Парадокс

— Хван доверил тебе свой «Астон-Мартин»? — Ага, — кивнул Чонин, управляя машиной одной рукой. На удивление, делал он это весьма уверенно. Мы возвращались обратно. И я не знал, чего ждать. Одно только решил ясно: не попадаться Хёнджину на глаза, не разговаривать с ним, не находиться в тех местах, где он мог появиться. С сегодняшнего дня у меня появился свой свод правил. Безумие и правда заразно.  — Это часть его особой терапии.  — Терапии? — переспросил я, не понимая. — Типа того, — скривился Ян. — «Попробуй накосячить» называется. И будешь должен мне по гроб жизни. Я рассмеялся, потому что это действительно было так похоже на Хёнджина. А потом поймал себя на мысли, что стал все чаще называть его по имени. А это нехорошо. И внесла в список четвертым пунктом: «Никогда не называй его по имени». Хоть в чем-то мы наконец совпали. — А он стоит очень дорого? — чтобы заполнить пустоту, спросил я. — Миллионов четырнадцать долларов, — пожал плечами Чонин. — Может, больше. — Четырнадцать миллионов? За машину? — Навскидку. — Понторез... Я отвернулся к окну, не желая вспоминать о произошедшем. Но стоило сомкнуть веки, как перед взором тут же рисовались его глаза. С чуть нахмуренными, уже совсем привычно, бровями. Чуть темнее, чем волосы. «Да сдались тебе эти глаза! — ругал я сам себя. — Обыкновенные глаза. Карие. Да каждый второй в Корее имеет карие глаза. Не такая уж и редкость!» Хотя знал точно, именно таких больше нет. Ни в Корее, ни во всем мире. Господи, ну что за глупый идиот! Спустя полчаса вдалеке показались знакомые шпили академии. А потом и украшенный к новогодним праздникам двор. Смеющиеся компании, сгорающие от невысказанных чувств парочки, которым правилами запрещалось целоваться, несущиеся на занятия студенты. Каждому в этом здании находилось место. Вот только я после пережитого вдруг чувствовал себя совершенно лишним. — Даже не верится, что я возвращаюсь. Чонин откашлялся. Как-то слишком серьезно вдруг нахмурившись. — В последнее время многое изменилось, — произнес он. — Что, юбки отменили? Он как-то невесело рассмеялся. — Нет, юбки на месте. — А жаль, — пробурчал я. — Ну что за идиотская вещь? — Словно ожидая ответа, я посмотрел на парня. Хотя он-то, небось, доволен, что девчонки и омежки голыми коленками сверкают. — Нет, на самом деле. Какой в них смысл? Ты знаешь? — Знаю, — кивнул Чонин. — Тогда расскажи мне! — Не могу, Веснушка. Босс меня прибьет. Это большая тайна. Если хочешь, спроси у него сам. — Ага, — пробурчал я. — Так он мне и выложил все. Машина затормозила у входа, и так как я был без вещей, то надеялся: возвращение пройдет крайне незаметно. Даже Джисона предупреждать не стал. Но стоило ступить за порог, и все стало ясно. Теперь я понимал Хвана, находившегося в центре внимания каждую секунду. — Это та самая омега, что уехала на машине Хвана. — Он очень крутой! — Видели, как он ему в лицо карточки швырнул? — Ничего особенного. — Говорят, он новенький. — Шлюха он, — выплюнул кто-то. — Поздравляю, — наклонившись, шепнул на ухо Ян. — Прямо сейчас ты завоевал уважение минимум половины учащихся здесь. Я опасливо оглянулся. — Почему только половины? — Потому что вторая в этот же момент тебя возненавидела. *** ...Долина Всадников — место, полное дерьма. Вернее, людей, полных дерьма, что, впрочем, не отменяет истинность первого утверждения. Шел четвертый день после моего возвращения. И восьмая листовка, которую я сорвал со своего шкафчика, с напечатанным на нем словом «шлюха». Это было неизбежно. Кто-то видел нас с Хёнджином у ночного клуба. На следующий день слухи разнеслись со скоростью тихоокеанского цунами, и я переживал, как бы оно не снесло за собой и меня, потому что Долина Всадников гудела — в жизни ледяной пары наметился раскол. И виной этому был не кто иной, как ваш покорный слуга