Парадокс

Я хлопнул дверью кабинета физики так, что штукатурка посыпалась. Потому что его не было на паре. Моего лучшего друга. Моего Сонхуна. С самого утра я написал ему три сообщения, но он не ответил. Попробовал набрать, но услышал лишь гудки. Поэтому, не в силах больше ждать, решительно отправился в общагу альф и бет. Вот только по дороге услышал ругань. — Что здесь происходит? Я попытался протиснуться вперед, расталкивая стоящих впереди зевак, и вдруг увидел затылок Кима. — Карточка, — шептались вокруг. Страх окатил ледяной волной. Нет. Нет! Только не это. — Куда? Куда его забирают? — выкрикнул я. Кто-то схватил меня за руку. Джисон. Я принялся вырываться. Но его хватка стала только сильнее. «Пожалуйста, не делай глупостей», — умоляли его глаза. И тут я увидел его. Человека, который один был ответственен за весь хаос, что происходил в академии. Он стоял, сложив руки за спиной, на миг став частью толпы, словно, когда хотел казаться невидимым, даже это было ему подвластно. Каждый взгляд, который он ронял свысока на моего друга, которого уже увел куда-то Айс, не выражал ровным счетом никакого беспокойства. Мой же был в состоянии метать молнии. — Ты знал. — Я дернулся вперед, вмиг оказавшись напротив Хвана, не замечая, как голос скатился в шипение. — Ты попросил не просто так... ты... да ты... Я стиснул зубы крепче, чтобы не накинуться на него прямо здесь, при всей толпе. Руки дрожали от злости и ощущения собственной беспомощности. Стало так стыдно, потому что, выходит, я предал собственного друга. Ради чего? Ради кого? — Я предупреждал тебя, — произнес Хёнджин. — А с теми, кто упорно не слышит предупреждений, у меня разговор короткий. То, с каким цинизмом он говорил, буквально выворачивало наизнанку. — Он ничего не сделал! — Это не тебе решать, — процедил альфа. Раздражение вибрировало между нами, рассыпаясь жалящими искрами. — Исчезни, пока и тебе не досталось. — А потом схватил за запястье. Я посмотрел ему в глаза. — Я не шучу сейчас, Феликс. Ты понял? Да как он смеет! Я вырвался из захвата и обернулся в поисках помощи. Но никто, ни один не сделал и шагу, чтобы помочь. Как же меня раздражали эти молчаливые наблюдатели. Способные лишь безразлично смотреть, как рушатся чужие судьбы. — Знаешь что, Хван? А не пойти ли тебе нахуй! — произнес я громко. Ну же, что ты мне сделаешь? Я не знал, откуда взялось столько смелости. Может, оттого что друга не смог уберечь, может, просто надоело играть в эти глупые игры, но я сделал шаг вперед. Впервые не прячась и не дрожа. Угрожая. И вот тогда он протянул мне первую желтую карточку. По толпе пополз тихий шепот. — Ты не имеешь права! — ответил я, пристально глядя ему в глаза. А потом совершил то, что не позволял себе никто в этом заведении. Медленно сжав кусок картона в ладони, смял его. В коридоре стояла такая тишина, что слышен был даже хруст бумаги. Я поднял руку над стоящей рядом урной и раскрыл ладонь, отправив предупреждение туда, где ему место. В мусор. Хёнджин смотрел на меня так, будто его это забавляло. Спокойно подошел ко мне почти вплотную. Я задержал дыхание, чувствуя, как пульс заколотился, а потом поднял взгляд, встречая его — испепеляющий. — А если так? — Он достал из кармана другую, теперь уже красную, и все так же, не отводя глаз, опустил ее в мой нагрудный карман. Запугать решил, значит? Не может он быть всесильным. Я нужен этой академии и их команде больше, чем они мне. Он не сможет мне навредить! За меня заступится тренер! И тогда я достал карточку, разорвал на мелкие кусочки, наслаждаясь моментом, и швырнул ему в лицо. Кто-то вскрикнул. Как если б я выдернул чеку, запуская отсчет перед тем, как все разлетится на куски. Лишь на мгновение в глазах напротив промелькнула ярость, но тут же погасла, скрывшись за ледяным равнодушием. Медленно, растянув губы в кошачьей ухмылке, Хван отодвинулся и едва заметно подал знак вернувшемуся Айсу. — Ты сам решил, — мягко произнес он. А дальше все произошло так внезапно, что я не успел даже опомниться. Хван развернулся. Мун Хи скрутил за моей спиной руки. — Стойте! Я