Братья по магии. Точка отсчета

      Альбус Дамблдор перевернул страницу старого толстого фолианта. Сведущий во многих областях науки волшебник когда-то давно читал его, но ему нужно было освежить кое-что в памяти. Хотя у Альбуса ни на что не оставалось свободного времени, ему пришлось выделить полчаса на чтение научного труда. А сейчас придётся потратить ничуть не меньше на малозначимые разговоры, потому что к директорской башне подошёл посетитель.              Раздался стук. Альбус, зная, что это Минерва, которая только что миновала горгулью, убрал книгу и приготовился к обсуждению школьных дел. Он очень надеялся, что его заместительница не принесла дурных вестей. Не хотелось бы после спокойного начала учебного года узнать ещё о каком-нибудь чрезвычайном происшествии — директору и так хватало забот.              Макгонагалл была явно в расстроенных чувствах. Предложив ей присесть, Альбус участливо поинтересовался:              — Минни, девочка моя, на тебе лица нет. Неужели опять близнецы? Я полагал, что мы их достаточно наказали за взрыв в туалете. Северус присмотрит за ними на отработках. Поверь мне, во время чистки котлов у этих мальчиков будет достаточно времени подумать над своим поведением, — и добавил, подмигнув: — Наказание у Северуса очень хорошо прочищает не только инвентарь, но и мозги.              Минерва помотала головой в знак отрицания, — и с чем только не согласна? — и начала с места в карьер:              — Альбус! Я пришла поговорить вовсе не об Уизли. Наш Гарри совсем не такой, каким мы себе его представляли и каким он должен был стать! — и выложила свой главный аргумент: — И совсем не такой, какими были его родители!              Дамблдор одарил Минерву долгим взглядом. Он постарался скрыть удовлетворение от темы разговора, поднятого его заместительницей. Альбус давно ждал возможности поговорить именно об этом. Минерва была как раз той, с кем следовало обсудить юного героя. Однако, хотя Дамблдор был полностью согласен с ведьмой, он возразил:              — Почему же не похож? Лили была отличницей, а Джеймс — очень способным молодым волшебником. Разве Гарри не лучший ученик на курсе? Уверен, он унаследовал таланты обоих родителей.              — Да, в этом вы правы, Альбус, только они были настоящими гриффиндорцами, а Гарри как чужой на своём факультете, — сокрушенно проговорила Макгонагалл. — За всё это время он так и не влился в коллектив. Если бы он был хоть немного похож на Лили и Джеймса, — заметьте, Альбус, я не говорю о внешнем сходстве, ибо оно бесспорно, — тогда Гарри выбрал бы другом Рона Уизли, который как раз и есть настоящий гриффиндорец, а наш мальчик выбрал этого Алекса Грея!              Минерва в поисках поддержки взглянула на Дамблдора и продолжала:              — Гарри не интересуется тем, что происходит на факультете, он всегда держится на особицу и не стремится защитить честь Гриффиндора, если её задевают другие факультеты, особенно Слизерин. Мальчику безразличны наши история и традиции, он даже не захотел слушать про своих родителей, когда я в самом начале учебного года повела его посмотреть на кубок Джеймса. И Гарри постоянно нарушает правила. Я была бы спокойна, если бы он, как близнецы Уизли, прости Мерлин, что-нибудь взорвал, но нет! Фред и Джордж любят свой факультет, а вот Гарри делает всё, чтобы подорвать устои, заложенные самим Годриком!              — Минерва, но вспомни, Джеймс со своим другом Сириусом тоже нарушали правила. Сейчас мы вспоминаем об этом с умилением, прошедшие года показали, что в школьных шалостях нет ничего страшного.              — Школьные шалости! Вы так говорите, как будто в выходках, которые позволяет себе Гарри, нет ничего особенного! Я до сих пор сгораю со стыда, когда вспоминаю, как Гарри украл индейку во время пиршества, и не тайком, а у всех на глазах, и вынес её из Большого зала!              — Ну, раз у всех на глазах, то это не кража, — примирительно проговорил Дамблдор. Тогда он тоже заметил непорядок, но только посмеялся про себя. Альбуса в тот момент занимало другое — как найти подход к Гарри, если провалился самый надёжный план — подружиться с ним во время праздничного пира.              Минерву аргумент не впечатлил.              — Он делал это неоднократно. Дети говорили мне, что он ворует еду со стола Слизерина. Что подумает обо мне Северус? И всё потому, что я запретила родителям состоятельных учеников с Гриффиндора давать деньги на дополнительное питание. Школа не будет, как попрошайка, брать галеоны на разносолы. Плата за обучение включает отличное питание, в Хогвартсе кормят хорошо — вкусно и сытно, даже сладости подают вволю, а кто хочет изыски, пусть ест их дома на каникулах. Это будет несправедливо по отношению к другим факультетам, если на столе Гриффиндора появится что-то, чего не будет в рационе у других учеников. Поэтому я считаю, что мы должны всё же запретить Северусу брать дополнительные деньги на питание с родителей слизеринцев!              Альбус не хотел обсуждать поблажки Северуса своим ученикам именно сейчас и именно с Минервой, которая, хотя и полностью приняла Снейпа как своего коллегу, имела к нему массу нареканий. Она искренне считала, что тот недостаточно раскаялся и недостаточно демонстрирует приверженность новым ценностям. К тому же, многие его личностные качества её непомерно раздражали, и она бурно реагировала на каждое проявление непростого характера Северуса. В общем и целом, они со Снейпом были полными противоположностями и никогда не спускали друг другу ни малейшего промаха. Альбус умело перевёл тему:              — Ты говоришь, Гарри брал еду со стола Слизерина? Не с других столов? Не думаю, что он хотел украсть еду, здесь дело наверняка в соперничестве факультетов. Он хотел их немного подразнить, только и всего. Пошалить в его возрасте совсем не возбраняется.              Макгонагалл бросила на Дамблдора укоризненный взгляд. Пусть она и знала, что тот склонен порой высказываться легкомысленно в силу своей эксцентричности, она полагала, что всему есть предел. Ведьма была уверена, что вряд ли уместно обсуждать в таком ключе столь серьёзную тему, как пребывание Мальчика-Который-Выжил в Хогвартсе.              — Он не вступается за обиженных, Альбус, наоборот, он сам горазд обидеть того же Рональда, — продолжала Минерва. — А ведь Гарри мог бы объединить всех ребят с факультета, и старших, и младших. Они были готовы признать его своим лидером, если бы он сумел поставить общественное над личным. А кто пойдёт за тем, кто не умеет признавать свою вину и трусливо прячется за отговорками? Я сейчас имею в виду эту ужасную историю с песочными часами факультетов.              Уловив небольшую паузу в эмоциональном высказывании ведьмы, Альбус предложил:              — Чаю, Минерва?              Макгонагалл непонимающе уставилась на коллегу, кивнула, сообразив, о чём идёт речь, и так же горячо продолжала:              — Наверняка, именно Грей подбивает Гарри совершать необдуманные поступки. Только не пойму, почему, явно будучи умным мальчиком, Алекс отнёсся настолько безответственно к такому важному поручению. Хотя я вынуждена заметить, что у них обоих отсутствует уважение к такому важному атрибуту учебного процесса, как песочные часы факультетов. Пусть и Поттер, и Грей зарабатывают баллы в копилку Гриффиндора, и немало, им абсолютно всё равно, на каком месте в соревновании их родной факультет. Они не понимают, что эти камни — не столько драгоценности, сколько символ старания учеников. Нужно ценить каждый заработанный балл и соответственно, каждый рубин в копилке нашего факультета. А Поттер и Грей побросали камни всей школы и ушли по своим делам! Альбус, они проявили вопиющее неуважение, но проблема даже не в этом. Боюсь, они искренне не понимают, в чём виноваты. И мне кажется, я не знаю, как подступиться к решению этой проблемы.              