Курочку передайте, сонсенним

      — Ты бы видел, это чудо в перьях мне опять такой сундук с мемами прислало, хоть печатай и в рамочку ставь, — Минхо развалился на своем диванчике после плотного ужина, который сам и приготовил, и разговаривал по телефону с Чанбином, — Но ничего, я ему подготовлю не менее поражающий ответ.       — А он вообще кто? Журналист или филолог? — на заднем фоне послышалось приглушенное шуршание, — Как он дальше работать собирается с такими феноменальными навыками?       — Да не, он вообще, если память мне не изменяет, какой-то там архитектор или дизайнер. Ты же знаешь, у меня каждый раз сборная солянка из всех направлений собирается. Все сирые и убогие, забывшие в нужное время записаться на факультативы, отваливаются мне.       — Ну если он с таким рвением к тебе на пары летает да еще и дополнительную домашку просит, может, ему реально интересно?       — Сейчас уже возможно, а вот раньше точно нет, он сам в лифте нылся своему дружку о том, как не хочет идти и что вертел он мои пары, когда не знал, что я их препод и еду с ними в одном лифте, а потом в этот же день попросил что-нибудь из дополнительных материалов отправить. Видимо, харизму я всё еще не пропил, аж гордость пропирает, что могу еще кого-то заставить читать чуть больше, чем постик в инстаграмме.       — Минхо, а ведь интересно девки пляшут. Вот ты вообще когда-нибудь допы просил?       — Я что, дурак, по-твоему? Нет, конечно. Я, дай Бог, сессию закрывал без хвостов.       — Вот и я о том же. В жизни бы не подумал, что ты в итоге станешь преподом.       — Сам всё еще в шоке.       — Но я к чему. Друг, ты, конечно, меня прости, но каким бы харизматичным ты ни был, мне кажется, этот товарищ к тебе яйца катает.       Повисла долгая пауза, нарушаемая лишь треском ломающихся веток или чего-то подобного со стороны Чанбина.       — Я был бы ужасным преподом, если бы сам этого не понял, — все-таки решил нарушить тишину Минхо, жестом подозвав улечься себе на коленки проходившего мимо Суни.       — Ты будешь ужасным преподом, если продолжишь издеваться над бедным влюбленным Ромео.       — Ну чего сразу издеваться, Чанбин? Я же просто делаю его жизнь чуточку веселее.       — Как? Намеренно игнорируя его влюбленные феромоны и поливая грязью и своими колкими шутками его сочинения, которые, я уверен, пацан сидел и рожал кучу времени, хотя мог бы в это время тусить со своими друзьями или делать свою домашку, в конце концов? Самому не стыдно, преподаватель Ли? Ты же с ним как кошка с мышкой играешься.       — Он сам на это подписался, я его не просил. — нарочито медленно и со стальными нотками в голосе произнес Михо.       — Минхо, ну не обижайся и не включай этот режим «холодного мерзавца» со мной. Просто мы уже не первый год знакомы, и я знаю тебя как облупленного. За своих ты готов хоть костьми лечь. Вспомни хотя бы тот случай, когда ты полез в драку с бывшим Хенджинки и его свитой, заранее зная, что проиграешь и по твоему точеному личику съездят кулаками. Но ты не позволил им унижать Хёнджина, хотя сам подшучиваешь над ним с завидной регулярностью. Да и я промолчу, сколько раз ты выручал меня, приезжал и помогал мне с моими первыми свадьбами, когда я только открыл свою фирму, хотя у тебя самого было миллион пар.       Чанбин ничего не получал в ответ, но практически видел перед собой сосредоточенное лицо друга, который внимал каждому его слову.       — Однако пока человек не войдет в круг твоих самых близких и дорогих сердцу людей, ты порой можешь перегибать палку. Я не говорю, что ты злой или плохой, напротив, ты очень добрый и не все это видят, но иногда ты заигрываешься. Люди для тебя – пешки, из которых ты можешь вытянуть всё самое интересное, но так и не подпустить близко. Вспомни, со сколькими девушками и парнями в студенчестве ты перевстречался, потому что они казались тебе необычными, но как только ты узнавал, что за этой необычностью стоит самая обычная банальность, то бросал их. Не потому ли ты сейчас одинок, что устал разочаровываться в людях?       