никуда с ними не пойду! - крикнул я, вырываясь. — Помогите мне! Кто-нибудь! Только все вокруг стояли, не решаясь и шагу сделать. — Позовите моего тренера! Декана! Хоть кого-нибудь! Последнее, что я помню, — как к подошвам моих туфель опустилась черная карточка. Меня потащили к выходу, как будто я не весил ровным счетом ничего. — Иди спокойно, тебе же будет проще, — встряхнул меня Чхве. — Вы не имеете права! Мрази! Мерзкие слезы тут же защипали глаза. Нет, не дождутся, я не стану перед ними унижаться. А потом и это стало не важно, потому что кто-то накинул мне тряпичный мешок на голову, затолкав в машину. Темнота, такая же черная, как и рубашка карты. Вот, значит, что они видят перед смертью. — Раз ты так хотел, я покажу тебе, что делают с теми, кто нарушает правила, — раздался сбоку холодный голос. И машина двинулась с места. *** Первое, на что я невольно обратил внимание. Запах. Тяжелый и давящий. В месте, куда привез меня Хван, пахло свежевыкрашенными стенами, формалином и смесью лекарств. Тот случай, когда понимаешь: так пахнет в больнице, хотя точно и не знаешь чем. И хочется сбежать поскорее, потому что внутри просыпается какой-то бесконтрольный страх, что двери закроются, а ты останешься здесь навечно. Если бы не одно «но». К запахам здания примешивался еще один — не менее различимый, запах Хёнджина. Смесь из стирального порошка, шлейфа туалетной воды и чего-то мятного. Он шел рядом, крепко схватив меня за локоть. И чем дальше мы двигались по узкому коридору, тем сильнее все сжималось от страха. Я стянул с глаз повязку еще в машине, как только парни вышли, но так и не смог понять, куда меня привезли. Узкие зеленые коридоры и двери... камер? — Где мы? Но Хван упорно молчал, а я гадал почему. Только когда он остановился у одной из металлических дверей и повернулся, увидел, как под ледяной маской блеснула ярость. — Смотри, — сказал, грубо подталкивая к крошечному окошку в виде решетки. Я встал на цыпочки, чтобы видеть. По ту сторону двери находился парень, совсем молодой. Свернувшись на койке, он смотрел в стену. Под его глазами залегли тени, а лицо настолько исхудало, словно бедняга не ел пару дней кряду. Что-то подсказывало: так и было. — Вот этому всего девятнадцать, — процедил Хван. — Я привез его десять дней назад. Он так разозлился, что казалось, еще минута — и стены снесет волной его гнева, а я молча стоял, обхватив себя руками, ожидая своей участи. — Наркология. Не строй из себя идиота. Ты же догадался, что это за место. — Что? — пискнул я, все еще не веря в происходящее. Понимание обрушилось на голову, словно небосвод. Вдруг все стало таким простым и логичным. Как в детских загадках, когда тебе заранее известен ответ. Вот же он — лежал на поверхности. Парень в камере обхватил себя руками, словно его бил озноб. Я весь сжался. При взгляде на это место даже меня начало ощутимо ломать, и захотелось убраться отсюда. Да поскорее. — Большинство начинает с травки, — с отвращением произнес Хёнджин. — План, гашиш. Им кажется, фигня. На один вечер. Но не замечают, как следом подтягивается экстази, мет, а потом и кокаин. Там, где крутятся большие деньги, всегда следом появляется дурь. И чем больше этих денег, тем быстрее она окажется в твоем кармане. Своего рода закон. К горлу подкатила тошнота. Я отошёл на два шага, опираясь на холодную стену. Дрожа как осиновый лист, все еще сжимая в кулаке кусочек красного картона, угодивший в рукав блузы. Теперь я смотрел на него совершенно иными глазами. — Значит, вот для чего нужны карточки? — прохрипел я, все еще боясь поднять взгляд. — Красная для тех, кто когда-то был пойман с дурью, — ледяным тоном ответил альфа. Я зажмурился, до белых кругов под глазами, ненавидя себя за то, каким был глупым все это время. — Они попадают сюда. Кого надо — лечат, но большинство удается поймать на первой паре доз, когда зависимость еще не развилась. И тогда я помогаю им узнать, какие непередаваемые ощущения их ждут, если они не уйдут в завязку. — Каким образом? — Они остаются здесь на три недели. Помогать. Большинство не