То ли ангелы нас сводили, то ли бесы сходили с ума.

– Да что за чертовщина-то?! – Взревел Пауль, откидывая в угол очередную неудавшуюся композицию, представлявшую из себя изрядно помятый лист бумаги. – Не стоит нихрена! – Давно ли? – Ехидно отозвался Лоренц с кровати, шурша карандашом. – Ха-ха, очень остроумно. – Вновь достав из угла откинутую бумажку, Ландерс принялся сверлить ее взглядом, будто от этого она сама свернётся в нужную форму. – Хуйня из под коня получается какая-то... Флаке, все ещё не отрываясь от своего занятия, пожал плечами. – Не знаю, у меня с первого раза получилось всё. – Ну уж извините, не все вундеркинды, как ты. – Принявшись опять кропотливо мять бумагу в жалких попытках сделать хоть что-то, отдаленно напоминающее объем, Пауль икнул. – Каким боком все эти оригами могут быть связаны с графическим дизайном? Ничему эти уёбки не учат! Видимо, конкуренции не хотят. – Тут учат всему подряд, но только не по специальности. – Флаке, наконец, поднял на него свой взгляд, прищуривая глаза. – А вообще, развивает пространственное мышление, полезно, все дела. – Да ты вообще в медицинский хотел! – Все равно самое страшное позади, а то разлиновывать этот сраный лист вообще ад. – Флаке снова опустил глаза в листок, продолжая глухо шуршать грифелем. «Объемно пространственная композиция, бе-бе-бе...» – Подумалось страдальцу Паулю, кусающему губы. – «Нахуй она мне, спрашивается, сдалась?!» По прошествии пятнадцати абсолютно безрезультативных минут Ландерс откинулся на спинку стула, закрывая усталое лицо подрагивающими руками. – «А еще ведь экзамен по рисунку... Сколько у меня их вообще?» – Мысленно он принялся прикидывать их примерное количество. – «Да ну... Двух не хватает...» – Флаке-е-е, – Протяжно скрипнул Пауль, разворачиваясь на стуле к своему соседу. – Сядь-ка как-нибудь поинтереснее. Лоренц носа не поднял. – С чего бы? – Не выкобенивайся. Надо, значит надо. Мне натурщик вот прям позарез нужен. – Ландерс встал с насиженного места, медленно двигаясь в сторону Кристиана, что сжался от его поистине зловещего лица, нависающего над ним. – Давай, а то если я позову кого-то другого, то... – Опять переспишь. – Учтиво закончил Лоренц. Пауль быстро кивнул. – Раз знаешь, то не задавай глупых вопросов. – Достав из ящика последний адекватно выглядящий листок, Ландерс деловито сложил руки в замок, принимая серьезный вид. – А теперь позируй. – Стоит ли винить клоуна за то, что он ведёт себя как клоун, если я сам продолжаю ходить в цирк... – Скорбно пробубнил Флаке, но все же принял позу а-ля «тигрица в поиске», пытаясь соблазнительно выгнуть своё длиннющее и задубелое тело. – Очки снять? – Да нет, тут уже целый перфоманс. Ногу только сдвинь чуть левее. – Смерив получившуюся позу оценивающим взглядом, Пауль, высунув язык, на скорую руку набросал несколько палочек, составляющих нечто вроде лежачей позы, а после запечатлел друга на телефон с нескольких ракурсов. – Можешь дальше своими делами заниматься. Уткнувшись носом в свою новую работу, Пауль невольно вспомнил изящное тело, совершенно обнаженное, прикрытое лишь тонкой шелковой драпировкой. Да уж, та девица была абсолютно уверена в своей красоте и не стеснялась являть ее миру, чувствуя себя удивительно спокойно, позируя на потрёпанный койке общажной комнаты. Тогда он, тяжело сглатывая, с трудом усадил себя на стул, прикрепляя акварельный лист А3 к мольберту. – «Ближайшие пару часов обещают быть интересными.» – И ведь не ошибся. «Хорошо тогда было... » – Мысленно изрёк Пауль, закусывая конец карандаша. – «Хотя я тогда сделать ничего не успел. Зато весело – не каждый день такие попадаются.» – Кстати, – Оторвавшись от штриховки, Ландерс обернул голову к Флаке, занятого своим детищем. – Над кем ты там так корпишь? Лоренц недолго помолчал, вертя карандаш меж пальцев. – Своим бы делом занимался, Пауль. – И чего секретничаешь, а? – Заулыбался он, вмиг оказываясь рядом. Но Кристиан тоже не промах – успел подмять лист под себя. – Ну, покажи, я ведь все равно потом увижу! – Задницу свою убери. – Флаке продолжал бороться с его рукой. Пауль улыбнулся ещё шире, продолжая таращиться огромными глазами. Стал напоминать безумца. – Боишься, что я на нее взгляды заимею? Когда Флаке еле заметно напрягся, Ландерс понял, что попал прямо в точку. – Да не волнуйся ты так, у меня желающих хоть отбавляй. – Похлопав друга по костлявому плечу, Пауль безразлично продолжил. – Тем более сомневаюсь, что я ее зацеплю хоть чем-то, раз у нее вкусы такие специфичные. – Ты мне так скоро плешь проешь... – Тяжко вздохнул Лоренц, опасливо смотря на него из-под линз. – Тебе опасно вообще кого-либо показывать. Своим сраным магнетизмом всех приманишь, что они сами к тебе в постель без раздумий, как миленькие, прыгнут. – Да оно само получается... – Пауль недовольно надул губы. Покачав головой, Флаке таки решил раскрыть