театр тьмы

Тебе не понять этого.

Когда страшно даже голову поднять, а это ощущение, будто все смотрят на тебя, преследует.

Когда страшно даже в глаза взглянуть человеку, которого любишь до скрежета в зубах, просто потому что чувствуешь себя недостойным, чувствуешь себя просто не таким.

Sweater Weather — The Neighbourhood.

Скарамучче было не чуждо отдаваться музыке полностью, он мог не замечать времени, пока что-то в потоке мыслей писал. А текст идёт и идёт, он тянет за собой огромный комок эмоций, который будто бы развязывается по дороге. Но чувства, когда пишешь о любви, о своей первой самой настоящей любви, не описать словами. Будто то, что выходит из-под руки, автоматически является самым дорогим. Множество дорогих слов, что скоро будет разлетаться по комнате из чужих колонок. Множество дорогих слов, что будет поднимать чьё-то тело с постели. Множество дорогих слов о Кадзухе. Таком любимом и нежном. Чтобы написать музыку, необходимо затратить много ресурсов. Скарамучча валяется на полу в отключке, окружённый кучей скомканных листов, пребывая в очередном порыве злости. Но текст готов, осталась лишь мелодия. И для таких мелодий Куникидзуши выбирает время, которое подойдёт для песни. И Кадзухе очень подходило раннее-раннее утро, когда ещё даже птицы не встали, когда розовые лучи солнца только начинают протягивать свои «руки». Ему не удавалось поспать уже целые сутки, примерно столько он провёл в полусне с энергетиками и многочисленными листами, что сильно изрезали пальцы. В шесть утра чёрт знает какого дня он выходит в своей измученной толстовке на улицу, без наушников, чтобы услышать и прочувствовать абсолютно всё. Поймать нужный ритм. Лишь комплименты и похвала Кадзухи не казалась ему столь наигранной и лживой, каковыми были комментарии других. Он говорит что-то незаметно, но так метко попадая в саму суть, что брюнет на секунду ловит себя на точно такой же мысли. Что именно этот отрывок получился классным, что конкретно эта часть подвела или помогла песне раскрыть нужный смысл. Фаната в Кадзухе было не убить даже их отношениями. Каэдэхара почти каждую совместную ночь скрашивал своими личными впечатлениями по поводу каждого альбома, каждой песни, которую когда-то написал Скарамучча. Куникидзуши до этого момента искренне верил в то, что люди пропускают мимо ушей слова, оставляя лишь мелодию, не разбираясь и не пытаясь разобраться в том, какой смысл может содержать текст. Иногда именно под такие монологи светловолосого Скарамучча спокойно засыпал, думая о том, что ещё один трудный день прожит был не зря. Потому-то он знал, что песня, написанная этой ночью, будет обязательно замечена Кадзухой и скорее всего даже понята. И Куникидзуши постарался сделать всё, чтобы песня была самой доступной и простой среди всех его творений. О любви нельзя говорить скрыто, это преступление. Мелодия... Мелодия Кадзухи. Мелодичность, что описала бы его нежные и бледные руки, тонкие, но длинные пальцы, увесистые футболки, что были явно не по размеру, его очаровательный хвостик, который он каждый раз завязывал на пары по живописи... Всё это... Скарамучча выдыхает, с некой тяжестью разлепляя глаза, от маячащей реальности. Этот серый потолок, эта тишина... никогда это всё не станет мелодией Кадзухи. Брюнет сидит на полу своей серой комнаты и тянется из последних сил к гитаре. Он медленно перебирает струны, объединяя звуки в своей голове. Ему хочется спеть этот текст самому, но рот не открывается. Может ли подойти его голос к мелодии Кадзухи? На глазах сверкают капли слёз от незнания того, что делать дальше. Душа кричит строчки, пальцы медленно подбирают нужные звуки. Быть чем-то большим, чем просто масса глупых иллюзий, глупых рассказов о чём-то.

