Правила взаимопонимания

><> <><

      Когда металлическая дверь с характерным звоном захлопнулась, Сугуру бросил на нее неловкий взгляд, а затем перевел на татуированного незнакомца. Тот, кажется, тоже был смущен нахождением с ним один на один. Еще бы он не был, особенно после того, как его без лишних усилий уложили на землю.       Сугуру тяжко вздохнул.       И что на него вообще нашло? Он всегда с особой осторожностью пользовался навыками рукопашного боя, которым занимался столько, сколько себя помнил. Стоило глазам зацепиться за полученное сообщение, как мозг стал сразу же представлять самые ужасные из худших сценариев развития событий. А сейчас он не помнил ничего из произошедшего вплоть до момента, когда увидел Сатору. С округлившимися испуганными глазами, взъерошенного и бледного. Руки в тот момент напряглись до предела, действовали, отделившись от разума, а защитный инстинкт говорил прижимать обидчика к каменистой поверхности до тех пор, пока Сатору не будет чувствовать себя в безопасности.       Лишь после того, как его вспыльчивый сосед стал пререкаться и возмущаться, а от испуга в его поведении не осталось и следа, Сугуру смог по-настоящему выдохнуть. Он четко помнил о том, как мозг вернул контроль над телом в момент, когда незнакомец стал просить отпустить его. Но даже тогда, когда он не представлял угрозы, Сугуру ограждал вытянутой рукой Сатору от него, чтобы… чтобы что? Чтобы он ненароком не приближался к нему? Чтобы Сатору, разозлившись, не избил незнакомца пакетом с мороженым, о котором Сугуру уже давно позабыл? Или, может, чтобы пресечь любую возможность их дальнейшего знакомства?       Последняя из мыслей болезненно екнула в груди. Думать так было неправильно. С каким бы подозрением Сугуру не относился к этому мутному типу, он не имел права мешать. И все же он не мог даже своей здравой половиной сдерживать радость от того, что этого знакомства все-таки не произошло. — Послушай, чувак, — грубый прокуренный голос вывел Сугуру из скольких и сомнительных мыслей, что были ему неподвластны, и заставил с подозрением посмотреть на незнакомца. Он завел руку за голову и неловко почесал макушку, но в остальном выглядел мирно и безобидно. И все же Сугуру воротило от одной только возможной их с Сатору встречи. Почему-то. — Ты вроде парень разумный, пойми. Я ничего дурного не хотел. — Я понимаю, — коротко ответил Сугуру, скрестив руки на груди. Он расслабился и неуверенно отвел взгляд. — Ты тоже прости. Возможно, я был слишком резок. — Возможно? — он вопросительно поднял густые темные брови домиком и нервно усмехнулся. — Ладно, неважно. Но этот парень выглядит чертовски сексуально. Я бы его… — О нет-нет-нет. Знаешь, — Сугуру выставил ладонь вперед и раздраженно покрутил у виска, затем достал ключи от подъездной двери и добавил, — мне неинтересно, что ты думаешь о нем и что ты хочешь с ним сделать. Это не мое дело. Так что, пожалуйста, хватит. — Святоша, — он цокнул языком. — В том, чтобы говорить о таких вещах, нет ничего плохого. — Это. Меня. Не касается, — твердо повторил Сугуру. Он открыл дверь и, не дожидаясь ответа, ушел.       Сугуру задыхался. Когда дверь за ним захлопнулась, он испытал что-то, что никогда не чувствовал. Это был гнев. Но он не был зол на себя, как это часто бывало после очередного скандала с родителями, в котором выяснялось, что он не оправдал их ожиданий, не был зол на Сатору, который опять ни черта не сделал в их квартире. Этот гнев был глубже и многограннее.       Он прижался к двери с внутренней стороны и, медленно выдохнув, присел на лестницу. Ему нужно было в кратчайшие сроки привести мысли в порядок. В квартире его ждал Сатору. Сатору, из-за которого весь вечер пошел по одному месту.       Сугуру судорожно перебрал множество вариантов и позиционирований в отношении Сатору и того крашеного типа. И если сначала ему казалось, что он просто переживал за своего соседа как за друга, то спустя пару минут анализа произошедшей потасовки, когда все возможные мотивы были отвергнуты, в голову острием врезались слова незнакомца.       Он хотел познакомиться с Сатору настолько, что шел за ним всю дорогу. Он хотел провести с ним время. Он назвал его сексуальным. Он хотел его…       Он хотел его.       Сугуру прикрыл глаза, вдавливая глазные яблоки ладонями. Ощущения, накрывшие его, были просто отвратительными. Момент осознания прошел гораздо легче, чем ворох из последовавших за ним вопросов. Он мгновенно очистил голову, понимая, что не сможет ответить и на половину этих мыслей, поднялся со ступеньки с удрученным видом и направился в квартиру.       И каждая секунда растягивалась на часы с упущенным доселе осознанием: он ревновал.       Казалось, что не так с этим чувством? Ревновать можно и друзей. Но в его практике многолетней дружбы с Секо это чувство никогда не находило в нем отклика. Ревность это недоверие, так Сугуру всегда считал. А он доверял ей свои секреты и свою жизнь.       Так что насчет Сатору?       Составить свое отношение к нему было труднее из-за пласта негатива на начальном этапе, который мешал оценивать его здраво. И несмотря на окончание этого этапа и переход на новый, он не мог нырнуть с места в карьер и признать, что между ними было нечто большее, чем дружба. Потому что этого не было.       Сугуру никогда не считал себя геем, но и никогда не засматривался на девушек. У него на уме были другие вещи, сколько он себя помнил.       Но что насчет Сатору?       