Братья по магии. Точка отсчета

                    Взмыленный Персиваль возмущенно заявил:              — Вот ты где, Грей! Куда вы с Поттером провалились? Профессор Макгонагалл велела срочно тебя к ней доставить, а я нигде не могу вас найти!              Уизли опять вернулся к своему старому стилю общения, когда он орал на Алекса и Гарри и в каждом их поступке видел нарушение. Поттер, которому Перси никогда не нравился, нахмурился и уже собрался сказать в ответ что-то грубое, потому что староста ломал планы брата, как Седрик предложил:              — Алекс, ничего страшного! Раз профессор Макгонагалл тебя вызывает, то мы можем поговорить позже.              С этими словами Диггори вернулся в репетиционный зал к своим друзьям-барсукам, и у мальчиков пропала последняя причина спорить.       

***

             Седрик Диггори, как и многие в Хогвартсе, много раз видел Гарри Поттера и его друга Алекса Грея, но ему еще не приходилось с ними общаться.              Седрика не удивило желание Алекса поговорить, ведь, вероятно, речь пойдет о ходе поисков. Без ложной скромности Диггори мог сказать, что сделал всё возможное, чтобы помочь пропавшим первокурсникам. Конечно, он бы поступил так же, если бы это были другие дети, а не Мальчик-Который-Выжил со своим другом. Но если судьба распорядилась так, что он смог хоть немного помочь именно этим двоим, то он был готов записать это достижение себе в актив.              И это было важно для Седрика.              Дело в том, что с раннего возраста Седрик считал своим долгом радовать отца. Он хорошо помнит, с чего всё началось. Однажды, когда мальчику было лет семь-восемь, Седрик кому-то помог. Ничего особенного, просто сбегал с поручением, но его услуга пришлась очень кстати и его от души поблагодарили. А потом нашли мистера Диггори и сказали, что тот вырастил замечательного сына. Отец был очень горд и не переставал вспоминать об этом событии, рассказывая всем подряд и поощряя Седрика поступать так и дальше.              С тех пор мальчик постоянно хотел повторить этот приятный опыт, поэтому старался соответствовать ожиданиям. Сначала он просто выполнял очень хорошо то, о чём его просили, но потом понял, что можно заработать больше очков, если работать на опережение. Седрик начал думать, чем он мог бы помочь, и не дожидался просьб от родителей, знакомых и друзей. Постепенно это вошло в привычку, и всё, что он делал, он делал не просто на совесть, а идеально. Если сразу не получалось, мальчик с улыбкой, никогда не показывая, как ему нелегко, продолжал свою работу, пока не добивался результата.              Когда Седрик впервые уезжал в Хогвартс, его отец и другие знакомые были уверены, что такой отличный мальчуган сразу придется там ко двору и станет своим. И действительно, попав на факультет, где все были готовы друг другу помочь, Седрик практически с первого дня учебы стал пользоваться авторитетом. Хотя он ещё не был старостой, к нему обращались, если старосты не было рядом, а иногда сразу шли прямо к нему. Диггори никогда не отказывал, он всегда выслушивал говорившего, не перебивая, и этим ещё сильнее располагал к себе. Иногда после такой терапии даже не нужно было никому помогать, ведь, излив душу и получив пару слов ободрения, ученик уже не видел большой беды в своей проблеме, и она уже казалась ему не такой серьёзной.              Учителя также знали, что могут положиться на Седрика, и многие из них даже не задумывались, что он не староста. Что бы они ни просили — помочь с подготовкой материала или класса к уроку, объяснить отстающим трудные темы — он не отказывался.              Когда Седрик попал в команду Хаффлпаффа по квиддичу, он, чтобы не создавать своей неопытностью проблем более старшим товарищам, тренировался вдвойне. Все шли отдыхать, а он оставался на поле. Позднее Седрик оставался после своих интенсивных тренировок с теми, кто не мог пройти отбор, бескорыстно обучая новичков не только азам, но и тонкостям игры, чтобы они набрались опыта и потом могли претендовать на место в команде. Так он помогал не только однокурсникам, но и делал команду факультета в целом сильнее.              