***

Кадзуха правда иногда ловил себя на мысли, что ненавидит людей. Каждый раз приходя в булочную к Кокоми, где к ней клиенты иногда обращались так, словно она и вовсе не человек, а просто робот или раб, выполняющий каждый приказ. Каэдэхара хотел вмазать человеку спереди за то, что он полностью проигнорировал приветствие Сангономии и сразу же грубо и невежливо озвучил свои «хотелки». Но сдержанность светловолосого не позволяла ему ничего делать с невоспитанными людьми, а лишь только бурчать оскорбления себе под нос. Ему не хотелось мешать эту кашу негатива, он прекрасно понимал, что его не избежать в открытом мире и уж лучше он просто мягко улыбнётся, стараясь сгладить углы, чем будет ещё часами говорить о том, как недоволен людьми. Но при знакомстве с такой знаменитой группой, как театр тьмы, он стал всё чаще замечать этот негатив, эти слухи, эти смешки и болтовню. Ему очень хотелось защитить Скарамуччу от всего этого, но, как обычно, по-своему. Кадзуха не был намерен кидаться на каждого сплетника, на каждого хейтера или просто недруга Куникидзуши. Он просто старался гордиться творчеством своего парня, его образом, идеями. Кадзуха развязывает клубничный шарф на своей шее, шагая по растаявшему снегу. Он кривится в душе, думая о состоянии новых брюк. — ...А я думал, педики — это челы с крашеными волосами и ногтями... — слышится откуда-то фраза. Сначала она была тихой, а после такой громкой в голове у Кадзухи, что аж сердце забилось быстрее. — Как Скарамучча! Каэдэхара выдыхает, морально он был готов к тому, что если во дворе вуза слышится слово «педик», то это точно что-то относящееся к «театру тьмы». Но всё же неприязнь стукнула в голову Кадзухе. Он даже был уверен в том, что парни, обсуждающие эту тему, являются учениками реставрационного или архитектурного курса. Только там можно было найти таких неотёсанных грубиянов. Стоя перед зеркалом в туалете университета, где на удивление во время пар никого нет, Кадзуха не может успокоиться. Он опускает кисти в раковину, включает воду и смотрит на то, как краска заполняет всю белую поверхность. Каэдэхара поднимает взгляд на своё отражение, свои светлые волосы. — Крашеные?.. — шепчет парень, трогая мокрыми пальцами кончики своей чёлки. В его голову приходит идея, которую хочется осуществить так спонтанно и прямо сейчас, но он всё же сдерживает себя до окончания пар, а после летит со всей скорости в ближайший гипермаркет, покупая краску для волос. Кадзухе нельзя было красить волосы по правилам вуза. Но ему безумно хотелось поддержать Скарамуччу. Тот как раз был с крашеными волосами, но вечно оправдывался перед ректором тем, что это вполне натуральный оттенок... Он просто брюнет с отливом в синий. На полке, как назло, было мало краски, одна лишь — для блонда. Но тут Кадзуха замечает тюбик с красной краской, что валяется на дне корзины со скидкой. Было страшно думать о том, по какой причине на этой краске такая скидка, но это был единственный яркий цвет, потому Каэдэхара уверенно его вытаскивает, убегая на кассу. Чайлд насильно вытаскивает Скарамуччу на пары, парень не раскрывал никому своих планов на грядущий сольный альбом. Он не знал, честно и правильно ли это по отношению к группе, но по-другому поступить просто не мог, что-то подсказывало ему, что должно быть именно так. В его правилах было следовать зову своего сердца. Брюнет не стесняясь валялся на парте в аудитории, скрывая своё лицо капюшоном толстовки. Мона копирует Скарамуччу и укладывает свою голову на руку, глядя в сторону спящего друга. Она чувствует лучше всех, грядёт что-то серьёзное, и лишь тихо набирает сообщение Аяксу: @m_mmona «Бэй доу в клуб зовёт...» @krutoi_chuvak «Ахуенная идея, я в деле, а зачем пишешь?» @m_mmona «Ватафак, Ая, чё у тебя за ник? Кринж. А пишу, потому что Скаре явно отдохнуть не помешает, как и нам, но разными способами...» @krutoi_chuvak «Пошла нахуй, во-первых. Во-вторых, мне не хочется тебя расстраивать, но его парень будет против, если мы закажем Скаре шлюх!» Мона выгибает брови и злобно печатает ответ: @m_mmona «Идиот, ему нужно поспать!» Бэй доу тоже заметила в своём близком друге непонятные переживания, ну как... Горо помог заметить. Она искренне желала счастья для своего белобрысого товарища, ей не хотелось ещё раз провести пьянку в их с Горо квартире под слёзы и всхлипывания Кадзухи. Иногда она сама себе честно признавалась в том, что истерики Каэдэхары может выдержать исключительно под алкоголём. Поэтому в этот раз она решила действовать решительно, не пытаясь утешить друга или устроить очередную беседу на тему отношений, а позвать всех в клуб. В гей-клуб. Но о последнем факте девушка никому не сообщила, посчитав это забавным. Кадзуха смотрит в зеркало, на свои красные пряди. Выглядит нелепо. Каэдэхара невероятно расстроен своим импульсивным поступком, который превратил его в непонятного персонажа из дешёвого детского мультика, который, наверное, крутили бы только ночью, чтобы этот позор скрыть от всех. Парень действительно не знал, как обыграть свой сегодняшний вечерний образ так, чтобы выглядело это более-менее нормально. Горо стоит сзади, облокотившись о свой любимый дверной косяк, и наблюдает за другом: — Ну хватит уже теребить волосы. Нормально выглядит, даже если нет, то в клубе явно всем будет похуй, там почти света нет, ничего видно не будет. Кадзуха поджимает губы и опускает свои разочарованные глаза: — Я никуда не пойду... — Начинается, блять, — шатен подходит к другу и собирает его волосы в кулак, недовольно зыркая на друга. — Хвост собери, нормально будет. Кадзуха возвращает свой взгляд на собственное отражение и вздыхает. Ему хочется чего-то необычного, на что раньше он бы никогда не пошёл и не сделал, и даже не надел. Так и вырисовался алый взгляд с истинным рокерским смоки, волосы Каэдэхара действительно завязал в небольшой хвостик из передних прядок, оставляя основные волосы распущенными. Одежда была самым нелюбимым моментом в составлении образа, её было не так уж и много. Парень натягивает лёгкую чёрную водолазку, свои любимые многочисленные подвески, старые рваные чёрные джинсы. На них Кадзуха тоже нашёл подвесочку, что крепится на его талии, он смотрит на себя в зеркало снова и выдыхает: кажется на этот раз доволен.