Черт возьми, он не мог игнорировать все те разы, что засматривался на него.       Сугуру хотел плакать от безысходности переполнявших его чувств, но он позволил себе с холодным выражением лица запереть входную дверь и пулей направиться к окну кухни, которое выходило обзором на крыльцо.       На его шаги из комнаты вылез и Сатору. Признаться честно, видеть его сейчас хотелось меньше всего. От одной только мысли о предстоящих душевных терзаниях он испытывал невыносимую усталость, похлеще, чем от разбирательств на улице.       Он приоткрыл шторы и, заметив, что у крыльца никого не было, выдохнул. Сатору молча смотрел на его спину, а Сугуру боялся обернуться и столкнуться с ним взглядом. Но это было неизбежно.       Сугуру сел за стол и сонно уткнулся лицом в ладонь, за которой прятал вихрь из самых непривычных для него мыслей. Хотеть другого парня? Ревновать его к другим? Нет. Наверняка этому было более разумное объяснение.       Или же шутки Секо оказались пророческими.       Сатору сел рядом. Краем глаза Сугуру подметил, что он переоделся: на смену коротким вещам, показывающим всю красоту его тела, пришли широкая толстовка серого цвета и шорты ниже колена темно-синего оттенка. Лицо Сатору отливало персиковым, а по шее стекал пот. Судя по всему, в этих вещах ему было крайне дискомфортно, но он все равно их надел. Сугуру не до конца понимал для чего, ведь Сатору даже в этом был сексу-…       Сугуру шумно выдохнул и, продолжая прятать лицо в руках, потянул себя за волосы. Что угодно, лишь бы вырвать мысли из извращенной головы. Он чувствовал себя ужаснейшим из людей, когда осознал, что Сатору переоделся из-за желания обезопасить себя. Несмотря на быструю смену позиций благодаря силе Сугуру, на Сатору это все-таки отразилось. Ему было его искренне жаль. — Сугуру? Что с тобой? — Сатору склонил голову на бок, а Сугуру тут же отдернул руки от лица и посмотрел в его сторону. — Все хорошо. Я просто… немного разозлился из-за того парня. — Да, какой же мудень, — Сатору нахмурился и скрестил руки на груди — очередей защитный жест, которым он пытался себя спрятать. Увидев это однажды, Сугуру больше не мог перестать думать об этом. — Но я купил мороженое! Решил взять сразу десять, чтоб точно надолго хватило, а то высокая влажность еще долго продлится и… — Сатору… — А? Что?       До сих пор Сугуру разглядывал кольцевой рельеф деревянного стола, но все-таки решил сосредоточиться на Сатору. Когда он встретился с ним взглядом, то тут же утонул. Его щеки стали незамедлительно краснеть, так что пришлось забыть о зрительном контакте и использовать общеизвестную тактику — смотреть между глаз. — Как ты себя чувствуешь? — Я? — Ну не меня же преследовали до самого дома, — Сугуру почесал затылок. — Конечно же я о тебе. — Догнав меня, он выглядел так, будто хотел разрубить на двое, — Сатору поморщился, а его всего передернуло. — Вдоль или поперек? — Вдоль, — они прыснули от смеха, а затем Сатору продолжил. — Я в порядке, правда. Хоть он и повел себя как придурок, он хотел подкатить, так что… — И часто к тебе так… подкатывают? — Сугуру шумно сглотнул. Услышать ответ на вопрос было страшно, но необходимо. Он заметил, как Сатору задумался, и это вдвойне напрягло. — Довольно часто, но так — никогда, — Сатору ответил так, будто в этом не было ничего такого. Сугуру злило это еще пуще прежнего. Чтобы хоть как-то сдержать эмоции, он скрепил ладони вместе; его напряжение выдавали набухшие на крепких руках вены. — Этот парень выглядел навязчиво. И он сказал мне ужасные вещи, поэтому… — Это какие такие вещи? — Что ты… ну, — Сугуру покраснел и, заметив невинный взгляд Сатору, в полголоса выпалил, — сексуальный… — Что есть, то есть.       Спокойная реакция едва не заставила венам проявиться по всему лицу Сугуру, но он стоически сдержался. — Я хочу сказать… Он, кажется, живет в этом районе и, если ты случайно наткнешься на него, пожалуйста, пиши мне. Я не смогу всегда находиться рядом, чтобы защитить.       На лице Сатору скользнуло недоумение, затем удивление, а потом смущение. Он вытащил из длинных рукавов свитшота пальцы и, сжав руки в кулаки, приземлился на них щеками. — Тогда, может, научишь меня парочке приемов?       Сугуру вздрогнул, когда речь зашла об этом. Смущение отошло на второй план; вместо этого он еле сдерживал горящие глаза и взбудораженную улыбку. Он выпрямился и активно закивал. — Я буду только рад. Но на это может уйти много времени, поэтому лучше отложить это до выходных, — Сатору согласно хмыкнул и с усмешкой добавил: — Я не знал, что ты умеешь драться. Видел бы ты мое лицо, когда ты повалил того чувака на лопатки! — Я с ранних лет занимался рукопашным боем, — пояснил Сугуру, на что Сатору восторженно просвистел. — Тогда я выбрал отличного учителя.       Сугуру застенчиво хихикнул и отвел взгляд, после чего достал телефон, взглянул на время и посмотрел на полусонного Сатору. — Уже поздно. Завтра на учебу, так что пошли спать. — Да уж. Эта беготня меня изрядно вымотала, — он потер глаза и зевнул. Поднялся со стула и с усталой улыбкой произнес. — Сладких снов, Сугуру. И спасибо, что спас меня. — Спокойной ночи, — терпеливо добавил он, наблюдая, как высокая фигура скрылась за дверью собственной комнаты. Сугуру тут же переменился в лице. Его одолела тревога и те вопросы, с которыми, он был уверен, ему предстояло промучаться целую бессонную ночь.       Но одно он знал наверняка: сегодня его спас Сатору. И не раз.

