Братья по магии. Точка отсчета

             — Алекс, вы не согласитесь исполнить что-нибудь, чтобы мы могли определить ваш голос?              — Мне нужно спеть? — кисло улыбаясь Флитвику, спросил Алекс. — Сейчас?              — Да, прошу вас, — профессор приглашающе взмахнул рукой.              Алекс взял себя в руки. А чего он ожидал? В хоре поют. Профессор Флитвик уверен, что если уж Алекс пришел, то уговаривать его не придется. Итак, спеть…              С этим, как ни странно, была проблема. Алекс уже пел в волшебном мире, но сейчас эти песни ощущались неуместными. «Yesterday» или «Leave the light on» сейчас не подойдут, но что же спеть тогда? По-хорошему, все нужно было продумать заранее. Алекс придерживался точки зрения, что лучший экспромт — это подготовленный экспромт, но раз уж он не озаботился подбором песни заблаговременно, следовало побыстрее придумать замену его обычному репертуару.              Повисла некомфортная тишина. Алекс, как он часто это делал, посмотрел на Гарри — брат дарил ему уверенность. И правда, родные зеленые глаза транслировали безграничную веру в него, Алекса Грея. Наверное, то, что сейчас на него смотрел сам Гарри Поттер, повлияло на выбор песни. Что–то щелкнуло в мозгу Алекса, он ощутил привычную волну мощной магии, шедшей от брата, и одновременно зарождающийся в груди жар, свой собственный.              В ушах зазвучали вступительные аккорды мелодии, от которой у многих миллионов зрителей — фанатов Поттерианы бежали мурашки восторга и предвкушения. «Узник Азкабана», третья часть киносерии, подарила благодарным поклонникам очередной шедевр — «Double trouble». Его-то и решил исполнить Алекс.              Алекс запел, стараясь не обращать внимания на странноватые слова песни. Его голос, звонкий и чистый, усиленный, как обычно, мощной магией Гарри, сейчас, незаметно для хозяина, стал Голосом, так Алексу хотелось своим пением порадовать брата.              Double, double, toil and trouble Fire burn and cauldron bubble Double, double, toil and trouble Something wicked this way comes.              Eye of newt and toe of frog, Wool of bat and tongue of dog, Adder's fork and blind-worm's sting, Lizard's leg and howlet's wing.        С двойным упорством и трудом гори огонь, кипи котел. С двойным упорством и трудом что-то злое идет этим путем. Глаз тритона и палец лягушки, шерсть летучей мыши и язык собаки, Хвост ужа и жало медянки, нога ящерицы и крыло совенка.       Грей решил, что одного куплета и припева будет достаточно. Как бы не пришлось объяснять, откуда эта песня, явно относящаяся к жизни волшебников. В любом случае, этого должно хватить, чтобы профессор мог сделать свои выводы. Может, если очень сильно повезет, голос Алекса не покажется Флитвику подходящим?              Но нет, настолько Алексу не повезло. К тому же, выбранная песня не оставляла возможности соскочить. Флитвик собирался готовить свой хор к исполнению произведений а капелла, а Алекс только что показал не только свой голос, но и то, как он будет звучать в нужном профессору формате.              Флитвик восторженно воскликнул:              — Это дискант, да еще какой дискант! Потрясающий дискант! Звучание дисканта сравнимо с ангельским пением, такой это нежный, хрустальный, чистый голос! То, что нам нужно! Алекс, браво, уверен, вы сможете брать самые головокружительные ноты. Если не ошибаюсь, ваш диапазон от до первой до ля второй октавы. Такой голос можно сравнить со звучанием флейты. Давайте сейчас послушаем флейту!              Один из оркестрантов — Алекс с удивлением узнал в нем Рискина с Рейвенкло — приложил названный инструмент к губам и сыграл короткую мелодию. Флитвик с выражением неописуемого счастья на лице повернулся к Грею.              