Перо и чернила

      Бабочка.       Если бы Дину платили по десять центов за каждую бабочку, которую он вытатуировал на лодыжках, плечах или запястьях студенток колледжа, он был бы богат. Двадцатилетней девушке, которая в данный момент лежала на кушетке, Дин набивал тату на заднице. Её хихикающая подруга возмутительно флиртовала с ним, и он флиртовал в ответ, потому что ему было скучно.       Было воскресенье, и салон не должен был работать в этот день, но в прошлый понедельник на автоответчике появилось загадочное сообщение, записанное низким мужским голосом — кто-то хотел встретиться с Дином Винчестером. Когда Дин перезвонил по оставленному номеру, ему пришлось объяснить, что в его расписании осталась свободная запись только ближе к концу месяца, однако один из других тату-мастеров мог бы принять нового клиента пораньше. Но нет, незнакомцу нужен был именно Дин; мужчина даже шокировал Дина, предложив удвоить обычный гонорар, если тот сможет принять его в нерабочее время.       Вот так Дин и застрял, набивая дурацкую бабочку. Он совершил ошибку, включив неоновую вывеску «Открыто» и оставив дверь незапертой, когда пришел пораньше, чтобы поработать над парой дизайнов, поскольку ему все равно нужно было быть здесь ради запланированной встречи. Без предварительной записи в салон заходило не так уж много клиентов, но эти две девушки были в кафе через переулок и, очевидно, решили, что сделать спонтанную татуировку будет забавно. Больше половины работ Дина были сделаны для студентов, обитающих в кампусе Канзасского университета, поэтому отказать двум девушкам с таким простеньким эскизом было бы не круто, особенно когда он мог вытатуировать бабочку с закрытыми глазами.       Звякнул колокольчик над дверью, и Дин поморщился. В отличии от приветливой Чарли, которая частенько повторяла, что узнавать о новом госте всегда очень приятно, Дин ненавидел эту чертову штуковину и на раздражающий звук только ворчал.       — Просто присаживайся, и я подойду к тебе через несколько минут, — крикнул Дин, не потрудившись поднять глаза. Он услышал ответ, но не смог разобрать слов.       Дин позволил девушке увидеть тату в зеркале, а после нанес заживляющую мазь и наклеил защитную пленку на свою работу. Он проводил клиенток к выходу и, выдержав объятия обеих, закрыл за собой дверь в рабочую зону. Именно тогда он увидел мужчину, который сидел на диване и листал свою книгу.       — Вы мистер Новак? — парень представился, когда они разговаривали по телефону, но сейчас Дин никак не мог вспомнить его имени, в мыслях осталось только впечатление, что оно было каким-то необычным. Когда мужчина поднял голову, отрываясь от книги, у Дина перехватило дыхание — этот человек был действительно красив: яркие голубые глаза, приятные черты лица, идеальные губы и волосы, за которые Дин был бы не прочь подержаться, пока он…       — Да. Кастиэль Новак, — клиент встал и протянул руку, и Дин поспешил её крепко пожать.       Дин окинул быстрым взглядом мужчину: костюм, синий галстук и плащ. Итак, мистер бухгалтер захотел татуировку. Вероятно, свою самую первую. Имя его жены над сердцем или что-то столь же домашнее.       — Что бы ты хотел набить?       Новак развернул лист из блокнота и передал его Дину. Увидев рисунок, Дин присвистнул.       — Ты хочешь ангельские крылья? Где? Бицепс? Плечо?       Дин и до этого много раз набивал тату с ангелами и крыльями — такие заказы обычно были в память о чьей-то кончине.       — Я хочу, чтобы они начинались на спине и спускались по рукам.       — Вау! — Дин был искренне удивлен масштабом предстоящей работы. — Ладно, садись и давай кое о чем поговорим.       Дин подождал, пока Новак снова сядет на диван, и принес стул из-за стойки администратора.       — Перво-наперво. Такая работа будет дорогой и потребует около четырех-пяти сеансов. Они будут болезненными, и ты будешь находиться в одном и том же положении по несколько часов. Возможно, тебе следует начать с чего-нибудь поменьше.       — Я знаю, сколько времени это займет. Стоимость меня не беспокоит.       Дин пристально уставился на мужчину, хмуро сдвинув брови.       Мужчина смотрел в ответ, не дрогнув, и Дин смягчился:       — Хорошо. Поскольку ты хочешь чего-то такого большого, сегодня будет просто консультация. Я осмотрю твою спину и сделаю кое-какие замеры. Затем распечатаю переводку. Я могу работать с тобой по воскресеньям, днём, тебя это устроит?       — Это было бы прекрасно, — мужчина, отложив пальто на диван, начал снимать пиджак. — Мы собираемся сделать это у ресепшена или всё-таки в студии?       Тело мужчины в плаще казалось почти тощим, но на самом деле оно было подтянутым, с широкими плечами и узкой талией. Дин стряхнул с себя грязные мысли.       — В студии. Позволь мне просто… Закрыть дверь, — Дин выключил неоновую вывеску «Открыто» и запер дверь, а затем направился к посту. — Давай, снимай рубашку и присядь вон на ту кушетку. Я принесу то, что мне нужно, — Дин стоял спиной к мужчине, пока доставал измерительную ленту. — Ты хочешь, чтобы я использовал точное изображение, которое ты принес, или чтобы я разработал свой собственный дизайн?       — На твой вкус. Выбери то, что ты считаешь, будет лучше выглядеть.       Дин обернулся и не смог сдержать вздоха — он закусил губу и закашлялся, чтобы заглушить вырвавшийся звук. Этот мужчина был идеально сложен. Грудь мускулистая, но не выпуклая, плоский живот, тазовые кости, к которым Дину хотелось прикоснуться губами, и темные соски, рядом с одним из которых была родинка; но внимание Дина привлекло даже не это атлетическое великолепие. Слева, на верхней части груди мужчины была красивая татуировка с изображением древа жизни, превращающегося в птиц, взлетающих к его плечу. На его правом боку, под грудной клеткой, выглядывало красочное изображение оранжево-белого кои, хвост которого исчезал за поясом брюк. На одном из его предплечий шрифтом courier была выведена фраза: «У каждого святого есть прошлое, у каждого грешника есть будущее», а на другом — «Carpe diem».       Когда Дин наконец обрел дар речи, он прошептал: «Потрясающе», и Кастиэль самодовольно приподнял уголки губ.       — Как ты можешь видеть, я не новичок.       — Теперь я тебе верю. Серьезно, ты потрясающе выглядишь, как сексуальный бухгалтер.       Мужчина улыбнулся, и Дину понравилось, как улыбка коснулась его глаз — от неё синий цвет почему-то казался светлее, почти голубым. Дин хотел бы спросить о значении каждой татуировки, но он знал, что некоторые люди не любят делиться чем-то столь личным.       — Сколько у тебя их всего?       — Семь.       — Это довольно круто. Твой карп действительно прекрасен. Кто его сделал?       — Ами Джеймс.       — Ни хрена себе. Серьезно? Он один из лучших! Он сделал мне рукав! — Дин вытянул руку, демонстрируя тату. Мужчина подошел ближе, вторгаясь в личное пространство Дина, и провел кончиками пальцев по контуру феникса, восстающего из пепла. Дин замер, перестав дышать.       — Почему он держит в когтях пистолет?       — Это кольт. У моей семьи был такой, передавался по наследству ещё от моего прадеда. Я слушал истории о нем всю свою жизнь, — Дин умолчал о том, что его отец по пьяни проиграл семейную реликвию в карты. От прикосновения мужчины у Дина участился пульс, и он сделал шаг назад, указывая на табурет:       — Проходи и садись.       Дин подождал, пока мужчина устроится поудобнее, а затем взял ленту и начал делать замеры, позволяя своим пальцам скользить по тёплой коже чужой спины. После Дин ещё раз посмотрел на версию крыльев, принесенную Новаком.       — Этот рисунок очень хорош, но я думаю, что смогу сделать лучше, — Дин взял свои карандаш и альбом для рисования и начал быстро набрасывать эскизы. Новак заинтересовано повернулся, чтобы внимательнее рассмотреть работу парня. — Будет больше деталей, чтобы это выглядело примерно так, — говорил Дин, показывая набросок. — У тебя здесь, — Дин положил ладонь на спину мужчины, указывая на трапециевидные мышцы по обе стороны от позвоночника, — отлично сложена мускулатура, и мы определенно должны это подчеркнуть.       — Тебя очень рекомендовали, а также сказали, что я могу доверять твоему мнению, — Новак поймал взгляд Дина, и в этом было что-то притягательное и завораживающее.       — Эм… А кто… Кто порекомендовал меня? — Дин постарался взять себя в руки, чтобы мужчина не подумал, что он держит иглу также неуверенно, как и говорит.       — Ами.       — Ами? А вы типа хорошо знакомы? — Ами был одним из кумиров Дина. Им удалось поработать вместе в течение пары месяцев в Нью-Йорке.       — Ами такой же фанат моей работы, как и я его.       — Твоя работа? А чем ты занимаешься? Тоже татуировщик?       — Нет. Я — писатель, — усмехнулся Новак.       — Правда? Что ты пишешь? — Дин любил читать, но имя мужчины ему ни о чем не говорило.       — Я пишу серию под названием «Ангельские клинки», но Ами понравилась отдельная книга, «Мой страж».       — Я не знаком с твоим творчеством, — честно признался Дин.       — Это не всем по вкусу. «Мой страж» — весьма наглядный хоррор.       — Теперь я буду внимательнее смотреть при покупке книг и, возможно, смогу найти твои. Я читал Воннегута и Хеллера, а сейчас начал Роббинса.       — Ах, я только недавно использовал «Колыбель для кошки» для одной из дискуссий в рамках прошлого семестра.       Секунду Дин выглядел озадаченным, а затем уточнил:       — Ты ещё и учителем работаешь?       — Я преподаю литературу в университете.       Если бы Дин знал, что в Канзасском университете есть профессора, похожие на Новака, он, возможно, поступил бы туда.       — Ты интересный человек… — Дину не хотелось искажать имя мужчины, поэтому он сделал паузу, чтобы вспомнить правильное произношение.       — Кастиэль. Меня назвали в честь ангела четверга.       — Ангел, да? Так ты один из них?       — Я… Один из кого? — Новак выглядел смятённым.       — Ангелочков? — рассмеялся Дин.       — Ни в малейшей степени, — Кастиэль склонил голову набок и нахмурил брови. — Боюсь, что всё далеко не так.       — Я сам больше склоняюсь к тому, чтобы быть демоном, а не ангелом, — Дин ухмыльнулся, и мужчина ответил ему подобием улыбки. — Ладно, я еще поработаю над дизайном, а ты можешь прийти в следующее воскресенье, примерно в это же время. Если тебе понравится, мы сможем начать.       — Хорошо.       Дин наблюдал, как мужчина встал и поднял рубашку. Было немного обидно видеть это прекрасное тело, вновь спрятанным в одежду. Дину стало интересно, все ли профессора говорят так, как Кас… Кастиэль. Он был человеком противоречий, это точно. Одевался как бухгалтер, разговаривал как сноб из высшего общества и имел тело бога секса.       — Какова твоя обычная почасовая ставка?       Дин был настолько сосредоточен на самом человеке, что забыл обсудить деньги. Новак натягивал пиджак, и почему-то такой «стриптиз наоборот» показался Дину даже очень сексуальным.       — Я беру двести пятьдесят в час.       — Как я уже сказал по телефону, я удвою твой гонорар.       — Послушай, необязательно это делать…       — У тебя отличные рекомендации и ты работаешь со мной в свой выходной, я думаю, это заслуживает более высокой оплаты. Увидимся в следующее воскресенье, в час дня.       — Пока, Кас, — Дин закрыл за ним дверь, ещё некоторое время смотря, как Кастиэль, перекинув плащ через руку, уходил по аллее всё дальше от салона. Дину по-прежнему нужно было разобраться с бумагами и дизайнами тату, но он быстро потерял интерес к этому занятию. Дин схватил свою кожаную куртку, запер дверь и пошел через переулок в «Sweet Java».       В кафе было немноголюдно, и Дин сразу подошел к барной стойке.       — Привет, Гейб, ты не угостишь меня кофе и чем-нибудь сладким… Скажем, с печенными яблоками?       — Дин-о, дай мне пару секунд, — вскоре невысокий владелец кафе поставил перед Дином черный кофе в одноразовом стаканчике, попутно игриво любопытствуя:       — Мой младший братик симпатичный, не правда ли?       — А? — Дин оторвал взгляд от витрины, где аппетитная выпечка притягивала всё его внимание так, будто каждое пирожное выкрикивало его имя.       — Кастиэль, твой новый клиент…       — Кас? Кас — твой брат?       — Ну-ну, ты уже дал ему прозвище. Звучит многообещающе. С другой стороны, ты не совсем в его вкусе.       Дин не смог придумать саркастический ответ.       — Могу я просто получить свой заказ? — юмор Гейба был раздражающим, и сегодня Дин был не в настроении для таких шуток.       — Хорошо. Пусть будет так, — Гейб положил яблочный пирог в коробку и поставил рядом со стаканчиком. — С тебя 4,85 доллара.       Дин бросил на прилавок пятерку и забрал свой заказ.       Дин свернул в переулок поменьше, через который прошел на парковку за зданием, и сел в свою Импалу, чтобы наконец-то направиться домой. Итак, Кас был братом Гейба. Интересно. Гейб намекал, что Кас — гей? Или это было просто принятие желаемого за действительное со стороны Дина? Не то чтобы это имело значение. Дин готов был поспорить на деньги, что Кас нормальный тип — какой-нибудь выпускник Гарварда, а не сорванец, бросивший среднюю школу.       Он заехал на подъездную дорожку и с любовью посмотрел на свой дом. Дину нравилось это тёплое и правильное чувство от возвращения, что охватывало его каждый раз на пороге родного дома, даже несмотря на его грустную предысторию: когда он был ещё маленьким, тут случился пожар, в котором погибла его мама. После этого отец продал участок, но по счастливой случайности пять лет назад дом снова был поставлен на продажу, и Дин его купил. Отсюда до тату-салона было пятнадцать минут езды, а до дома его брата — всего десять. Конечно, это место было слишком велико для одного человека, и Дин мечтал, что однажды у него будет счастливая семья.       Дин откинулся на спинку кресла, доедая яблочный пирог, и застонал от великолепнейшего вкуса.

***

      Кастиэль вышел из тату-салона и поздравил себя с тем, что не пускал слюни на Дина Винчестера в течение всей встречи. Он нашел забавным, что Дин принял его за бухгалтера, пришедшего сделать свою первую татуировку.       Неделю назад Кастиэль встречался с Ами, — известным художником и звездой реалити-шоу, — в Нью-Йорке, в надежде, что именно он набьёт ему крылья. Однако Ами оказался слишком занят, но подсказал, что, возможно, Касу стоит обратиться к Дину — одному из лучших тату-мастеров в районе Канзаса.       Габриэль в свою очередь заверил, что Дин был хорошим парнем и содержал салон в чистоте; но при этом его брат ни разу не упомянул, что этот мужчина мог бы работать моделью. Не то чтобы в ближайшем будущем Кастиэль захотел бы признаться Габриэлю, что нашел внешность Дина привлекательной, — Габриэль использовал бы эту информацию, чтобы превратить жизнь Кастиэля в сущий ад.       Войдя в свою квартиру, мужчина бросил ключи на столик у двери и повесил плащ. Было еще рано, и ему предстояло проверить несколько эссе, однако ему захотелось отведать выпечки, и вместо того, чтобы немедленно засесть за работу, он отправился на кухню. Габриэль был не единственным в их семье, кто любил готовить десерты. На самом деле, яблочные тарталетки, которые Габриэль продавал в своем магазине, были собственными творениями Кастиэля.       Час спустя Кастиэль достал из духовки пироги с вишней: один из них он разрезал и начал есть, а оставшийся упаковал для кофейни брата. Позже Кастиэль уселся за обеденный стол и начал вычитывать эссе студентов — он проверял посредственную работу о Диккенсоне, когда зазвонил его мобильный.       — Привет, Аластер.       — Кастиэль, ты должен был позвонить мне на этих выходных. Я начинаю думать, что ты не хочешь меня больше видеть.       — Я был занят из-за дедлайна. Кажется, я говорил тебе об этом, когда ты звонил в четверг, — Кастиэль не хотел снова видеть этого человека. Они случайно познакомились в баре, Аластер был харизматичным и умным, поэтому Кастиэль не отказался пойти с ним в более тихое место для продолжения вечера. Аластер привёл Кастиэля к себе домой: поцелуи мужчины были мучительными, а прикосновения излишне настойчивыми, он не любил принимать отказы в качестве ответа. В конечном итоге Кастиэль ушел из его дома со следами укусов и синяками по всему телу. Конечно, Кастиэль иногда был в настроении для грубого секса, но версия Аластера была близка к садистской.       — Куча работы и отсутствие всяких игр превращают Кастиэля в очень скучного мальчика.       — Аластер, я не думаю…       — Тебе понравилось заниматься со мной любовью, Кастиэль. Ты наслаждался этим. Я хочу тебя. Я не могу перестать думать о тебе. Конечно, ты можешь сделать перерыв.       Кастиэль тяжело вздохнул — он ненавидел конфликты и споры. Может быть, тем вечером он и достиг оргазма, но «наслаждался» — явно не то слово, которое стоило бы использовать.       — Аластер, я не думаю, что между нами достаточно взаимопонимания, чтобы продолжать встречаться.       На линии повисла тишина, и Кастиэлю на мгновение показалось, что Аластер повесил трубку. Затем его голос, холодный и злой, произнес:       — Мне жаль, что ты так думаешь, — звонок оборвался. Кастиэль осторожно положил телефон на стол.       Он уставился на слова из эссе, но его мысли вернулись к Дину. Было ли это игрой его воображения, что Дин отреагировал на прикосновение к его руке, когда Кастиэль провел кончиками пальцев по контуру феникса? Вероятно.       На следующее утро Кастиэль отнес упакованный пирог в машину и поехал в кофейню своего брата. Он бросил быстрый взгляд на тату-салон: внутри было темно, неоновая вывеска не горела. Почему он вообще должен был быть открыт в семь утра?       — Что ты мне сегодня принес? — Габриэль приветливо ухмыльнулся ему.       — Пирог с вишней.       — Пальчики оближешь, — Габриэль взял коробку и открыл ее. Он услышал сладкий аромат выпечки и вздохнул. — Ты почти так же хорош, как и я, братишка.       — Я ухожу.       — Хорошего дня, мистер Учитель, — Кастиэль был почти у двери, когда его брат спросил: — Итак, Дин делает твою татуировку?       — Да.       — Ну, что ты думаешь о нём? Он горячий?       — Я не обратил внимания на его внешность, Габриэль. Мы обсуждали мою татуировку. Вот и всё.       — Лгун, — смех Габриэля всё ещё звучал в кафе, когда дверь захлопнулась за спиной его брата.       На кафедре английского было тихо, несколько других профессоров прогуливались по коридорам, а для студентов было еще слишком рано. Кастиэль прошел в свой кабинет и сел за стол. Его первое занятие начиналось только в 8:45.       Кастиэль потратил почти весь свободный час на написание продолжения книги. Восьмая часть «Ангельского клинка» должна была быть представлена через шесть месяцев, но всё, что у него сейчас было на руках, представляло из себя только наброски. Возможно, его идеи иссякли. Гомоэротическая сага об ангелах на земле, сражающихся бок о бок с людьми, перешла из разряда гей-паранормальных романов в мейнстрим около четырех лет назад. Большинство его фанаток теперь были женщинами. Он не жаловался, но все равно был озадачен этим.       Его главным героем в этой книге был Каэль — ангел с волосами цвета льна, которому по сюжету предстояло влюбиться в человека-солдата.       К удивлению, сегодня слова охотно текли сквозь кончики его пальцев, и Кастиэль успел набрать целых две тысячи слов, когда в дверь постучал ассистент:       — Профессор Новак, вас ждут в аудитории.       — Что? — Кастиэль посмотрел на время: он так увлёкся созданием своей истории, что опоздал, на часах было уже 8:48. — Спасибо, Кевин.       Он быстро сохранил свою работу и закрыл ее, прежде чем схватить лекционные материалы и выбежать из кабинета.