Feel the thunder

Тяжёлые удары кузнечного молота заглушают всё, что происходит за дверями. Кузница полна дыма, пара и тяжёлого звона металла.  И всё же звонкое ржание только-только прибывших лошадей доносится до Игорева слуха. А ещё раньше он чувствует чужое присутствие.  Всё его существо тянется к этому человеку. На руки подхватить, закружить в объятиях, уткнуться носом в пламя волос, д ы ш а т ь  им. Но Игорь только покрепче сжимает зубы, нанося очередной злой удар. Металл скрипит жалобно, шипит, когда Игорь опускает грубую заготовку в ведро с ледяной водой.  Он не может. Не имеет права. И место его… здесь.  И всё же Игорь прислушивается к тому, что происходит снаружи. Сам на себя злясь, не может не ловить даже отзвуки чужого голоса. Слышится знакомый бас дружинника Олега, которого все зовут просто Волче, слышится спокойный говор отца.  А затем… шаги. Мягкие, словно крадущиеся.  Игорь не поворачивается на звук – ни когда двери поскрипывают, открываясь шире, ни когда кто-то (известно, кто) закрывает их за собой.  И лишь вздрагивает, не совладав с собой, когда поперёк груди его обнимают тонкие руки, обряженные в меха.  Мягкие шкурки щекочут обнажённую спину.  Игорь сжимает молот в пальцах покрепче. И опускает его бессильно.  Одно единственное прикосновение от него – и Игорь вновь связан, прикован к чужой ноге, словно пёс.  — Не стоит, княже, — отзывается он глухо, хмуро глядя куда-то вперёд. Спина древенеет в напряжении. — Запачкаете наряд свой богатый. Грязный я весь да потный.  — А мне не важны наряды! — строптиво фыркают откуда-то сзади. Игорь чувствует, как к грубой коже прикасаются мягкие губы. Оставляют почти ощутимый след – прямо под лопаткой. В сердце и навылет. — Мне ты важен, Игорь.  Всё внутри Игоря воет и рычит. Обернуться, прижать крепко-крепко к себе. Не отпускать, ни за что.  Но Игорь знает – пустое это всё, надежды да мечтания. Не для его положения.  Не для них. Позволит разве кто-то быть вместе княжичу и простому кузнецу? — Свадьба у вас на будущей неделе, княжич, — продолжает Игорь – голос звучит надломленно и хрипло. Стаскивает с рук плотные перчатки, чтобы хоть чем-то заняться, отвлечь себя, в сторону их откидывает. — Готовились бы лучше.  Со спины слышится только молчание. Тихие-тихие рваные вздохи. Игорь тоже молчит – только ловит чужое сердцебиение – там, где оно соприкасается с его, Игоревым, больным сердцем.  Тук-тук.  — Нет!  Тонкие руки с удивительной силой Игоря к себе разворачивают – а, может, Игорь просто не находит в себе сил противиться.  Яркие синие глаза горят решимостью и упрямством.  — Серёжа, что же ты… — выдыхает Игорь, жмурясь отчаянно, когда чужие ладони упираются в его грудь.  — Не будет никакой свадьбы! — чеканит Серёжа уверенно и обвивает руками Игоря за шею. — Мне ты нужен, Игорь. Только ты, никто больше.  Игорю даже рассмеяться хочется – как же у него всё просто! Но он лишь качает головой, кладёт широкие ладони на птичьи Серёжины запястья – сжимает, но не смеет с плеч убрать.  Даже такое касание – лёгкое, почти невинное – дрожью прошибает.  Как же  х о ч е т с я  его касаться.  — Отца моего князь-батюшка обещал на воротах распять, если ещё хоть раз нас вместе увидит, — с болью выдыхает Игорь. На лице Серёжи сменяется с десяток эмоций за раз. Удивление, ужас, страх, и, наконец… Глаза его, пронзительно синие, вдруг плывут раскалённым золотом.  — Тебя никто не тронет, Игорь, — обещает Серёжа – и голос его тоже становится другим, пуская дрожь по коже. — Я разберусь со свадьбой. С отцом, с его угрозами. Я со всем разберусь, мы сможем быть вместе. Веришь мне?  Игорь ловит чужое лицо в ладони. Кожа у него огрубевшая, а у Серёжи – мягкая-мягкая, её касаться почти что страшно. Но Серёжа не боится – льнёт ближе, о ладонь потирается. Полные губы приоткрываются взволнованно, а радужка вновь светлеет до яркой синевы.  И всё та же уверенность горит в чужом взгляде.  Уверенность в своём выборе, в своей паре. Уверенность в возможности их с Игорем будущего.  — Верю… — выдыхает Игорь, и, наконец, как хотелось давным-давно, прижимается к чужим губам своими.  Верит.  И пусть весь мир сгорит в ярком золоте чужих глаз, Игорю наплевать. Ведь Серёжа, который так доверчиво жмётся к нему и крепко его обнимает, стоит целого мира.