Альбус бросил острый взгляд из-под очков на сидевшую напротив него ведьму. Он был доволен тем, куда свернул разговор. Упомянув в своей речи перед учениками песочные часы факультетов, он рассчитывал именно на такой эффект. Потерпев неудачу в попытке повлиять на Гарри, Дамблдор решил, что пора подключать тяжелую артиллерию. Он мог, конечно и сам продолжать давить на Поттера, но понимал, что иногда полезнее пойти в обход и задействовать другие рычаги влияния.              Выступая перед учениками после каникул, Альбус преследовал сразу несколько целей. Одна из них — дать понять всей школе, что он установил виновность старшекурсников Слизерина, и одновременно показать, что он готов оказать снисхождение покаявшимся. Эта цель была успешно достигнута, как и другая: сообщить всему Хогвартсу о вине двух первокурсников. Неважно, что он не назвал ни факультет, ни имена. Дамблдор был уверен, что фамилии Поттера и Грея стали известны всем любопытствующим в тот же вечер.              Но Альбус целился не только в учеников, но и в преподавателей. Как он и предполагал, Минерва повелась. Макгонагалл было досадно, что её саму и её факультет сравнивают с бывшем пожирателем Снейпом и его учениками — тёмными волшебниками. Она ни за что не допустит, чтобы Гриффиндор ставили наравне со Слизерином, и приложит все усилия, чтобы исправить это заблуждение и не дать ему укорениться в умах.              Поттер и Грей, которые оказались в этом повинны, будут взяты принципиальной ведьмой под плотный контроль, в этом Альбус не сомневался. Он надеялся, что таким образом Гарри почувствует давление именно со стороны своего декана, а сам директор всё-таки может оказаться тем, кто это давление ослабит. Эта комбинация не сработала в отношении Северуса, когда Дамблдор собирался помочь Поттеру избежать несправедливой и утомительной отработки у сурового профессора, но ничего не мешало Альбусу разыграть эту карту ещё раз, но в другой ситуации.              Сейчас Дамблдор собирался выставить Минерву виноватой, тем более она сама ощущала свою вину, нужно было лишь усилить её. И даже то, что он был солидарен с ней насчёт лучшего друга для Гарри, не давало ему с ней согласиться.              Альбус не стеснялся того, что он манипулирует преданной сторонницей. За долгие годы он убедился, что необязательно всё делать своими руками. Гораздо лучше получается, если заставить других даже не поступать так, как нужно ему, а хотеть так поступить. Верному сподвижнику кажется, что он действовал по своей инициативе, и он даже не догадывается, что это Альбус подсказал ему, как поступить. И тогда результат может превзойти ожидания.              Дамблдор понимал, что при таком подходе нужно быть готовым к неудачам или к тому, что иногда приходится долго ждать нужного результата. Поэтому он всегда готовил план B, C и так далее и был готов в случае необходимости что-то поменять. Сейчас Альбус собирался дожать ведьму, чтобы она наверняка поступила так, как нужно ему.              — Всё это верно, Минерва, но ведь ты сама не дала мне отчислить этого мальчика. Помнишь, я поднимал этот вопрос на педсовете?              Макгонагалл вскинулась. И без того напряжённая, она стала похожа на сжатую пружину.              — Альбус, я столько лет стараюсь привить своим ученикам понятие справедливости, и ты хочешь, чтобы я сама нарушала свои принципы? За что отчислять Алекса Грея?              Директор улучил момент, когда она остановилась, чтобы набрать воздуха, и с понимающей улыбкой проговорил:              — Квиддич?              