Букинистическая лавка «Антагонист»

      На глаза давила плотная повязка. Запястья жгло от веревки, натирающей кожу от малейшего движения. В нос забивался запах сырой земли, опавших листьев и глубокой ночи. Брусчатка под ногами вскоре сменилась асфальтом, из чего Чонгук сделал вывод, что они покинули пределы кампуса. Его держали под руки двое, по одному с каждой стороны. Они переговаривались между собой, и по голосам Чонгук различал, что рядом с ним все пятеро. Голоса Чимина и Юнги были по обе стороны от него, Тэхёна — позади, а Джин и девчонка шли впереди него.       — Да куда вы меня тащите? — в который раз спросил Чонгук и дернул руку из хватки, но та была достаточно крепкой, а он все еще ни черта не видел и грозился разбить себе нос на очередной выбоине в асфальте.       — Иди молча, надоел, — прокомментировал позади Тэхён и как специально наступил ему на пятки ботинок, натянутых впопыхах и на ощупь.       Тот, минутами назад выдрав его, сонного и абсолютно расфокусированного, из постели и завязав глаза, волоком вытащил из комнаты, позволив лишь сунуть ноги в обувь и схватить пальто, а теперь подгонял, едва не пиная под зад. Раздражение и злость Чонгука нарастали ежесекундно, в то время как тон Тэхёна был до абсурда скучающим.       — Мы почти пришли, не переживай, — успокоил его Юнги, прозвучав не участливо, но почти безразлично.       — Вы его зашугали, — раздался девичий голос, после чего на щеку легла ласковая ладонь и так же быстро исчезла, а он едва не врезался в кого-то из них.       — Еще пожалей его, Саша, — фыркнул Джин.       Саша — единственная девчонка среди них, — сменила Юнги, обвив плечо Чонгука своими руками. Из ее ладоней ему не составило бы труда вырваться, но делать ей больно не хотелось даже несмотря на причастность к этому фарсу, и Чонгук продолжал идти, вертя в голове мысль о том, какого черта он принимает правила их идиотской игры. Внутри бушевали ураганы негодования и гнева от каждого тихого смешка, от каждого комментария и каждого касания. Чонгук пытался успокоить себя, что все не напрасно, он делал это ради правды, ради дела, ради того, чтобы разобраться. И чтобы все, кто причастен к убийству Хосока, получили по заслугам. И если ему нужно было сделать вид, будто он принял правила их странных неуместных игр, — он мог. Он мог наступить себе на горло.       — Я пожалею, Джин, если ты не перестанешь так себя вести. — Ладони Саши ласково огладили руку Чонгука.       — Прекрати. Он все еще чужак, — одернул Джин.       — Уже не совсем, — усмехнулась она.       — Хватит спорить со мной. Я просто прошу тебя так не делать. Мне не нравится это.       — Я не делаю ничего такого.       — Ты продолжаешь меня выводить из себя, вот что ты делаешь.       — Но тебе это нравится, не лги. — В голосе Саши звучало веселье.       — Да замолчите вы уже оба, — проворчал Юнги. — Вы словно не год встречаетесь, а женаты двадцать пять лет.       Звякнула связка ключей.       Чонгук сильнее напряг слух и втянул воздух носом. Все еще пахло сыростью. На улице была тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и их голосами.       Он перебирал в голове варианты того, что его ждет, всю недолгую дорогу от общежития, и думал, как глупо и неоправданно с их стороны было завязывать ему глаза, если он прекрасно понял, что они двигались от общежития до главных ворот, а потом свернули направо и шли в сторону станции. Теоретически, Чонгук предполагал, где они находились территориально. Конспирация не удалась, но он об этом тактично промолчал.       Послышался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа. Тот щелкнул трижды, после чего со скрипом отворилась дверь, а Чонгука толкнули в спину.       — Вперед, — скомандовал Тэхён.       Чонгук с трудом сдержал ругательства, когда едва не запнулся о порожек. Чимин и Саша поддержали его за руки. Он все еще ничего не видел, а его кисти по-прежнему были связаны за спиной, и он все еще не в том положении, чтобы иметь возможность выместить всю злость от ситуации на лице Тэхёна.       — Держи, — обратился к кому-то Юнги, и связка ключей снова звякнула. — А теперь идемте.       — То есть вы поперлись все вместе, просто чтобы проводить нас? — процедил Тэхён. — Боялись, что мы сами не дойдем?       — Учитывая твой настрой — да, — ответил ему Юнги.       — Мы просто хотели проконтролировать, — голос Чимина звучал воркующе сладко. — Не сердись. У тебя сегодня большое дело.       Послышались звуки поцелуев, так, словно они принялись друг друга целовать в щеки на прощание.       — Удачи. — Чонгука по спине хлопнула чья-то ладонь. По всей видимости, Мин Юнги.       — Увидимся завтра! — попрощалась Саша.       Дверь снова заскрипела, выпуская их. Чонгук стоял, пытаясь на слух по их шагам определить, сколько человек ушло и сколько осталось. Насчитал, что как минимум трое вышли.       Чужое присутствие ощущалось кожей. Он чувствовал на себе пристальный взгляд — для этого ему не требовалось быть зрячим. Взгляд принадлежал Тэхёну — в этом не было никаких сомнений. От чьего еще могло быть так скользко и холодно. И чей еще взгляд мог так выводить из себя?       Раздались шаги.       Он обходил его вокруг, медленно и мерно. Наверняка разглядывал, как лот на аукционе. Было мерзко, и еще более мерзко оттого, что непонятно.       — Долго будем стоять? — поинтересовался Чонгук, теряя терпение.       Скрипнула то ли половица, то ли что-то из мебели. Возможно, Тэхён присел, но Чонгук не был уверен. Сам он по-прежнему стоял и вдыхал тяжелый душный запах старой бумаги.       Тэхён цокнул:       — Не нравишься ты мне.       — Занятно. Разве не ты меня сюда привел? Кстати, где мы?       — Я бы не привел, но того требует регламент. — Второй вопрос Тэхён проигнорировал.       — У клуба принцесс еще и регламент есть?       Тэхён слишком громко усмехнулся, чтобы это могло укрыться от слуха Чонгука, обостренного ввиду временного отсутствия зрения. Что-то забавляло его в этой ситуации, и Чонгуку нестерпимо хотелось эту забаву в нем уничтожить собственноручно.       — О, еще какой. Тебе понравится. Тебя ждет то еще веселье.       — Ближе к делу.       — Ты ужасно нетерпеливый, — шепчет Тэхён ему в ухо, оказываясь внезапно позади. — В иной ситуации это доставило бы мне удовольствие.       — Меня твои фетиши не интересуют.       — Было бы интересно узнать о твоих. Расскажешь?       — Мечтай. Говори уже, что тебе нужно, и покончим с этим.       — К делу так к делу, — хмыкнул он и вновь обошел его по кругу. — Юнги тебе уже рассказал о том, что факультатив тесно связан с… клубом принцесс, как ты очаровательно его назвал. Сюда не попадают люди с улицы. Попасть к нам — престижно. Это — элита. Это — наивысший слой общества. — Дыхание Тэхёна коснулось его шеи и заставило поежиться. Он говорил уверенно, но таинственно-приглушенно, из-за чего Чонгук невольно притихал и вслушивался. — Те, кто в него попадают, обретают статус, поддержку, гарантию будущего. Защиту. Говорят, сенатор тоже Adversarius.       Последние слова растворились в шепоте. Чонгук хмурился и почти не дышал.       — Почему факультатив по истории? Какая связь?       — Эта связь уходит истоками в прошлый век. Не забивай свою милую голову.       — И чем же тогда забивать?       — Тем, что тебе нужно будет сделать, чтобы остаться. Твой отказ — билет на вылет. Выбор за тобой, Чонгуки.       — Разве тебе не хотелось бы, чтобы я выбрал второй вариант? Почему здесь сейчас ты? — последовал логичный вопрос от Чонгука. Он определенно имел уверенность в том, что Тэхён предпочел бы от него избавиться.       — Уж поверь мне, не по своей воле. Я всего лишь выполняю свои обязанности. Так же, как и Юнги. Он — фамильяр, я — твой проводник.       — Проводник куда?       — В «Антагонист», — скучающе ответил он и вздохнул. — Боже, мне всегда казалось, что это будет увлекательно, но ты навеваешь такую тоску, что даже обидно.       — Так почему не отказался?       — С удовольствием бы это сделал, если бы мог, но я замыкаю цепочку, поэтому ты, к моему прискорбию, именно моя гребаная головная боль. И я все еще не в восторге от этого.       — Что значит «фамильяр»? — задал свой следующий вопрос Чонгук.       — Можешь считать, что посредник между нами и ими. Главный, ответственный, управляющий. Как тебе больше нравится. Это все вопросы или будут еще? Ты мне уже наскучил.       — Будут. Что я должен делать?       Последовала пауза. Чонгук каждой своей клеткой ощущал, что Тэхён улыбался. Он лукавил — все это забавляло его и может даже приносило удовольствие. Он наслаждался тем, что в текущих обстоятельствах имел ведущую позицию, был на ступень выше.       — О, это самая интересная часть, — протянул он. Из каждого его слова сочился яд предвкушения.       У Чонгука от его тона покрылась мурашками задняя поверхность шеи. Казалось, что кто-то дышит холодом ему в спину. И он был уверен, что дело вовсе не в том, что на дворе ноябрь, а он в пижаме на голое тело, пусть ему и позволили накинуть сверху пальто — наверное, его возможная пневмония не входила в их планы.       — Рядом с тобой полки с книгами. Много полок. Много книг. Слева, справа, позади, впереди. Везде. Тебе нужно достать любую из них.       — Просто достать книгу? — хмурится Чонгук.       — Не советую спешить. Знаешь, говорят, одна девушка достала «Анну Каренину».       — И? — не понимал Чонгук.       — Самоубийство. Седьмой круг Ада.       — Что… — пытался вникнуть Чонгук, но Тэхён ответил прежде, чем он подобрал слова.       — Да, ей не очень повезло. Возможно, тебе повезет больше.       Чонгук пытался уложить в голове. Самоубийство? Цена за то, чтобы причислиться к элите?       — Вы ненормальные, — выдохнул он.       — Смотря что считать нормой, принцесса.       Челюсть невольно стиснулась от этого прозвища.       — Скоро начнет светать. Давай покончим с этим, потому что у меня нет никакого желания здесь задерживаться. Давай, вперед. — Тэхён снова толкнул его в спину.       — Руки развяжи. Или я зубами должен книгу доставать?       — Нет, ты все-таки слишком раздражающий. — Чонгука дергают за запястья, заставляя веревки вновь впиться в кожу, после чего Тэхён, стоящий позади, задирает рукава его пальто и принимается развязывать его руки. — И без фокусов, понял?       Ничего не ответив, Чонгук потер затекшие кисти и размял плечи, успевшие устать от связанного положения.       — Давай, иди. Я наблюдаю за тобой.       Чонгук сделал осторожный шаг вперед. Затем еще один. Он чувствовал, что Тэхён следует за ним по пятам, ощущал его близость и тоже мечтал с этим покончить. Тот чиркнул спичкой и подкурил сигарету. Чонгука окутало облако дыма. Нестерпимо захотелось закурить тоже.       В голове стучала мысль, что он участвует в идиотском спектакле. Хотелось рассмеяться, плюнуть Тэхёну в лицо и уйти, забыв навсегда этих ненормальных, и только мысли о Хосоке заставляли его остаться. Получается, он тоже в этом участвовал. Был в этом клубе, так же проходил задание и, по всей видимости, его прошел? Или нет? Что, если этот клуб — и есть причина его гибели? Судьба дает Чонгуку прямо в руки шанс получить ответы. Он никогда не сможет подобраться к ним так близко, как подобрался сейчас. Что, если все это совершенно удачное стечение обстоятельств происходит именно потому, что Чонгук может разобраться с этим и найти убийцу Хосока? А если так, то он должен это сделать несмотря ни на что.       Именно эта мысль придавала ему уверенности, и он шагал дальше. Шаг, ещё один, пока вытянутой ладонью он не уперся в деревянную полку. Пройдясь кончиками пальцев по ней, Чонгук убедился, что это книжный стеллаж.       В животе было неприятное чувство напряжения, смешанное с волнительным бурлением. Оно мешало и сбивало с толку, заставляя ладони потеть. Чонгук ощущал ответственность момента — второго шанса не будет. Ему нужно было задание, которое он сможет выполнить. Теперь он осознавал, что ему необходимо было попасть к ним, оказаться так близко, насколько это вообще возможно.       Он заскользил пальцами по корешкам: одни были шершавыми, другие — более гладкими. Тканевые, бумажные, кожаные. Он шагал в сторону, продолжая вести рукой, а полки все не заканчивались. Дыхание Тэхёна преследовало его по пятам и лишь больше нервировало. На удивление, ему хватало такта хотя бы молчать.       Чонгук остановился на книге с тканевым корешком. Огладив его и подумав еще несколько секунд, он ухватился за него пальцами и потянул на себя, доставая книгу с полки.       Когда книга оказалась у него в руках, Тэхён, стоящий рядом и отслеживающий каждое его движение, рассмеялся:       — Беру свои слова обратно. Это будет весело.       Повязка на глазах Чонгука оказалась сорвана, и в них ударил приглушенный свет. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы проморгаться, а затем осмотреться вокруг.       Он узнал это место сразу. Это была букинистическая лавка «Антагонист», что находилась неподалеку от станции, совсем рядом с университетом Спенсер. Та самая букинистическая лавка, в которой он впервые увидел Хосока.       Осознание этого настолько выбило почву из-под ног, что он напрочь забыл и о книге, которую все еще держал в руке, и о потешающемся Тэхёне. Он медленно моргал, смотря на ночное убранство лавки: тусклая моргающая лампочка, тишина, пустые ряды между полок, ждущие утра и посетителей, которые непременно зайдут сюда, чтобы подарить вторую жизнь и новый дом какой-нибудь захудалой и потрепанной книжке.       — Назови любое число, — отвлек его голос Тэхёна.       — Что? — перевел на него растерянный взгляд Чонгук.       — Число. Скажем, не меньше числа три, — сказал он, подумал, а затем добавил: — и, пожалуй, не более десяти.       — Четыре.       Тэхён фыркнул:       — Не густо. Но ладно.       — Не хочешь объяснить?       Ухмылка на его лице превратилась в удовлетворенный хищный оскал, когда он объявил:       — Промискуитет. Твоим испытанием будет промискуитет.       Чонгук опустил взгляд на книгу. «Эммануэль» — было витиевато расписано на её обложке.       — И добавим немного содомии, а? Как думаешь? — на лице Тэхёна улыбка стала маниакально-счастливой.       — Содомии? — переспросил Чонгук с пересохшим горлом.       — Именно. Раз уж тебе симпатизирует число четыре — остановимся на этом количестве партнеров. Хотя я бы конечно предпочел, чтобы оно было куда больше. Но четыре так четыре. Две девушки и два парня. А, и чуть не забыл: я должен видеть это. В противном случае тебе не засчитается за прохождение испытания. Уяснил, принцесса?       Тэхён поддел его подбородок пальцами и выдохнул дым ему в лицо.

