Курочку передайте, сонсенним

Если после смерти в какой-нибудь из Небесных канцелярий кто-то подсчитает, на что больше всего часов своей жизни потратил Ли Минхо, то пальму первенства в этом соревновании бесспорно возьмут ванны и еда. Однако если последнее Минхо любит всем своим сердцем, а скорее даже желудком и вкусовыми сосочками, то с ваннами ему пришлось смириться. Не то чтобы он был грязнулей и доводил себя до состояния немытого неандертальца. Нет, он очень любит ухаживать за собой и выглядеть как модель с показов, день ото дня шлифуя бриллиант красоты, доставшийся ему по воле природы и матушки. Но вот тратить время на пустое сидение в ванной ему, человеку с неугасающей энергией, было пытке подобно. Однако судьба решила распорядиться по-своему и наделила его не только неземной красотой, но и краснеющими при любом удобном случае щеками.       Минхо оббегал всех возможных врачей Кореи, но те лишь разводили руками и говорили, что это такая особенность организма и ему никак с ней не справиться. Один из самых именитых врачевателей лишь посоветовал каждый день принимать горячую ванну хотя бы по часу, но лишь на половину тела. Как это могло ему помочь, Минхо искренне не понимал, но и ходить русской матрешкой ему тоже уже осточертело, поэтому он все же решил дать этому способу шанс, тем самым впустив в свою жизнь ежедневное отмачивание божественных булочек в кипятке.       Щеки больше не краснели, и это его более чем устраивало, а вот просиживание времени впустую – нет. Недолго думая, он решил занять его подготовкой материалов для лекций и проверкой домашнего задания. Он быстро отыскал в Интернете специальный столик для ванны, где прекрасно себя чувствовал ноутбук, но вот периодически заканчивали жизнь самоубийством листочки, ныряя в кипяток к божественным булочкам. Если бы у Минхо была совесть, то он бы, наверное, объяснял студентам, почему добрая половина проверочных или сочинений, которые они выполняют на занятиях, возвращается им в крайне непривлекательном виде, или каждый раз выдумывал что-то про случайно опрокинутый стакан с водой или трех пакостливых котов и их поилки, но, слава богу, Бог послал Минхо хороший вкус и отсутствие совести. Студентам же не оставалось ничего другого, кроме как смириться с этой странной особенностью своего преподавателя.       Так и в этот раз Минхо заканчивал проверку эссе третьекурсников журналистов, сидя в ванной. Они, как и группа Хан Джисона, пришли к нему только в этом году и за несколько занятий ещё не успели понять, из какого теста он слеплен. Минхо всегда сравнивал первую неделю преподавания у старшекурсников со сценой приручения Дракона из «Аватара»: либо ты показываешь силу и дракон принимает тебя, либо слабость, и он без капли сожаления скидывает тебя в пропасть. Только вот в фильме был один дракон, а у Минхо их было целых двадцать и, кажется, они решили, что смогут вить веревки из молодого преподавателя и выслали ему, откровенно говоря, вытяжку шлака, высосанного из разных помоечных статеек в интернете.       Конечно, Ли сам был студентом и прекрасно понимал, как это работает – ты до последнего оттягиваешь сроки, потом пишешь в ночь, и в конце концов преподаватель получает что-то под названием «я тебя слепила из того, что было». Однако он верил, что университет дает не только знания, но и умения выйти из любой ситуации, поэтому при должном старании даже самая мусорная статейка может превратиться в пятерошную работу. Только вот эта группа журналистов потратила на его дз настолько обидно малое количество времени, что он решил проучить негодников и наставил такой лес двоек, к тому же придумав к каждой уникальную подпись «Увы», «Попробуй еще раз» или даже «Не в этот раз», что в данном лесочке не преминул бы прогуляться и сам король эльфов.       Ровно в тот момент, когда он нажал на Enter и отправил последнюю двойку в далекое путешествие к своему хозяину, к нему в ванную пришел понежиться Дори.       — Что, усатая морда, пришел еду клянчить? — потянулся погладить котика Ли, — А вот жди, мне еще минут десять надо бы посидеть. Дай-ка я чекну, что у меня осталось.       