Правила взаимопонимания

><> <><

      Воскресное утро началось с переосмысления прошедшей недели.       Сугуру встал слишком рано для выходного дня, даже для него подъем в семь утра выходил за рамки естественного. Из окна еще веяло легкой прохладой; воздух не успел прогреться. Но это, пожалуй, был огромный плюс, если учесть невозможно душный июль в сочетании с непрекращающимися ливнями.       Сон приходил с непосильным трудом, но еще сложнее было удержать его и проспать всю ночь.       Сугуру считал себя достаточно сознательным человеком с глубоким критическим мышлением, но вся разумность и самодостаточность была втоптана ногами в грязь, а мысли поделились на две категории: Сатору и предстоящие экзамены. Стоило Сугуру закрыть глаза и повернуться на левый бок, так единственным, о чем он мог думать, становился Сатору, на правый — учеба и страх провала. А ложась на спину, мысли и вовсе смешивались. Так что он предпочел думать о Сатору, обнимая подушку и утыкаясь в нее временами.       Их совместное времяпрепровождение кончилось на довольно печальной ноте. Когда Сатору ушел к себе, Сугуру, оставшись в безрадостном одиночестве, угнетал себя многочисленными угрызениями совести и приливами стыда, что беспорядочно посещали голову. Его бросало в состояние горячо-холодно, когда он вспоминал все события, произошедшие между ними.       Раньше Сугуру почти всегда видел в Сатору то, что когда-то потерял в себе, но думал об этом как о тех чертах, что его раздражали. Однако сейчас он предельно ясно понимал, что завидовал. Может, в чем-то ему даже хотелось бы походить на Сатору. И это осознание заставило его по-новому взглянуть на соседа: искренность, уверенность в себе, открытость миру помогли понять, что еще таилось за стеной из раздражения и зависти. Симпатия.       Сугуру не мог выкинуть из головы вопрос: как поведет себя Сатору после вчерашнего? На его месте он бы не вылезал из комнаты и боялся контактировать с соседом. Пожалуй, ему стоило извиниться за порцию очередного кринжа со своей стороны. Сугуру облажался, и это факт.       Почему он вообще подумал о вебкаме? Он и сам не знал. Но однозначно к таким мыслям привел навеянный родительским воспитанием стереотип о том, что быть открытым значило быть проституткой.       Сугуру было искренне стыдно, что он считал так раньше, что морозился от вечно активных людей и светлых лучей их характера, в том числе Сатору, который, может, не всегда проявлял тактичность, но был настоящим.       Несмотря на осознание, что такая проблема реально в нем присутствовала, Сугуру приходилось периодически сталкиваться с привычным образом мышления и стыдом, который накрывал его, стоило хоть как-то коснуться этой темы.       Сугуру некоторое время прислушивался к звукам за стеной, но ничего кроме оглушающей тишины до него не доносилось, что означало, что Сатору спал беспробудным сном. Он прикрыл глаза всего на секунду и на его лице возникла улыбка, когда он подумал о том, как, должно быть, мило выглядел Сатору, спящий в уюте, тепле и комфорте. Если бы только Сугуру удалось увидеть его одним глазком…       Сугуру тут же подорвался с постели, а его пульс подскочил под двести. Он, не причесавшись и не собрав волосы в пучок, как обычно делал, встал, навернул несколько кругов по комнате и, убедившись, что еще не сошел с ума, решил попытать счастье. У него всегда была отмазка на случай, если Сатору больше не спал. Даже несколько, если быть точным. Сугуру решительно добрался до двери в комнату соседа и сжал руки в кулаки. Аккуратно потянул за дверную ручку, но оказался сбитым в сторону.       Сатору вышел первым.       Он растерянно посмотрел на Сугуру, бегло вспоминая пережитый вчера вечер. И как бы он ни пытался спрятать смущение, сокрытие эмоций явно не было его сильной стороной. — Доброе утро, — первый начал Сугуру. Он чувствовал себя так же неловко, как и десять минут назад, но решительности явно прибавилось. Он даже улыбнулся Сатору, что вообще было для него несвойственно. — Доброе, — застенчиво начал Сатору, но спустя пару секунд тяжелого молчания добавил. — Ты что-то хотел? — Помнишь про приемы самообороны? Ты просил показать парочку, — ненавязчиво добавил Сугуру, наблюдая, как глаза Сатору довольно быстро нашли в его словах интерес, забывая о всяких лишних неловкостях. Он заметил, что его было довольно легко переключать с тема на тему; он не зацикливался и был легок на подъем. Отличная черта. В особенности с Сугуру, который сам оказался огромным комком неловкостей. — Но сначала завтрак. — Есть, сенсей! — Сатору улыбнулся в ответ, наклонился на 90 градусов и побежал в ванную, уже оттуда прокричав. — Я хочу яичницу! И сосиски-осьминожки.       Сугуру вздохнул, удрученно принимая тот факт, что готовить придется ему. Он расслабленно улыбнулся и направился на кухню.