Kill For Your Love — Labrinth.

Мона, осмотрев помещение полное пьяных взрослых людей, где на сцене по какой-то причине танцуют и поют полуголые мужчины, оборачивается назад, глядя на Бэй доу и Аякса: — Чья идея? — отрезает она громким голосом, пытаясь перекричать музыку. Аякс начинает заливаться смехом, замечая общую обстановку в клубе. — Да тут же одни парни! Это же гей-клуб! — вскрикивает Горо, зажимаясь и закрывая свою грудь руками. У Кадзухи сердце уходит в пятки, делает кувырок и скачет обратно, он раскрывает глаза в явном удивлении, рассматривая каждого человека в толпе. Внутри странное ощущение, он чувствует себя взволнованно. Каэдэхара в клубах-то бывал пару раз от силы, а в таком и вовсе впервые. Опыт, взятый из сериалов, ни о чём хорошем не говорил. Он видит парня, что стоит в толпе и смотрит на компанию друзей в ответ. Кадзухе становится не по себе в эту секунду, особенно в тот момент, когда они пытаются пробраться сквозь танцпол к бару. Кадзуха чувствует на себе пошлые взгляды, до озноба ощущает мельчайшие прикосновения к своему телу, и ему становится до ужаса страшно. Музыка давит на уши, оглушая громкостью, когда ребята проползают мимо колонок у сцены. Каэдэхара не чувствует себя не в своей тарелке. Ему доводилось в подростковом возрасте размышлять о гей-клубах и о своём желании там быть, но сейчас эта детская мечта разбивается о реальность, где для всех ты будто мясо и пустышка. В клубы люди приходят поразвлечься, но не по-хорошему, а по-грязному, и воспринимайте эти слова как хотите. Наверное, любая интерпретация будет верной. — Я слышала, что 60% мужчин начинает остывать в отношениях, находясь долгое время без интимной близости, — уже явно подвыпившая Бэй доу хватает следующий на очереди шот с алкоголем и усмехается. Она закинулась двумя банками пива ещё до прихода сюда: дома и по дороге. Горо и Кадзуха привыкли к такому поведению подруги. — Что за бред? — Кадзуха хмурится, толкая девушку в плечо, шот проливается на её грудь, практически полностью свободную от одежды. Шатенка грозно смотрит на друга, а потом на свою одежду. Уже пьяный Горо спешит разбавить обстановку оригинальной шуткой, которую может выпалить только после двух рюмок водки: — Так вот почему твой папаша ушёл от меня. Бэй доу переводит уже полный ярости взгляд на Горо: — Ты ахуел?! Мона тихо вздыхает, закатывая глаза. «Шумно», — пролетает в её голове, и она тут же отворачивается в сторону от друзей, поглядывая на девушку-бармена за барной стойкой. Та ловко управляется с разными бутылочками, разливая коктейли по красивым стаканам. Блондинка замечает на себе взгляд Мегистус и отвечает ей на него ухмылкой. Шатенка моментально краснеет, отворачиваясь. — Ваш виски с колой, — слышится высокий женский голос сзади. На секунду Мона хотела уже засмеяться, она не ожидала такого, почти детского, голоса от столь умелой девушки. — Но я не заказывала... — Это за счёт заведения, для поднятия вашего настроения, — блондинка улыбается. Мона берёт в руки стакан с напитком и делает глоток, после чего раскрывает рот от удивления: — Это безумно вкусно... и даже не горько. Вы мастер своего дела. Девушка-бармен ухмыляется и самодовольно произносит: — Спасибо, я знаю. Великая и могущественная принцесса осуждения не могла