Город без окон

Глава 7

«Бар»

      Выходные наступили незаметно. К середине дня парень лениво потянулся на кровати, вспоминая, что обещал помочь на работе в баре. Руслан же с самого утра уехал на работу — обычное дело.       Кашин чувствовал тяжесть в ногах и головную боль от недосыпа, но ему было не до отдыха. Он подошел к шкафу, достал из него любимую рубашку в полоску. Та, что с вышитой звездой на воротничке, подаренная еще в прошлом году бабушкой.       Старый утюг, хранившийся в железном ящике, словно отражал всю жизнь — потрескавшийся шнур, глубокие царапины на поверхности, неуклюжесть и неловкость. Юноша включил его в розетку, поставил на рубашку и прижал с силой. Но не успел досчитать до трех, как утюг издал пронзительный свист, а резкий запах горелого пластика ударил в ноздри. Руку тут же обожгло, а на пальцах появилось красное пятно.       Кашин зашипел от боли, инстинктивно прижав обожженный палец к уху. Это было бессмысленно, но он чувствовал, что от этого становится немного легче.       В мутном зеркале отражался юноша — рыжие волосы, уже не такие яркие, как раньше, веснушки, поблекшие от времени. Он взглянул на рубашку — один рукав остался не проглаженным, но Даня решил, что это не так важно. Вдруг он заметил на тумбочке кольцо — дешевое, потертое, подаренное Денисом в шутку на день рождения в том году. Коломиец любил украшения, это было в его стиле, в его духе. Кашин же усмехнулся, решив надеть кольцо — на свадьбу же идет, хоть и работать. Холодный металл прикоснулся к коже, и парень удивился, как легко оно село на палец, словно он уже привык к украшениям.       Рыжие волосы, веснушки, кольцо, помятая рубашка, обгоревший палец… И вдруг стало смешно. Какой же он все-таки нелепый. Но в этой нелепости была и определенная красота.       Запахи дешевого пива и затхлых сигарет висели в воздухе, въедаясь в одежду и волосы. «Закуток» — бар, такой же ущербный и мрачный, как и его посетители. Здесь все дышало дешевизной и забытьем. Даня невольно сравнил это место со своей мамой, которая работала здесь уборщицей.       Свадьба в «Закутке» — это абсурд в голубых глазах. Романтическое событие превращалось в обычную попойку. Юноша видел, как гости, одетые в нелепые платья и костюмы, наливали себе дешевое вино и пытались улыбаться, убеждая себя, что все это красиво и празднично. Его взгляд невольно устремился к знакомому бармену, который стоял за стойкой в своей привычной манере, затем на мать, которая проходила мимо, убирая осколки разбитой тарелки. Ее спина была согнута от усталости, а лицо было неумолимо уставшим. — Теть Свет, оставьте, я сам подниму, — Руслан громко крикнул матери Кашина из-за бара. — Дань, мне за тебя перетирать бокалы все? — Даню не шпыняй, — женщина подошла к ним, отряхивая руки от воды и протирая лоб локтем. — Сын ваш? — усмехнулся шатен, переводя взгляд с одного члена семьи на другого. — А вы знакомы? — она легонько улыбнулась краем губ. — Немного, — рыжеволосый сдвинул брови к переносице, — Сосед мой. — Чего так смотришь? — с легкой иронией и удивлением спросил Руслан, — Работай аккуратнее. — Только тебя волнуют разводы на бокалах… — Дань, пожалуйста, — шепчет Тушенцов, глядя на него пронзительным взглядом.       Рыжеволосый натирал бокалы, стараясь не смотреть на безумный карнавал. Холодная мокрая тряпка скользила по стеклу, оставляя разводы. В его душе кипела злость и ненависть, и он не хотел понимать, как любовь может превратиться в этот гротеск, в эту попойку, где никто не чувствовал ничего, кроме алкогольного тумана. — Ты уже тоже женат? — усмехнулся Руслан, наклоняясь к парню, чтобы тот смог его услышать за громкой музыкой. — Чего? — парнишка недовольно посмотрел на шатена, потом заметил, как тот указывает на кольцо на его пальце. Даня тут же смутился, не зная, что сказать. Но отметил в своей голове, что первый и последний раз надел его. — Да, вчера свадьба была.       