Парадокс

Мун Хи (Айс). — Я не могу, Айс, меня от него аж трясет! Хлопнув дверью, Хван прошагал в центр комнаты и швырнул перчатки на стол. — Все нормально? Джи Вон бросила на меня взволнованный взгляд. Я промолчал. Хотя и знал причину. Омега. Его глупость могла стоить Хёнджину репутации. Да и просто сам факт, что с ним теперь делать, висел в воздухе, требуя решения. В наркологии его никто не оставит. Для отчисления оснований нет. Но и вернуть обратно альфа его не мог. Слишком дерзко он себя повел. Ведь если ему такое поведение позволяется, значит, и другим. — Черт! — Бросив пальто на пуф, он уселся на диван и, запрокинув голову на спинку, прикрыл глаза. — Черт, черт, черт! Мы с Джи Вон снова переглянулись. — Не слишком ли много чертей для одного предложения? — осторожно спросила Чон. — Тяжёлый день? На секунду повисло молчание. — Ты не представляешь насколько. — Хван приподнял голову, обращаясь ко мне: — Слушай, там Чонин новую заначку нигде не припрятал? Если не выпущу пар, клянусь, сейчас взорвусь. — Могу в машине посмотреть. — Давай, — не поворачиваясь, поднял сжатую в кулак руку Хёнджин, а потом добавил, глядя на Джи Вон: — А вообще, к черту выпивку. Иди ко мне. Он что-то сказал ей. Слишком тихо. Я не расслышал. Девушка рассмеялась. Стоило бы уйти, но я застыл у порога, не в силах пошевелиться. Присев на диван рядом с Хваном, девушка поцеловала его в шею. Расстегнула воротник, спускаясь губами к ключице. И я выскочил из комнаты. Нужно убраться от этой проклятой академии как можно дальше. «Место. Не забывай, где твое место». Как бы ни было приятно обманывать остальных, что я не хуже, я знал правду. Даже будь у меня достаточно денег, я все равно не был бы достаточно хорош. И дело даже не в фамилии. Я сделан из другого теста. Да и в конце концов, разве можно выбирать между грязью и золотом? Глупо. А Джи Вон — девочка не глупая. Проблема была в том, что чем дольше они встречались, тем сильнее я ее узнавал. И тем тяжелее мне становилось. Потому что стены между нами падали. Вот только Чон всегда видела во мне хорошего друга, защитника, старшего брата, но никогда — парня. «Ты такой милый, Мун Хи». Я вдохнул леденящий воздух. На секунду закрыл глаза, пока кто-то меня не окликнул: — Эй, Айс, мы в город. Подбросить? И я кивнул. Куда угодно... Мне нужно было забыться. Много алкоголя, боли и адреналина. И чем быстрее, тем лучше. Виски в стакане горчил и на вкус напоминал растворитель. К хорошей выпивке быстро привыкаешь. Особенно если твои друзья из того круга, в котором меньше пары тысяч за бутылку не деньги вовсе. Но в темном прокуренном баре на окраине города особо выбирать не приходилось. Я закрыл глаза, делая глоток. И как бы ни старался избавиться от мыслей, воображение упрямо рисовало несбыточные картины. — Еще не поздно остановиться! После этого мы уже никогда не будем друзьями, — шепчу я, крепко обхватывая талию Джи Вон руками. Она поднимает взгляд и медленно приближается, пока между нашими телами не остается ни одного раскаленного миллиметра. — Слишком много болтаешь, Мун. Замолчи уже и поцелуй! Один поцелуй, и крышу срывает. Начисто. Наглухо. Без возможности дальнейшего восстановления. Она запрокидывает голову, рвано вдыхая, я касаюсь губами ее подбородка, спускаюсь на шею. Прихватив пальцами подол платья, задираю его вверх по бедрам. От неожиданности Джи Вон ахает, но я срываю ее стон губами. — Эй, ты слышал меня, парень? - Мужик, стоящий рядом, толкнул в плечо, вырвав из фантазий. — Проваливай отсюда. Ты уселся на мое место. — Руки убери, — спокойно ответил я, хотя и хотел вломить ему