Парадокс

Хван Хёнджин — Всем привет! Меня зовут Хван Хёнджин, и я алкоголик. — Здравствуй, Виктор! «Видишь, как просто?» Я развел руки в стороны, глядя на Чонина, словно говоря: твой черед! Он показал мне средний палец, скривился, как ребенок, в которого силой пытаются запихнуть горькое лекарство, — хотя, учитывая, какой градус обычно потреблял, сравнение было далеко от правды, — и невесело помахал всем в комнате. — Хай. Меня Ян Чонин зовут. - Вздохнул и выдавил через силу: — Да, и я алкоголик. Под дружное «Привет, Чонин!» я провел ладонью по лицу. Господи, академия мне обязана за это доплачивать. Да и вообще за Яна. Отпусти его одного — как пить дать сбежит. Вот и приходилось таскаться на каждый сбор его «клуба поддержки», хотя у меня самого никогда не было проблем с какой-либо зависимостью. Отец в свое время тягу напрочь отбил. Мне было пятнадцать, когда я не успел пачку с куревом спрятать. Он тогда ни слова не сказал ни мне, ни папе, только довольно улыбался, глядя, как я давлюсь десятой сигаретой подряд. Где-то после двенадцатой, этот момент я уже помнил плохо, меня вывернуло. После этого курить как-то расхотелось. Как и напиваться. Подозревал, поймай он меня, методы будут те же. А то и похуже что. Ян-старший же был полной противоположностью. Иногда казалось, он просто непроходимо глух и слеп. Потому что его сын буквально орал, чтоб на него обратили внимание. Как маленькие дети дергают родителей за рукав, как за ниточку колокольчика, постоянно привлекая внимание, он дергал за те нити, на обратных концах которых были привязаны вещи гораздо более серьезные. Те единственные, на которые его родители еще хоть как-то реагировали. «Мам, отец, я в участке за хранение травки...» И вот тебя заметили. Ближайшие несколько дней твое имя будут непременно полоскать за ужином. «Черт побери, этот сопляк снова разбил машину». И ты на домашнем аресте. К концу недели, конечно, надоест, зато сколько нервов можно успеть вытрепать. «Так уж вышло, отец», — просто пожимал он плечами. Хотя иногда казалось: когда все прочие способы закончатся, закончится и он сам. Чонин словно жил с плакатом «Вы меня видите? Видите, черт возьми?» на груди, который выжигал собственной кровью. Проблема была в том, что они так ничего и не увидели. Зато увидел я. «Идиот. Идиот», — повторял я себе после каждой его выходки. Но поздно. Куда теперь от него денешься? Сдержанно извинившись, я встал и покинул кабинет. Психолог знал, что пришел я за компанию, так что не стал бы говорить против. Хван: В следующий раз ты пойдешь. Брат: Сам подобрал, сам и таскайся! Я ухмыльнулся. Сообщил Чонину, чтоб обратно добирался на такси, завел машину и уехал. Комната в кои-то веки встретила меня тишиной. Ян остался в клинике. Мун Хи не появлялся со вчерашнего вечера. Скорее всего, остался у какой-нибудь девчонки или омеги. Хотя крутить романы было не в его стиле. Если он и подцеплял кого-то, то прощался так быстро, что не запоминал даже имен. Сбросив куртку и ботинки, я направился в ванную, чтобы смыть с себя запах больницы. Им было пропитано все, и, стоило там появиться, он оседал на теле не хуже, чем табачный дым. Я поежился, чувствуя ледяные капли, но спустя пару секунд вода потеплела, и я шагнул под струи, запрокидывая голову. Перебросил намокшие волосы назад, почему-то вспоминая, как мама просила постричься. Я не делал этого со дня ее смерти. Уже три года. — Хёнджин, ты дома? Выключив воду, сдернул с вешалки полотенце. — Я разговаривал