Колода карт

Пока отец радовал директора, Таку торчал в школьном коридоре. Школа еще была почти пустой, и Таку таращился в окно на подходящих учеников, а потом у него зазвонил телефон. — Ну, так что за сказка? — не здороваясь, спросил он. — Пока похуже Поттера, — вздохнул Оками. — Вам бы в ту, что про двух молодцев, а будет страшная. Я… каюсь, — сказал Оками честно. — Но надеюсь, что будет и весело тоже. Может быть, даже совершите переворот. С учителями только не откровеничай, какими бы они ни казались — они в курсе игры. Будь очень осторожен, Таку, и смотри по сторонам. Суть игры тебе лучше объяснит Сендзаки. Хотя… и до него успеют. Сегодня придут распорядители и объявят, что перетасовка через три дня. Но главная суть в том, что… у моего парня были проблемы. И большие. И их нужно пресечь. Я со своей стороны сделал все, что можно, но нужно присмотреть, чтобы Кехей Карино к Азусе не совался. Оками вот теперь все равно странно нервничал, он предпочел бы сам быть рядом с Азусой, впервые жалея, что уже не школьник. — Карино, Азуса, как я их узнаю? У пацана твоего браслет есть? Таку слушал внимательно, все разглядывая прибывающих школьников. Один выделялся сильно. Прямо-таки притягивал взгляд своим ярким прикидом и длинными волосами с розовыми прядями. — Про игру объяснят, и в нее просто надо сыграть или есть дополнительный план? Ты из-за этого, что ли, был против этой школы? — Да. Ты даже не представляешь, какое это дерьмо. Пусть мне в нем всегда сопутствовала удача, но… это вот вообще не для тебя, конечно. Я правда сожалею. А про то, что никого не знаешь — не переживай, скоро подъедет Юно. Вы теперь с ним оба новенькие в классе Азусы. И в этом есть свой смысл, это как раз и приведет к новому распределению. Вы же с Юно дружите, как я помню. У него есть фото с подписями и указания по игре. У Сендзаки фото нет, но в голове еще больше всего. Заодно познакомишься с парнем Сендзаки. Он отличный. И умный. Они дадут тебе карту, не отказывайся, ладно? Нам не подходит авось. Ты сочтешь, что все это бред, и… так в общем-то и есть, но пока придется сыграть по правилам. А браслет у Азусы есть. И он познакомит тебя со своими друзьями. Два пацана и одна девочка. — Все так серьезно… — задумчиво пробормотал Таку. — Ладно… не могу как-то вместить парня из моей сказки, которому потребовалась помощь якудза в школьных вопросах… Но, видно, такие уж вопросы. Ты Камо-то предупредил о теплой семейной встрече? Отец в школе тоже. Оками тяжело вздохнул: — Тебя он ждет. — И то хлеб, — отозвался Таку с усмешкой. — Ладно, пойду на разведку. Пока, Масами. Простившись с братом, Таку написал отцу, что пошел, и двинулся по коридору, рассчитывая найти Камо… Как-нибудь, братским чутьем. Можно было, конечно, и позвонить, но Таку жаждал внезапности. Представлять себе лицо Камо было отдельным удовольствием, особенно, когда на сцене появятся пирожки. Таку действительно повезло: в одном из коридоров первого этажа он увидел Камо, который прижимал к стене парня с высветленными волосами, а чуть в отдалении от них на полу с учебником сидел уже натуральный блондин с браслетом Масами. Его, казалось, совершенно не беспокоили бурные поцелуи, как и он не беспокоил Камо и его парня. Азуса заметил Таку, и Таку жестом показал ему молчать, одновременно показывая и свой браслет, чуть другой, но смысл был ясен. Таку поправил очки, взял в руки пирожки, выставляя их перед собой и зычно объявил: — Дорогой старший братик! Азуса фыркнул от смеха и накрыл лицо учебником, а Камо замер, рука, которой он упирался в