Feel the thunder

Пьяный хохот грохотом разносится по узкому гостиничному коридору. — А классно ты в покер играешь! Молодцом! Столько бабок срубил! Хрипловатый Громовский бас, кажется, слышно на всём этаже. Юра поддакивает весело, хлопая его по плечу: — А у тебя как с рулеткой-то вышло! Ну это просто б-браво, — соглашается он, стискивая зубы, когда Костя прижимает его к себе за плечи чуть сильнее, чем положено друзьям. “Это не по-настоящему” — напоминает себе Юра. Кажется, не помогает. — Сколько срубили, говоришь? — Гром, хохоча, прячет лицо на Юрином плече – так, словно, перебрав, пытается не показывать усталость. Тёплое, вовсе не пьяное дыхание касается коротких волос на виске. — Сотку! — отвечает гордо Юра. Достаёт из кармана ключ-карту подрагивающими непритворно руками, роняет её на пол – оба смеются хрипло. Поднимает, проводит по разъёму у двери. — Эээ, брат, да ты совсем на ногах не стоишь, — замечает он, поддерживая старательно пытающегося упасть Костю. — Давай, сразу спать. Гром только угукает согласно, наваливаясь на Юру всем телом и позволяя затащить себя в номер. И, наконец, когда двери номера за ними закрываются, маски развесёлых пьянчуг мигом спадают с лиц. Юра отстраняется тут же. Отступает на шаг, стискивает ключ-карту в руках. Несчастный пластик хрустит жалобно. Швырнув его на полку у двери, Юра быстро сует руки в карманы, скрывая легкий тремор. — Клюнут, думаешь? — спрашивает Гром негромко, с нарочитым шумом топая по номеру. — Д-д-должны, — кивает Юра, проходя за ним. “Клюнуть” должна банда воров, промышляющая уже как пару недель именно в этой сети гостиниц – у них в каждом здании на первых этажах расположено казино. По данным от информаторов, сегодня они должны быть именно здесь. Поймать их никак не получалось – заселялись они всегда по поддельным паспортам, с камер всё подчищали – видимо, были подкормленные люди в охране. Потому и решили их ловить на живца. — Клоповник, — ворчит Юра брезгливо, мельком оглядывая крошечную душевую и скудное убранство номера – две кровати, тумбочка посередине, стол у окна. Впрочем, в каких норах и бомжатниках ему только не доводилось ночевать. Так что в сравнении, конечно – тяжелый люкс. — Ну, зато хоть комната приличная, — пожимает плечами Костя, раскладывая “выигранные” деньги по номеру – стол, тумбочка, ванная. Чтобы всё облазили, везде свои отпечатки оставили. Ну да. Уж точно получше Громовской квартиры, которая, наверное, с самой своей покупки умоляет о ремонте. Оставив деньги на Грома, Юра с размаху падает на кровать и стонет довольно, запрокидывая голову. Гром косится на него краем глаза, доставая деньги из барсетки. Юра смешно раскинулся на кровати – ноги закинул на стену, голова свисает с края кровати. Он, Юрка, всегда вот так сидит или лежит непонятно. То ноги под себя подожмет, то вот – ноги закинет на стену или спинку кровати. Кот самый настоящий. Костя смотрит тупо какое-то время на закинутые на стену Юрины ноги – длинные, стройные, обтянутые почти неприлично явно дорогущими брюками. Мотает головой, будто сбрасывая наваждение, и отворачивается, хмурясь. — Не, ну матрас, конечно, дешманский, но… Юра не договаривает – не успевает. Со стороны кровати Гром слышит сначала громкий скрип, а затем оглушительный треск. Оборачивается резко и видит, что Юра валяется на полу. И кровать его, со сломанными ножками и треснувшей основой, тоже валяется. Прямо под ним. Юра смотрит тупо под себя. Затылок болит от жесткого столкновения с полом, а поясница ноет. Он поднимается на ноги, кряхтя. Потирает затылок, ловя на себе встревоженный Громовский взгляд, но только отмахивается, мол, живой, пучком всё. — П-пиздец, — только и выдаёт Юра, сверля взглядом остатки кровати. Лежать на этом никак не получится. А им нужно делать вид, что они спят, убуханные в хлам. И ведь не сходить, не разобраться с кроватью, не попросить новую – спалятся только так. Взглянув на Грома, Юра видит, что в его голове проскакивают те же самые мысли. Голова сама собой виновато вжимается в плечи. — Ладно, — выдыхает наконец Гром, подходя к своей кровати. Садится на неё аккуратно – кровать проминается, но выдерживает. Покрепче, видимо. — Вдвоём лежать будем на одной кровати. Что делать-то. — Да я и на полу могу полежать… на