с одним из парней Бён Хо. Отгадай, кто из наших засветился? — крикнул Чхве. Высушив вторым полотенцем голову, я натянул на себя первые попавшиеся чистые вещи и вышел в комнату. Мун Хи стоял на балконе, разглядывая оставшихся на выходные студентов. Джи Вон сидела с девчонками с ее курса, склонившись над чьим-то телефоном. Айс как раз смотрел в их сторону. На другом конце площади новенький кого-то ждал. Явно нервничая. Потому что каждый раз, когда он это делал, принимался теребить край собранных в хвост волос. «Снова, небось, какую-нибудь мышиную революцию замышляет», — подумал я и почему-то улыбнулся. — Так что там? — спросил я, глядя на то, как из академии вышел Ким, а Ли побежал за ним следом. Сонхун шел не оборачиваясь. Феликс — хвостом. Поругались, что ли? — Парни не видели точно. Просто сказали, что кто-то из наших приходил. По описанию на баскетболиста похож. — На этого, что ли? — кивнул я. — Да, восьмой номер. Вот же недоумок. Говорил я ему не соваться! Теперь, отойдя на приличное расстояние, Ли и Ким друг на друга дулись. Детский сад «Идиот — ромашка», ей-богу. — Надо бы проверить. Пусть Чонин... — начал я, но остановился. — А хотя знаешь, Айс... — Теперь Феликс стояла, недовольно сложив на груди руки. Светлая прядь, выбившись из прически, касалась его щеки, омега смотрел вдаль, о чем-то думая. — Кажется, я знаю, как все провернуть. А главное, кто это сделает. Мун Хи повернулся, и хотя я не видел его глаз, но знал, что смотрел он прямо на меня. И я ответил: — У кое-кого передо мной должок. *** Мы с Сонхуном, Чонином и Джисоном сидели на потоковой паре по истории. Шариковая ручка едва ли не трещала, так крепко сжимал Сонхун вокруг нее пальцы. Включая и выключая снова. Щелк, щелк, щелк. — Слушай, ну не обижайся, пожалуйста, — прошептал я, наклоняясь ближе. Лектор поднял глаза, оглядывая аудиторию, но все сидели полулежа за партами либо, уткнувшись в телефон, вели себя тихо, делая вид, что слушают. — Ну Сонхун. Так вышло. Щелк, щелк, щелк. Насупившись, парень даже не смотрел в мою сторону. Как объяснить, что, пока он час прождал меня, чтобы пойти в кино, я проторчал почти до самой ночи в машине Хвана? Я тяжело вздохнул, посмотрев на друга. Весь вчерашний день мы не пересекались, словно он меня избегал. А я? У меня было чувство, что после случившегося из меня выкачали все силы. Выходной и провел на тренировке, стараясь собрать себя по кусочкам. Сегодня же прошло уже три пары, две из которых Ким упорно делал вид, что меня не видит, но на истории отвертеться не смог никак, ведь мы сидели вместе. Раздался скрип в аудиторию заглянул незнакомый парень. — Ли Феликс Ёнбока просят видеть в деканате, — произнес он. Лектор приподнял руку, молча показывая, что я могу идти, и вернулся к теории. Я собрал сумку. — Интересно, зачем тебя вызывают? — обернувшись, шепнул Джисон. Я пожал плечами и, перекинув ремешок, потихому ушел. Но только успел завернуть за угол, кто-то втащил меня в соседнюю аудиторию, захлопнув позади дверь. — Что за... — Я грубо вырвал руку из чужой ладони, резко обернулся и чуть не подпрыгнул, когда увидел его. — Господи, ты не человек, а сущий... — Ангел? — произнес Хёнджин, присаживаясь на краи учительского стола. — Я противоположное хотел сказать вообще-то. Он фыркнул, как будто только того и ждал. Уголки губ дрогнули от намека на улыбку. — У меня нет времени. Говори, зачем звал? — Затем, что мне так угодно, — медленно произнес он. Я задохнулся от возмущения и только