Заместительница задохнулась от возмущения. Она сочла нужным проигнорировать инсинуации, у неё репутация честной и принципиальной ведьмы, которая ни за что бы не опустилась до того, чтобы давать незаслуженные поблажки перспективному игроку команды. К тому же, Грей ещё не был в команде, и, хотя летал он отменно, Минерва немного сомневалась в его способностях вписаться в коллектив. Она хорошо помнила, что Алекс не горел желанием учитывать интересы команды и перед важной игрой подбивал Поттера отказаться от участия. Такое пополнение сборной Гриффиндора не требовалось.              — Для всех гриффиндорцев квиддич — это святое, а мне пришлось уговаривать Гарри перед самым матчем не отказываться от участия. Его отговаривал Грей, он сказал, что Гарри только вышел из Больничного крыла и не должен летать. Но любой, в ком силён гриффиндорский дух, счёл бы это жалким оправданием того, что ловец не выйдет поддержать на поле свою команду, когда все на факультете только и думают, что об этой игре, да ещё против Слизерина!              — Значит, Алекс отговаривал Гарри? — между делом поинтересовался Дамблдор. — Ну вот видишь, Минни, всё же это он мешает Гарри стать настоящим гриффиндорцем.              Альбус к этому моменту уже заварил чай и теперь перед ним и Минервой стояли белые фарфоровые чашечки строгой формы. Он прекрасно знал, что его заместительница пьёт чай с молоком и мёдом, поэтому по взмаху директорской палочки на столе появились баночка с ароматным мёдом и молочник.              Макгонагалл не глядя взяла свою чашку и отхлебнула. Забыв поставить её, она продолжала:              — Этот мальчик хорошо учится, его знания теоретического материала даже превосходят знания мисс Грейнджер. Колдует он превосходно, пусть и нестабильно. К сожалению, Гарри полностью находится под его влиянием и точно так же нестабильно трудится на уроках. Если бы оба этих мальчика колдовали посредственно, я бы предположила, что им многое не удаётся, но они стараются наверстать упущенное. Но и Грей, и Поттер творят волшебство либо превосходно, либо никак. Это укрепляет меня в мысли, что они ленятся и до последнего оттягивают необходимость выучить новое, а когда уже некуда откладывать, у них всё получается с первого раза. Альбус, если бы они больше старались, я уверена, что их обоих могло ожидать блестящее будущее в академической сфере.              Минерва вздохнула, показывая, что это несбыточная надежда. Дамблдор понимающе покачал головой. На самом деле, его забавляло, что Макгонагалл старается скрыть свою неприязнь к мальчику, главным образом от самой себя, прикрываясь, как щитом, признанием его положительных качеств. И хотя их набралось довольно много, Минерве их оказалось недостаточно.              Дамблдор почувствовал, что наступил момент, когда незримые весы, на которых коллега взвешивала достоинства и недостатки Алекса Грея, пришли в неустойчивое равновесие. Пора было склонить эти весы в нужную ему, Альбусу, сторону. Для этого ему достаточно было положить туда лёгкое перышко, которое в действительности весило куда тяжелее любой гири.              — Послушай старика, девочка моя, ведь в твоих силах повлиять на обоих мальчиков. Удели больше внимания Алексу Грею, если ты считаешь, что он нехорошо влияет на Гарри. Если ты сможешь привить дух гриффиндорства Алексу, то и Гарри им проникнется. Отнесись к этому мальчику по-особенному, с бо́льшей теплотой. Я уверен, что тебе это по силам, и, вот увидишь, ты сможешь достучаться до самого закрытого и неприступного ребёнка.              Альбус знал, что это было абсолютно невозможно. Алекс Грей — типичной слизеринец, привыкший к комфорту, не стесняющийся никаких средств для достижения своей цели и не брезгующий ничем, чтобы получить желаемое. Однако Дамблдор полагал, что Минерва об этом не догадывается. Если она будет действовать, как привыкла, а она будет, то окончательно отвратит от себя обоих мальчиков.              Альбус ещё раз посмотрел на ведьму, убеждаясь, что он прав. Несгибаемая Минерва, не позволяя слабостей себе, тем более не позволяла их своим ученикам. Дамблдор усмехнулся: как по-разному деканы понимали заботу о своих подопечных.              