секрет, показывая пока ещё незаконченный карандашный рисунок, звуча слишком слащаво по мнению Пауля. – На днях встретил... Амандой зовут. – О-па. – Брови Пауля поползли вверх. Лицо было очень уж знакомым. – Так я её уже трахал! – Ну конечно же. Как я мог думать, что нет. – Кристиан потер переносицу, злобно пыхтя. – Я бы больше удивился, если бы ты её стороной обошел. – Да чего ты бурчишь, я могу честный отзыв так-то оставить теперь! – Скрестил руки на груди Пауль, заглядывая в лист ещё раз. – И что ты вообще этим сказать хочешь? – Ну, это же вроде романтично, когда тебе дарят твой портрет. – Флаке задумался, перебирая пряди своими тонкими пальцами. – Наверное... – Ну ты и чудик, конечно. – Захохотал Пауль, дёргая ногами. – Матерь божья, я ща уссусь с тебя! Флаке грубо толкнул его в плечо, сталкивая на пол. – Смешно ему ещё. – Ну тебя, – Всё не унимался Пауль. – в романтики заделался! – Когда-нибудь ты поймёшь меня, помяни мои слова. – Грозно прошипел Лоренц, грозя пальцем. – Я посмотрю на тебя, как ты ещё бегать будешь. – Ага, – Тяжело дыша, Ландерс, наконец, соизволил подняться, проползая обратно на свое нагретое местечко. – «Какой идиотизм!» – Стерев с глаз слезы от смеха, он уныло посмотрел в окно. – «Но если по существу, то мне ещё кто-то нужен...» Подперев подбородок, обросший жёсткой щетиной, кулаком, Пауль взял в руки телефон, открывая поисковик. – «И вновь начнется это мракобесие... Я – без пяти минут профессиональный художник и должен уметь отразить эмоции в своей работе. Нужен кто-то , кто сможет сублимировать в себе все сложные чувства и передать их через позу, взгляд и мимику... Нужен кто-то внешне выразительный.» – В новостной ленте попались фотографии из группы их универа, выложенные буквально вчера. – «Может отсюда модель повыбирать?... А это идея!» С улыбкой приблизив экран ближе к лицу, Ландерс всмотрелся в их слегка размытые фигуры, узнавая там своих друзей и просто знакомых. – «Питер, Николь, Йонас... Всё не то.» – Пауль задумчиво постучал пальцами по столу, перелистывая на следующее изображение. От туда на него посмотрели знакомые, восхитительно зелёные глаза. – «Даже Тилль есть. И если есть он, то...» И опять он не прогадал. Уже на третьей фотографии его встретил до боли знакомый колючий ёжик и острое лицо, кажущееся практически белым на фоне других. Пару секунд поразглядывав стройную темную фигуру, Пауль, не особо задумываясь над своими действиями, увеличил изображение, поднося это самое лицо ближе к собственному. – «Похудел что-ли? Вон как скулы торчат – порезаться можно...» – Было первой мыслью Ландерса. Неосознанно проведя кончиками пальцев по немного пиксельному лицу Круспе, что стеклянными глазами смотрел на него через экран, Пауль всмотрелся ещё больше. – «Он всегда такой грустный был?» – Пауль вспомнил искрящие неподдельным весельем глаза Рихарда, когда они вместе гуляли и смеялись. «А почему меня это вообще, собственно, волнует?» От промелькнувшей в голове мысли Ландерс резко отстранился от телефона, выронив тот из рук. «Побоку мне на него и его проблемы.» – Хотел бы он так думать, но где-то внутри, как назло, слишком сильно дрогнуло сердце. Потерев глаза со слишком большой интенсивностью, будто пытаясь их выдавить из глазниц, Пауль поднял гаджет с пола, сжимая губы в плотную тонкую полоску. – «И опять он. Всё время он.» Совершенно случайным образом во время падения телефон перешел прямо на страницу чертова Круспе, которая была отмечена в описании к фотографиям. «Моя жизнь – кладбище закопанных надежд.» – Весьма своеобразное описание профиля было первым, что кинулось в глаза. Прокрутив вниз, при этом игнорируя рекомендации, что предлагали добавить себе в друзья парочку незнакомых людей, он наткнулся на фотографии. А их было достаточно много. «У него цитатник что-ли есть?» – Пауль искренне поражался, просматривая его посты, к каждому из которых в обязательном порядке была какая-нибудь эдакая приписка из разряда «грустной жопой радостно не пукнешь». Однако, не смотря на все эти нелепые вставки, Ландерс смог оценить профессиональность выполнения этих фотографий с точки зрения собственного опыта. Так-то он тоже в этом весьма недурно разбирался. Освещение, правильно подобранный ракурс, соблюдение сюжетного центра – всё было отлично. А модель... Она, как бы двусмысленно это не звучало, была действительно хороша. Круспе не зажимался, а наоборот, был весьма раскрепощен и в объектив смотрел смело и открыто. Мрачный антураж как нельзя лучше подходил к его готическими нарядам. Позирование было тем, на что Пауль обратил особое внимание. Ведь, будучи фотографом-любителем, он нанимал точно таких же моделей-любителей, что зачастую просто терялись перед камерой, замирая в неестественных позах, создавая впечатление неподвижности. Например, здесь прогиб в пояснице подчеркивал достоинства фигуры, плечи не были прижаты, а руки