Алекс поежился. Ну и что, что дискант? У Саши Акимова в детстве тоже был дискант, но никто не был настолько этим голосом очарован, просто говорили, что он чистый и достаточно сильный. Сашин дискант с возрастом преобразовался, не доставляя своему хозяину никаких проблем, и к окончанию музыкальной школы Саша обладал приятным, но ничем не выдающимся, абсолютно непримечательным тенором. А тут такой восторг, с чего бы? Однозначно, Флитвик — мастер говорить комплименты, все у него отлично и замечательно, даже диапазон какой-то головокружительный услышал, хотя Алекс спел всего несколько строк из песни.              А между тем профессор отыскал глазами еще одного ученика и воскликнул:              — Мистер Лонгботтом, Невилл!.. У меня просто нет слов, вы проделали поистине потрясающую работу, разглядели такой талант! Теперь я вижу, что вы нисколько не преувеличивали, когда расхваливали голос Алекса, и убеждали, что нашему хору без него не обойтись. Невилл, идите же сюда! Давайте все дружно поаплодируем нашему новому солисту и Невиллу Лонгботтому, который помог с поисками!              Под дружные, пусть и немного нестройные, аплодисменты Невилл выступил из толпы. Не глядя на Алекса, он встал рядом с профессором, который похлопал его по плечу. Со стороны это смотрелось очень комично — профессор даже немного привстал на цыпочки. Но Алексу было не до веселья — ай да Тюфяк! Грей ему всегда старался помочь, а тот так его подставил: не просто проговорился профессору, а приложил все усилия, чтобы тот захотел Алекса в хор!              — Ну что ж, пора начинать!              После этих слов профессора в зале началось движение. Те, кто пришел в качестве зрителей, заняли свои места в зале, хористы и музыканты поднялись на сцену. Среди последних Алекс заметил парочку слизеринцев, и даже одного с Гриффиндора. Вот это фокус!              Между тем хористы, выстраиваясь на сцене, подтолкнули Невилла к Алексу, несмотря на то, что Лонгботтом этому сопротивлялся.              — Ты тоже будешь петь? — спросил его Грей, решив подождать с разборками.              Кто знает, не думал ли Лонгботтом, что помог Алексу? Нет никакого смысла предъявлять ему претензии, если нерешительный Тюфяк приписал своему соседу по комнате свойственную ему самому робость, которая якобы помешала Грею самостоятельно попроситься в хор.              Лонгботтом кинул на Алекса затравленный взгляд, увидел, что его не собираются убивать прямо сейчас, и кивнул.              — А я думал, что поет только Тревор. Ты его не принес сегодня? — поинтересовался Грей, стараясь сохранить серьезность при упоминании «вокалиста» Тревора. Вообще, по правилам хора место Невилла, даже если он действительно умел хоть немного петь, было где угодно, только не рядом с солистом. Может, профессор Флитвик не слишком усердствует, все–таки это школьный хор, и в нем поют любители? Тогда не обязательно придерживаться всех правил, и участие в нем — удовольствие, а не работа.              — Тревор там, — Невилл показал на последний ряд стульев, где в стороне от других зрителей обнаружилась Милли с жабой на руках.              Профессор в это время разговаривал с музыкантами, а потом взмахнул волшебной палочкой, и в воздухе соткалась стопка нот. Повинуясь движению дирижерской руки, она разделилась на отдельные листки, которые полетели к участникам хора. Все-таки, подготовку Флитвик провел серьезную. Надежде Алекса на дилетантский подход не суждено было осуществиться. Интересно, профессор брал всех желающих, или только тех, кто знает ноты и умеет петь? Вопросов было больше, чем ответов, и Алекс решил еще поспрашивать Невилла.              — Сколько в хоре участников?              — Сорок, — уверенно ответил Невилл. Круглое число заставило Алекса сомневаться в точности оценки. Наверное, Лонгботтом хотел сказать — человек сорок. Вероятно, так оно и было, если считать не только хористов, но и музыкантов.              — А скажи, у вас на репетициях всегда так много зрителей, или это только потому, что ребята ждут «Ведуний»?              — Обычно зрителей меньше, но профессор всегда приглашает на репетиции всех желающих.              — Он надеется набрать новых певцов и музыкантов?              — Нет, он хочет, чтобы мы не стеснялись и привыкали выступать на публике.              