***

      Чонгук не сомкнул глаз до самого рассвета и провалился в беспокойный сон незадолго до того, как зазвонил будильник. Очнулся разбитым и выпотрошенным, что немудрено после ночных приключений. В комнате было пусто и темно. Соседняя кровать была аккуратно заправлена, и казалось, что на ней никто не спал, хотя Чонгук четко слышал, как Тэхён вернулся в комнату примерно через полчаса после него. Они возвращались отдельно: обозначив срок до конца следующей недели, Тэхён выставил Чонгука из лавки. Он плелся обратно в общежитие, пролезая через щель в кованых воротах кампуса, закрытого на ночь, и беспрестанно думал о том, в какое дерьмо ввязался.       Пятерку из Антагониста было не видно с самого утра. Никто не проходил по коридорам так величественно, словно все здесь принадлежало лишь им. Никто не сворачивал шеи, не шептался и томно не вздыхал. Чонгук не видел их ни в общежитии, ни во дворе, ни в учебных корпусах, которых сменил сегодня несколько. Не оказалось их в аудитории отца, когда Чонгук поднялся на верхний этаж башни. Факультатив должен был начаться с минуты на минуту.       Толкнув дверь, заставляя ту распахнуться шире, Чонгук прошел в аудиторию и занял то же место на рядах амфитеатра, что и в прошлый раз. Спустя несколько мгновений в дверях возник отец. Он обернулся, выглядывая в коридор, а после прикрыл дверь и прошел к своему столу.       — Где все? — поинтересовался Чонгук.       — На допросе в участке, — отстраненно ответил отец.       — Почему? Что-то выяснилось?       Чонгук от взволнованности выпрямил плечи и впился взглядом в отца.       — Идет следствие, Чонгук. Всех с периодичностью вызывают на допросы. Такова процедура.       — И тебя?       Отец промолчал, оставив его вопрос без ответа. Вместо этого он достал из папки документы и протянул их Чонгуку:       — Я говорил с деканом Маккензи. Они смогут принять тебя обратно. Тебе нужно только отдать это в деканат Спенсера и написать заявление.       Чонгук глянул на листок с гербовой печатью Маккензи в углу и вздернул подбородок:       — Мы это уже обсуждали. Я останусь здесь.       — Мне кажется, ты не очень хорошо понимаешь степень серьезности происходящего, — с нажимом произнес отец, вышел из-за стола и направился прямо к нему. Он подошел близко, останавливаясь прямо напротив, оперся ладонями на нижний ряд столов и посмотрел ему в глаза. — Произошло убийство, Чонгук. Ты понимаешь, что это значит? Не суй туда свой нос, если не хочешь пострадать.       — Звучит как угроза, отец.       — Это и есть угроза, — грубо проговорил он, но тут же смягчился: — Не заставляй меня и маму волноваться. Держись подальше от… расследования. Хосока этим не вернешь, а себе найдешь проблем.       — Ты хочешь, чтобы я держался подальше, потому что замешан в этом? — прямо спросил Чонгук.       Он смотрел отцу прямо в глаза и успел рассмотреть в них смятение прежде, чем из-за двери послышались шаги и голоса. Отец поспешил вернуться за стол, напоследок бросив на Чонгука странный взгляд. Уже в следующее мгновение на пороге аудитории появилась пятерка: Чимин и Юнги впереди, за ними Тэхён, а замыкали Джин и Саша, расцепившие ладони, лишь войдя в аудиторию.       — Профессор, прошу прощения, — откашлялся Чимин и приподнял один уголок рта, словно действительно сожалел. — Мы только из участка.       — Меня предупредили, — кивнул им профессор и указал на места. — Присаживайтесь. Пара уже началась.       — Извините, — пролепетала Саша.       — Все в порядке, мисс Полонски.       Чонгук прокатил на языке необычную фамилию.       Пятерка расселась по рядам амфитеатра. Рядом с Чонгуком вновь оказался Чимин. Он улыбнулся ему, изучающе просканировав, и вернул свое внимание на профессора. Тот уже писал на доске тему сегодняшнего факультатива.