стену, сжалась в кулак. Сендзаки не спешил повернуться, что-то подсказывало ему, что делать этого и вовсе не стоит, но… ему пришлось оторваться от Татсуми, и тот, воспользовавшись ситуацией, выглянул из-за плеча Сендзаки. — О… как ужасно мило, — протянул Татсуми. — А ты… в бешенстве? Почему, ведь даже стояк не упал? Сендзаки впился в Татсуми взглядом, очки его были на лбу: — Ты… ужасный провокатор! Это было обвинение, и Сендзаки поцеловал снова, причем так, чтобы Татсуми мог почувствовать и его язык в горле, и его стояк во всей красе, прижимающимся к нему. Татсуми только улыбнулся, алея легким румянцем. И было очевидно, что братской встречи не миновать. Сендзаки резко обернулся, роняя очки на нос: — Какого… — уже начал он, и увидел пакет с пирожками. Герметичный, он мешал раньше учуять запах, но вообще-то сохранял их горячими. — Еще раз назовешь меня так, — я в долгу не останусь. И начну звать тебя малышом, — пообещал Сендзаки с чувством, стараясь не поймать взгляда Таку. — Это потому, что плохой мальчик и сладкая булочка у него уже есть, — подсказал Татсуми. — А что там в пакете, отравленные грибы? Ты… первый человек, который на моей памяти вызывает в Сендзаки такие сильные чувства. Сендзаки хрустнул пальцами, хотя хотелось накрыть лицо руками. — Она, что, специально для меня сделала? — спросил Сендзаки с тихой яростью. — Мне… я же говорил, что не нужно! Сендзаки обожал пирожки Дары и так странно сейчас оказался на взводе. Он не понимал, чего ему хочется: то ли музыки и цветов, то ли уебать кому-нибудь. — Угу, прямо с утра, — подтвердил Таку довольно серьезно. — Ты же не появляешься дома, сказала она, а я вот появляюсь, меня ни к чему подкупать пирожками, — он вернулся к прежнему легкомысленному тону. — Ну, пока Камо вспоминает, что принято делать в таких случаях, Оками Такума, — Таку протянул руку к Татсуми, а потом к Азусе, который уже поднялся. — Татсуми Йочиро. Очень приятно, а… кто такая эта — она? — уточнил Татсуми. — Азуса Юя, — представился Азуса в свою очередь. — Это моим одноклассником ты будешь. Сендзаки вздохнул: — Мы серьезно сейчас погрязнем в хитросплетении моей родословной? — Ага, — Татсуми усмехнулся. — Ужасно интересная тема, а из тебя слова не вытянешь. Считай, что это не твоя, а его родословная. — Блядь, давай тогда сюда мои пирожки, сам рассказывай, если так приспичило, а я буду жевать… Сендзаки протянул руку к пакету, а потом шагнул к брату и обнял его очень крепко: — Я вспомнил. А ты… пипец, ты вырос, словно не месяц меня не было. А они… просто достали меня со своей школой. Ты же помнишь, он пытался меня запереть! Татсуми кашлянул и спрятал усмешку в ладони: — Но… Сендзаки. Ты же уже в школе, — Татсуми коснулся плеча Сендзаки и тихонько погладил, словно успокаивая, но с интересом уставился на Таку: — Давай, сколько у вас еще братьев и кто готовит пирожки моему парню прямо перед школой? Моя мама вот не может нормально даже чай приготовить, — Татсуми сначала вдруг выдал это, так просто и легко, а потом погрустнел. Сегодня вечером он должен был вернуться домой к маме, он не мог отпрашиваться слишком часто. На выходные еще куда ни шло, но Татсуми не представлял, как ей объяснить, что он будет жить отдельно. Таку тоже обнял Сендзаки, потом посмотрел на часы, времени у них было достаточно: и чтобы обсудить, и чтобы разойтись. — Мама, — начал он. Азуса округлил глаза, он помнил, что Сендзаки говорил ему, и теперь не понимал. Он хотел было спросить, но Сендзаки глянул на него поверх очков и сунул один из пирожков в рот. Было обидно, но