><> <><

      При всем присущем обществу стереотипе, гласившему, что «понедельник — день тяжелый», Сугуру никогда не испытывал с этим особых проблем. Возможно, в силу того, что даже выходные протекали столь продуктивно, что их нельзя было отличить от будней.       Но утро этого понедельника прошло именно с таким кредо. Мало того, что за ночь он так и не сомкнул глаз, уснув под утро, он очнулся раньше будильника и несколько минут лежал в постели с закрытыми глазами в попытке избавиться от утреннего стояка. И сейчас сотни милых видео с котятами, что успел прислать Сатору за время их знакомства, успокаивали разум и грели душу. Знал бы Сатору, что таким образом он старался отвлечься о мыслях о нем, то поиздевался бы.       Они вышли из своих комнат в одно и то же время. Сатору был таким же помятым, если не сказать, что еще хуже. Им одного взгляда друг на друга хватило, чтобы понять масштаб катастрофы и смириться с тем, что утро пройдет тяжко. — Доброе утро, — хрипло пробормотал Сатору. — Доброе, — сипло ответил Сугуру.       На этом их диалог был окончен.       Сугуру проводил Сатору взглядом до кухни, где почти сразу послышались громыхание посудой и лязг столовых приборов, что дало Сугуру зеленый свет для доступа в ванную. Холодный душ помог взбодриться, а запах завтрака, доносившийся сквозь дверную щель, разыграл в нем желание все же прожить этот понедельник. Он редко завтракал, но сегодня был тот самый день, когда отказываться не хотелось.       Он переоделся в шорты с футболкой и вышел на кухню, где Сатору заканчивал готовку. Сугуру мельком взглянул на блюдо и удивленно вскинул брови. — Омурайсу? Ты что, ребенок? — Эй, вообще-то, это очень вкусно! Я и на тебя приготовил. — Правда? — Ага. По твоему виду мертвой рыбешки понял, что тебе это тоже нужно. — Ну спасибо. Ты выглядишь не лучше. — Глупости. Я всегда выгляжу сногсшибательно.       Сугуру закатил глаза, хотя мысленно опять вернулся к вчерашним событиям. Сатору и вправду был прекрасен. Не выспавшийся, но с завидным энтузиазмом и профессионализмом переворачивая омлет деревянными палочками Сатору вызывал улыбку. Полная отдача всему, к чему притрагивался Сатору, и делала его прекрасным.       Сугуру решил помолчать и просто… понаблюдать. Он делал это так редко, что забыл о том, что такая возможность была. Ведь смотреть ему никто не запрещал.       Сатору достал две тарелки и палочки для еды — металлические для себя, деревянные для Сугуру, затем, поделив омурайсу на две неровные половинки, разложил по тарелкам. С бо́льшей половиной поставил перед Сугуру, а с меньшей — напротив. — Спасибо, — Сугуру кивнул и, взяв в руки палочки, дождался, пока Сатору сядет рядом. — Пахнет очень вкусно. — Да. За это я и люблю омурайсу.       Сугуру неловко усмехнулся, наблюдая, как ловко Сатору увернулся от комплимента, а затем приступил к плотному завтраку. — Приятного аппетита, — в унисон произнесли они.       Некоторое время Сатору молча уплетал еду, но в какой-то момент, высосав все подчистую, с набитым ртом спросил: — Слуфай, а ты во скойко закантиваефь? — Около трех. А что? — Сугуру раздраженно выдохнул. — Дожуй сначала, дурак, — Сатору рассмеялся и, проглотив завтрак, продолжил: — У меня подработка после пар, даже домой зайти не успеваю. Можешь прибраться у меня в комнате, пожа-а-алуйста? — он округлил голубые глаза и невинно захлопал ресницами. — Тебе необязательно умолять. У меня есть свободное время, так что я не против. Должен будешь. — Ты лучший! Буду мыть посуду неделю! — Не будешь. — Наверняка!