сделать плохой коктейль. — Пха-ха, что? Это же вроде из сказки? Фи... — девушка не успевает договорить, как в один голос с девушкой-барменом произносит имя главной героини сказки. — Фишль. Да, меня тут так называют из-за внешнего сходства с героиней, — хмыкает блондинка, уходя к только что прибывшему клиенту в другую часть барного стола. Мегистус прокручивает в голове имя новой знакомой и вновь усмехается. Странность явно к лицу этой особе. Шатенка переводит взгляд на другую сторону, туда, где сидит компания молодых парней. Безумно красивых парней, одетых открыто, но стильно. Один из них, кажется, даже накрашен. Мона усаживается поудобнее, чтобы разглядеть получше их наряды, но тут её вновь одёргивает Фишль: — Не смотри на них, эти парни — пустышки, они здесь только ради лёгких денег и бесконечных комплиментов от этих богачей. Просто ищут лёгкую жертву. — Но почему я не могу посмотреть на них? — Здесь долгие взгляды воспринимаются за намёк. Шатенка переводит взгляд на говорящую и ловит на себе её немой, но пристальный взгляд. Блондинка оказывается так близко, что изо рта Моны выпадает трубочка. Фишль ещё немного смотрит на губы Мегистус и тихо, еле слышно говорит: — Крутой макияж. Девушка-бармен вновь уходит, скрываясь за дверью для персонала. Мона икает и быстро осматривается вокруг, ловя по своим рукам мурашки. Нужно было теплее одеться. «Стоп, а где?..» — в голове пролетает мысль о друзьях, все испарились. Девушка с громким нервным вздохом ударяется лбом о стол. Кадзуха выпил два лёгких коктейля, что порекомендовала для него «барменша». Парень почти не пьёт, потому что не любит запах и вкус горького алкоголя, но Фишль смогла сделать что-то напоминающее обычный вкусный сока, и Каэдэхара явно был этим удовлетворён, рассыпаясь от лёгкого опьянения. Звуки вокруг притупляются, разговоры уходят словно под воду. Это всё неприятно напоминает о моменте в клубе Райдэн. Каэдэхара пытался забыть тот опыт, того мужчину, что хотел сделать что-то мерзкое и ужасное. Кадзуха качает головой: «Нет, мы пришли сюда отдыхать, успокойся, алкоголь — это не страшно!» Дыхание учащается. Возможно, это лишь самовнушение, но эти чувства, этот стук в ушах просто никогда не забыть. Может и правда, Скарамучча трус? Просто сбежал. Так подло, так трусливо... Кадзуха включает экран телефона с камерой, глядя на свои крашеные прядки. Он оглядывается и где-то в углу замечает двух парней, что целуются у всех на виду. В душе он завидует, ему хочется так же всему миру заявить о своей связи с Куникидзуши. Ну зачем всё так усложнять? Кадзуха и сам понимает зачем, но смириться не может. Слёзы разочарования и грусти падают тяжёлыми каплями на колени. Вдруг он чувствует тепло от объятий. В душе он надеется обернуться и увидеть знакомые глаза, но этого не происходит. Мона бережно обнимает Каэдэхару, но в какой-то момент становится тяжело дышать, она жмурит глаза, её духи пропитывают одежду Кадзухи. Это удивительное явление: Мона обнимает кого-то и проявляет чувства. Мегистус знает этот вкус, вкус резкого отвержения Скарамуччей. По началу она ревновала его к светловолосому, но после ревность превратилась в искреннюю радость и спокойствие. Будет ещё, чего страдать понапрасну. — Всё будет хорошо, я обещаю, — шепчет она ему на ухо.