хорошенько. Так бы и сделал, если бы не женский голос, повторяющий раз за разом: «Сколько можно, Мун? Нельзя все проблемы решать кулаками.» И как бы сильно ни хотелось подраться, я развернулся, одним глотком допил виски и медленно зашагал к выходу. «Ты мне нужен», — шептала Чон в моей голове. Нужный... но не выбранный... От осознания аж трясло. А потом я услышал пару глухих ударов. — Сюда иди, придурок. Отдавай портмоне и телефон, — раздалось неподалеку. Недалеко от бара, в темной подворотне трое в черном с капюшонами на головах теснили к стене пацана лет восемнадцати. Я остановился. Почти физически почувствовав, как сжимаются кулаки. Как, подобно подожженному абсенту, по венам медленно растекается адреналин. Мне просто нравилось драться. Наконец я мог признаться себе хотя бы в этом. «Ты мой лучший друг, Мун. Если я попрошу, ты всегда будешь защищать меня?» Друг… От этой простой истины неприятно кольнуло в груди. — Эй! — крикнул я, закатывая рукава. — А если на равных?… *** Хван не появлялся. Не звонил, не оставлял посланий. Просто исчез, чтобы... чтобы что? Решить, что со мной делать дальше? Об этом я даже думать боялся. Пару раз у меня возникала идея покричать, постучать соседям по трубам, сказать, чтобы меня вызволили. Но потом я отбрасывал ее в сторону. Как я все объясню? Пусть я и заперт в чужом доме, никто меня пальцем не трогал. В холодильнике полно еды, а условия вокруг лучше, чем в пятизвездочном отеле. Даже если выберусь отсюда, смогу ли вернуться в академию? Выходит, весь персонал учреждения знает, чем Хёнджин занимается. Не просто знает, но еще и поддерживает. А я? Снова влез не туда и не вовремя. Осознание того, что я мог так сильно ошибиться, буквально разрывало на части. — Кто он такой — твой хозяин, а, Снежок? — спросил я, подхватывая кота на руки. Тот повис, вытянув длинные лапы. Весь он был словно соткан из белых нитей. Потому и получил прозвище. — Не знаешь? — переспросил я, тычась носом в его пушистый лоб. — Вот и я не знаю. Кот между тем, вывернувшись из рук, поскакал по лестнице наверх, подметая ее хвостом. Этот кот был точной копией своего хозяина. — Могу поспорить, у тебя тоже своя долгая история, — ухмыльнулся я. — Да уж, видимо, это последняя стадия, когда с животными начинаешь разговаривать. Проходя мимо входной двери, я в сотый раз дернул ручку, словно надеясь, что она вдруг окажется незаперта, но зря. Будь она покрыта краской, я бы наверняка в ней дыру протер. Поднялся в спальню и провел ладонью по шершавой поверхности. Необработанные стены выглядели как простой бетон, но вряд ли Хван не хватило средств на новые обои. Я поднял взгляд наверх. Потолком комнаты служили сплошные окна, сквозь которые проглядывало небо, затянутое тяжелыми облаками, поэтому внутри было темно и серо под стать стенам. Я сразу понял, почему Хёнджин решил их не трогать. Само небо служило украшением. Все прочее казалось бы лишним. Холодная отстраненность. Именно так я описал бы комнату. Единственным ярким пятном сияло растущее в большом горшке лимонное дерево, наполнявшее спальню легким ароматом. Все еще касаясь ладонью стены, я сделал несколько шагов, подходя к шкафу. Потянул на себя дверцу. Внутри висело несколько идеально выглаженных костюмов, белые и черные рубашки рядами. Гардероб, напрочь лишенный цвета. С другой стороны были сложены повседневные вещи — футболки, джинсы и несколько черных кепок. Я снял одну из них и надел на голову. Удивительно, но представить что-то подобное на Хване я, как ни старалась, все равно не смог. Эта вещь была словно вырвана из чужого шкафа. Отвязная — именно