><> <><

      Понедельник — день тяжелый, говорили они. Для Сугуру ноша выпала на вторую половину дня.       Позавтракав, они вместе с Сатору направились прямиком на учебу. Они выходили на следующих друг за другом станциях, поэтому все время ехали вместе. Сезон дождей был в самом разгаре, а душный июль сопровождал поездку в метро дополнительным раздражением и желанием облить себя холодной водой.       Им повезло попасть в полупустой вагон и даже сесть на свободные места, что оба считали исключительной удачей. Сатору мечтательно рассказывал про отдых на Окинаве, куда всегда хотел съездить, про лазурное море и золотистые пляжи, на что Сугуру мог только улыбнуться. Когда глаза Сатору ярко сияли, он чувствовал, что и сам сверкал изнутри.       И это ощущение полностью покинуло его, оставив холодную пустоту, когда Сатору вышел на нужной ему станции. Сугуру ехал в полном одиночестве, прижимая к себе сумку. Вокруг было так много людей, а место рядом с ним, которое только что занимал Сатору, тут же занял другой проезжий. Он всегда ощущал себя так — одиночество обострялось, когда он был в кругу людей. Но по крайней мере, он смог дать себе немного времени для того, чтобы все имеющиеся мысли сконцентрировать на грядущей учебе, групповых проектах и научной работе, которую он уже начал писать.       Пары прошли совершенно обыденно за исключением пропущенных привычек, имевшие для него ритуальный характер: зайти в аудиторию за десять минут до начала, если она открыта, а если закрыта, то попросить ключ у преподавателя, взять холодную минералку и пить в пятиминутках, чтобы поддерживать уровень воды в организме, всегда садиться на первые ряды, чтобы поддерживать зрительный контакт с преподавателем, тем самым помогая отложить воспоминание о Сугуру как о прилежном студенте в их головаъ, а также для того, чтобы материал лучше усваивался за счет поддержания концентрации. И все, что только могло, пошло наперекосяк. Он еле сдерживался, чтобы не уснуть на утренних лекциях. Он мог поклясться, что ненароком все-таки уснул и, поскольку он не получил линейкой по голове, значит остался незамеченным. На воду он вообще наплевал, ровно так же, как и на аудиторию, зайдя с потоком студентов, из-за чего на первые ряды сели те, кому это было нужно, а он, надеясь, что сможет собраться вне зависимости от места дислокации, пошел на галерку к близкому одногруппнику по имени Ино. К концу первой половины дня он сумел немного разгуляться благодаря ему, всегда бодрому бездельнику, который больно напоминал Сатору в своих повадках, но при этом показывающий неплохие результаты в том, за что хватался. В течение пар они переписывались с ним на заднем ряду, а Утахиме с Мэй Мэй благородно купили для Сугуру кофе, заметив, насколько измотанным он выглядел. — Никогда не видел тебя на галерке. Что с тобой? — Сугуру с Ино сидели на третьем этаже перед аудиторией, где должна была пройти последняя на сегодня лекция. Преподаватели и студенты ходили туда-сюда, отчего слышимость была нулевой. Ино приходилось кричать, чтобы Сугуру понял хоть что-то из сказанного. Любая попытка Ино подсесть к нему вплотную, чтобы повторить фразу прямо в ухо для лучшей слышимости, оборачивалась провалом: Сугуру всегда находился на небольшом расстоянии от других. Слишком сильно ценил свое личное пространство, которое в толпе людей, неважно — университет или метро, стиралось. — Просто не выспался. — Для тебя это явно непросто. На тебе лица нет, — Ино нахмурился, оглядывая Сугуру с головы до ног. — Сегодня к тебе подошли лишь две девчонки. Обычно больше. — Ты про Утахиме и Мэй Мэй? — Нет-нет! Они наши друзья, это не считается, — он скрестил руки на груди. — Не понимаю, что ты имеешь ввиду. — Неужели ты не помнишь? Пока мы стояли в коридоре, к нам подошли две девушки. Кажется, одна была с английского, а другая со второго курса японского.       Сугуру посмотрел на воодушевленного одногруппника, затем прошелся взглядом по коридору и пожал плечами. — Когда это было? — Ты серьезно? Перед первой парой и после третьей! — Возможно, я увлекся. — Да, ты сидел в телефоне и переписывался с кем-то, но им все равно отвечал. Что-то вроде: «простите, я сейчас занят!»       Сугуру почесал затылок и неловко поднял взгляд на Ино. — А ведь точно. В любом случае, я не мог не ответить на те сообщения, — наглая ложь. То был Сатору, рассказывающий о том, как ему пришлось уйти с последней пары из-за подработки. Правда история приобрела по большей части завистливый характер по типу «выкуси, Сугуру, я свалил раньше!», чем жалостливый. Он был более чем уверен, что прогуливать последнюю пару Сатору было необязательно. — Как можно быть таким умным, но при этом таким недальновидным? — Ино выглядел смешно, когда сердился, и это заставило Сугуру усмехнуться, чего он на своей памяти никогда раньше не делал. — Я тоже задаюсь этим вопросом, — он скрыл смешок за ладонью, а у Ино, кажется, отвисла челюсть. — Чувак. Я серьезно. Что с тобой? Ты болен? Может, тебе пойти домой и отдохнуть? — С чего ты так подумал? Я в порядке. — Ты… смеешься над моими комментариями. — Потому что это было смешно? — Где настоящий Сугуру? Верни его! — Ино театрально приложил ладонь тыльной стороной ко лбу и откинулся назад, чем привлек внимание нескольких студентов. Сугуру сдержанно улыбнулся.       Даже если бы он и очень хотел, вряд ли бы сумел объяснить, что с ним происходило. Но общество Сатору однозначно оказало на это влияние. Со звонком на пару их разговор закончился, а Сугуру в очередной раз заметил в себе эту ужасную черту — безразличие. Он не хотел быть безразличным, не хотел быть холодным, не хотел отпугивать, а хотел тянуться к людям так же, как это делал Сатору. И, кажется, он делал в этом небольшие успехи.