собрался развернуться и уйти, как Хван, будто почувствовав, поднял вверх ключ от аудитории, явно давая понять — ничего не выйдет. В изгибе его губ сквозило настолько сытое удовлетворение, что аж сводило скулы. — Надеюсь, ты помнишь, что с тебя долг причитается? Сегодня у тебя появилась приятная возможность его погасить. — Все, что с тобой связано, по определению не может быть приятным, Хван. Так что говори уже, что тебе нужно. — Ты. — Он склонил голову набок и добавил: — Всего лишь свидание. Я оторопел. — С тобой? — Это вырвалось прежде, чем я осознал, как отвратительно звучит подобное предложение. Хёнджин дернул уголком губ. Пухлых, правильных. Красивых. Но при этом его рот говорил много гадких вещей. Так что порой хотелось засунуть туда кусок мыла. — Боже, — вальяжно произнес он. — Ну не со мной, разумеется. С твоим дружком баскетболистом. — С Сонхуном? — Именно! Что-то ты сегодня медленно догоняешь, Ли. А потом вернешься и рас-скажешь мне, что происходило, — уточнил он. — В семь у него игра в университете Йонсей. — Он протянул мне карточку, на которой был написан адрес. Совершенно растерявшись, я уставился на кусок картона в руках. — Хван, ты больной? Он вернул лишь усмешку. — Вуайерист? Извращенец? Просто гад? Я проморгался, понимая, что ответа все равно не получу, впиваясь пальцами в жесткий картон. — С чего ты взял, что он согласится? — Феликс, я тебя умоляю, —произнес Хван отстраненно. — Парень приглашал тебя трижды. И трижды ты ему отказал. — Как ты?.. — Но тут же себя одернул, и так ясно. — Чтоб ты знал, он со мной не разговаривает. И все из-за кого? — Вот и помиритесь. Ни один альфа, в твоём случае, бета не устоит, если придет к нему на игру. — Боже... — простонал я, закрывая лицо руками. — Что, номер восемь настолько плох? — донесся самодовольный голос. Я начинал тихо ненавидеть тот день, когда согласился на эту дурацкую сделку. Готов был выполнить сколько угодно желаний, лишь бы вернуть все назад, лишь бы мы с Хваном никогда не познакомились. — Ладно тебе, новенький. Развеешься. Сходишь в кафе. Или в «Макдоналдс», куда вы там обычно ходите? Я же не заставляю тебя прыгать к нему в койку. — Какой же ты все-таки мерзавец, — пробурчал я, убирая руки от лица. Альфа пожал плечами, мол, какой есть. Но с другой стороны, только он один мог пролить хоть какой-то свет на то, что случилось с Дон Хёном. — Хорошо. Я исполню свою часть сделки. — В конце концов, что важного может произойти на простом свидании? — И в таком случае откровенность за откровенность. Ты расскажешь про одного парня, что учился здесь два года назад, — закончил я, протягивая руку. Хван ее не пожал. Многозначительно посмотрел на меня. На мгновенье в его взгляде скользнуло что-то едва уловимое, неясное, но он тут же спрятал это чувство обратно и ответил: — Встретимся, когда закончишь. Распахнутыми дверьми и людским гомоном прозвучал сигнал окончания пары. Хёнджин, как обычно, ничего не объяснил. Просто развернулся и пошел прочь. — Но все-таки ты больной извращенец! — крикнул я ему в спину. Он показал мне средний палец через плечо и влился в поток студентов. Как всегда, расступающихся вокруг него. Из-за него. *** Паника. Чувство, которому я запретил появляться много лет назад, но которое, словно сорная трава по весне, все сильнее прорастало сквозь остатки моего самообладания. Не потому что я стоял посреди чужого университета, облаченный в короткое платье, что само по себе было дурным знаком, а потому что чувствовал