><> <><

      Чем дальше тикали часы, тем тревожнее становился Сугуру. Весь завтрак он провел в мыслях о том, как ему стоило тренировать Сатору. Лучшим из вариантов был традиционный метод обучения: немного теории и углубленное закрепление практикой. Но когда он осознал, что под практикой подразумевалось соприкасания с Сатору в разных местах, его сердце заглохло. Он уже перестал думать о том, какие методы самообороны могли бы быть наиболее эффективны для Сатору и его долговязости, и думал лишь о том, как бы случайно не попасть впросак. В своих мыслях он набросал с лихвой десять вариантов того, как можно легко унизить самого себя в глазах Сатору. — Сугуру, почему у этого осьминожки сыр из глаз торчит? — Сатору надул щеки, сдерживая смех. Его лицо покраснело от нехватки воздуха, а Сугуру нахмурился, будучи оскорбленным тем, что его кулинарные навыки не оценили по достоинству. — Я хотел сделать ему глазки. Добавил плавленный сыр, но… — Ты расплавил его глаза! Теперь он будет слепым навечно! — Сатору драматично откинул голову, хватая половинку сосиски палочками для еды. Он хаотично мельтешил столовым прибором перед лицом Сугуру, что последнего только больше раздражало. — Ты не можешь посидеть спокойно дольше 15 минут? — Сугуру тяжко вздохнул, прикрыл рот ладонью, незаметно улыбаясь его ребячеству. Сатору сидел с мокрой после душа головой со стороны окна. Солнце, бьющее яркими лучами, отбрасывало тень на его силуэт. Освещало белобрысую макушку и оттеняло голубые глаза. Одним словом, солнце было словно нимб над головой Сатору. — Как только ты перестанешь микроволноваться по поводу и без, — Сатору безжалостно откусил половину осьминожьей головы с сырными глазами, а затем довольно облизнулся. — Не хочу, чтоб в следующий раз ты решил, что я пью по запаху изо рта, или по деформации колен подумал, что я обслуживал клиентов в Осаке, — Сатору закатил глаза, и флер святости после таких реалистичных примеров для Сугуру с соседа пропал. — Ты не Шерлок, ты дурак. — Но ведь я уже извинился, — Сугуру грустно свел брови и виновато потупил взгляд на собственный завтрак. Он всю ночь провел в угнетении собственных мыслей и почему-то надеялся, что достаточно настрадался за это время. Но слова Сатору вернули его в тяжелую реальность, где подобные суждения не прощались одними лишь словами, а подорванное доверие нужно было заслужить обратно через труд и понимание. — Послушай, если я могу что-то сделать…       Сугуру исподлобья поднял на него взгляд и увидел там проявление вины. Сатору выглядел ничуть не лучше его самого: взгляд окутала печаль, а брови сведены от испытанного по неизвестной причине стыда. Сугуру с трудом помнил, чтобы Сатору мог делать подобные выражения лица. Но оно быстро свелось к раздражению, с которым Сугуру, к сожалению, был знаком куда лучше. — Сугуру. Мне не нужно, чтобы ты передо мной извинялся. И не нужно никак заглаживать вину, — голос Сатору был мягким и покладистым. Сугуру ощутил, как жар назойливо залил его щеки, но он продолжал вдаваться с подробностями в каждый скачок напряжения в его мелодичном голосе. Сатору был импульсивный и шабутной; редко подобные речи от него можно было услышать. И судя по бегающему взгляду и подрагивающему голосу, он прорабатывал каждое слово, не бросаясь ими столь бездумно. — Я лишь хотел пошутить, так что… Это ты прости. Мне не стоило. — Что? Нет… Сатору, — Сугуру шумно сглотнул. Его лицо побледнело от испытанного ужаса: Сатору извинялся за то, в чем не был виноват. И кто теперь крайний? — Я просто… не понимаю, почему ты считаешь себя виноватым во всем на свете, — Сатору нахмурился, но по сжатым кулакам было заметно, что он сдерживал гнев несправедливости. Сугуру нечего было на это ответить. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым со мной, — Сатору приподнял взгляд светлых глаз на Сугуру. Они улыбались вместе с сияющим за его спиной солнцем. Он мягко приподнял уголки губ, открывая очаровательные ямочки на его щеках, которых Сугуру безбожно хотел коснуться. — Ты очень хороший, ты знаешь об этом? Наверняка какие-то события сделали тебя таким, но я надеюсь, что наша дружба это изменит. Рано или поздно. — Ты думаешь, дружба на это способна? — выдавил из себя Сугуру из-за понимания, что прежде всего он должен поддержать диалог, а лишь потом с упоением наблюдать за лицом Сатору. Это было бы слишком палевно, если бы он молчал. — Я не знаю, — Сатору зажато втянул плечи, будто прячась от внешнего мира, но продолжил улыбаться Сугуру. Сугуру это невероятно ценил.       Они молча доели свой завтрак. Сугуру принялся за мытье посуды, хотя этим должен был заниматься Сатору. Ему срочно нужно было занять руки и мозг хоть чем-то и обдумать все, о чем сказал Сатору.       