Стоит отметить, что такой подход к жизни заставлял Седрика постоянно испытывать сильное напряжение. Он не мог расслабиться, ведь при мысли о том, что те, кто раньше так высоко ценил его, могут в нём разочароваться, если он сбавит темп, его сердце сжималось от боли.              Парню оставалось только скрывать свои чувства и не показывать, как ему тяжело. Ведь он был тем, кто всегда готов прийти на помощь другим, но рядом не было никого, кто мог бы поддержать его самого. Даже родители, не вникая в его переживания, писали ему в школу, что гордятся его успехами и призывают не останавливаться на достигнутом, а продолжать отлично учиться и помогать другим не щадя себя. Парень так и поступал, ведь скупая похвала мистера Диггори стала для него жизненно необходимой.              Седрик, положительный парень во всех отношениях, хотел всех радовать, это и делало его по-настоящему счастливым. Требования к нему предъявлялись все выше и выше, задачи шли по нарастающей, он чувствовал, что не дотягивает, и очень страдал, ведь он уже не мог разрушать свою безупречную репутацию, это огорчит его родителей, маму, и, главное, отца! Диггори-старший так верит в своего мальчика, ни в коем случае нельзя его подвести.              Седрик Диггори тяжким трудом заслужил все свои привилегии, но это не мешало ему немного, совсем чуть-чуть, завидовать тем, кто с лёгкостью выполнял то, что у него получалось только ценой огромных усилий. Он брался за все, но не все давалось ему одинаково хорошо. Случалось, что другие ученики выполняли задания с изяществом, лёгкостью и простотой, превосходя Седрика. Но парень понимал, что это было их природной особенностью, тогда как он сам добился успехов своим трудом, невзирая на то, были ли у него склонности или нет. И это грело душу и придавало ему уверенности в себе. Нельзя же иметь способности абсолютно ко всему, так не бывает. Ничего не достается просто так, это Седрик усвоил накрепко.              И только когда в Хогвартс поступил Гарри Поттер, Седрик засомневался в своем жизненном кредо — успехи через тяжкий труд.              Гарри Поттер, как и надлежало национальному герою, был сильным волшебником, отличным ловцом, способным учеником. И друг у него был под стать. В школе Седрик наблюдал за обоими гриффиндорскими первокурсниками со стороны и замечал, что они всё делают легко и непринуждённо, не придавая значения ни отличным оценкам, ни мастерскому полёту, который мог бы стать гордостью даже для профессионального игрока в квиддич.              Только вот почему-то, в отличие от самого Седрика, к Гарри Поттеру не стремились обиженные малыши, чтобы он за них вступился, не обращались за помощью старшие, уверенные, что он не откажется подставить плечо. Поттер с первых дней, в отличие от самого Седрика, не боялся отпугнуть от себя. И это как-то сразу стало нормой. Стоило Гарри просто нахмуриться, показать, что он не хочет общаться или делать то, чего от него ждут, все — и учителя, и ученики — сразу же отступали.              Седрик не понимал — как можно отталкивать людей от себя, они же не простят пренебрежения! А поменять мнение о себе очень и очень сложно, тем более в лучшую сторону. Он очень гордился доверием, которым пользовался на факультете и в школе.              А в этом году Диггори впервые почувствовал какую-то непонятную тоску. Сперва он не мог понять, в чем дело, но смог разобраться после одного случая — Чемпионата школы по плюй-камням, организованного зимой Агатой Боуд. Именно тогда Седрик и почувствовал впервые неудовлетворенность тем образом жизни, которым он так дорожил.              