это слово подходило ей больше всего. Но так не подходило образу Короля Всадников. После случившегося мое отношение к нему застряло между полюсами ненависти и восхищения, не зная, в какую сторону сделать шаг. Неопределенность и вопросы, которые так и оставались без ответа, выводили из равновесия. До глубины души раздражало, что я заперт в четырех стенах, как пленник. Приводило в ярость, что все это время он требовал ото всех искренности, хотя сам вел двойную игру. Словом, у Хвана все еще осталось достаточное количество недостатков. Но образ, который я так старательно рисовал все это время черной краской, начал смываться. Как будто кто-то выплескивал на него стакан за стаканом воду. И вот он уже не угольно-черный — чистое зло, — теперь серый. Потом светлее, как пасмурное небо. И что греха таить, после всего, что я узнал, Хван заслуживал уважения. Усевшись на пол, прямо на шерстяной ковер, я оперся спиной о кровать и выдохнул. Закрыл лицо руками, думая, все ли хорошо с Сонхуном. Что парни Хвана сказали Джисону? И вдруг услышал щелчок. Замок на входной двери. Кто-то зашел в квартиру. Я подскочил и понесся вниз. И у самой лестницы едва не врезался в парня. — Мун Хи? На мгновение я почувствовал разочарование, когда увидел перед собой не Хёнджина, а его друга. Но потом решил: к лучшему. Зато задать вопросы будет проще. — А ты кого ждал? — спросил он. Я набрал в легкие воздуха. — Нет, я не... Господи, я так рада, что ты пришел. Я уже решил... — Что мы тебя тут до смерти решили заморить? Он сомкнул губы в тонкую полоску. Только сейчас я разглядел, что в руках его пакеты с продуктами. Поставив их на пол, он развернулся, чтобы уйти. — Мун Хи, стой! — кинулся я, схватив парня за рукав. — Объясни, пожалуйста. — Что именно? — Все. Почему я здесь? Где Хёнджин? И что вообще происходит? Айс помедлил, но потом все же ответил: — Посуди сам. Все знают, Хван решений не меняет. А тут ты, получивший сначала красную, потом черную карточку. Если вернешься на следующий день как ни в чем не бывало, его репутация просто пойдет прахом. Уже не говоря про слухи. — Слухи? — переспросил я, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Что ты имеешь в виду? Айс ухмыльнулся: — А ты не догадываешься? — Даже предположить боюсь... — Хван от своих слов не отказывается. Никогда. И все об этом прекрасно знают. Как думаешь, о чем подумает большая половина академии, когда ты вернешься, избежав наказания? — Боже, — простонал я, закрывая лицо ладонями. Теперь догадаться было несложно. Что еще можно взять с таким, как я? — Они все решат, что я с ним переспал. А может, даже хуже чего... Со всеми вами.  — Добавь ко всем своим выводам еще и Джи Вон, — игнорируя мои стоны, продолжил Айс. — Она меня уничтожит. Превратит в пепел. Боже, боже, боже. — Хорошо, что ты понимаешь масштаб ситуации. Я заколебался. — И что он теперь со мной сделает?  — Без понятия, — пожал плечами Чхве. — Но... он же не может держать меня здесь вечно? При виде тревоги на моем лице Мун сжалился: — Думаю, нет. Так что... можно сказать, он взял время подумать. Как же это мерзко. Чувствовать себя виноватым всего лишь потому, что мир научил следовать правилу «око за око». Как будто меня всего, с ног до головы, окунули в стыд. Нужно попросить у него прощения. Хотя бы просто обговорить случившееся. Пока я был увлечен мыслями, не заметил, как Мун Хи открыл дверь. — Постой, — окликнул я его. — Дай мне одну минуту. Я метнулся обратно наверх, в спальню, и принялся открывать ящики письменного стола. Здесь однозначно должна быть бумага. Нащупав небольшую картонную коробку, вытащил