запутанны и напряжены. Полное отсутствие заурядных статичных поз невероятно восхитило Пауля. А тут в лице не было ненужного отчуждения из-за мышечного напряжения, а даже наоборот – спокойствие пронизывало каждую его черту, доказывая профессиональность в этом деле. Ведомый всепоглощающим интересом, Пауль пролистал ещё немного ниже, натыкаясь на фотосессию, которую принято называть никак иначе, как «в неглиже». На фоне полупрозрачных летящих штор Круспе восседал в кожаном кресле глубокого винного цвета, прикрывая обнаженные части тела скрещенными ногами. На сильной шее красовался черный бантик из тонкой атласной ленточки, пока с одного плеча спадала такая же атласная и просторная рубашка карминового цвета, обнажающая тонкую кожу на выпирающей ключице. Рихард глядел томно и чертовски завораживающе, слегка прикусив пухлые губы, напомаженные бордовым оттенком помады. Блестящие глаза сделались ещё ярче, когда на них были нанесены черные тени, подчёркивающие свет в них. Просто невероятное сочетание женственной эротичности с крепким телом и твердым, полным уверенности взглядом. Красный – явно его коронный цвет. А как же – сексуальность и опасность, что были ему явно присущи. С замеревшим дыханием Пауль в немом восхищении перелистнул на следующую. Откинувшись на подлокотник головой, Рихард раскуривал сигарету, поджав ноги так, чтобы ничего запрещённого опять же видно не было. Теперь, помимо банта на шее виднелись алые следы помады, ползущие до самой груди. Из-за того, что он опять прогнулся в спине, будто испытывая упомрачающее удовольствие, здесь присутствовала диагональ, создающая правильные изгибы тела. Сглотнув вязкую слюну, Ландерс отважился посмотреть ещё одну фотографию, краем сознания понимая, что такими темпами он скоро словит крепкий стояк. Теперь Круспе сидел спиной, склонив голову в бок к чьей-то руке, что гладила его по волосам, выставляя на обозрение округлые бедра. – «Еще чуть-чуть и зад бы оголил...» – На следующей он лежал в окружении роз, делающих большой акцент на его лице, что не было искажено широким углом или кривым светом, меняющим его пропорции. Теперь Пауль мог полностью рассмотреть каждую частичку на нём, даже едва заметные морщинки в уголках глаз. Рубашка, которая и так скрывала до ужаса мало, спала ещё больше, оголяя теперь и бледную грудь, на которой тоже была дорожка из бордовых поцелуев. Помада на губах слегка смазалась. Рука сама потянулась за карандашом. Вернувшись на самую первую фотографию, не осмеливаясь идти дальше из-за вязкого чувства жара, Ландерс дрожащей рукой пытался нащупать листок, забыв, что потратил последний. Посмотрев на набросок будущего Лоренца, он, ничтоже сумняшеся, стёр грубые графитные линии, сдувая крошки ластика с теперь уже белоснежного листа. Как бы сильно Пауль не хотел окунуться в прорисовку деталей, он с детства знал, что такой подход лишает работу сходства с натурой. А вообще это не должно быть простое срисовывание, это – нечто большое. Последовательное и дотошно внимательное ее изучение, где каждый этап является определенным шагом в раскрытии ее особенностей и пренебрежение любым из них ведет к неправильному выполнению. Его глаза поистине были репрезентацией страстного желания. И это то, что Пауль хотел передать больше всего.

***

Оторвавшись, чтобы окинуть результат трезвым взглядом, Пауль, до этого трепетно водивший кончиком пальца по нарисованным губам, вдруг застыл на месте. Всё те же глаза, застеленные мутной поволокой, смотрели на него не отрываясь, словно зазывая или призывая к чему-то. «Какого хрена» – Ландерс нервно отдернул пальцы, зарываясь ими в волосы, оттягивая у самых корней. – «Почему он? Как так получилось...» Почему, блять, именно Круспе? Это ведь мог быть кто угодно. Так какого же черта именно он оказался тем, кого Пауль с таким упоением рассматривал, силясь передать на бумагу всю страсть его образа, стараясь вывести каждую складочку и отразить этот завораживающий блеск в глазах? Честно, Пауль, посверлив взглядом свое творение, в серьёз задумался над тем, что надо бы такую дикость выкинуть куда подальше или, по-хорошему, вообще сжечь. – «Не дай бог кто увидит.» Но вдогонку прилетела мысль, что так-то он старался, и было бы очень, во-первых, расточительно выкидывать лист, на который он тратился сам, а во-вторых, то, что получилось в целом очень даже очень. Нельзя отрицать того, что Круспе действительно образцовый натурщик. Необычные черты лица, острые и точёные, сильное гибкое тело и уверенность, отражающаяся в движениях – вот он, идеал. «Просто хороший референс, ничего личного.» – Тупыми ногтями Пауль впился в запястье, инстинктивно начиная расчёсывать ребристые шрамы, идущие до самого локтя. Привычка у него была эта с детства – когда он нервничал, то расцарапывал себе кожу в кровь. – «И вообще, достаточно о великом и нетленном... Сейчас я хочу выпить пива.»