слуга. Женская и омежья часть академии разделилась, как Чермное море под посохом Моисея. Первую половину представляли тайные и не очень воздыхательницы, готовые занять место Чон Джи Вон. Ведь это же сам Хван! Самый завидный жених года, чтоб ero! Каждую перемену в туалетах стало невозможно протолкнуться, словно все разом вдруг вспомнили про свои косметички. Шкафчик Хёнджина теперь выглядел как школьный почтовый ящик в канун Дня святого Валентина, от верха до низа обклеенный цветными стикерами. Я сам видел, как по вечерам он с весьма недовольным видом выгребает оттуда целый ворох писем в огромный черный мешок. — Смотри, куда прешь! — Какая-то девчонка толкнула меня плечом. — Эй! — Я повернулся. — Да я тебя не знаю даже! Это были вторые. И имя им — легион! Те, кто встал на сторону Джи Вон, считая меня главным развратником. И если первым было на меня плевать, эти же отличались особой мстительностью. — С какой стати он решил, что может вот так просто взять и увести чужого парня? Ведь даже если с Джи Вон такое случилось, что уж говорить про нас! — Это женская солидарность! Нельзя оставлять такое безнаказанным! Вот только никто не ответил, почему, когда спят двое (или все думают, что спят), парень получает «от своих» лишь «большой палец вверх» и похлопывание по плечу, а омега — ярлык легкодоступного? В общем, та самая солидарность оказалась гадиной обманчивой. В понедельник меня закрыли в туалетной кабинке, заперев ее снаружи. Пришлось там торчать до окончания пары, пока Джисон меня не вытащил. — В конце концов им надоест, — заявил я, тщательно вымывая и вытирая руки после вынужженного сидения на унитазной крышке. — Нужно просто перетерпеть. Ну что они еще сделают? Не убьют же? Хан лишь покачала головой. Во вторник, пока я ждал друга в кафетерии, параллельно читая конспекты перед сессией, кто-то уронил на мои тетради кофе. «Случайно», разумеется. — Ой, какая неосторожность! — Слушайте, это уже не смешно! — подскочил я. Мой учебник был испорчен, лекции тоже. Даже белая рубашка, на которую попали брызги, испачкана до самого ворота. Но омеги и девушки, ходившие всегда стайками, только довольно переглядывались. — Тебе здесь не место, — шепнул кто-то. Все рассмеялись. А затем появился он. Из-за спин я не видел, что происходит, но точно знал, кто вошел в помещение. По реакции окружающих. — Что здесь происходит? — услышал я знакомый строгий тон, который сразу же узнал. Хван был единственным, чей голос я узнавал даже с закрытыми глазами. Но не стал оборачиваться. Как и доедать свой обед. И вылетел из кафетерия пулей. На весь оставшийся день я заперся в спортзале, доводя себя до изнеможения тренировками. Не желая никого видеть. — Сегодняшнюю работу необходимо выполнить в группах, — в среду произнес лектор. — Разбейтесь на команды по три-четыре человека и возьмите со стола задание. Казалось бы, ничего сложного. Вот только Джисон не учился со мной на одном курсе. Мы пересекались лишь на некоторых парах. Сонхун еще не вернулся. Я огляделся по сторонам. Студенты, до этого момента хаотично бродящие по аудитории, разбились на команды. Я подошел к той, что была ко мне ближе. Состоящей из трех девчонок. — Можно с вами? — спросил я. Ответом мне послужил презрительный взгляд. Они отвернулись, даже не удостоив меня и парой слов. Ладно. Я выдохнул. Подошёл к столу и взяла один из вариантов. — А можно сделать самостоятельно? — наклонившись, спросил у профессора. Тот покачал головой. — Задание составлено таким образом, что вы обязаны делать его вместе с напарником или командой. Вот же! Едва не смяв в кулаке листок, я прошлась между парт. Кто-то кашлянул: «Шлюх не берем». Я сжал челюсть так, что аж зубы начали болеть. «Подбородок выше!» — скомандовал сам себе. Дурацкая академия! Идиот Хван! — У нас нет места, и так четверо, извини. — Моя