Сейчас, возвращаясь ко всем сказанным им фразам в хаотичном порядке, Сугуру понял, как, на самом деле, много для него это значило. Не чувствовать вины за совершенные поступки и сказанные слова? Это было чем-то новым для него.       Не суди, да не судимым будешь. Как удивительно, что он почувствовал облегчение от появившейся в голове мысли. Он перестал осуждать Сатору за его поведение, нашел в нем множество хороших черт, и это привело к тому, что Сатору стал для него еще ближе. Он больше не был просто соседом или просто приятелем. Теперь даже душный до формулировок и терминологий слов Сугуру мог назвать его самым настоящим другом.       Возможно, приняв Сатору, Сугуру встал на путь принятия самого себя. По крайней мере, это было тем самым охватившим его чувством, когда он мыл посуду и думал о смысле жизни. Может, не так уж и плохо быть собой? — Сугуру-у-у!       Тарелка выскользнула из мокрых рук, сделала тройное сальто над умывальником, но, к счастью, была ловко поймана Сугуру.       Сатору, видавший все лично, присвистнул и похлопал в ладоши. — Уверен, что в борьбе ты так же хорош, как и в ловле тарелок. — Не сомневайся, — Сугуру тихо хихикнул. — Не терпится начать? — Не представляешь насколько! Во мне горит азарт. — Тогда я домою посуду и можем начать.       Сатору бодро кивнул и убежал в комнату, оставляя Сугуру бороться со своими демонами и посудой в одиночестве.

><> <><

      Когда Сугуру зашел в зал, Сатору уже стоял на коврике в полной готовности: он был в широких спортивных штанах темно-синего цвета, в такой же широкой белой футболке, вентилятор из своей комнаты он перетащил в зал и поставил в угол комнаты. Туда же он перетащил и кофейный столик, который ранее стоял перед диваном.       Сугуру тоже переоделся. Из-за невыносимой духоты его не спасал даже вентилятор, так что он надел короткие серые шорты и черную майку. Она оказалась немного растянуты, из-за чего вырезы под мышками оголяя основание ребер и рельефной грудной клетки. Он чувствовал себя крайне неловко перед одетым как на зиму Сатору, но решил сделать все от него зависящее, чтобы не акцентировать внимание на внешнем виде.       Он вбивал себе мысль о том, что не должен оценивать Сатору, не должен думать о том, как забавно на нем висели штаны, о том, как широкая в рукавах футболка была раза в два объемнее его собственных рук. Самое ужасное, что даже в мешковатой одежде Сатору выглядел… уютно. Пожалуй, это было куда лучше, чем думать о его обтянутой шортами заднице. По крайней мере, эти мысли не вызывали возбуждения.       Сугуру невольно зацепился взглядом за лицо Сатору. Он был весь в поту, а щеки алели. Он предпочел внутренний комфорт внешнему, и Сугуру должен постараться сделать все возможное, чтобы Сатору это никак не стесняло. Но на его лице он заметил еще кое-что. Звезды в глазах. Приоткрытые от изумления губы. И то, как шумно Сатору сглотнул.       Что это с ним?       Сугуру подошел ближе к нему, но Сатору словно находился в трансе; не сводил с него взгляда и блуждал глазами по телу. — Сатору? Что с тобой? — С-Со мной? — низкий голос внезапно просел и сменился на высокие периодические подергивания. Сатору подпрыгнул на месте и, зажмурившись, сумел опустить взгляд. — Просто жарко. Очень. — Да, в такую погоду даже вентилятор бесполезен, — Сугуру завел руку за макушку и вздохнул. В ряде аргументов на языке вертелся закрытый внешний вид Сатору, но он знал, чувствовал первопричину внутри него, так что не мог озвучить вслух. Он заметил, как Сатору сгорбился, отчего Сугуру одолевало желания обнять его. Но он вновь остановил себя. — Вот бы сюда кондиционер, — лениво протянул Сатору. Он зевнул, прикрыв разинутый рот ладонью, и потянулся кверху. — Ладно. Я переживу как-нибудь. А вот ты… надеюсь, не свалишься. — Не беспокойся, — отмахнулся Сугуру. — Для начала хочу тебя кое о чем спросить, — Сатору мельком взглянул на соседа и заинтригованно улыбнулся. — Ты занимался раньше каким-нибудь спортом? — В средней школе я много бегал, — он задумчиво поджал губы. — В старшей пришлось бросить. А почему ты спрашиваешь? — Думаю о том, какие приемы показать тебе в первую очередь. Для некоторых нужна растяжка. — Ох, поверь, с этим проблем у меня точно нет, — Сатору подмигнул Сугуру, который перебирал многолетний опыт в голове. Он смотрел прямо в голубые глаза и видел там озорной огонек, только вот смысл фразы не понял. Но когда Сатору стал пошло играть бровями, Сугуру залился краской снизу-вверх как поднявшийся уровень заряда батареи и неловко отвел взгляд.       Главное не дать фантазии уйти дальше. Держать ее на поводке и не дать ей распространиться.       