***

– Ну, Олли-и-и, – Протяжно завыл Ландерс, вцепляясь в широкую штанину друга. – Ну, давай, прошу тебя! – Пауль, ты меня вообще слышал? – Ридель попытался стряхнуть с ноги этого докучливого прилипалу, дико ей мотая. – Мне на смену надо будет идти. Пауль состроил грустное лицо, всё так же крепко держа ногу в своей хватке. – А с кем мне, по-твоему, идти? Нажираться ведь одному опасно – мало ли что там со мной сотворят! – Да с кем угодно! Ты же у нас компанейская личность, тебе-то труда себе кого-то найти явно не составит. – Оливер ещё раз грубо тряхнул ногой, пытаясь поглубже вздохнуть. – А я с вами хочу, а не хрен знает с кем! – Пауль кусал губы, хмурился, пытался всем видом показать, как ему это важно. – Так уговори Флаке с девушкой пойти! – Ларс выглядел так, будто сейчас закатает Ландерса в ковер и выкинет в окно. – Он меня к ней не подпускает! – Заканючил Ландерс, морща нос. – И вообще, этот романтик деланный повез ее на своей ласточке куда-то на озеро. Хуй у него, видите ли, зудит – так и прёт сунуть куда ни попадя! Ридель издал раздраженный вздох, хмуро смотря на него злыми глазами. – Полно тебе бесноваться, сам при любом удобном случае лезешь в подставленную дырку. – Задолбали! – Пауль вскочил с пола, тыкая пальцем Оливеру промеж глаз. – Сам пойду и нажрусь! А вы дальше сидите и хуйней страдайте! – Удачи, пьянчуга недоделанный. – Оливер спихнул палец со своего лба, отворачивая голову. – Сам такой! – Гаркнул он, хлопая дверью. «Сговорились ублюдки.» – Куксился Ландерс, уныло ползя по темному коридору к своей пустой комнате. – «Вечно все в делах каких-то, ничего они не хотят. А когда, извините, наслаждаться юностью?» Вдруг мимо него, обдавая потоком воздуха, пробежала массивная и знакомая фигура. Пауль пошатнулся, когда его ненароком задели широким плечом, резко оборачивая голову в ее сторону. – Линдеманн! Названый затормозил на месте, тяжело дыша. – Пауль, привет. – Со своего места он помахал большой ладонью, криво улыбаясь. – Я немного занят, бежать надо прям срочно. – Да чего вы все как в жопу ужаленные-то?! – В каком смысле? – Тилль неловко почесал нос. – А в самом, блять, прямом! – Возмущённо буркнул Ландерс, вскидывая руки. – Такое ощущение, что все занятые такие, один только я как тунеядец. – Не знаю, чего у тебя там произошло, но успокойся. – У Линдеманна зазвонил телефон, от чего тот нахмурился. – В общем, сходи, выпей там или дури понюхай, но на людей негатив не лей. В лоб дать могут. Пауль наблюдал, как Тилль снова широким шагом помчал куда-то восвояси, не решаясь задать вопрос, так давно его интересующий. Одиноко стоя под мигающей лампочкой, здорово действующей на и так уже весьма потрёпанные нервишки, он сжимал кулаки от злости и раздражения. «Я что, и впрямь алкаш прокаженный? Все всё несутся куда-то, а я и в ус не дую.» – Он угрюмо затопал к двери. – «По любому ведь бежит к своему Круспе! Много ему чести слишком.» Завалившись на кровать, всё так же скрипящую и жёсткую, он прекратился на бок, наблюдая за неподвижным бликом на потолке, исходящим от пустой банки из-под пива. Чувство бескрайнего одиночества накатило с такой чудовищной силой, будто пытаясь придушить своим отчаяньем. – «А если теперь так всегда будет? И я останусь где-то позади, пока они будут наслаждаться жизнью без меня?» – Ещё ведь совсем недавно они были точно не разлей вода, постоянно кутя в барах и не думая о следующем дне. «Гадство какое...» – Зябко поежился Пауль, прижимая подушку к груди. – «Ну и пусть! Как они и сказали, пойду один – напьюсь и забудусь!» С новообретенной решимостью доказать если не другим, то как минимум себе, что он и один горазд на великое, Пауль полез в шкаф, выискивая среди цветастой мешанины вещей привычный наряд, за который на него частенько кидали взгляды. «Вот она, родненькая.» – С заискивающей ухмылкой Ландерс стянул обшитую самодельными нашивками кожанку с полки, всё ещё пахнущую смесью тяжёлых духов и алкоголем с прошлого раза. Другой рукой он нащупал рваные джинсы, ещё давно из-за подросткового бзика вымоченные в отбеливателе, украшенные широким шипастым ремнем и массивной цепью. Любимая, хоть и заношенная чуть ли не до дыр, футболка с «Ramones» все ещё продолжала висеть на нём, не смотря на то, сколько лет прошло с ее покупки. Металлический браслет с заклёпками глухо щёлкнул застёжкой, а кулон с гравировкой солнца многообещающе бренькнул, будто обещая увлекательный вечер. Черной шапкой бини он прикрыл растрепанную светлую макушку, любуясь на себя в зеркале. Подмигнув самому себе, Ландерс отправился прочь из комнаты, с лёгкой улыбкой представляя, как он отхватит какую-нибудь длинноногую модельку. – «А может и парня какого. Давно разнообразия не было.» Берлин в феврале уже вновь становился теплым и