последняя надежда рухнула, когда даже тихони и заучки, отвергаемые всеми, мне отказали. Слезы подступили к глазам. Да чтоб вы все провалились пропадом! Но вдруг дверь распахнулась и внутрь ввалился Чонин. Как будто его за шкирку вбросили внутрь, как котенка. — Ян Чонин, пара десять минут как началась, — устало покачал головой профессор. — Ну уж сорян, — поднял он руки. — Тренировка закончилась позже. Можете тренеру претензии предъявить. Хотя я прекрасно знал — не было у них по средам тренировок. — Насколько я просвещен, Чонин, вас отстранили от команды за систематические прогулы и появление на соревнованиях в нетрезвом виде. — О, меня вернули, — махнув рукой, бросил парень. — На место временно отсутствующего Кима. До его возвращения ваш покорный слуга — разыгрывающий защитник. — А что, Ким вернется? — не без интереса вдруг спросил профессор. Чонин театрально вскинул брови. — Вы это у меня спрашиваете? Кто я в этой огромной перемалывающей судьбы машине? Я улыбнулся. Когда знаешь, что происходит, даже в простых словах видится столько смысла. — Мелкий винтик, — закончил Чонин. Преподаватель закатил глаза. — Возвращайтесь уже к работе, Ян. — Благодарю, сэр, — ответил он и театрально отвесил поклон. Все рассмеялись. Чонин стянул за лямку со спины рюкзак и плюхнулся рядом. Я закрылся от него, занавесившись собственными волосами. — Здорово, Веснушка. Ну что, я пришел тебя спасти. Я посмотрел в его зеленые лисьи глаза, в которых, как обычно, плясали хитрые огоньки. Все еще не понимая, то ли ненавидел его за тот случай с одеждой, то ли он мне нравился. Его рука тут же оказалась на моем плече, пододвигая вместе со стулом ближе. — Давай это твое дурацкое задание.  — С чего ты взял, что меня спасать надо? — пробурчал я, скидывая его клешни. Он наклонился так близко, чтобы никто не услышал, и прошептал: — По чесноку, я прогулять хотел, но подумал, посмотрю, что тут. Так, на всякий пожарный. И как видишь, не зря. Кто-то из студентов придвинулся ближе, подслушивая, но Чонин увидел и тут же крикнул ему: — А ну отвернись! Все по-прежнему смотрели на меня. И надо признать, присутствие Яна хоть немного, но ситуацию спасало. — Спасибо, — сказал я тихо.  — Всегда пожалуйста, Малыш. Мы разложили листы с заданием и открыли книги. Вернее, я открыл. Мой напарник развалился на стуле, как выброшенная на берег медуза, раскинув в разные стороны острые колени, и залип в телефоне. Я знал, ждать от Чонина помощи — дело гиблое, но один лишь факт, что он был рядом, в данную минуту казался важнее. Желудок болел, так как с самого утра в нем не было ни крошки — кафетерия я теперь избегал. Живот принялся урчать. Вдруг передо мной на парту приземлился шоколадный батончик. — Держи, — улыбнулся Чонин. — Ешь. — Спасибо, я не голоден. — Серьезно? Коварная ухмылка всегда была его последним оружием. Он точно знал, когда им воспользоваться, и не стыдясь делал это. Я впервые разглядел в глазах напротив не издевку, а доброту. И протянул к батончику руку. — Не успел... позавтракать, — промямлил я, не желая говорить, почему так поспешно унесся из кафетерия вчера. Ян пододвинул стул, опираясь локтями на парту, и чуть наклонился. — Хочешь, я с ним поговорю? — шепотом спросил он. — Нет, пожалуйста, не надо. Чонин посмотрел на меня удивленно. — Ты же знаешь, у Хвана свои рычаги влияния. Я, конечно же, знал. Пусть разорвать все связи между нами было сложно, но необходимо, и я прошептал: — Пора все случившееся забыть. И чем меньше между нами будет пересечений, тем лучше. Оставшийся день тянулся до неприличия долго. Я старался никому лишний раз на глаза не попадаться. Это было легко. После вынужденного пропуска тренер установил мне персональные тренировки после занятий. В дополнение к основным. Закончив, мы попрощались, и он ушел. Я снял с рук перчатки, засунул под