Он сказал это с такой иронией, что Руслан невольно засмеялся. Кашин был не в духе, и эта шутка была его способом выразить свое раздражение. — Пойдем, на улице покурим? — Тушенцов кивнул в сторону двери для сотрудников, вытащил из кармана пачку сигарет и огляделся, словно убеждаясь, что у него есть эта парочка минут на отдых. — Или я покурю, а ты посмотришь.       Они вышли на задний двор. Вечернее ноябрьское солнце, уже скромное и красное от близкого заката, грело их спины. Даня бросил взгляд на замусоренное пространство, полное коробок, бычков и ящиков. В воздухе висела влажность от недавнего дождя, а вдали доносился шум города. — Устал, работник? — шатен стряхнул что-то с поверхности одного из ящиков и сел, затягиваясь сигаретой. Он будто и не был уставшим, вечно смеялся, вечно что-то делал, не смея медлить. В тишине от глупой свадьбы он выглядел совсем естественно, непринужденно. — Есть немного, — рыжеволосый облокотился о стену здания, давая ногам хоть немного отдохнуть от вечного стояния на одном месте. Он прикрыл глаза на пару секунд, вдыхая аромат мокрого асфальта и земли, — Тебе нравится здесь работать? — вдруг выпалил он, не задумываясь. Вопрос прозвучал неожиданно даже для него самого. — Нет, — Руслан удивленно посмотрел на него, скривив лицо так, будто вопрос был самым глупым в его жизни, будто ответ был так очевиден, — Кушать на что-то нужно и за квартиру платить, — он устало вздохнул, щурясь. — Почему ты не вернешься на учебу? — коротко кивнул Даня.       Тушенцов вскинул бровью, а его карие глаза вдруг приняли холодный и испепеляющий взгляд. Он будто сверлил собеседника: — Серьезно? — он мотнул головой, откидывая сигарету. — Ты теперь будешь мне каждый день этот вопрос задавать? Дань, я не ребенок. Не всем нужно отучиться, чтобы где-то работать, — парень встал, потягиваясь, речь его стала легче и плавнее. — Пойдем работать.       Рыжеволосый нехотя вернулся обратно в бар. Он почувствовал резкий контраст между тем, что видел сейчас, и тем, что хотел видеть. Вот очередной разбитый бокал, и мама уже убирает осколки. Вот невеста что-то кричит на своего мужа, пока тот в пьяном угаре трясет бутылкой выше головы. Сбоку Руслан матерится себе под нос, что дубовая пробка не открывается. А Даня неподвижно застыл, анализируя каждый шорох, каждый крик, убеждая себя, что никогда не дойдет до такой жизни. Ни до работы в этом месте, ни до тем более свадьбы.       Свадьба бушевала, как неукротимый ураган, затягивая всех в свой безумный хоровод. Кашин метался между матерью, официантами и барменом, как мотылёк в лучах прожектора, не в силах ухватить ни за что. Он чувствовал себя захваченным неумолимым потоком событий. Запах дешевого пива и сигаретного дыма висел в воздухе, смешиваясь с ароматом недорогого вина и запахом ковров, давно не видевших генеральной уборки.       Мама, с озабоченным взглядом и перепачканным фартуком, постоянно напоминала о грязных столах, словно хотела убедиться, что в этом безумии она не останется в одиночестве. Ее глаза, уставшие от бесконечного движения, беспокойно бегали по залу, ловя каждый недочет, каждый неубранный осколок. Ее руки, уже покрасневшие от мытья посуды, быстро двигались, стирая капли вина со столов. Ей хотелось бы отдохнуть, но праздник продолжался, и она не могла остановиться.       Официанты, одетые в потрепанные жилетки, возникали о нехватке бокалов, их голоса сливались с грохотом музыки и смехом гостей. Они бегали между столами, как оживленные манекены, с пустыми подносами в руках, похожими на протянутые руки в мольбе о спасении. Их лица были усталыми, затемненными от бесконечного потока людей, но они продолжали бежать, продолжали улыбаться, хотя и не всегда искренне.       Еще и обожженный палец Даня задел об осколки разбитой тарелки, пронзив его болью. Жжение прошло через все тело, и он в отчаянии ухватился за руку, стиснув зубы от боли. Кровь уже начала сочиться из пореза, оставляя на его пальце липкий след.       