Братья по магии. Точка отсчета

             Рональд Уизли оторопело уставился на Грея. Он вдруг понял, что не хочет больше играть в шахматы. Никогда.              И, кажется, вообще ничего в жизни не хочет. Даже быть помощником директора Дамблдора хочет не так сильно, как раньше. Единственное, чего он хочет — набить уроду морду.              У Рона была еще одна причина выиграть сегодняшний матч.              После того, как Рон в очередной раз сломал старую палочку (и опять не без вмешательства Грея), он попытался починить ее магическим скотчем. Обычно этот прием срабатывал, но в этот раз проверенный способ не помог — пусть липкая лента и удерживала вместе обломки, магию при колдовстве они уже не пропускали. Рон и хотел бы скрыть от родителей порчу имущества, да проспорил близнецам, что напишет домой и попросит новую палочку. В ответ Молли прислала вопиллер, самый громкий из всех, которые она когда-либо отправляла в Хогвартс.              Рон внезапно понял, что все ругательства, которые миссис Уизли обрушивала на его голову до школы, были просто комплиментами. А потом Молли заявила, что дешевле забрать Рона домой, чем покупать ему новую палочку. Зная мать, Рон вполне допускал, что это сказано не для красного словца.              Палочку Рону все-таки купили, когда Перси в качестве доказательства отправил отцу обломки старой палочки. Артур был вынужден признать, что иного выхода нет, но, поскольку в семье было по-прежнему плохо с деньгами, Рон не получит до конца года ни единого подарочка, даже на день рождения и Рождество.              Рон был очень расстроен. Его огорчала даже не страшная кара — праздники без подарков, а то, что в него совсем не верили. Пусть бы ему сказали, как Джорджу при замене разбитой метлы: «Надеемся, что мы потратились не зря! Постарайся играть как следует на новой метле». Рону не сказали: «Надеемся, что с новой палочкой ты покажешь хорошие результаты в учебе». Хотя Рон должен был быть и так доволен, что ему не сильно попало. Отцу приходилось вертеться, чтобы хоть как-то покрывать расходы большой семьи, куда в этом году вошли незапланированные траты на новую метлу и палочку.              Если бы Рон стал чемпионом Хогвартса по шахматам!.. Он бы написал о победе домой, а еще попросил бы Перси подтвердить, что он влегкую всех обыгрывает. Тогда мама с папой, и Джинни, а еще старшие братья, которым мама с папой непременно напишут, будут думать, что Рон все-таки молодец и умный малый, а они этот ум у него проглядели!              Но теперь этому не бывать, теперь ни дома, ни в школе никто не скажет, что Рону Уизли нет равных в шахматах, и все из-за этого урода Грея!              Кровь бросилась младшему Уизли в голову. За что же с ним так? Пережитая несправедливость, которая только что с ним случилась, требовала выхода. Тело переполнилось взрывным коктейлем из ярости, ненависти и жажды мести.              Рональд кинулся на своего более удачливого шахматного соперника. Он был уверен, что тот не успеет среагировать, но ударить Алекса не получилось: недотепа Энди Кейн, которого почем зря трепали близнецы и оптом и в розницу, неожиданного поднял палочку, и оттуда вылетел ярко-голубой луч отталкивающего заклинания.              Рон уже не увидел всего этого великолепия. Заклинание отбросило его и, падая, он свалил Джорджа. Оба с грохотом рухнули на пол, а сверху на них свалилась метла Джорджа.              Фред, недобро прищурившись, захотел отомстить за братьев, а возможно, просто сделать пакость. Со словами:              — Упс, оно само получилось! — он выпустил из рук свою метлу.              Чистомет Фреда был прекрасной игровой метлой, а не палкой с прутьями. Метла, послушная воле хозяина, за долю секунды разогналась, как в самый ответственный момент квиддичного матча, и с огромной скоростью полетела деревянной частью вперед.              