Вот черт! Публику Алекс не любил, единственное исключение — Гарри. Ну что ж, тогда Алекс будет петь только для него. Сейчас Гарри выглядел так, как будто ждал невиданного, небывалого представления. Совсем по–другому он смотрел на шахматный матч Алекса с Роном. Тогда Гарри точно знал, что в финале предстоит разгром рыжего. А сейчас, похоже, он подсознательно надеялся, что его ожидает чудо. Алекс понял, что просто не имеет права разочаровать брата. Постепенно Грей начал чувствовать азарт, не свойственный Александру Акимову.              В этот момент листок с нотами влетел в руку Невилла, а еще один попал к Алексу.              — Всем досталось? — спросил профессор. — Ну что ж, сейчас начнем. Последующие произведения будут сложнее, а для начала я выбрал песнопение, более простое в исполнении, чтобы на солиста было меньше нагрузки, хотя, конечно, многоголосие всегда трудная задача.              Флитвик обратился к Грею:              — Алекс, вы читаете ноты?              — Да, — ответил Грей, мучительно размышляя, что врать, если Флитвик спросит, откуда это умение.              Между тем профессор снова подошел к музыкантам и принялся что-то им втолковывать. Алекс посмотрел на свой листок, и у него вырвался возглас удивления:              — Sanctus? Это что, латынь?              Он пробежал глазами по первым строчкам.              Sanctus              Benedictus, benedictus              Qui venit in nomine benedictus              In nomine              Domine              «О господи, они что, действительно собираются петь на латыни?» — в панике подумал Грей. Надо ли говорить, что он никогда, даже в прошлой жизни, не исполнял ничего подобного? Но вслух он этого не сказал, только спросил:              — Невилл, ты знаешь ноты?              Тюфяк кивнул. На вопрос Алекса откуда, он лишь промямлил, что дома научили. Грей не стал спрашивать про латынь, ожидая аналогичный ответ. Выходит, мистер Лонгботтом полон сюрпризов. Сейчас кое-что проверим.              — Нев, а что значит Sanctus и Domine? — Алекс примерно знал, что означают эти слова, и мог проверить Лонгботтома хотя бы в этом. Тот не подвел, бодро забормотав перевод:              — Святой, будь благословен, будь благословен. Кто приходит во имя благословенного, во имя Господа …              — Алекс, вашу партию, пожалуйста! — вмешался Флитвик.              — Профессор, кажется, это церковное песнопение. Разве маги верят в христианского бога? — с недоумением спросил Алекс.              — Вы правы, Алекс, это действительно католическое песнопение, одна из древнейших частей христианской Литургии. Текст Sanctus восходит к восклицаниям серафимов у престола Бога и возгласам народа во время входа Христа в Иерусалим… — Тут Флитвик понял, что увлекся. — Но ведь это, помимо всего прочего, еще и невероятно красиво, не так ли? Так что — почему бы и нет?              Грей пожал плечами. Если профессор так считает… Только как произносятся слова на латыни?              Профессор Флитвик правильно оценил проблему, недаром он столько времени преподавал. Он четко проговорил нужные строчки, после чего Алекс старательно пропел требуемое. Высокие ноты получились легко, без фальши и напряжения.              — Немного не так, пожалуйста, не нужно вибрато! Мне нужно простое, чистое звучание. Солирующий голос — только первую фразу, пожалуйста! Хорошо, теперь дальше!              Алекс учел замечание и без труда выполнил то, что требовал профессор. Помогла безупречная вокальная техника, привитая годами учебы в школе искусств, да и профессор как хормейстер был выше всяких похвал. Он лучился энтузиазмом, а его доброжелательность не давала повода расстроиться из-за неудачи.              — Отлично! Нет, просто превосходно! Теперь можно всем вместе. Мы немного уже репетировали без солиста, так что, думаю, у нас все получится. Верно, ребята?              