><> <><

      Как бы сильно Ино не настаивал на том, чтобы Сугуру не шел на последнюю пару, тот не мог позволить себе такой роскоши. Нужно уметь контролировать себя. Любая поблажка означала отсутствие ответственности в будущем. Сугуру не мог этого допустить.       Вернувшись домой, он смог вздохнуть полной грудью. На улицах Токио витала духота, но по крайней мере в квартире был свежий воздух. Жаль, что это ненадолго, ведь к вечеру температура вновь должна была подняться.       Сугуру сбросил портфель в сторону, умылся, а затем приготовил кофе. Достал фруктовый лед, купленный Сатору с таким усердием, довольно быстро им охладился и без лишних раздумий принялся за уборку.       Сначала он думал о том, чтобы убрать всю квартиру целиком, но, тщательно осмотревшись, пришел к выводу, что и без того всюду было чисто. Всюду, кроме комнаты Сатору.       Сугуру никогда не убирался в ней, потому что это чужое личное пространство, входить в которое он мог только с разрешения Сатору. По крайней мере, подобную установку он дал себе сам. Сатору, кажется, личные границы мало заботили. И это порядком раздражало.       Сугуру начал с пыли: вытер каждую поверхность, каждую стеночку шкафа, стоящие фигурки из известных даже ему аниме, среди которых были существа, похожие на смеси животных, и какие-то брутальные мужчины в костюмах супергероев, чьих имен он не знал, столик, на котором Сатору раскладывал Таро, не забывая про нижний ярус, изголовье кровати, подоконник, приставку с телевизором и множество других объектов.       Закончив вытирать пыль, Сугуру подмелся и вымыл полы. И только он хотел отправиться по своим делам, как вдруг на телефон ему прилетело сообщение. Нарушитель порядка Сугуру, срочно У нас чп Я походу потерял костюм с прошлого праздника. Там был костюм дворецкого И я не помню, брал ли пакет с ним сегодня или нет Пожалуйста, посмотри в шкафу! Мне придется платить штраф, если там его нет (⁠╥⁠﹏⁠╥⁠)

Душнила: р

Дворецкого?

Ты же вроде на детские праздники ходишь…

Не слишком ли это взрослая тематика?

Нарушитель порядка Когда мы говорим о девочках в пубертате, то нет К тому же ты просто не видел меня в том костюме Я словно рыцарь в сияющих доспехах Я будто создан для того, чтобы обслуживать прекрасных леди и галантных джентльменов Хочешь фотку скину?       Сугуру сидел на краю кровати, перечитывая его сообщения вот уже десятый раз. Его терзали сомнения. С одной стороны, бахвальство своей внешностью Сугуру только больше выводило из себя, а с другой… еще больше злило тем, что Сатору был прав.       Если еще вчера из чувства собственного достоинства и капли стыда он бы мог солгать самому себе, решив, что не хотел этого видеть, то сейчас, когда воображение отчего-то работало быстрее оправданий, врать стало, откровенно говоря, невозможно.       Но пальцы работали отдельно от мозга. Кажется, он заразился этим от Сатору.

Душнила: р

Хорошо, поищу.