вкусно. И, видно, важно Сендзаки. — Нас всего трое. — А у Сендзаки другая фамилия, потому что… — Азуса все же достал пирожок изо рта. — У меня фамилия моей матери, — вставил Сендзаки. — А ты жуй, жуй Азуса. Таку чуть поморщился, а потом пояснил: — У нас с Масами одна мама, а у Камо типа другая. И при этом я младше Камо, и без семейной драмы было не обойтись. Хотя мама считает Камо своим сыном, а не то, что он говорит в плохие моменты. Сендзаки доел пирожок, но очки не снял. — Ну что, теперь все довольны? И да, да, она — хорошая. И пирожки печет отпад. Азуса теперь не даст соврать. А еще умная и красивая. Не в ней проблема. Оставим ма… чеху в покое. Просто я предпочитаю считать, что у меня нет отца, а она его жена, то есть у меня нет матери. Короче, может сойдемся на том, что я — сирота? Татсуми посмотрел на Сендзаки, он так и не выпустил его плечо: — Не пойдет, — сказал Татсуми тихо. — Мы можем сойтись на чем угодно, но тогда неясно откуда у тебя такие прикольные братья, и пирожков нам бы не видать. Оставьте мне попробовать, ладно? — Ну вот, опять… Разве человек, который перетягивает на свою сторону моих… друзей, может зваться братом? И так у нас всегда. Я — черная овца. Они вот удались, а я так… пописать вышел. Зато как писаю… фигурно. И ножи метаю… Татсуми обнял Сендзаки за шею: — Эй… Я же тебя давно знаю и впервые вижу таким. Ты же несерьезно сейчас? Очнись, вам не пять лет, уже поздновато мериться членами. — Не пять, но… наверное, все еще семь. Сендзаки помнил, как впервые оказался в доме отца. Человека, который пришел и вдруг назвался отцом. Он был так похож, что не стоило и сомневаться, но предыдущие семь лет ему было поебать на Сендзаки. И Сендзаки отлично понял, почему. У него же уже был один сын. Масами было двенадцать, и при виде того все дружно писали кипятком. Он оправдывал все ожидания отца с такой легкостью, что Сендзаки решил взять первое место в том, чтобы не оправдывать. Желательно — ничего. Но Таку было тогда всего пять, и Сендзаки не сумел от него закрыться. Даже брал его с собой гулять. У Таку была своя ниша — чудесного семейного ангела, и Сендзаки нашел еще одну высоту — он должен был стать демоном. В общем-то все это у него получилось. Но думать об этом сейчас оказалось странно и грустно. Он повернулся, заползая в волосы Татсуми, поцеловал его, а потом вернулся к беседе: — В общем — забьем. Таку… Короче, на самом деле, я рад, что ты здесь. Дерьмовое местечко, наведем тут шухеру вместе. Давайте-ка к делу. Как вообще обстановочка? Где Юно? Таку, ты случайно еще не видел Карино? — Я не знаю, кто из них Карино, — напомнил Таку. — Из обстановки могу сказать тебе только одно: отец в школе, он привез меня и документы. И я не знаю, будет он тебя искать или нет. С Юно я еще не связывался, у него и фотографии, и инструкции. У меня только одна: не подпускать этого самого Карино к Азусе. И пока я немного в растерянности… что могло случиться в долбанной школе? Азуса при словах Таку чуть помутнел, но заговорил: — Во всей школе идет игра рангов. На распределении по классам прячут карты разного достоинства, ты находишь свою и принимаешь позицию. Сегодня к примеру перераспределение в классе Сендзаки и Татсуми. Высшая карта король, нижняя — джокер. Это мишень. Как назвал это Карино: «теперь любой из вас может отыметь его». Таку слушал внимательно, а еще внимательнее следил за лицом Азусы, тот явно спешил выложить самое беспокоящее его. — Когда одного замыкают в круг и забивают ногами, — Таку кивнул. Он углядел не до конца сошедшие с запястий