приветливым. Солнце, конечно, ещё не припекало, но приятно согревало не столько само тело, сколько душу. Серая каша из снега и грязи, беспощадно марающая ботинки из замши бедным прохожим, Паулю была будто нипочём. Он ловко перепрыгивал лужи, прямо как когда-то в детстве, разглядывая причудливые облака в небосводе. От этого Ландерс напоминал не серьезного двадцатилетнего юношу, а ребячливого и несмышеленного ребятёнка. Но не то, чтобы его как-то волновало то, как он выглядит в глазах других людей. Пока полупустой бар встретил его привычным раскатистым роком, рычащим из колонок и запахом спирта вперемешку со сладким сиропом. Быстренько оглядев помещение на наличие цепляющих взор личностей, он уселся за стойку, уже вовсю рассматривая ножки, обтянутые кружевной сеткой, что выглядывали из-под стола неподалеку. – Тони, мне как обычно. Только добавь побольше водки. – Обычно это как? – Сквозь гремение стаканов послышался недоумевающий голос со знакомыми высокими нотками. Пауль дернулся, резко оборачиваясь к его обладателю. Кудрявые патлы, прибранные в неряшливый пучок на затылке, аристократичные черты лица и яркие глаза, что сейчас взирали на него с искренней озабоченностью, лишили Пауля дара речи. – Шнайдер? – Ландерс резко втянул воздух. – Ты зачем за стойку залез? Кристоф пожал плечами, продолжая полировать стакан. – Я тут вообще-то работаю. – Как тесен мир... – Ну, а ты чего один тут? – Дум, подслеповато щурясь, заглянул ему за плечо, пытаясь найти его компанию. – Олли окончательно ушел в свой буддизм? – А хрен его знает, куда он там ушел и что делает. – Злобно рыкнул Пауль, упираясь взглядом в погрызанную поверхность стойки. Пауль и не знал, что испытывать по поводу того, что здесь каким-то чудесным образом оказался его знакомый. Отношения с ним были до сих пор слишком неоднозначными, и не было понятно, что это было – не то дружба, не то что-то ещё. Конечно, после того, как они все вместе отрывались в доме Линдеманна, их компания, хоть и на время, стала достаточно дружной. Шнайдер оказался чем-то большим, чем просто тенью Рихарда, Круспе открылся с новой, совершенно неожиданной стороны, а Флаке перестал каждый раз трястись, когда эти двое проходили мимо. Оливер, добрая душа, смог привнести спокойствия и помог примириться, а Тилль перестал быть посредником и больше не разрывался между всеми ними. Наступила так называемая идиллия. Но она не продлилась слишком долго. После относительно недавнего случая с Круспе компания снова разбрелась, заставив Пауля усомниться в действительности всей этой дружбы не только с самим виновником, но и с другими. И Ландерс правда не знал, от чего настроение их главной дивы так сильно влияло на их коллектив. «И почему это всё должно сводиться к нему? Они-то парни нормальные.» – Так чего наливать? – Шнайдер щёлкнул пальцами ему перед носом, чуть улыбаясь. «Да. Я, пожалуй, всё же ошибался на его счёт тогда.» – Намешай-ка мне модный оргазм. Дум прыснул со смеху, качая головой. – Водка с молоком это конечно очень по-извращенски, но тебе прям подходит. – Я сам предложил этот рецепт. – Пауль весело хмыкнул. – Слушай, я даже не удивлен. – Кристоф полез за стаканом, выставляя тот на стойку. Наполнив рокс кубиками льда, он влил всю составляющую коктейля в шейкер, взбивая его. Филигранно перелив через стрейнер получившуюся мутную жижу с приторным запахом, он выставил его перед Паулем. – Ты прям мастак, – Ландерс гулко отпил, ощущая на языке вкус водки намного ярче, чем обычно. – И давно ты тут? – Вторую неделю уже. Меня даже выпинать пока никто не собирается. А это, знаешь ли, уже успех. – Дум отставил приблуды подальше, облокачиваясь на стойку. – Расскажешь чего может? – Да нечего особо, – Слизав с губ пышные сливки, он полез в карман за деньгами. Крис махнул рукой, останавливая его. – Для друга за счёт заведения. – Даже так, – Насмешливо приподняв брови, Пауль положил руку обратно на стол. Мягкая улыбка Шнайдера отдаленно напоминала ухмылку Круспе, к которой он совсем чуть-чуть, но всё же успел привязаться. Порядком устав от мыслей, вьющихся в голове практически беспрерывно, Ландерс отвёл взгляд, неуверено водя пальцем по столу. – А... Круспе что там? Улыбка бармена немного померкла, но осталась безнапряжной. – Ну, как сказать... Произошло кое-что, но так, не смертельно. – Из-за слегка дрогнувшего под самый конец голоса Пауль понял, что там явно всё гораздо хуже, чем простое «смертельно». – Пойми, он просил особо не распространяться. – Всё настолько ужасно? – Зачем-то всё же он это спросил. Грустно вздохнув, Шнай еле заметно кивнул, понижая голос. – Вообще улыбаться перестал. А глаза, как у собаки побитой... «Умер что-ли кто-то? А если это правда так, то я как последняя тварь себя повел...» – Ясно... Дальше разговор не пошёл. Вскоре