Стоп.       На поводке?       О боже мой.       Сугуру, не думай. Не думай. Не думай. Не думай. — С-Сатору, это не шутки. Что, если к тебе в следующий раз пристанут более… навязчиво? — Сугуру с нервозностью в глазах посмотрел на Сатору, который моментально перестал веселиться и, нахмурившись, серьезно кивнул. — Ты прав. В конце концов, я сам попросил, — Сатору подошел к Сугуру почти вплотную, и тогда особо стала ощущаться разница в росте. Сугуру приподнял голову, встретившись взглядами, а в нос ударил сладкий запах соседа. Он снова улыбнулся и, заведя руки за спину, ожидал последующих указов. — Но на бег полагаться не стоит. Как мы выяснили на прошлой неделе, я не единственный, кто умеет бегать. — Ну да. Но тот парень явно был исключением. Он выглядел довольно накачанным и атлетичным. — Ты что, всерьез его хвалишь? — Сатору надул щеки. — Неправда. Всего лишь анализирую. — Кстати, разве не проще купить перцовку? — В Японии нельзя пользоваться ножами и перцовыми баллончиками для самообороны, так что, судя по твоей популярности среди незнакомцев, лучше научиться хотя бы основным средствам обороны. — Есть, сенсей! — Сатору почтенно поклонился, а затем, поднимаясь на носках, нетерпеливо спросил. — Тогда с чего начнем? — Прямой удар. Им можно легко отправить в нокаут, — пояснил Сугуру. — Для начала выстави ногу вперед и схвати меня за руку.       По потерянному взгляду Сатору было видно, что он слабо представлял это в контексте, не то что со стороны. Сатору то вставал неправильно, то мялся с тем, чтобы взять Сугуру за запястье. И даже несмотря на собственную скромность, которая выражалась боязнью прикосновений к нему, Сугуру решил взять инициативу в свои руки. Он тяжело вздохнул и подошел почти вплотную. — Не волнуйся, — прошептал Сугуру, заставляя уши Сатору краснеть. Он взял его за дрогнувшую ладонь, выставил ногу вперед и вытянул ладонь в лицо Сатору, держа на уровне носа, отчего тот лишь сильнее растерялся. — Это… странно. — Я ведь не собираюсь тебя в самом деле бить, — Сугуру усмехнулся чужой реакции, но объяснение продолжил. — Ударить можно в нос, челюсть, шею или горло. Лучше бить основанием ладони, чтобы не повредить руку. Все-таки твои руки не натренированные. — Ну, как сказать, — Сугуру показалось, будто Сатору, с нехарактерно ему осторожностью, но имеющейся в нем игривостью потерся кончиком носа о его ладонь. И, черт возьми, лучше бы ему просто показалось. — Извращенец. — Ты и так уже знаешь все подробности моей половой жизни. — Точнее ее отсутствия. — Ого. Сугуру научился язвить, — Сатору склонил голову вбок. Сугуру испытал прилив смущения в моменте, и, пожалуй, если бы не акцент от нарушителя порядка, то он бы даже не заметил, что бросил в ответ. — Видимо, это я на тебя так повлиял, — Сугуру должен был сосредоточиться на технике обороны, а не на том, как по-лисьи изогнулись губы Сатору и как игриво он сощурил глаза. Вел он себя как настоящий подстрекатель. Интересно, смог бы Сугуру однажды найти способ защиты от этого? — Лучше давай попробуешь ты, — Сатору кивнул, не реагируя на игнорирование с его стороны, а затем выставил ногу вперед, опираясь на нее, взял Сугуру за кисть руки и, не рассчитав силы, слабо шлепнул его основанием ладони по носу. Осознав это, он как ошпаренный отпрыгнул от Сугуру и виновато сжал волосы на затылке. — С-Сугуру? Ты в порядке? — он молча стоял, не шелохнувшись, раздраженно свел брови к переносице и медленно дышал. — Ты слабо ударил, так что все нормально. Но ты совершенно не концентрируешься. Хотя, может, для тебя это только плюс. — Вот-вот! Я точно смогу применить это на практике. — Да ты уже применил. — Покажешь что-то еще? Это было не сложно, — Сатору казался таким воодушевленным, что Сугуру не хотел портить ему настроение тем фактом, что он мог бы уложить Сатору вне зависимости любых попыток к сопротивлению. Это не было поводом для гордости, ведь самооборона прежде всего направлена для защиты, а не нападения, но было в энтузиазме Сатору нечто самодовольное, что заставляло Сугуру хотеть окунуть его в жестокую реальность. В то же время портить представление о собственных возможностях было бы плохим поступком, не подобающим человеку, что взял на себя роль наставника и учил другого. Сугуру подавил в себе вспышку раздражения, решив, что стоит просто пойти дальше. — Есть один безотказный удар — удар в пах. — Это я уже как-то практиковал, — Сатору скрестил руки на груди, а глаза поднял вверх, словно что-то вспоминал. Сугуру напрягся. И зачем ему понадобилось бить кого-то в пах? Он взволнованно задержал дыхание. Но Сатору по-прежнему молчал. Может, не хотел