возвращается. Те же, кто решается, — молчат. В своих интересах. В другом конце коридора из одной палаты в другую прошагал врач. Удивительно, но он нас не выгнал, не поинтересовался, что мы здесь делаем. Словно наше присутствие было совершенно обыденным. Как много людей Хван сюда привез? Сколько человек прошло через это место, наводившее липкий ужас, потому что так было не похоже на современные частные клиники. — И работает? — прошептал я. — Еще бы. Поприбираешь пару недель чужую блевотину, насмотришься на корчащихся на полу от ломки, желание закинуться надолго пропадет. — А черная? — спросил, наконец решившись поднять взгляд. Лицо Хёнджина, и так не блещущее здоровым румянцем, еще сильнее потемнело. — Для таких, как твой парень, — сдержанно произнес он. — Он не мой... — Плевать. Обычно их называют «дропы». Посредники. — Боже, Сонхун... — На голову словно вылили ушат воды. — Он не мог оказаться замешан в подобном! — Святая наивность, — процедил Хван, а потом скомандовал: — Идем! И я трусливо подчинился, молча следуя за ним к машине. Когда мы отъехали от диспансера, все же решился спросить: — Что с ним теперь будет? — Лучше тебе не знать, — отделяя каждое слово, произнес он. — Прими как факт, что ты его не увидишь больше. По крайней мере, в академии. Хёнджин молчал, а я все еще пытался уложить в голове произошедшее. Работа его системы с карточками была настолько выверена, что становилось понятно: она создана давно. В курсе руководство, преподаватели, даже работники больницы не смотрели на нас как на посторонних. Сколько слухов родилось и умерло в стенах Долины Всадников. Одни абсурднее других. Вот только сейчас в голове впервые не укладывалось, зачем Хван делает это. Грязная работа. Никем не ценимая. К тому же неблагодарная. На его месте я бы давным-давно оставил мажоров разбираться с их пагубными привычками самостоятельно. Вот только Сонхун... Как он мог так глупо повестить на легкие деньги? Я прикрыл лицо руками. К тому же сам, выходит, его поимке поспособствовал. И кто теперь ему поможет? — Хёнджин... — Но ответом послужило привычное молчание. Он был зол. Я много раз выводил его из равновесия, но никогда не видел таким. — Пожалуйста, — взмолился я, — дай ему шанс. Я поручусь. Он хороший парень, правда. Просто у него папа болеет. Вот увидишь, он исправится. Но не успел я договорить, как машина резко затормозила у обочины. Я впился руками в ремень в поисках хоть какой-то защиты. — Я скажу один раз, — произнес Хёнджин серьезно и без эмоций. — Никогда не пытайся торговаться со мной. Тем более сейчас. Я вжался в кожаное сиденье. Было страшно. Но страшнее оказалось думать о том, что случится с другом. — Дай мне поговорить с ним, — попросил я. — В последний раз. — Нет. Его сдвинутые брови явно говорили, что мольбы мои бесполезны, но попробовать все же стоило. Сделать хоть что-то. — Зачем? — вдруг спросил Хёнджин. — Ты ему уже не поможешь, так какой смысл? — Я просто до сих пор не могу поверить. Вдруг это ошибка? Он закатил глаза. — Вдруг его подставили и на самом деле он не виноват? Вдруг... Север перебил: — Ладно. Только не реви потом, что тебя не предупреждали. ...Я не знал, куда мы приехали. Вокруг был уже пожелтевший лес, сквозь который проглядывали едва протоптанные тропинки. Альфа шел молча. И когда остановился, я увидел бетонную коробку. Склад или большой гараж, без окон и с одной-единственной дверью в центре. Жуткий и своим видом наводивший ужас. — Это вообще законно? — спросил я. Он бросил на меня уничтожающий взгляд сверху вниз и открыл скрипучую металлическую дверь. — Ровно настолько же, насколько торговля наркотиками. Ставки равнозначны, не находишь? Я глубоко вдохнул, шагнул внутрь, но так и застыл у порога. Хван подтолкнул в спину. В центре комнаты на старом деревянном стуле сидел парень. Его руки и ноги были связаны. Лампы освещали лишь часть комнаты тусклым светом. Сначала он показался незнакомым, но чем больше глаза привыкали к полумраку, тем становилось явнее: он, тот самый, с родинкой на щеке. — Привет, Веснушка, — раздалось сбоку. Только