тут же затем скрываясь под длинными кудряшками, упавшими на лоб. Твою ж мать. Они разминулись. Прошли рядом, но каждый в свою сторону. Их взгляды пересеклись на жалкое мгновение. Чонгук узнал его?.. Может, он потом обернулся? Тэхен не знает, потому что в самом себе мужества обернуться не нашел. Вдруг оттуда на него в ответ тоже бы посмотрели, что тогда?! Он много раз за неделю успел подумать о том, как встретит Чонгука вновь, как посмотрит на его лицо… но что в этот момент правильным будет сказать, так и не решил. Разве есть что-то правильное после стольких лет тишины? Его вообще захотели бы слушать? А он сам – хочет что-то говорить?.. “Красивый,” – пронеслось шепотом в голове. Красивый и больше не стесняется широко улыбаться. Дарит улыбку всем, а не как тогда он дарил ее только Тэхену. Чонгук изменился, кажется, очень. Тэхен рад за него… правда рад. Но почему боль в его груди так и не проходит? Тэхен не хочет, чтобы о нем забывали. Потому что сам он до сих пор не забыл, пусть даже и сильно старался.

***

Выпускной курс – единственные, кто в Академии имеет возможность жить в городе, а не за забором на территории, из которой выход только если в увал и то – всего на несколько часов. Поэтому Тэхен после собрания в Школе возвращается в свою квартиру, с арендой которой помогают родители, но чем заняться по итогу так и не находит. Берет в руки телефон, заходит в тик-ток и листает глупые риллсы, ни одного из которых потом даже не вспомнит. Зато мозг отвлекается. Хоть немного, но затихает, и тревожность снижается до уровня “говняно-приемлемый”. Одногруппники пишут, что вечером неплохо завалиться в какой-нибудь бар, и Тэхен на автомате отправляет плюс в общий чат, через секунду об этом жалея, но сообщение уже всеми прочитано. Блять. По итогу он с досадой блокирует телефон и отбрасывает куда-то на матрас. Тот пружинит и чудом не сваливается с края кровати на пол. Хотя одной трещиной на экране больше – подумаешь… Тэхен вон сам уже трескается и расходится знатно так по швам, потому что эти бляди какой год не могут затянуться уже как следует. Он жмурится и давит пальцами на виски. Время – три или четыре после полудня, до вечера еще далеко. Солнечный свет врывается в спальню оранжевой дымкой и припекает кожу, когда Тэхен, все еще лежа на кровати спиной, стягивает с себя сначала футболку, затем и штаны вместе с бельем. Ему нужно расслабиться. Нужно отвлечься и выкинуть мысли к хренам из своей дурной головы. Может быть… На сухую касаться себя всегда не очень приятно, но тянуться до тумбочки, где лежит смазка, далековато и лень. Тэхен упирается головой в подушку, плотно смыкает веки и продолжительно выдыхает, стараясь сосредоточиться на том, чем занята его правая рука. Свободной он касается пресса – тело напряжено, но не в нужном смысле, а от чертовых нервов, и потому возбуждение не приходит. Он продолжает скользить пальцами по члену, но мысли постоянно уплывают совершенно не туда… пока не сворачивают на очередном повороте и не упираются в… Блять. Этот гребаный валик для фитнеса. Он заставлял Чонгука так сильно на себе выгибаться… каким образом чья-то поясница может быть на такое способна? Что еще он с его помощью делает? Может быть, работает с бедрами? Фак, они у него теперь как будто стальные, Тэхен тогда даже миллиметра свободного пространства не заметил между – так плотно они были сомкнуты. И эти трико, которые выглядят словно кожа, только немного совсем светлее. Они, блять, совершенно ничего не скрывают, только заставляют смотреть на… Фак. Он поднимается до налившейся кровью головки и обводит ее по кругу большим пальцем, совершенно не заметив, когда успел так сильно возбудиться. Прямо как в тот самый день, черт возьми. Его ноги трясутся, когда он подтягивает колени к себе и разводит их в стороны, подается бедрами навстречу руке, дышит шумно и часто. Язык торопливо облизывает губы, которые почему-то саднят. Откуда у Чонгука взялся такой пресс? Он стал идеальным, как будто с картинки, и с этими мышцами буквой V, которые уходят под пояс трико, выделяя еще сильней направление к явно не маленькой выпуклости. Но его талия все еще узкая, она бы хорошо ощущалась в руках, она бы… ох, сука, прекрасно подошла под большие ладони Тэхена с длинными пальцами. Да, она бы в них идеально вписалась, если бы Чонгук позволил держать себя за бока, выгибаясь под ним, а не на чертовом пластиковом валике. Он бы точно так же лежал, запрокинув за голову сильные руки и оторвавшись от постели лопатками, его красивые волосы были бы раскиданы кругом, и часть из них липла к влажной коже на шее и плечах. Его губы бы были распахнуты, и из них лились высокие стоны, потому что голос у Чонгука – Тэхен уверен в этом, мать его – остался таким же нежным, каким был раньше, таким чертовски подходящим ему. Он бы мог позволить Тэхену делать с собой все что угодно, потому что его идеальная растяжка позволяет многое. В его характере всегда была податливость, он бы был под ним мягким, как пластилин, даже несмотря на то, каким крепким стало его тело. Но Тэхен был бы очень аккуратен, он бы его боготворил, не оставил бы без должного внимания ни один квадратный сантиметр, он бы не остановился, пока не коснется его всего и везде… Оргазм накрыл тело резко и непредсказуемо. Тэхен, запутавшийся в фантазиях, задохнулся в нем и напрягся всем телом, производя остаточные действия рукой. Он чувствовал опустошение и сожаление, он чувствовал ожидаемый стыд. Он знал, что в итоге так будет, но все равно это начал. Он получил сильное удовольствие, но, вернувшись в реальность, теперь корил себя за него. Здесь, в своей квартире, он все еще был совершенно один и все еще был тем, кем он был. Мужчиной. С рамками и правилами, с кучей не искупленной вины и такой же кучей стыда в отношении себя самого. Но он сделал то, что сделал, потому что в последнюю неделю снова начал чувствовать то, что когда-то чувствовал. И оставленные в прошлом чувства оказались на этот раз гораздо сильнее, чем он их помнил. И как теперь быть с ними? Пустить все на самотек? Дать Чонгуку и себе продолжить нормально жить? Возможно, это просто кризис, а все кризисы есть возможность преодолеть. Тэхен зарывается в волосы пальцами и тут же морщится, с опозданием вспоминая, что даже не вытер руку от спермы. Теперь ему нужно в душ. В душ, а потом – в клуб, к парням. И, возможно, к крепкому алкоголю, потому что этот вечер без градуса он вряд ли вывезет. План обещает быть хорошим. Да. Надежным, блять, как швейцарские часы.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.