говорить? Голова шла кругом от этой информации. И если бы Сугуру чувствовал, что эмоционально близок с ним, то наверняка спросил бы, но он не считал себя достойным копаться в его прошлом, каким бы оно ни было. — Тогда можно попробовать… — Даже не спросишь, как это случилось? — Сатору мельком взглянул на Сугуру и грустно улыбнулся. — Эм… Разве я могу? — Сатору озадаченно поднял брови кверху, отчего он неловко прикусил нижнюю губу и вздохнул. — Конечно, мне интересно. Было бы глупо это отрицать. Так что если ты хочешь… — Хочу, конечно! Иначе не заикался бы даже. Но история короткая, в ней нет ничего такого. — Тогда почему тебе так хочется ее рассказать? — Сугуру заметил, как Сатору замер и погрузился в раздумья, но довольно быстро пожал плечами. — Не знаю. Я просто чувствую, что хочу поделиться ей с тобой, — Сугуру понимающе кивнул и улыбнулся уголками губ. Без попыток это скрыть. Возможно, Сугуру тоже захотел поделиться своей улыбкой с ним. — На втором году старшей школы до меня часто докапывался один парень. Он всегда обзывал меня из-за внешности. Обычно это не заходило слишком далеко: оскорбления, легкие толчки или украденные учебники. Но однажды он перешел черту. — Стой. Только не говори, что он пытался… — Сугуру в ужасе распахнул глаза. В его голове не было ни единой здравой мысли; услышанное заставило его бездумно злиться. — Нет! Ничего подобного. Хотя, предполагаю, что его ненависть могла быть обусловлена тягой ко мне. Он ее отрицал, поэтому она выливалась в нечто подобное. — Это не важно, когда речь заходит о пересечении черты. — Ты прав. Поэтому я взбесился. В тот день я возвращался домой. Было довольно поздно. Он следовал за мной до самого подъезда, — Сугуру вздрогнул всем телом, а его лицо с трудом не исказилось в ужасающем понимании, как же эта история во многом совпадала с случившимся на прошлой неделе. Сугуру хотел бы подойти и обнять его, сказать, что будет рядом, чтобы защитить, и плевать, если эти слова противоречили сказанному когда-то о самостоятельности. Он был готов поступиться даже с этим. Если надо было, он бы сопровождал его повсюду. Лишь бы подобного не повторилось вновь. — Я не замечал его долгое время, а когда заметил, он уже пытался ударить меня. Пару раз у него это получилось. Но я смог найти момент, ударить его между ног и убежать домой. Все благодаря моим длинным ногам, — усмехнулся Сатору.       Только вот Сугуру было не до смеха.       Как он мог улыбаться после рассказанной истории? Как он не пугался от напрягающего воображение совпадения? Как он вообще держался все это время? Сугуру все меньше понимал Сатору и его мысли, будто только и делал, что отдалялся от них. Сатору выглядел так, будто ему не нужна была поддержка, будто он и вправду хотел просто поделиться. Что же находилось у него в голове? — Что стало с тем парнем? — Его отчислили довольно скоро после этого инцидента. — Но почему ты не говорил никому о том, что он доставал тебя, раньше? — Ты думаешь, я не пытался? — Сатору нахмурился, вспоминая пережитый плачевный опыт. Кажется, социальная сторона вопроса тревожила его гораздо больше личной, собственной. — Учителям было плевать, ученикам тем более. Мне приходилось справляться одному с большинством трудностей. Сколько себя помню… Каждый год был для меня новым испытанием против общества. — Сатору… — Пожалуйста. Не делай такое лицо, — если бы умел, Сугуру бы точно расплакался. С каждой новой услышанной от Сатору историей он все больше уважал этого человека и ценил его личностные качества. Сугуру никогда бы не смог быть таким терпеливым и смелым. Он бы быстро опустил руки. Ведь он никогда не был достаточно хорош для становления умным и сильным членом общества. В Сатору все эти качества присутствовали. Сугуру не мог заставить себя улыбнуться и поменять взгляд с жалобного на поддерживающий; это было не в его меланхоличной натуре. Но он заметил, что Сатору и сам поник: виновато опустил взгляд в пол и приобнял себя за плечи. — Я не хотел превращать это в акт самобичевания. Я просто хотел… не знаю. Хотел, чтобы ты узнал меня получше, — он застенчиво захлопал глазами и поднял взгляд на Сугуру, который, в свою очередь, потеряв последние пожитки самообладания, был готов развалиться на куски.       Сугуру почувствовал себя главным героем романа. Над его головой возникла лампочка, которая попеременно гасла и загоралась вновь. Сейчас перед ним встал шанс. Шанс вывести их общение на новый уровень. Шанс не только узнать Сатору с новых, неизведанных сторон, но и найти в себе силы говорить о тех вещах, о которых Сугуру не умел заводить разговор. Шанс стать более открытым и общительным.       