тогда я понял, что в комнате еще двое. Чонин широко улыбнулся. Происходящее его нисколько не пугало и не тревожило. Скорее, вдохновляло. А еще я мог почувствовать, как гордость за то, что ему доверили что-то настолько важное, буквально сквозила из всех щелей. Айс же стоял молча, сложив на груди руки. Что выражало его лицо, я не знал, ведь его глаза всегда были скрыты темными стеклами солнечных очков. Незнакомец поднял взгляд. На его лице багровели следы ушибов. Совсем свежие. Я поморщился, не желая даже думать о том, каким именно образом ребята с ним «беседовали» до нашего приезда. Пока пытался взять себя в руки, Хван снял пальто, перебросив на сиденье свободного стула, одной рукой поднял другой, на вид не менее потрепанный, и, поставив спинкой вперед, сел перед парнем. — Приятно познакомиться, — произнес он. — Думаю, представляться нет необходимости. Парень сглотнул. Его кадык нервно дернулся. Я не знал, что собирается делать Хёнджин, но в глубине души уже жалел, что пришел. Мной двигало желание увидеть Кима, а оказалась я на самом настоящем допросе. — Правила просты, как и обычно. — Хёнджин достал из кармана черные кожаные перчатки и принялся надевать. — Я задаю вопросы — ты отвечаешь. — Пожалуйста... — От паники, сквозившей в голове незнакомца, хотелось заткнуть уши руками. — Честное слово, я ничего не сделал. Позвольте уйти. Я ничего не расскажу! Клянусь! Он столько раз повторил это слово, что даже мне захотелось заклеить ему рот, лишь бы не видеть эти полные ужаса глаза и не слышать мольбы. — Хватит! — Хван поднял руку, приказывая прекратить. — Давай проясним сразу. В академию ты больше не вернешься. Казалось, слезы брызнули у парня из глаз. — Все, на что ты можешь повлиять, — насколько быстрым и безболезненным будет наш разговор. — Хёнджин обернулся, полоснув по мне взглядом. — Ну и считай, тебе повезло. Вот только если не станешь делать так, как скажу, придется омегу увести. И тогда общаться будем по-другому. — Я скажу, скажу! — снова затараторил тот. — Скажу. Айс тихо шепнул Чонину: — Ну и позорище. Клянусь, с каждым годом они становятся все более скучными. Ян ухмыльнулся. А меня прошибло ледяным потом. — Скольким ты успел продать дурь? - спросил Хван. В этот момент даже голос его изменился. Каким бы строгим, холодным или серьезным он ни был прежде, никогда я не испытывал перед ним настоящий ужас. До этого времени. — Я не помню. — Капля пота скатилась по виску, на котором уже наливался синяк. — Четырем, пяти. Шести, может. — Имена. — Я всех не знаю. Прошу вас! Некоторые не из академии, из школьного корпуса. Да блин! — По фотографиям сможешь назвать? Парень замахал головой, на что Хёнджин кивнул Мун Хи, и тот полез в большую спортивную сумку за чем-то, а затем продолжил допрос: — Кто толкал вам? — Я не знаю. Не знаю, честно. Мы никогда не называли имен.  — Прозвища, номера телефонов, посредники, что? Мун Хи принялся раскладывать на столе какие-то железки. Я отвернулся, не желая смотреть. Парень же, следящий за ним краем глаза, сглотнул. — Как-то же вы договаривались о встречах... — Через соцсети.  — Там были имена? Айс, закончив, достал из кармана серебристый кастет, обошел по дуге Хвана и встал у допрашиваемого за спиной. Тот резко обернулся, а потом выкрикнул: — Нет. Они писали с закрытых страниц. Я покажу, покажу! Отпустите только. — Боже, что они с ним будут делать? — прошептал я, спрашивая себя самого, но Чонин услышал.  — Айс не станет вмешиваться, — наклонившись, шепнул он. — Когда дело доходит до черных карточек, с ними Хёнджин беседует сам. Всегда. Это закон. — А чего он стоит там тогда? Ян пожал плечами. — Держать, наверное, собирается? Я почувствовал, как съеденный утром завтрак просится обратно. — Чонин, мне нужно на воздух, — прошептал я, но раздался новый вопрос, и я едва не подскочил. — Какую роль выполнял Ким? Ладони намокли. Я весь превратился в слух, потому что от ответа, вполне возможно, зависела дальнейшая жизнь моего друга. Боже, пожалуйста, пусть он скажет, что Сонхур ни при чем. Но парень затравленно произнес: — Он был