Букинистическая лавка «Антагонист»

      Чонгук перешагнул через ступеньку, поднявшись на заметенное снегом крыльцо, толкнул дверь и оказался в теплом холле библиотеки. В нос моментально забился душный запах старых книг и пыли. Настроение было ни к черту вот уже который день, из рук все валилось, а в голове не задерживались ни лекции, ни старательно заученные даты и исторические факты. В груди было неспокойно, но справиться с тревогой никак не получалось.       Было перманентное ощущение, что ключи к разгадкам тайн висят на самом видном месте, а он в темноте ищет их на ощупь. И все потому, что вместо того, чтобы сосредоточиться и напрячь мозги, собрать все выясненные обстоятельства в кучу и понять, в каком направлении копать дальше, он бесконечно перемалывал в голове свалившуюся на него реальность, в которой мама меняла любовников, пока он слепо считал их ее невероятно интересными и разносторонними друзьями, а отец трахал своего студента, немногим старше собственного сына. Но что еще заставляло его беситься и по полночи лежать, не смыкая глаз — так это Тэхён, который после их последнего секса вновь начал делать вид, что Чонгука не существует. Чонгук психовал, изводился, но старательно не подавал виду, решив, что не предоставит Тэхёну удовольствия лицезреть его истинные эмоции. А их был целый спектр.       Тэхён почти не появлялся в комнате, приходя поздно ночью и уходя в несусветную рань. Он не замечал его в старых унылых стенах университета. На факультатив Чонгук не ходил сам, потому встречи в амфитеатре тоже были исключены, и он не пошел бы туда даже ради него. Кто-то сказал бы, что самым разумным было открыть рот и поговорить, но что Чонгук сказал бы ему?       «Почему ты не разговариваешь со мной?»       «Какого черта произошло после нашего секса, что тебя так переклинило?»       «Почему ты так ведешь себя, черт тебя подери?»       Чонгук боялся, что какой бы вопрос ни задал, выглядел бы жалко. А рядом с такими, как Тэхён, он себе подобного позволить не мог. Тэхён принадлежал к тому типу людей, которым лучше не показывать свою слабость. И это Чонгук уяснил с первой минуты их знакомства.       Сегодня снова был тот день, когда он не видел Тэхёна ни разу. Чонгук проснулся к первой паре, и в комнате был лишь еле ощутимый запах мятного зубного порошка и лосьона после бритья. Если бы не это, он бы подумал, что Тэхён и вовсе не приходил ночевать. В течение дня они также ни разу не столкнулись.       Он мог бы остаться готовиться к завтрашним парам в комнате, ведь там бы ему точно никто не помешал, но мазохистское чувство необъяснимой тоски по Тэхёну не давало сосредоточиться над учебным материалом. Чонгук с горечью думал о том, что неужели ему мало было запутанной истории Хосока, что его так лихо затянуло еще и в эмоциональные качели с Тэхёном. А в том, что тот специально катал его на этой карусели, Чонгук даже не сомневался. И все равно велся на это.       Игнор, драки, секс. Игнор, драки, секс, игнор.       И чем дольше это происходило, тем больше Чонгук привязывался. Думал даже, может, это с ним что-то не так? Не хватало острых ощущений в жизни? Как еще можно было объяснить самому себе, почему его так катастрофично тянуло к такому мудаку, как Тэхён, он не знал.       Тот сидел за одним столом с Юнги, Алекс и Сокджином. Чимина с ними не было, что уже определенно Чонгука радовало. Политика Чимина не попадаться ему на глаза полностью его устраивала. Развязав длинный шарф и расстегнув пуговицы на пальто, он прошел к нужному ему стеллажу с книгами по истории, оставшись незамеченным. Тэхён сидел, уткнувшись в учебник, Юнги строчил в тетради, Саша что-то искала в книге, Джин стеклянным взглядом смотрел в окно, за которым лишь тускло горел фонарь, подсвечивая сыплющие с неба хлопья снега.       Чонгук выбрал пару увесистых томов и направился с ними к столу, по пути поймав на себе несколько заинтересованных взглядов. Разлад в шестерке был незаметен разве что слепому, а потому по университету вот уже который день ходили самые разнообразные слухи и версии, от скучных и банальных до самых изощренных. Именно поэтому внимания к ним стало больше, чем было прежде. И еще недавно Чонгук непременно бы раздражался на это, но сейчас это было едва ли не последним, что его волновало.       — Всем привет. — Чонгук положил книги на стол рядом с Сашей и уселся на соседний пустующий стул. Тэхён оказался аккурат напротив, но ожидаемо не поднял и взгляда. Чонгук лишь уловил, как его губы слегка дернулись.       — Привет, — улыбнулся Юнги своей самой тусклой и ничего не выражающей улыбкой.       Саша, сияя, погладила Чонгука по ладони, чуть ее сжав. Джин и Тэхён оставили его появление без внимания. Не то чтобы он на что-то надеялся, конечно. Сокджину явно было не до него. Его осоловелый взгляд изрядно пугал, и Чонгук посматривал на него с беспокойством и никак не мог понять, почему остальные не так уж этим обеспокоены. Разве что Чимин — именно он пытался Джина хоть немного тормозить, что получалось, к слову, не очень. В конце концов Джин все равно получал свою дозу кайфа, неумолимо сводящую его с ума.       Что же касалось Тэхёна… Хоть на его счет Чонгук и не питал никаких надежд на потепление или хотя бы адекватное и понятное поведение, он все равно закипал. Не прошло и двух минут, как тот, цокнув, принялся торопливо собирать свои вещи, затем подхватил висящее на спинке стула пальто и поспешил убраться, так и не проронив ни слова. Саша проводила его долгим прищуренным взглядом, будто понимала больше, чем все, кто сидел за столом. Джин вновь никак не отреагировал, только перестал гипнотизировать окно и уставился в тетрадь. Юнги хмыкнул себе под нос и вскоре тоже засобирался, ссылаясь на то, что в Лавке остались незаконченные дела. Чонгук, с трудом справляясь с раздражением и желанием заорать на весь читальный зал, притянул к себе учебник и начал его листать. Сконцентрироваться на домашнем задании. Собраться и вникнуть в материал. Выбросить все лишнее из мыслей и погрузиться в учебу.       — Может, пойдешь уже спать? Неважно выглядишь. — Алекс подняла голову на Джина и погладила его по щеке, привлекая внимание.       Тот посмотрел на нее рассеянно и выдохнул:       — Да, пожалуй.       Его склеры были покрасневшими, будто он уже очень давно не спал.       Он глянул на Чонгука и тихо попросил:       — Проводишь потом Алекс?       — Конечно, — кивнул в ответ Чонгук.       — Что со мной может случиться на территории кампуса, — фыркнула она, но ласково улыбнулась и прижалась губами к губам Джина. — Постарайся поспать.       Он в ответ покивал и поплелся к выходу, натягивая на себя пальто по пути.       — Мне кажется, или ему становится хуже? — обратился Чонгук к Саше, когда спина Сокджина скрылась за массивной дверью библиотеки.       — Скорее всего.       — Тебя это не напрягает?       В ответ она пожала плечами:       — Может, Джин идет по стопам матери. Гены — дело такое, знаешь ли. Против них не попрешь.       Ее голос звучал не слишком расстроенно, что подкидывало Чонгуку пищи для размышлений. Ей все равно? Или же это маска, за которой она прячет истинные чувства? Что, если ей просто страшно признать, что она его теряет? Может, конечно, Чонгук и преувеличивал, но состояние Джина мигало красными проблесковыми маячками — ему явно требовалась серьезная помощь. Не только наркологическая, но и психиатрическая. Он сходил с ума прямо на их глазах. Это до чертиков пугало. Галлюцинации, мания преследования, нарушения сна — Джин уже походил на тень самого себя.       — На выходных поедешь с нами в Падь? — перевела Алекс тему разговора, и для Чонгука она приятной отнюдь не была.       — Нет, — раздраженно бросил он, принимаясь снова листать учебник.       — Почему?       — Ты спрашиваешь «почему»? — резче, чем следовало, переспросил он у нее, но Саша и не думала обижаться.       — Да брось ты, Чонгук. — Она вновь накрыла его ладонь своей. — Надо же иногда расслабляться и отдыхать. Отвлекаться от повседневности. И Рысья падь для этого идеальное место, разве нет?       Да уж, они отлично отвлеклись от повседневности парой недель ранее. Так отвлеклись, что Чонгука до сих пор передергивало от воспоминаний о той ночи.       — Как ты себе это представляешь?       — Слушай, я понимаю твои чувства, — перешла она на совсем тихий шепот и придвинулась ближе. — То, что Чимин спит с профессором… в смысле, с твоим отцом… Прости, мне до сих пор сложно уложить это в голове. Он никогда не распространялся о личной жизни, и я понятия не имела, что у него есть сын. И Чимин, я так понимаю, тоже в полном потрясении. Поэтому, думаю, вряд ли он появится в Рысьей пади. На факультатив он тоже не ходит. И профессор Ким… знаешь, кажется, он раздавлен всем этим. В общем, я хочу сказать: не дури и поехали с нами. Тебе явно нужно отвлечься.       — Я сказал, что не поеду, — отрезал Чонгук.       То, что все это время Алекс знала, с кем спит Чимин, но молчала, раздражало лишь сильнее. Да, она не знала, что Чонгук к профессору имеет самое прямое отношение, но злости это не убавляло. Он потратил столько времени на безосновательные версии, строил догадки, в то время как правда о любовнике Чимина была у него под самым носом.       Саша помолчала, проникновенно на него смотря, после чего спросила:       — Ты уверен, что Чимин — единственная причина, по которой ты не хочешь ехать?       Чонгук поднял на нее взгляд.       Он отлично понимал, куда она клонила. Видел, как поглядывала на них с Тэхёном этим своим взглядом, полным понимания одновременно с нисхождением. Только обсуждать это Чонгук не хотел. Во всяком случае, не с Алекс. То, что они с Тэхёном куда ближе, чем казалось на первый взгляд, у него не вызывало никаких сомнений.       — Злишься на него. На Тэхёна, — подметила она, не дождавшись ответа.       Чонгук лишь сильнее стиснул челюсть, боясь, что если откроет рот, то его просто прорвет потоком негодования и раздражения, который накопился у него за все то время, что он с Тэхёном знаком.       — Хочу, чтобы ты знал: ему я тоже промываю мозги на тему тебя, — улыбнулась она. — Между нами говоря.       Чонгук растерянно пробежал взглядом по столу, но не поднял на Алекс взгляда.       — Мне все равно, — прохрипел он угрюмо вместо этого.       — Тебе не все равно. И ему тоже.       — Да, поэтому он ведет себя как конченный придурок с раздвоением личности. Подойди, отойди, снова подойди. Пусть голову сначала вылечит.       — Ты судишь строго. Будь к нему мягче. Я понимаю, это сложно, но…       Чонгук рассмеялся, посмотрев на Алекс, как на сумасшедшую.       — Мягче? Ты серьезно? Если у него проблемы с тем, чтобы строить с людьми адекватные взаимоотношения и вести себя как психически здоровый человек, пусть катится ко всем чертям, — выпалил он, чувствуя, как вновь начал закипать. — Я перед ним стелиться и вокруг него прыгать не собираюсь! Он больной, Алекс! Ему к психиатру надо! Пусть сначала разберется в себе, потому что его игры у меня уже поперек глотки стоят!       Поджав губы, Саша вздохнула. Что-то печальное промелькнуло в ее глазах.       — Откуда ему знать, как эти отношения строить и как выражать свои чувства, — произнесла она, а затем совсем тихо добавила: — Он же приютский.

