Feel the thunder

— Позовите мне майора Грома. Right now! — голос Августа, раздражённый и грозный, гремит в опенспейсе полицейского участка. Новенькая дежурная краснеет и бледнеет, но незнакомого ей человека всё же упорно не пропускает. Только поглядывает нервно на искрящиеся под потолком лампы и хмурит брови, нашаривая под столом тревожную кнопку – просто на всякий случай.  — Кто это там буянит, Ирин? — слышится из рации на груди девушки знакомый Августу голос, и он выдыхает с силой.  Thanks god. Хоть кто-то здравомыслящий.  — Иностранец какой-то, Фёдор Иванович, — рапортует “Ирина”, которую Август уже обматерил мысленно на всех известных ему языках. — Вар ден.. Хот? — Август. Ван. Дер. Хольт, — чеканит Август – один из плафонов всё же не выдерживает и лопается всполохом искр.  — Пропусти его, Ирин, пропусти, — просит Фёдор Иванович по рации. — Это ж муж Игорька нашего, ну.  Девушка ахает, тут же нажимает на кнопку – и турникеты наконец-то пропускают Августа внутрь.  — В следующий раз лучше сразу звоните кому-нибудь, кто поумнее вас, — холодно бросает Август напоследок, даже не глядя на девушку. Та поджимает губы в расстройстве – Август знает, что несправедлив, но сейчас ему наплевать. Даже если глупая девчонка потом Игорю пожалуется и тот ему все мозги вынесет. Сейчас ему просто хочется наконец-то увидеть своего мужа, который снова допоздна засиживается в чёртовом участке. Даже несмотря на своё положение.  Август вихрем проносится по опенспейсу, собираясь ворваться в кабинет Грома карающей дланью возмездия. У самых дверей его перехватывает Прокопенко, пожимает руку, улыбаясь радушно в усы.  — Фёд’ор Ив‘анович, Игорь опять работает сверхурочно! — не упускает возможности пожаловаться Август – знает, что Прокопенко Игоря за такое усердие не похвалит и у него будет союзник в этой борьбе с Громовским трудоголизмом. — Ты не переживай, Густюш, сейчас найдем твоего муженька нерадивого, — посмеиваясь, отвечает Прокопенко, сжимая чужую ладонь в своей. — Ты в кабинете только посиди его, ладно? А то не хочется снова всю технику в участке менять…  Августа от такого обращения привычно передергивает – к счастью, лицо он умеет держать отлично, а потому тянет улыбку, лишь слегка дёрнув уголком губ. Впрочем, он знает, что у Федора Ивановича такие дурацкие обращения – это просто проявление своеобразной заботы. На выразительный взгляд и сетования о замене техники Август лишь опускает взгляд, изображая на лице какое-то подобие раскаяния. Он, конечно, не виноват, что глупая дура на рецепшен не знала, кто он такой и не догадалась спросить. Почему это вообще должно было быть его проблемой! Но он только кивает согласно, когда Прокопенко открывает перед ним дверь Громовского кабинета, и проходит внутрь. Что ж, подождёт ещё немного. Не в холле, на глазах у десятка любопытствующих идиотов, и то хорошо.  Стул для посетителей жестковатый и не слишком удобный, но это и не так важно. Август лишь надеется, что не задержится здесь надолго.  Кабинет Игорю выделили совсем недавно – Август похлопотал, когда понял, что сам упрямый майор собирается, судя по всему, до самых родов с пузом наперевес преступников гонять. Скандал Гром закатил страшный, когда узнал о своём временном переводе. Убедить его притормозить немного хотя бы ради ребенка стоило горы разбитой посуды, перегоревшей проводки во всём доме и царапин на спине – последнее, впрочем, к общему удовольствию обоих.  Когда в кабинет, наконец, вкатывается недовольный Игорь с какими-то папками в руках, Август уже потерял счёт минутам – часы, в такт нетерпеливым постукиваниям о столешницу кончиков пальцев, тикали издевательски-медленно.  — И где ты ходишь? — бросает Август раздражённо, тут же ловя встречный острый взгляд из-под Громовской кепки. Секунда – и в Августа летит одна из папок.  Привыкший к постоянным всплескам чужой злости – гормоны, чтоб их – Август ловит её на лету и кладет на стол.  Давит в себе вспышку раздражения и продолжает уже спокойнее.  — Уже поздно, Игорь. Тебе давно пора домой. Гром его будто бы и не слышит – проходит за свой стол, опускает на него папки с какими-то делами. Потирает живот, хмурясь – седьмой месяц всё-таки, ходить тяжеловато.  — Мне отчет надо дописать, — отмахивается Игорь, садясь в кресло. Кресло покупал сам Август – такое, чтобы Игорю на нём сиделось удобно, раз уж он дома спокойно не может сидеть.  Чего у майора не отнять – так это его верность чертовой работе.  Вспышка злости ослепляет, заставляя Августа сцепить зубы. Лампа на столе мигает ярче на долю секунды.    — Так! — встаёт Август, хмурясь, и нависает над Игорем. — Я забираю своего омегу домой! — он тянется импульсивно и сжимает плечо Игоря ладонью.  Игорь смотрит на него внимательно. Брови его медленно, словно сами собой, поднимаются вверх. Он тоже встает, хмурит брови, поправляет кепку. Игорь, наверное, должен выглядеть смешно – с кругленьким животом, выпирающим из-под серой футболки, заляпанной соусом, но одним лишь хмурым взглядом он мгновенно припечатывает Августа к полу.  — Значит так, — произносит он веско. — Это дома вы можете своей омегой командовать. Если по зубам за командование не получите. А здесь я майор полиции Игорь Гром, — медленно, чеканя каждое слово, Игорь выходит из-за стола, обходит Августа, жёстко дергает его за плечо, опуская на стул. — И я вас задерживаю за нападение на сотрудника полиции. Наручники клацают быстрее, чем Август успевает осознать происходящее. Секунда – и одно его запястье уже приковано к спинке стула.  Август только опускает взгляд и смотрит в чистейшем удивлении на собственную руку, прикованную самыми настоящими чёртовыми наручниками к стулу.  — Игорь, это просто смешно! — тут же взрывается он возмущением, глядя, как Игорь вразвалочку вновь проходит за стол и садится в кресло. — Что ты себе… — Молчи лучше, а то еще и кляп найду, — грозится Игорь, открывая одну из папок, лежащих на столе.  Вот же упрямый…  С раздражённым вздохом Август замолкает.  Послал же Бог мужа…  — Отчет допишу и отпущу тебя, — бросает Игорь, щёлкая ручкой. — Может быть. Игорь Гром упрямый, как чёртов баран – это Август выучил давно на своём собственном опыте. Потому он лишь вновь вздыхает, и, свободной рукой достав из кармана мобильный, заходит в рабочую почту.  Минут пятнадцать проходит в молчании – слышно лишь, как скрипит ручка о бумагу, как клацает Август по экрану навороченного смартфона, как скрипит под Игорем кресло, когда он ёрзает на месте.  В очередной раз вскинув на Игоря взгляд, Август вдруг замечает, как тот, морщась, украдкой потирает спину.  Весь день ведь за бумажками своими сидит, как проклятый… Что-то пытается доказать, что он такой же полезный, как и на улицах, здесь, в архиве.  А кому доказать пытается – непонятно.  — Игорь, mi corazon, — мягко начинает Август, сменив тактику. — Ты уже доказал свою верность и преданность полиции. Отпусти меня, мм? Pozhaluista, — просит Август проникновенно, выпуская феромоны.  Он знает, что прием не совсем честный. Но какая разница – ведь Игорь тут же тянет носом и щурится невольно в улыбке, прижимая ладонь к животу – малышка каждый раз пинается, когда чувствует второго отца рядом. Август спешит закрепить успех. — А я тебе массаж сделаю. Хорошо? Он смотрит на Игоря открыто и честно – в общем, точно так, будто что-то задумал и скрывает.  Гром буравит его пристальным взглядом пару секунд – но, видимо, спина болит так, что играть в вечные игры не хочется. Ворча что-то себе под нос, Игорь всё же расстегивает наручники и садится обратно в кресло.  Рука затекла из-за долгого сидения в неудобной позе. Август разминает её украдкой, пока обходит стол и заходит Игорю за спину. А затем кладёт ладонь Игорю на затылок, зарывается кончиками пальцев в растрепанные пряди. Тёмные волосы немного отросли за последние месяцы и слегка вьются – Игоря это раздражает, а вот Августу нравится. Наверное, поэтому он и не сбривает их, хоть и ругается, что похож на какого-то домовёнка.  Август мягко разминает загривок, сначала едва касаясь, разогревая кожу, а потом надавливая всё сильнее. Переходит на плечи – Игорь под его настойчивыми поглаживаниями наклоняется всё ниже, пока наконец не утыкается лбом в скрещенные на столе руки, и не стонет довольно.  Август ловит себя на мысли, что ему, конечно, хотелось бы чтоб его муж вот так стонал на их кровати, а не на пыльном рабочем столе. Но, как говорится, ещё не вечер…  Уже скорее ночь.  Август обстоятельно разминает плечи, спину, подбадриваемый довольными глухими стонами, а затем склоняется ниже, оставляя легкий поцелуй за ухом. И выдыхает горячо в самое ухо: — Поедем домой, родной? Крупные мурашки бегут по коже Игоря – Август это видит, и, ухмыльнувшись, мягко целует кончик чужого уха, срывая с губ Игоря глухой вздох. — Отчеты кто за меня напишет? Ты, что ли? Игорь так просто сдаваться явно не собирается. Он кое-как усаживается ровно, что получается с явным трудом, ведь тело после приятного массажа превратилось в одно сплошное желе. Трёт переносицу кончиками пальцев.  Август не отстает – ведет ладонями по плечам, по спине, спускаясь ниже, и наконец накрывает ими живот. Малышка в его руки толкается приветственно, заставляя Игоря расслабить нахмуренные брови и улыбнуться.  — Никуда от тебя эти отчеты не убегут, — журчит Август, оставляя ещё один мягкий поцелуй за ухом. — А наша little pea явно хочет домой.  — Сговорились, — ворчит Игорь, опуская руки на ладони Августа. — Шантажисты. И всё же, вопреки словам, улыбка на его губах полна нежности, а касания – осторожные, мягкие. Сам ловит толчки дочери изнутри. Сам прислушивается к ним.    Август только смеется тихо, оставляя легкий поцелуй на макушке Игоря.  Он знает, что Игорь поупрямится еще немного и все же сдастся. В конце-концов, верен майор Гром не только работе. Но и своей семье.