Дилемма зла

Птица выбирается из гнезда.

Яйцо – это мир.

Кто хочет родиться, должен разрушить мир.

Птица летит к богу.

Бога зовут Абраксас.

(Г.Гессе)

АННА Вдвоём они долго петляли по путаным, узким коридорам одного из учебных корпусов, который затерялся вдали от других за раскидистыми дубами. Кабинеты на двух этажах корпуса были небольшие, и никак не подошли бы для лекционных занятий, но идеально подходили для семинаров на небольшие группы. Всё чаще Анна замечала, что классическим занятиям в аудиториях часто предпочтение в Сент-Франклине отдавали так называемым семинарным встречам, на которые попадали до десяти студентов. Так как основных дисциплин в колледже было несколько, а студентов не так много, большое внимание уделялось специфике каждой дисциплины в рамках индивидуальной работы. Пока они шли к нужному месту, Лилит вежливо, но весьма серьёзно допрашивала Анну – куда её заселили, как встретили, кто был куратором. Анна также вежливо отвечала на вопросы. В конце концов, если посудить, председательство Лилит в студенческом совете и предполагало участие в жизни студентов. Если Анна и ощущала чуть въедливое, благосклонное внимание, то лишь по этой причине. Ведь с самой их первой встречи много лет назад Лилит Фицрой отнеслась к ней весьма сдержанно и редко когда переходила границы формальностей. Когда они пришли, остановились в самом конце коридора – здесь свет ламп казался приглушенным, дубовые стены немного давили, а вокруг стояла тягучая тишина. Занятия ещё могли идти, но Анна догадалась, что в этой части располагались уже личные кабинеты преподавательского состава. Лилит, глянув на Анну с огоньком в тёмных глазах, улыбнулась и лишь затем дёрнула резную ручку последней двери, ныряя внутрь. За дверью перед Анной предстала просторная комната. Тёмный дуб здесь сочетался с ситцевыми стеновыми панелями с неприметным рисунком. Коричневый и багровый цвета органично дополняли друг друга – два дивана в центре комнаты, громоздкие книжные стеллажи и тяжелые бархатные шторы. Из цветовой гаммы выделялись лишь бесконечные корешки книг на полках и сувениры. Иногда странные, необычные, но все такие разные – от пары кубков из крупных рогов до причудливых театральных масок, наводящих жути. На стенах покоилось несколько картин – их Анна хотела бы рассмотреть ближе, но неожиданно из-за одного стеллажа вдруг показался силуэт. – Это ещё кто? – совсем не ласковым взглядом её обвел парень. Анна быстро смекнула, что для мистера Пратта он был наверняка слишком молод, да и выглядел по-щегольски. Зачесанная назад светлая шевелюра, тёмно-серый костюм с иголочки и недовольное, пусть и притягательное лицо. – Марк, ты мог бы быть повежливее, – Лилит хмыкнула и прошла вглубь комнаты, опуская сумку на один из больших диванов, обитых бордовым бархатом. – Познакомься, это сестра Луиса, Анна. Любить и жаловать просить тебя не буду, иначе поймёшь превратно. Парень ещё раз обвёл Анну взглядом, прищурился, но затем, точно уяснив какие-то негласные правила, изменился в лице. Он стёр с лица недовольство и натянул благодушное выражение. Правда, благодушие его прорезала острая ухмылка. Он приблизился и протянул ладонь. Анна отреагировала не сразу, но в ответ подала руку, а он живо склонился к тыльной стороне её ладони с поцелуем. Губы его были обжигающе-горячими. В носу защекотало от тяжелого, чуть приторного аромата парфюма. – Марк. К вашим услугам, миледи. Лилит позади него фыркнула: – Не паясничай. А ты не обращай на него внимания, – вторую фразу она адресовала уже Анне, а затем извлекла из сумки записную книжку, обитую мягкой кожей, – Скоро все придут. Она устроилась на диване, изучая свои записи, а Марк тем временем сделал вокруг Анны круг, разглядывая со всех сторон, точно музейный экспонат. Хотя ощущалось скорее так, будто посреди океана вокруг неё кружила голодная, жадная до свежего мяса акула. Анна прекрасно ощущала опасность, что исходила от людей вроде Марка, а потому лишь дружелюбно улыбнулась, но увела взгляд и почти сразу вырвалась из круга, переключив