***

      Чонгук, как и обещал Сокджину, после библиотеки проводил Алекс до ее комнаты, после чего поплелся к себе. Погода ухудшилась: к снегопаду добавился еще и промозглый ветер, поэтому до общежития они дошли быстро, стараясь не промерзнуть.       Он больше не спрашивал ничего о Тэхёне, а Саша замолчала сама после того, как сболтнула то, чего, кажется, говорить была не должна.       Тэхён приютский. Получается, сирота.       Чонгук никак не мог уложить это в голове, хоть пазлы и складывались: да, это объясняло его характер.       Он знал ребят, чье детство прошло в приюте для сирот. Их всех выделяла колючесть, резкость и готовность в любой момент броситься в драку. В приюте иначе было не выжить — или ты их, или они тебя. И несмотря на то, что в Тэхёне тоже это угадывалось, Чонгук и подумать о таком не мог. Они все — вся Спенсерская пятерка — были олицетворением достатка, лоска, манер. Как же так вышло, что Тэхён вовсе не их круга? И хоть для Чонгука это не имело никакого значения, он знал, что это имело значение для других. Вопроса о том, почему это держали в тайне, не возникало. Но возникал вопрос о том, зачем Алекс рассказала ему об этом.       Не прекращая думать об этом ни на секунду, Чонгук поднялся в комнату и обнаружил, что та все еще была пуста. Тэхёна не было. Продолжая пребывать в смешанных чувствах, он принялся снимать верхнюю одежду, выкладывать из сумки книги, тетради, перо и чернильницу.       Дверь позади него со скрипом открылась, когда он, стоя у своего письменного стола, перебирал учебники, готовясь к завтрашним парам. На долю секунды он замер, оттягивая момент, когда обернется и встретится с Тэхёном взглядами, но позади тихо и неуверенно откашлялись. Это был не Тэхён.       Чонгук обернулся и наткнулся на стоящего на пороге Чимина. Его лицо было бледным, глаза заплаканными, а губы искусанными.       — Тебя стучаться не учили? — пробасил Чонгук.       — Если бы я постучал, ты бы меня не впустил.       — Улавливаешь. Поэтому пошел отсюда вон. — Чонгук запихал тетради на завтра в сумку, бросил ту на стул и вновь повернулся к Чимину, ожидая, когда тот скроется за дверью. Но он продолжал подпирать ее спиной, не спеша уходить.       — Чонгук, — начал он. — Пожалуйста, мы могли бы поговорить? Выслушай, я тебя прошу.       Вся спесь Чимина, с которой он ворвался в поместье на тех самых выходных, с которой искал Чонгука по всему дому, чтобы броситься на него — всего этого как будто и не было. Перед ним он стоял разбитый и потерянный. Казалось, вот-вот разрыдается.       — Вы сюда по очереди ходить решили? А что же вместе не заявились? Надо было за ручку прийти, чтобы я вас благословил, — едко выплюнул он.       Чимин не пошевелился. Одна слеза скатилась по его щеке.       — Я люблю его, Чонгук, — признался он.       — Рад за тебя. Мне к чему эта информация? — Чонгук сложил на груди руки и привалился бедром к краю стола. Чимин сжался еще больше.       — Из-за тебя он… Он расстался со мной, потому что не хочет испортить отношения с тобой. Это понятно, если ты его сын. Только… — Чимин шмыгнул носом и ладонью стер слезы. — Я не могу без него. Чонгук, я не могу. Когда мне досталось это чертово задание, я и подумать не мог, что так сильно попаду. Думал, все на этом и закончится, небольшое приключение — окрутить препода и трахнуться с ним. А он… Все завертелось с сумасшедшей скоростью. Клянусь, Чонгук, я не собирался рушить его семью! Я вообще сначала не знал, что он женат! А потом… потом уже не мог остановиться. Я не могу это контролировать, понимаешь?! Мне кажется, что я без него умру! Мне плохо без него! Я знаю, что ты мне не веришь из-за всех этих моих дурацких шуток о нем, но я говорю правду! А шутки — это… это защитная реакция, я не знаю… Господи, я ненавижу этот гребаный Антагонист! Я не готов был к такому! Я хотел просто…       — Чего ты от меня хочешь? — оборвал Чонгук поток его слов, заставив замолчать.       Чимин сглотнул и помялся. Его побитый вид мог бы вызвать жалость, но у Чонгука кроме ярости для него ничего не было. Уму непостижимо. Чимин заявился, чтобы плакаться ему о том, как сильно любит его отца?       — Хочу, чтобы ты позволил нам быть вместе, — выпалил Чимин. — Я знаю, что это зависит от тебя. Он будет делать все, чтобы вернуть твое расположение. Поэтому я прошу тебя… нет, я умоляю, Чонгук.       — Ты совсем охренел?       — Скажи, что мне сделать? Хочешь, я буду просить, стоя на коленях? Чонгук, скажи. Я на все готов, — рыдал Чимин, стирая со своего лица остатки фарфоровой кукольности и падая на колени.       — Тебе сказать, чего я хочу? Чтобы ты убрался. Чтобы не подходил ко мне и не лил свои слезы. Ты решил меня разжалобить таким образом? Чимин, ты идиот? Думаешь, мне есть дело до твоих соплей? Как ты себе это представлял? Поплачешь тут немного, и я решу, как же сильно я не прав и какая вы прекрасная пара?       — Нет, я так не думал, — затряс он опущенной головой, обхватив себя руками так, словно в комнате было минус пять.       — Тогда проваливай. И забудь сюда дорогу.       — Я не уйду.       — Я тебя волоком отсюда вытащу, если ты не уйдешь сам.       — Я буду сидеть под дверью. И буду приходить снова и снова, пока не добьюсь своего, — просипел он, опуская взгляд в пол. — А если нет… если нет, то вскрою себе вены.       Чонгук подлетел к нему в бешенстве, рывком подняв с пола за шиворот и приколотив к двери рукой, сжав его рубашку на груди так сильно, что выбил из Чимина болезненный вздох.       — Ты вздумал шантажировать меня самоубийством? Подумай хорошенько, прежде чем наложить на себя руки, потому что мне плевать, и отцу, я уверен, тоже. А под дверью можешь сидеть сколько угодно. Мне срать на тебя, понял?       Отпустив его, Чонгук схватил с крючка пальто, оттолкнул Чимина от двери и покинул комнату. Злость не умещалась в грудной клетке и, по ощущениям, плескала через край. Чонгук дергаными движениями на ходу просовывал руки в рукава, застегивал пуговицы дрожащими от гнева пальцами. Сбежав по лестнице вниз, он вылетел на улицу и зашагал прочь от общежития, надеясь, что немного свежего зимнего воздуха поможет проветрить голову и выпустить пар.       Так, незаметно для самого себя, спустя почти час бесцельных блужданий по территории кампуса продрогший Чонгук оказался у дверей Антагониста. Ноги сами привели к Лавке. В той тускло горел свет, а значит Юнги все еще занимался своими делами. Стрелки на часах подползали к одиннадцати.       К удивлению, внутри было пусто, хотя дверь оказалась не заперта. Чонгук стряхнул на пороге снег с плеч и прошел внутрь, прикрыв за собой дверь. Источник света оказался совсем не возле кассы — за стойкой никого не было. Одинокая лампочка горела в самом конце зала, у дальних стеллажей.       «Странно. Юнги забыл выключить свет и запереть Лавку? Или просто ушел в комнату?»       — Юнги? — негромко позвал он.       Никто не отозвался.       Чонгук прошел вдоль рядов с многочисленными полками — никого. Оставалась только комната, к ней он и направился. Подойдя, он хотел уже потянуться ладонью к ручке двери, как услышал за ней приглушенные голоса. Чонгук прижался к двери ухом.       — …да, мне Тэхён рассказал, — произнес голос Саши.       — Это выглядело жутко, — раздался второй голос, который принадлежал… тоже Саше?..       Чонгук нахмурился и прилип к двери еще сильнее, хотя больше, казалось, уже невозможно.       — Билет к матери ему точно уже заказан, — хохотнула Алекс по ту сторону, и голос ее звучал ниже, чем он привык его слышать.       Чонгук ошарашенно отстранился. В ушах зашумело. В лицо как ледяной водой брызнули. Что за чертовщина происходила за дверью? Сердце глухо забилось, отдавая в виски. От изумления бросило в пот. Он вытер его со лба ладонью, облизал пересохшие губы и вновь прислонился к двери.       — Он мучается, — продолжали говорить они.       — Так и должно быть.       — Я знаю, но…       Разговор шел явно о Сокджине. В мыслях Чонгука пролетели все его слова о том, что Саши две.       «Две Саши», — пульсировало в голове.       Неужели это все были не галлюцинации Джина? Не фокусы его обдолбанного мозга? Неужели их правда две? Они сестры? Близнецы?       Чонгук изо всех сил пытался уложить это в голове, но мысли хаотично путались и сменяли друг друга в такт бегающему взгляду. Воздуха не хватало.       В какие игры они играют?       Кто еще знает?       Что они задумали?       Для чего?       Вопросы возникали один за другим. Но главный вопрос в ту минуту был «что с этим теперь делать?». Дернуть дверь и обнаружить себя? Дать понять, что они раскрыты? Бурлящее внутри желание вывести всех на чистую воду как можно скорее подталкивало сделать это здесь и сейчас. И только зерна разумности подсказывали, что лучше подождать. Наблюдать. Не торопиться.       Чонгук попятился назад, отходя от двери. Еще несколько осторожных тихих шагов, чтобы убраться подальше, а затем торопливо проскользнуть между книжных стеллажей и выбежать на улицу…       …чтобы влететь прямо в Тэхёна, заходящего в Лавку, и отшатнуться, смотря на него диким взглядом.       — Что ты здесь забыл? — процедил тот.       — Искал Юнги, — выпалил Чонгук.       — Не нашел? — усмехнулся в ответ Тэхён.       — Нет. — В горле от его колкого взгляда стало совсем сухо.       — Тогда катись отсюда, — бросил ему Тэхён, а затем зашел в Лавку, захлопнув дверь перед его носом.