Анализ личности Сатору в его голове строился с каждым днем все более сложными пунктами: добавлялись новые алгоритмы, ответвления и вариации. Это делало аналитику выбора лучшего из возможных решений в разы сложнее. Сугуру напряг каждый мускул на своем лице, вдаваясь в каждую видимую и невидимую деталь на лице Сатору, чтобы решить, в чем он нуждался сейчас больше всего.       Но кое-что все же продолжало беспокоить вычислительный гений Сугуру: Сатору казался донельзя социально-неловким, но ведь у него было много друзей. Разве это не говорило о высоком эмоциональном интеллекте и умении беспрепятственно общаться с людьми? Хотя, вообще-то, Сугуру не был знаком ни с одним из друзей Сатору, даже не слышал о них, но у такого человека как он точно должны быть друзья. Правда ведь? — Сугуру? — Д-Да? — Что с тобой? Ты застыл, — Сатору оказался близко к его лицу. Он до сих пор стеснялся смотреть Сугуру в глаза, но мельком перебарывал себя, время от времени заглядывая в медовую глубину. — Я задумался кое о чем. И, знаешь, я очень ценю это. То, что ты решил рассказать мне нечто сокровенное… Спасибо. Теперь я чувствую ответственность за то, чтобы научить тебя всем основам обороны. — Ты выглядишь… воодушевленным. — Так и есть. Ты делаешь меня таким, — Сугуру расслабился и потерял бдительность; расплылся в улыбке, заставляя Сатору покраснеть до кончиков волос, но вскоре после осознания желание провалиться под землю посетило и его. — В-В общем, я рад, что история закончилась хорошо. Надеюсь, ты нашел себе много хороших друзей после этого. — Да, конечно… — Сатору перестал улыбаться и сухо кивнул, но Сугуру был на грани сердечного приступа от переполнявших его чувств, чтобы это заметить. — Давай продолжим? — Хорошо. Покажу тебе удар в «солнышко», — Сугуру подошел к Сатору и, выдохнув, обхватил его за локти, медленно сгибая. Он встал позади него, отчего тот напрягся и стал вертеть головой в попытке подсмотреть и отследить его движения. Сугуру легонько усмехнулся. — Что такое? Боишься? Я ничего с тобой не сделаю, — пояснил он, а затем добавил. — Это очень полезно для ситуаций, в которых нападение исходит со спины.       Сатору слегка пригнулся, скорее инстинктивно, моделируя ситуацию так, как это было бы удобно для него, а затем, на этот раз куда более внимательно, острием локтя аккуратно ткнул Сугуру в солнечное сплетение.       Сугуру занервничал, когда Сатору случайно подал бедрами назад, из-за чего прижался задницей к Сугуру. Совершенно случайно. Точно. Это заставило его сделать шаг назад и не дышать, лишь бы Сатору не заметил ничего подозрительного. Черт бы побрал эти обтягивающие шорты. — Вот так? — Да. Все правильно. Это работает и спереди, — Сатору обернулся и, наметив «солнышко» на его груди, основанием ладони мягко ударил Сугуру. Прикоснувшись к его телу, лицо Сатору исказилось от удивления. — Что-то не так? — Охренеть… — Сугуру не понимающе свел брови, а Сатору, задержав дыхание, провел пальцами по прессу. — Ты такой твердый, — он про тело, он про тело, он про тело. — Вот это пресс! — Сугуру покраснел и опустил взгляд на его пальцы, с интересом ласкающие кубики мышц. Нет, это было неправильно. — И где ты так накачался к 18 годам? — Сатору случайно, хотя в его случае скорее специально, задел грудные мышцы, поднявшись к соскам, и с любопытством поднял игривый взгляд на Сугуру. Он это что, намеренно делал?! — Н-На этом стоит закончить. Несколько раз отработаем удары и смоделируем ситуации, и ты будешь готов, — Сатору невинно захлопал глазами и кивнул, а Сугуру больше не смог находиться с ним в одной комнате. Он быстрым шагом поспешил в ванную и включил кран с водой в надежде, что это было не слишком подозрительно.       Он встал перед умывальником и обреченно опустил голову. Снял резинку с волос, и темные волосы волной потянулись вниз. Его голова была переполнена разными мыслями. Сатору, прижимающийся к нему задом. Сатору, тронувший его пресс. Сатору, который только и делал что дразнил, в поведении походя скорее на хитрую лису, чем на человека. Самое трудноперевариваемое в этой истории было то, как тонка грань его характера с намерениями. И Сугуру хотел бы, чтобы флирт оказался правдой, хотел бы признаться в своих чувствах в надежде на взаимность, но у него в голове осело стойкое ощущение, что дальше повадок поведение Сатору ничем не обозначалось.       Он плеснул холодной водой в лицо, стараясь дышать ровно и не обращать внимание на возбуждение внизу живота.       К Сугуру пришло понимание, что он ходил по грани, ведь больше не мог сдерживаться. Не мог держать все эти чувства внутри него на замке, равно как и не мог этими чувствами поделиться. Но, может, он, по крайней мере, даст волю эмоциям в своем теле?       