Братья по магии. Точка отсчета

      В гостиной Рейвенкло царила деловая атмосфера. Хотя там собралось много студентов, было тихо. Лишь изредка шелестели страницы книг или скрипело перо. Те же из собравшихся там воронов, кто все же решался заняться чем-то отличным от учебы, общались тихим шепотом.       Вот и три девочки с четвертого курса, севшие в уголке, из которого, впрочем, видна была вся комната, а также входы и выходы, говорили на грани слышимости. Они занимались тем, что на Гриффиндоре называли сплетнями, на Хаффлпаффе — слухами, на Слизерине — интригами, а у них на Рейвенкло — сбором и анализом информации.       — Посмотрите на Кристалл, как она уставилась на Макалистера! — сказала одна из подружек.       Остальные посмотрели в указанную сторону, чтобы заметить, как пятикурсница Пенелопа Кристалл, староста девочек и отличница, бросила свиток, в котором она до этого момента писала и задержала взгляд на парнях-семикурсниках. В этом году их было шестеро; все, кроме одного — приземистого парня с короткой шеей — были как на подбор высокие и широкоплечие. Рейвенкловские выпускники собрались в гостиной, Алан Макалистер среди них, чтобы вместе пойти к декану Флитвику на консультацию. Пусть экзамены еще не скоро, но факультет умников не станет откладывать подготовку на последний месяц, они же не грифы.       — Все в сборе? — спросил Алан. — Тогда пойдем.       Не обращая внимания на заинтересованные взгляды девушек, семикурсники скрылись за дверью гостиной. Мисс Кристалл вместо того, чтобы продолжить работу над отчетом (сентябрь закончился, надо дописать отчет о пойманных нарушителях и наказаниях, которые были им назначены), мечтательно уставилась на закрывшуюся дверь. Парень, сидевший за круглым столом поодаль — староста мальчиков Рейвенкло — недовольно посмотрел на коллегу, которая задерживает свою часть отчета, но промолчал.       — Ей ничего не светит, полукровке, — прокомментировала другая девушка из той же компании. — Пусть лучше соглашается на своего Уизли, а то будет мечтать о несбыточном.       — Вот-вот, — подхватила третья ученица. — Макалистер занят только учебой, ему не до глупостей. Отец наверняка устроит его в Министерство. А когда он не учится, то выполняет свои обязанности старосты школы. Наверняка пойдет следить за порядком, когда кончится консультация, раз наши префекты заняты.

***

      Алекс медленно открыл глаза. Прямо над ним капали слюнями три огромные пасти.       Жизнь не пронеслась перед Сашиными глазами, ни фига подобного. Он просто оглушительно заорал. Можно сколько угодно рассуждать о трусости и храбрости, но Александр Акимов за все свои семнадцать лет ни разу не был в по-настоящему опасной ситуации просто потому, что не собирался выяснять, трус он или храбрец. Если была возможность избежать опасность заранее, он делал это, а не преодолевал потом трудности. Например, он никогда не срезал дорогу через заброшенную стройку у школы искусств, в которой занимался много лет. Стройка перманентно пребывала все в том же состоянии, другие дети постоянно там ходили, попадая быстро на остановку. Но правильный во всем парень Саша Акимов никогда не был в их числе, избегая гипотетическую опасность. А вот Алекс Грей, как и его магический брат Гарри Поттер, ни дня не мог прожить без неприятностей.       Цербер (а это был именно он, если кто еще не догадался) ответил на крик Алекса рычаньем на такой низкой частоте, что инфразвук пробрал Грея до глубины души, наводя просто животный ужас. Он попытался отползти, но, лежа в неудобной позе на спине прямо под оскаленными пастями, не очень преуспел. Пасти начали раскрываться, обнажая острые клыки.       Мыслей в голове не было, но подсознание работало. Что-то всплыло из его глубин и оказалось махровым фаноном, в котором бессчетные Гарри, Гермионы и даже Роны, попав к Пушку, поют тоненькими голосками «Happy Birthday To You», потому что других песен просто не знают и петь не умеют. А Саша умел.       