мышку маску и устало зашагал к раздевалке. Но, переступив порог, замер. Потому что меня ждали. Шесть девушек. И они абсолютно точно знали, какой из шкафчиков принадлежит мне, обступив его со всех сторон... — Какие-то проблемы? Я и сам удивился, как спокойно прозвучал собственный голос. Хотя внутри трясло. — Смотрите-ка, — ухмыльнулась та, что стояла напротив меня, длинноволосая блондинка. — Кое-кто сам хочет поговорить. Остальные засмеялись. Мерзко и противно. — Может, тебя не учили, но у нас тут тоже есть свои правила, — вскинула подбородок другая. По ее виду я сразу понял — она лидер. — Плевать мне на ваши правила. Я распахнул дверцу шкафчика, чтобы убрать вещи, но одна из девушек с грохотом захлопнула ее, едва не попав по моим рукам. — Ты посмотри, он еще и хамит. Надо срочно уходить. Я попятился, резко обернувшись. — Куда собрался? Входную дверь перегородили. Две девицы. Килограмм на двадцать меня тяжелее и почти вдвое шире. — Мы еще не поговорили. — Что вам нужно? — испуганно спросил я. А потом чья-то рука с силой схватила меня за подбородок, другие две схватили сзади, не давая освободить руки. — Меня бесят такие твари, как ты, понял? — прошипела одна из девчонок мне в лицо. — Я не хочу знать, что где-то здесь есть те, кто вот так просто могут пойти и раздвинуть ноги перед альфой, с которым я встречаюсь. Таким, как ты, здесь не место, ясно? Сердце заколотилось. Я понял, что, если не сделаю ничего, живым не выберусь. И удача сегодня явно не на моей стороне. Резко ударив подошвой ботинка ту, что стояла ко мне ближе, я вырвался, освобождая руки, и бросился бежать, но далеко уйти не сумел. Кто-то схватил за волосы. Я закричал, зажмуриваясь от прилетевшей внезапно пощечины. Началась потасовка. Кто-то ударил меня по лицу. Кого-то ударил я. Не глядя. — Тварь! Он меня чуть без глаза не оставил! Меня повалили на пол. Я закрывал голову руками, молясь: только бы тренер вернулся! Хоть бы что-то забыл, потому что время позднее. Иначе меня до утра здесь никто не найдет. — Поставьте его на колени! А потом кто-то достал телефон, включая камеру. — Сидеть! В глаза ударил свет фонаря, освещая полутемный угол, который превратился в жуткий съемочный павильон. — А теперь ты расскажешь всем о том, что ты, тварь, — никто. И не стоит больше невинно хлопать глазами, строя из себя святошу. Назавтра это видео увидит каждый. Как думаешь, Хван оценит твой талант? Блондинка присела напротив на корточки и мягко, наслаждаясь каждым словом, произнесла: — На колени. И умоляй. Я лишь крепче стиснул зубы. — Ты никто, ясно? Повтори! — приказали мне. Я не стал. Не дождутся, чтобы я перед ними унижался. А потом кто-то произнес: — В его медкарточке написано, что он воды боится! Мерзкий хохот. В панике мое сердце заколотилось как заведенное. Та самая, что закрыла проход, теперь держала в руках ведро. — Вот и проверим. — Миг, и она выплеснула его в мою сторону. Меня окатило ледяной водой с головы до ног, и я вскрикнул. Но только от неожиданности, а потом нагло и дерзко, глядя им прямо в глаза, рассмеялся. Нельзя показывать свои слабости. Да и это лишь жалкая попытка — не то, чем можно напугать. Кто-то снова с силой дернул меня за волосы. Я заставил себя поднять голову и процедить сквозь зубы: — Пошли вы к черту! Оттолкнул стоящих впереди, снова попытавшись выбраться, но их было слишком много. — В душ его тащи! Видимо, так это не работает. Я судорожно пытался втянуть ртом воздух, отбиваясь, но бесполезно. Меня грубо поставили на ноги и куда-то поволокли. Но явно не в сторону душевых. А потом перед глазами все поплыло… — У меня есть идея получше, — произнесла блондинка. Потому что я понял: они тащили меня в бассейн. — Нет! Помогите! Я вырывался и кусался, пока мне силой не заклеили рот. В нос ударил запах хлорки и тяжелой влаги, каплями оседавшей в