Колода карт

Когда Масами и Азуса приходят на кухню, Сендзаки уже колдует над ужином во всю. — Хорошо ты устроился, Масами, ужин почти готов, — Сендзаки щурится, нарезая слайсы помидора с таким видом, словно линчует его, и Татсуми, что стоит очень близко, не мешает ему. — Я сделал курицу, пять минут и будет готова. Оками лишь кивает: — Ну… ты же повар лучше меня, верно? Спасибо, — Оками усаживает Азусу и остается стоять за ним, касаясь его шеи, чуть массируя плечи. — Давайте как к делу. Что вы выяснили? — вопрошает Оками. Пацаны говорят слаженно, не перебивая, а дополняя друг друга, и Оками просто слушает, думая, какие они у него потрясающе крутые. — Я понял. Блестяще. Но теперь мы сделаем так. Каждый из вас должен написать, как бы описал Эно, каким вы его видите, как относитесь, что замечаете и что вам кажется важным. Можно кратко. Только… не подглядывайте друг к другу — Оками усмехается. Он знает: именно так будет точнее всего, и все еще помнит, что обещал ответить Таку на вопрос, который тот пока еще и не задал. А пока сменяет Сендзаки у плиты: — Ты пиши, а я доделаю и подам ужин. И не смотри на меня так. Мы не соревнуемся, я лишь продолжатель твоего дела, и все почести достанутся тебе. Сендзаки скалится: — Татсуми меня улучшает, я учусь делиться славой… — объявляет он и уступает Оками поварское место. Таку все-таки смотрит в телефон и уточняет у Эно: «Ты будешь кроликом или королевой? Или исчезнешь, как Чешир?» Таку знает, что это вызов, и не ждет ответа, но не спросить не может. Он думает о книжке, для него она никогда не была сказкой, но никогда еще он не был ее героем. И он дописывает: «Помни, что Алиса сказала в конце.» Азуса озадачивается еще и тем, что вовсе не хочет портить их с Масами переписку каким-то там Эно, но со вздохом набирает: «Он управляет. Он сильный и даже страшный, но… добрый к низшим. Без нужды не трогает. Он говорил со мной, как с равным, хотя между нами была бездна. Он распоряжается игрой, но не распоряжается собой?» Немного еще подумав, Азуса дописывает: «А ты — давишь. И хочешь знать больше остальных!» Азуса даже находит смайл, хотя обычно ими не пользуется, с раздутыми щеками и отправляет и его, хотя не сердится, конечно, просто хочет сам, а Масами не отпускает — это и хорошо, и плохо сразу. Азуса даже поясняет эту мысль: «Ты же уже спас меня. И все это нечестно.» Таку все еще отвлекается на того самого Эно: «Карт бланш — отличный подарок. Думаешь им отделаться?» Ему очень хочется добавить: «Перестань играть со мной!» — но он молчит, не делится с Эно тем, что по-настоящему его ранит и занимает, зато пишет Масами: «Он мне нравится. Он странный.» Большая часть мыслей Таку невыразима. Масами не рассказать, как это когда Эно прижимается или дразнится, как он пугается, и почему, на самом деле, так легко отдать ему рубашку, оставаясь в одних шортах. Таку повторяет мысль Азусы, совершенно не мягко: «Не лезь. Я защищу Азусу сам.» — Ты затейник, — комментирует Сендзаки, но послушно открывает свой чат с Масами, пытаясь отвлечься от всех домыслов и фантазий. Вспомнить свое первое впечатление. И второе. И третье. И то, каким видел Эно недавно. Сендзаки знает, брату нужны не мысли, а что-то другое. Мыслями они уже забили всю комнату. И Сендзаки пишет: «Эно, как бельмо на глазу. Он бережет игру и оберегает ее правила. Хитрый и демонстративный до жопы. Он всегда в центре сплетен и толпы.» Сендзаки не нравится этот бред, и он решает пойти с другой стороны: «Он, как Джокер которого рисуют на картах. Просто шут гороховый. Всегда для всех и ни для кого, и к лицу словно прилеплена маска с улыбкой, и даже голос у него мягкий и