Кристоф отлучился, уйдя намешивать коктейли уже другим посетителям, кинув лишь натянутую улыбку напоследок. Вновь начиная разглядывать здешний народ, Пауль взором зацепился за рыжие волосы одной девчонки, что напомнили ему о кое-чём. «У меня же девушка вроде была.» – И Пауль прекрасно знал, что та прекрасная рыжая валькирия, что уже вовсю стреляла карими глазками в его сторону, не была «дамой его сердца». Та была слишком уж правильна и вольностей типа случайных связей на ночь и алкоголя в дружной компании себе не позволяла. Если быть совсем уж честным, то Ландерс не совсем понимал, как он вообще согласился на отношения с такой, как она. Хотя нет, одну причину он смог вспомнить – она не пилила и не бесила всплесками ревности, ведь считала себя во многом лучше разгульных девок, которых прямо в лицо называла блядями и потаскухами, не считая, что ее могут променять на таких. Эта ее прямолинейность и сдержанность в эмоциях поначалу Пауля очень привлекла, но довольно быстро надоела. Теперь всё держалось исключительно на том, что она имела вполне себе сносную внешность и сама шла к нему навстречу. «Надо будет завтра встретиться, а то давно ее не видел.» – Но, не смотря на свои мысли, он все равно пошел к рыжей красавице, затаскивая ту в туалет. Минет был отличным.

***

Пауль тщетно пытался вспомнить, как зовут его бестию, дабы не ударить перед ней лицом в грязь и не наткнуться на ее холоднокровный взгляд и это сухое и очень бесячее «пора бы запомнить». – Поназывают, блять, своих отпрысков выебисто и ходи теперь, гадай. – Чертыхался Ландерс, ожидая безымянную особу у перехода между общежитиями. – На И или на А было?! Да черт его знает! В контактах она была забита просто как «рыжуля», ведь утруждать себя запоминанием слишком хитровыебанного имени он не хотел от слова совсем. А оно, вне всяких сомнений, было именно таким. – Я удивлена, что ты – всегда такой непунктуальный и безответственный, явился раньше положенного срока. – Со спины послышался монотонный голос, в котором с огромным трудом можно было различить тень улыбки, пугая Пауля. – Хайко, ты, наконец, начинаешь расти как личность. Меня это радует. – Кхм... – Это могла бы быть отличная ирония с ее стороны, но Пауль знал, что она на такое не способна. Она была предельно серьезна. – Можешь не называть меня так? Мы же это обсуждали. – А меня это в корне не устраивает. С чего ты это решил, что можешь из-за каких-то своих взглядов отказываться от имени, что дали тебе твои родители? Пауль стиснул зубы, недобро хмурясь. – Давай я сам как-нибудь с этим разберусь, хорошо? Я вроде не просил какой-то оценки себя. – «А ещё оно мне не нравится!» – но это он пока умолчал, не желая лезть с ней в спор. – А вообще это моё второе имя, так что уж извольте. – Мы об этом ещё поговорим. – «Рыжуля» прищурила глаза, не оставляя сомнений в правдивости ее слов. – Ты вроде хотел со мной прогуляться? – Да-да, пошли, – Ландерс подавил назойливое желание закатить глаза, криво и очень неестественно ухмыляясь. – А...нна?... – Не думаю, что мы перешли на тот уровень отношений, чтобы ты давал мне клички, но мне льстит твое стремление сделать это. – Временная Анна неумело подмигнула, до того странно, что выглядело так, будто у нее приступ или ещё что похуже. Но больше всего напугала Пауля в принципе ее попытка сделать это. – Но будь добр, без фамильярностей. Я – Анналейса и попрошу, чтобы ты называл меня именно так. «Наконец!» – воспрянул от восторга Ландерс – он узнал ее имя! – Ну, раз для тебя это так важно, то ладно. – Как можно аккуратнее изъяснился Пауль, внутренне сжимаясь. И как он с ней до этого проводил время, не боясь за собственную жизнь? – Устраивает идея пойти в парк? По мороженке там, кукурузе? – Мало того, что всё это – стритфуд, так ещё и очень вредный. – Она упёрла руки в бока. – Ты вообще знал, что фитиновая кислота, содержащаяся в этой твоей кукурузе, ухудшает усвоение пищевых минералов? А замачивание, проращивание и ферментация кукурузы вообще практически полностью убивает в ней всё полезное! – А мороженое?... – Избыточное содержание сахара и жиров, сосудосуживающий эффект. А состав видел? Химоза на химозе. У Ландерса натурально начала болеть голова, пока она высказывала свое очень уж «скромное» мнение о его предпочтениях. – «А вот Круспе со мной за компанию ел. Ещё и радовался так, будто ребенок совсем.» – Слишком не к месту проскользнуло в его голове, заставляя поморщиться. – Хорошо, мы не будем есть на улице. Просто погуляем. – Пауль прервал ее монолог, беря за маленькую ладонь. На удивление, в ее лице появилось нечто вроде смущения, такого неподдельного и чуждого ей. Бледные щеки слегка покрылись румянцем, придавая её неулыбчивому выражению живости, а ладонь подозрительно сильно вспотела. – Х-хорошо...