подвох. Произошедшее на мойке показало: Хван ничего не делает просто так, а значит, что-то случится. Что-то не очень доброе. И лучше быть к этому готовой. Государственный университет Йонсей был огромен. Гораздо больше, чем Долина Всадников. Это и не удивительно. Ведь он не был рассчитан лишь на элиту. Игра окончилась победой наших. Студенты галдели и смеялись. Зал опустел, толпа разлилась по коридорам. Я последовал за ней, чтобы найти хоть кого-то. И наконец увидел парня, на котором была надета красная форма академии. — Эй, ты не видел Сонхуна? — постарался я перекричать шум толпы. — Кого? — переспросил парень. — Кима.  — А, Сонхун? Он уже ушел. Наверное, в раздевалке. Вот же черт! Не хватало его еще потерять! Я развернулся, все еще оглядываясь по сторонам — вдруг тот ошибся, но услышал за спиной: — А ты тот самый Ёнбок? Я удивленно обернулся. — Да. В каком смысле «тот самый»? К нам подошли еще двое игроков команды. Один из них, глядя на меня, прыснул. — А что, фанаты на завтрак не остаются? Я оторопел. — Что за тупые подколы? — Против воли я почувствовал, как руки сжимаются в кулаки. — Ясное дело, однодневкой быть неприятно. — Да как ты смеешь, урод! Он сделал шаг ко мне: — Что ты там прошептал? Но не успел я ответить, как спиной почувствовал за собой стену. — Кан, ты че, грядки попутал? - рассерженно произнес Сонхун. — Ты за этим омегой бегаешь, а он с Хваном таскается! Позавчера он его возле кампуса высадил.  — Да как ты... — Я попытался вырваться, но Сонхун рукой задвинул меня обратно. — Не твое дело, кто с кем таскается, понял? И тут вовремя нарисовался тренер, погнав всех в раздевалку. Я выдохнул, глядя, как «заботливые» друзья Кима нас наконец покидают. И остались только мы. Он посмотрел на меня сверху вниз. — Что-то хотел? — Тебе очень идет форма, — брякнул я первое, что пришло в голову. Это было правдой. Майка и шорты действительно сидели отлично. — Да, и поздравляю с победой. Шагнул к нему, но он сделал шаг назад. — Мне надо в душ, я весь потный. — А, да, точно. — Я опустил взгляд. Однозначно с ума сошел, что согласился. Но отступать было некуда, и я произнес: — Могу я тебя дождаться? Надо поговорить. — Хорошо, — буркнул Сонхун. — Через полчаса. У выхода. Глупо заулыбавшись, я кивнул, забрал из гардероба пальто и поспешил на улицу. Пока ждал, площадь перед университетом опустела. Спустя полчаса команда погрузилась в автобус. Все, кроме Сонхуна. Он остался. Медленно подошел ко мне и присел рядом. — Замечательно выглядишь, — произнес он. — Ты тоже, — вернул я комплимент, несмотря на то что одет он был в простую куртку и синие джинсы, которые сидели отлично. Как сказал о нем Джисон: «Вот что такое классная задница». — Поверь, меня буквально силой впихнули в это платье, — улыбнулся я. Но радость моя была недолгой, потому что парень произнес: — Как ни крути, а у Хвана есть вкус. Видимо, не только на вещи. Твою ж мать! — Ладно, — ответил я, защищаясь. — Мы договорились: друг от друга никаких тайн. Так что лучше я расскажу сам. И я рассказал. Про машину. Про поле, ведро и про мойку, на которой торчал до самого вечера. Выдал все. Не сказав лишь об одном — причине, по которой находился сейчас здесь. — Ну как? Романтично? — закончив, спросил я. — До одури, — рассмеялся парень. — Вот скажи, как тебе удается вляпываться в неприятности? — Легко. Очень легко. Мне кажется, даже усилий прилагать не приходится. — Я улыбнулся и протянул руку. — Так что, мир? Он вскинул голову кверху, стараясь