легких. Двери захлопнулись. Меня швырнули на холодный кафель у края. Я схватился за бортик, и вода намочила пальцы. Я оторвал со рта скотч. — Вы совсем ненормальные? Вас же всех отчислят! — Вставай! — приказал высокий скрипящий голос. Теперь, поддерживаемый акустикой помещение, он царапал слух еще сильнее. Я послушался . Больше всего на свете боясь перед ними разрыдаться. Но слез не было, только выжигающая все изнутри злоба. И страх, поднимающийся с каждым глотком влажного воздуха все выше. Казалось, еще немного, и я просто задохнусь. — Туда встань. Меня толкнули к белому трамплину. Я сделал шаг. Доска под моими ботинками поскрипывала, совсем немного пружиня. — Шагай, тварь! К самому краю! — Ненавижу вас! — прошипел я. — Посмотрим, как ты теперь запоешь. Наён, включай камеру. В спину ударил свет фонаря. Ноги дрожали, но я осторожно шел к краю. А потом обернулся и растянулся в улыбке. — Он вас уничтожит, — медленно и не без удовольствия произнес я. Хотя и знал, что не имел права. И никогда не обратился бы к нему за помощью. Но в этот момент мне было все равно. — Потому что не я, вы — никто. — Да как ты смеешь!.. Одна из девчонок, встав на край трамплина, замахнулась, чтобы вмазать мне пощечину. Я увернулся, но, поскользнувшись, потерял равновесие. — Идиотка! — выкрикнул кто-то. — Он же не умеет плавать! Всего за несколько секунд перед глазами пронеслась едва ли не целая жизнь. Раздался панический крик. Девчонки кинулись врассыпную. Я же даже не успел вдохнуть, ощущая спиной удар о воду. Теперь она была везде. Сверху и снизу, и казалось, не было ей конца. Паника захлестнула полностью, заставляя тело бороться. Жить. Я пытался схватиться хоть за что-то, размахивая руками, чтобы не уйти на дно, но безуспешно. Где-то внутри знал — не выплыву. В последний раз попытался позвать на помощь, но крик вырвался изо рта вихрем пузырьков, мелькающих перед глазами. Значит, вот как все кончится? В голове почему-то мелькнула мысль, что бабушка одна останется. И я ни с кем не попрощался. А потом вода окончательно сомкнулась над моей головой. *** Кто-то кричал. Громко. Сквозь топот ног доносились ругательства, но я не мог разобрать голос. Вода колыхнулась, закручивая, закладывая уши и снова утягивая ко дну. А потом меня потянули наверх, к свету. Но не тому, что видят люди, с этим миром прощаясь, а к самому обыкновенному, белому освещению бассейна. Я вынырнул, кашляя и жадно хватая воздух. Паника вернулась снова. Как будто кто-то подбросил в ее догорающий костер новые поленья. Глаза щипало. В ушах и носу булькала вода. Цепляясь за все, до чего только мог дотянуться, я попытался вдохнуть, двумя руками отталкиваясь от оказавшегося рядом, невольно погружая его под воду. «Пожалуйста, только не уходи! — хотелось закричать во все горло. — Я не специально». Но вырвался лишь жалкий хрип. Сил хватило всего на вдох. — Попробуй со спины! — крикнул кто-то. Меня снова накрыло с головой. Намокшие кроссовки тянули ко дну, а белая куртка для фехтования теперь весила тонну. Но кто-то снова вытолкнул меня на поверхность. Обхватив рукой сзади и прижав спиной к своей груди. Я тяжело дышал, отплевывая воду. — Это я, я! Тихо, — откашлявшись, прошептал Хван. — Я тебя держу. Слышишь? Он зацепился рукой за растяжку, разделяющую дорожки, чтоб как-то стабилизировать нас в воде. Чтоб я не топил нас обоих. Развернувшись, я повис на нем, крепко обхватив руками и ногами. — Ты в порядке? Все еще не разлепляя глаз, я тяжело дышал, уткнувшись ему в шею. Вода все еще щипала в глазах, носу. Резала во рту едким запахом хлора. Я снова закашлялся, жмурясь от боли в горле. А потом не выдержал и разрыдался. — Эй, все хорошо. Я рядом, — прошептал он, все еще крепко прижимая к себе. Прозвучало как обещание. Слово, которое никто не посмеет нарушить. Все еще дрожа, я наконец