***

      Сашина бабушка Галина Анатольевна хорошо пела. Хотя ее профессия была далека от искусства — она была агрономом — это не мешало ей мечтать о занятиях музыкой, но уже не для себя, а сначала для двоих сыновей, а потом — для внуков.       Дети — Анатолий и Константин, старший папин брат — от музыки были счастливо избавлены по простой причине: не было способностей. Если у младшего брата — Анатолия — просто не было ни слуха, ни голоса, то Константин, старше на четыре года, служил прекрасной иллюстрацией выражения: «Медведь на ухо наступил». Но дядя Костя (о нем вообще отдельная песня, потому что про него можно было сказать: в семье не без дяди Кости), случись медведю действительно наступить ему на ухо, догнал бы косолапого и сам бы неоднократно наступил тому на оба уха, четыре лапы, а потом вытирал бы о шкуру ноги, постелив то, что от мишки осталось, в прихожей вместо коврика. И этого мальчика представить вместе, например, со скрипкой можно было лишь в случае, если он эту скрипку отберет у кого-нибудь, выходящего из музыкальной школы.       Дети дяди Кости — Паша и Роман — недалеко ушли от отца, и бабушка Галя даже не пыталась приобщить их к прекрасному, а вот Саша попал. Когда ему было семь лет, бабушка попросила младшего сына записать любимого внучка в музыкальную школу, обещая даже деньги на его обучение, если он не попадет на бесплатное отделение. Хотя Саша был сам виноват — иногда напевал при бабушке звонким голосом, и у него хорошо получалось.       Анатолий Акимов вбил в поисковик «найти музыкальную школу». Выскочил целый список, в котором искомые заведения в основном именовались школами искусств. Выяснив это, а также адрес ближайшей к их старой квартире школы, Сашин папа посчитал свою миссию выполненной и попросил жену записать туда сына.       Саша был крайне положительным мальчиком, и огорчить бабушку он не мог. Однако, будучи не по годам развитым, а иногда даже слишком, он ясно увидел засаду. Дружить со скрипкой, пугая футляром прохожих (а вы бы не напугались человека с автоматом в руках, а скрипка в неумелых руках ничуть не лучше) и загромождать пианино и так не слишком просторное жилье он не планировал. Это уже потом у Саши появилась своя большая комната, которая выполняла функции спальни, кабинета и гостиной, так как родители обеспечивали ему благоприятные условия для учебы. Но сейчас мальчик не знал, как откосить, чтобы никого не обидеть.       Некоторую надежду давал тот факт, что они могли опоздать с подачей заявления и не попасть на прослушивание. Но Сашино везение так далеко не простиралось, и вот уже наступил день «Х».       Мама спросила у Саши для очистки совести, подготовился ли он, потому что нужно было выучить две песни для исполнения на приемной комиссии. Ничего специально разучивать Саша не собирался, надеясь втайне, что отсутствие должной подготовки зачтется отрицательно. Саша исполнил то, что постоянно слушал по радио или на DVD. Но оказалось, что песни должны были быть на русском. А он спел припев и один из куплетов (тот, который знал) из «Belle», а также «Skyfall» — песня из Бондианы, исполненная Адель. Комиссия прибалдела: хотя мальчик наврал слова, — совсем чуть-чуть, ведь он не понимал, что поет, — все ноты он вытянул без проблем. На русском он петь не захотел — не знал ничего. На «Европе плюс» русского, да чтобы Саше понравилось, не было. Тетка из комиссии удивилась и спросила, почему те, кто помогал ему готовиться, не помогли с правильным выбором репертуара. Акимов ответил, скромно потупив глазки, что ему никто не помогал, а песни он запоминал и разучивал на слух. Все поняли, что к ним поступает будущий Моцарт.       