Азусы следы веревки, и еще несколько повреждений на руках и лице, но старался не смотреть слишком-то. Даже по тому, как Азуса держал себя, было очевидно — мишень досталась ему не случайно, а уж с учетом того, как Масами, который не имел привычки оголтело влюбляться, хотел его защищать… — Карты действительно просто ищут? — Таку обвел всех троих взглядом, и Азуса в этот момент чуть отвернулся. — Азуса верит, что да, как мы ему ни объясняли, что это не так, — вставил Татсуми. — Мы запустим перераспределение в классе Азусы, — понял Таку. — И у нас есть план. И, как я понимаю, вариант: просто не играть с дебилами уже не привел к хорошему результату. — Мне даже сережку вырвали в том семестре. Они ебнутые тут почти все. — Либо запуганы, — вставил Азуса. — Младший кластер старается ни во что не вмешиваться. Таку снова кивнул. — Детали по игре я уточню у Юно, если что не пойму, у нас три дня, чтобы сориентироваться. Твои друзья это? — Кузэ, он сейчас Восемь, Ацуму — он Валет. — А девчонка? Азуса запрокинул голову и чуть застонал: — Это просто неплохая девчонка. А нужно было назначить в нашем случае королеву. Желательно адекватную. Но мы не друзья. У меня как-то вообще раньше не было друзей, — вдруг вздохнул он. — Это вообще длинная история, ее лучше обсудить потом, я расскажу. Татсуми вгляделся в Азусу пристальнее: — Юя, — Татсуми впервые назвал Азусу по имени. — Ты… парень, который не потерял себя, когда другие бы потеряли. Ты защищаешь Ацуму. За тобой хорошие ребята. И не отнекивайся, может, ты и не знаешь, но Ацуму явно уверен, что ты его близкий друг, как и Кейоко. Вспоминай свой королевский модус. А то ты выглядишь так, словно Таку от твоей истории должен захотеть закидать тебя камнями, как в древние времена. Но… Это варварский обычай. Посмотри на нас. Камнями в этой ситуации закидывать нужно не тебя, как бы мне ни было грустно, что мой младший брат такой… мудак. Пока Азуса смотрел на Татсуми с каким-то суеверным ужасом, а потом быстро отвернулся, пряча лицо, Таку вспомнился комментарий Масами. Насчет того, что будет и весело, но Азусе похоже было просто очень дерьмово. И глупо было говорить ему, что если Масами его выбрал, то… Это прозвучало бы даже оскорбительно, а чтобы найти свои слова Таку стоило все же узнать историю. В переложении Азусы она явно была бы приукрашена не в его пользу, как ни странно. Таку кивнул, заметив вдруг, что рубашка на Азусе немного слишком большая, вот как если бы ее сняли с кого-то вроде Масами. В этом было что-то очень милое. И в том, что Азуса готов был рассказать, когда появится время, тоже. — А твой младший брат стало бы тот самый Карино, — догадался Таку. — И разные фамилии и тут неспроста. Ладно, для начала мне хватит. Если у вас перераспределение, нужна помощь? — обратился он к Татсуми и Камо. — Братишка, это мы поможем с распределением вам, мы же старшаки. И обо всем позаботимся. Кузэ вообще своего Валета найдет, как всегда, сам, а остальное мы вовремя доставим адресатам. И тебе… тоже, — Сендзаки улыбнулся от уха до уха. — Но по школе лучше ходить и делать вид, что ищете, если вдруг найдете, то оставьте себе, перед распределением сунем, кому скажет Азуса, и все дела. Татсуми фыркнул. — А Юно на это пойдет тоже, или он как ты? — Может, я и его кумир, но он друг Таку, к тому же он на задании, Оками наверняка выдал строгие инструкции. Нам чудом достались его просьбы и обсуждения. Это… Азуса так на него влияет. Я бы поставил не то что очки, но и голову, что в любом другом случае, Оками решил бы все сам за всех, и