***

      В библиотеке стоял привычный гул шороха страниц и тихих шагов. В дряхлые ставни задувал поднявшийся перед ливнем ветер, отчего те дребезжали, а сквозняк проникал под одежду, совсем не ласково облизывая кожу. Чонгук старался вникнуть в учебник и подготовиться к завтрашним парам, но голову, как по заказу Тэхёна, забивало лишь его задание.       Глупость и абсурдность мероприятия выводила из себя так же сильно, как и его непосредственная цель. Чонгук из раза в раз мысленно проходил путь от вспышки неконтролируемого раздражения до осмысления и принятия, но каждый раз волна злости поднималась в нем вновь, стоило только представить то, что ему нужно было сделать. Да, ради благих целей, но переступив через собственные моральные принципы.       Чонгук себя не считал ни ханжой, ни святым, и опыт какой-никакой у него тоже имелся. Возможно, не такой уж обширный, но он хорошо себе представлял, что делать с другим человеком в постели. Хосок в свое время этому очень поспособствовал, о чем Чонгук опустошенно вспоминал. Было бы нечестно отрицать, что по сексу с ним он тоже скучал, и от осознания, что все это осталось лишь воспоминанием, накрывало унынием.       Теперь ему предстояло затащить в свою постель четверых незнакомцев. «Благо, что не одномоментно», — пытался мысленно шутить он, подбадривая себя.       Разрядки хотелось, но делать это по принуждению — нет. От мысли, что он должен все устроить так, чтобы об этом знал Тэхён, и вовсе бросало в необъяснимую дрожь. Пока с трудом представлялось, как это вообще возможно. Тэхён будет стоять под дверью? Он ему испачканные простыни должен потом продемонстрировать или, может быть, трофейные трусики?       Чонгук тянул. Для того, чтобы оказаться с кем-то в постели, нужно было с этим кем-то знакомиться, но все, на что его хватало, это кивнуть в знак приветствия ребятам, с которыми он пересекался на некоторых дисциплинах. И если с девушками у него не возникало вопросов, даже несмотря на то, что он еще ни разу с ними не спал, то как оказаться в постели с парнем — он себе даже не представлял. Девушки обращали на него свое внимание, для него не было удивлением то, что они находили его привлекательным. Он понимал, что вполне недурен собой. Они рассматривали его, посылали ему улыбки и смущенно прятали глаза. Чонгук серьезно не думал, что у него возникнет проблема с тем, чтобы найти девушку на одну ночь. Но что делать с парнями и как понять, что они заинтересованы? Как проявить инициативу так, чтобы не оказаться избитым и выброшенным в мусорный бак на заднем дворе общежития? Чонгук не понимал. Это не на шутку беспокоило и ставило под угрозу его шансы попасть в Антагонист.       Аромат цветочных духов донесся до носа Чонгука, а в следующую секунду рядом оказалась Саша. Она откинула с плеча, обтянутого твидовым жакетом, волнистую светлую прядь, улыбнулась и присела напротив, положив перед собой учебники. Было странно видеть её одну. Обычно она всегда была с кем-то из парней или со всеми вместе. Но чаще всего, конечно, с Джином.       — Мы толком не успели познакомиться, — сказала она, и Чонгук заметил, как на них оборачиваются. Казалось, что каждый, кто был в библиотеке, отвлекся от книг, когда Саша заговорила с ним. — Я Алекс. Как тебя зовут я знаю, можешь не представляться.       — Алекс? — переспросил Чонгук, уверенный, что ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь так ее называл. Хотя они не то чтобы много раз сталкивались.       — Саша, Алекс, Александра Полонская, — произнесла она скороговоркой. — Тебе будет удобнее говорить Алекс, но мне больше по душе Саша. Привычнее.       — Откуда ты?       — Отсюда. Во мне много крови намешано. Мои родители — русские эмигранты. Перебрались сюда в середине шестидесятых.       — Поэтому ты выбрала факультатив?       — Отчасти, — улыбнулась она. — На самом деле я мало что знаю об их родине. Я выросла здесь. Но профессор Ким помогает мне узнать. А ты? Почему история?       — Нет какой-то особенной причины. — Чонгук пожал плечами, почти веря в собственную ложь. — Просто интересовался историей с детства.       — Знаешь, — обведя библиотеку взглядом, она снова заулыбалась ему. — Есть у меня ощущение, что ты прекрасно впишешься. Есть в тебе что-то такое…       В ее глазах заискрился лукавый прищур, и ей не потребовалось никаких уточнений, чтобы Чонгук понял, куда именно, по ее мнению, он прекрасно впишется.       — Надеюсь, с твоим заданием все в порядке? Тебе же не досталось ничего ужасного? — Еле слышно спросила она, наклонившись ближе к его лицу.       — Ты не знаешь, какое у меня задание? — Чонгук недоверчиво нахмурился. Он был уверен, что они уже успели обсудить это, и даже не раз.       — Конечно нет, — удивилась Саша и быстро покачала головой. — Никто не знает, кроме твоего проводника. Таковы правила. Неужели он ничего тебе не объяснил нормально? Я так и знала, что Тэхён будет вредничать. Ладно, ты не сердись на него. Вообще-то он очень даже неплохой.       Ее лицо вдруг озарилось сиянием. Чонгук подумал, что это она от упоминания Тэхёна так расцвела, но затем головы всех вокруг, в том числе и Саши, повернулись ко входу, и он понял, что в библиотеку вошла недостающая четверка.       — Я пойду, а то Джин снова будет злиться. На него тоже не обращай внимания, он просто дерганый из-за случившегося с Хосоком. Это не имеет отношения к тебе.       Саша привстала, и ее ладонь коснулась скулы Чонгука. Он не успел сообразить, когда ее губы оказались на его щеке, едва ли не касаясь рта, и так же быстро отстранились. Она вышла из-за стола, прихватив стопку своих учебников, и зашагала к друзьям.

***

      К выходным Чонгук так и не перешел к активным действиям по выполнению своего задания и даже не наметил плана. Напротив, вместо этого он сбежал на уикенд домой. Тэхён проводил его насмешливым взглядом и на удивление никак не прокомментировал, когда в пятницу вечером Чонгук закинул кое-какие вещи и учебники в свою сумку и ушел. Вступать с ним в словесную перепалку ему совершенно не хотелось.       Выходными, проведенными дома, Чонгук несомненно удовлетворил беспокойство отца. По его логике, если сын отправился домой, а не завис в общежитии, значит он в относительной безопасности и пока никуда не влез. Мама вплоть до отъезда Чонгука обратно в Спенсер причитала, что не понимает его странного решения перевестись из Маккензи, особенно в то время, когда происходят такие ужасающие события. Судя по тому, что имя Хосока в ее речах не фигурировало и вопросов о нем она не задавала, Чонгук сделал вывод, что отец рассказал ей не все. Это радовало, ведь лишний раз тревожить мать ему не хотелось. Отцу, видимо, тоже.       