***

      Терпение Чонгука стремительно подходило к концу. Вскрывшийся факт об Алекс разжег в нем лишь больше желания довести все до конца и узнать, что произошло — и продолжает происходить на самом деле, — хотя после того, как он узнал о задании Хосока, в нем и просыпались едкие сомнения. Теперь же он не мог перестать думать о пятерке ни днем, ни ночью, перебирая в голове все, что узнал, и пытаясь сложить все в одну картину. Но та пока не складывалась, оставляя в себе слишком много пробелов и вопросов, ответы на которые он не знал, где искать. Задавать прямые вопросы пятерке было слишком рано. У него на руках не было ни одного козыря. И даже догадки были слишком слабые.       Он вновь вернулся к мысли о том, что подозревал в убийстве Хосока Чимина и его загадочного любовника. Теперь он знал его имя. Он знал его слишком хорошо.       Был ли отец способен на убийство? Чонгук сильно сомневался.       Скрыть факт наличия любовника-парня, который являлся твоим студентом, и солгать следствию, что в ту ночь после работы отправился прямиком домой — это одно. Убийство же — совсем другое. Отец не был убийцей. Чонгук даже не рассматривал эту версию. Но, несмотря на это, Чонгук решил, что папа станет первым, кому он задаст вопросы. А их накопилось слишком много за это время. Он узнает от него все, что сможет, а затем продолжит дальше копать под пятерку, вопросов к которой стало еще больше. Особенно к Алекс и Тэхёну. Именно ими он собирался заняться сразу после отца.       Свет в Башне все еще горел в такой поздний час — даже библиотека уже закрылась, разогнав студентов-полуночников. Чонгук зашел внутрь, поднялся по винтовой лестнице и собирался уже направиться к отцовскому кабинету, когда увидел, что дверь, ведущая в амфитеатр, была приоткрыта. Он толкнул ее и остановился в дверном проеме. Отец сидел за столом, держа в одной руке перьевую ручку, а пальцем другой скользя по строчкам на листе, едва шевеля губами во время чтения. Заметив, что в аудиторию кто-то вошел, он поднял голову.       — Чонгук? — в голосе послышалось неприкрытое удивление.       Чонгук не собирался быть милым и не собирался делать вид, что ничего не произошло. Злость на отца никуда не исчезла за прошедшие дни. Но именно этим он собирался воспользоваться, чтобы получить ответы. И если отец не хочет усугубить конфликт между ними, то он их ему даст.       Чонгук закрыл за собой дверь и прошел в класс молча. Так же молча уселся в нижнем ряду амфитеатра, глядя прямо на отца.       — Я пришел поговорить, — объявил он, сложив руки перед собой и сцепив пальцы в замок.       Отец медленно кивнул, и в его глазах отразилось потепление.       — Не о том, о чем ты подумал.       — Хорошо. Тогда о чем?       — У меня есть вопросы. Я хочу, чтобы ты на них ответил. Честно.       Взгляд отца растерянно прошелся по Чонгуку, но он вновь осторожно кивнул.       — Отлично. Тогда вот первый вопрос: ты имеешь отношение к смерти Хосока?       Вся кровь схлынула с отцовского лица. Тот немо уставился на него, будто не мог поверить, что Чонгук и впрямь спросил именно это.       Да, Чонгук знал, что вряд ли отец был причастен, но не спросить не мог. Выбить из него воздух, чтобы не оставить ему никаких шансов на то, чтобы не воспринимать их разговор всерьез — у него это получилось.       — Чонгук, ты с ума сошел? Я, по-твоему, похож на убийцу?       — Это всего лишь вопрос.       — И у меня встречный вопрос: как тебе такое могло прийти в голову? — возмутился он.       — А не должно было? Ты лжешь на допросе, просишь солгать меня, а теперь выясняется, что в ночь исчезновения Хосока ты был не где-нибудь, а у Рысьей пади. Я ведь правильно понял?       Отец замолчал, обескураженно глядя на Чонгука.       — Чимин утверждает, что не видел, как и когда пропал Хосок, потому что ночью был за пределами поместья со своим любовником. И раз уж мы теперь знаем, что этот самый любовник — это ты, то вопросы напрашиваются сами собой, ты не находишь?       Опасливо покосившись на дверь, отец нервно сглотнул.       — Чонгук. Я прекрасно понимаю, что ты зол на меня, и ты имеешь на это полное право. Но мне больше нечего от тебя скрывать. В ту ночь я действительно приезжал к Чимину. Мы были в машине за воротами Пади. Я не видел Хосока той ночью. И после той ночи тоже больше никогда не видел, как и остальные.       — Как и остальные? Ты не можешь этого утверждать.       — Я не думаю, что это сделал кто-то из них. Это глупо. Они всего лишь дети, такие же, как и ты. Ты думаешь, я не переживаю из-за смерти Хосока? Эти ребята — они все мне как родные.       — Как родные? Потому что ты имеешь отношение к Антагонисту? — задал свой следующий вопрос Чонгук.       — Откуда ты…       Чонгук сунул руку в пальто, достав оттуда старые часы на длинной тонкой цепочке. Похожие на те, с которыми никогда не расставался отец.       Тот повесил голову и на секунду прикрыл глаза.       — Я не могу с тобой это обсуждать, — пробормотал он.       — Почему?       — Таковы правила. Их придумал не я.       — Да в задницу эти правила! Надоели ваши игры! — завелся Чонгук, ударив рукой по столу. — Вы все помешались?! Произошло убийство! Убийство, отец!       — Поэтому я просил тебя не лезть в это.       — Нет! — зло засмеялся он. — Ты просто боялся, что я раскрою твои секреты!       — Это не так, сын. Я хотел, чтобы ты держался от всего этого подальше. Но ты слишком упрямый. Знаешь, пару месяцев назад я думал, что это может тебя сломать, поэтому испугался, когда ты перевелся в Спенсер и начал в это ввязываться. Но теперь думаю, что ошибся на твой счет. Наверное, я просто не хотел верить, что ты уже совсем взрослый. Это… просто обескураживает.       — Ты сейчас пытаешься заговорить мне зубы?       — Нет, просто делюсь с тобой мыслями.       — Какое отношение ты имеешь к Антагонисту? — продолжал он гнуть свое.       — Прямое, Чонгук. Но это все, что я могу сказать.       — Остальные знают?       — Нет. И ты тоже не должен был знать.       — Следующий вопрос: Тэхён действительно приютский?       — Какое это имеет отношение к…       — Просто ответь на вопрос.       — Да. Тэхён вырос в приюте, — выдохнул отец.       Чонгук и не сомневался, что отцу известен ответ на этот вопрос.       — Кто тогда оплачивает его обучение? — нахмурил лоб он.       Сироты обучались чаще всего в колледжах, далеких от престижных учебных заведений — это все, что государство было способно им предоставить. Тэхён же учился в Спенсере — лучшем университете в городе — и выглядел так, будто его отец как минимум успешный коммерсант.       Но Тэхён — сирота.       — Я. Я оплачиваю его обучение, — выдавил отец.       Чонгук ошеломленно уставился на него.       — Что это значит? Что вас связывает? Ты и с ним спишь? — повысил голос он, чувствуя, как тот начинает дрожать. Если его давние догадки относительно этого тоже подтвердятся…       Отец же тянул с ответом, пока нервы Чонгука натягивались с каждой секундой все сильнее, грозясь не выдержать.       — Я не сплю с Тэхёном. Тэхён — он просто… Он сын моего… моей первой любви.       Напряжение внутри сдулось как воздушный шар, оставив за собой только недоумение. Чонгук продолжал пялиться на отца, а тот все тянул: заламывал пальцы, отводил взгляд и сжимал губы.       — Объясни.       Отец набрал побольше воздуха в грудь, прежде чем вновь посмотреть на Чонгука.       — До тебя, до женитьбы на твоей маме, я был влюблен в парня. Мы были вместе, пока об этом не узнали его родители. Они заставили его жениться. Мы продолжали встречаться тайно. Затем у них родился Тэхён. Его дедушка и бабушка — родители отца, затеявшие этот брак, — вскоре после этого скончались один за другим. Тэхёну был год, когда на машине разбились его родители. Меня к тому времени тоже женили. На твоей маме. Мы уже ждали тебя, когда это произошло. Тэхён остался без родителей. Его взяла под опеку бабушка по материнской линии. Она жила в другом городе и забрала его к себе, поэтому с того момента я Тэхёна больше не видел. Но часто о нем вспоминал. Я решил разыскать его спустя много лет. Тэхёну тогда должно было быть семнадцать. Мне просто… хотелось увидеть его. Хотя бы раз. Тэхён, когда только родился, был копией отца. Я скучал по его отцу. Прошло столько лет, но я не мог перестать о нем думать. И я нашел Тэхёна. В приюте. Его бабушки не стало, когда ему исполнилось три. Других родственников, готовых взять к себе ребенка, не нашлось. Он вырос в приюте для сирот. Вот и вся история. И предвещая твои вопросы и подозрения: я никогда не испытывал к нему чувств. Для меня он ребенок человека, которого я когда-то любил.       На отце не было лица к концу рассказа. Чонгук ощутил легкий укол вины за то, что заподозрил его в иной связи с Тэхёном — в неприемлемой, — но постарался прогнать это чувство.       — Тэхён знает, кем ты являешься на самом деле?       — Знает то, что мы с его отцом были друзьями. Тэхён… он не сразу пошел на контакт. Оно и понятно — всю жизнь в приюте. Он не очень-то склонен доверять незнакомым людям. А меня он, само собой, не помнил. Даже после того, как я показал ему фотографии, не сразу поверил. Мы относительно сблизились только после того, как Тэхён поступил в Спенсер. Но и сейчас не сказал бы, что мы очень близки. Я просто приглядываю за ним, помогаю, чем могу.       Чонгук отвернулся к окну. Ощущение, что он совсем не знал тех, кто его окружал, придавило с новой силой. Родители открывались для него все с новых и новых сторон, и он был абсолютно этому не рад. Он предпочел бы и дальше ничего не знать обо всем этом. Так было бы проще и спокойнее. Теперь же было чувство, что всю жизнь его купали во лжи и лицемерии.       — Я пойду, — произнес Чонгук, вставая со скамьи. Сказать отцу больше было нечего. Хотелось лишь остаться в тишине, чтобы переварить все услышанное.       Отец его не останавливал. Только пробормотал негромкое «хорошо», будто был опустошен этим разговором не меньше, чем сам Чонгук.       Уже выходя из аудитории, Чонгук вспомнил, что хотел попросить еще кое-что.       — Отец, — позвал он, сжав ручку двери.       Тот повернулся, выжидательно на него глядя.       — Хотел спросить: у тебя случайно не осталось записей Хосока?       — Записей? — не понял он.       — Что угодно, где есть его почерк.       Отец подумал недолго.       — Кажется, оставались какие-то эссе. Я поищу.       — Спасибо, — прошелестел Чонгук, выйдя из класса и закрыв за собой дверь.       