Метла неминуемо должна была с страшной силой ударить Алекса в живот, но Гарри не зря держал оборону. Поттер весь матч был на страже, охраняя брата. Он и теперь был наготове, поэтому без проблем развернул участок Щита, закрывая Алекса. Древко метлы ударилось о Щит, он мягко спружинил и отбросил бешеную метелку на пол. Она несколько раз перевернулась при падении, но видно было, что она совсем не пострадала — прутья даже не помялись, как будто бы ничего не произошло.              Вот тут–то у Алекса окончательно подгорело и едва не снесло крышу. Он был уже сильно взвинчен, играя с Роном и выдерживая его подлые приемы. Необходимость сохранять терпение и контролировать себя на протяжении всей шахматной партии только ухудшала ситуацию. Теперь Алекс почувствовал необходимость решительных действий. Справедливость требовала наказать Фреда, который легко мог его убить своей безумной выходкой.              К счастью, Алекс не потерял полностью самообладание и решил ответить симметрично. Однако, каким бы праведным ни было возмездие, сам Алекс не имел права его осуществлять. Он это понимал, но откладывать наказание или жаловаться кому-то он не собирался. Подставляться было глупо, поэтому Алекс, чтобы не ломать голову, решил использовать тот же способ, который только что отработал на Роне.              Оба брата должны лишиться самого для себя дорогого, решил Алекс. Если Рональд остался без своих волшебных шахмат, то его старший брат был наказан Алексом куда страшнее.              Метла Фредерика Уизли, гордости команды Гриффиндора, после беглого взгляда Алекса перестала быть артефактом. В волшебном мире не было еще вещи, которая могла противостоять Фините Алекса Грея, которую усиливала мощная магия Гарри Поттера. Теперь Фред мог использовать свой Чистомет только в качестве средства уборки, когда его в очередной раз пошлют к Филчу на отработку.              Финита ля комедия.              Минусов у этого способа не было, ведь никто никогда не сможет доказать, что Алекс Грей как-то причастен к тому, что волшебные вещи вдруг перестают работать. У Алекса и Гарри уже было много случаев убедиться, что профессора даже не в состоянии понять природу этого волшебства, не то что уличить того, кто его сотворил.              Нападение Рона, ответный удар Энди и полет метлы Фреда заняли совсем немного времени — около минуты. Пока творился этот беспредел, зрители завороженно смотрели на происходящее, но сейчас они отмерли и вскочили со своих мест. Персиваль с на редкость злобным лицом прокричал:              — Шахматный матч между Рональдом Уизли и Алексом Греем, состоящий из одной партии, завершен! Победил Алекс Грей!              Вероятно, староста боялся, что он пострадает из-за магической клятвы — Рон и Фред напали на Алекса во время матча, безопасность которого должен был обеспечивать именно Персиваль. Он злился, что не догадался объявить об окончании матча сразу после слов Алекса: «Шах и мат». Тогда то, что случилось позже, не было бы ответственностью Персиваля как судьи, а лишь как старосты. Таким образом, наказание было бы не магическим, а всего лишь административным, если бы оно вообще последовало. Старшему Уизли оставалось лишь надеяться, раз Алекс в конечном итоге не пострадал, то это выведет Персиваля из-под удара.              К этому времени куча мала из Рона и Джорджa рассосалась, и оба брата поднялись на ноги. Джордж как ни в чем не бывало подхватил свою метлу, а взбешенный Рон метнулся к столу и покидал свои шахматы в коробку.              Глядя на это действо, Гарри поймал себя на мысли, что почти ждет, чтобы Рон обнаружил отсутствие магии в шахматах прямо сейчас. Было интересно, сможет ли Уизли покраснеть еще больше и не разорваться от злости. Но Рональд ничего не заметил, Гарри напрасно на это надеялся. Сам он знал о том, что случилось с шахматами, почувствовав по внутренней братской связи, куда пошел мощный поток энергии. Он умел различать разновидности колдовства Алекса, пусть сам так и не научился повторить за ним это особое отменяющее заклинание — фирменную Финиту Алекса, хотя брат давал образец, чтобы его научить.              