Когда Чонгук вернулся в комнату вечером воскресенья, Тэхён стоял у своей постели, развороченной, словно с нее только поднялись двое, и застегивал пуговицы на сорочке, в то время как ширинка на его брюках оставалась незастегнутой. Брюки грозились свалиться с узких бедер. Его каштановые волосы были растрепанными, прямыми длинноватыми прядями обрамляя лицо, и немного влажными. Скул касался румянец, выделяющийся розовым на идеальной коже, украшенной звездными узорами родинок. Чонгук счел бы их прекрасными, не принадлежи они такому засранцу, как Ким Тэхён.       Он развернулся, когда Чонгук оказался на пороге, и его губы искривились в уже знакомой усмешке.       — Смотрю, ты не очень-то спешишь со своим заданием, — намекнул он на отсутствие Чонгука на протяжении всего уикенда.       — Не твое дело, — ответил Чонгук и прошел в комнату, стараясь не смотреть на соседа.       Дверь позади него захлопнулась, и он принялся развязывать на шее шарф.       — Не хотелось бы тебя разочаровывать, но мое. Хотя, может быть, ты решил их всех на один день оставить? Предпочитаешь групповушки, а? Я бы посмотрел. — Его забавляла ситуация, и он этого не скрывал, в то время как Чонгука веселье на его лице лишь больше раздражало.       — Ты зато, смотрю, перевыполнял мой план все выходные, — хмыкнул Чонгук, указав на постель Тэхёна.       Тэхён рассмеялся, и его густой грудной тембр обволок их комнату.       — Что я слышу? Это зависть в твоем голосе, или мне показалось?       — Чему завидовать? Цветению твоего венерического букета? — огрызнулся Чонгук, скидывая пальто на свою заправленную постель.       — Знаешь, ты слишком наглый и дерзкий для того, чье положение слишком шатко в данной ситуации.       — Знаешь, — передразнил Чонгук, беря с вешалки тремпель. — Ты слишком весел и беззаботен для того, кто находится под подозрением в деле об убийстве лучшего друга.       Чонгук слышал, как Тэхён повернулся в его сторону: половица противно скрипнула под его ногами.       — Я тебе не советую шутить на эту тему, принцесса.       — А то что? — безэмоционально поинтересовался Чонгук, умело скрыв то, как сильно разогнался его пульс, стоило только разговору свернуть не туда. — Закопаешь меня в лесу?       — Мне кажется, или ты все еще думаешь, что все это забава?       — А разве нет? — Чонгук ухмыльнулся.       Тэхён пересек комнату в два широких шага и схватил Чонгука за плечо. С силой толкнув его к шкафу и вжав в него спиной, он навис над ним, и в его глазах плескались такие черные океаны, что Чонгук на мгновение забылся, завороженно вглядываясь в них. Тонкие пальцы сжимали руку больно, так, что пришлось стиснуть челюсть, чтобы ничем не выдать своей слабости. Его губы снова оказались слишком близко к его лицу. Он ощутил его дыхание своими губами, и казалось, будто Тэхён вот-вот начнет извергать огонь. Чонгук чувствовал его злость каждым сантиметром своего тела, к которому тот подошел непозволительно близко.       — Дам тебе еще один совет, Чонгуки, и рекомендую к нему прислушаться: раз ты уже в это ввязался, то в твоих интересах начать активно действовать, а иначе Антагонист тебя не примет, и тебе лучше не знать, что бывает с теми, кто не проходит свое испытание. А еще я настоятельно тебе советую не совать свой нос туда, куда не следует, иначе тебе не понравятся последствия. Очень сильно не понравятся. И если ты думаешь, что это угроза, то ты абсолютно прав. Это она и есть.       — Я тебе тоже дам совет: убери от меня свои руки, иначе я их тебе сломаю. — Чонгук дернул локтем, вырывая свою руку из его захвата и едва не мазнув своими губами по его. — Боюсь подхватить что-то из твоего букета, так что держись подальше.       Он попытался оттолкнуть Тэхёна, но тот перехватил его запястья, зажав их между их телами, тем самым пригвоздив Чонгука к шкафу самим собой, а другой рукой поднял его лицо за подбородок. Пальцы больно впивались в кожу на нижней челюсти, и Чонгук был уверен, что на его лице останутся синяки.       — Я надеюсь, что ты меня услышал, и твоего скудного ума или хотя бы базового инстинкта самосохранения хватит, чтобы не делать глупостей, — проговорил Тэхён ему в губы. — А по поводу венерического букета: он станет нашим общим, если ты будешь вести себя плохо. Я трахну тебя так, что ты пожалеешь, что в твою светлую невинную головку пришла идея перевестись в Спенсер и пытаться что-то здесь вынюхать.       — Кто кого трахнет, Ким.       — Проверим? — выгнул он бровь и расплылся в хищной усмешке. — Перезачту пятьдесят процентов испытания, если подставишь задницу. И перезачту целиком, если сначала отсосешь.       Чонгук деланно рассмеялся:       — Вот оно в чем дело, оказывается. Тебе просто так сильно хочется меня трахнуть? Весь цирк только лишь для этого?       — Это всего лишь приятный бонус. Я не мог предугадать, что тебе так сильно повезет с твоим испытанием. Глупо было бы отрицать, что твоя задница выглядит хорошо. Она выглядела бы еще лучше, окажись в ней мой член. Подумай об этом. У тебя, к тому же, осталось совсем немного времени, а ты не слишком-то шевелишься.       — Твой интерес к моему испытанию кажется уже нездоровым, не находишь? Ты угрожаешь, чтобы я не совал нос, но тут же так озабоченно бдишь за выполнением, что это настораживает. Хотя… как вы там говорили? Держи друзей близко, а врагов еще ближе, так?       — Ты смышленый. Мне нравится. Но это может стать проблемой.       Сжав подбородок сильнее напоследок, наверняка оставляя на нем алые пятна, Тэхён лизнул его щеку, после чего отпустил и сделал шаг в сторону, не сводя колючего взгляда. Затем он снял с крючка свой жилет, продел руки в рукава, натягивая его поверх сорочки, и обернулся уже у самого выхода:       — Говорят, в следующие выходные в четвертом доме вечеринка. Не просри свой шанс. Другого не будет.       Затем он вышел, хлопнув дверью и заставив сквозняк пронестись по комнате. Чонгук вытер щеку рукавом рубашки и поморщился.

***

      Чонгуку не нравились скопления пьяных людей, по этой причине он никогда не бывал в пабах, хотя Луи его неоднократно звал с собой. Вместо этого он всегда предпочитал отправиться домой на выходные. Чуть позже появилась и другая причина — Хосок, заняться сексом с которым было гораздо привлекательнее, чем просиживать штаны и пропивать деньги за барной стойкой. Поэтому оказаться в пятницу в доме четвертого общежития — последнее, чего бы ему хотелось. Однако он был здесь, пробирался через пьяные тела к низкому деревянному столу с выпивкой, который по странной случайности ещё никто не перевернул.       Приближение обозначенного Тэхёном времени давило: тот не уставал с ухмылкой напоминать ему об этом, а Саша и Чимин спрашивали, все ли в порядке, выглядя в самом деле участливо. Чонгук в ответ бурчал, что у него все под контролем, ловил странные взгляды отца и лишь больше нервничал. От того, что Чонгук остался на уикенд в кампусе, отец был тоже не в восторге и прожег его долгим тяжелым взглядом, хотя вслух ничего не озвучил. Возможно, потому что понимал, что это было абсолютно бессмысленно. У Чонгука был его характер. С ним бесполезно было спорить и бесполезно его переубеждать. От маминой мягкости ему мало что досталось. Это было даже справедливо, учитывая, что по договору семей он наследовал фамилию материнской линии, как последний, кто мог бы дать ей продолжение, а не фамилию отца.       