Хор качнулся, перестраиваясь. Как и ожидал Грей, теперь Невилл стоял где-то позади. Алекс запел свою партию. Поток магии ширился у него в груди, как будто стремился вырваться. Мальчик почувствовал небывалый восторг, опьяняющий и неудержимый. Вступил хор. Казалось, голоса детей держатся на голосе солиста, как листья на ветке, устремившейся к солнцу. Голос Алекса звал за собой, тянул их вверх, поднимал в заоблачные дали.              Зрители, даже те, кто пришел только ради «Ведуний», притихли. Пусть это была только первая репетиция хора с солистом, уже можно было представить, как зазвучит это произведение в законченном виде.              Пение время от времени прерывалось только репликами профессора Флитвика:              — Ля мажор, начнем!              — Солирующий голос — еще раз эту же фразу, пожалуйста!              — Вторые голоса, вступайте! Слушайте друг друга, подержите эти ноты, славно!              — Хорошо. Наращиваем очень осторожно, лучше слушайте альтов, а сейчас мощнее!              — А теперь в полный голос!              — Плавно! Очень хорошо!              — Спасибо! Молодцы!              Профессор Флитвик, полугоблин, получеловек, преподаватель Чар, сумел создать в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс настоящий хор. Из обычных детей — учеников младших курсов, на которых прочие профессора не возлагали особых надежд, получились отличные хористы. Сложнейшие произведения, казалось бы, доступные только профессионалам, зазвучали под сводами древнего замка. Это и было волшебство под взмахи не волшебной, а дирижерской палочки.

***

             Шарлин, неудобно согнувшись из-за низкого дверного проема, шагнула внутрь сарая. Ее руки были заняты маленькой кастрюлькой, краюхой хлеба, бутылкой с водой, чашкой с вставленной в нее ложкой, и это она еще не прихватила солонку.              Реджинальд сидел с утра не евши, а у девушки выдалась минутка навестить его только сейчас. Необходимость скрывать от своих домашних школьного «приятеля», или, скорее, кредитора, требовала осторожности, что очень раздражало импульсивную гриффиндорку. Отец давно вернулся, она вот уже почти две недели прятала парня в сарае, ежеминутно ожидая разоблачения. И то, что мистер Мэлон разрешал ей теперь пользоваться волшебной палочкой только в своем присутствии, не способствовало улучшению настроения.              Когда Дженкинс сбежал из школы, он побоялся идти домой, чтобы не навлечь неприятности на свою семью. Морган был вне зоны доступа, где — парню меньше всего хотелось знать, чтобы не угодить прямиком в Азкабан в качестве соучастника. Реджинальд бродяжничал несколько дней, не зная, куда пойти, где спрятаться от гнева директора школы, пока ему не пришло в голову, что его может укрыть девушка, с которой он обстряпывал свои делишки вел в Хогвартсе дела.              Мэлон подходила идеально, потому что раньше он ее шантажировал, и она на шантаж повелась, так как была должна денег. Она стала соучастницей нападения на Алекса Грея, за что и был прощен долг. Реджинальд не знал, догадалась ли девушка, к чему привело выполнение его «невинной» просьбы заманить мальчишку на Астрономическую башню, но склонялся к мысли, что да. Вряд ли она была настолько тупой.              Радости от встречи Шарлин не демонстрировала, но запугав ее, Реджинальд добился того, что она приютила его в сарае и приносила еду. Насчет истинной причины своего ухода из школы парень напустил тумана, но девушка поняла главное: ему пришлось сделать ноги. Для всех будет лучше, если Шарлин не станет задавать вопросов. Дженкинс не планировал оставаться у нее надолго, но пока не знал, куда ему двигаться дальше. У него не было денег и знакомых, к которым можно было обратиться за помощью.              Оказалось, что Шарлин сама хотела уйти из дома, но не решалась. Срывающимся от злости и негодования голосом она подтвердила слухи, дошедшие до Реджинальда, что ее хотят выдать замуж, потому и не отпустили обратно в школу. Нетрудно было догадаться, что сама она замуж не рвется, по крайней мере за того, кого подобрал отец. Подробности она опустила, но по фразе «солидный джентльмен» Дженкинс понял весь ужас ситуации, в которой она оказалась.              