оттуда чистый конверт и блок для заметок. Схватил ручку. Занес над пустым листом и застыл, не зная, что написать. «Прости». «Давай все обсудим». Нет, это все не то. Надежда. Пусть ее оставалось немного, но на большее я рассчитывать не мог. А еще на силу импровизации, поэтому вырезал из белого картона прямоугольник, вложил в конверт и запечатал. — Передай, пожалуйста, Хёнджину, — попросил я альфу, протягивая ему послание. Он посмотрел с непониманием. — Что это? — Он поймет, — ответил я, опуская руку. Белая карточка. «Я прошу мира». *** Хван Хёнджин. Я сжал зубы, глядя на Мун Хи, который скрылся за раздвижными дверьми подъезда. Сам подниматься не стал. Не любил это место. А присутствие новенького делало его совсем невыносимым. «Шикарная студия, — говорил каждый, хоть раз там побывавший. — Достойное капиталовложение». Джи Вон восхищалась, рассказывая матери, насколько прекрасна эта квартира: светлая, просторная, с высоким потолком, который в спальне заменяли окна. «Просыпаться поутру там настоящая фантастика». Кухня, обставленная по последнему слову техники. «Это не дом, а мечта». А мне он даже не нравился. Разве что первое время, когда ощущение свободы перекрывало все минусы. Много свободного места, кровать, шкаф, плазма на полстены и минимум мебели. Что еще для счастья надо, когда ты молод и свободен? Но чем чаще я там оставался, тем больше понимал, это место — не дом. В нем не хватало чего-то, что было в моем детстве, когда мама была жива. Не хватало самой жизни. Я откинул голову на подголовник, раз взглянув наверх, и выдохнул. «Могло быть хуже», — повторил сам себе в который раз. Нужно просто залечь на дно, переждать основной поток сплетен. И выходные как раз пришлись кстати. Когда вернусь, о произошедшем все забудут. — Он скоро? — спросила Джи Вон, успокаивающе поглаживая мою руку, соединенную с ее на консоли автомобиля. — Только кота покормит. Я не стал говорить правду, чтобы не усложнять все между нами. Выслушивать еще и от Джи Вон сцены? С головой хватало чокнутого новенького, который только и делал, что портил мне жизнь. — Я так рада, что мы наконец проведем несколько дней вдвоем. — Да, я тоже. Чон наклонилась и поцеловала меня. Этот поцелуй не вызывал головокружения, не зажигал внутри какое-то особое пламя, как пишут в книгах, но, отстранившись, она улыбнулась так, как улыбалась только мне. Самая красивая и желанная девушка всей академии держала меня за руку. О чем еще можно мечтать? Айс, поравнявшись с машиной, протянул в окно ключи от квартиры. — Как там котик? — участливо спросила девушка. — Шипит, — ответил он, глядя мне прямо в глаза. — На всех бросается. «Слушай, Айс, завали, а?» — негласно попросил я одним лишь взглядом. Я с такой филигранностью научился управлять собственными эмоциями, что разглядеть, что на самом деле творилось за фасадом, не смог бы никто. Вот и у Джи Вон не вышло. — Бедняжка. Ему просто не хватает внимания. — Глупое было решение — поселить его здесь, — пробурчал Мун, явно имея в виду не то, во что слова обернуты. — Но нет же. У твоего парня просто страсть ко всем убогим и покалеченным. — Ага, конечно. Взгляд Чхве можно было интерпретировать как «Хрена с два я тебе поверю. Для остальных можешь изображать что угодно, со мной эта штука не прокатит». — Но у него же была лапка сломана, Мун! Тот лишь покачал головой, усаживаясь сзади. — Пуля у него в голове, — подытожил я, заводя машину. — Шальная. А от таких надо держаться подальше. По крайней мере, моя внутренняя система предупреждения при мыслях о нём сигналила красным. Ведь омега злил до невозможности. Иногда