      Отправив сообщение, Сугуру бросил смартфон на кровать Сатору и, сев на колени перед ней, завопил в простыню. Он в таком положении несколько минут, пока нехватка воздуха не заставила его все-таки подняться.       Сугуру обреченно открыл чужой шкаф: широкий, с множеством отсеков и коробками. Сверху были полки с разной одеждой, какая-то часть аккуратно сложенная, какая-то — скомканная и брошенная кое-как. Внизу лежали коробки. По всей видимости, там была обувь. Сугуру не заметил там никаких пакетов, так что открыл оставшийся отсек с правой стороны. Сел на корточки и стал рыться, чувствуя себя подонком за то, что это делал, хоть и по разрешению Сатору.       Внизу было несколько поделенных на секции мест: какие-то аксессуары, разноцветные шляпы, солнцезащитные очки и… пакет!       Сугуру схватил его за ручки, чтобы открыть и убедиться, что там лежал нужный костюм, но так и замер на весу с пакетом в руке, когда взгляд предательски зацепился за то, что лежало под ним.       Сугуру шумно сглотнул. По телу прошлись мурашки, но вовсе не от восторга. Но интерес был сильнее него, особенно сейчас, когда ему было дозволено находиться здесь и копаться в вещах Сатору. Если он ступит на шаг вперед, ничего же не будет, не правда ли?       Даже в полутьме шкафа Сугуру, не имеющий никакого опыта покупок и уж тем более использования секс-игрушек, понимал, что перед ним фаллоимитатор. Бежевый, имитирующий цвет мужского полового органа. Длинный. И… очень широкий. Он подметил, что снизу на предмете висел ценник, но решил не всматриваться в то, во сколько он обошелся Сатору.       Сугуру не хватило смелости дотронуться до него и, если подумать, зачем ему это вообще нужно? Он как ошпаренный бросил пакет обратно и захлопнул двери шкафа.       Сердцебиение отдавалось в ушах, а щеки назойливо покрылись румянцем. Сугуру думал лишь о том, как нечто столь большое вообще помещалось в Сатору?       Нет. Он не должен об этом думать.       Нет, должен.       Но это был не единственный вопрос, ответ на который он хотел знать.       Зачем вообще Сатору понадобилось нечто подобное? Сугуру переставал рассуждать здраво, когда дело доходило до интимных подробностей. И Сатору.       Но проблема усиливалась с каждым днем и набирала все новые обороты.       После того, как Сатору пришел поздно вечером, Сугуру предложил ему поужинать, но тот отказался и даже больше — не стал брать сладкого, которое он ел всегда, вне зависимости от оказывающих внешнее влияние факторов, будь то плохое настроение или загруженность.       В среду они ходили вместе покупать продукты, и Сатору не взял ничего мучного, сладкого или вредного. Ни газировки, ни чипсы, ни любимого тортика, который Сугуру сам вызвался взять, заподозрив неладное в изменении его рациона, а Сатору отмахнулся и положил на место с фразой «наверное, мне стоит начать экономить». В этот момент Сугуру испытал дежавю.       Экономить? Но ведь Сатору прилично получал на подработке, часть денег ему отправляли родители, а еще каждый месяц ему присылали стипендию. А еще он банально не любил себе в чем-то отказывать.       Может, он чего-то недоговаривал?       Такие финты, не характерные для Сатору, он проворачивал в течение следующей недели. Содержимое его секретной полки не убавлялось и не пополнялось. Он почти ничего не ел, отчего Сугуру, будто заботливая мать, намеренно стал готовить больше и чаще, чтобы Сатору все-таки сдался и нормально поел. Но даже попытки Сугуру сделать его любимые блюда оборачивались в то, что он клевал еду по краям и уходил к себе.       Кстати, об этом…       Конечно, они почти всегда проводили вечер в своих комнатах. Пока Сугуру читал нескончаемые списки зарубежной и народной литературы, рассчитывал стихотворный размер данной поэзии и искал отличительные особенности в любовной лирике Осаму Дазая, он всегда прекрасно знал, чем занимался Сатору: из его комнаты отчетливо был слышен каждый звук, каждый мат и каждый скрип. Сатору в основном играл в онлайн шутеры и материл вражескую команду, что делала очередной тимкилл, отчего он отчаянно бил по столу кулаками. Сугуру всегда удивлялся этому противоречию в Сатору. Какой смысл играть в то, что не приносит тебе удовольствия, а только злит? Но на этом еще не все — иногда он все же позволял снизойти до простых смертных и заняться домашним заданием или подготовиться к тестам, но даже тогда включал музыку достаточно громко, чтобы его собственные завывания в такт заставляли Сугуру от раздражения ломать очередной карандаш. Но не сейчас.       Сугуру слышал исключительно приглушенные звуки, скрипы и шорохи, словно кто-то активно передвигался по постели. Он слышал тихий кашель за стеной и нечто, что разобрать не было возможности.       Всю неделю Сугуру терялся в сомнениях. Сопоставив фалоиммитатор, который, судя по ценнику, был куплен недавно, с услышанными звуками, доносящимися из комнаты, и слова Сатору о том, что ему нужно начать экономить… Сугуру не мог в это поверить, но и отмести версию о том, что Сатору занялся вебкамом, тоже не мог.       