Сугуру мельком взглянул на себя в зеркале и, тут же опустив взгляд с пониманием, на что он решился, без лишних раздумий приспустил шорты, которые уже давно сдавливали половой орган, и взялся за основание члена.       Мастурбировать не было для него новым, но мастурбировать на Сатору — однозначно. Все эти чувства с трудом умещались в его голове. Их было так много и, возможно, как раз в голове им не было места. Может, стоило бы пустить их в сердце, оставить там и просто принять.       Сугуру стиснул зубы и прикрыл глаза, пока в его голове мелькали увиденные образы Сатору за все месяцы, проведенные в одной квартире. В какой момент из раздражающего и взбалмошного придурка он увидел в нем милого и бодрого парня, который заставлял его нервничать сильнее, чем внезапный тест в университете? Пожалуй, это были те изменения, которые протекали настолько постепенно, что он их даже не замечал, но очень вскоре понимал, что те обрушивались на него как гром среди ясного неба. Его гром звали Годзе Сатору.       Он прикрыл рот ладонью, чтобы подавить наибольший диапазон издаваемых им звуков. Хотел закончить как можно скорее, так что ускорил движение ладонью. Воображение рисовало Сатору во всей его красе. То, как он сел перед ним на колени, то, как с блеском в сапфировых глазах брал член в свой податливый горячий рот, и то, с каким упоением его сосал.       По ощущениям руки Сатору были нежными, будто он не знал тяжелого физического труда, он вспоминал все случаи, когда тот прикасался к нему; длинные пальцы достаточно тонкие, но хватка у них крепкая. Он бы крепко обхватил член Сугуру у основания и не сводил бы взгляда с его лица. Почему-то он был уверен, что Сатору не боялся бы смотреть ему в глаза даже во время минета. Сугуру мог бы поступиться своим чувством стыда и смотреть на него в ответ, самозабвенно наблюдая, как его губы натянутой струной растягивались вокруг его члена.       Сугуру скрючился и прикусил нижнюю губу до предела, в глазах потемнело от того, насколько реальной показалась эта фантазия из-за перевозбуждения. Он стиснул зубы и шумно выдохнул, к счастью, журчание воды эти звуки перекрывало. По крайней мере, он надеялся.       Ему хватило нескольких минут беспрерывной дрочки, чтобы кончить себе в ладонь и тут же смыть под краном следы совершенного преступления.       Сугуру тяжело вздохнул в ладони и присел на ворсистый коврик в ванной, пытаясь прийти в себя. Он не знал, что делать с этим цунами из чувств, что накрыли его с головой, но с каждым новым столкновением сильнее понимал, что от них не было спасения.       Ему очень нравился Сатору.

><> <><

      Праздничным выходным радовался каждый среднестатистический японец, который был загружен переработками и почти не бывал дома. Уми но хи был одним из таких дней. День благодарности морю и надежд на будущее процветание страны. Для Сугуру же это был очередной ненужный повод находиться в пределах одной квартиры с Сатору.       Так что… он ушел.       Глупый и детский поступок, которым Сугуру совсем не гордился. Но и находиться еще один лишний день рядом с Сатору казалось невозможным. Ему нужно было сделать паузу и сконцентрироваться на других вещах, более важных в контексте влияния на его будущее. А именно — экзамены, которые должны были вот-вот начаться.       За большую часть предметов он не волновался, лишь легкий мандраж возникал по всему телу при упоминании. Групповые проекты были готовы к сдаче, темы для эссе прописаны в голове, выжжены на подкорке сознания, а на тестовую часть он мог ответить в любое время суток, даже если разбудить его посреди ночи.       По крайней мере, абсолютное знание давало ему какую-никакую уверенность в том, что провала удастся избежать.       Утром он встретился с Секо, они прошли половину книжных Икебукуро в поисках нужной для нее литературы. Затем Сугуру пообедал в раменной и отправился к младшекласснику, занятие по английскому у которого он собирался вести.       Мальчика звали Итадори Юдзи. Он сам вызвался искать себе репетитора по английскому, что сильно удивило Сугуру, ведь обычно это делали родители. Но то, с каким энтузиазмом мальчик по телефону шел на контакт, воодушевило Сугуру. Он даже почти не волновался.       Итадори Юдзи жил не так далеко от Сугуру, так что он сделал своеобразный круг по Токио, в конечном счете возвращаясь в район, где жил.       Он позвонил в домофон, поднялся на второй этаж и встал перед входной дверью.       Сугуру слышал тихий топот ножек и попытке открыть замок на двери. Кажется, это был Итадори, потому что кто-то по ту сторону долго возился с замком. Затем послышались шаги более громкие, по всей видимости, принадлежавшие кому-то из взрослых. Сугуру выпрямился и взбодрился, когда замок с легкостью слетел с петель и дверь открылась.       