казалось, у него, как у того самого кота, все девять жизней в кармане, настолько отчаянно и безрассудно он рвался к истине, не боясь погореть сам ради чужого благополучия. Когда-то и я был таким же. Вот только вытравил из себя эту излишнюю сострадательность несколько лет назад. Вырвал с корнем. Научился быть холодным. Безжалостным. Бесчувственным. С тех пор моя жизнь превратилась в упорядоченную последовательность действий, которые вели к стабильности. Каждое решение было обдуманным и правильным. Ровно до тех пор, пока не столкнулся с ним. И теперь каждый раз, стоило ему появиться рядом, я неосознанно оборачивался. Простое любопытство. Интерес. Что еще затевает? Знаешь же, ничего хорошего, но отказать себе в крошечном удовольствии посмотреть не можешь. Забавный ведь. Думает, я не вижу, когда он меня разглядывает, прилипая взглядом к рукам, лицу. Стоит глаза поднять — тут же отворачивается, до скрипа сжимая губы. Как будто защищаясь. Но стоит подойти, цепенеет. На щеках пятна румянца, а в распахнутых глазах такая растерянность, что я впервые упустил момент, когда раздражение сменилось на что-то иное, но столь же горячее. Кто-то просигналил. Я резко взял вправо. Все! Хватит! Машина встроилась в поток автомобилей на трассе. Академия, наркология и, самое главное, Ли остались наконец позади. Мы почти приехали, когда первые тяжелые капли упали на лобовое стекло. Я остановил возле центрального входа. Взглянув на тучи, Джи Вон поспешила в дом. Мун Хи же придерживал ворота, чтобы их не распахнуло ветром, пока я парковался. — Держи, это тебе, — протянул он белый конверт, когда мы вошли. — Что это? Я разорвал упаковку. Внутри лежала белая карточка. Совершенно пустая. Айс ответил: — Кот передал. Я буквально слышал издевку в его голосе. Хорошо знакомые ноты еще со школьных лет. И видел: в глубине души он злился, что Чон поехала с нами. Рассчитывал провести выходные, как раньше, чисто мужской компанией. — Она мне не оставила выбора, брат, — попытался отшутиться я. — Я обещал свозить ее в Париж еще две недели назад. А тут так удачно выходные выпали. Тон в ответ только махнул рукой: — Твое дело. Мне-то что. Вдалеке громыхнуло, и ливень припустил во всю силу. Стягивая кроссовки, Айс произнес: — Вовремя мы добрались. Телефон в кармане зазвонил. Я достал его и застыл. Слова Чхве растворились, как под толщей воды, пока я смотрел на свою жизнь со стороны, пытаясь понять, где, твою мать, так провинился перед вселенной. У меня же все и всегда было под контролем. Я держал в своих руках целую академию, пресекая даже малейшие попытки неповиновения. До того, как появился он. Ли Феликс. Почему его имя тут же всплывало в голове, когда приходили плохие вести? Как сейчас. Когда система умного дома на экране моего смартфона вопила красным: «В вашей квартире потоп!» *** Хван явно любил высоту — его квартира находилась на последнем этаже. Наверное, ему доставляло удовольствие подходить к этим огромным окнам, глядя на мир сверху вниз. Зная, что весь он там, где-то у него под ногами. Позер! Что-то теплое и пушистое коснулось босых ступней, и я, улыбнувшись, подхватил кота под лапы, показывая ему, как ребенку, город с высоты птичьего полета: — Смотри, Снежок, как высоко живет твой хозяин. Коту было совершенно наплевать. Вывернувшись, он раздраженно фыркнул и унесся по своим кошачьим делам. — И ты, Брут, — вздохнув, крикнул я ему вслед. Желудок заурчал. К продуктам, привезенным Мун Хи, я так и не притронулся. Не хотелось чужого. Хотя спустя сутки уже полностью ощутил: у меня здесь нет ничего. Ни расчески. Ни чистого белья. Даже