Надо ли говорить, что Саша без труда пропел звуки, которые ему сыграли на фортепьяно, воспроизвел ритм, когда член комиссии хлопками обозначил ритмический рисунок, и все в том же духе. Педагоги не могли нарадоваться. Под конец они спросили у мальчика, на каком инструменте он хотел бы играть. Вот тут-то Сашино сердце замерло. Прямо сказать, что ни на каком, он не мог: так подставить родных! Ведь тогда непонятно, что он вообще тут делает и зачем вообще пытается поступить. Саша дал очень обтекаемый ответ, что он знает много музыкальных инструментов (да еще и перечислил), а также прибавил, что он ни на одном не играл и понятия не имеет, какой выбрать. И тут, слава богам, кто-то сказал: «А может, ты хочешь учиться вокалу? Голос у тебя прекрасный». Саша возликовал: вот она, халява! Свой инструмент всегда с собой. «Да», — сказал он свое веское слово и попал на бесплатное отделение. Сашина мама потом еще отбивалась от директора, пытавшегося уговорить отдать ребенка изучать предпрофессиональную программу. К счастью для всех, остановились на общеэстетической.       А через пару лет Сашина фамилия гремела по всей школе, став нарицательной. То один, то другой преподаватель говорил ученикам, которые, по их мнению, плохо старались и были недостаточно артистичны: «Ты, как Акимов! Душой надо, а не головой!» К тому времени у Саши стали проявляться математические способности, и было ясно, что его абсолютный слух и умение голосом абсолютно точно передать любую, даже самую сложную мелодию, именно оттуда и связаны отнюдь не с его творческой стороной. Для себя он по-прежнему пел с удовольствием, а вот школьный репертуар его подбешивал. Ну скажите, как парню, который напевает себе под нос «Despacito», теперь уже с полным пониманием далеко не скромного текста, исполнять «Песенку о снежинке» Крылатова?       Саша не огорчался. На занятиях его не обижали, а он сам, открывая для себя математику, царицу наук, и не стремился блистать еще и в музыкалке. Бросать он тоже не собирался, и не из-за бабушки, которая позже повесила ксерокопию его диплома на стенку, а потому что он всегда доводил до конца все, за что брался. Так и ездил дважды в неделю к черту на кулички, потому что вскоре Сашина семья переехала, и теперь до музыкалки было далеко. Но ведь и не зря, как оказалось. Когда губернатор решил наградить десять отличников, по всей немаленькой области нашлось столько кандидатов, что пришлось использовать дополнительные фильтры: успехи в сопутствующих сферах. Кроме Сашиных призовых мест в олимпиадах Всероса, законченная на отлично музыкалка помогла попасть в заветную десятку. Кстати, «Отлично» там ему ставили без всяких натяжек: он выполнял все, что от него требовалось. Единственное, чего не наблюдалось в его исполнении, так это выразительности. Оценит ли такое пение Пушок?       Алекс запел. Он не знал, почему выбрал эту песню — «Leave A Light On» Тома Уокера. Может, потому что в ней шла речь о том, кто сбился с пути, но сможет выстоять, если кто-то станет для него путеводной звездой. Не отдавая отчета, что Гарри рядом и он сам уже может использовать магию брата, Алекс запел, вкладывая в каждое слово столько выразительности, сколько мог. Трехголовая собака закрыла пасть и подняла вверх все три пары ушей.