Северус в интересах учеников своего факультета действовал быстро, эффективно и без огласки. Филиус тщательно продумывал ситуацию, находил самое рациональное решение, чтобы максимально удовлетворить потребности своих студентов. Помона все проблемы своих учеников принимала близко к сердцу, следовательно, решала их, как свои собственные.              А Минерва действовала по принципу: бей своих, чтобы чужие боялись. Так что, если Альбус хотел получить активное противодействие со стороны Поттера и его друга, нужно было всего лишь попросить Минерву проявить участие и заботу. И он это только что сделал.              — Найди к Алексу подход, — настойчиво повторил Дамблдор. Он в ожидании посмотрел на Макгонагалл, та нахмурилась.              — Алекс Грей … Как же с ним сложно… Он совсем не похож на других ребят, на тех же Томаса и Финнигана. Ума не приложу, как только он попал к нам на Гриффиндор? С каждым днём я всё больше сомневаюсь, что он из семьи маглов. Северус говорил, что он знает отца мальчика, я несколько раз пыталась выяснить у него подробности, но… Ты же его знаешь, если Северус решил умолчать о чём-то, бесполезно пытаться его разговорить, по крайней мере, мне это не удалось. Альбус, может быть, вы расспросите Северуса?              — Я уже это сделал, Минни, и поверь, у мальчика самая обычная семья. Они — простые маглы.              — Да, но он их не помнит… Я не разговаривала с Алексом на эту тему с тех пор, как он мне в этом признался, но не думаю, что память к нему вернулась. Альбус, как вы полагаете, нам нужно сообщить об этом его родителям? Иначе, когда он вернётся домой на каникулы и не узнает их, они будут очень встревожены.              — Я понимаю, о чём ты думаешь. Однако, не надо торопиться. В таком деле поспешность может только навредить. У нас ещё есть время до конца учебного года, ближе к каникулам будем решать, как поступить, если мальчик действительно всё забыл.              — Возможно, вы правы. Но если мальчик не вспомнит всё самостоятельно, есть ли возможность вернуть его воспоминания? Альбус, вы наверняка уже об этом подумали, верно?              — Конечно, Минни. Если будет возможность ему помочь, я не премину это сделать и использую все доступные мне средства. Будь уверена, я сделаю всё, что смогу.              Успокоенная его словам Минерва, наконец поставила на стол чашку с недопитым чаем, которую так и держала в руке во время разговора, и попрощалась. У самого порога её остановил вопрос Альбуса:              — Забыл спросить тебя… Почему ты пришла ко мне с этим вопросом именно сегодня?              По правде говоря, надо было спросить об этом Минерву сразу же, как она переступила порог его кабинета. Всё же Альбус полагал, что этот разговор состоится у них гораздо раньше. Но то, что она терпела столько времени и лишь сейчас решилась прийти за советом, означало, что что-то произошло.              Макгонагалл сейчас совсем не походила на ту сомневающуюся ведьму, которая ещё недавно изливала душу коллеге и наставнику. Её глаза снова горели, когда она ответила:              — Сегодня мне кое-что сообщили, и я не знала, как на это реагировать. Но теперь вы раскрыли мне глаза! Спасибо вам, Альбус, вы всегда сумеете подсказать, как лучше поступить. Я непременно воспользуюсь вашим советом!              Проводив Минерву, Альбус остался в кабинете один. Он вернулся за стол и достал из ящика книгу, которую спрятал при появлении заместительницы. Книга была написана задолго до рождения самого Альбуса, но с тех пор сведения, которые она содержала, нисколько не устарели. Дамблдор перечитывал сегодня один из её разделов не потому, что забыл что-то, а чтобы освежить в памяти. Сведения из этой книги он собирался вскоре применять на практике, и ошибиться было нельзя.              