внимание на какую-то безделушку на полке. – И давно ты сестра Луиса? Марк звучно усмехнулся, оставшись в стороне. Анна догадалась, что он о возрасте. – Восемнадцать лет. – И как Луис так долго прятал тебя от нас, – он снова сократил расстояние, шагнув вперёд, – Даже словом не обмолвился, каков партизан. Анна уже принялась выдумывать ответ – достаточно вежливый, чтобы избавиться от внимания Марка, но в этот момент дверь распахнулась. Теперь на пороге оказалась девушка. Она застыла в дверях, будто бы попала не туда, а затем сморщила аккуратный, миниатюрный нос и задрала вверх наманикюренный указательный палец, точно призывая к тишине. Брюнетка, облаченная в короткую шерстяную юбку и блузу с большими рюшами, подалась вперёд. Она тут же подхватила Анну под локоть и отвела в сторону от Марка, предупредительно выставив перед ним средний палец. Неожиданно. – Даже не думай, я уже вижу в твоих глазах этот гадкий огонёк. Луис с тебя три шкуры спустит. Отвали от неё. Шанель, – всё это она протараторила почти на одном дыхании, а в конце обернулась к Анне с милой, почти кукольной улыбкой. Последнее слово осталось для Анны не понятым, и она открыла было рот, чтобы уточнить, но девушка её опередила: – Меня зовут Шанель. Да, можешь считать, что у моих родителей не было ни особой фантазии, ни особого чувства такта, но моя мать любила моду. Как ты можешь догадаться. – Анна. – Я знаю. Не так много Анн Девиль поступает сюда, а ещё меньше Анн Девиль ускользает от моего внимания, – она подмигнула и её миловидное, округлое личико стало ещё больше похоже на кукольное. Анне эта брюнетка показалась забавной. По крайней мере она не сочилась недоброжелательной и не источала угрозу как Марк. К тому же, имя Анны она уже знала, а значит, водила дружбу или с Луисом, или с Лилит. Впрочем, непонятно, внушал последний факт спокойствие или тревогу. Сама Лилит подала голос с дивана: – Мистер Пратт скоро появится. Анна обернулась к Шанель, как к единственному человеку, кто допускал глупые вопросы. – Почему встречи клуба проходят здесь? – Потому что Ричард может себе это позволить, – Шанель загадочно улыбнулась, – И потому что он ненавидит формальности. Официальное расписание и аудитория означают контроль со стороны руководства, а больше чем формальности он ненавидит только контроль. На семинарах Анна уже успела познакомиться с принципиальными и чопорными преподавателями так называемой старой гвардии. Они жили по чётким, строгим правилам и требовали соблюдения этих правил от других. Бывали странными, бывали жесткими или ужасно принципиальными. Мистер Пратт заочно показался ей человеком из другой категории, только какой – пока неясно. Однако, как обещала Лилит, уже через минуту дверь распахнулась, и на пороге предстал сам мистер Пратт. Старую гвардию он уж точно не напоминал – весьма молодой, лет сорока-сорока пяти, он сдержанно улыбнулся, мигом заприметив среди своих студентов незнакомку. Лицо его источало молодость и энергичность. Выглядел он опрятно, весьма ухоженно: гладко-выбритое лицо, строгий мужской кардиган, за которым скрывалась темно-синяя рубашка и гранатовый галстук в цвета академии. Единственное, что выдавало в нём возраст – стальной отблеск в висках и глубокие морщины на лбу как результат долгих раздумий. – О, кажется, к нам пожаловала новая душа, – голос его мягко окутывал приятными, низкими нотками. – Представите мне юную мисс? Лилит обернулась к нему с вежливой улыбкой и второй раз, уже более официально представила Анну: – Анна Девиль, младшая сестра Луиса, восемнадцать лет. Две недели назад поступила на факультет журналистики и изъявила интерес к этике, – она сделала краткую паузу, – Средний балл четыре и семь, программа “Мультимедийная журналистика”. Из особых заслуг – третье место в общенациональном конкурсе эссе “Мыслить критически” и второе место в конкурсе эссе “Дипломаты мира” по штату Массачусетс. Анна удивленно уставилась на Лилит, а Мистер Пратт кивнул: – Весьма подробно, Лилит, благодарю. Что же, думаю, меня уже представили, – он приблизился к Анне