Минхо проверил свою рабочую почту и в тот момент, когда он был уже готов закрыть её и включить какую-нибудь серию аниме, взгляд упал на письмо от того самого щекастого отправителя han_rap_god_jisung@mail.ru       — Точно, Дори, я же прочитал письмо, но так и не проверил сочинение той квокки. Я даже заинтригован, а ты? — Дори в ответ лишь повел носом, явно принюхиваясь к новому гелю для душа, — Ну и, пожалуйста, Дори, выдам еду на пять минут позже.       Кот обиженно вышел из ванны, но Минхо этого даже не заметил, потому как всё его внимание заняли следующие строчки:       «Уважаемый преподаватель Ли, я понятия не имею, как должны делаться литературные обзоры, но начать хочу не с обзора, а с сочувствия – сочувствия этому мужику с огромным сердцем и не только, ведь представьте, как ему, наверное, тяжело…»       ********       Джисон доделывал свою проектную работу по Архитектурной физике, когда ему пришло оповещение. Интуиция почти никогда его не подводила, поэтому он понял от кого оно еще до того, как взглянул на экран телефона:       lee_min_ho112233: письмо с вложением:       «Доброго вечера, студент Хан. В целом, ваше эссе можно оценить на уверенную четверку, однако некоторые моменты пускают этой четверке стрелы в ноги. Начнем с того, что называть жену главного героя «тупой курицей», а его самого «косоглазым снайпером» как минимум непрофессионально и как максимум неэтично…».       Пока Джисон заканчивал чтение своего смертельного приговора, Феликс с легкой улыбкой наблюдал за этой немой драмой. Буквально за минуту на лице его друга успели смениться радость – ужас– горе – отчаяние. Он даже не знал, стоит ли выказать поддержку или просто подойти и тихо обнять это готовое растечься в лужу нечто. В итоге Феликс решил совместить и то, и то.       — Ну что он хоть написал? — Ли приобнял Джисона и погладил его по макушке, — Неужели всё так плохо?       — Сам прочитай, — нарочито обиженным тоном произнес Хан и всунул в руки Феликсу телефон с открытым письмом.       Феликс вчитывался в написанное минут пять и все это время сопровождал почти каждую строчку смешками или комментариями.       — Ну что я могу сказать, Хан, зато теперь мы знаем, что у преподавателя Ли отличное чувство юмора и полное отсутствие сострадания к студентам.       — Тебе вот смешно, а мне к нему завтра на лекцию идти и краснеть на всю ивановскую.       — Ну а кто тебя просил сравнивать член этого мужика со сказкой про горшок и кашу?       — Так там же тоже каша все варилась и варилась и в итоге залила весь город, — с абсолютно серьезным видом излагал свои доводы Джисон, — Только в сказке жители пробивали себе дорогу в каше, а эти в члене.       — Вот ты сам себя послушай, —почти что свернулся от смеха Феликс, — Это даже звучит абсурдно, представляю как выпал в осадок преподаватель Ли, когда это прочитал.       — Я бы на тебя посмотрел, что бы ты написал, светило литературы, — фыркнул Джисон       — Так я и не рвусь в любимые ученики, Джисо-ни. Но за шутку про то, что ты писал это эссе либо голодный, либо после пятидесяти оттенков серого, я готов открыть фан-клуб преподавателя Ли.       — Поздно, этим уже занимаюсь я! Так, все, давай закроем эту тему, пока я не сгорел со стыда окончательно.       — Ну ничего, дорогой, всем страждущим и нуждающимся обязательно отсыплется удача, ты главное старайся, и на твоей улице будет праздник.       — Кстати, про нуждающихся, —вскочил со стула Джисон, — Мы ведь так и не обсудили вчера с Чонином преподавателя Ли!       — Твоя психика вчера была не готова сидеть в этой кафешке дольше получаса после того, как ты чуть не пробил дыру в столе.       — Мы же договорились не вспоминать это, Феликс! — ткнул кулаком в плечо друга Джисон.       — Хорошо-хорошо,— выставил ладошки в примирительном жесте Ли, — А что ты хотел с ним обсудить? Все, вроде как, предельно ясно: Чонин работает с преподавателем Ли в одной кафешке. Не думаю, что он расскажет нам что-то феноменальное.       — То есть ты считаешь нормальным, что уважаемый преподаватель университета работает за гроши в какой-то забегаловке вместе со студентом из его же вуза?       — А что такого?       — Что такого?! Да это же совершенно не по его статусу!       — Ну, Джисон, не всех Бог создал айтишниками и архитекторами, а деньги надо как-то зарабатывать, да и ситуации разные бывают.       — Вот именно, Феликс! Ты смотришь в саму суть. Мой умнейший и почитаемый преподаватель Ли настолько беден, что вынужден работать еще и официантом. И как мне теперь спокойно спать, зная, что он сейчас может разносить кому-то пиво в этом жалком поношенном фартучке с цыпленком?       — На фартучек не гони, он был миленький, и сейчас преподаватель Ли точно никому пиво не разносит, глянь на часы – время час ночи.       — Дела это не меняет.       — Хорошо, а что ты в этой ситуации сделаешь? Денег ему подаришь? Подъедешь на порше к нему домой и кинешь ключи в руки или как? Да и откуда деньги возьмешь, Казанова? Сам ведь еще студент.       — Я могу брать заказы по дизайну или рисованию. Ты вообще видел, сколько платят за один листик нарисованной гейской манги? Много, дорогой Феликс, очень много.       — Только преподавателю Ли не проболтайся потом, каким путем ты эти деньги заработал.       — Я думаю, он заценит, — расплылся в улыбке чеширского кота Джисон.       — Ну хорошо, однако вопрос с тем, как эти деньги ты ему передашь, всё еще остается открытым.       — Вот насчет этого я и хотел с тобой посоветоваться. Вручить деньги напрямую я не могу – он явно не возьмет, значит, надо делать ему выручку в ресторане. Официантам же явно капает процент с продаж.       — Даже если и так, куда ты денешь столько курицы?       — Как куда? Съем, а остальное раздам. Уверен, у нас в универе много желающих полакомиться курочкой в обеденное время.       — Ой, Джисо-ни, вот ты был петухом, а сейчас станешь еще и королем курицы.       — От петуха слышу, Феликс, —скорчил гримасу и показал язык Хан, — Лучше скажи, ты в деле? Потому что с этого дня курица прочно войдет и в твою жизнь тоже.       — Да конечно в деле, куда я денусь от тебя, горе ты моё луковое. Хотя нет, не луковое, куриное.       — Вот это я понимаю, брат, вот это по-нашему. Как там называлась эта кафешка, не помнишь? Кажется, какая-то там курочка…       Пока Джисон копался в истории поисковика в попытках найти название кафешки его благоверного, Феликс сел на свою кровать и наблюдал за этим чудом в перьях со стороны. Он не переставал удивляться, насколько большое и по-детски наивное сердце билось в груди его друга. Да, конечно, его тяжело было назвать ребёнком, ведь дети не зарабатывают деньги, рисуя гейский контент и не тягают в зале гири так, будто бы это макеты из поролона, но вместе с тем он умудрялся сохранить ту чистоту души, с которой мы приходим в этот мир.       Феликс все еще с теплотой вспоминает тот момент их жизни, когда они, только познакомившись, решили вместе пойти в магазин и наткнулись на паренька, сидевшего на ступеньках перед общежитием и тихо-тихо наматывающего слезы на кулак. Он не просил о помощи и не пытался привлечь к себе внимание, лишь свернулся в маленький клубок грусти, не издавая практически ни звука, и изредка всхлипывал. Они могли бы пройти мимо, как это сделали многие, ведь слепота к чужому горю, кажется, уже стала привычной рутиной жителей больших городов, оно и понятно – будешь растрачиваться на каждого страдающего и сам не заметишь, как утонешь в пучине грусти и печали. Однако Феликс всегда старался помогать всем, кому мог, даже в ущерб себе, и в тот день он понял, что и Джисон такой же, только вот методы у них были разные.       Феликс уже было направился к парню, чтобы поинтересоваться, может ли он как-то помочь, как его одернул за плечо Джисон, сказав, что у него есть действенный метод. Он порылся в своем рюкзаке и достал шоколадку, а потом подошел к пареньку и приветливо проговорил:       — Грусть – тот еще дементор, а насколько я помню, в Гарри Поттере после нападения дементоров ели шоколад. Держи, — он почти насильно всунул плитку в руки парнишке, — Надеюсь, поможет.       Паренек поднял на Джисона и Феликса раскрасневшиеся глаза, в которых читалось недоумение и искреннее удивление, но шоколадку все же взял.       — Не тормози, есть надо прямо сейчас! — даже как-то нахально напирал на него Джисон, — А то совсем без радости останешься.       Бедолага опешил от такого обращения, но, видимо, решил, что лучше согласиться, чем препираться, поэтому развернул шоколадку и за один укус съел чуть ли не добрую половину, на что получил одобрительное присвистывание Джисона.       — Вот это мы понимаем, брат, вот это по-нашему. Ну что, полегчало?       В ответ ему прилетело лишь несколько кивков.       — Ну и славно, тебя как звать-то?       — Ян Чонин, — легонько поклонившись, представился паренёк.       — Рад знакомству, Чонин. А я – Джисон. Мы с моим соседом хотели сходить в магазин, его, кстати, Феликс зовут, — на этом моменте Джисон указал пальцем на Ли, а тот помахал ладошкой и заулыбался, — Может, ты составишь нам компанию и расскажешь, что случилось?       Чонин посмотрел сначала на Джисона, а потом на Феликса, как бы оценивая ситуацию, и, видимо, решив для себя, что им можно доверять, вытер остатки слез и ответил:       — Если вы правда не против.       — Да какой там, так даже веселее, — подпрыгнул от радости Джисон, — Ну пошли!       Именно так они познакомились с Чонином, который тоже оказался первокурсником и который поступил на дизайнера одежды, чем крайне разозлил отца, который спал и видел, чтобы его сыночек отучился на врача и стал гордостью семьи. Становиться гордостью семьи в планы Чонина не входило, а вот следовать своей мечте и создавать наряды для самых именитых людей Кореи и даже всего мира – очень даже. Однако до этого было еще далеко, мечты грели душу, а вот суровая реальность предстала перед ним в виде гневного телефонного разговора, обидных слов и отказа высылать хоть какие-то гроши на жизнь «жалкому дармоеду с бабскими замашками».       Поменять мнение отца Чонина Феликс и Джисон не могли, а вот подкармливать бедную (во всех смыслах) душу было им по силам. Именно так Чонинка чуть ли не ночевал в их комнате, а иногда даже и ночевал, пока не смог найти работу и обеспечивать себя сам. Позже он вернул им всё сполна, задаривая подарками при любом удобном случае и каждый раз говоря, что Феликс и Джисон – его ангелы-хранители, чем вгонял тех в краску.       Те времена уже давно прошли, а Джисон все так же помогал незнакомцам и делал это довольно интересными способами.       — Кстати, Феликс, а я тут еще одну шалость придумал, — вытянул Ли из его воспоминаний друг, — Но ты узнаешь о ней завтра! Я выйду в универ немного раньше, поэтому давай встретимся уже в аудитории?       — Надеюсь, ты не собираешься расстелить красную дорожку перед преподавателем Ли?       — Не-а, кое-что получше – хитровато повел бровью Хан и подмигнул Феликсу.       ******       Минхо безбожно опаздывал на свою же пару.       Конечно, можно было нахально заявить студентам, что начальство не опаздывает, а задерживается, но задержки преподавателей сильно расхлябывают дисциплину, а этого он хотел в последнюю очередь.       Черти бы побрали эту щекастую квокку, которая выдала ему вчера не просто эссе, а самую настоящую зарисовку для стэндапа, которую он так непрофессионально разослал всем своим друзьям и переписывался с ними до трех ночи, смакуя каждый мемный момент.       Минхо просто в шутку отправил этот рассказ и даже не надеялся, что Джисон подойдет к нему со всем усердием. Однако было видно, что квокка просидел над своим творением немало времени, но получилось то, что получилось. Минхо, конечно, старания оценил, но только из-за них раскидываться пятерками не хотел, поэтому потренировался в искусстве саркастичного письма он вчера от души, хоть и искренне пытался придержать коней и не сильно закидывать парня бомбами литературной вони.       Возмездие же вернулось слишком быстро, облачившись в отключившийся будильник. Кажется, идти на пары к квокке в адском настроении и помятом виде скоро станет доброй традицией.       — Доброе утро! Ключ от 143 аудитории, пожалуйста, — обратился он к знакомой ключнице.       — Доброе утро, преподаватель Ли! — ответила она, зевая, — А его у меня уже забрали.       — Как это забрали? Кто?       — Кажется, кто-то из ваших студентов. Он подошел и сказал, что вы сами попросили открыть аудиторию пораньше, так как можете задержаться.       — Странно, — нахмурил брови Минхо, — Спасибо большое.       Он быстрым шагом направился к тому же злополучному лифту, где его впервые нарекли дедом-пердедом, и стал обдумывать, кто же осмелился забраться в логово к тигру и забрать у него кусок мяса.       