***

      На выходных в Рысьей пади они собрались вчетвером. Чимин, как и предсказывала Алекс, не присоединился, а Юнги решил остаться с ним, мотивируя это тем, что тому нужна поддержка и оставлять его наедине с собой — не лучшая затея.       После неожиданной встречи в дверях Лавки у Чонгука с Тэхёном продолжилось затишье. Только Чонгук теперь не мог перестать на Тэхёна глазеть, все еще пытаясь уложить в голове все, что узнал о нем от Алекс и отца. Тэхён эти взгляды замечал и изо всех сил игнорировал. Чонгук видел, как периодически Саша подталкивала его локтем и улыбалась — похоже, она находила ситуацию вполне забавной. Чонгук ее веселья не разделял.       Вплоть до выходных он размышлял о ней. В голове, не переставая, крутился момент из Лавки. Чонгук воспроизводил в памяти голоса, анализировал, пытался понять, как такое возможно. Сомнений в том, что у Алекс была двойняшка, у него не оставалось. Других вариантов того, как еще Джину могло привидеться подобное раздвоение, не было. Загадкой было только то, как они это проворачивали и, главное, зачем. От размышлений об этом ситуация обретала еще более загадочный образ. Если Тэхён был в курсе всего — а это тоже не имело сомнений, — знали ли об этом Юнги и Чимин? Или были в таком же неведении о происходящем, как и он? И если весь этот спектакль был для одного только Сокджина, то это наталкивало на интересные мысли о том, где он так сильно перешел им дорогу, если они выбрали настолько изощренный способ мести. В том, что это была именно она, он даже не сомневался. Они изводили его.       Чонгук наблюдал за Алекс. Сегодня она была очаровательно мила и ласкова. «Саша номер один», — окрестил он ее мысленно. Она не отлипала от Сокджина, подливая ему водку, ворковала ему на ухо и касалась губами шеи. Сокджин же был особенно отстраненным. Уголок его губы был разбит. На скуле красным отливала ссадина.       — Они приходили сюда, — прошептал он пьяно на очередной расспрос о том, кто его так разукрасил. — Они здесь были.       — Кто? — приподнял бровь Тэхён, закидывая в рот виноград и лениво его пережевывая.       — Те люди. Они продолжают искать Джесока. Они нашли меня здесь. Я же говорил вам, что они следят, — продолжал бормотать Сокджин. — Девушка из Спенсера дала им этот адрес.       — Девушка? — переспросил Чонгук.       — «Одна любезная блондинка». Так они сказали. Не знаю, кто именно, но, может…       — О том, где находится Рысья Падь, знает добрая половина университета, — заметила Алекс. — Нет смысла даже искать ее. Кто угодно мог это сделать.       Джин рассеянно покивал, а потом достал из кармана пакетик с порошком.       — Так и что они опять хотели? Ты же сказал, что не знаешь, где Джесок.       — Им всем зачем-то нужен Джесок, — вдохнул он дорожку. — Этому странному человеку и его дружку, с которым он заявился, полиции… им всем.       — Полиции? Ты не говорил. — Тэхён заинтересованно подался вперед.       — Когда меня последний раз вызвали в участок, они вдруг вспомнили о Джесоке и начали выпытывать у меня, где он. Я не понимаю… Я не понимаю, какого черта они спрашивают о нем у меня. Какое он имеет отношение ко мне! Мы не общаемся! Он мне никто! — переходил на истерику Сокджин.       — Эй, эй, — ласково прошептала Алекс, положила ладонь на его щеку и повернула лицо к себе, чтобы поцеловать. — Не злись на них. Это просто их работа. Может, они начали подозревать Джесока? Поэтому разыскивают его? Возможно, они узнали, что Джесок приезжал в Падь в прошлом октябре и, следовательно, мог быть причастен. А учитывая, что с Хосоком у них была интрижка… Кто знает, может они раскопали мотив.       Глаза Чонгука невольно распахнулись. Тэхён бросил на него изучающий взгляд — наверное, впервые за весь вечер.       — Ты, конечно, нашла, что вспомнить, — ухмыльнулся он. — Это было сотню лет назад.       — Но было же, — пожала плечами Саша.       Чего еще Чонгук не знает о Хосоке? До каких пор правда о нем будет всплывать в разговорах как бы между прочим?       Хосок и Джесок. Шестеренки вновь закрутились с бешеной скоростью, подкидывая версии.       Джесок убил Хосока и скрывался? Джин убил Хосока, а брат его покрывал? Джесок убил Хосока, и Джин его покрывал? Они сделали это вместе? И последняя версия казалась наиболее правдоподобной, ведь Джину же за что-то мстят. А значит его из этого уравнения выбрасывать никак нельзя.       Разгадка была совсем близко. Чонгук чувствовал.       Он был совсем рядом.