Фредерик с кривой улыбкой — ничего не вышло с его нападением, замаскированным под внезапный полет неуправляемой метлы — протянул руку в сторону своего Чистомета. Это движение, да еще команда «Вверх!», были знакомы абсолютно всем ученикам, даже тем, кто не увлекался квиддичем. Такие профи, как близнецы Уизли, подзывали свои метлы одним лишь движением руки, им было необязательно сопровождать жест голосом.              В это время Джордж, довольно скалясь, обратился к Перси.              — Снимешь с Фреда баллы, братец-староста?              — Очень бы хотел, но не буду, иначе Макгонагалл узнает о том, что здесь произошло. Она не пропустит событие, которое привело к потере баллов, — процедил Персиваль.              Прежнему Перси специфическое отношение декана к своему факультету казалось нормальным, но теперь ему неприятной была сама мысль о том, что Макгонагалл всегда больше переживает от падения престижа факультета, чем за подопечных учеников. Персиваль, конечно, не собирался высказывать свои соображения Минерве, только Пенелопе он мог доверить свои настоящие чувства.              К этому моменту Фред, попробовав еще несколько раз невербально призвать свою метлу, не выдержал, подошел к ней и поднял. Несколько мгновений он перебирал прутья, гладил древко, а потом попробовал сесть на нее, видимо, желая посмотреть, осуществится ли подъем в воздух. К его огромному изумлению, метла действительно начала движение, только не вверх, а вниз. Под действием силы тяжести она упала на пол, Уизли едва успел с нее соскочить.              Фредерик тупым не был и быстро догадался, что его метла потеряла летучесть, хотя прутья были целы. И все это безобразие произошло после того, как он швырнул ее в Грея. Уизли побледнел от одной мысли, что он остался без квиддича. Он шумно втянул в себя воздух.              — Братец, — обращаясь к близнецу, громко сказал Фред, — кажется, я остался без метлы.              Джордж моментально перестал веселиться, даже Рон, крепко прижимавший к груди коробку с шахматами, отвлекся от своих переживаний. Оба брата подошли ближе, разглядывая метлу Фреда.              — Отец в этом году уже тратился на замену твоей метлы, а сейчас выложил кучу денег на палочку Рона, поэтому мне точно не купят новую. Если мы не найдем причину поломки, то не видать нам квиддича! — озвучил свои опасения Фред.              — Говоришь, причину поломки? — переспросил Джордж со значением.              Каким-то образом сказанное оказалось созвучно мыслям самого Фреда, поэтому он, схватив свою любимую метлу, надвинулся на Грея с Поттером.              — Что вы сделали с моей метлой, уроды? — с едва сдерживаемым бешенством спросил он.              Алекс сделал вид, что вопрос к нему не относится. Уизли мог спрашивать о чем угодно, отвечать Алекс не обязан, особенно если вопросы не просто непонятные, а идиотские. А вот капитан Вуд, едва услышал слово «метла», почуял проблемы. Он протиснулся вперед, выяснил у хозяина метлы, что случилось, попробовал сам активировать метлу, не преуспел и схватился за голову.              — Где я возьму еще игрока? — простонал он. — Слышь, Поттер? Что делать-то будем?              Поттер был слишком занят, чтобы вести с Оливером беседу: он играл в гляделки с Фредом и Джорджем. У близнецов в руках появились палочки, но что–то мешало им их применить, может, они чувствовали опасность, шедшую от самого младшего члена команды. Щит работал на максимуме, и любое заклинание, адресованное сейчас Гарри или Алексу, было запрограммировано отразиться в нападавших.              