Доехав до нужного этажа, он почти молнией вылетел из лифта и преодолел расстояние до аудитории поразительно быстро, но, увидев, что в коридоре не собралась привычная толпа, перед которой он так любил дефилировать, закипел как чайник. Зайдя же в саму аудиторию, он стал спускаться по лестнице к своей трибуне нарочито медленно, осматривая каждое лицо в попытках вычислить виновного. Где-то на середине его глаза столкнулись со ставшими уже до боли знакомыми за эти несколько дней глазами квокки. Он стойко выдержал испытание яростным взором Минхо и не отвел взгляд, а лишь поклонился, но в этот раз без столкновения со столом. Эта сценка вновь всплыла в памяти Ли и он невольно улыбнулся, чем сам того не подозревая, послал еще одну стрелу Амура в самое сердце Хан Джисона.       Минхо спустился к трибуне, но так и не смог вычислить виновника его утренней злобы. Привычным жестом он кинул на стол сумку, но лишь в последний момент увидел, что на нем стоял одинокий стаканчик и небольшой пакетик с безешками. Видимо, Бог послал ему не только отсутствие стыда, но и точность Леголаса, потому как сумка приземлилась буквально в миллиметрах от стаканчика.       Он шумно выдохнул, повел плечами, резко взял стакан со стола и, открыв крышку, понюхал содержимое.       — Если вы так хотели меня задобрить, то попытка засчитана, —обратился он к аудитории, — Давно ни о чём так не мечтал, как о чашке хорошего американо. Но все же в следующий раз, когда решите стащить ключ у меня из-под носа, то соизвольте по крайней мере меня предупредить, вот мой номер, — и он вывел на доске позади себя ряд аккуратных цифр. — Итак, на чём мы остановились?       ******       Джисон никогда бы не подумал, что буквально за одну минуту может испытать настолько разную гамму чувств, начиная страхом и заканчивая эйфорией. Хотя кому он врёт, рядом с этим мужчиной в расцвете сил, как тот сам выразился, Хан катается на эмоциональных американских горках с завидной регулярностью. Но сегодня он нарвался сам, о чём ни капельки не сожалеет, потому как ничто не приносило ему столько радости, как вид преподавателя Ли, во время лекции расхаживающего из стороны в сторону с его стаканчиком кофе в руках. Однако в один момент он уж было думал составлять завещание – с такой тяжелой аурой появился сегодня преподаватель Ли перед студентами.       Идея прийти пораньше и купить Минхо (так он по секрету называл того у себя в голове) что-нибудь вкусное пришла к нему еще вчера. Помечать территорию и окучивать жертву нужно постепенно, чтобы даже она сама об этом не догадывалась, а миленькие шалости – лучший способ это сделать. Однако, к глубокому разочарованию Джисона, Минхо подумал или сделал вид, что подумал, будто бы кофе принесли ему в качестве подношения, чтобы он не поднимал скандал из-за ключа и открытой без него аудитории. Но ничего, Джисон еще придумает, как подрулить к этой неприступной красавице.       Внезапно, вырвав Джисона из преступных грез о руках с четко очерченными венками, которые держали стакан, а могли бы его драйв, у него заиграл на всю громкость треклятый телефон, который он забыл поставить на беззвучный режим, давая насладиться всей аудитории его рингтоном – той самой песней из тиктока с лаконичным названием «Swag». Как назло, именно сейчас телефон решил показать мастерство тупежа и отказывался отключаться секунд пять, на протяжении которых преподаватель Ли не сводил с него кошачьих глаз.       — Спасибо за музыкальную паузу, студент Хан, но боюсь, что не все в этой аудитории готовы с вами согласиться и признать тот факт, что они втайне придерживаются нетрадиционной ориентации, — все-таки съехидничал Минхо.       — Простите, пожалуйста, преподаватель Ли, — произнес готовый провалиться сквозь землю Джисон.       — Мне вас прощать не за что, а вот вашим одногруппникам, возможно, есть за что. Ну ладно, продолжаем. Литература начала двадцатого столетия отличалась тягой к модернизму…       Пока Джисон нервно ерзал на своем месте и пытался уговорить свои щеки краснеть не так активно, Феликс наклонился к уху Джисона и произнес:       — Мне показалось или он с тобой только что флиртовал?       — О чём ты? — удивленно выпучил на него глаза Хан.       — Ну знаешь, не каждый преподаватель будет в восторге, что его лекцию прервал звонок, да еще и пошутит над песней с рингтона.       — А о чём он вообще говорил, Ликси? — Джисон резко дернул друга за рукав его рубашки, — Причем тут геи?       Феликс даже прикусил губу, чтобы не расплыться в улыбке, настолько его умилило выражение ужаса и непонимания на лице друга, который обычно всегда был самым храбрым из их троицы.       — Ты что, не знаешь про эту мемную расшифровку свэга?       — У свэга что, есть какие-то расшифровки??? — брови Хана поползли вверх еще сильнее.       — Secretly we are gay, — прошептал на ухо другу Ли.       — Да ну не, Феликс, не может быть такого, скажи, что ты шутишь?       — Сам прогугли, если не веришь.       Джисон тут же полез в телефон, чтобы проверить, и только сейчас понял, что в аудитории повисла странная тишина. Он оглянулся по сторонам и понял, что добрая половина студентов смотрит прямо на них с Ликсом. Пока они выясняли все тайны расшифровки свэга, преподаватель Ли, оскорбившись тем, что нахальная квокка, из-за которой он, кстати, не выспался, не только не удосуживается включать телефон на беззвучный режим, но и продолжает точить лясы с другом, пока он распинается и тратит силы в попытках запихнуть хоть что-то в их головы, просто замолчал и в упор смотрел на Хана, дожидаясь, когда тот наконец обратит на него внимание. Встретившись же в конце концов с этим бесстыдником глазами, он самым ангельским тоном выдал:       — Все обсудили, студент Хан? Я могу продолжать?       Джисон, еще не отошедший от звонка своего предательского телефона, сейчас вообще был готов уйти в мир иной. Он, безусловно, хотел побольше внимания от Минхо, но не в таком объёме и не в такой ситуации.       — Простите, пожалуйста, преподаватель Ли, — только и смог выдавить подрагивающим голосом второе за сегодня извинение Джисон.       — Простите, пожалуйста, — подхватил Феликс, тоже внезапно почувствовавший укол вины.       Минхо тяжко вздохнул и отпил еще глоток успевшего остыть, но не потерявшего свой вкус американо.       «Ладно, Минхо, не они же виноваты, что ты всю ночь мемами с друганами обкидывался. Не срывайся на бедолагах, тем более один из них так усердно тебе эссе писал» – мысленно увещевал себя Ли.       — Ладно, Бог вас простит, а я спрошу на сессии. Продолжаем. Модернистскую литературу стоит воспринимать как литературу борьбы с капитализмом, — как ни в чем не бывало продолжил поток своих мыслей Минхо.       Феликс и Джисон, приняв вид самых примерных студентов, боялись даже заговорить и старательно записывали каждое сказанное лектором слово. Но современные студенты были бы не студентами, если бы не нашли другого способа, как можно пообщаться на паре.       «Один факт, что он знает эту бутафорскую расшифровку уже настораживает» – Ли прислал в какао-толке сообщение Джисону.       «Ты хочешь так подбодрить меня или сделать каминг-аут, Ликси? И почему ты мне раньше не сказал про эту расшифровку? Кто из нас пендос?»       «Почему это я должен делать каминг-аут?»       «Ну ты же тоже знаешь, как можно расшифровать swag))))»       «Ой, иди ты, Джисон, я тут пытаюсь убедить тебя, что с тобой пофлиртовал твой обожаемый, а ты все стрелки переводишь»       «Этот обожаемый сейчас на всю аудиторию меня отчитал, тебе напомнить???……….»       «Ну ты однозначно привлек его внимание)))))»       Джисон засветился как солнышко от темы их переписки и начал нервно ерзать на своем месте, то набирая, то стирая сообщение с дурацкой улыбкой, осевшей на губах.       — Студент Хан, разрешите поинтересоваться, вас что так порадовало, Джойс или Кафка? — все-таки разозлился Минхо, вновь поймав Джисона на том, что тот его и краем уха не слушает.       «Джисон-ни, ты сегодня точно Хюррем в его гареме» — почти что прыснул от смеха Ли, набирая сообщение и наблюдая за тем, как друг опять становится сеньором-помидором.       «Продолжай в том же духе и он точно тебя не забудет»       Джисону, конечно, вроде как и было стыдно за его поведение, но вот его имя, произнесенное Минхо, даже пусть и в гневе, звучало для него словно музыка.       А что, быть Хюррем в гареме Султана Сулеймана очень даже неплохо.