улыбчивый. Как у человека, у которого все хорошо. Иногда с него стекает грим, и тогда он типичный Пьеро, как мы наблюдали с Таку. Короче так и так клоун. И клоунаду эту пора заканчивать. Но на Таку он реагирует не как на других.» Сендзаки решает, что этого хватит, ведь Масами хочет уловить различия и сходства, а Сендзаки собирается попросить кое о чем. Юно не нужно долго думать: «Нарочитый, демонстративный, вызывающий. Один раз увидишь и запомнишь, даже вне имени и другого. То пугающий, то… словно жалкий. Богатенький, избалованный, капризный, и у него нет друзей. Только свита или фавориты. Каждый жест, как на сцене. Питается вниманием и постоянно его требует. Диктует условия. Не умеет драться, не дает отпора, даже не пытается. Но не сдается, а нарывается. А боли не боится.» Юно описывает так, как любого за кем вакагасира попросил бы проследить и составить впечатление: «Всегда первым идет на физический контакт и вообще на контакт, словно это способ управлять им. Когда он остался без трусов перед всеми, он по-настоящему смутился. Сегодня рядом с Таку и с вами в машине он был другим.» Татсуми думает и никак не может поймать: «Он как коробочка. Мы видим ее инкрустацию и остов, но внутри что-то другое. Он загадка, и ее трудно разгадать. И ошивается возле Королей. Чем гаже Король, тем ближе Эно. Но Короли меняются, а Эно остается. И это пугает. Ему нравится Таку. Очень нравится. И он словно ждет от него… защиты?» Татсуми не знает те ли это слова, но он выбирает их и отправляет сообщение. Первым Оками отвечает Азусе: «Прости, но я не могу допустить, чтобы что-то случилось. Я лишь хочу помочь. Потом можешь предъявить мне свои претензии.» Таку он отвечает сразу после, потому что отношения с Азусой и Таку важнее всего, а они бесятся: «Я знаю, что защитишь. Но кто-то должен защищать тебя, Таку. И это — я. Главное я услышал. Формулируй свой вопрос.» Оками читает остальных и пытается сложить все это в целое. И выходит, что Эно сложный, сложнее, чем многие. Но, как и думал Оками, проблема в другом: он нравится Таку, и оттого в брате столько сомнений. Но в общем-то несколько человек считают, что это взаимная симпатия. И Оками тоже считает это главным вопросом. Эно опасен, потому что для него это все не игра, на самом деле. Он оттого ее бережет — это его жизнь. И если ему правда нравится Таку, то можно на него положиться, потому что он выберет его сторону. А если нет… Чужую он не выберет, это Оками улавливает, но всегда есть своя. И что для Эно значит быть на своей стороне Оками не знает. Эно почти не верит, что Таку станет отвечать, но снова получает сообщение и покрывается дрожью. «Я вообще не думаю отделаться от тебя, — пишет он. — Но я не могу иначе. Я даже не знаю, о чем ты. Но я тебе не вру. И не совру,» — странно обещает Эно. Он не играет с Таку, а просто играет, вот и все. Вне игры — Эно просто нет. А ему так хочется быть… быть и длить свой контакт с Таку. Эно ужасно благодарен, на самом деле. «Ты великолепен и скашиваешь мое одиночество, — Эно и правда не врет, просто он сам не похож на свои формулировки, а других он не знает. — Ведь королева всегда так одинока. И так редко встретишь настоящего белого рыцаря.» Увидев ответ Эно, Таку почти швыряет на стол мобильник, но не успевает расстроиться реакции других, зато говорит громко и вслух: — Что если он мне нравится? Оками ловит отлетевший мобильник и спрашивает: — Можно я посмотрю? — он готов к отказу и просит пока: — Обменяйтесь своими описаниями. Вы и сами увидите все. А в том, что он тебе нравится нет ничего ужасного, Таку. Просто ты должен знать об этом. И помнить, что… твой главный вопрос не о том, что