Сугуру доброжелательно улыбался, хотя руки его вспотели от волнения. Он успел прожить внутри себя целый час, представляя во всех красках их с Итадори занятие. И ничто не могло омрачить его настроение. — Ты? — первое, что он услышал. Грубый и хриплый, будто после пяти выкуренных сигарет подряд, голос сказал это с искренним удивлением и чем-то, похожим на пренебрежение.       Глаза Сугуру округлились, изучая чужие лица: маленький Итадори стоял с искрами в глазах и улыбался, но ладошки скрестил так, будто очень переживал за предстоящий урок, а прямо за ним стоял тот самый парень, который навел суету на прошлой неделе, во многом помог осознать собственные чувства, как бы парадоксально это ни звучало, и до панической атаки напугал Сатору. Он облокотился на стену и скрестил руки на груди. — Братик, вы знакомы? — удивленно спросил Юдзи, переглядываясь с… братом. — А… Ну типа того, — незнакомец почесал затылок. Ему было столь же неловко, сколько и Сугуру. — Эм. Здравствуйте, — неуверенно начал Сугуру и медленно кивнул. — Привет, Юдзи-чан. — Здравствуйте, Гето-сенсей, — звонко пролепетал он. — Проходите! — Юдзи, иди готовься к началу занятия, я провожу твоего репетитора к тебе, — Юдзи послушно кивнул и стремглав побежал в соседнюю комнату.       Сугуру опустил взгляд, бегая им по обстановке квартиры. Она была достаточно большой, просторной и светлой. Честно говоря, впервые встретив этого парня, создал он образ довольно неблагополучный. Сугуру думал, что он связан с мафией или, по малой мере, втянут в какие-то темные делишки с местными группировками, так что он не мог даже подумать, что у него был младший брат, еще и такой хороший. — Так, значит, тебя зовут Сугуру Гето? — А я до сих пор не знаю твоего имени. — Сукуна, — Сугуру кивнул и стал разуваться. Он не хотел тратить время на выяснение отношений, ведь их даже ничего не связывало. Он равнодушно поправил волосы, игнорируя Сукуну всеми доступными ему способами. — Удивительно, какое совпадение. Сама судьба говорит мне о том, чтобы все-таки добраться до того белобрысого, — он сипло усмехнулся, задумчиво проскользнув взглядом по Сугуру, который слегка напрягся от услышанного. — Можешь дать его телефон? — Без его разрешения — нет. — Тогда спроси. — Ты очень назойлив. — Я приму отказ только от него. — Я здесь для того, чтобы учить твоего младшего брата английскому, а не чтобы метаться меж двух огней.       Сукуна раздраженно вздохнул и закатил глаза. — Ладно. По крайней мере, узнай у него, заинтересован ли он в поиске партнера. У меня есть твой телефон, — Сугуру усиленно сдавил челюсть, но подавил в себе приступ гнева. Эта напыщенная самоуверенность заставляла хотеть его впечатать Сукуну в стену, лишь бы он заткнулся. И неважно, насколько он был хорош. Сугуру уверил себя, что такой как он не подошел бы Сатору. Кто угодно, но не некто похожий на отсидевшего. Прости Господи его придерживание клише и стереотипов. — Ты не отстанешь, да? Ладно, я спрошу. — Спасибо, бро. — Гето-сенсей, я готов, — из-за соседней двери выскочил Юдзи, который решительно держал учебник по английскому языку. Сугуру постарался натянуть на себя дружелюбную улыбку и сосредоточиться на работе.       И Сугуру бы мог сказать, что все прошло чудесно: Юдзи оставил неизгладимо теплые впечатления о себе как об умном, трудолюбивом и старательном ребенке. Может, он и не все понимал, но искренне старался докопаться до сути. Но пока Сугуру шел из квартиры семейства Итадори домой, заходил в магазин по пути, чтобы купить сигареты, закуривал две сигареты подряд у подъезда своего дома, он не мог обрести ни толику покоя.       Сугуру сразу признал в себе одну вещь: он ни за что и никогда не хотел бы сводить Сатору с Сукуной. Намеренно или нарочно, по просьбе или из-за внешнего давления. И дело было даже не в том, что он ревновал, а ревновал он скрытно, но эмоционально, ведь не мог до конца быть уверенным в исходе. Дело было в другом: он знал, что в мире были люди намного лучше, образованнее и красивее, чем этот парень. Сугуру чувствовал, что Сатору заслуживал большего.       Нет. Это полная чушь.       Просто это Сугуру хотел быть с Сатору.       Он хотел быть тем самым образованным и красивым, стоящим рядом с Сатору. Но он точно не подходил ни под одно из собственно заданных к нему требований.       Сугуру бросил докуренную сигарету в урну, но не попал.       Издал тяжкий усталый вздох и прикрыл глаза. Вдохнул прохладный вечерний воздух и принял окончательное решение уйти с головой в учебу.