Плюй-камни, которыми Седрик увлёкся на первом курсе, когда ещё нельзя было пробоваться в команду, не приносили ему особой радости. Конечно, он достигал неплохих результатов, потому что отдавал этому увлечению все свободное время, но ко второму году учебы осознал, что это не его игра. Однако Седрик понимал, что если он бросит это занятие, то подведёт ребят, которые им занимаются. Его уход покажет, что плюй-камни менее важны, чем квиддич. Так поступить он не мог, он просто был не способен разочаровать своих сторонников.              И тут этот Чемпионат. Седрика позвали на лед озера ребята с факультета, он не очень охотно согласился, но потом даже почувствовал азарт.              В Чемпионате приняли участие Поттер и Грей, и в начале казалось, что они и правила-то как следует не выучили. Было ясно, что долго они не продержатся. Но оба гриффиндорских первокурсника легко выигрывали этап за этапом, а потом с такой же легкостью бросили на полпути не оттого, что у них не ладилось, а просто потому, что они попробовали и, убедившись, что у них получается, решили остановиться, чтобы дать возможность играть таким, как Седрик, тем, кто старается изо всех сил. Похоже, для них эта маленькая победа ничего не значила. Если бы им надоело, Седрику не было бы так обидно. Пусть он не слышал их разговора, но по лицам мальчиков он ясно представлял его содержание: нечестно продолжать, мы их обыграем в сухую, надо отказаться от участия. И Поттер с Греем попросили Агату вычеркнуть себя из списка.              Седрик не мог не стараться и не бороться до конца, раз уж он начал, даже если снова не мог претендовать на победу. Проиграв, он улыбался: главное — играть честно и дать другим барсукам ощущение надежности и чувства локтя. Так легко бросившие состязание Поттер и Грей вызывали у игроков недоумение.              Вообще, у них на Хаффлпаффе к Алексу относились даже лучше, чем к самому Гарри Поттеру. Алекс общался всегда со всеми ровно и, несмотря на то, что с гриффиндорским дуэтом постоянно что-то происходило, не казался неприятным типом, который создает всем проблемы. К тому же, о нем был хорошего мнения профессор Флитвик, состав хора которого формировался преимущественно из барсуков.              А вот к Гарри Поттеру, несмотря на все его заслуги перед магической Британией, а также на то, что он был чрезвычайно талантлив в полетах и хорошо учился, подопечные Помоны испытывали смешанные чувства. Многие из них не смогли простить ему торговлю своими колдографиями, ведь герои не сшибают галеон за снимок.              Лично Седрик ничего не имел против, может быть, Гарри Поттер собирает деньги, чтобы кому-нибудь помочь, а не распространяется о целях сбора, потому что не болтливый. Диггори сам предпочитал делать, а не говорить. К тому же, он прекрасно понимал, почему младшие ребята, которые ничем не блистали, могли захотеть такой снимок. Так почему не заплатить монету-другую, чтобы показать родителям и друзьям колдофото с самим Гарри Поттером и немного самоутвердиться?              Несмотря ни на что, Седрик по-прежнему считал, что Алекс и Гарри — хорошие ребята. Даже когда он осознал, насколько они его опережают в некоторых областях, он не почувствовал ни зависти, ни злости. Ощутив в очередной раз свое несовершенство, Седрик решил еще лучше стараться. Это поможет ему избавиться от чувства неудовлетворенности жизнью. Вероятно, он все-таки не будет лучшим абсолютно во всем, да от него и не требуется. А требуется быть отзывчивым и полезным. Все-таки как хорошо, что он мог помочь директору Дамблдору с поисками Гарри и Алекса! Одно это перевешивает все его недостатки, недоработки и несовершенства.              Ну и хорошему парню не стоит ждать, что его поблагодарят. Все-таки он помогает другим не для этого. Директор Дамблдор — пример волшебника, который уже не один десяток лет прежде всего думает о других: о своей школе, о родной стране, и вовсе не ждет благодарности. Вот и сам Седрик не ждал, что директор Дамблдор его похвалит или оценит. Еще меньше он собирался сам напомнить о своем вкладе. Но если такой выдающийся волшебник, как Альбус Дамблдор, заметит его усилия, он будет только рад. Отец сможет и дальше им гордится.       