Капитану ответил Алекс. Он старательно скрывал усмешку.              — Не пойму, Оливер, что ты так переживаешь? Оба Уизли живы–здоровы, у одного из них, по его словам, что-то с метлой, но это же не смертельно. Спортивный инвентарь, бывает, выходит из строя, особенно при частой эксплуатации. Попросит метлу у кого–нибудь, что в этом такого?              — Ты еще предложи летать на школьных метлах, — злобно отозвался Вуд. — Неужели не понятно, что не каждая метла подойдет? Не у всех они хорошего качества, а те, у кого они нормальные, не захотят делиться. Поттер ведь не дал бы Нимбус, если бы не летал в команде?              Алекс не стал отвечать на риторические вопросы. Он предложил:              — Может быть, профессор Флитвик сможет устранить поломку?              — Ладно, посмотрим, — буркнул Оливер, немного успокаиваясь.              Алекс улыбнулся капитану, представляя лицо профессора Макгонагалл, когда она узнает, в каком ослабленном виде команда приступит к тренировкам и выйдет на игры. Алекс знал, что никакая сила не вернет магию Чистомёту-5, на котором летал Фред, так же, как и шахматам Рона. Так бывало всегда, когда Грей накладывал свою фирменную Финиту, в результате которой магическая мощь Гарри Поттера выбивала из волшебного предмета все чары без возможности восстановления. Алексу было даже немного жаль профессора Флитвика, если тот возьмется починить метлу.              Отделавшись от капитана, Алекс поискал глазами Гарри. Поттер нашелся неподалеку. Он поманил к себе Алекса, взглядом показывая на кое-что интересное.              Из какого-то закоулка гостиной вынырнула Гермиона с большим блокнотом в руках, откинула лохматую прядку и вклинилась в рыжий бушующий островок. Похоже, четверо Уизли говорили одновременно — Рональд о проигрыше и о том, как его подвели родные шахматы, близнецы — о неисправной метле, Перси — что братья не прекращают его позорить.              Гермиона, не обращая внимания на прочих рыжих, без тени смущения выцепила Рона и поволокла его к дивану.              — Один проигрыш — это еще не страшно. Если систематизировать подготовку, то такое больше не повторится. Я записала все ходы, сейчас мы по горячим следам проанализируем все твои ошибки. Где твои шахматы, Рональд? Давай их сюда, будем разбирать партию.       

***

      Алекс и Гарри вернулись в комнату, беспричинно улыбаясь. Хотя почему беспричинно? Победа Алекса, а потом успешное противостояние опасности, и кара, настигшая рыжих не отходя от кассы, приводили Алекса и Гарри в хорошее настроение. Но вишенкой на торте была Гермиона, лицезреть ее очередной закидон было поистине усладой для души. Зубрилка не понимала, что только счастливая случайность спасла ее от неминуемой гибели, ведь Рон, похоже, был в шаге от убийства. Шестого отвлекло только приглашение старших братьев в комнату близнецов, где они все вместе хотели еще раз попытаться починить метлу.              После этого Алекс и Гарри пообщались со своими друзьями и приятелями, которые поздравляли Алекса с победой. Оказалась, что тех набралось довольно много. Из старших — Натали Фоули со своими миньонами и другие клиентки закрывшегося салона, группка девчушек-младшекурсниц, которых Алекс едва знал в лицо, Дин и Симус, Энди и его друзья, Лаванда и Парвати, и еще Невилл…              Кстати, Невилл!              Алекс вспомнил, что Лонгботтом собирался поговорить о чем-то. Дольше мариновать Невилла было уже просто неприлично. Алексу не очень хотелось выходить сейчас из комнаты, ведь в коридоре еще тусовались разгоряченные Уизли. Алекс был уверен, что эксцессов на сегодня хватит. Он задумался, насколько непредусмотрительным будет отправиться на поиски Лонгботтома. Пока он размышлял, Невилл вошел в комнату вслед за Дином и Симусом. Первокурсники все еще обсуждали проигрыш Рона, жалкую попытку отомстить за него Алексу при помощи метлы близнецов и сколько получат те, кто участвовал в тотализаторе. Несмотря на успехи Алекса во многих областях, большинство ставило на Рона.              — Нев, ты хотел поговорить, — напомнил Алекс, отделяя его от шумных соседей.              Мальчики сели на кровать Алекса. Лонгботтом немного помялся, напряженно прислушиваясь к громкой беседе, в которую Томас и Финнеган вовлекли Поттера, но, видимо, сообразил, что лучшей возможности не представится, и заговорил:              — Алекс, знаешь… Меня профессор Флитвик уже давно просил тебя попросить, то есть пригласить… — Невилл сделал глубокий вдох, и решился: — Приходи на репетицию хора!              Блин! Так и знал!              Теперь глубоко вздохнул и выдохнул, чтобы успокоиться, Алекс. Он еще в самом начале подозревал, что если профессор Флитвик узнает, что Алекс поет, отказаться будет решительно невозможно, особенно после того, как профессор принял участие в махинациях Грея в Отделе тайн во время регистрации патента. Но декан Рейвенкло не должен был получить эту информацию. Тогда, спрашивается, как он узнал?              Словно отвечая на этот вопрос, Лонгботтом проблеял, заранее втягивая голову в плечи:              — Мне так понравилось, как ты поешь… Помнишь, ты пел ту красивую песню? Гарри тогда еще огонек зажег на ладони. Я не хотел об этом говорить профессору, случайно получилось, слово за слово… Он после репетиции сказал, что к концу года собирается разучить с хором еще одну песню, вернее, латинские песнопения, я забыл название. В общем, профессор сказал, что нужен солист. Ну, я и сказал про тебя, а потом пообещал, что приведу тебя к нам.              — Может, ситуация уже изменилась? — с надеждой спросил Грей. — Это же давно уже было.              — Профессор мне недавно еще раз напомнил, уже после того, как вы с Гарри вернулись. Он просил, чтобы позвал тебя я, потому что ему самому неудобно настаивать, но солист очень нужен. — Последнее слова Невилл проговорил очень решительно. Похоже было, что он очень серьезно относился к хору и к репетициям.              Алекс смотрел прямо перед собой и молчал.              — Пожалуйста, не отказывайся, — снова заговорил Лонгботтом. — У тебя же здорово получается петь, уверен, тебе понравится. У нас хоре в основном ребята с Хаффлпаффа, они все дружелюбные и помогают друг другу, особенно новичкам. Они и тебе помогут освоиться. Наверно, хорошо, когда есть увлечение. У Гарри — квиддич, а у тебя будет хор. Что скажешь?              Невилл был неплохим парнем, он был готов помочь Алексу и Гарри просто по доброте душевной. До сих пор он делал всё, что они его просили. Его подружка Миллисент самоотверженно работала над организацией салона для слизеринок. Но даже это не заставило бы Алекса согласиться. Все решило упоминание профессора Флитвика, отказать которому Алекс просто не мог.              — Хорошо, Невилл, я приду, — сказал Алекс, вздыхая.              Обрадованный Лонгботтом взлетел с кровати и куда-то умчался. На его место сел Гарри. Алекс, не скрывая своего огорчения, рассказал брату о том, во что ему пришлось ввязаться.              Гарри нравилось, как пел Алекс, поэтому он был не против, чтобы брат пел в хоре. Однако он хорошо понимал, почему Алекс не хотел: Алекс рассказал ему кое-что из своего прошлого.              Саша Акимов не просто не любил выступать. Для него, как для любого обучающегося в музыкальной школе, публичные выступления были обязательными, однако он не только не получал ни капли удовольствия от самого процесса, но откровенно этим тяготился. Для Саши выступление в концерте было похоже на посещение больницы для сдачи анализов: не хочется, а надо. Поэтому Саша, гордо вздернув подбородок вверх, шел в бой. Именно так, и этим всё сказано, поэтому сейчас, согласившись участвовать в хоре только из уважения к профессору Флитвику, он не ждал ничего приятного.       

