Парадокс

— Ан гард! Я уже не помню тех дней, когда в моей руке не было шпаги. шпаги. Мне было шесть, когда отец вложил в мою ладонь крошечный эфес, а потом, накрыв своей, нанес легкий и точный укол в одну папиных хрустальных ваз, заставив ее зазвенеть. — Когда-нибудь ты вырастешь и станешь чемпионом, — сказал он в тот день. С тех пор прошло почти двенадцать лет, моя полка пополнилась десятком медалей и кубков, но я по сей день, глядя сквозь черную сетку и прилагая все усилия, старался сделать его слова правдой. Голова под маской пульсировала. Каждый раз, снимая ее после окончания поединка, я чувствовал себя свободнее. Со дня аварии не любил замкнутые пространства. До такой степени, что даже собственная защита напрягала. Но любовь к фехтованию оказалась сильнее, так что я пересилил себя и снова вернулась в строй. Мне нравилось, что, начиная поединок, ты остаешься один на один с противником. Все зависит лишь от тебя. Сможешь преодолеть свои страхи — выиграешь. Сможешь взять себя в руки — уйдешь с поля с гордо поднятой головой. Сегодняшний же день показал обратное. Тренер крыл меня благим матом. Я никак не мог собраться, пропустив столько уколов, словно бился с закрытыми глазами. — Ты как будто всю тренировку где-то летаешь, — бранился он, и не напрасно. Обычно я не доставлял ему проблем. В конце концов, не зря же он меня сам выбрал. Мы познакомились, когда мне было девять. Отец привел меня на тренировку как раз в то время, когда Пэк набирал команду. Позже он уйдет преподавать в Долину Всадников следом за одним из лучших своих учеников, куда спустя пару лет перетянет и меня. Но именно тогда он смог разглядеть во мне — тощей омеге на голову ниже других — потенциал. — Извините, господин Пэк. Я зажмурился, до скрипа сжав зубы. Потому что в голове то и дело вспыхивали одна хуже другой картинки, не позволяющие сосредоточиться. — Эт-ву прэ? — Соперники приготовились. «Я не кусаюсь». Пальцы сильнее сжались вокруг рукоятки. Наглый, самоуверенный придурок. — Алле! — скомандовал тренер, и я сделал первый выпад. «Только если попросят». А вот дальше этой фразы отпускать собственную фантазию было страшно. Потому что воображение принималось рисовать настолько развратные картины, что при-ходилось вспоминать, как дышать. И дело даже не в том, что он посмел прикасаться ко мне без разрешения, а в том, зачем делал это. — Феликс, заступ! Я чертыхнулся, пытаясь мысленно возвратиться к стоящему впереди противнику. Воображаемый Хёнджин в моей голове ухмылялся, крепче сжимая рукоятку трости. Самым мудрым решением будет игнорировать. Хотя с такими, как он, это будет сложно. Король Всадников притягивал взгляды, как магнит металлические опилки. Хорошо хоть, на меня его чары не действовали. Совсем. Ну разве что самую малость. Подумаешь! Что в этом такого? Это нормально. Есть просто такие люди, которых интересно рассматривать, — актеры, модели всякие. Кто ж виноват, что Хвану повезло? Ну да, он красивый. Как картина в музее, как клумба перед зданием академии. Вот только от взгляда на клумбы не бегут по рукам мурашки. И не захлестывают горячие воспоминания, как он, наклонившись совсем близко, прошептал на выдохе: «Боишься?» — На сегодня достаточно! И правда. С этим надо переспать. — Феликс, иди, — скомандовал тренер. — Я могу объяснить, — попытался запротестовать я, но он поднял руку, негласно затыкая мне рот. — На скамейку! - Приказы у нас не обсуждаются. — С тобой я разберусь позже. — Черт... — буркнул я, усевшись на лавку. Снял маску и вытянул ноги. В голове все еще гудело, как после пьянки. Хотя я никогда не напивался, но подозревал, что чувствуется это именно так. Потому что Хван напоминал сумасшедший коктейль, в котором смешалось все самое гадкое с самым притягательным. Удивительно, как эта смесь не разорвала его на части. Но одно я мог сказать