осталось бы лишь бунтовать. — Знаете, что бесит? — вдруг переключился Таку. — Я вообще-то ваш долбанный брат, а позвали меня, как замену? Я подумаю над тем, чтобы разлюбить вас. — Таку, — Сендзаки прищурился, — не дури. Оками и вовсе не позвал бы тебя, просто, видно, не нашел других вариантов. Он же с отцом аж ругался про то, чтобы ты… мы, — поправился Сендзаки, чтобы не лукавить, — ни в коем случае не попали в эту школу. И как-то по всему выходит, хоть я думал, что это он из вредности, но… он оберегал… нас. Охренеть можно вообще-то. Кто только дал ему право меня оберегать!? Татсуми на это хмыкнул: — Очнись, мы же недавно любовались Оками, мне кажется, он не нуждается ни в чьем разрешении. А нам пора, а то мы опоздаем на собственное распределение. Нужно все подготовить. Сендзаки кивнул: — А вы найдите Юно, а то он сейчас вместо вас найдет себе даму сердца, он как раз уже два месяца, как расстался с бывшей, и пора перестать горевать. Хотя че… Пусть ищет, лишь бы Эно не нашел, — закончил Сендзаки и подал руку сначала Таку, а потом и Азусе и уставился на него. До этого дня никто в школе еще не видел от Сендзаки таких жестов. Азуса сжал руку Сендзаки, это было, конечно, сильно, важно, и Азуса улыбнулся. — Я соберусь, — пообещал он. — Спасибо. — Ну, вот и поговорили, — улыбнулся Татсуми, — и познакомились. Они, снова взявшись за руки пошли прочь, а Таку обратился к Азусе: — Насколько одиозно, если мы с тобой пойдем вместе? Тот хмыкнул и пожал плечами: — После пятничного выступления — уже ничего не одиозно. Масами сам замочил моих врагов, так что… На твое усмотрение. — Тогда вместе, — выбрал Таку, чуть улыбаясь, и Азуса улыбнулся ему в ответ. Таку не был мастером добрых слов, но и правда хотел пойти с Азусой. Парнем, который не верил в друзей, но в какие-то невероятные сроки стал так важен Масами. Таку знал брата, тем было сложно манипулировать, еще труднее обмануть, да не похоже было, что Азуса в чем-то таком мастер. А уж Камо в активе… Они шли рядом, и Таку вдруг сказал: — Камо считает, что он символ измены отца. Не сказать, что сам придумал, так говорила его родная мать, говорила, что поэтому отец и вся его семья не хотят его знать. Хотя отец просто не знал, а потом она захотела уехать. Она актриса, не очень известная. И тогда рассказала. И он просто привел его. Когда мне уже было пять. То есть примирению родителей все шесть. — Ты пытаешься сказать, что я смотрю на мир через его очки-кругляшки? — Азуса повернул голову и к радости Таку, улыбнулся. — Ага. Когда он переехал, наш дом опять разделился на два лагеря. И страшная несправедливость в том, что мама как раз совершенно ничего такого в Камо не видела, а отец был на взводе, как и Масами. Они жутко боялись, что она снова уйдет. Но вообще-то… то старое — для нее прошлое, а Камо просто Камо. И она реально не печет для меня пирожки перед школой! Азуса теперь засмеялся.

***

Эно курил на капоте тачки, но как бы за территорией школы, а вокруг вились воздыхатели. Эно их не гнал и не приближал, но скинул свой рюкзак одному из них в руки и налегке двинул к школе, на ходу затушив сигарету. Эно чувствовал: что-то изменилось, словно сам воздух. Он не ошибался никогда, определяя обстановку, как барометр. И сейчас он уже знал: будет новичок, а значит где-то перетасовка — движуха. Оставалось только надеяться, что это не собьет его планы насчет Карино. Тот был ужасно гнилым яблоком, и Эно хотел увидеть, как оно лопнет, брызнет соком и уйдет на самое дно. Туда, где уже был сам Эно. Но он знал, как оставаться на плаву.