Вечер субботы он сидел на своей постели и качался вперед-назад, прикрыв лицо ладонями с обеих сторон. Пытался связать факты как-то иначе, но любая связка приводила именно к этому результату.       Сугуру переживал. Пожалуй, узнай он об этом раньше, безосновательно разозлился бы, безразборно свалив всю вину на Сатору. Что он придурок, который оказался недостаточно сильным, чтобы найти другой путь, что он просто извращенец, с которым Сугуру не хотел иметь ничего общего. Но теперь он переживал о том, что Сатору мог делать это против своей воли. Что, если он попал в долги? Что, если ему стыдно рассказать об этом? Что, если он боялся попросить помощи? Да и с чего Сатору должен вообще рассчитывать на помощь Сугуру? Если вспомнить, как он к нему относился все это время… Эти месяцы наверняка не прошли бесследно.       Какое-то время он пытался прислушаться к посторонним неразборчивым звукам, но затем, решив, что им точно стоило поговорить, придумал план. Хотя, признаться честно, гениальностью этот план не блистал и продуманными деталями не пестрил. Сугуру лишь хотел добиться от Сатору ответов: мягко, ненавязчиво, при этом с твердым желанием показать, что он готов помочь и поддержать, не смотря на любые невзгоды.       Сугуру поднялся из-за стола и тихим шагом, на цыпочках, прошел до двери своей комнаты. Стены были будто из картона, так что ему приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы просто не заскрипели полы или дверь: он знал, что если Сатору услышит, то тут же станет шифроваться, а для Сугуру шанс подтвердить гипотезу с вебкамом окажется провальным.       Он затаил дыхание и, дернув за ручку, стал медленно отворять дверь. Сначала все было отлично, она легко и бесшумно двигалась наружу, но последовавший скрип заставил Сугуру вздрогнуть и застыть, слушая, как звуки за стеной стали медленно затихать.       У Сугуру не было времени: он резко толкнул несчастную дверь и пробежал на цыпочках до комнаты Сатору, постучался для вида и, не дожидаясь ответа, вошел.       И все-таки он опоздал. Сатору сидел в позе лотоса, к счастью, одетый, перед выключенным ноутбуком с погасшим экраном. Подозрения Сугуру лишь усиливались. — Слушай, Сатору. — Д-Да? — неловко ответил он. Сатору бегал глазами по полу и без конца трепал белоснежные волосы. Кажется, Сугуру и вправду застал его за кое-чем непотребным. — Не хочешь со мной фильм посмотреть? — Фильм? О, я с удовольствием, — Сатору внезапно переменился в лице. Его детский восторг заставил Сугуру мысленно успокоить встревоженное за друга сердце. Но расслабляться нельзя. — Я ведь тебя ни от чего не отвлекаю? — А? Что? Н-Нет. Я просто… не отвлекаешь, — отмахнулся Сатору, непринужденно-взволнованно захлопнул крышку ноутбука и встал. Сугуру смерил его спокойным взглядом, по крайней мере, он очень пытался такой сохранить, потому что Сатору в розовой толстовке и свободных черных шортах было тем зрелищем, за которым наблюдать с безэмоциональный выражением лица невозможно. Но Сугуру правда старался. — Пойдем в зал? — Нет. Пошли ко мне, — сказав это вслух, Сугуру слегка покраснел. В голове это звучало иначе.       Сатору молча окинул Сугуру изумленным взглядом и, покраснев в ответ, кивнул. Сугуру предпочел это игнорировать.       У Сугуру в комнате было довольно просторно. Он предпочел комнату с одноместной кроватью в угоду свободному пространству, и он был очень рад, что Сатору не возражал против огромной постели, отчего споров возникло гораздо меньше, чем могло бы быть. Никаких лишних вещей, все аккуратно и чисто, светло и уютно. На подоконнике цвели кактусы и суккуленты, которые почти не требовали ухода. Стены не были завешаны плакатами, а полки не были захламлены фигурками. — Блин, я каждый раз поражаюсь чистоте твоей комнаты. Здесь так приятно находиться, — признался Сатору, усаживаясь на ковер у кровати. Сугуру незаметно улыбнулся, пока искал нужный фильм, а затем, воспроизведя, сел рядом. Сатору во все глаза уставился на картинку с первых секунд, переставая замечать происходящее вокруг. Вернее так думал Сугуру.       И тогда он позабыл о своей первоначальной цели. Взгляд метнулся на колени, которые Сатору прижал к груди. Они были тонкими и острыми, он мог поклясться, что если коснется их, то ощутит твердость выпирающих косточек. Кожа выглядела белой, словно серебро, и гладкой, словно шелк. Сугуру буквально сходил с ума от мыслей потрогать их. Случайно или специально.       Сугуру шумно сглотнул, краснея до ушей при таких фантазиях. Он незаметно подсел поближе, надеясь хотя бы собственным коленом соприкоснуться с ним, но в этот момент, продолжая смотреть за разворачивающимися действиями в фильме, Сатору приобнял ноги руками. Они были такими тонкими и длинными, что Сугуру не мог не улыбнуться этой несуразности. Никогда прежде он не видел никого столь высокого и долговязого.       Сугуру видел голубые глаза Сатору, в которых плескалась интрига. Сугуру смотрел этот фильм уже несколько раз, его любимый «Поиск». И почему-то он чувствовал сердцем, что Сатору захватит с первых кадров.       Теперь причина посмотреть кино обрела более эгоистичный характер. Но Сугуру не мог перестать смотреть на него.       