и протянул ей руку. На мгновение Анна смутилась, вспомнив ситуацию с Марком, но преподаватель лишь сдержанно пожал ладонь. Рука его оказалась приятно прохладной. – Ричард Пратт. Но как и остальные, можете звать меня просто Ричард или “мистер Пратт”. Анна вежливо пожала ладонь в ответ, пусть и щеки её залились пунцевым румянцем. В сущности не всё, что сказала Лилит, было правдой – этикой она не интересовалась, и из-за этого почувствовала себя обманщицей, которую вот-вот раскроют. Но мистер Пратт со своей обескураживающей вежливостью кивнул ей на диваны: – Прошу, Анна, присаживайтесь. Мы здесь не часто встречаем гостей и, признаться, можем позабыть о приличиях, но прошу вас не смущаться. Встречи клуба носят интеллектуальный характер. Самое главное здесь – докопаться до истины. Но не до той истины, что установлена кем-то или прописана где-то, а до той истины, что храните исключительно вы, – голос его звучал по-отечески мягко, – Здесь мы принимаем любые истины, а оттого чьё-то мнение не может быть ошибочным. В связи с этим прошу вас об одном – избавиться от всех правильных ответов. Такого понятия в наших стенах не существует. Анна поджала губы, сдержанно кивнула и заняла место на краю дивана. Остальные тоже расселись. Шанель устроилась слева от Лилит, а место справа от неё оставалось свободным. Марк, подмигнув Анне, подсел поближе. Мистер Пратт тем временем вновь обратился к Лилит: – Господа Луис и Томас? Андре? Лилит пожала плечами, изящно очерченными жакетом. – Луис с Томасом уже должны быть здесь. Андре пришлось уехать в Бостон по делам матери – он сердечно извинялся за своё отсутствие. – Что же, тогда дождёмся… Не успел мистер Пратт договорить, как дверь распахнулась в очередной раз, и в комнату влетел Томас, взъерошенный и запыхавшийся. Край свитера чуть задрался, обнажая белую футболку под ним, а рукава были закатаны. Томаса Анна уже знала по нескольким встречам – в каникулы они с Луисом тренировались вместе даже в Бостоне. Этот широкоплечий и улыбчивый здоровяк запомнился ей очень позитивным и доброжелательным. Он заметил на одном из диванов Анну и буквально расплылся в улыбке, забыв про формальности и приветствие: – Какие гости, с ума сойти! Это что, какая-то магия? Я то думал, первокурсникам сюда путь заказан, как магглам в Хогварст! Анна смутилась, но улыбнулась ему в ответ. Но затем, вслед за Томасом, в комнату ступил Луис. Кучерявые тёмные волосы пребывали в творческом беспорядке, верхние пуговицы рубашки были вальяжно расстегнуты. Он выглядел расслабленным, но лишь первые пару секунд, до момента осознания. И, когда она встретилась взглядом с братом, всё, что было прописано на его лице чёрным по белому, – холодное недовольство. Секунду, две, он сверлил Анну взглядом на месте, на котором она, как вдруг показалось, не должна была оказаться, а затем перевёл взгляд на Лилит. В комнате воцарилось неловкое, гнетущее молчание, и даже Томас сник, остановившись на пол пути к Анне с нелепой улыбкой. Как и остальные, он застыл, поймав строгий, ледяной взгляд Луиса. Лилит в ответ лишь обворожительно, мягко улыбнулась. Мистер Пратт с интересом наблюдал за молчаливой, развернувшейся драмой, а Анна вдруг почувствовала себя диковинной зверушкой, которая оказалась в центре городской площади. Она медленно сглотнула и сделала всё, что могла – молча кивнула и натянуто, болезненно улыбнулась Луису, когда тот снова обрушил всё внимание на неё. Сохраняя непроницаемое, плотное молчание, точно каждое слово – золото, Луис преодолел расстояние до дивана и занял место рядом с Лилит. Она тут же скользнула ноготками по его плечу, а в глазах её заиграли уже знакомые Анне огоньки. Только Томасу хватило наглости всё-таки нарушить молчание и, добравшись до Анны, он сгрёб её в объятия: – Отвал всего, что ты теперь тоже здесь, – лишь затем он шумно плюхнулся рядом с Марком. Мистер Пратт, точно удовлетворенный результатом, занял кресло, стоящее рядом с диванами, вальяжно откинулся на спинку и сложил руки на коленях: – Раз все на сегодня в сборе, мы можем начать.