Такого пристального внимания великого волшебника удостоилась глава под названием «О магическом ядре». В ней в сжатой форме излагались различные сведения о магических ядрах волшебников, сквибов, маглов, детей и взрослых; строении ядра и каналов, разновидности магических ядер, проблемы с ними, причины, по которым они возникают и как их решать. Там также рассказывалось о возможностях раскачки или блокировки магического ядра. Именно блокировке магического ядра у ребёнка-волшебника Альбус уделил сейчас особое внимание.              Дамблдор и раньше знал то, о чём говорилось в книге, поэтому он не встретил там ничего для себя нового. Старый волшебник всего лишь хотел в этом удостовериться, прежде чем решать, как поступить с Алексом Греем. Скоро Альбус должен будет отдать всё своё внимание событиям, которые произойдут в Визенгамоте, поэтому ему следовало поторопиться и развязать себе руки.              Дамблдор понимал, что на этот раз ему всё же придётся принять решение относительно судьбы этого мальчика. Если раньше Алекс мешал ему, как непослушный друг Гарри Поттера, то теперь, после происшествия в подземельях, он мешал старому колдуну сам по себе. Альбус и представить себе не мог, что одиннадцатилетний мальчишка сможет остановить его на пути в ритуальный зал. Хуже всего, что Дамблдор не понимал, как тому удалось это сделать. Мальчик просто не мог разбудить Гарри, на которого Альбус наложил не только очень сильные, но к тому же практически никому неизвестные чары. Дамблдор не мог снова пустить ситуацию на самотёк и оставить Гарри под влиянием этого мальчика на тот период, пока он будет решать свои дела на законодательном поприще.              Альбусу уже давно следовало это сделать. Однако, после того, как он не смог найти явных связей Алекса Грея с пожирателями или с кем-то другим, кто подослал его к Гарри Поттеру, Дамблдор успокоился и не стал копать глубже. Он не стал пытаться выяснить, кто же этот мальчик, и удовольствовался словами Минервы, что у того амнезия, и беглым заключением Снейпа о том, что у ребёнка заблокировано магическое ядро. Сейчас Альбусу приходило в голову, что, возможно, он зря сам не занялся этой проблемой, но за прошедшие годы он научился и уже привык делать то, что было нужно ему, чужими руками. На тот момент ему казалось, что будет вполне достаточно действий, предпринятых Северусом и Минервой.              В конце концов, кто мог предвидеть, что мальчик окажется настолько неудобным? Альбус был уверен, что легко прочитал Алекса Грея. Старый волшебник не сомневался, что из себя представляет этот изнеженный блондин, как клещ вцепившийся в бесхитростного героя. Конечно, Альбус предпринимал какие-то действия, которые должны были доказать Гарри, что Алекс — не самый лучший друг, после чего место подле Поттера должен был занять Рональд Уизли. Но Альбус опять руководствовался своими принципами и делегировал это поручение детям, в частности, самому Рональду, и, возможно, именно поэтому успеха достичь не удалось.              Дамблдор предпринял слабую попытку отчислить Грея в связи с неуспеваемостью, но, к удивлению своему понял, что тот отлично учится. Весь педсостав в один голос твердил это. Даже Минерва выступила в его защиту. Квиддич, или нет, но и тогда, и теперь она чётко высказалась и ясно дала понять, что у этого мальчика нет проблем со сложнейшей дисциплиной, которую она преподавала. Это означало одно из двух: или Макгонагалл лжёт, что он абсолютно исключал, или — немыслимое дело! — ошибся с диагностическими чарами Северус, ведь колдовать с заблокированным ядром просто невозможно.              Оба мальчика — Гарри и его друг — с самого начала по какой-то странной причине относились к Альбусу с предубеждением и недоверием, и это исключало малейшую возможность для Дамблдора самому наложить какое-либо диагностическое заклинание на Алекса. Старый волшебник не сомневался, что Гарри тут же придёт Грею на выручку и устроит ещё одно побоище, подобное тому, которое уже было у них в Большом зале.              