Минхо все так же стойко молчал.       — Минхо, я желаю тебе только счастья и очень хочу, чтобы кто-нибудь наконец завоевал твое одинокое израненное сердечко, и если этот паренек задел какие-то струны твоей души, то я лишь порадуюсь и пошло оно к черту, что он твой ученик, что-нибудь придумаете. Но если ты захотел просто поразвлечься и заполнить пустоту недообщением с незаурядным пареньком, у которого хватило смелости подкатывать к преподавателю, то не мучай человека и не давай ему ложных надежд. Пусть он лучше ударится сейчас, чем взлетит от радости, что ты реагируешь на его знаки внимания, а потом упадет еще больнее.       Молчание.       — Минхо? Ну ответь мне хоть что-нибудь, я, к сожалению, не читаю твои мысли.       — Да, прости, я ушел в себя, — Минхо вздохнул и провел рукой по волосам, — Ты столкнул меня лбом с мыслями, от которых я слишком долго убегал.       — Надеюсь, я не разбил вам лбы, а то я в последние дни усиленно качал руки.       Ли рассмеялся тем самым звонким и заливистым смехом, который он позволял услышать лишь нескольким людям.       — Ничего, кто-то должен был это сделать, — пауза, — Спасибо тебе за твою искренность, Бин-и, ты знаешь, как я это в тебе ценю.       — А ты знаешь, как я ценю и люблю тебя таким, какой ты есть, Минхо.       — Кажется, мне надо обдумать всё, что ты мне сказал.       — Давай, но не засиживайся, а лучше поспи.       — Ты тоже, а то я чувствую, ты там опять сам доделываешь декорации для очередной свадьбы. У тебя же есть помощники и секретарь, в конце концов.       — Лучше меня все равно никто не сделает.       — Эх, ты неисправим. Ну ладно, бывай.       — Давай! Звони, как что-то надумаешь.       Минхо повесил трубку.       Ничего нового Чанбин ему не поведал, в конце концов, он живет сам с собой уже много лет. Но, кажется, в этот раз он правда забылся. Да, эти три недели общения с квоккой прошли неплохо. Он даже ждал, что там придет в новом письме и уже подумывал над тем, чем бы удивить его в следующий раз, но, как правильно подметил Чанбин, он игрался и намеренно не замечал не то что соринки – огромной мухи, которая спикировала ему в глаз.       Он вышел на балкон. Огни вечерних улиц плясали свой неугомонный танец и сливались в сплошной калейдоскоп.       «Кажется, пора обновить очки» – подумал Минхо. Он специально купил квартиру на предпоследнем этаже дома, чтобы иметь возможность прикоснуться к чужим жизням, наблюдая за прохожими свысока, но не учел, что вечными сидениями за компьютером и проверкой домашних заданий посадит себе зрение. Теперь ему приходится постоянно надевать линзы, хотя друзья его и уверяют, что очки ему безумно идут.       — Оставьте ваши очки для престарелых дедов, молодой и харизматичный Ли Минхо не поддастся вашим лживым комплиментам! — сказал он, как отрезал, и ходил в очках только дома, когда глаза уже кричали об усталости после линз и посылали сигналы сос.       Минхо потянулся в карман за сигаретами. Уже много лет он давал себе слово что бросит, но в минуты крайней усталости или тяжелых переживаний рука сама находила заветную пачку.       «Ну и ладно, зато я безумно горяч, когда курю. Если мою душу как-нибудь придет забирать сам сатана, то я не опозорюсь и отдамся ему в руки в лучших традициях Константина» — каждый раз проносилось у него в голове, когда он, пытаясь косплеить Киану Ривза, пафосно поджигал сигарету.       — Что на этот раз? – он повернул пачку, — О, рак легких, ляпота.       