не рассмеяться. — Мир, мир! — Ну, тогда пошли. Вот только уйти мы не успели, потому что Сонхунс кто-то окликнул. Незнакомый парень направлялся в нашу сторону. — Держи, забыл. — И протянул пачку сигарет. — Точняк, спасибо, — ответил бета, засунув ее в карман куртки, а потом, пожав руки, парни попрощались. — Не знал, что ты куришь, — укорил я, поморщившись. С детства не любил, когда от парней табаком пахнет. — Ты же спортсмен! — Я делаю это крайне редко. Так, балуюсь. Просто пацаны стрельнули — и вот, решили вернуть. — Увижу — выкину. — Да ты грозная омежка, я смотрю, — И он поднялся предлагая мне руку. Я не знал, считается ли свиданием наш разговор на лавке и будет ли этого Хвану достаточно, но вдруг понял, что мне хорошо. Тепло и солнечно. И возвращаться в Долину Всадников не хочется вовсе. — Сонхун, а может, кофе? — предложил неожиданно для себя самого, и уже спустя двадцать минут мы устроились в небольшом уличном кафе неподалеку. Солнце садилось. Я сидел и думал, что все слишком спокойно и оттого не менее подозрительно. — Слушай, Сонхун, а ты никому денег не должен? — поболтав ложечкой в кружке, спросил я. Парень посмотрел на меня, удивленно приподняв брови, и медленно произнес: — Нет. — А морду никому недавно не разбивал? Он поднял руки, словно капитулируя. Ничего не понимая. — Да нет же! Что за вопросы странные? И правда. Кажется, у меня началась паранойя. — Забудь. — Я махнул рукой. — Лучше расскажи что-нибудь. На какой позиции ты играешь? — Разыгрывающий защитник. Я пожала плечами: — Ничего не смыслю в баскетболе.  — Но ты же смотрел сегодняшнюю игру. — Я на тебя смотрел. Это вырвалось быстрее, чем я смог сообразить, что именно сказал. И тут же спрятал взгляд, пытаясь скрыть пылающие щеки. Показалось, Ким сейчас вспыхнет, как рождественская елка. Такое воодушевление было написано на его лице. Обещать ему что-то я не имел никакого права, так что сразу решила перевести тему: — Значит, тебя, как и меня, взяли в команду? Поэтому ты учишься здесь? Он покачал головой. — Нет, у меня стипендия. Но спорт помогает. Тем, кто в основном составе, делают неплохие поблажки в учебе. — Тогда ты дважды крут. Он рассмеялся. — Выбора особо нет. У меня только папа. Деньги лишними не будут. — А почему сюда? Почему не в любой другой вуз? Хотя бы тот же Йонсей? — Мы живем рядом, — ответил парень. — Папа болеет. Не хотел уезжать далеко. Так уж вышло, что стипендию здесь выиграл еще в школе. И не стал больше рисковать. — Ты молодец. — Я пихнул его плечом, неосознанно пододвинувшись ближе, и почувствовал, как он попытался обнять меня в ответ. В общежитие мы вернулись затемно. Сонхун не стал провожать меня до комнаты, умчавшись куда-то, и, признаться, я облегченно выдохнул, избежав неловкого момента прощания. Теперь я ясно ощущал внутри преграду, не позволяющую заводить новых отношений. Да, я знал, она имеет мужское имя. Джи Хён. И пока не представлял, как от нее избавиться. Вернее, не хотел. Закрыв дверь, я скинул пальто и ботинки и увидел на столе белый конверт. — Под дверь закинули, — пояснил Хан и тут же принялся расспрашивать, как все прошло. Только после того как его любопытство сыто угомонилось, я смог закрыться в туалете, чтобы прочитать записку. На небольшой белой карточке аккуратным почерком было выведено три коротких предложения: «Полночь. Фехтование. Малый зал». *** Хван сидел в темноте у окна. Черный силуэт, подсвеченный светом фонарей с улицы, словно идеально выточенный изо льда. Широкие