Впрочем, его фамилия мало кого здесь интересовала в отличие от того факта, что он был новеньким и, к тому же, неоднократно замеченным рядом с небезызвестной пятеркой с исторического. Этот факт сам по себе добавлял ему очков, и это стало понятно сразу, как только он переступил порог вечеринки. Он ощущал на себе взгляды, слышал разговоры. О нем шептались, с ним пытались познакомиться, но осторожничали — он видел эту странную боязливость в их глазах.       Чонгук должен был этим вечером уйти отсюда с девчонкой, и потому отчаянно сканировал веселящихся взглядом. Пальцы холодил стакан, наполненный водкой с содовой, а Чонгук ощущал себя хищником, высматривающим жертву. Отчасти так и было, ведь кому-то из них сегодня предстояло стать жертвой странных игр, пешкой в рамках страннейших обстоятельств. А Чонгуку придется играть бездарную роль парня, меняющего партнеров каждую ночь ради удовлетворения собственных грязных потребностей.       Она упала к нему в руки сама: кто-то толкнул ее, маленькую и хрупкую, и она врезалась в Чонгука, расплескав его водку между ними. Тонкая ткань ее платья в мелкий цветочек моментально вымокла в области груди, как и его рубашка, и она заливисто рассмеялась:       — Прости, ты в порядке? — Ее большие глаза без грамма косметики на них невинно хлопали, но веснушки, рассыпанные под ними, совсем не казались милыми или детскими. В них было что-то ведьмовское, порочное и откровенное, и Чонгук сразу понял, что она оказалась рядом с ним неслучайно. Возможно, даже подстроила это. Пухлые губы в алой помаде пьяно изогнулись, но один уголок ее рта натянулся сильнее, делая улыбку опасной.       — А ты? — Он опустил взгляд на ее промокшую грудь, к которой прилип шифон.       — Буду в порядке, если ты отведешь меня отсюда куда-нибудь, где я смогу переодеться. Тебе бы тоже не помешало.       Она положила маленькую ладошку на его грудь, испачканную в напитке.       — Как тебя зовут? — спросил он.       — Лив.       — Я…       — Чон Чонгук, — опередила его она. — Я знаю, кто ты. Все знают. Здесь нечасто появляются новенькие в разгар семестра.       — Это единственная причина? — улыбнулся он.       — Нет, вообще-то, не единственная. Еще одна причина: твоя задница слишком хорошо смотрится в этих брюках, и девчонки с филологического весь вечер говорят о том, что хотели бы сжимать ее в то время, когда ты будешь их трахать, — смеется Лив.       — Какая богатая фантазия. Но ты самая смелая, верно?       — Получается так.       Лив привстала на носочки, чтобы поравняться с Чонгуком, и в следующую секунду накрыла его губы своими, втягивая в поцелуй с привкусом горькой водки. Чонгук не сразу сообразил прикрыть глаза и сделал это только тогда, когда ее руки обвились вокруг его шеи, а мягкая грудь прижалась к его. Несмотря на то, что поцелуй был хорош, мерзкое ощущение липкости одежды не давало покоя, и Чонгук разорвал его сам, а после потянул Лив на выход.       — Где твое пальто? — поинтересовался он. Даже не беря во внимание промокшую грудь, ее платье было слишком коротким и тонким, а ногах были лишь грубые ботинки, из-под которых выглядывали края белоснежных гетр.       — Ты слишком милый, тебе говорили? — Лив схватила его за ладонь и сама повела по направлению к его корпусу общежития. Он даже в полумраке мог видеть мурашки на ее голых бедрах и шее, и признавался себе, что это заводило. Даже несмотря на всю дикость и неправильность ситуации.       В холле второго корпуса было тихо, так, словно все ушли на вечеринку, а те кто остались просто разошлись по комнатам. Тишину нарушали лишь смешки Лив и звуки их поцелуев: она оказалась невероятной любительницей засовывать свой язык в чужой рот, и Чонгук думал, что у него скоро начнет болеть челюсть.       Он с трудом просунул ключ в замочную скважину. Лив откровенно накрывала ладонью его член через ткань брюк и мурлыкала ему в шею. У Чонгука же не получалось сосредоточиться совершено. С одной стороны отвлекали ее ласки, а с другой голову забивали мысли о том, где сейчас Тэхён.       В комнате оказалось темно и пусто, и Чонгук надеялся, что Лив останется до утра или хотя бы до того момента, как Тэхён вернется. Иначе ему попросту не зачтутся сегодняшние старания, а время и без того уже на исходе.       — Какая кровать твоя? — спросила Лив.       Чонгук закрыл дверь на ключ, повернулся к ней и увидел, что она успела стянуть с себя платье и теперь стояла посреди комнаты в белых хлопковых трусиках и массивных ботинках. Ее соски торчали, а грудь вся была усыпана мурашками. Она, не стесняясь, демонстрировала свое тело, бросив платье под ноги.       — Эта, — сглотнул Чонгук, указав на ту, что стояла справа от него. Желание назло Тэхёну ткнуть пальцем на его кровать он в себе подавил.       — Хорошо. — Она бросила на постель упаковку с презервативом и улыбнулась.       Лив держала инициативу в своих маленьких ладонях и была невероятно настойчива, когда усадила Чонгука на кровать и заставила откинуться спиной на стену, а сама уселась на его бедра сверху. Ее рот был повсюду: на скулах Чонгука, его подбородке, ключицах и чаще всего на его губах. Она потиралась о его ширинку промежностью, и от этих незатейливых движений его член быстро налился кровью. Ему этого не хватало, он скучал по близости с кем-то, поэтому реакция его тела не заставила себя ждать. Пускай даже это все было не по-настоящему — именно так он определял для себя происходящее. Было достаточно этих механических действий. Он не думал о чувствах. Им здесь не было места. Чонгука вело только желание кончить, и желательно как можно скорее.       Комнату наполняли тихие стоны Лив, их тяжелое дыхание и звуки мокрых поцелуев. Чонгук старался получить удовольствие — хотя бы разрядку, — но все мысли неустанно возвращались к Тэхёну. Нервировала неизвестность и риск не пройти испытание, и это не способствовало его расслаблению. Лив стянула с него джемпер и потянулась к ремню на брюках. Оттенок ее кожи превратился из белого в золотистый в тусклом свете прикроватного ночника. Она выглядела красиво, но это никак не могло сравниться с тем, что было между Чонгуком и Хосоком. Даже когда она избавила их от оставшихся предметов одежды, а потом направила в себя его член, это не ощущалось так прекрасно, как в те моменты, когда Хосок давал ему побыть сверху. Это отличалось от секса с парнем и было по-своему хорошо, наверное, но Чонгук чувствовал нервное напряжение в каждой своей мышце, пока она ритмично опускалась бедрами, позволяя их телам создавать пошлые звуки шлепков. Он понимал, что не будь он так возбужден долгим воздержанием, не факт, что у него вообще бы что-то вышло с ней, пусть она и была очень привлекательна.       