зубной щетки. Мой отъезд из Долины Всадников произошел настолько спешно, что о вещах не думал ни я, ни сам Хван. А просить его о чем-то мне не хватило бы смелости. На то, чтобы подавить безмолвный протест, понадобились сутки — ночь, проведенная на диване (посягнуть на кровать Хёджина я так и не решился), и голодный кот, который упорно звал меня на кухню. Я подошёл к кухонному острову, где Айс оставил пакеты. На одном из них висел стикер «Для кота». Надо же. Но стоило заглянуть внутрь, как против воли вырвалось: — Да они что, совсем обалдели, что ли? Филе лосося охлажденное? Медальоны из телятины? Порывшись в шкафу, я отыскал банку кильки в томате. Наложил в миску и пододвинула ногой: — Вот тебе твой лосось. Трескай! Кот подошел, понюхал и скривился. Усы завернулись чуть ли не к ушам. — Перед своим папочкой будешь нос воротить, — ответил я ему, наливая в кастрюлю воду. — А со мной можешь даже не пытаться. Порывшись в другом пакете, я достал пачку до ужаса понтовских макарон, судя по этикетке, из Италии, закинул варить и, пока ждал, обмакнул кусочек хлеба в томатный соус. — Боже, как вкусно! Кот продолжал уничтожать меня взглядом. Ну точно Север. — Бесполезно, — ответил я ему. — Ешь что дают или шуруй отсюда. Со мной этот номер не пройдет. Можешь у своего хозяина спросить. Потом. Когда он вернется. Макароны оказались очень даже ничего. Правда, разницы с теми, что мы обычно берем на распродаже в сетевом супермаркете, я все равно не заметил. К тому же в компании с килькой они заиграли привычными красками. Помыв посуду, я наконец выдохнул и направился в спальню альфы. Ладно. Пришла пора сдаться обстоятельствам. Я распахнул шкаф. Первые сутки я слонялся по дому в измятой форме, все еще рассчитывая, что кто-то меня выпустит, но теперь понимал — зря. К тому же капнул соусом на рубашку, и, если не застирать, вещь придется выкинуть. Бабуля бы такое расточительство не простила. Бабушка. Единственный, за кого я волновался все сильней. Что с ней будет, если она не дозвонится? Догадается ли Джисон ответить? Придумает ли что-нибудь? Я решил, что, если в течение суток Хван не появится, плотно займусь вопросом поиска средства связи с внешним миром. А пока оставалось только ждать. Порывшись в комоде, я подобрал не слишком широкие шорты и белую футболку, что доставала до середины бедра. Вещей Джи Вон в доме не оказалось. Заглянул в ванную. Полазил по шкафчикам, но, на удивление, и там лежала только косметика Хёнджина. Пришлось воспользоваться шампунем и мылом, которое пахло чем-то свежим. На этикетке же было что-то про море. Я сомневался, что именно так пахнут настоящие моряки, по крайней мере в реальности, но, стоило теперь вдохнуть, мог уловить один из оттенков запаха Хёнджина, которым вынужденно пропитался от и до. Смесь из ароматов чистой одежды, его шампуня и туалетной воды. Свою одежду я постирал, переоделся и вышел, ступая голыми пятками по деревянному полу. За окнами громыхнуло. Я поднял взгляд. Небо над головой казалось серым и тяжелым. А потом стали срываться первые капли. Сердце забилось чаще. Ладони похолодели. «Ты дома. Ты в безопасности, — старался уговорить я самого себя. Вдох. Выдох. — Тебе ничего не угрожает». Вот только противный стук о стекла и низко нависающие тучи сводили с ума. Ответ пришел моментально. Рольшторы. Закрепленные под потолком, они были полностью свернуты. Наверняка их можно раскрыть. Я потянулся к лежащему на тумбе возле кровати пульту. Снежок заскочил на постель и уселся рядом. Кап. Кап. Кап. Я медленно вдохнул, стараясь привести нервы в порядок. Выбрал кнопку с нарисованным