Конечно, Альбус легко мог справиться с двумя одиннадцатилетним мальчишками, даже если один из них — сам Гарри Поттер. Магическая мощь одного из величайших волшебников современности, а также его недюжинные знания и опыт, не оставляли детям ни шанса. К тому же, Дамблдор, как директор, мог воспользоваться помощью домовиков или других преподавателей. Однако, поступать так и применять силу для Альбуса означало, что он действует в своей школе, как пришелец и захватчик, который идёт на крайние меры, потому что не может обойтись более мягкими. Дамблдор всегда полагал, что радикальные действия хороши только в качестве последнего шанса.              К тому же, за долгие годы Альбус выяснил, какие именно действия магия Хогвартса считает направленными против учеников. Если действовать не прямо, а опосредованно, никакого отката директору магическими контрактами не предусматривалось, и он успешно этим пользовался. Это и была ещё одна причина, по которой он не собирался вредить Алексу лично. Для этого он всегда мог подыскать подходящего исполнителя.              В крайнем случае, у Дамблдора оставалось ещё один козырь: если он, как директор, причинит какой-либо вред ученику, но при этом будет твёрдо уверен, что действует ему во благо, или, тем паче, во благо всей школе, то магией школы это будет считаться уважительной причиной. Но для этого Дамблдор должен быть сам полностью уверен в том, что иного выхода нет. До нынешнего момента такой уверенности у Альбуса не было.              Алекс Грей представлялся старому колдуну мелким камешком в кошеле с монетами, которому там не место, но который туда уже попал и затерялся среди золотых серебряных и бронзовых кругляшков. Надо бы достать этот камушек и выбросить, да всё недосуг копаться в кошеле, так что пусть пока полежит, ведь его можно выкинуть в любой момент, когда будет необходимость.              Ну вот теперь необходимость наступила, а камешек почему-то нельзя ухватить — он вроде уже не такой мелкий и стал гораздо заметнее и теперь мешает, но всё никак не даётся в руки.              Альбус закрыл книгу — всё равно ничего нового он там не прочитал. Он прекрасно помнил написанные там сведения о блокировке магического ядра ребёнка-волшебника.              В отличии от магов, накладывающих ограничители, таких, какие накладывают родители на слишком сильного и магически активного ребёнка и какие он сам наложил на Гарри, те, кто блокирует ядро, действуют малышу во вред. Какие бы цели они не преследовали — от попытки выдать ребёнка-волшебника за сквиба, чтобы лишить наследства, до создания обскура — при блокировке ядра появлялись признаки, которые могли сказать об этом знающему волшебнику. Однако, Альбусу было недосуг присматриваться к Алексу Грею, чтобы выяснить по внешним признакам, действительно ли его ядро заблокировано. Свои выводы он сделал на основании того, что ему сообщил Снейп, а тот, в свою очередь, использовал диагностическое заклинание, которое выявило именно эту проблему.              Главным признаком блокировки ядра было отсутствие у маленького волшебника возможности колдовать, если только это не случалось по естественным причинам, например, из-за какой-либо магической болезни. Если Альбусу всё же удастся доказать, что мальчик не в состоянии учиться в Хогвартсе, тогда его легко можно будет отчислить. Конечно, в ряде случаев процесс можно было обратить вспять и снять блокировку, но делали это исключительно в Мунго, поскольку заблокировать ядро могли разными способами, в зависимости от того, какого эффекта добивались. Соответственно, решали проблему и лечили больного тоже по-разному. Ситуация обычно осложнялась тем, что для блокировки задействовалась тёмная магия, поэтому, чтобы восстановить магическое ядро ребёнка, также требовались тёмномагические заклинания и ритуалы.              