Но во всем этом вихре суматохи и шума, вдруг Руслан ему подмигнул после очередного психа, со словами: «Напьемся ночью дома». Кашин же неохотно согласился. Идея перевести дух после работы в ночи манила. Хотелось расслабиться, забыть обо всех этих нелепых событиях, о ненависти к себе и к этому бардаку.       И вдруг, как от щелчка выключателя, все стихло. Музыка оборвалась, смех утих, танцы прекратились. Гости исчезли, словно растворились в ночном воздухе, оставив после себя лишь пустые столы, осколки и запах спирта. Официанты и мама остались, убирая завалы праздника. Даня же сидел у входа на улице в ночи, разглядывая звезды, дожидаясь соседа. Холодный ночной воздух проник под его куртку, заставляя дрожать. Но он не двигался, не хотел уходить из этой тишины, которая окутывала его. — Ну, что же, — победно вышел шатен, — Домой? — Наконец-то, — усмехнулся Кашин, потупив взглядом. Он явно устал намного больше с непривычки, хоть и меньше забот у него было.       Даня встал, потянувшись. Усталость была приятной, она говорила о том, что день закончился, и можно отдохнуть. Небо было усыпано звездами, а воздух пах сыростью и отдаленной дымкой от заводов. Даня невольно посмотрел на кольцо на своем пальце, которое казалось ему теперь еще более нелепым и неуместным.       Руслан уже открыл дверь своей старой машины. Кашин сел на переднее сиденье, невольно вдыхая запах кожи и бензина. Ночной мир казался тихим и спокойным. Рыжеволосый смотрел в окно, наблюдая за мелькающими фонарями и темными силуэтами домов. Думал о том, что ему нравится этот ночной город, хотя он и был полностью отрешен от его проблем.       Водитель включил музыку. Старая песня, из любимого плейлиста Руслана, невольно заставила улыбнуться. Кашин почувствовал легкость, как будто сбросил с себя груз всех проблем и усталости. В ней была такая же простота и душевность, как в их некой дружбе, словно сама мелодия становилась невидимой нитью, связывающей их несмотря на все различия.       Автомобиль плавно остановился у подъезда. Даня посмотрел на знакомый фасад, на лампочки в окнах и почувствовал уют, который всегда ждал его дома. Он устало откинулся на спинку сиденья, вдыхая свежий вечерний воздух, и прикрыл глаза. — Ну что, пошли? — спросил Руслан, словно пробуждая парня от приятной дремоты, в которую унес его шепот старой мелодии. Рыжеволосый кивнул, и они вошли в темный подъезд, где воздух был пропитан запахом старой краски и влаги.       Внутри было тепло и душно, Даня уже не обращал внимания на этот запах, он стал для него знакомым, как запах дома. Он устало улыбнулся, вдыхая этот удушающий аромат, и ощущая приятную усталость в теле, словно отголосок бурного дня.       У входной двери в их квартиру устало сидел Илья, его лицо было недовольным. — Дань, я весь вечер писал, — устало протянул Коряков, жалуясь на неумолимое время, что пролетело мимо него. Руслан тем временем открыл ключом дверь, поглядывая на них с нескрываемой усталостью. — Прости, — смутился рыжеволосый, начиная догадываться о сути проблемы. На часах заполночь, а значит, уже воскресение, значит… — С днем рождения, придурок, — усмехнулся Коряков, обнимая парня слишком крепко. — Денис из общаги выбрать так поздно не смог бы. Но я от нас двоих подарок преподнес, — он переминался с ноги на ногу, почесывая затылок, — Я побегу уже. — Спасибо, — устало улыбнулся Даня, принимая запакованную коробку.       Дни рождения он никогда не отмечал, но была негласная традиция поздравлять друг друга в полночь. В эту тихую пору, когда город погружался в сон, а луна освещала спящие улицы, друзья приходили к нему.       