значком занавесок и нажала. Ничего не произошло. Индикатор батареи замигал красным. — Ну же, миленький, — попросил я, надеясь, что заряда хватит на одно — такое простое — действие. Пуль, приняв команду, пикнул и погас. Шторы ни на сантиметр не сдвинулись. Но что-то загрохотало. Как в страшном сне, окна начали разъезжаться в стороны, пока над головой не осталось лишь расчерченное металлическими рамами небо. Руки с зажатым в них погасшим пультом затряслись. А потом первая тяжелая капля упала на плечо. *** Хван Хёнджин. Еще не доходя до квартиры, я приготовился к худшему. Прорыву трубы, забившейся канализации, к чему угодно. Только не к тому, что увидел. Внутри было тихо. Слишком. Я закрыл дверь и бросил в хрустальную вазочку ключи, чтобы своим звоном они избавили меня от приветствия. Но снова ничего. Не разуваясь, приоткрыл дверь в ванную и огляделся — все находилось на местах. Ни разбросанных тряпок, ни луж. Разве что лимон из спальни почему-то стоял по центру гостиной. Поднявшись на второй этаж, распахнул дверь и только тогда понял масштаб катастрофы. Внезапный порыв ветра ворвался в комнату, окатив ледяным потоком. В распахнутые над головой створки окон врывался дождь. Я бросился к лежащему на тумбочке пульту, но тот не работал. Огляделся, смахивая с лица капли. Феликса нигде не было. Зато комнату он заставил всем, что только смог найти. Матрас застилала свисающая на один угол клеенка, на которой уже собралась лужа размером с Байкал. Тумбы закрывали пластиковые тазы. Откуда он их выклпал, даже для меня оставалось загадкой. А на полу, словно грибы, торчали уже полные воды кастрюли. Я кинулся в кладовку, зная, что серверная системы умного дома находится там. Скинул намокшее пальто. Ввел пароль, комбинацию команд и оглянулся, прислушиваясь. С уже знакомым характерным звуком рамы начали закрываться. Опершись на стену плечом, я откинул мокрые волосы назад и выдохнул. С ботинок набежала крошечная лужа. И тут меня словно тряхануло. Дождь. Феликс. Боязнь воды. Прежде чем начать паниковать, я успокоил себя: он где-то здесь. Выйти из квартиры не мог. Вернулся в спальню, теперь уже медленно осматриваясь по сторонам. Омега словно в воздухе растворился. Постель, несмотря на старания, к этому моменту промокла насквозь. Ковер тоже. Так что от каждого шага он хлюпал, словно я шел по болоту. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь мерным стуком капель. А потом откуда-то совсем рядом раздался судорожный сиплый вздох. Я распахнул дверцу шкафа и застыл. Внутри, забившись в угол, омега сжался в комок, обхватив собственные колени руками. Дыша так, словно сейчас задохнется. Его зубы стучали от холода. И тогда я увидел: он насквозь мокрый. От подошв ног до кончиков светлых волос, прядями липших к футболке. Что им двигало, заставляя метаться под дождем, спасая чужое имущество? Это ведь всего лишь вещи. Судорожно пытаясь вспомнить, было ли в статье что-то о помощи при панических атаках, я опустился рядом с парнем на колени. — Эй! — позвал я и медленно протянул руку, пытаясь коснуться, но Ёнбок вдруг попятилась. — Нет! Не трогай меня! Не трогай! — Отталкиваясь пятками от мокрого пола, Ли лишь сильнее загонял себя в угол. — Не трогайте меня! Никто не смейте ко мне прикасаться! — На секунду показалось, он даже не со мной разговаривает. Боже, что это? Последствия шока? Кого он видел перед собой за мгновение до? Бригаду врачей, пытающующихся вернуть его к жизни? Спасателей, вытаскивающих из заблокированной машины? Белые стены больницы, где снова остался один, замерзший и мокрый? Я снова попробовал протянуть