посредником. Хван встал, и я подскочил тоже. Он его уничтожит! Этого нельзя позволить! — Кажется, мне нехорошо! Я даже вздохнуть не успел, как меня вытолкали за дверь. В лицо тут же ударил прохладный воздух, и я сделал вдох. Несмотря на двойственность чувств — ведь одна моя часть хотела прибить Сонхуна за глупость, — когда Хёнджин произнес: «Запри обоих до моего возвращения, а я увезу омегу», — я не смог удержать сорвавшееся с губ «Господи Боже, помоги». — Идем, — скомандовал он и не церемонясь, грубо потянул за руку вдоль заросшей деревьями тропинки. Я не мог понять, то ли лес, то ли парк вокруг нас. Несколько раз не успел пригнуться, и ветки больно хлестанули по щекам. Холод лишь добавлял красок, потому что после ледяного пота, коим обдало меня от увиденного, воздух, касающийся кожи, обжигал. — Мы обратно в академию? Но Хёнджин шел вперед, не обращая на мои вопросы внимания. Казалось, сам боялся сорваться из-за сдерживаемого гнева, переполнявшего его. — Хёнджин, постой! Пожалуйста. У него больной папа. Спроси у него, сам спроси, — тараторил я, стараясь хоть как-то помочь, но слова разбивались о ледяную маску, как об стену. Мы вышли к стоянке. Хван открыл заднюю дверь машины и приказал: — Садись. Дверь хлопнула. Слишком сильно. Сильнее, чем полагается хлопать дверьми таких дорогих автомобилей. Он сел за руль. Костяшки пальцев, побелевшие от того, как сильно он сжимал его, с головой выдавали его настроение. — Я не хотел, правда... И уверен, он тоже... — Ты его защищаешь? — Это единственный вопрос, который он задал. Накатил стыд и какое-то отчаянье. Настолько, что мне хотелось под землю провалиться. Как я мог защищать его? То, во что вляпался Сонхун, не имело оправдания. Он губил жизни людей. Детей иногда. Ведь при академии была еще и школа. Я закрыл лицо руками. Как я мог не защищать его? Ведь отлично знал, что такое — оказаться перед лицом судьбы, когда ты полностью бессилен. Граница хорошего и плохого стирается. И он просто еще один потерявшийся, совершивший ошибку, но человек. И я ответил: — Я не знаю, правда. Не мне судить. Просто прошу тебя — не переступи за грань сам, ладно? Неизвестно, откуда во мне взялось столько смелости и почему я произнес это. Хван перевел на меня колючий взгляд под стать столь же колючему тону. — Давай молча, окей? Не порть все еще больше своей болтовней. Я уткнулся взглядом в собственные руки, не решаясь поднять глаза всю дорогу, пока машина не остановилась. Высотное здание, окруженное такими же стеклянными коробками-клетками, находилось в самом центре. — Где мы? Ответа закономерно не последовало. Теперь я уже и не знал, что думать. Хёнджин вышел первым, открыл передо мной дверь, протянув руку. Но стоило подать свою, как я тут же об этом пожалел. Его длинные пальцы сомкнулись на моем запястье стальной хваткой и поволокли внутрь высотки. — Пусти меня! — Цепляясь за него свободной рукой, я пытался его остановить, только ничего не вышло. Все так же, не давая ни одного ответа, он тащил меня за собой, время от времени дергая, чтобы не упирался. Что это было за место? Офис? Бизнес-центр? И только когда холл с консьержем миновал, а двери лифта закрылись за нами, я осознал — это жилой дом. Он привез меня в свою квартиру. По спине покатился холодный пот. Одно дело бороться с ним в академии, при всех, другое дело — оказаться запертым там, где никто не сможет помочь. Я отпрянул как кипятком ошпаренный. Если я буду кричать, кто-то придет на помощь? Лифт прозвонил, медленно открывая двери. Рывок. Еще один. Первая дверь слева. В следующую секунду она уже за нами захлопнулась. Хван молчал. И это было плохим признаком, потому что он из тех, чье молчание страшнее самых страшных обвинений. — В твоих интересах не шуметь. — Это последние слова, которые он произнес перед тем, как дернуть с силой дверную ручку. Я зажмурился в момент, когда за его спиной хлопнула дверь, а затем открыл глаза и так и остался стоять, ожидая неясно чего. Возможно, что он вернется и объяснит хоть что-то. Но он не вернулся. А из-за угла, медленно потягиваясь, вышел белый кот.