увидел, что у края бассейна стоит Чонин. Взволнованно переминаясь с ноги на ногу. — Он услышал тебя, — прошептал Хёнджин. — И позвонил мне. —Где все? — прохрипел я. — Разбежались. Я закрыл глаза, снова вспоминая произошедшее. Может, они и правы и мне здесь не место. Не место. Не место... Истерика приближалась, и я судорожно вдохнул, чтобы не задохнуться ею. Меня так трясло, что я не мог даже пошевелиться. — Чонин, помоги! — крикнул альфа. Я зажмурился, старясь не думать о том, что мы оба снова сейчас потонем. Но Хван каким-то образом доплыл до бортика, и Ян втащил меня наверх. С одежды лилось. Коленки дрожали. Я почувствовал, что еще немного — и упаду. Слышал только, как Хван скомандовал: — Найди их! А потом поднял меня на руки и понес по коридору. За нами стелилась мокрая дорога. Но мне было все равно, кто и что уже подумает. В двух шагах от смерти стало настолько плевать на чье-либо мнение. Но из-за позднего часа коридор был пуст. Хёнджин прижал к себе сильнее. Я уткнулся в его грудь и просто плакал. Потому что был сильным все это время и вдруг сейчас, оказавшись снова в его руках, понял, что не могу больше. Не выдержу ни минуты. Он принес меня к себе, занес в ванную и поставил на пол. Меня все еще знобило. Только теперь еще и от холода. — Давай же, снимай одежду, — скомандовал он. Я чувствовал его злость. Едва сдерживаемую внутри. Наверняка на меня. Поэтому не стал перечить. Дрожащими руками принялся расстегиваться, даже не думая о том, что чужой человек стоит напротив. Глаза все еще резало от хлорки, к тому же все расплывалось от слез. Я ощутил, как он обхватил мое лицо руками, и зажмурился, чувствуя, как с ресниц срываются капли. — Тебе нужна помощь, чтобы раздеться? Справишься сам, не убившись здесь? Не открывая глаз, я кивнул. — Чистые полотенца в шкафу. Я оставлю вещи в спальне, на кровати. Сам выйду. Если ты не появишься спустя десять минут, я вернусь, понятно? Хван говорил громко, четко, так, словно я плохо соображал. На самом деле я просто не в силах был хоть как-то адекватно реагировать. — Хорошо, — прошептал я, а потом тихо добавил: — Спасибо. Хлопнув дверью, он вышел. Я стянул мокрую одежду и посмотрел на себя в зеркало. Тушь под глазами размазалась, к тому же на скуле наливался синяк. Но хуже всего выглядели мои руки и плечи. Теперь я чувствовал, как болит каждый ушиб, каждый удар, который был мне предназначен. За что они так? Что я сделал? Казалось, их просто накачали злобой, как наркотиками. Потому что люди не могут быть такими. Или я просто не хотел в это верить. Поплакав еще немного, я умылся, расчесал волосы и собрал мокрую форму в найденный под раковиной мешок. Выходить из ванной в одном лишь полотенце не хотелось, но Хёнджин пообещал, что не зайдет, так что оставалось лишь полагаться на его слово. Его спальня была простой. Разве что больше тех, в которых мне доводилось бывать раньше. На кровати ждала стопка чистых вещей. Мужских, разумеется, и я осторожно, стараясь не задевать ушибы, оделся. Потянулся к двери, но она распахнулась. На пороге стоял Хван, босиком, тоже в сухом и чистом. — Ты в порядке? — прошептал он. Его голос был таким, будто он его сорвал. Я почувствовал, что снова готов разрыдаться. И бессильно прислонился к стене. — Это моя вина, — произнес Хёнджин. — Стоило раньше вмешаться. Ты видел, кто это сделал? Я покачал головой, потому что никого из них не знал. Не хотел знать. Не хотел видеть. Ничего больше не хотел. — Ладно, Чонин видел, — процедил сквозь зубы Хван. — Клянусь, я их всех уничтожу! Каждого! — Он сунул ноги в ботинки, принявшись их дергано зашнуровывать, поднялся, схватил куртку. Ярость, что плескалась в его глазах, могла спалить полгорода. — Ни одного из них завтра же здесь не будет! Обещаю тебе. — Не надо, — всхлипнул я и, чтобы задержать, схватил за рукав. Альфа