руку, но тут же отдернул, спрятав за спину. Идиот! — Я ничего тебе не сделаю. В его глазах все еще плескался неподдельный ужас. — Феликс, — мягко позвал я. — Позволь тебе помочь. Он всхлипнул, вслушиваясь. — Все нормально, все уже закончилось, — повторял я, не зная, кого успокаивал больше — себя или его. Потому что самому было до одури страшно. Я шептал еще что-то, хотя понимал: вряд ли он вообще может разобрать хоть слово. Все, что я видел, — бледное как полотно лицо и огромные, на пол-лица, глаза, распахнутые широко, словно у затравленного зверька. — Где я? — вдруг спросил Феликс. Тут холодным потом окатило уже мою спину. — В безопасности, — ответил я, тут же упрекнув себя за самый глупый ответ. — У меня... в шкафу. В заплаканных глазах вдруг заскользило понимание. Он обернулся, осматриваясь. — Боже, Хёнджин, — вдруг проговорил омега, словно вынырнув из забвенья, и начал сползать вниз. Хотя, казалось, ниже вроде некуда. Будто собиралась потерять сознание. Я поднялся на ноги, не зная, куда кинуться. — Справимся. Не знаю, почему я сказал именно так. Не «мы справимся». Но все же. — Давай помогу, — протянул я ладонь. Без толку. Обхватив себя руками, он закрыл глаза, прислонившись головой к деревянной дверце. Недолго думая, я достал из комода сухое одеяло и чистый комплект одежды, а потом поднял Феликса на руки. На удивление, он даже не противился. Скорее всего, потому что был полностью без сил. Толкнув дверь плечом, осторожно спустился по лестнице. Парень всхлипнул. Какой он оказался маленький. Напуганный. Все это так не вязалось с тем образом омеги-войны, с которым я столько боролся. И я прижал его крепче. Спальня была разгромлена. Оставалась только гостиная, где единственным местом, на котором можно устроиться, был крошечный диван. Узкий и не раскладывающийся. Впервые я жалел, что в этой квартире так мало мебели. — Тебе бы переодеться. Я не буду мешать, — устало прошептал я, опуская его на мягкое сиденье. — Я пришлю кого-нибудь, чтобы все убрать. — Посмотрев в окно, добавил мысленно: «Уже завтра». Часы показывали семь, но на улице было так темно, словно ночь давно наступила. — Нет! — Ёнбок вдруг схватил меня за запястье. Казалось, сам испугался тех слов, что с губ сорвались. — Останься, — вдруг попросил он, крепче сжимая пальцы. Я опешил. «Ты не должен ни на кого полагаться, — хотел по привычке прошептать я. Потому что именно так меня научили. Сама жизнь. — Вставай и иди вперед! Как бы плохо ни было!» — Пожалуйста, — попросил он, заглядывая мне в глаза своими, заплаканными, размером с блюдца. — Обещай, что останешься. Разве можно подготовиться к такому? К потоку соленых слез. К трясущимся губам. К панике. Но больше всего пугало другое. Пустота, зияющая в его взгляде. Он всегда светился, как горящий в темноте прожектор. И, как бы больно ни падал, он никогда не гас, словно раз за разом доказывая: света хватит каждому. И вот — будто иссяк. Ведь ничего не вечно, и даже Феликс может потухнуть. Я просто не мог позволить этому случиться. И тихо произнес: — Обещаю. Все так же, не размыкая рук, опустился рядом, и Феликс прижался к моему боку, будто прячась от всего мира в поисках защиты. Его глаза были зажмурены, а губы случайно коснулись рубашки на груди. Оставив смазанный поцелуй. Прямо над сердцем. Спустя какое-то время его дыхание стало спокойным и тихим, глухо вибрируя в темноте. А я закрыл глаза и слушал. Понимая, что не усну. Меня самого штормило. — Ладно, завтра разберемся, — произнес я, хотя омега уже не слышал. А потом чуть наклонился и, незаметно коснувшись губами волос, вернул поцелуй.