***

      — Хорошо, — старательно скрывая недовольство от Персиваля, проговорил Алекс. — Где профессор Макгонагалл? Куда нам идти?              Оказалось, что декан ждет в учительской, до которой была всего пара шагов. Несмотря на это, Уизли практически отконвоировал туда Алекса, уже не обращая на присутствие Поттера никакого внимания: все давно привыкли, что эти двое ходят только вместе и бурно реагируют на попытки их разделить.              Перси с чувством исполненного долга пропихнул обоих первокурсников в комнату, где, кроме декана, никого не было, и со щелчком закрыл за ними дверь. Звук привлек внимание Минервы, и она отложила пергамент, который читала.              — Мистер Грей! — Маккошка начала на повышенных тонах, но тут же переключилась и продолжила уже нормальным голосом: — Алекс, как хорошо, что Персиваль наконец вас нашел. И Гарри здесь! Это очень кстати, он нам поможет.              Мальчики молча переглянулись: в чем поможет? От удивления у них не нашлось слов даже под Барьером. Оба нерешительно топтались на пороге, не спеша подходить к столу, за которым расположилась Минерва. Первокурсники в ожидании уставились на своего непредсказуемого декана.              — Алекс, — профессор Макгонагалл между тем приступила к делу. Голосом торжественным, как будто зачитывала приказ о награждении своего ученика орденом Мерлина 1 степени, она сообщила: — Альбус… Директор Дамблдор в силу сложного положения, в которое попала наша… гриффиндорская команда по квиддичу, в виде исключения выдал вам, Александр, персональное разрешение на игру в команде. Кроме того, он хотел этим поощрить вас за прекрасную успеваемость, а также за проявленное мужество и помощь Гарри во время… — Минерва сбилась и продолжила уже не столь пафосно: — В то время, когда вас обоих не было в школе.              Если бы декан Гриффиндора говорила на каком–нибудь иностранном языке, например на французском, и то братья поняли бы гораздо больше. Алекс, глядя на нее, видел блеск очков-половинок и пышную белую бороду в придачу к довольной улыбке мудрого старца. Не верилось, что у этого разрешения нет двойного, а то и тройного дна. Минерва, не замечая отсутствия ожидаемой реакции, закончила свою мысль, сообщив:              — Алекс, вам нужно поскорее приступить к тренировкам. Узнайте у Гарри адрес магазина, где он заказывал свою форму, и купите себе там же. Насколько я могу судить, мистер Поттер сделал хороший выбор…              — В смысле? — Поттеру было абсолютно по барабану, что перебивать старших грубо. — Вы же мне сами наколдовали форму, какой магазин?              — Ну как же, я наколдовала вам экипировку только на одну игру. Как вы понимаете, я в состоянии сложить дважды два и понять, что если вы появились на следующей игре в форме, то, значит, вы ее где–то купили. Я не права?              — Нет! — рявкнул Поттер.              Алекс отмер и понял, что надо спасать ситуацию, иначе они в этой школе надолго не задержатся. Макгонагалл совершенно не переносила отсутствие субординации, а за грубость могла упечь на отработки на долгий срок. К тому же неплохо было бы все–таки прояснить ситуацию, ведь из того, что сказала Минерва, нельзя было ничего понять. Какая форма, какое разрешение? С чего вдруг? Только Алекс открыл рот, как Кошка снова заговорила:              — Держите себя в руках, Гарри! Я–то думала, вы будете рады. Кто просил меня в начале года разрешить Алексу играть? Если вы не передумали выступать с ним в одной команде, вам лучше помочь ему приобрести, как я уже сказала, форму, экипировку, ну и метлу, разумеется. Конечно, купить еще один Нимбус в команду было бы просто отлично, но я не думаю, что мистер Грей сможет себе его позволить. Пусть он закажет себе что-нибудь, на что хватит денег. Я думаю, он достаточно талантлив, чтобы на любой метле в паре с вами показать хороший результат. — И, видя, что Гарри готовится активно возражать, добавила, по-своему истолковав его несогласие: — Гарри, поймите, ведь не у всех же, как у вас, есть полный сейф в Гринготсе. Я знаю, о чем говорю, я видела ваш, когда брала там деньги на ваш Нимбус. Я смогла туда попасть, потому что профессор Дамблдор дал мне ключ от вашего сейфа на покупку для вас спортивного инвентаря. Естественно, я знаю цену вашей метлы, раз сама покупала ее. Так вот, Нимбус, как вы понимаете, очень дорогая метла.              — Ай да Малфой, — зашипел Алекс. В этот раз Барьер не скрыл его слова, потому что это шипение мало походило на обычную речь.              Гарри, когда он не понимал, что происходит, чувствовал себя очень неуютно. Он разрывался между желанием дождаться объяснения всего непонятного от самой Макгонагалл и спросить Алекса под Барьером, причем здесь Малфой.              — Итак, мальчики, вам все понятно? Если да, можете идти и не мешкайте. Если с формой еще можно немного подождать до следующего матча, то метла для тренировок нужна уже прямо сейчас, так что начинайте с нее!              — Профессор, — медленно заговорил Алекс. У него в груди зарождалось что–то холодное, просто ледяное. Это чувство было особенно неприятно после жара, вызванного пением. — Вы, наверное, не в курсе, но у меня нет денег.              — Ну так попросите родителей! Напишите им, я уверена, они будут очень вами гордиться, — сказала Минерва небрежно. Чувствовалось, что она уже готова выпроводить мальчиков, чтобы заниматься своими делами. — Думаю, они сразу же пришлют вам столько, сколько нужно на форму и метлу, когда узнают, какой чести вы удостоились еще на первом курсе. А когда они узнают, что вашем товарищем по команде оказался сам Гарри Поттер, они будут только рады потратить эти деньги.              — Да с чего вы решили, что Алексу пришлют деньги, если он кому–то напишет?! — заорал Гарри.              — Одежда мистера Грея достаточно дорогая, такую носят только состоятельные чистокровные. — Минерва перефразировала сомнительное, с ее точки зрения, слово: — Я имею в виду семьи, постоянно живущие в магическом мире.              — Вы, похоже, забыли, что в начале года я потерял память! Я не помню своих родителей и не знаю, куда мне писать. Вы же сами рассказывали мне, что их знает профессор Снейп, который сказал, что они оставили меня в школе, а сами уехали по делам в Канаду, — мстительно проговорил Грей.              Надо было видеть, с каким изумлением Минерва посмотрела на Алекса.              — Я совсем об этом забыла! — воскликнула она. — У меня столько забот, столько дел надо решить, что это совсем вылетело у меня из головы. Алекс, скажите, неужели ваши родители совсем не писали вам из Канады?              — Нет, — отрезал Грей.              С одной стороны, он еще тогда радовался, что Минерва — не самая отзывчивая особа, которой без разницы, где его родители, помнит ли он их, есть ли ему куда написать, если что-то понадобится. Это помогло Алексу избежать разоблачения, когда он вообще не знал, как объяснять свое появление в волшебной школе. Это сейчас у него появились какие–то заслуги, теперь никто не подумает, что он магл… Но вообще позиция декана Гриффиндора, по совместительству заместителя директора, была бестактной до неприличия. Было ощущение, что железная Минни никогда не слышала о таком понятии, как деликатность.              — Ну, не знаю… — заговорила Макгонагалл, нервно перебирая бумаги на столе. — Возможно, Алекс, у вас осталась какая–то наличность… Тогда бы вам все–таки могло хватить хотя бы на форму, а на метлу вы могли бы у кого–нибудь одолжить. Найдите сами, у кого можно занять недостающую сумму. Не думаю, что вам откажут, вряд ли кто–то усомнится в платежеспособности вашей семьи.              Слушая весь этот бред, Гарри, даже не понимая многих деталей, к этому моменту уже составил себе общую картину происходящего и решил повернуть ее в свою, вернее, в их с Алексом, пользу. Он не сомневался, что если Минерва захотела Алекса в команду, а директор разрешил, логичным итогом станет требование Поттера отдать ему ключ от сейфа, в котором найдутся деньги Алексу и на метлу, и на форму, и на все остальное. И видит бог, Поттер знал, какой длинный список покупок у него получится.              — Профессор Макгонагалл! Я могу занять Алексу. Скажите директору Дамблдору, чтобы отдал мой ключ от сейфа! — отчеканил он. — Вы же знаете, там хватит золота для подготовки Алекса к вступлению в команду, и мне останется еще очень много, так что я не обеднею.              Профессор недовольно нахмурилась, соображая.              — Хорошо, я ему передам, — сухо пообещала она. И наградила обоих мальчиков таким взглядом, что они сами не заметили, как оказались за дверью учительской.       