острые плечи, по обыкновению облаченные в черную рубашку и безупречная осанка. Услышав шаги, он резко обернулся, полоснув взглядом по лицу. Иногда при взгляде на него казалось: все происходящее для него не больше чем игра. Странная и непонятная. Где ему просто доставляет какое-то садистское удовольствие читать людей. Строчка за строчкой. — Я слушаю. Пустота зала подыгрывала ему, вибрируя, делая голос глубже. Каждый раз, когда он начинал так говорить, эта бестолковая мышца, называемая сердцем, начинала стучать как заведенная. Выдрать бы ее к черту! Дон Хён. Вот единственный, ради кого я сегодня пришел сюда. Пусть уже ничего не сделать, но хотя бы знать, что случилось. И возможно, это знание поможет отпустить и успокоиться. — Я все расскажу, — опустившись на стопку матов, произнес я. Пока я говорил, Хёнджин молчал. Иногда задавал наводящие вопросы, но ничего из случившегося сегодня не выглядело важным и значительным. Простое свидание. Двух абсолютно простых людей. — Ну давай же, Ёнбок! Что еще? Я лишь пожал плечами. «Все». Важное я сказал. Остался лишь рассказ про семью Сонхуна, но подобные откровения не входили в мой план под кодовым названием «Провались ты под землю». Хван встал и принялся ходить туда-сюда по комнате, о чем-то усиленно размышляя. Я молча наблюдал за его перемещениями в темноте, почему-то думая о том, что он совершенно не хромает. А потом вдруг представила его и Джи Вон. Помолвка. Свадьба. Казалось, он вообще не из тех, кто заводит отношения. Само слово «любовь» никак не монтировалось к его образу. Ласка, забота, нежность — все это казалось чем-то для его образа противоестественным. Как будто все чувства, что живут в душе, он в себе убил. — Эй, — пощелкал он пальцами. — Ты там что, уснул? Я посмотрел в ответ с нескрываемым раздражением, хотя вряд ли в темноте возможно было его разглядеть, и произнес спокойно: — Рад, что моя личная жизнь тебя так увлекает, но иди уже к черту. Больше ничего. Парень подошел к собственному пальто, порылся в карманах и уселся на подоконник, сгибая одну ногу в колене, а вторую вытягивая. Чиркнуло колесико зажигалки. Я поймал себя на том, что смотрю, как пламя отбрасывает тени на угловатое мужское лицо. Вспыхивает и гаснет. Снова и снова. И вдруг Хван перебросил мне что-то. — Знакомо? — лениво произнес он, даже не поворачиваясь в мою сторону. Раскрыв ладони, я уставился на пачку сигарет. Ту самую, что видел сегодня у Сонхуна. — Но откуда? Хван едва заметно наклонил голову, словно прислушиваясь. А потом мягко произнес: — А говорил, рассказал все. Я же предупреждал, Феликс, что люблю честность. Хочешь, дальше я сам? С этого места. Он выпрямился. Медленно, мягко, словно зверь перед прыжком, расправляющий когти. Обошел по кругу. «Не забывать, что зубы острые», — напомнил разум. Я встал, готовясь защищаться. — Может, кофе? — Но слова эти были явно не приглашением. Точно переданной фразой, что я говорил сегодня Киму. — Ты денег никому не должен? А морду никому не разбивал? — продолжал он, царапая каждой фразой по нервам. Я не двигался, словно превратившись в статую, застывшую в беззвучном крике. За окном собрались тучи. Ветер хлестал по веткам, заставляя стучать в стекла. Погода стремительно портилась, но вряд ли холод наружный мог сравниться с тем, что я ощущал внутри. Хван же продолжал: — В кафе он поставил свой стул рядом, но ты не заметил. Как и руку, которую он весь вечер старался пристроить на твоих плечах. Один раз у него даже