матрасе… — возражает Юра неуверенно, но прикусывает язык, когда Гром смотрит на него, как на дурачка. — В середине февраля? — спрашивает он грубо. — На полу? Юрк, тут итак дубак, а ты еще и пневмонию хочешь подхватить? — вытащив из кармана пистолет, Костя кладет его под подушку, продолжая ворчать. — Конечно, а работать мне одному потом. Юре так и хочется спросить, только ли одна работа его волнует – но ведь по голосу Грома, полному его особенной, грубоватой заботы, итак понятно, что не плевать ему на Юру. И Юра молчит. Пожимает только плечами. Подушки две, да и одеяла тоже. И хорошо, Юра бы умер просто со стыда, если бы притронулся к Косте вот так, без плотной одеяльной брони между ними. Но пока, лежа с ним на одной узкой полуторке, умирает он только от страха. От того, как близко к нему Гром – кровать не такая уж и маленькая, но явно не рассчитана на двух здоровых мужиков. От того, как сильно колотится его, Юрино, сердце. Оглушает, бьётся в ушах, наверняка по всей комнате разносится. Тук-тук-тук. Выстукивает что-то до дрожи больное, по-глупому влюблённое. От того, что иногда Гром слишком проницательный для настолько нечувствительного чурбана. Юра сверлит взглядом чужой встрёпанный затылок. Закрыть глаза не может ни на секунду, даже моргать, кажется, забывает через раз. Слышится скрип кровати, и Костя вдруг поворачивается к нему. Тёмные глаза смотрят прямо на Юру из-под нахмуренных бровей. — Слишком громко думаешь, — бормочет он едва слышно. Они теперь ближе, чем раньше. Вот так, лицом к лицу, это ещё интимнее. Костя от Юры на расстоянии буквально двух вздохов. Слишком близко для того, кто права на это не имеет. — Как б-б-будто ты спать собирался, — ворчит Юра, пряча взгляд за тёмными ресницами. Гром только хмыкает тихо. — И оставить тебе право разбираться с мразями в одиночку? Нет уж. Вместе будем веселиться. Юра сдерживает истерический смешок. Ему что-то сейчас вот совсем не весело. — П-постараюсь думать потише, — обещает он с отточенной насмешливой полуулыбкой. Одна из сотен масок, цепляемых на лицо с привычной лёгкостью. — Ты лучше вообще не думай. Гром вдруг шуршит одеялом, выуживая свою руку и постукивает несильно согнутым указательным пальцем по Юриному лбу: — Морщины появятся. Хмуришься больно много. Ладони у Кости всегда горячие – он весь, словно печка, жаром прёт даже сквозь два одеяла. Юра, даром, что тепло любит, от духоты почти задыхается. А может, и не совсем в этом дело. — Кто бы говорил, — фыркает Юра, намекая на самого Грома – тот, кажется, таким смурным и родился из своей кепки. — Мне можно, — хмыкает Костя равнодушно. — Меня уже ничего не испортит. — Да ну т-тебя, ты и с морщинами красивый. Слова вылетают из Юриного рта раньше, чем он успевает их осознать. Он застывает комично, пялясь на Грома ошарашенно. Тот замирает тоже. Внутри цепкими лапками ползёт страх. Цепляется за сердце, обвивает, сдавливает кольцами, заставляя его с ритма сбиться. — К-кость, ты… — начинает Юра, но чужой узловатый палец вдруг прижимается к его губам. — Тихо. Гром вжимается в него с силой, шпарит жаром даже через два одеяла. Вжимается губами в волосы, шепчет едва уловимо: — Слышишь? Сейчас Юра слышит только шум своего грохочущего сердца. Он прислушивается напряжённо и слышит со стороны крошечной прихожей какое-то едва слышное шуршание. Дверь. Кто-то пытается проникнуть в их номер. — Клюнули. Не двигайся, — одними губами произносит Гром куда-то Юре в волосы. Горячее дыхание щекочет выбритый висок. — И молчи. И Юра замирает. Молчит. Только нащупывает под подушкой ладонью одну из беретт – та ложится в руку привычной родной тяжестью. — И кстати… — нарушая свой же приказ вдруг выдыхает Гром в Юрин висок – так тихо, что едва слышно. — Ты тоже красивый. И если дальнейшее для Юры смазывается в один сплошной калейдоскоп – и то, как преступники (их оказывается трое) проникают в номер, то как они рассредотачиваются по комнате. как обшаривают тумбочки и туалет, как, дождавшись, пока все трое окажутся в номере, потеряют бдительность и возьмут в руки деньги, Костя и Юра вскакивают, слаженно перекрывая выход из комнаты, и беря всех под арест… Всё это вина исключительно Константина Грома. Но кажется, что Юра совсем не против. И ему почему-то уже почти не страшно.