точно: это было несправедливо. Оставшиеся полчаса тренировки я молча пялился на поле, на котором мне сегодня не было места. — Ёнбок, с тобой все нормально? - В конце тренировки тренер перехватил меня у самой раздевалки. В отличие от баскетбольной, здесь не пахло потом, не стоял коромыслом пар, а шкафчики не скрипели, угрожая откинуть свои дверцы, как деревья сбрасывают листья по осени. «Спорт для избранных. Фехтование — это не сила. Это всегда ум», — много раз повторял отец, постукивая пальцем по виску. Точно как этот... чертов любитель карточки раздавать! — Да, просто немного устал, — вымученно улыбнулся я. — Не выспался. Как обычно, по-отечески потрепав меня по голове, он посоветовал отоспаться, побольше гулять, а самое главное — «держаться подальше от местных засранцев». И этот совет однозначно понравился мне больше других. *** Сентябрь выдался на редкость тёплым. Студенты Долины Всадников высыпали на улицу, греться под лучами солнца, а я сидел на траве под раскидистым деревом. — Интересно, классика в новом году станет трендом? Приземлившись рядом, Джисон окутал облаком своих феромонов и беспечного щебетания. Увы, о том, о ком не хотелось бы слышать. — Сегодня на нём строгие брюки и такой же пиджак с заплатками на локтях. Всё-таки чёрный ему очень к лицу. Я возвёл глаза к небу. — Видимо мир рухнет, если он наденет что-то цветное. — Вредный ты, Ликс, — Хан уселся рядом, всё ещё разглядывая парня, прислонившегося к перилам лестницы у входа в академию. Кого-то ждёт? — В этом костюме он такой горячий! — Ты имел в виду холодный, — я выгнул бровь, разглядывая издалека кофейные глаза и это странное выражение на лице, означающее что-то вроде «как я от вас устал». — Плевать! Он пугающий. Это заводит. — Он выглядит… недружелюбным. Такие парни — не мой тип. — Откуда тебе знать, каков твой тип, если ты ни с одним из них даже не пробуешь заговорить? — Оттуда и знаю, потому что мне не хочется. Это и есть главный показатель. Джисон покачал голой: — В любом случае он не свободен. Словно в подтверждение его слов, у входа остановилась машина, из которой вышла девушка. Кто бы это ни был, она привлекла всеобщее внимание. Люди перед ней расступались, в то время как она медленно поднималась по ступенькам. Высокая, минимум сто семьдесят пять сантиметров. Волосы длинные, не темные и не светлые, словно солнце играло в них бликами. Да вся целиком она была похожа на солнце. Ослепляла белизной шелковой блузы, сверканием камней на тонком запястье, но самое главное — улыбкой. Она улыбалась так, будто шла по красной ковровой дорожке. В какой-то момент даже захотелось рассмотреть ближе, коснуться загоревшей кожи, настолько гладкой и ухоженной она была. — Это… — начал было я. — Ты прав, ты прав, сумка от Валентино. — Да я не о том… Вот только ответ мне уже не понадобился. Медленно и грациозно девушка подошла к Хёнджину, и всё встало на свои места. — А, ты же не знаешь, — улыбнулся Хан, — Его девушка. Чон Джи Вон. Вчера вернулась. Ездила с родителями в Японию. Джи Вон повернулась, снова широко улыбнувшись, и я замолчал, окончательно осознав силу слов, сказанных Хваном в момент нашего «знакомства». Потому что по сравнению со мной эта девушка красива до неприличия. «Лучшие всегда выбирают лучших». Она потянулась ему навстречу, а он слегка наклонился, чтобы прикоснуться губами. Едва-едва. Осеннее солнце переливалось на его светлых волосах, и удивительно, но даже теплый дневной свет рядом с ним становился холодным. Сумка упала на ступеньки. А я отвернулся, почему-то подумав о том, что не стоит, наверное, такую дорогую вещь по полу валять. — Наверняка существует какое-то особое правило. Самый популярный парень должен встречаться с самой красивой девушкой, — проговорил Джисон. В этот момент Джи Вон потянулась к уху Хёнджина, что-то прошептав. Его рука