резко обернулся. — Они тебя едва не убили, а ты их защищаешь? — Мне их просто жаль, — ответил я, опускаясь на постель. Подтянул к себе колени, обнял их, а потом добавил шепотом: — Они все так хотят быть с тобой... Быть частью твоего мира... Настолько, что готовы ради этого на все. Даже на такие ужасные вещи. Хёнджин закрыл лицо ладонью. А потом сел рядом и вдруг притянул к себе, обнимая. Будто пытаясь выплеснуть боль. Или, может, наоборот, забрать. — Эй, — осторожно позвал я. — У меня нет панической атаки, видишь? Я в порядке. Почему-то в этот момент казалось, что из нас двоих не в порядке именно он. Крепче сжав вокруг меня руки, словно только я удерживал его от падения, Хван прошептал: — Господи, какой же ты, Мушкетер. Какой же ты... «Глупый?» — хотел спросить я, но не успел. Хлопнула входная дверь. — Хёнджин, ты здесь? Что там опять происходит? — раздался голос Мун Хи. А потом он вошел в комнату и замер у порога, глядя на нас. — Какого черта он здесь? Даже не видя его глаз, я мог поклясться: он был в бешенстве. Чувствовал его злость в каждой нотке. Хван отпустил меня, и я тут же отодвинулся. — Я потом тебе расскажу, а пока уйди, Мун, ладно? Было видно, как Чхве едва держит себя в руках, но, не сказав ни слова, он развернулся и хлопнул дверью так, что удивительно, как она с петель не слетела. — Прости, — еще раз извинился я, хотя не знал за что. — Тебе незачем извиняться. — Твой друг почему-то меня не любит, — ответил я. — Не то чтобы не любит. — Хван сел напротив, так же, как я, опираясь спиной о стену. — Он просто со стороны такой грубый. На самом деле он... — альфа задумался. — Я даже не смог бы подобрать слов, чтобы объяснить, какой он.  — Он тебе очень дорог?  — Даже не представляешь насколько, — произнес Хван, опустив взгляд вниз, на свои руки. После случившегося казалось, что между нами словно что-то рухнуло. Как будто теперь он знал обо мне что-то, что не знал никто другой, и хотел поделиться в ответ. — Мы тогда жили несколько иначе, — произнес он скомканно, как будто говорить об этом было слишком больно. — В тот день мы втроем возвращались домой. Я, Мун и Дон Хён. К нам прикопалась компания альф. Сначала думали, пьяные. Даже весело было. В голове дурь еще в том возрасте. А потом оказалось, наемники. Пока он говорил, я не решался даже вдохнуть. Знал, что корни всей этой истории тянутся к тому самому вечеру, жаждал узнать, но в то же время боялся. Несколько раз обращалась к интернету, выясняя, какие травмы могут привести к хромоте, но не думал, что правда окажется настолько жестокой. — Нас привезли куда-то за город. Хотели припугнуть отца. Отомстить. Так что им нужны были я и мой младший брат. Он в большей степени. Вот только было темно, нас прилично к тому моменту всех потрепали, и тогда Мун Хи назвался его именем. — И они поверили? — Даже не разбирались толком. Пока они избивали меня, он накинул его куртку. Красная такая, может, помнишь? Мы были грязные, в ссадинах. К тому же они и правда были похожи. А Мун — у него это в крови будто, от отца передалось, — незаглушимая потребность защищать. Хёнджин вздохнул. Я замер и, как бы ни настраивал себя, оказалась не готов услышать то, что случилось дальше. — Сломайте ему ноги, — произнес Хван. Я так сильно закусил губу, что почувствовал во рту вкус крови. — Он только взял в руку кусок арматуры, взвесить, а мне показалось, я уже в тот момент умер. Я закрыл глаза, чувствуя, как в них нестерпим жжет. — Но больше всего досталось Айсу. Его лицо. Не знаю, замечал ли ты, оно все в шрамах. Вот только он, в отличие от меня, не издал ни звука. С тех пор у него нет глаза. Все-таки сорвавшись, слезинка скатилась по щеке. — Мы с ним как могли тянули время, потому что знали: нас скоро найдут. В нас с Дон Хёном были маячки установлены. А я молился только об одном, чтобы