***

             В вестибюле Алекс в недоумении посмотрел на папку с нотами, которую во время разговора с Маккошкой держал за спиной, как будто силясь сообразить, что это за предмет. Потом он опомнился.              — Пойдем, — глухо проговорил он брату.              В молчании миновали оживленную часть замка. Гарри хотел было похвастаться, как он ловко провернул операцию с получением ключа от сейфа, ведь похоже, что все выгорит. С самого начала мальчики сомневались, что у них получится даже поговорить на эту тему, а теперь под желание Гарри вернуть свой ключ подведено просто железобетонное обоснование. Поттер повернулся к брату, но тот вдруг с нечитаемым выражением лица от души пнул ближайшие доспехи. Удар был таким сильным, что они развалились на части.              Гарри был поражен. Алекс никогда такого не делал, эмоции свои сдерживал, в крайнем случае позволял себе под Барьером какое–нибудь язвительное замечание, Только сейчас Гарри понял, насколько Алекса выбило из колеи отношение декана. Поттер все еще пребывал в эйфории после захватившего его целиком пения брата и не заметил вовремя, как тому паршиво.              — Алекс, ты чего? Это же Кошка, забыл? Она всегда такая, мы с тобой уже тысячу раз про это говорили.              Алекс сердито посмотрел на поверженные доспехи, словно прикидывая, не пнуть ли их еще разочек, не пнул, хотя было видно, что хотел.              — Я в порядке, — сказал он и зашагал в башню Гриффиндора.              В душе́ у Алекса, пусть и немного уменьшившаяся от разговора с братом, все еще сидела ледяная заноза, и она не проходила. Сколько бы он ни убеждал себя, рассуждая логически, что Гарри прав, что Макгонагалл именно такая, и что нельзя каждый раз попадать в одну и ту же ловушку чувств, все равно эта ситуация по-прежнему его расстраивала.              Раньше Саша Акимов полностью доверял своим учителям. Ему повезло, и плохих ему не попалось, все его педагоги были отличными профессионалами и порядочными людьми. К тому же, Саша, будучи перфекционистом, всегда стремился получать за свои знания отличные отметки и не жалел на это ни сил, ни времени, даже если это были предметы, далекие от математики. Учителя — тоже люди, и, видя такое усердие, они платили своим расположением в ответ. Возникал прочный эмоциональный контакт, а доверительные отношения шли только на пользу учебному процессу.              А вот профессор Хогвартса, их декан, несмотря на его старания, в упор его не видит и обращается как с пустым местом и от этого еще обидней: Алексу Грею, двенадцати лет отроду, оказавшемуся вдали от семьи, взвалившего на себя груз ответственности за брата, очень хотелось, да что там, было просто необходимо получить поддержку авторитетного взрослого.              С мужчинами-преподавателями — Флитвиком и Снепом — у Алекса было вполне устраивающее его интеллектуальное взаимодействие, но ему очень не хватало эмоционального контакта. Женщина, которая была не только его предметником, но и отвечала за детей своего факультета, могла его дать. Но не сложилось.              И ведь Макгонагалл никогда не казалась Алексу плохим человеком, своеобразным да, жестким и неудобным, но со своими принципами. Ее нельзя было назвать неэмоциональной или безразличной, вот только эмоции у нее вызывали не подопечные мальчики и девочки со своими качествами, хорошими и плохими, а их вклад в копилку факультета, чтобы добиться преимущества дома Годрика над другими домами Хогвартса. Она, конечно же, за них радовалась, когда Гриффиндор чего–то достигал, но радовалась не за каждого ученика по отдельности, а за всех сразу. И позаботиться о них она могла, и делала то, что считала нужным для этого, но делала она это ради блага всего своего львиного прайда, и искренне считала, что ради этого можно пожертвовать благополучием одного львенка.              По всему выходило, что профессор честно выполняла свой долг, как она его понимала. Было еще кое–что: Минерва была уже немолода. Даже если забыть эту путаницу, которая возникла с ее возрастом после выхода «Фантастических тварей», все равно получалось, что ее молодость прошла в то время, когда с детьми не только не носились как с бесценным сокровищем, а наоборот, считали что их нужно воспитывать в строгости, держать в черном теле, нагружать физической работой и учебными заданиями, чтобы не оставалось свободного времени на глупости. Не так, конечно, как это понимал Дамблдор, родившийся еще во время правления королевы Виктории, но все же, все же…              Поэтому неудивительно, что Минерва понимала обязанности сторон так: дети в школе прежде всего должны учиться, а администрация, если это школа–интернат, обязана их прилично кормить и предоставлять крышу над головой. Задача учителей — всеми правдами и неправдами впихнуть знания даже в самые легкомысленные головы. Поскольку родителей нет рядом, нужно следить за тем, чтобы дети оставались живыми и здоровыми, для чего при возникновении чрезвычайных ситуаций их нужно вовремя отправлять в… Больничное крыло.              Минерву серьезно могло взволновать только чрезвычайное происшествие, когда кто–нибудь серьезно покалечится или, не приведи Мерлин, умрет. Или, как Алекс с Гарри, пропадет. А если какой-нибудь морально неустойчивый ученик расстроится из-за неудачи в учебе или плохих отношений со сверстниками, это все глупости. Так даже лучше, можно преподать детям суровую школу жизни, где из хлюпиков делают настоящих волшебников.              Алексу следовало уже до конца осознать, что бесполезно ждать от Минервы Макгонагалл, придерживающейся именно таких взглядов, хоть крупицы понимания и сочувствия.       