произойдет и не об игре. Тебе неприятно, что он может играть с тобой, потому, что ты хотел бы ему поверить, чтобы игра оказалась правдой. Оками устраивается за столом, подавая им тарелки. — Но… ты ему нравишься. Не факт, что это определит его решение в школьной игре, но ты можешь немного расслабиться и верить его симпатии. Он открывается рядом с тобой и даже рискует. Это бессмысленно вне того, что ты ему нравишься. Так… мне можно посмотреть? Оками смотрит серьезно и разливает по стаканам сок, но Таку и Азусе наливает воды — они оба не любят сок, а сладких лимонадов у Оками здесь нет. — Нет, — отвечает Таку. — Ты с ума сошел? Это же личное! Он требовательно тянет руку, и Масами отдает ему мобильник. После они обмениваются ответами, но для Таку картина понятнее не становится: — Эно играет всерьез и по-крупному, — резюмирует он, как человек с минимальным вкладом в образ. — Ему скорее всего нравлюсь я, но он может оказаться гандоном, а еще он, кажется, страдает внутри. Хотя это тоже можно изобразить… но мы, в любом случае, в более выгодным положении, и нет смысла отказываться от его помощи — когда она станет ловушкой, мы успеем его переиграть. Есть то, что мне непонятно: Эно всегда был таким, почему он сейчас изменил своим правилам? Зачем так сложно? Он не может соблазнить Татсуми или Азусу, но гадких Королей хватает. В чем же дело? Оками не улыбается. Просто… понимает, что переписка Таку с Эно — не беседа о деле и не обсуждение плана, это действительно что-то личное. А личное, конечно, старшему брату читать без надобности. В остальном, Оками нравится ход мыслей Таку и он кивает: — Все верно. Ты ему нравишься, но он все равно может быть дерьмом. Мало ли кому там мы нравимся… А что до твоего вопроса… Оками нужно немного времени, мысль близка, но говорит Татсуми: — Так… может, это как раз по тому, что ты ему нравишься? — Да ты романтик, — Оками улыбается. — Но я тоже, так что не спорю. Но есть еще кое-что… У вас не так много классов, и в части Эно уже что-то нахимичил, вон Короля своего прежнего уронил, так уронил. И кажется… Он изменил свою тактику из-за того, что мы… лишили его нужного Короля. Вы ведь говорили, что он выбирает самых дерьмовых, тогда Карино, очевидно, был его новым фаворитом, — Оками хмыкает. — Но теперь он не подходит, оттого у Эно все пошло через одно место. Ему все же всего семнадцать лет. Мы неожиданно оставили его без цели, а его заказчиков без развлечений. И Эно оказался вынужден что-то придумать по-быстрому. Если все Короли смотрели на ваш класс, Азуса, то не могли пройти мимо распределения, а во время него Эно столкнулся с Таку. И… то ли он заигрался, то ли его интерес в твою сторону неправильно поняли вокруг, то ли весь смысл и вовсе в Азусе. Но все один к одному: у парня тяжелая неделя, повышенная эмоциональная нестабильность, наверняка бессонница. — И нос… Сломанный нос уже почти незаметен, но ведь все еще болит, — Сендзаки улыбается. — Может, Масами, ты даже поймешь, зачем он пытался… — Отдаться мне, — вдруг говорит Татсуми. — Потому что было именно так, что бы там мне ни показалось в моменте. Оками же смотрит на Азусу, хочет его мнения по этому поводу, прежде чем предложить свою трактовку. Ну, и отклика Таку, конечно, тоже. Азуса задумывается, версия с тем, что Эно влюбился в Таку кажется ему, признаться, невероятной. С другой стороны… Сам он вот залип на Масами сразу, и так легко оказалось решится именно из-за того, что с ним делал Кехей. А Эно для Королей был в похожей позиции, может, если бы Азуса соглашался и вел себя, как он, Кехей тоже бы… От мыслей становится противно, но Азуса старается отделить суть: — Они