Эта же ситуация выглядела многообещающей для самого Дженкинса. Он исподволь принялся уговаривать девушку поехать с ним, втайне надеясь, что финансирование поездки ляжет на ее плечи. Своих денег у нее не было, но это ничего. Стоит лишь пошарить в сундуках старинной чистокровной семьи; найденных вещей и артефактов, проданных даже задешево, хватит на какое-то время. А потом Реджинальд что-нибудь придумает, оставив девчонку позади, как балласт.              Но пока что она была нужна. Шарлин еще не согласилась покинуть дом, но парень был уверен, что сможет ее додавить. Ему следовало поторопиться, потому что так везти все время не будет. Сколько еще вернувшийся хозяин будет обходить десятой дорогой эту часть своего домовладения? Хорошо еще, что ему ничего не понадобилось в сарае с инвентарем, в котором обосновался Реджинальд. Шарлин принесла ему туда матрас, подушку и пару одеял, потому что было очень холодно. Несмотря на ее запрет колдовать, чтобы не привлечь внимание родителей, Реджинальд время от времени доставал свою палочку и накладывал на себя согревающие чары или другие, столь же необходимые для человека, сидящего безвылазно в помещении без удобств.              Палочку Реджинальд держал все время наготове. После всего, что с ним произошло, его уже ничего не сдерживало, и, если потребуется, он был готов метнуть парочку небезобидных заклинаний в мистера и даже в миссис Мэлон, если они появятся и попробуют его задержать. Это вовсе не означало, что ему хотелось так поступить. Напротив, все, к чему он стремился — это смыться отсюда поскорее и желательно не привлекая внимания. И если ради свободы придется тащить с собой свою бывшую клиентку, то он был готов на это пойти.              Все эти мысли пролетели в голове у Реджинальда, пока Шарлин раскладывала приборы и еду на полу. Она уже хотела уходить, буркнув «Приятного аппетита», но парень задержал ее.              — Слушай, я не намерен дольше ждать. Решай прямо сейчас, ты со мной или остаешься.              Он говорил нарочито незаинтересованно, чтобы она не воображала, что без нее он все равно никуда не пойдет. Хотя, возможно, она и догадывалась, какую роль он отводил ей, когда позвал с собой.              Шарлин замерла. Казалось, она что-то обдумывает.              — Ты ждал уже десять дней, подождешь до вечера. Я все–таки хочу поговорить с отцом. Если он передумает выдавать меня замуж, я останусь дома.              — Так понравилось хозяйничать? — ухмыльнулся Дженкинс. Они оба знали, что нет.              — Если отец передумает, то мы с мамой сможем уговорить его отправить меня назад в Хогвартс, — отрезала Шарлин, сердито сверкнув глазами. Не удостоив парня продолжением беседы, она выскользнула за дверь.              — Ну-ну, — проговорил Реджинальд, глядя Шарлин вслед. Конечно, оставался шанс, что ее отец передумает, но парень в такое не верил. Он подозревал, почему после каникул ей не позволили вернуться в школу, но пересказывать ей в лицо сплетни означало одно — девчонка тут же его выгонит.              Плохо, если Шарлин наберется смелости и полезет к мистеру Мэлону выяснять отношения: тот может поступить сурово. Тогда Реджинальд останется голодным и без крыши над головой, а если она в запале его выдаст, ее папаша может запереть его, попутно связавшись с Дамблдором. Встречаться с великим Светлым волшебником Реджинальд не собирался до конца своей жизни, желательно, нескорого. Беглый рейвенкловец вовсе не обольщался насчет старика, тот умел быть страшным для своих врагов.              Шарлин сдержала слово. Она решила для себя, что если не поговорит с отцом сейчас, то уже не решится никогда. Реджинальд узнал об этом, когда она поздно вечером вернулась в сарай, не в силах сдержать ярости. Она шмякнула на пол фонарь с зажженной внутри свечой и заявила:              — Я отправлюсь с тобой в Лондон! Просить отца о снисхождении бесполезно.              