плавно переместилась на ее талию. Тогда я заметил, что все вокруг наблюдают за этими двумя. Что не делать было на самом деле сложно. Эта пара как будто спрыгнула с экрана в реальную жизнь. — У них все серьезно. Полтора года вместе. Моя мама ходит на фитнес с матерью Джи Вон. Говорит, они даже загородный клуб для свадьбы уже забронировали. Сразу после окончания учебы. У Хвана-то этот год последний. Свадьба? Это слово казалось настолько чужеродным, что на мгновение я даже оторопел. — Их роман мусолили лишь первые недели три, — шепнул Хан, — Потом еще несколько месяцев делали ставки, кто кого первым бросит. Сейчас уже все успокоились. В конце концов, даже обсуждать чужую личную жизнь людям когда-нибудь надоедает. — Господи, надеюсь, они хоть целоваться не начнут на забаву публике, — поморщилась я. — Запрещено же. — У вас тут почти как в книгах, — пробормотал я, бросив последний взгляд на звёздную пару. Джи Вон смотрела на своего парня с нескрываемым обожание, — Пообещай мне, — попросил я друга, — Если когда-нибудь увидишь на моём лице такое же дурацкое выражение, отвесить мне хорошую затрещину. И мы рассмеялись. Слишком громко. — А я смотрю, вы оба здесь! — Бросив рюкзак к дереву, Сонхун приземлился рядом, — Как дела, нарушитель? — Эй! — тронул я его локтем, — Я всего лишь поднял небольшой бунт. Крошечная революция в войне. — Чонин на тренировке обмолвился, что Хвану твоя «революция» как кость в горле. — Пусть Чонин идет лесом. А Хвану придется эту кость проглотить. И желательно подавиться. — Посмотри на Джи Вон. У нее одни только туфли и часы стоят больше, чем весь мой дом. И я еще молчу про персонального шофера.  — Туфли от Версачи прекрасны, — вздохнул Хан, — Давно о таких мечтаю. — Я бы предпочел личного водителя. — Да ну вас. — Не злись, — рассмеялся Сонхун и опустил на мое плечо руку, слегка приобняв. И мне почему-то стало жутко неудобно. А еще стыдно. — Жизнь несправедлива, — продолжил он. — Взять хотя бы нас с тобой. Мы должны вкалывать как проклятые, когда им всё достанется вообще без усилий. Оттого они и такие ублюдки. — Не завидуй, — ответил я, скидывая его руку, — Если б ты родился с серебряной ложкой во рту, сам был бы таким же. Не стоит относиться предвзято только потому, что им изначально повезло больше. В конце концов, жизнь та еще лотерея. Кто знает, что за билет каждый из нас вытянул. — Думаешь, я им завидую? Бред! Просто ты их не знаешь, а я за год уже насмотрелся.  — Так ты здесь давно? — При академии есть школа. Почти все ее оканчивали перед поступлением. Я попал как раз в выпускной класс. Так что знаю, о чем говорю. И прошу тебя лишь об одном. — О чем? — Если кто-то тебя обидит, ты мне обязательно скажешь, ладно? А потом взял мои пальцы в свою руку. Кожу тут же начало печь, словно у меня обнаружилась аллергия на прикосновения. — Я не шучу, Ликс, — Его усмешка исчезла. Голос стал по-настоящему обеспокоенным. Я никогда не был слабым — занятия фехтованием развили во мне умение за себя постоять, но на этот раз почувствовал: что-то надвигается. Что-то очень и очень нехорошее. Со стороны академии повеяло холодом. Осень медленно вступала в права. Я обернулся и в последний раз посмотрел на Хвана. А потом ответил: — Обещаю. Оставшийся учебный день был похож на расплавленную резину. Тянулся медленно и уныло, и даже погода за окном не добавляла красок. Небо затянуло серыми тучами, которые периодически роняли одинокие капли. Вернувшись после занятий в общежитие, я скинул ботинки и поставил сумку на пол. Джисон ворвался в комнату следом. — У меня вечером свидание, — пропел он и, распахнув дверцы своего шкафа, практически нырнул внутрь. Я улыбнулся: — С кем? — Понятия не имею, — ответил сосед, выгружая на кровать несколько дизайнерских платьев. — Это свидание вслепую. Знаю только, что он второкурсник. — Ого, — против