собирались вернуть Кехею карту или выбрать кого-то другого? Не уверен, что это важно, но как вопрос существует. Но что… эм… не дает Эно играть со мной в его обычную игру? Подставлять меня? — Либо то, что он прекрасно понял мои сентенции о сокровищах якудза, либо и правда интерес ко мне, — отзывается Таку. — Не обязательно романтический. Им же не обязательно Королей ронять, без разницы кого ломать, на самом деле… При словах о сокровище, Азуса краснеет, но пытается не отвлекаться. — А от Татсуми он ждал… Собирался включить его в свою шайку? — спрашивает Азуса. — А потом его свалить? Блин, им скоро экзамены сдавать, а они херней маются, — не выдерживает он. — И никого из своего круга он не может сделать мишенью, потому что… — Если он верно понял твою сентенцию о сокровищах якудза, а вы верно поняли его реакции в той ситуации, то… Все много проще: он хотел помощи Татсуми. И, видно, выбрал доступный способ перетянуть Татсуми на свою сторону. Оттого никак не ожидал, что только напугает Татсуми. Эно же без башки, но он остановил свои подступы к Татсуми. Просто понял, что с ним это так не сработает. А теперь Татсуми и так на его стороне. И, признаться, будет удачно, если Это решит, что все вы на его стороне, — Оками усмехается. — Это сделает его более откровенным. Так что… Делая вид, что играете в его игру, просто играйте в свою, — резюмирует он. — Про сокровища я сказал ему позже, сначала просто посоветовал обращаться ко мне или Камо, если он хочет что-то получить от Королей. А он сделал с точностью до наоборот. Был еще уверен в своих методах… — Таку задумывается и снова крутит нож. — Но полагаю, в конце концов, послание до него дошло. Тогда все и правда просто — он хочет свалить Азусу через меня, как мы с самого начала и решили. И даже если Эно понял, что это не выйдет, это та игра, которая понравится его шайке. А мы вот вообще не рискуем, — Таку хмыкает. Таку в общем-то думает точно так, но что-то гложет внутри. То, что он может все же проиграть. Потому что его мысли об Эно окрашиваются и другим. Потому что в этой игре именно с ним есть то, что нравится Таку, то, что не имеет никакого смысла для их плана, но сыграет Эно на руку, если он окажется все-таки дерьмом… Таку сжимает нож в ладони — он очень хочет ошибиться в худших предположениях, очень хочет, чтобы Эно сыграл и правда на их стороне. Оками напрягается… Ему не нравится расклад. — Азуса кому угодно мог понравиться, конечно. Хотя он совершенно не в духе тех, кого выбирал Эно раньше. Но если смысл игры в самой игре, то… Эно уже не важно, кто цель. Он может выбрать любую, а Азуса подходит, ведь он против игры и не уважает правил. Но сейчас мы должны расслабиться, а в школе быть начеку. А я буду всегда на связи. Юно, доев, говорит: — Зря вы так вяло едите, ужасно вкусно. И, кажется, нам пора. План ведь понятен: мы все подыгрываем Эно, каких бы странностей он ни хотел, если только это не вредит кому-то из наших. И ждем, как развернётся его план. Даем Эно на нас положиться, но остаемся настороже. Пока же нам стоит сделать вид, что мы воспринимаем Эно, как будущего парня Таку. Все верно? Только вопрос… Эно ведь хочет, чтобы типа… Таку сверг Азусу и стал для него доступен, то есть — Королем. Разыграть между ними скрытое соперничество. И разжечь интерес Таку собой, чтоб он больше хотел стать Королем, ведь Эно дразнится, заигрывает, но не дает. Черт, и только такой дебил может думать, что Таку-сама из-за секса предаст друга! Но куча народу в школе ебанутые… — Юно крутит пальцем у виска. — Но… А мне-то что изображать? За кем ходить? Юно немного разрывается ведь и Азуса, и Таку бесценны, и оба нравятся Юно