Вторую руку он опустил в другой карман и нащупал что-то странное. Это оказалась шоколадка с приклеенной на ней записочкой:       «Не знаю, любите ли вы сладкое, но надеюсь, что да».       Минхо даже не сомневался, от кого могла быть эта шоколадка. Он бы соврал, если бы сказал, что ему не было приятно. Давно, даже слишком давно никто не пытался завоевать его сердце такими наивными, но вместе с тем искренними методами. Все претенденты шли напролом, полагая, что путь к сердцу Минхо лежит через грубость и пошлые шутки. Да, он любит пошутить и сам часто переходит черту приличия, но глубоко внутри он – мягкий и пушистый кот, который ждёт, чтобы его погладили и приласкали.       Он докурил сигарету и решил сбить привкус табака во рту подаренным шоколадом, который оказался очень вкусным, хотя Минхо и предпочел бы ему кусок мяса.       Минута шла за минутой, рой мыслей не давал ему покоя и жужжал в голове неугомонным ульем, но два вопроса постоянно кружили где-то в самом центре:       «Как Джисон пробрался в гардероб и подложил в мое пальто подарок?» и       «Как дать ему понять, что нам не по пути, не ранив и не переступив границы субординации?»       Хотя был еще и третий, который Ли старательно отгонял куда-то на периферию:       «Нравится ли мне Джисон или мне просто скучно?»       ******       — Чонин, не волнуйся, все будет хорошо, — обнял друга за плечи Феликс, — Ты главное не переживай сильно, а то щеки раскраснеются и выдадут тебя с потрохами.       — Тебе легко говорить, ты сейчас не идёшь на встречу с самым сексуальным мужчиной на свете, — нервно поправлял волосы Чонин.       — Самый сексуальный мужчина на свете сейчас заждется тебя, а ты, между прочим, задержался уже на две минуты.       — Хорошо–хорошо. Как я выгляжу?       — Как покоритель самого сексуального мужчины на свете.       — Ой, иди ты, — засмущался Ян и поправил полы своей куртки, — Спасибо, что пришел поддержать меня.       — Не за что, лети уже скорее!       Чонин помахал Феликсу рукой и пошел в сторону кофейни, где ему назначил встречу Бан Чан. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бухающее, кажется, прямо в ушах сердце, и толкнул дверь. Практически сразу его глаза встретились с глазами Бан Чана, а тот замахал ему рукой.       «Все, Чонин, пути назад нет, держись с достоинством» – настраивал он сам себя.       — Здравствуйте!       — Привет! Давай сразу на «ты», мне так комфортнее. Садись, я тут взял на себя смелость заказать нам кофе и пирожные. Не знал, какие ты любишь, поэтому взял несколько видов. Ой, может, ты не пьёшь кофе? Об этом я вот не подумал.       Чонин, мягко говоря, был обескуражен таким напором, да так, что не сразу нашелся с ответом и отвис лишь спустя пару секунд, когда аккуратно снял пальто и сел за свободное место.       — Я очень люблю кофе, особенно со сладостями. Это очень мило с вашей, — пристальный взгляд Бан Чана, — Твоей стороны.       — Вот и ладушки. Огромное спасибо, что написал мне, не знаю, что бы я без тебя делал. В этой папке все мои наработки к предстоящей фотосессии. Пришлось бы заставлять дизайнеров трудиться заново, а это было бы просто ужасным растрачиванием сил.       — Ничего страшного, мне было совершенно не сложно! — Чонин передал заветную папочку в руки Бан Чану, — Правда я должен извиниться: я не смог удержаться и заглянул внутрь, а так как дизайн мне немного близок, оставил там парочку стикеров со своими пометками насчет того, что бы мне хотелось поменять или добавить. Надеюсь, это не слишком нагло с моей стороны.       Бан Чан, не сказав ни слова, открыл папку и начал просматривать страницу за страницей. Чонин, конечно, от души преуменьшил, сказав, что добавил лишь несколько комментариев. На деле же каждая страница напоминала стенд детектива, развесившего по всей стене стикеры с зацепками и подозреваемыми. Однако Бан Чан не разозлился и не послал его на все четыре стороны с его никому ненужным мнением, чего до дрожи в коленках боялся Чонин, а внимательно вчитывался в каждый листочек с пометками.       Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем он закончил читать. За это время официант уже успел принести кофе и пирожные, заставив ими почти все свободное пространство стола. Чонин, решив, что терять нечего, снял пробу с каждого тортика и выпил почти весь свой кофе. Феликс закидал его горой сообщений и ровно в тот момент, как Ян все-таки потянулся за телефоном, Бан Чан обратился к нему:       — Ты уже работал где-то в сфере дизайна?       — Нет, я только учусь.       — Ты меня обманываешь.       — Да нет же, зачем мне ва…тебя обманывать? — вовремя поправил себя Чонин.       — Скажу честно, и не подумай, что я тебе льщу, я этим не занимаюсь. Если и говорю что-то, то это чистая правда. Так вот, это самые толковые комментарии, которые я когда-либо видел. Даже я сам не обратил бы на это внимания, а ты так тонко подметил некоторые детали и ошибки дизайнеров, что я снимаю перед тобой шляпу.       Чонину на секунду показалось, что он умер и вновь воскрес. Наставления Феликса полетели коту под хвост и его щеки заполыхали ярко-алым. Не найдясь, что ответить, он лишь потупил взгляд и все через несколько секунд все же промолвил:       — Спасибо. Еще никто так меня не хвалил. В университете преподаватели говорят, что я слишком сильно кидаюсь в эксперименты. Но как развивать что-то, не пробуя новое? — на этих словах он поднял глаза на Бан Чана и встретился с его восхищенным взглядом, в котором играли чертики злости.       — Золотые слова, Чонин, а твои преподаватели старые пердуны, которые ничего не понимают в современной моде.       — Только мистеру Ли так не скажите, хотя он и не мой преподаватель.       — Что? Минхо преподаватель чтоли?       — Ага.       — В жизни бы не подумал, — изобразил гримасу удивления Бан Чан, — И все-таки, Чонин, скажи, может, ты хочешь на меня поработать?       «ДААААААААААА» – чуть не заорал Чонин, но сумел сдержаться.       — У меня не то чтобы очень большая фирма, но мы занимаемся проектами разного уровня и зачастую к нам обращаются довольно именитые компании. Но если ты откажешься, то я все пойму, у тебя, наверное, уже много вариантов.       — Вам напомнить, что мы впервые встретились в кафе, где я работаю официантом? Матушка мистера Ли меня не обижает деньгами, конечно, но хотелось бы нарабатывать опыт. Так что я буду очень рад с вами поработать.       — С тобой, Чонин, с тобой! Рад это слышать! У меня как раз завтра намечается съемка одной рекламы с тем самым вертлявым угрем, которого я выловил у вас в кафе. Если хочешь, то приходи, ты мне очень поможешь!       — Конечно! А можно я возьму с собой друга? Он, правда, архитектор, но думаю, ему тоже будет очень интересно посмотреть. Мы будем вести себя как мышки.       — Ни в коем случае, ведите себя как можно громче. Бери, конечно, друга, какие вопросы. Во сколько за вами заехать и куда?       — Да мы сами доедем.       — Ну нет, я прошу о помощи – я вас отвожу. По рукам?       — Хорошо. Я напишу тебе наш адрес вечером.       — Вот и договорились, — радостно потер руки Бан Чан, — Как тебе пирожные, кстати? Ой, погоди…       Не спрашивая позволения и ни капли не смущаясь, Бан Чан протянул руку и стер с носа Чонина остатки крема от пирожного, которым Чонин так неаккуратно испачкался, и слизал его с пальца.       — Сладенький, — с ехидной ухмылкой произнес Бан Чан, — Я такой сладкий крем давно не ел.       Чонин дышал в себя и молился, чтобы они просидели за столом как минимум минут пять, иначе гореть ему от стыда до скончания времен.       — Расскажи мне что-нибудь о себе, — как ни в чем не бывало продолжил Бан Чан, — Как давно ты увлекаешься дизайном?       Чонин возблагодарил всех богов, что они послали в голову Бан Чана этот вопрос и им не пришлось расходиться прямо сейчас. Ян откашлялся, выпил остатки кофе и заговорил:       — Сколько себя помню, всегда рисовал наряды, воровал у мамы её гламурные журнальчики и вырезал оттуда все, что мне нравилось, а потом собирал новые образы. Реальность не слишком баловала меня – отец и мать были все время на работе и пытались заработать все деньги мира, а сверстники постоянно находили тысячу и одну причину, чтобы поиздеваться надо мной, поэтому я постоянно сидел дома и всё свободное время убивал на наряды, модные шоу и рисование. Сам не заметил, как хобби стало практически моей жизнью. И вот, я здесь. Ой, прости, что-то я слишком много TMI выдал.       — Чего-чего? выпучил глаза Бан Чан, — Я, кажется, слишком стар и не понимаю значения ваших новомодных словечек.       — А, ой, простите…       — Во-первых, прости, а во-вторых, не извиняйся, это я старый дед. Так что там за TMI?       — Ты не подумай чего, — сложил руки в молитвенном жесте Чонин, — Я ни в коем случае не намекаю на твой возраст или что-то подобное. Просто я очень-очень тебя уважаю и мне тяжело обращаться на «ты». Но я привыкну постепенно, просто дай мне время.       — Хорошо, — улыбнулся ему Бан Чан.       — Про TMI – это аббревиатура, которая расшифровывается как too much information. Её используют, когда кто-то делится лишней информацией или чем-то слишком личным, о чём другая сторона не спрашивала.       — Ну здравствуйте, я очень даже попросил, и ничего это не лишняя информация! Мне было очень интересно послушать.       — Спасибо.       — Да за что ты меня все время благодаришь?       — Ты первый человек после моих друзей, а у меня их всего двое, который заинтересовался мной.       Теперь настало время Бан Чана показать, насколько алыми могут быть его щеки.       ******       Джисон пытался впихнуть в себя уже третью порцию жареной курочки, которая, откровенно говоря, не хотела впихиваться. Хан предполагал, что у него скоро выработается рвотный рефлекс от одного лишь вида фирменной курочки от Соён. Да, она была восхитительной на вкус, но не когда ты ешь её уже третью неделю. Конечно, Джисон мог бы и отказаться от своей идеи скупать тоннами курицу из этого ресторанчика, но мысль о том, что так он порадует маму преподавателя Ли заставляла его расплываться в дурацкой улыбке.       — Не угостите курочкой, студент Хан? — фраза эта прогремела над Джисоном так внезапно, что он даже подпрыгнул от неожиданности, — И чего вы улыбаетесь как к-поп фанаточка, вытащившая своего биаса?       Знал бы Минхо, как он был близок в своих сравнениях…       — Вы чего так пугаете, преподаватель Ли? Так и до инфаркта довести можно!       — Какой инфаркт, вы здоровы как конь, студент Хан, не прибедняйтесь, — Минхо подошел еще ближе и посмотрел на сидящего на подоконнике Джисона сверху вниз, — Ну, так что там с курицей? Соскучился по маминой стряпне.       — Откуда вы узнали, что это из вашего рестораничка?       — Не моего, а моей мамы, а как узнал – тяжело забыть упаковки и лого, которые сам выбирал и делал неприлично долго. Студент Хан, дайте курицу, а то я умру от голода!       — С глубоким уважением, преподаватель Ли, но в таких случаях иногда говорят «пожалуйста», — прижав коробочку с курицей как можно ближе к себе, сказал Джисон.       — Вам что, жалко, чтоли? Ну ладно, я пошел.       — Нет, нет! — Джисон чуть ли не схватил Минхо за руку и передал ему желанную курицу, — Хоть все съешьте, я сам уже наелся.       — Премного благодарствую, — Минхо уселся рядом с Джисоном и начал активно поглощать курицу, — Салфетки есть?       — Да-да, — Хан достал из своего рюкзака упаковку влажных салфеток и протянул их Минхо. Кажется, придя домой, он обведет этот день красным в календаре, чтобы никогда его не забыть, и подпишет «впервые увидел, как преподаватель Ли чавкает».       Так они и просидели в тишине добрых минут пять. Мимо проходили студенты, иногда оборачиваясь на эту странную картину: мужчина в костюме тройке сидел на подоконнике рядом с парнишкой в толстовке и джинсах и вовсю уплетал жареную курицу. Но было ли до их взглядов хоть какое-то дело этим двоим? Нет. Минхо наслаждался едой, а Джисон видом того, как он ест. Все были довольны.       — А ничего страшного, что вы вот так вот сидите и едите со мной? Вам выговор не сделают? — внезапно вышел из своего влюблённого оцепенения Джисон.       — Устав университета пока не запрещает преподавателям есть при студентах, так что все в норме. А вот если вестись на ухаживания студентов – очень даже могут.       — Что? —сначала даже не понял сказанного Джисон, — О чем вы?       — Об отношениях между студентами и преподавателями, студент Хан, — Минхо откинулся назад и наклонил голову, — Вы как думаете, в преподаватели нанимают дураков?       — Я все еще не понимаю, к чему вы клоните, преподаватель Ли, — Джисон потупил взгляд и скрестил руки в замок.       — Не буду ходить вокруг да около, студент Хан. Я догадываюсь, с какими намерениями вы постоянно пишете мне и просите дополнительные задания, но я вынужден сразу вас предупредить, даже если бы вы и были в моем вкусе, мы бы не смогли развивать наши отношения – для кого-то из нас, а, возможно, и для обоих, это обязательно закончилось бы плачевно. Мой вам совет: найдите кого-нибудь из своего круга и подарите вашу безграничную любовь ему, я за вас только порадуюсь. — Минхо застегнул расстегнувшуюся пуговицу на рукаве своей рубашки, старательно избегая столкновения с взглядом Джисона, — Спасибо за курочку и за подкинутую шоколадку, было очень вкусно. До свидания.       Закончив свою тираду, Минхо развернулся и тут же пошел в сторону лестницы, чтобы не позволить чувству вины взять над собой верх.       «Минхо, какая же ты сволочь, – отчитывал сам себя он, – Зачем так грубо и жестоко, он же этого не заслужил. Да и вдруг ты ошибся и это не он тебе шоколадочки подкидывает, вот смехота-то будет».       Ли быстро перебирал ногами, скорее летя по лестнице, нежели спускаясь с неё, как вдруг услышал оклик Хана:       — Минхо, — уже на этом моменте шея Ли вытянулась от удивления, — Какой же ты козел!       Хан подбежал к перилам лестницы и проорал это во всю глотку вслед ретирующемуся преподавателю. Он сидел и спокойно кушал, размышляя о прекрасном, как его планы и настроение решил обрушить преподаватель Ли. Не сказать, что он слишком активно шёл в наступление, и чем заслужил такой внезапный отворот-поворот, так и не понял. Гнев, с которым он так и не научился вовремя справляться, взял над ним верх и Хан уже не думал о последствиях сказанного. Минхо же обернулся, чтобы посмотреть в эти бесстрашные глаза, прежде чем он пойдет надирать зад за такую смелость, но не остановился, что и стало его роковой ошибкой. Нога запнулась о другую и он кубарем полетел вниз, охая на каждой оставшейся ступеньке.       Злобу Хана как рукой сняло. Он тут же помчался в сторону Минхо, приземлился на колени и положил на них голову стонущего Ли. Тот был еще в сознании, но лицо исказила гримаса боли.       — Где болит? — взволнованно спросил Джисон, беспардонно ощупывая все тело Минхо, а тот взялся за левую ногу и громко заорал:       — Ногааа, бляять, чертов ты Хан, я, кажется, из-за тебя ногу сломал!       Сломал ли Минхо ногу, пока никто сказать не мог, однако одно можно было сказать точно: границы субординации они сегодня перешли и сделали это вдвоем. Это ли не лучшее начало для романтической истории?