Никто не поставит директору и преподавателям в вину, если они не станут разблокировать ядро самостоятельно — это было не только трудно, но и незаконно. Таких детей передавали с рук на руки родителям, и уже они сами договаривались с больницей и целителями, но в случае с Алексом Греем так поступить было нельзя: маглорождённые в Мунго не лечились, такова была негласная традиция.              Альбус мог припомнить несколько случаев, которые произошли в школе ещё до того, как он стал директором, когда ученики из семей маглов, в силу каких-либо причин утратившие способность колдовать, отправлялись обратно в мир простецов, причём детям стиралась память. Чтобы наложить Обливиэйт, не требовалось даже ставить в известность Министерство. Было достаточно указать сам факт утраты магии в школьных отчётах, и это считалось веским основанием, чтобы ученик оказался за пределами магического сообщества. Правда, в этих случаях потеря колдовских способностей обычно происходила по естественным причинам, а не была следствием чьего-то злого умысла.              Альбус никогда не был сторонником столь решительных мер, особенно тогда, когда видел другие способы решения проблемы, более гуманные. К тому же, он предпочитал не изгонять ущербных учеников, а приближать к себе и, таким образом, привлекать на службу делу добра. Хотя в случае с Алексом Греем было сомнительно, что этот мальчик способен принести Альбусу пользу, но всё равно Дамблдор не стал бы поступать столь радикально. Заклятие забвения на маленького ребёнка — мера чрезвычайная. Конечно, Дамблдор понимал, что бывают ситуации, когда просто нельзя по-другому, но надеялся, что до этого не дойдёт.              Дамблдор всегда страшился взять на душу лишний грех. Это началось с ним после смерти сестры, и с тех пор он старался никого не убивать, не причинять явного вреда, даже если это были взрослые и далеко не безгрешные колдуны и ведьмы. Для этого Альбус умело создавал ситуации, когда нужные ему действия выполнялись сами собой, вернее, их выполняли с его подачи выбранные им волшебники или люди.              За всё это время Альбус ни разу не пожалел о принятом решении, он много раз имел возможность убедиться, как легко пачкалась душа, а ведь он не даром носил звание светлого волшебника. Его магия — светлая магия — требовала от Альбуса воздержаться от неблаговидных поступков. Но это не ограничило возможности Дамблдора, отнюдь, теперь, когда в его распоряжении были не две руки, а сотни, он достиг небывалого могущества.              Теперь Альбусу надо было всего лишь инициировать ситуацию, в которой об Алексе Грее судили бы не Минерва и другие преподаватели, которые отдавали дань его талантам, а кто-то беспристрастный. Нужен был тот, кто не станет обращать внимания на самого мальчика, а сконцентрируется исключительно на его магическом ядре.              Сам Дамблдор не подходил, Северус был тем, чьи чары надо было проверить, следовательно, он тоже не годился на эту роль. Хотя диагностическое заклинание, которое могло указать на блокировку магического ядра, не было слишком сложным, его наложение нельзя было доверить случайному магу. Во всем Хогвартсе оставалось не так много колдунов, кто мог бы этим заняться. Поразмыслив, Альбус пришел к выводу, что таким незаинтересованным лицом являлась Поппи Помфри, которая должна была знать это заклинание в силу профессии. К тому же, она являлась медиведьмой, которая должна была заботиться о физическом и магическом здоровье учеников, поэтому ей и палочку в руки.              Дамблдор решительно поднялся. Он немедленно отправится в Больничное крыло, кажется, там сейчас нет больных и пострадавших, следовательно, медиведьма будет свободна и ответит на его вопросы. Он, наконец, разберётся, каково в действительности состояние магии Алекса Грея. И если мальчик на самом деле не волшебник, в Хогвартсе ему не место.