очень сильно. Он оглядывает их обоих, ожидая, что решать им. Юно это не смущает: они умнее и точно лучше разбираются в этом стремном социальном дерьме. — За Азусой ходят Ацуму и Кузэ. А за Таку — Эно, — тихо вступает Татсуми. — Эно, наверное, не понравится, если за Таку начнет следовать кто-то еще. — Мы можем проверить, ведь если мы сделаем что-то не так, Эно нами распорядится, — выдает Сендзаки. — Дадим ему почувствовать себя главным? Оками окидывает их всех тяжелым взглядом: ему бы хотелось размножить Юно, чтобы он оберегал обоих. Но таких сил у Оками все еще нет. К его глубочайшей печали. Азуса переглядывается с Таку, и они в очередной раз приходят к негласному соглашению. Таку дерется лучше, но Азуса остается в более неприкосновенном положении, а Юно не только защищает спину, он тоже карта в этой игре и разыграть ее надо правильно. — Кейоко, — начинает Азуса. — Они не тронут ее, но вот изучать и преследовать могут. Им нужна будет ее поддержка тоже, и она классная, конечно, но вообще-то мы не знаем, как и чем можно ее зацепить. И будет отлично, если они будут опасаться лишний раз к ней сунуться. Это с одной стороны. — А с другой — ты и должен разрываться между нами. У них должно остаться ощущение, что Азуса шатается. Недовольный Кузэ, который при этом в восторге от меня и Эно, я, увлеченный Эно и готовый предать, и ты, который неизвестно чью сторону займет. Действуй по ситуации. Азуса не должен оставаться в гордом одиночестве, чтобы у них не было возможности просто его вырубить со спины и утащить в кладовку. Но и только. Если вы будете втроем с Кейоко тусоваться повсюду, это даст им столько пищи для раздумий: Король с Королевой, а Туз только и ждет, как ее отбить. — Чем ты не кандидат в Короли? — поддакивает Азуса. — Они ждут недовольства, того, что я не справлюсь, и будут использовать любые формальные поводы. Мы не должны ничего менять, на самом деле. Просто теперь мы знаем: за нами следят. И вообще-то, моя Девятка все еще ходит со мной, — хмыкает Азуса. — Лучшая защита. — Ну, пусть будет так. В этом много смысла, — Оками не нравится расклад, но спорить и влезать слишком он не хочет. Если передавить, как отец с Сендзаки, то можно потерять доверие, а Оками хочет держать руку на пульсе. — Только, смотрите, не заиграйтесь. И чаще говорите друг с другом по-настоящему. Не дайте игре встать между вами. Ведь… То, что вокруг, легко начинает казаться реальностью. А ужин и правда на высоте, спасибо, Камо. Сендзаки улыбается во все зубы и поднимается. — Ну, все, кажется нам пора. Тем более, что «больше уже ничего не осталось». — Кролик был вовсе не вежливым, — отзывается Оками. — Может, заедешь домой? Мама будет так рада. Я ей все уши прожужжал про Татсуми. А твоя комната всегда остается твоей. Сендзаки опускает взгляд, потому что мысль странно не кажется ему безумной. — Там очень большое понарамное окно, — чуть поддавливает Оками. — И твой непередаваемый флер. Татсуми понравится. Татсуми легонько краснеет, и Сендзаки вдруг спрашивает: — Познакомишься с моими… Родителями? — Да, — с готовностью кивает Татсуми. И Сендзаки сдается: — Ок, я принимаю приглашение. Но… Только позвони им и скажи отцу, чтобы никаких его намеков и приседаний на уши. Мы просто в гости. Я ведь должен поблагодарить ма… Дару за ежедневные дары. — И я тоже, — Татсуми улыбается и ловит Сендзаки за руку. — Я позвоню, — обещает Оками. — А у вас будет Таку, чтобы переключить отцовское внимание. Только… — Ни слова про реальные дела в школе, — утверждает Сендзаки. — А то она сгорит раньше, чем мы успеем моргнуть. Вездесущий черт! — И не ясно упрекает Сендзаки отца или все же восхищается.