воли вырвалось у меня. — Не боишься? Вдруг он тебе не понравится? — А пошли с нами? Может позвать Сонхуна. — Ой, нет. Только свиданий мне не хватало. — Зря ты так. Он умный и симпатичный, — принялся он перечислять его достоинства, — И кажется, всерьёз на тебя запал. — Прекрати, — я стрельнул в его сторону хмурым взглядом. Открыв шкаф, чтобы повесить кардиган на место, я медленно осел на пол, так и не отпуская крошечных ручек. Этого не может быть. — Феликс? Что с тобой? — побросав вещи на кровать, Хан испуганно подскочил ко мне, — Тебе плохо? Слова застряли в горле. Все, что я смог, — это хрипло выдать: — Моя одежда. Её нет. Я бежал, перепрыгивая через две ступеньки, по лестнице наверх, в крыло, где жили парни, а сердце опасливо колотилось в груди. То и дело сбивалось с такта, трепетало, хотя даже на тренировках обычно не позволял себе подобных выкрутасов. Даже не карточка. Желтый стикер. В форме сердечка. Приклеенный с обратной стороны дверцы. На котором было написано лишь одно предложение: «Тебя предупреждали, Веснушка». — Феликс, постой! — пытался остановить меня Джисон, но ему это было не под силу. — Не связывайся с ними, прошу тебя! — умолял он, закрыв спиной выход из комнаты. — Это всего лишь вещи. Давай я дам тебе свои? У меня много. Попрошу отца привезти из дома сегодня же. Мне не жалко, правда! Я подошёл к нему, крепко сжал плечи, а потом, неожиданно даже для самого себя, обнял, прошептав на ухо: — Нельзя, чтобы это повторялось. Они обязаны за свои глупые выходки ответить.Ты же понимаешь, мы на их территории? — Им, как обычно, все сойдет с рук. — Знаю, — прошептал я, отодвигая друга за плечи от двери. — Но впервые не хочу с этим мириться. Я знал, это сделал Чонин. Только он обращался ко мне столь нелепым прозвищем. И знал, кто стоял за этим. Еще один черноволосый хамоватый выскочка. Оказавшись возле необходимой двери, я постучал. Потом еще раз, не дожидаясь, пока откроют, чуть сильнее. А потом и вовсе пнул дверь ногой, отчего она загрохотала так, что, будь ее хозяин даже в коматозе, проснулся бы. — Какого... — раздался недовольный голос. Дверь распахнулась, и Чонин появился прямо передо мной. Его губы растянулись в знакомой гадкой улыбочке. Прикрыв глаза, я резко втянул в нос воздух. Раз, два, три, четыре... Обычно это успокаивало. Но не в этот раз. Не придумали еще такого числа, досчитав до которого мне станет легче, и я выпалил: — Где мои вещи?! Честно говоря, я был готов к любой гадости, уже мысленно собираясь искать их в прачечной, шкафчике спортивного зала и даже там, где больше всего боялся представить — на университетской мусорке. Но Чонин лишь усмехнулся, а потом тоном, словно ничего не произошло, произнёс: — Я их сжёг! Казалось, пол под ногами рухнул. — Ты их что?… — прошептал я. *** Хван Хёнджин — Ты их что? — переспросил я, едва не поперхнувшись. Чонин громко расхохотался. Подошел к холодильнику, достал бутылку воды и налил в стакан из-под виски. Компенсировал. Все были в курсе, он в строгой завязке, но привычка — вторая натура. К тому же я знал, что его поламывало. Точно так же, как и то, что под матрасом у него заначка — виски, перелитый в бутылку из-под колы. Когда он отвернулся, я засунул руку под кровать и нащупал ее, приклеенную скотчем к раме.  — Вот же хитрожопый ублюдок, — ухмыльнулся я, отлепив находку и перебросив Мун Хи. «Вылей, когда мелкий уйдет», — произнес лишь губами. В голове еще гремели слова отца Чонина, свидетелем которых я быть не хотел, но вынужденно стал. «Тебе восемнадцать лет, а ты ведёшь себя как паразит. Я в твоём возрасте уже по двадцать часов вкалывал! Возьмись за ум, сукин сын!» Это случилось аккурат после того, как Чонин разбил его машину вдребезги пьяный. Сказать, что подобная выволочка на моей памяти была первой, — глубоко соврать. В заведении, где средний доход родителей учащихся превышает семизначные суммы, обнаглевшие, ничего не желающие в своей жизни менять отпрыски были делом настолько обыденным, что, отчитывай его отец посреди кафетерия с рупором в руках, никто бы даже голову не повернул. Скучно. Многократно пройдено. Прожито. Переварено. «Отправлю в армию, если не возьмёшься за ум! Там из тебя точно всю дурь выбьют!» Все знали, слова эти — пустые угрозы. Признать публично, что ты не справился с воспитанием собственных детей, в наших кругах равноценно пуле в голову. «Заберу машину. И заблокирую карту» А вот это уже могло возыметь эффект. Отец Чонина обладал большим влиянием, к тому же поддержка администрации мне была как воздух необходима. Что говорить, директор всегда шел навстречу, а дел я мутил немало. Подумаешь, еще один избалованный пацан. И не из таких дурь выбивали. И я «подоспел» как раз вовремя, дав директору себя «поймать». В буквальном смысле. Он схватил меня за локоть, чтобы представить отцу мелкого лично, скорее всего про себя выдохнув, что избавился от обузы. — Хёнджин, зато у вас будут самые большие апартаменты в академии! — расписался директор. К черту апартаменты! Потому что никакая хата не могла перевесить ставший теперь постоянным бардак, дурацкие шутки, вечеринки у бассейна (я так и не разрешил), пение по утрам, а еще нескончаемую головную боль и вселенский треп, который ничем не заткнешь. Вот прямо как сейчас, когда он, выдавая по сто слов в минуту, рассказывал о вкладе в наше «общее» дело. Никому. Не позволяется. Лезть. В мои. Дела. Но об этом мы потолкуем позже. — Больной, что ли? — не отрывая взгляда от телефона, пробурчал Айс. — Он сам нарывался. — Думаю, ты даже не представляешь, с какой занозой связался.  — И что? — ухмыльнулся Чонин. Нашу беседу перевали. В дверь постучали. Потом еще раз, уже настойчивей. А потом кто-то с той стороны ее вознамерился высадить. — Ну вот, кажется, и он, — ухмыльнулся Ян, поворачивая в замке ключ. — Где мои вещи?! — разлетелось раскатом грома. За порогом действительно стоял он — тот самый чокнутый, с которым я столкнулся в бассейне. Омега с горящим в глазах пламенем. Взглянув на него раньше, я бы абсолютно точно прошел мимо. В академии, где учатся несколько сотен девушек и омег, тратящих пятизначные суммы в месяц на салоны красоты, нет недостатка в красивых мордашках. Вот только эта омега заставила на себя посмотреть. Иногда такое бывает. Появляется новичок, который выбивается из общей массы. Либо слишком странный, как тот, что расчесывал собственные усы вилкой, либо чрезмерно умный, либо будущая звезда «криминальных хроник», чей первый учебный день всегда начинается с разбитой морды. Такие экземпляры попадаются нечасто, но волей-неволей западают в память. Обычно мне не нужно знать даже имени. Где-то там есть кто-то, чья жизнь происходит в другом измерении, и пока наши орбиты не пересекаются — ну есть и есть. Вот только этот Ли ворвался как ураган. Будто инстинкт самосохранения отсутствовал вовсе. Вечером того же дня я написал о нем главе службы безопасности отца. Ответил он, как всегда, лаконично: — Что именно нужно? — Любая информация, которую сможешь найти. Пока я ожидал ответа, занялся тем, что обычно делают все студенты, желающие раскопать о ком-то сведения. Открыл социальные сети. Ли Феликс Ёнбок. Омега. Родился 15 сентября. Забавно. Есть парень. Только ни имени, ни фото я не обнаружил, даже пролистав к самым старым фотографиям, которых оказалось не так уж и много. Летний лагерь. Фото с бабушкой. Смазанный снимок крупным планом в костюме для фехтования. Соревнования. Медаль. Еще медаль. Значит, спортом занимается давно. И ни следа неизвестного бойфренда. Может, скрывает, а может, просто таким образом избавляется от прилипал. Пока я листал его страницу, смартфон прозвонил, уведомляя о новом письме. За окном