***

             Проводив Минерву, Дамблдор снова задумался. Какое-то время было слышно лишь его невнятное бормотание:              — Полукровки тоже могли завести сейф своему ребенку, но там номера были бы многозначные… Бастард? Очень даже вероятно. Из семьи пожирателя? Кто знает… Конечно, хорошо бы это узнать, но, думается мне, куда важнее, что Алекс верен своему другу Гарри.              Альбус встал, погладил феникса и принялся медленно прохаживаться по кабинету.              — Теперь, вероятно, я могу оставить свои безуспешные попытки отменить действие моего заклятья на Алекса. К счастью, необходимости в этом больше нет. Судя по эффекту, оно уже ослабло или даже совсем исчезло. А ведь наложено оно было в очень неудачное время, незадолго до похищения. И в этом был мой промах… — Альбус вздохнул. — Если бы эти двое мальчиков не были по-настоящему близки, они бы не сумели пройти через такое испытание. Чары требовали от Алекса забыть, кто для него Гарри, а он выстоял и сохранил дружбу. Алекс верен своему другу Гарри, — как мантру снова повторил старый волшебник.              Сосредоточенное лицо Дамблдора разгладилось, он был доволен, что его ошибочное решение заколдовать Алекса Грея все-таки не привело к трагическим последствиям.              Действие заклинания, направленного на Алекса в тот день, когда Альбус стирал надписи в коридоре, было очень специфическим: мальчик должен был забыть только то, что его связывало с Гарри Поттером, таким образом, это не был обычный Обливиэйт. Никто не стирал ему память, сложные чары действовали избирательно лишь на определенный участок памяти. Альбус тогда надеялся, что после того, как у Алекса Грея не останется воспоминаний о дружбе с Гарри, он начнет строить новые отношения, и Гарри Поттер больше не будет играть в них главную роль. Это помогло бы Гарри самому обзавестись новыми друзьями.              — Или я допустил ошибку, накладывая заклятие? Все-таки, это очень редкие и сложные чары, а времени у меня было очень мало… Но нет, я точно помню, как все было, я не ошибся. Мог ли мальчик сам его сбросить? Вряд ли, все же это просто ребенок, да еще с заблокированным магическим ядром. Если только магический выброс… Но этому не было никаких свидетельств, и мальчики не рассказывали ничего подобного. И вряд ли они ответят на мои вопросы.              Альбус вспомнил историю похищения, то, что узнал самостоятельно, и то, что ему позволили узнать дети. Он не очень доверял их рассказу, опытному волшебнику не удалось прояснить все, что хотелось. Всей мощи его интеллекта не хватало, чтобы восполнить недосказанное. Однако, сейчас Альбусу не казалось отсутствие полной информации настолько важным, чтобы во что бы то ни стало добиться правды. Главным на данный момент было лишь то, что выстраданный закон можно не менять, как того хотели похитители.              Итак, Альбусу придется смириться и принять факт, что Алекс Грей, лучший друг Гарри Поттера, по всей видимости, — чистокровный, как бы это ни портило образ героя, заботливо формируемый Альбусом все эти годы. Конечно, для планов Дамблдора это — минус.              Против Алекса говорила и эта необъяснимая потеря памяти. С первого школьного дня Дамблдор ожидал, что Грей вот-вот начнет вредить своему другу, осознанно или повинуясь скрытой ментальной закладке. Но этого не произошло, напротив, он помог Гарри. На всякий случай Альбус рассмотрел возможность, что Грея прислали противники его закона, чтобы было легче выманить Поттера, но тогда участие в похищении Реджинальда Дженкинса было лишним. И, самое главное, никто бы не вернул Поттера раньше, чем похитители добились бы своего. По всей видимости, мальчики действительно смогли убежать. Конечно, существовала возможность, что это всего лишь отвлекающий маневр, но Альбус понимал, что нельзя плодить сущности, когда нет конкретных данных.              