***

В парке, находящимся не слишком далеко от их общежитий, носились шкодливые детишки, мешающие нормально ходить и отдыхать своим родителям. Пауль равнодушно глядел по сторонам в поисках лавки, умело подавляя тупое раздражение, пока Анналейса с умилением наблюдала за детьми на площадке, сжимая его руку крепче. Неожиданно перед ними выскочил малыш, со всех своих маленьких ножек убегая от догоняющей его мамы, что нежно улыбалась и изображала преследование. Когда ребенок, смеясь и оборачиваясь, дабы убедиться, что его не схватят, спотыкается об камешек и летит вниз, его подхватывают сильные руки, прижимая к груди. По не менее нежной улыбке, чем у матери, можно было догадаться, кем мужчина малышу приходился – это был отец. Девушка останавливается, разглядывая уже вновь убегающего ребёнка на пару с папой. – Когда-нибудь и мы тоже будем так бегать... Глотнув газировку, которую он все же купил вопреки недовольству Анны, Ландерс скосил на нее взгляд. – Сомневаюсь, что буду бегать за незнакомыми детьми. – Не притворяйся, что не понял меня. – Анналейса всё не отрывала глаз. А Пауль ведь и впрямь не понял. – Я реально не догоняю. Наконец повернувшись, рыжуля поджала губы. – Ты же понимаешь, что я в будущем жду от тебя многого? – Насколько многого? – Недоуменно осев на лавку, Пауль отставил банку газировки. – Ты о чём вообще? – Что ты, – Она наставила на него палец, чуть хмурясь. – бросишь свою компашку отбросов, наркоманов и алкашей и возьмёшься за ум. – С чего это я должен их бросать? – А ты не видишь, как они влияют на тебя? Особенно этот недоумок Круспе!... – Ее голос сменился злым шипением. – А он здесь вообще причём? – Ландерс испытал противоречивые чувства, когда услышал его имя. – Мы с ним больше не общаемся. – Этот подонок развращает умы своим вульгарным поведением! Я не понимаю, как ты вообще с ним мог общаться. Неужели она тоже смогла разглядеть его стервозную натуру? – Тут ты права, он чертовски высокомерен. А этого почему-то никто не замечает! – Да при чём здесь это! Он сам по себе омерзителен – спит со всеми подряд, даже мужчин не чурается! – Обычно ровный голос сорвался на истерический крик, пока ее глаза дико пылали ненавистью. – А его эти извращенские заскоки – то макияж, то ногти. Скоро себе вообще достоинство отрежет! И ты что-то говоришь про его поведение?! – Притормози-ка, – Отодвинувшись подальше, Пауль, неосознанно ероша волосы, сам повысил голос. – Я говорил про его личность, а не про это. Какая разница, что он там делает и как выглядит? – Огромная! Как ты можешь не понимать того, как это отвратительно?! – Мне, блять, все равно что на его внешность, что на предпочтения, но его сучий характер это как раз то, что в нем действительно ужасно! – Ландерс даже не осознавал, что теперь кричал. Анналейса отмахнулась от мухи грубым движением, поражая Пауля своей несдержанной грубостью дальше. – Да будь он хоть сто раз набожным или святым, его внешний вид всё равно будет оставаться неадекватностью! – По-твоему именно это делает его хуевым человеком?! – Я же говорила, что он промыл тебе мозги своей гадкой идеологией! С каких это пор стало нормально – вести такой образ жизни?! – Пауль продолжал сжимать в руке банку колы, злобно скрепя зубами, а она не унималась. – Когда ты отрежешь свои патлы, а? И перестанешь одеваться как с помойки? Встав с лавки, Пауль рывком допил остатки газировки. – Это мой стиль, а тебя, сука, волновать не должно, как я там выгляжу и что делаю. – Не смей так со мной разговаривать! Стоять! – Она ухватила его за руку, резким движением усаживая обратно. Внезапно ее отчего-то теперь уже совсем дурное лицо разгладилось, а голос стал более спокойным и вкрадчивым, будто бы она и не надрывала голосовые связки буквально секунду назад. Но тонкие, едва заметные нотки задушенной истерики в ее голосе все же довольно чётко прослеживались. – Хайко, пойми, я хочу завести с тобой семью. Но ты должен стать нормальным, поменять свои взгляды и осознать неправильность своих действий! Перестань так вздорно выглядеть, откажись от своей гнусной компании, что только портит тебя! Ландерс никогда и ни с кем настолько далеко не заглядывал, поскольку всегда жил сегодняшним днём, беря от жизни всё. Но ему, если совсем на чистоту, даже претила мысль об этом – оставить бурную, такую привычную и весёлую жизнь, променяв ее на заточение в собственной серой квартире, нелюбимую работу в офисе и воспитание детей. Он был слишком свободолюбив, пожалуй, даже