***

      Чонгук стоял у окна в спальне на втором этаже особняка и вглядывался в ночную черноту. Он знал, что именно хотел в ней увидеть, и готов был ждать сколько угодно. Рано или поздно она появилась бы — он был уверен. Джин снова был в кондиции, значит, у Алекс сегодня вновь будет раздвоение.       О той ночи, когда он впервые увидел темный силуэт за окном, он задумался на следующий день после того, как узнал о том, что Саши — две. Понимание того, что видел Чонгук тогда вовсе не Чимина, утверждавшего, что это был именно он, а одну из девчонок, поразило его внезапно, и теперь он никак не мог отделаться от этой мысли. Ему оставалось увидеть все своими глазами, чтобы убедиться в этом.       С момента, как они все разошлись спать, прошло уже не меньше получаса, в течение которого Чонгук неустанно стоял за портьерой, незаметно из-за нее выглядывая, но никто не появлялся. Ему казалось, что разыгрывать подобное разумно как можно раньше: алкоголь и дурь еще не выветрились, но и сном еще не сморило. Для участия в таких представлениях нужно быть в определенной степени кайфа. Ни больше, ни меньше.       Пока он ждал ее появления, все думал о том, что будет делать, когда увидит, когда убедится в правдивости своих догадок. В голову ничего не шло. Должен ли он устроить показательное разоблачение? Или продолжить наблюдать? Копать дальше? Если бы он наверняка знал, что все это значит, ему было бы куда проще ответить на этот вопрос и принять решение, но ввиду того, что он все еще понятия не имел, что конкретно они затеяли и с какой целью, Чонгук был в растерянности.       Фигура в черном капюшоне выплыла из-за угла дома и проплыла мимо него, скрывшись из виду, так быстро, что Чонгук только и успел распахнуть глаза да дернуть портьеру, чтобы рассмотреть больше. Но силуэта уже не было видно. Тот растворился в темноте ночи.       Грудная клетка ходуном заходила от волнительного предвкушения. Приближение к разгадке тайн доставляло особое удовлетворение, и Чонгуку приходилось сдерживать самого себя, чтобы не напортачить.       Он выждал достаточно времени, боясь, что если откроет дверь и выйдет из комнаты прямо сейчас, то попросту спугнет ее. Такой шанс увидеть все своими глазами он не мог упустить.       В доме было тихо. Чонгук вышел из спальни и оглянулся. Никого. Стараясь не создавать лишнего шума, по лестнице он поднялся на этаж выше, туда, где располагалась спальня Джина. Он ни разу там не был, но точно знал, что она находилась прямо над его, а потому найти ее не составляло труда.       В длинном коридоре третьего этажа было совсем темно, и чуть приоткрытая дверь дверь спальни выдавала себя тонкой полоской тусклого света. Чонгук затаил дыхание: были слышны вздохи, стоны и поскрипывания кровати.       Попались.       Облизав губы и сглотнув, Чонгук невесомыми шагами направился к двери, так тихо, как только мог. Хотя на самом деле терять было уже нечего. Что ж, Чонгук делал им одолжение, не вскрывая их маленькую тайну с фанфарами и фейерверком. Ведь мог бы.       — Ах, — раздалось томное девичье прямо за дверью.       Чонгук прикоснулся к двери одним лишь пальцем, незаметно делая щель чуть шире, так, чтобы можно было хоть что-то разглядеть. Он наткнулся взглядом на большой резной старый шкаф, занимавший всю стену и украшенный зеркалами. Вот и его удача, открывающая идеальный обзор на то, что прямо сейчас творилось на кровати.       Саша. Их и впрямь было две.       Он видел их. Он действительно их видел, и… они были абсолютно одинаковыми, черт бы их побрал. Одна, запрокидывая голову назад от удовольствия, насаживалась на член Сокджина, уверенно катаясь на его бедрах. Вторая же сидела выше, прямо на его лице, позволяя себя ласкать языком и губами, пока он гладил ладонями ее бедра.       Чонгука окатило жаром. В голове стучало так, что даже стоны троих доносились до его ушей приглушенными. Сумасшествие. Это было гребаным сумасшествием.       Рука вновь потянулась к двери, желая приоткрыть ее шире, как будто увиденного было мало, но на рот Чонгука легла чужая ладонь, с силой зажав его, а затем, схватив за шкирку как щенка, его потащили за собой, пока не затолкали в ближайшую комнату.       — Ты у нас, оказывается, еще и вуайерист? — выдохнул Тэхён ему в губы, вжав своим телом в стену.       — Прям как ты? — вернул ему Чонгук, игнорируя шумящий в ушах бешеный пульс.       Уголок рта Тэхёна дернулся, слово он собирался улыбнуться, но он лишь жестче надавил на его грудь рукой.       — Вали в свою комнату и не высовывайся оттуда, понял? Если откроешь свой рот хоть где-нибудь, я тебя живьем закопаю. Не мешайся под ногами, Чонгук. Я тебе устрою сладкую жизнь, если ты не прекратишь совать нос туда, куда не просят. Я тебе это гарантирую. Я начинаю уставать напоминать тебе об этом. А теперь проваливай, и чтобы больше я тебя не видел сегодня, ты меня услышал?       — Если бы твои смешные угрозы еще хоть что-то значили, — усмехнулся Чонгук и оттолкнул Тэхёна. — Все, что мне надо, я и так узнал. И даже больше, чем ты думаешь.       Чонгук расплылся в самой гадкой улыбке, на которую только был способен, и вышел из комнаты.       — Маленькая любопытная дрянь, — злобно донеслось едва слышное вслед.

***

      Утра Чонгук ждал с особым нетерпением. Увидеть Алекс после ночного приключения было очень волнительно. Еще более волнительно было попробовать определить, какая именно Саша была с ними сегодня. В том, что они менялись, он был уверен больше, чем в самом себе. Он сложил все ее странные перемены настроения в единое целое.       — Как спалось? — вкрадчиво поинтересовался у Джина Тэхён, размазывая по тосту сливочное масло.       Чонгук появился на кухне самым последним и, пробурчав «доброе утро», уселся за стол.       — Отлично, — ответил Тэхёну Сокджин. Тени под его глазами и впрямь стали меньше и светлее. О, чудодейственный тройничок.       — Снова развлекался по полной программе? — продолжал Тэхён.       — Угу. — Джин улыбнулся Саше и потянулся к ней за поцелуем. — Никаких ночных кошмаров. Только секс и самые приятные галлюцинации на свете.       Алекс, оторвавшись от губ Сокджина, повернулась к Чонгуку, смотря ему прямо в глаза, и подмигнула.       По спине Чонгука расползлись мурашки.       Стало быть, Саша номер два.