вышло. И я почувствовал едва заметное прикосновение к локтю. — Вы разговаривали о всякой ерунде. Ровно о том же, о чем говорят все на первом свидании. Поднялся ветер. На вечер обещали дождь, вот только ни один из вас не брал зонт. И ты поспешил обратно, хотя он и просил тебя остаться. Накинул на плечи куртку с номером «восемь», вышитым на спине. Слишком рано, я прав? Пришлось усилием подавить дрожь, потому что каждое слово было правдой. Хёнджин будто знал, чувствовал тот дискомфорт, что я ощущал от прикосновения к плечам тяжелой чужой одежды. Знал, как сильно я хотел снять с себя это присутствие. Но при этом он стоял сзади, копируя позу Сонхуна. С одним лишь отличием. Слишком близко. Настолько, что я мог слышать слук его сердца. Мое же, казалось, могло разрушить каменные стены спящей академии. Она даже не догадывалась, какие страшные тайны скрывала во тьме. Прикосновения как ледяные пули. Едва ощутимые, кончиками пальцев к шее. Вверх и вниз. Медленно. Выдох в висок. — Дальше я могу лишь предполагать. Я замер, боясь вдохнуть. — Он проводил тебя до комнаты сквозь опустевшие коридоры. Остановился у двери, чтобы попрощаться. Альфа обошел меня, вставая напротив. Я прикрыл глаза, пытаясь справиться с собственным телом, которое трепетало и дрожало, словно на ледяном ветру. — Сделал шаг, неловко переминаясь на месте. Рискнув прикоснуться. Его пальцы скользнули к горловине кофты, перекидывая мои волосы на одну сторону. Я же не двигался с места, даже не дышал. И Хёнджин произнес хрипло, на выдохе: — Чего именно ты так боишься? А, Мушкетер? Его голос одновременно пугал и заставлял все внутри сжиматься, до дрожи. Я поднял голову, чтобы встретить вызов с достоинством. Привычная чёрная радужка почти исчезла из-за расширившихся от темноты зрачков, черных, словно бездна. Мы стояли слишком близко. Стоило ему чуть сильнее наклониться, и случилось бы непоправимое. Он ждал? Дразнил? Испытывал? С Хваном никогда невозможно быть хоть в чем-то уверенным. И когда я едва не свалился в обморок от страха, волнения и желания сбежать, он обхватил меня за талию, притянул к себе и произнес, будто пробуя слова на вкус: — А потом он тебя поцеловал. — Нет! — вырвалось против воли. Я наконец отмер и оттолкнул его, отпрыгнув на несколько шагов назад. — Этого не было! Он даже не провожал меня до комнаты. Его уже у входа кто-то ждал. — Кто именно? — Альфа не изменился в лице, но тоном голоса бил, словно хлыстом. — Парень какой-то.  — Имя? — Да не знаю я! Волосы темные, короткие. Родинка на щеке, — выкрикнул я, лишь бы он отстал. Что-то хищное проступило на его лице. — Спасибо. — На этот раз Хёнджин стелил так мягко, словно шуршавшую листву по осени. Развернулся, подхватил трость и пальто с вешалки. Что? Куда? — Стой! — Я успел схватить его за рукав. — Я выполнил свою часть уговора. Теперь ты обязан ответить на мой вопрос. Я вскинул голову. С вызовом глядя ему прямо в глаза. Надеясь, что когда-нибудь все то гадкое, что есть в нем, пересилит и эти мысли о том, насколько он притягателен, в темноте издохнут. — Не помню, чтобы я давал такое обещание. Я едва не подпрыгнул. — Но ты же... ты сказал… — Нет, Феликс, — улыбнулся он мягко и сыто. — Это ты сказал, что готов играть на таких условиях. Я свое согласие не давал. А значит, договора не было.  — Вот же лживый... — прошипел я. Уголок его губ слегка приподнялся. Скрипнула открываемая дверь. — Не жди ни от кого ничего, — бросил Хван через плечо. — И тогда не потерпишь поражения.