***

             Перед самым отходом ко сну мальчики, наговорившись до заплетающихся языков, сидели на самом лучшем месте в гостиной, неподалеку от камина, и смотрели на пляшущие язычки пламени. Новость, что Грей теперь в команде (гриффиндорцев не просветили, что это еще не окончательное решение), подняла их с Гарри еще выше в иерархии факультета.              Неожиданно кто–то поставил стул рядом с их диваном.              Это оказался Персиваль. Гарри недоброжелательно прищурился, он и так его не очень жаловал, но Уизли вроде как наладил общий язык с Алексом, а брат хотел сохранить такой полезный контакт как источник информации. Правда, в последнее время Перси постоянно дергал мальчиков по приказу Макгонагалл, и тот небольшой кредит доверия, который ему выдал Поттер, практически иссяк.              Как будто почувствовав, что Гарри его все-таки пошлет, и не помогут ни возраст, не должность старосты, Персиваль заговорил:              — Алекс, вот скажи… Если бы ты прямо сейчас знал, где Дженкинс, ну тот, который…              — Я в курсе, кто это, — хмуро ответил Грей. Прямо сейчас он не хотел иметь никаких дел с Уизли, неважно, со старостой, или с остальными членами рыжего семейства. — Чего ты хотел? — прямо спросил он.              — Просто спросить. Что бы ты сделал прямо сейчас с Реджинальдом Дженкинсом, тем самым парнем, если бы знал его точное местонахождение?              Алекс не успел ответить, вмешался Поттер.              — А чего ты меня не спрашиваешь, что бы я с ним сделал? Поверь, я бы не растерялся! — кровожадно выпалил он.              Однако Уизли по–прежнему смотрел на Алекса. Он был не единственным, кто понимал, что без Алекса Гарри не сделает ничего, но он, пожалуй, понимал это лучше многих.              — Прямо сейчас? — задумчиво переспросил Алекс.              — Да, прямо сейчас, если бы вы — ты и Гарри — точно знали, где он скрывается.              Действительно, неплохо было бы подумать о том, что можно сделать, чтобы отплатить рейвенкловцу, заманившему их в ловушку. Теперь, когда оба мальчика не понаслышке знали, как это — лишить кого-то жизни, вопрос адекватного возмездия был одновременно и сложным, и простым. С одной стороны, если станет нужно, оба брата не будут колебаться при личной встрече с Дженкинсом и не испытают неуместной жалости, однако они всеми силами хотели избежать повторения той бойни в горах. Но и оставить парня безнаказанным тоже было нельзя.              Однако, прямо сейчас они с Гарри застряли в Хогвартсе, и это было главным препятствием, мешавшем разобраться с этим гадом. И у мальчиков не было рядом взрослого, которому они бы могли полностью довериться в таком деликатном вопросе.              — Ничего. Мы бы не стали делать ничего. Ничего прямо сейчас, — Алекс наконец ответил на заданный вопрос. — Ты так и не объяснил, к чему эти расспросы. Ты что-то знаешь?              — Нет, — поспешно проговорил Перси, вставая. — Спросил чисто гипотетически.              — Что такое гипотетически? — поинтересовался Поттер, зная, что Алекс всегда растолкует непонятные слова.              Единственным реальным итогом этого разговора стало расширение словарного запаса Гарри Поттера.              Мальчики отправились спать в ожидании перемен.