они до него не добрались. Чтобы не догадались о подмене. Но в конце концов они сообразили. И знаешь, что в этот момент делал Мун? Боясь пошевелиться, я покачал головой. — Он над ними смеялся. — Хван сглотнул, точнее попытался сглотнуть, и запрокинул голову наверх, глядя в потолок. — Клянусь, этот его смех — самая жуткая вещь, которую я слышал в жизни. — альфа усмехнулся. — Мне кажется, я не смогу расплатиться с ним за тот день никогда. Даже деньги на операцию он не берет. Упрямый как черт! Копит сам. — А Дон Хён? — осторожно спросил я. — Почти не пострадал. Избили, конечно. Руку сломали, соревнования пропустил разве что. Правда, судьба — стерва упрямая, через полгода его все равно не стало. Я слушал, не в силах поверить в то, что такое вообще возможно. Как можно было выжить после всего этого безумия и не сойти с ума? Как доверять людям и улыбаться? Как? — Хван, — позвал я тихо. — Как вы с Мун Хи смогли это пережить? Он замолчал, а потом ответил: — А кто сказал, что мы смогли? Наступила тишина. Хван встал. — Я скажу твоему другу, чтобы он вещи принес. И вышел из комнаты. А я остался сидеть, пытаясь переварить все им сказанное. Хёнджин был закрыт. Всегда. И никто не знал, что находится у него внутри, именно поэтому его боялись. Именно поэтому уважали. Искренность — самое дорогое, что он мог позволить себе для другого человека. И то, что он открылся мне, будоражило и пугало одновременно. Скрипнула дверь. Я встал, ожидая увидеть друга: — Хёндж… Но тут же напоролся взглядом на Джи Вон. Ей понадобилась секунда, чтобы оценить ситуацию. Меня в мужской одежде и с мокрыми волосами. Она выбежала так стремительно, что я не успел даже выдохнуть, но у входа столкнулась с Хваном. Я не хотел слышать их разговор. И если бы мог, закрыл уши, двери, но боялся и пошевелиться, стоя босыми ногами посреди комнаты. — Ты издеваешься, Джинни? Я зажмурился, ладонями закрывая лицо.  — Я ни слова тебе не сказала, когда ты нес тот бред. Про подмену, про квартиру, про Пэка! — выкрикнула Чон. — Всегда считала себя выше этого. Выше женских истерик. Но хватит! — Я тебе все объясню, — судя по звукам борьбы, Хёнджин пытался удержать ее в комнате. — Он упал в бассейн. Его девчонки столкнули. У Чонина спроси, он был со мной. — Разумеется, ведь Чонин у нас поборник честности. — Вон его вещи у входа, насквозь мокрые. Посмотри, если мне не веришь. Я вжал голову в плечи, молясь, чтобы Джи Вон смогла понять. Желая оказаться где угодно, но не здесь. Провалиться под землю. Пару секунд они молчали, а потом девушка прошептала: — Даже если так, даже если я поверю, что он свалился в бассейн, но какого черта, Хван? Он тяжело вздохнул. — Академия захлебывается сплетнями. И главная их причина — этот омега, а теперь ты еще и к нам притащить его решил? — Это не просто омега. Он был парнем моего брата. И ему нужна была помощь. Это мой долг. — Да плевать мне, кем он был! — взорвалась Чон. — Снова этот долг! Я терпела все. То, что ты мог целыми днями молчать, пропадать в академии и больнице, борясь со своими демонами. Твое безразличие. Твою холодность. Но вот за дуру меня не надо принимать.  — Ты знала, — произнес Хван. Тон его голоса изменился. — Ты всегда знала, что для меня важно. Долг. Академия. Правила. — А где мое место, Джинни? Ты такой... - Она словно захлебнулась в словах. — Мне надоело, Хван. В коридоре хлопнула дверь. Хёнджин хрипло выругался, а потом дверь ударилась о раму снова. — Джи Вон, подожди! Да постой же ты! Он унесся. За ней. А я остался. Подобрав свои вещи, понял: стоит исчезнуть тоже. Потому что вдруг стало больно так, что не вдохнуть. И это был не стресс или обида за то, что сегодня меня едва не утопили. Что-то другое. Настолько новое чувство, в котором я даже себе не решался признаться. Потому что слишком сильно оно напоминало ревность.