громыхнуло, предупреждая, что с минуты на минуту начнется дождь. Я налил чашку кофе, уселся на широкий подоконник. Вытягивая ногу, и сделал глоток. Я не считал себя вуайеристом, но «дело» заставляло иногда в людском хламе покопаться. Начало я пробежал по диагонали, перепрыгивая строчки взглядом. Паспортные данные, школьный аттестат. Довольно посредственный, надо сказать. Братьев, сестер нет. Живет с бабушкой за городом. Деревня. Родители погибли, но обстоятельства не указаны. Только дата смерти. Перелистнув страницу, я ввел день предполагаемого происшествия и их фамилию в строку поиска, даже не рассчитывая что-то найти. Но вдруг страница запестрела заголовками. Я кликнул на первый, хотя от одного лишь заглавия уже стало не по себе. «Двое жителей Сиднея. Австралия. Погибли в результате аварии. По предварительным данным, машина пострадавших пробила ограждение и сорвалась с моста. Авария произошла из-за столкновения с автомобилем, вылетевшим на встречную полосу. От удара ограждения погнулись, и машина упала в воду. Водитель автомобиля, тридцативосьмилетний житель Сиднея, скончался на месте. Его жена оказалась зажата между дверью и передней панелью автомобиля, не смогла выбраться из постепенно заполняемого водой салона и скончалась еще до приезда медиков. Девятилетнего сына-омегу вытащил проходящий мимо свидетель произошедшего. Он был доставлен в районную больницу в шоковом состоянии». Я еще раз пробежал взглядом по последним абсолютно сухим строчкам, смахнул экран обратно, возвращаясь к документам, и шумно выдохнул, вспоминая, как Феликс держался от бассейна на расстоянии вытянутой руки. Как будто вода могла накинуться и утащить его на дно. Вернулся к началу, открыв медицинскую карту. Рост, вес, группа крови, последние анализы и прививочный паспорт. А потом внезапно два слова, увидеть которые я никак не ожидал. Против воли вырвалось: — Вот это да... «Аква- и омброфобия». Пришлось снова воспользоваться поисковиком, хотя я и так догадывался, что именно он ответит. «Серьезное психическое заболевание, характерной особенностью которого является отсутствие самоконтроля при виде воды. Омброфобия — его разновидность, проявляющаяся в виде навязчивой боязни попасть под дождь». Закрыв документы, я уставился в окно, на стекле которого появились первые капли. Подумал, каково это, каждый раз бояться выйти на улицу, когда там темно и тучи. А солнечных дней в нашем городе от силы пару десятков в году наберется. — Отвечай! — снова раздался крик, вернувший меня из собственных мыслей в реальность. А потом он меня заметил. В глазах его читалась не только ярость. Боль — давняя, которую только сильнее разбередили. Пусть ее не было видно сквозь маску ярости, но я бы не смог не разглядеть. Потому что знал о масках и боли все. Мог писать энциклопедии об их разновидностях и последствиях. — Я их сжег, — произнес Чонин буднично. И прежде чем он успел что-либо сделать, омега дернулся вперед, выхватывая стакан из его рук, и выплеснул содержимое ему в лицо. А потом как гранату метнул стакан в мою сторону. Уж не знаю, кого благодарить за хорошую реакцию, но меня спасло лишь то, что, рассыпаясь отборным матом, я вовремя нагнулся, потому что уже в следующую секунду стекло со звоном разбилось о стену. Юноша же развернулась на несуществующих каблуках и умчался прочь. — Нихуя, — глядя из-под темных очков, ошеломленно произнес Айс. — Бей или беги. — Тут, похоже, оба варианта сразу. — Я покосился на него, все еще полулежа, вытаскивая застрявший в волосах кусок стекла. — Вот это да! - похлопала Джи Вон, выходя из ванной. — Ян, ты продул всухую. Чонин, стирая капли с лица, ухмыльнулся. — Вы что, спорили? — спросил Мун Хи. — Он поставил на то, что новенький не решится прийти, — ответила девушка, и Айс закатил глаза. Я знал, о чем он подумал. Богатые, вечно