В свете случившегося, сейчас Альбус был склонен признать, что кто бы ни подослал Алекса Грея, если вообще подослал, этот неизвестный не имеет влияния на мальчика. Директор полностью доверял Северусу, который утверждал, что у Алекса Грея нет воспоминаний ранее первого сентября. Снейп ясно увидел в памяти мальчика перрон с красным паровозом под парами и поездом, готовым к отправлению в Хогвартс, и не заметил ничего опасного или просто подозрительного. Дальше у Алекса и Гарри были месяцы крепкой и верной дружбы. Сейчас Альбус, откинув предубеждения, ясно видел, что вклад в эту дружбу был двусторонний.              Если посмотреть на Алекса с другой стороны, так, как его видели другие преподаватели и ученики, как его видел Гарри Поттер, то этот мальчик все-таки был достоин быть другом национального героя. Если забыть, что Алекс мешал планам самого Дамблдора, он мог и дальше поддерживать своего друга Гарри.              Алекс Грей ради своего друга не побоялся пойти против директора. Наверняка он с чего-то решил, что Альбус Дамблдор хочет навредить Гарри. Позднее надо будет обязательно разобраться, почему Алекс так негативно к нему настроен, но сейчас важнее, что он ставил на первое место благополучие друга. Старый волшебник мог понять и простить такое.              Пусть Алекс ему противодействовал, даже сорвал ритуал, который Альбус так тщательно подготавливал, но теперь он был уверен, что мальчик хотел как лучше. Что же он мог подумать? Что могущественный чародей забрал Поттера, чтобы навредить, а может, даже лишить жизни? Тогда понятно, почему дети были так перепуганы. Надо потом обязательно объяснить им, что он действовал в интересах Гарри. Иногда избыток магии гораздо опаснее, чем недостаток. На младших школьных курсах, как и в раннем детстве, Гарри еще не может творить сложное волшебство, на которое бы уходил переизбыток магических сил, и, поскольку он еще не умеет себя контролировать, это может привести к непредсказуемым последствиям, навредить здоровью и даже поставить под угрозу жизнь самого Гарри и окружающих.              Как бы то ни было, Альбус понимал, что действовать как прежде нельзя.              Теперь Альбус отнесется к Алексу Грею по-другому. Раньше он хотел разрушить эту нежелательную дружбу, ведь она могла плохо повлиять на Гарри. Но теперь старому волшебнику было очевидно, что только поддержка Алекса во время похищения дала Гарри силы.              — Гарри — настоящий герой, подлинный гриффиндорец, который думает не о себе, а о своих друзьях и близких. Его другом стал Алекс, пусть. В конечном итоге, я этого и добивался: рядом с героем есть тот, кто его поддержит, — проговорил Дамблдор. Он принял решение.              С возрастом Альбус стал гораздо гибче. Обстоятельства изменились, и теперь ничто не мешало ему признать, что глупо упорствовать и пытаться осуществить неосуществимое — подружить Гарри и Рона. На Рональда Уизли влияние старого волшебника было практически безграничным, а вот Алекс Грей ему совершенно не доверяет, и это недоверие может привести к печальным последствиям.              Но он, Альбус Дамблдор, — всеми уважаемый и умудренный опытом волшебник. Неужели он не справится и не сможет сам повлиять на Алекса? Нужно только постараться и найти к мальчику верный подход. Если это удастся, то он через Алекса сможет подвести Гарри к тому, что ему суждено, пусть это будет гораздо сложнее, чем он предполагал. Это будут другие способы, пока он не знает, какие, но он их найдет.              Дамблдор улыбнулся своим мыслям. Словно почувствовав настроение хозяина, Фоукс разразился мажорной трелью.