Он заглядывался на Сатору пол фильма, а затем все же перестал. Когда у главного героя пропала дочь, он вспомнил, зачем все это затеял. Но перестать смотреть на него все же не мог. — Сугуру.       Холодный и слегка раздраженный голос вывел Сугуру из грязных мыслей. Он вздрогнул, наблюдая, как Сатору резко перехватил пульт и поставил фильм на паузу. — Ч-Что такое? Тебе не нравится фильм? — Рассказывай, что ты хотел? — О чем ты? — Не строй из себя дурачка. У тебя не получается. Я же вижу, как ты смотришь на меня весь фильм, — Сугуру поспешил отвернуться, чтобы спрятать алое от стыда лицо. Сатору молча выжидал, Сугуру чувствовал это спиной, взгляд голубых глаз прожигал в нем дыру, но при этом не был настойчив. Может, понимал, что ему нужно было время, чтобы собрать мысли в кучу?       Сугуру кусал губы в попытке придумать смягчающую формулировку. Но возможно ли сказать о таком мягче? Он подозревал его, и это напрягало. Что, если Сатору не хотел говорить? Что, если хотел оставить все в тайне? Что, если не хотел обременять Сугуру? Ведь он и вправду редко жаловался и никогда не просил помощи по существу. — Слушай, — Сугуру с глубоким вздохом и заботливой улыбкой повернулся к Сатору лицом. Он неуверенно дотронулся до его плеча, наблюдая, как изумление на лице Сатору становилось более ярко выраженным. — Я знаю, мы не очень хорошо начали… ну, то есть, ты во многом меня не устраивал в самом начале, — Сатору растерянно вскинул брови, а затем удрученно опустил взгляд. Заметив это, Сугуру еще больше растерялся, — нет-нет, я хотел сказать… Черт возьми. Сатору, я просто хочу, чтобы ты знал, что если тебе нужна помощь, неважно какая, ты можешь обратиться ко мне…       Из состояния неловкости Сатору вновь окунуло в полное непонимание, о чем вообще шла речь. Сугуру излучал только свет, стараясь всеми усилиями показать, что ему действительно важен Сатору. — Эм… хорошо? Ты тоже… — Так что если тебе нужны деньги… — Стоп, чего? — Не притворяйся. Я знаю, чем ты занимаешься, — Сатору напряженно сдвинул брови к переносице, дожидаясь, когда Сугуру соберется с мыслями, — вебкамом. — Чего?! — Сатору отскочил от Сугуру, чуть не падая на пол. Его бледное лицо покраснело от возмущения, и Сугуру тут же пожалел о своем предположении. — С чего ты вообще так решил? — Ну… всю неделю ты не притрагивался к сладкому, даже не покупал. Это было на тебя не похоже. — Я просто хотел похудеть! А говорить не хотел, потому что это, вроде как, личное, — Сатору накрыл колени ладонями и опустил голову. Мог ли он чувствовать себя неуютно в своем теле? Сугуру не знал. Но всякий брошенный случайно на него взгляд выдавал с головой сумасшествие, которое испытывало его сердце, заходясь от переполняющих чувств. В его глазах Сатору был идеален, и Сугуру был в шаге от того, чтобы сорваться и высказать трепетную мысль, но нервно сжимающиеся пальцы рук Сатору заставили сделать шаг назад и немного подумать. Это было бы совсем не к месту. — Понятно… тогда что насчет звуков? Я слышал какие-то тихие звуки, подозрительно, если учесть, как обычно шумно у тебя в комнате. Да и когда я зашел к тебе в комнату… — У меня марафон по Дигимонам. — Что? — Марафон по Дигимонам.       Сугуру молча наблюдал за поджимающимися губами на его лице, дожидаясь хоть каких-то объяснений. — Это детский мультик, так что… я не хотел, чтобы кто-то знал. Чтобы надо мной смеялись. — Дигимоны? Серьезно? — Ну а что такого?! Придурок, не смейся, — Сатору спрятал лицо руками. — Даже не думал. Я не до конца понимаю, что в этом такого, только и всего. Но если ты хочешь… мы могли бы посмотреть вместе. — Правда? Если это шутка, то очень не смешная. — Я похож на человека, который умеет шутить? — Сугуру закатил глаза, на что Сатору хмыкнул и с облегчением откинулся на кровать, стоящую за спиной. — На самом деле, это не все. Еще я увидел у тебя в комнате… ну… игрушку с ценником, — Сатору призадумался на мгновение, пытаясь вспомнить, что в недавнее время было им куплено, и когда понял, о чем шла речь, со скоростью света схватил подушку и отправил ее прямо в рожу Сугуру.       Он не успел вовремя ее поймать, слегка пошатнулся, затем обнял подушку и виновато опустил взгляд. Сугуру это заслужил. — Ты издеваешься?! Почему если ты увидел резиновый член, то это сразу вебкам?! — Сугуру не поднимал взгляд, продолжая неловко тупить в пол. Ему нечего было сказать в свое оправдание. — Это просто самоудовлетворение, в этом ведь нет ничего такого! Будто ты сам не дрочишь! — краем глаза в процессе того, как Сатору отчитывал его, будто он придурок, который не понимал элементарных вещей, Сугуру зацепился за красное лицо Сатору, который, хоть и говорил вполне логичные вещи, явно был смущен тем, что его интимная жизнь стала их общим знанием. Сугуру тоже не хотел бы об этом думать и отдал бы все, лишь бы это забыть. Потому что представив однажды голого, мокрого и умоляющего Сатору, вставлявшего в себя фаллоимиттатор с тихими стонами, избавиться от некоего интерактивного кино в своей голове будет невозможно.       Сатору убежал к себе в комнату, матеря глупость Сугуру, а сам Сугуру остался сидеть в комнате в позе лотоса и безбожно думал о том, как же он нуждался в разрядке.