скучающие мажоры, как обычно, в поисках развлечений. — Что бы мне загадать? - Губы Джи Вон растянулись в довольной ухмылке. Так, что на мгновение я засмотрелся. Джи Вон была красива до неприличия. И отлично об этом знала. Я встретил ее полтора года назад на благотворительном ужине, куда был приглашен вместе с отцом. Прямо на приеме он отвел меня в сторону и спросил: — Нравится? Я кивнул. Глупый вопрос. Такие девушки не могут не нравиться. — Я хочу, чтобы ты начал встречаться с ней. Девчонка Чона — лучшая для тебя партия. Забери, пока не опередили. Уже через неделю мы были вместе. В мире больших денег все решается просто. Как в делах. Бизнес-план составляется на год, пять и пятнадцать лет вперед. Я заранее знал, когда должен сделать ей предложение. Знал, какое кольцо должен выбрать, в каком районе будет построен наш дом и даже в какую школу пойдут наши будущие дети. Нынешние же отношения походили на демоверсию того, что будет ожидать меня всю оставшуюся жизнь. Меня устраивало. Джи Вон была из тех девушек, которых не любить просто невозможно. В ней начисто отсутствовали высокомерие, наглость и пошлая истеричность, присущая почти всем девицам академии. Отец, как обычно, оказался прав — из всех она была лучшей. Любил ли я ее? Скорее да. Хотя никогда не говорил этих слов. Не чувствовал, что они необходимы. Она была в моем вкусе. Столь же умна и расчетлива. Знала, когда настоять на своем, а самое главное, когда промолчать. — Встанешь на колени и при всех признаешься мне в любви, - произнесла Чон. Чонин ударил ладонью по лицу. Айс оторвался от листания новостной ленты и поднял бровь. — Мне, конечно же, придется тебе отказать. — Она отправила в мою сторону воздушный поцелуй, — Будет забавно послушать сплетни. В обмен на желтую карточку, — потребовал Ян, тряхнув мокрыми волосами. — Еще чего! Вытрись и успокойся. — Я бросил ему перекинутое через спинку стула полотенце. — Это последний раз, когда ты делаешь что-то без моего ведома. — Но... — Омега на стипендии. А ты реально уничтожил всю его одежду. — Упс, — произнес он, разводя руки в стороны. — Упс? — переспросил я, медленно вставая и подходя ближе. — Это все, что ты можешь сказать? Джи Вон и Мун Хи притихли, ожидая бури. — Ты на полном серьезе считаешь, что я из тех, кто такие ошибки прощает? Его улыбка стерлась с лица. Он побелел, хоть и старался храбриться. Знал, что мог получить, но все равно медленно произнес: — Ты обещал. Дал слово отцу, а свои обещания ты всегда исполняешь. Когда надо, он все, оказывается, запоминает. Ладно, попробуем по-другому. — Сможешь подобрать девчонке что-нибудь? — попросил я Джи Вон. — Запомнила размер? — Конечно, — мурлыкнула она, гипнотизируя меня своими огромными глазами. — Мун тебя отвезет. — А ты? — В другой раз, ладно? - Я отпустил ее, ограничившись скромным поцелуем в губы, а потом повернулся к Яну и, щелкнув в воздухе пальцами, произнес: — Карточку. — Какую? - Он широко распахнул глаза. —У меня нет карточек, ты же сам мне не позволяешь... — Кредитную, идиот. — Что? — вспыхнул мелкий. — Не я сжигал его вещи. Не мне за них платить. — Я перевел взгляд на свою девушку и ласково попросил ее: — И ни в чем себе не отказывай. Пожалуйста. — Сочувствую. — Подхватив ключи от машины, Айс похлопал Чонина по плечу. — Вот же черт! — застонал тот, рухнув лицом в подушку. — Возьми себе тоже что-нибудь. — Я протянул Джи Вон собственную кредитку, а потом подозвал Мун Хи: — Как закончите с вещами, оставьте в его комнате. Только... — Я наклонился чуть ближе и добавил: — Не нужно ему знать откуда. Несколько часов спустя мой телефон завибрировал. Чон Джи Вон: *фото* Что скажешь, любимый? Хёнджин-и❤️: Покупай. К слову, девушка прислала своё фото из ювелирного магазина. На её ушах красовались серьги. А через 5 минут мне пришло уведомление от банка: — 1 000 000 вон.