Реджинальд не испытывал к девчонке никаких романтических чувств, иначе бы отметил, что она еще больше похорошела от охвативших ее эмоций. Но Дженкинс был рад именно такой реакции, ведь, если бы она ударилась в слезы, такая попутчица ему бы только помешала.              — Кто же эта п-да завистливая? — злобно сотрясала воздух Шарлин. — Теперь я не могу доверять даже Динни, а от нее у меня никогда не было тайн! Отец в бешенстве, мать плачет, а все из-за того, что какая-то гадина распустила свой ядовитый язык!              — Ты про свою подругу Дионисию? Да что конкретно сказал твой старик? — Дженкинс решил направить разговор в более конструктивное русло. Жаль, что Мэлон решила поругаться со всеми подругами, теперь она не сможет попросить у них помощи для себя, а заодно и для Реджинальда.              — Ну, слушай, — Шарлин как-то сразу сдулась и со вздохом рассказала о неудачном разговоре с отцом.              Она перехватила мистера Мэлона по дороге в столовую, когда он уже предвкушал вкусный ужин.              — Отец! Нужно поговорить, да постойте же вы! — крикнула Шарлин, видя, что он не сбавляет шаг.              — Обсудим за столом, — буркнул мистер Мэлон.              — Нет, — заупрямилась девушка, — давайте поговорим прямо сейчас!              Мистер Мэлон недовольно остановился.              — Отпустите меня назад в школу! — выпалила девушка.              — Что?! Чтобы ты опять там залетела? — Мистер Мэлон не собирался об этом говорить, но девчонка застала его врасплох. Теперь-то не нужно было держать язык за зубами.              Оказалось, что мистер Мэлон внес такие резкие коррективы в судьбу дочери не просто так. Кто-то из Хога накатал анонимку, что Шарлин постоянно тошнит, а учитывая, сколько ухажеров вокруг нее вьется, то вывод о ее интересном положении напрашивается сам собой.              Шарлин задохнулась от возмущения, а потом принялась горячо убеждать отца, что это неправда. Но на него не подействовали заверения в ее невиновности и даже предложение обратиться в Мунго, тогда колдомедики обязательно подтвердят её слова. Мистер Мэлон был уверен, что дочь уже подчистила следы и приняла меры, чтобы ее обман не раскрылся. Он не позволит ей дурачить его и не поменяет своего решения, так что она может не пытаться его разжалобить. Как только вернется жених, она сразу же пойдет под венец.              — Ты возьмешь меня с собой! Ты обещал! — закончила свой рассказ Шарлин.              Дженкинс только усмехнулся. Все верно — мистер Мэлон вправе так поступить и управы на него не найти, ведь по магическим законам дети и жёны считаются собственностью волшебника.              — Ясно, — сказал он. — Я рад, что ты решилась. Узнай, когда именно приезжает твой женишок. Думаю, времени у нас немного, надо подготовиться к отъезду.       

***

             Едва репетиция окончилась, Алекс подхватил выданную ему папку с нотами и в числе первых поспешил на выход. Пусть он и пел с увлечением, но растягивать удовольствие не собирался. Гарри тут же устремился следом, игнорируя призывы барсуков задержаться на встречу с «Ведуньями», которым ничто человеческое точно не было чуждо, поскольку они с удовольствием познакомились бы со знаменитым Гарри Поттером.              Впрочем, поглазеть на музыкантов оставалось и так много народу, многие участники хора были готовы сколько угодно ждать, когда те пожалуют.              Алекс и Гарри остановились неподалеку от репетиционного зала, поджидая Седрика. Тот не заставил себя ждать, подтверждая мнение Алекса (сформированное каноном, естественно), что Диггори — просто кладезь положительных качеств. Попросили о разговоре — тут же вышел, не разводя канители. Алекс уже собирался накинуть на троих Полог тишины, чтобы спокойно поговорить, невзирая на то, что вокруг было людно, как вдруг услышал громкий голос гриффиндорского старосты. Взмыленный Персиваль подлетел к ним и возмущенно заявил:              — Вот ты где, Грей! Куда вы с Поттером провалились? Профессор Макгонагалл велела срочно тебя к ней доставить, а я нигде не могу вас найти!