Лив касалась его скул, зарывалась пальцами в его волосы на затылке и прижимала его лицо к своей груди. Чонгук послушно открывал рот, кусая и посасывая ее грудь, но все это было не более, чем механическая долбежка в чужое тело, которая не вызывала никакого урагана в груди. А ему нужно было чертово цунами, чтобы кончать с яркими вспышками света, расплывающимися перед глазами.       Ключ в замке провернулся, когда Лив набирала темп, самозабвенно скача на члене Чонгука. Он дернулся под ней, стоило только Тэхёну показаться в дверном проеме. Лив, замедлившись, обернулась, но даже не подумала прикрыться. Член Чонгука все еще был в ней, и она выписывала восьмерки на его бедрах, сжимая его в себе.       — Не обращайте на меня никакого внимания. — Тэхён закрыл дверь и взглядом облизал женское тело, принимающее в себя возбужденную плоть. — Я тень. Призрак. Меня здесь нет.       Чонгук открыл рот, чтобы послать его к черту и прогнать, но Лив впилась поцелуем в его губы, прижалась теснее и начала двигаться активнее. Казалось, что присутствие третьего лица лишь распалило ее еще больше. Ее стоны стали громче и слаще, движения — активнее, а Чонгуку только и оставалось крепче вцепиться в ее бедра, помогая двигаться.       Тэхён, не стесняясь, рассматривал их, медленно снимая с себя одежду. Его взгляд плавно переходил от члена Чонгука, исчезающего в чужом лоне, до его лица. Они сталкивались взглядами, и по коже Чонгука бежала дрожь. Он начинал дышать надсаднее только от этого. Тэхён смотрел заволочено и пошло, наслаждался этим представлением, не отказывая себе в удовольствии даже в таком положении насмехаться над Чонгуком. Он видел эту усмешку в его глазах, она переливалась желчью в них, заставляя чувствовать себя необъяснимо подчиненным.       Кровать громко скрипела от фрикций, пока Чонгук до побеления костяшек сжимал девичью талию под тяжелым взглядом Тэхёна. Лив устало навалилась на него, и Чонгук, зажмурившись, вдалбливался в ее тело сам, двигая бедрами. На висках выступил пот. Лив сцеловывала его, чередуя поцелуи с громкими стонами. Хотелось закончить это поскорее. Чонгук наращивал темп и сокращал амплитуду, наполняя комнату влажными шлепками. Лив стонала, сжималась на нем, пока Чонгук, вскинув бедрами последний раз, кончал в презерватив, продолжая двигаться в ней уже плавно и неспешно, растягивая момент.       С трудом приоткрыв глаза после оргазма, Чонгук впился взглядом в Тэхёна. Тот, нагло улыбаясь, лежал на своей постели в одних пижамных штанах, подперев голову рукой и, глядя на них, ласкал собственный член, очертания которого были хорошо видны через ткань.       Чонгука заколотило.       Он выпроводил Лив быстро. Та и не собиралась задерживаться, поэтому надела на себя трусы, платье, сунула ступни в ботинки, а затем повернулась к Чонгуку, стоящему в натянутых наспех трусах.       Она встала на носочки и чмокнула его в губы:       — Это было очень мило.       Улыбнувшись ему, она вышла, оставив Чонгука стоять посреди комнаты. Влажного от испарины, трепещущего изнутри от пережитого оргазма.       — Это было очень мило, — хрипло повторил Тэхён, продолжая водить пальцами по своему члену. В его глазах плескалось неприкрытое веселье.       — Ты гребаный извращенец, — выплюнул Чонгук дрогнувшим голосом.       Он натянул штаны, схватил полотенце и вылетел из комнаты, направляясь к душевым. Внутри все клокотало от негодования и… вновь накрывающего возбуждения.       Было мерзкого от самого себя. От того, что он лишь сильнее распалился из-за Тэхёна. Хотелось отмыться.

***

      Следующим вечером Чонгук не обошелся одним бокалом. Ему пришлось влить в себя куда больше, чтобы перейти к активным действиям. Мысли никак не покидала прошлая ночь. В памяти из раза в раз всплывал чернеющий взгляд Тэхёна, пристально наблюдавший, как он трахается с девушкой буквально в полуметре от него. К его замешательству, это будоражило и злило одновременно настолько, что после он яростно дрочил под душем, не боясь, что кто-нибудь войдет. Чонгука всего трясло от пережитого. Это было мерзко, грязно, неправильно, возбуждающе и до жути горячо. И насколько его пугала предстоящая ночь, настолько же и заводила одна мысль о ней. Нечто необъяснимое творилось с его телом от осознания, что Тэхён вновь будет ласкать себя, когда Чонгук будет трахать девушку.       О чем Тэхён думал в этот момент? На чьем месте он хотел оказаться? Отсутствие ответов на эти вопросы не давало Чонгуку покоя.       Этой ночью в их комнате оказалась одна из девушек с филологического, Энн. Одна из тех, кто желал сжимать его зад во время того, как Чонгук будет входить в нее. Это было несложно: пара бокалов, выпитых вместе, развязавших обоим языки во всех возможных смыслах, и вот они уже вваливаются в комнату, целуясь на ходу. Тэхёна не было, когда он уходил на вечеринку, но теперь они заметили его оба: он лежал под одеялом в своей постели, его глаза были закрыты, а грудная клетка размеренно вздымалась в такт дыханию.       — Твой сосед… — прошептала Энн.       — Он крепко спит, — убедительно бросил в ответ Чонгук, подталкивая ее к постели. — Пушкой не разбудишь.       Энн не пришлось уговаривать, и его аргумента вполне хватило, чтобы она принялась жадно отвечать на поцелуи и позволила себя раздеть. Секретом не было, что на подобные вечеринки приходят в основном именно за этим. Так было в Маккензи, так было и в Спенсере.       Но Тэхён не спал. Чонгук видел, как блеснули в темноте его глаза, когда он уложил Энн на постель и принялся снимать с себя одежду. Тэхён наблюдал, как он раздевался, следил за каждым его движением, пока на Чонгуке не остались одни только трусы.       Член был все еще мягким. Энн, сидя на краю постели, приспустила его трусы и пыталась возбудить его ртом, но все, о чем думал в этот момент он, это то, что Тэхён прямо сейчас лицезрит его голую задницу. Чонгук злился, что вчера это возбуждало, а сегодня лишь больше нервировало, и винил во всем алкоголь и проклятого Тэхёна.       — Тебе не нравится? — пролепетала Энн, выпустив головку изо рта, продолжая придерживать его вялый член пальцами.       — Мне… нравится. Да. Продолжай, — выдавил Чонгук. Позади послышался смешок.       Чонгук напрягся.       Энн принялась усиленно облизывать его член, помогать себе рукой, уделяя внимание его яйцам, и это было настолько никак, что Чонгук начинал закипать. Бедра подрагивали от напряжения, и ему настолько сильно хотелось возбудиться, трахнуть уже, наконец, эту Энн, но чем больше он к этому стремился, проталкивая член ей в рот, тем больше его накрывало отчаянием. Тэхён насмехался, наблюдая за его потугами. Едва он начал возбуждаться, как с его губ слетело неказистое кряхтение, и Тэхёна, лежащего позади, прорвало смехом.       — Хватит! Уходи! — взорвался Чонгук и отпрянул от девушки, пряча член в трусы. — Иди! Пожалуйста!       Его било дрожью от унижения, пока перепуганная Энн натягивала на себя блузку под раскатистый смех Тэхёна. Она улизнула из комнаты с такой стремительной скоростью, что Чонгук даже не успел этого заметить.       — Ублюдок, — прорычал он, волоком вытаскивая Тэхёна из постели. Тот хохотал, запрокидывая назад голову, убивая в Чонгуке остатки самообладания.       Первый удар пришелся в челюсть Тэхёна. Смех затих. Костяшки Чонгука жгло. Он никогда прежде не дрался. Никогда так отчаянно не хотел причинить кому-то боль. Тэхён в долгу не остался, ударив в ответ. Они яростно прикладывали друг друга ко всем поверхностям, толкая изо всех сил, пытаясь выбить друг из друга дурь. О шкаф, который покачнулся, когда Тэхён влетел в него спиной, о стол, который задел Чонгук бедром и едва не перевернул, уворачиваясь от чужого кулака. Они едва не снесли кровать Тэхёна, когда Чонгук особенно агрессивно налетел на него, протащив почти через всю комнату. Тэхён оттолкнул его, опрокидывая на кровать и нанося в ответ удар по лицу. Чонгук приложился затылком о стену. Из глаз посыпались искры. Тэхен воспользовался замешательством и оседлал его, придавив к постели. В панике Чонгук заметил, что, в отличие от него, Тэхён был возбужден. Его член заметно выпирал через пижамные штаны, но это ничуть не мешало ему драться. Его губа была разбита, и он слизывал языком кровь, ударяя Чонгука в ответ снова.       Кубарем они скатились на пол, когда Чонгук попытался скинуть Тэхёна с себя. В этот раз его кулак прилетел тому под ребра. По комнате раздавались звуки борьбы, пыхтение и болезненные стоны.       — Что, малыш так разозлился из-за того, что хер не встал? — Тэхён навалился на него, скалясь, демонстрируя зубы, перепачканные кровью.       — У тебя зато встает без проблем, ебаный ты извращенец, — прошипел Чонгук. Глаза слезились от боли: скулу простреливало до невозможности. Он брыкался под Тэхёном, но тот был слишком тяжелым даже для него.       — Надо преподать тебе урок, как быть вежливым со старшими. Слов ты не понимаешь, да, принцесса? Может, заодно занять твой рот? Или твою задницу? Показать, что надо делать, чтобы член вставал?       — Чтобы я после тебя лечил какую-нибудь дрянь? — Чонгук попытался встать, пошатываясь, но тут же оказался снова заваленным на постель, лицом в подушку.       — Будем лечиться вместе, принцесса. Романтично же, ну? — по комнате снова прокатился смех. — Давай, ты же хочешь!       Чонгук дергался под Тэхёном, член которого вжимался в его задницу, но скинуть его не получалось. Он кусал его руку, на которую он опирался, а тот словно лишь сильнее заводился. Его бедра начали двигаться, имитируя толчки, в то время как вторая рука упиралась в спину Чонгука, не позволяя подняться.       — Пошел к черту! Убери свои руки от меня! — орал Чонгук, извиваясь, но проходясь лишь сильнее ягодицами по чужому возбуждению. — Сука!       — Сучка — это ты, — процедил Тэхён ему в ухо. — У тебя не вставал, потому что встает на парней. Сейчас-то все иначе, верно?       Он просунул ладонь в его трусы, коленом раздвинув его бедра, и обхватил ладонью член, который, к дичайшему ужасу Чонгука, действительно был уже наполовину возбужденным. Чонгука возбуждала сила и агрессия. Чонгук готов был выть от стыда и безысходности.       Тэхён провел по его члену ладонью несколько раз и снова засмеялся, убеждаясь в своей правоте. У Чонгука стоял, теперь так сильно, что хотелось плакать от жгучего стыда. Его возбуждало, что Тэхён сидел на нем и брал в ладонь его член. Он трогал его, размазывая смазку по головке, делая это невыносимо хорошо и невероятно выводя Чонгука из себя одним только фактом.       — Что и требовалось доказать, принцесса.       Сплюнув на ладонь, Тэхён сдернул с него трусы до самых колен, а потом рывком поднял его за бедра, удерживая запястья стальной хваткой.       — Пусти, ублюдок! Я тебе все лицо разобью! — дергался Чонгук, в то время как его всего трясло от возбуждения и желания.       — Потом скажешь спасибо. — Тэхён пропихнул в него влажный палец, отчего у Чонгука в миг потемнело в глазах.       Он действовал умело и расчетливо, растягивая его пальцем, но попадая точно по простате так, словно делал это ежедневно. Знал куда давить, с какой силой и под каким углом. Чонгука выворачивало от чувств: хотелось одновременно убить Тэхёна и просить не останавливаться. С губ срывались стоны, и он кусал их до крови, лишь бы не предоставить Тэхёну такого удовольствия. Тот двигал пальцем быстро и грубо, не добавляя второй, но даже одного после такого длительного перерыва было достаточно, чтобы Чонгуку казалось, что большего он просто не выдержит.       С головки на постель капала смазка, выдавая с потрохами то, насколько он возбужден и как сильно хочет. Ненормальная, животная страсть пожирала тело, опаляя его огнем. Чонгук дергал ногами, не собираясь терпеть болезненное унижение, хоть и до безумия порочно-сладкое, но Тэхён не давал и двинуться.       В момент, когда Чонгук ловил панику оттого, что Тэхён вынул из него один палец, и боялся, что сейчас в нем окажутся уже два, его прошибло судорогой: вместо второго пальца ануса коснулся горячий мокрый язык. Чонгука обдало жаром, и он громко застонал. Перед глазами все плыло. Тэхён вернул в него палец и теперь вылизывал его параллельно с тем, как грубо долбился в его простату. Чонгука трясло. Колени разъезжались от количества слюны между его ягодиц и осознания, что его вылизывают и трахают пальцами одновременно, а он униженно скулит, мечтая кончить и убить Ким Тэхёна.       Во рту скопилась кровь от прокушенной губы, хотелось сплюнуть, но не оставалось на это сил. Он все ближе подходил к краю и чувствовал, что вот-вот кончит прямо на языке у Тэхёна. Он уже не понимал, кто сейчас был унижен больше: скулящий он, стоящий на коленях, прогнувшись в пояснице, или лижущий ему Тэхён. Кажется, они оба, потому что это было похоже на чертово безумие.       Чонгука накрыло оргазмом, когда Тэхён, высунув палец, особенно глубоко пропихнул в него язык, одновременно с этим обхватив его член и начав дрочить ему. Он содрогался в оргазменной судороге в его руках, а Тэхён все продолжал вылизывать, пока Чонгук не размяк на постели, не в силах пошевелиться. Задница болела от грубости чужих рук, под животом было мокро от собственной спермы, а тело ломило после драки. Чонгук ненавидел Ким Тэхёна так сильно, что задушил бы его прямо сейчас, если бы на это были силы.       Тэхён поднялся с него, оставив лежать с голым задом, блестящим от слюны, и вытер рот. Чонгук тяжело дышал и не шевелился. Из-под полуприкрытых ресниц он видел, как Тэхён, все с таким же стояком в штанах, подхватил чистые вещи и направился к выходу из комнаты. Взгляд уловил, как дрожали его руки, когда он брал полотенце с полки.       — Думаешь, я не в курсе, что ты трахался с Хосоком? — произнес он.       Чонгук напрягся, но не подал виду:       — Что еще ты знаешь? Может, тебе известно, кто его убил? — сквозь зубы спросил он.       — Не нарывайся, Чонгуки.       Дверь за Тэхёном закрылась.