***

      Гарри не потребовалось искать, где находился его брат: карта точно показывала местоположение Алекса. К тому же, рядом не было ни одной другой двери, за которой могло бы скрываться то трехголовое чудовище, с которым Алекс, как Поттер догадывался, оказался в одной комнате. Отложив казнь Рональда до более благоприятного времени (неспроста им с Алексом вчера казалось, что на их карте постоянно появляется лишняя точка, хотя никто подозрительный так и не объявился), мальчик раз за разом пытался открыть запертую дверь, но все попытки ни к чему не привели.       Хотя Поттер ощущал, что брат рядом, тот никак не проявлял себя и не мог помочь Гарри с расчетами какого-нибудь волшебства, чтобы проникнуть внутрь. Брюнет был готов попытаться устроить какой-нибудь взрыв, поджог или что-то подобное, так как это входило в его Литл-Уингингский репертуар. Однако сейчас требовалось что-то, явно более грандиозное по масштабу. Или стоило напитать Щит всей своей магией и приложить к двери или стене в надежде снести ее? Но Гарри хотел увидеть брата живым и настолько невредимым, насколько возможно, и только эти мысли еще удерживали его от того, чтобы не разнести Хогвартс по камешку.       — Что здесь происходит? — вдруг позади раздался голос. Гарри обернулся и увидел того парня с Рейвенкло, с которым Алекс как-то общался в библиотеке.       — Ты Алан, да? Помоги открыть дверь! — нетерпеливо сказал он старшекурснику.       — Поттер! Что ты забыл в Запретном коридоре? — удивился Макалистер.       — Скорее! Там Алекс! Его заперли!       — Кто? — удивленно спросил староста.       — Я не знаю, но мне сказал об этом рыжий урод Рон!       — Ну, раз без Уизли не обошлось, то тогда конечно! — Алан поднял палочку и встал в стойку, готовясь к серии сложных заклинаний. Однако они не понадобились, потому что хватило Алохоморы. Макалистер не ожидал, что подойдет первое и самое простое. Он взялся за кованую ручку двери.

***

      Зазвучали первые слова песни.       If you look into the distance there's a house upon the hill       Если ты посмотришь вдаль, ты увидишь дом на холме       Алекс на пробу напитал голос магией, как тогда, когда успокаивал Невилла или убеждал профессора Синистру не снимать баллы за отсутствие телескопа.       Guiding like a lighthouse       Он направит тебя, словно маяк       Каждое пропетое слово было, как магическая бомба, потому что теперь вся мощь магического резерва Гарри Поттера, пытающегося в коридоре снести дверь с петель, утрамбовывалась, как выкипающее зелье в котле.       It's a place where you'll be safe to feel our grace       Это место, в котором ты будешь в безопасности, где ты почувствуешь нашу благодать       Церберы не восприимчивы к магии, если она направлена на них извне. Но Пушок получил свою дозу целенаправленно через единственное уязвимое место — уши.       Cause we've all made mistakes, if you've lost your way…       Потому что мы все совершали ошибки, и, если ты сбился с пути…       Макалистер распахнул дверь. Гарри, не замечая старшекурсника, бросился вперед и замер на пороге. Он слушал голос брата, который звучал как серебряный колокольчик, как хрустальный ручеек, как…       If you lost your way, if you lost your way       Если ты сбился с пути, если ты сбился с пути       — У твоего друга были в роду сирены? — завороженно спросил Алан.       I will leave a light on       Я оставлю свет включенным       Я буду держать для тебя зажженный огонек       …как у настоящего волшебника. Гарри почувствовал, что по его щеке стекает что-то влажное.       I will leave a light on       Я оставлю свет включенным       Алекс — это тот, кто действительно зажег для него свет и ждет, что бы ни случилось. Он направляет и дает надежду.       I will leave a light on       Я оставлю свет включенным       Я буду держать для тебя зажженный огонек       And I leave a light on, — отзвучали последние слова. Собака, положив три свои головы на лапы так компактно, что их лишнее количество не бросалось в глаза, и не подумала заснуть, она внимательно следила за Алексом и выглядела совершенно умиротворенной, а вот страшной — нет, хотя и занимала треть комнаты. Люк она, кстати, и не подумала закрывать своим телом, но он так никого, кажется, и не заинтересовал.       — Алекс! — Гарри на одном дыхании вытащил брата из ловушки, а находчивый рейв захлопнул дверь.       — Как ты тут оказался, парень? — спросил семикурсник. — Это Уизли?       Алекс, все еще взволнованный своим выступлением перед цербером, а потом появлением двух незапланированных слушателей, с трудом перевел дух. Дыхание немного сбилось.       — Наверняка! — подтвердил он, а Поттер зловеще прищурился.       — Уизли — рыжие подонки и предатели крови! Я сейчас же сообщу о том, что они сделали! — решил Макалистер. Казалось, он весь дышал праведным гневом. Семикурсник выглядел очень благородно: довольно длинные темно-каштановые волосы аккуратно зачесаны назад, немного крупные, но симпатичные черты лица дышали одухотворенностью и весь он, несомненно, заслуживал доверия.       — Нет, погоди, не надо! — остановил его Грей. — Я не видел, кто это сделал, а думаю на Уизли, потому что мне попался их младший. И он очень мерзко ухмылялся. Это последнее, что я помню.       — И мне он «подсказал», где тебя искать! — подхватил Гарри.       — Тем более надо, чтобы об этом узнали. Профессора найдут способ его разговорить.       — Не думаю, что будет именно так, как ты говоришь, — не согласился Алекс. — Наверняка Макгонагалл начнет с того, что накажет меня за нахождение в Запретном коридоре. Не уверен, что у нее вообще дойдет до допроса или просто опроса Рона.       Староста задумался.       — Что ты предлагаешь?       — Алан, ты можешь не упоминать, что видел нас с Гарри здесь?       — Хорошо. Ты в этом участвовал, тебе и решать. Но если вам, тебе и Поттеру, потребуется обсудить это, я готов и подскажу, что можно предпринять.       Оба брата искренне поблагодарили Алана и побрели в сторону неподвижных лестниц, которые, конечно, не способствовали их скорейшему возвращению, но восстановлению душевного покоя вдали от толп учеников вполне.       Алекс немного успокоился, а вот Гарри, заходя в башню, был готов взорваться при виде Рона, сидящего в компании близнецов и Ли Джордана. Оттуда периодически раздавались взрывы смеха.       — Им смешно?! — разозлился Поттер. Впрочем, он уже давно был на взводе. Алекс ощутил, что если его не успокоить, быть беде, а не мести.       — С Уизли мы потом разберемся, Гарри! — сказал Грей. — Никакой самодеятельности, прошу тебя! Месть — это блюдо, которое надо подавать холодным!       Гарри никогда прежде не слышал это выражение и, плюхнувшись на свободный диван, стал размышлять об услышанным в рамках кулинарных предпочтений тети Петунии. Однако тогда получалось, что брат все же не прав.       — Алекс, а ты можешь спеть ту песню еще раз? — попросил Гарри, чтобы отвлечься и успокоиться.       — Тебе так понравилось? — удивился Грей. Хотя даже Пушок оценил его пение и оказался в конечном итоге благодарным слушателем.       — Конечно! Ты так замечательно поешь! Ты этому учился? А при чем здесь сирены? — забросал Поттер его вопросами.       — Учился, — не стал отрицать Саша, — но меня обычно не очень хвалили, — обтекаемо выразил он свои успехи. — Сирены — это миф… А здесь они, наверное, есть. Они завлекают голосом… Кто сказал тебе про сирен?       — Алан…       — Забудь! — рассердился Грей. Только церберов он еще не завлекал!       — Алекс! — к мальчикам подошел Невилл, а поодаль тусовались ребята с их курса, прислушиваясь к разговору. — Тебя сильно наказали?       — Ты про что? — спросил Грей. Пришлось отключить Барьер. Разговор с братом необходимо было отложить.       — Профессор Макгонагалл тебя вызвала из-за меня! Я ей проговорился! Ей — это Грейнджер! А она донесла!       При этих словах Сим с Дином, а также Лаванда с Парвати подошли поближе.       — Алекс, девчонок не бьют, но тут нам сказали, — Финниган показал на Браун и Патил, — что сами разберутся.       — Ладно, — ошарашенно протянул Алекс.       — Прически делать будешь? — Лаванда решила закреплять договоренность. — Оплата само собой.       — Хорошо, только не сейчас, ладно?       В этот момент в гостиную вошло несколько мальчиков постарше; среди них был Энди.       — Гарри! Алекс! С вами все в порядке?       — Теперь — да! — поспешно заговорил Грей, пока Поттер не успел чего-нибудь брякнуть.       — Мы из библиотеки. Так она сидит там и читает про известных старост. Я сам видел название той книжонки! — с возмущением сказал Кейн. — Неужели она думает, что ее назначат старостой за доносы?       — Тогда еще Рона Уизли за аккуратность сделать старостой мальчиков для полного счастья! — сказал другой гриффиндорец из класса Энди. Все дружно засмеялись.       — Она — это Грейнджер? — уточнил Грей. И подумал: «Смейтесь, придурки, так и будет! Не дай бог попасть этой парочке старост под раздачу на пятом курсе!»       — Грейнджер! — подтвердил Энди. — Ей за такое полагается бойкот!       — Не волнуйтесь, мальчики! — пропела Лаванда. — Я сегодня же зайду к соседкам в комнаты. Девочки со второго и третьего курса нормальные, и мы с ними общаемся. Вот все и обсудим.       — А вы Грейнджер не трогайте, она у старухи любимица, в отличие от Алекса! — поддержала подругу Парвати и уселась рядом с Поттером, дергая Браун, чтобы та села с Алексом.       Грей вскочил как наскипидаренный.       — Гарри, ты хотел, чтобы я спел? — спросил он. Саша был согласен даже на это, лишь бы малолетние одноклассницы держали дистанцию.       — If you look into the distance there's a house upon the hill, — запел Алекс, встав в центре общей комнаты.       Если ты посмотришь вдаль, ты увидишь дом на холме       Гарри почувствовал тепло в груди: дом на холме, их с Алексом дом!       — Don't let go, keep a hold       Не сдавайся, держись       Это были такие правильные слова! Гарри теперь ни за что не сдастся!       — I will leave a light on! — пропел Алекс, а Поттер вытянул ладошку по направлению к брату. На ней зажегся маленький огонек. Я буду держать для тебя зажженный огонек!       Алекс добавлял магию в песню очень умеренно: не хватало еще навредить. А уж про заворожить речи не было. Он украдкой наблюдал за студентами в гостиной. Все они перестали разговаривать между собой и теперь слушали первокурсника. Кто-то придумал зажечь Люмос после того, как Поттер опять отличился со своим огоньком, и теперь Симус, Дин и Невилл, девочки, Энди Кейн и другие покачивались в такт мелодии, напевая:       I will leave a light on       Старшие ученики слушали молча, с застывшими лицами. Те из них, которые были чистокровными из состоятельных семей, к певцам и артистам вроде Селестины Уорлок относились с пренебрежением, набравшись такого отношения от родителей, которые певицу, сколько бы роскошных мантии та ни купила, и в гости бы не пригласили. А уж Ведуний не пригласили бы даже в качестве нанятых музыкантов. А вот младшие, невзирая на чистоту крови, были под впечатлением от исполнения Грея.       — Пойдемте на ужин, — сказал Дин, косясь на скопление тесно склонившихся друг к другу рыжих голов.       — Точно, — поддержал его друг.       Алекс подошел к Поттеру.       — Гарри, а где твоя метла? — спросил он. Лучше сразу сменить тему, нечего брату хвалить его при всех. Родным всегда нравится, как выступают дорогие им люди.       — Я про нее забыл. Надо же! — удивился Гарри тому, что этот факт не вызывает у него беспокойства. — Там Вуд был. Он, наверное, видел, где я ее бросил. Не до того было, — Поттера аж передернуло от пережитого волнения.       Будто отвечая его мыслям, Алекс вдруг позеленел и прикрыл рот рукой. Но это не помогло: его вырвало. Кто-то из старшекурсников очистил ему мантию и помог Гарри поднять его наверх.       Спровадив всех ужинать, Поттер уложил стонущего брата в постель и забормотал себе под нос:       — Уизли, ты не жилец!       Плешивая крыса Рона, выскочив на середину комнаты, испуганно заметалась перед Поттером.       — Ах ты дрянь! Вот тебе! Получай!       Ветвистая молния, которую Поттер так хотел опробовать на самом Роне, досталась его крысе!