чересчур, буквально завися от своего вольного образа жизни, где всем правил он. И пока ещё не нашлось такого человека в мире, из-за которого ему бы хотелось меняться. И она тоже им не являлась. – Зачем мне человек, что ограничивает меня во всём, навязывая свои псевдоистинные взгляды? – Сунув руки в карманы, Ландерс пнул камень под ногами, смотря на нее с прищуром. – Тем более, когда он настолько озабочен другими, что лезет в чужую жизнь. Анналейса нервно молчала, немного сгорбившись под неожиданной для неё жёсткостью его стального и низкого голоса. Ее глаза дико метались по сторонам, пока она придумывала действительно стоющие аргументы. – Тогда кто, если не я, направит тебя на правильный путь и заставит понять собственную неблагоразумность? – Я и сам вполне себе могу выбрать, что буду делать по жизни. – Склонившись над ней, Пауль от души рыгнул ей в лицо, так и не меняя бесстрастного выражения. – Я, знаешь ли, не терплю такого свинского отношения к личной свободе других, и в первую очередь самого себя. Анналейса дернулась, широко раскрытыми глазами оглядывая его лицо, что выражало общим счётом ничего. Но вскоре она встала, сжимая плечи и не смотря на него, стараясь придать своему голосу напускной отстранённости. – Поговорим в другой раз. Вместо ответа отвернувшись от нее, Пауль побрел в другую сторону, не вслушиваясь в звук ее шагов. Но слишком задумавшись, что он свернул куда-то не туда в своей жизни, раз она решила наделить его такой девушкой, Пауль случайно наткнулся на кого-то. Знакомый низкий смех, что пробирал до самых мурашек, и яркий, слишком запоминающийся запах терпкого парфюма больно ударили по сознанию. – Какой ты, оказывается, благородный. – Густой дым от сигареты облачком вышел из его рта прямо вслед за словами. Табун мурашек пробежал по спине, а внутри всё сжалось от неизвестного ему чувства – пожалуй, слишком уж часто он испытывал доселе неизвестные ему ощущения рядом с ним. Но, быстро собравшись с духом, Пауль не дал эмоциям отразиться на его лице. – Настолько скучная жизнь, что решил следить за другими? – Ландерс похлопал по карманам в поисках спасительной сигареты. – Иди куда шёл. Усмехнувшись, Круспе достал свою пачку, предлагая взять. Приподняв одну бровь, Пауль неуверенно протянул пальцы к пачке, зависая на секунду в попытке понять, где подстава. Но лицо, что сейчас смотрело на него с той самой расслабленной улыбкой, будто подтолкнуло к действию. – Серьезно? – Тонкие сигареты, которые обычно считалась чисто дамскими, странно ему подходили. Благо в них не было никаких сладких примесей, что напрочь убивали весь вкус. – Это странно. – Почему же? – Круспе затянулся, с томным наслаждением прикрывая глаза. Кончик его языка облизал нижнюю губу, оставляя на ней блестящий след слюны. Уголки губ Ландерса против воли поползли вверх, тягостное напряжение с плеч куда-то пропало. В общем, от чего-то стало до невозможности приятно. – Как тебе везёт на девушек, – Рихард стряхнул пепел с сигареты на землю, украдкой кидая на него взгляд. – то мелочные бляди, то конченые моралистки. – Знал бы ты, как это абсурдно слышать от тебя. – Скажу по секрету... – Рихард придвинулся к его лицу практически вплотную и игриво улыбнулся, обнажая чуть кривоватые клыки. – Я долго думал и пришел к интересной мысли – всякую шваль на хуй пяль. Бог увидит – лучше даст. Пауль дернулся под почему-то пристальным взглядом, кусая щеку изнутри. Сердце бешено застучало в груди, наполняясь таким отвратительно слащавым чувством детского восторга и радости. «Не дай одиночеству толкнуть тебя в объятия человека, к которому твоя душа не лежит» – Слова матери, произнесенные в его уже совсем далёком детстве, отдались в голове раздражающей болью, подводя к невероятно глупому осознанию, что он пытался отторгать все это время. – Я скучал... – Голова Ландерса упала на крепкое плечо, а руки обвили спину, крепко и, может, совсем немного нежно, притягивая к себе. Всё его тело прильнуло к Рихарду, щека тёрлась о ткань пальто, а шумное дыхание Круспе грело его макушку. Он знает, что нарушил границу дозволенного между ними, но ему просто всё равно. Врать себе уже было бесполезно – к нему у Пауля душа определено лежит. А ещё ощущение его тела в руках казалось слишком правильным. – Идиот... – Тихо шепчет Рихард во всю ту же макушку, в ответ обвивая его своими руками. Тепло. И Пауль боится стать зависимым от этого чувства. – Я... Тоже. Его глаза были слишком завораживающими