Эти ночные поздравления были не просто ритуалом, а символом их крепкой дружбы. И в этих встречах они подтверждали свою верность друг другу. — Может, хоть на чай зайдешь? — вдруг прорезал тишину голос Руслана, который будто был раздражен. Его брови нахмурились, взгляд стал пристальным. — Мы вообще виски хотели распить. — Даня же не пьет крепкое, — в замешательстве посмотрел Илья, но потом махнул рукой. — В следующий раз. Мне уже пора, — он широко улыбнулся, спускаясь вниз быстрыми шагами.       Кашин вошел в квартиру, ощущая, как легкость из машины исчезает, уступая место густой, тяжелой атмосфере.       Шатен прошел на кухню, сбросив с плеч куртку, и непрерывно смотрел на рыжеволосого, словно пытался разгадать тайну. — Почему не сказал, что у тебя день рождения? — спросил он, голос звучал не как упрек, а как тихий шепот разочарования.       Даня ответил хмыканьем, отводя взгляд: — Да, будто бы удобного случая не было. Но я все равно не особо считаю это за праздник. — прошептал он с печалью, признавая свое нежелание отмечать этот день. — Почему? — Руслан поставил бокалы на стол, движения его рук были плавными, привыкшими к действию. — Новый год люблю больше, — Кашин оперся о косяк двери, пожимая плечами. — Виски будешь или… — парень замолчал, давая ему выбрать, хотя и сам уже знал ответ. Но будто бы фраза «Даня не пьет крепкое» заставляла и смутиться, и переспросить.       В карих глазах мелькнула нерешительность, и Даня уловил ее. Он уже предвкушал вкус горячительного напитка, чувствуя, как в комнате становится теплее от ожидания. Кухня тонула в полумраке, темная стена окон скрывала спящий город. — Буду, — перебил уверенно юноша.       Тушенцов подошел к нему, и его татуированная рука нежно прошла по рыжим волосам, взъерошивая их. Даня улыбнулся, не чувствуя ни малейшего раздражения, наоборот, он чувствовал себя уютно и спокойно. И в этот же момент он ощутил легкие объятия парня, тепло и нежно окутывающие его. — С днем рождения, друг, — аккуратно произнес шатен, разрывая объятия и глядя на Кашина с искренней улыбкой. — Спасибо, друг, - сощурились голубые глаза.       До утра они пили, звуки тихой музыки сопровождали их разговоры. Вспоминали школьные годы, смеясь над глупыми историями и неловкими моментами юности. Обсуждали свои интересы, спорили о музыке и фильмах, разные взгляды на мир только усиливали их взаимопонимание. Руслан подшучивал над тем, что они из разных поколений, а Даня в ответ говорил, что это шатен сам из себя старого строит, зарываясь только в культуру нулевых и девяностых.       Смех смолк, и Кашин засыпал с четкой мыслью, которая в тишине становилась еще более яркой и очевидной. Раньше ему казалось, что друзья появляются в детстве, что это связь, зарожденная в школьные годы, нерушима и вечна. Но сейчас понимал, что все иначе. Даня мог с легкостью назвать своего соседа другом, как и тот его. Руслан не раз проявлял поддержку и помощь, вместе им было весело и приятно. В их отношениях не было ни намека на наигранность или фальшь, только искренность.       Даня улыбнулся во сне, чувствуя удовлетворение от того, что нашел друга в нежданном месте, в неподходящее время.       Утро началось с непривычной головной боли, словно кто-то туго затянул висок резиновой лентой. Голова гудела, а в ушах стоял неумолкающий звон, как будто там играла невидимая оркестровая группа. Юноша попытался приподняться, но тело отказалось ему подчиняться, оно было тяжелым и непослушным.       Яркий солнечный свет решил сразу же напомнить о грехах прошлого вечера. Даня зажмурился, пытаясь привыкнуть к ослепительной яркости, и в этот момент он услышал шум. Сначала ему показалось, что это его собственные пульсирующие виски, но звук постепенно усиливался, становился более четким и понятным. Это был ветер, который гулял по квартире, заглядывая в каждое окно, открытое настежь.       Куртки и обуви Руслана на удивление не было. Кашин пошел в душ, чтобы смыть с себя остатки вчерашнего вечера. Включил холодную воду, и ледяные капли начали падать на его голову, стекая по лицу и шее, словно хотели разбудить и прогнать туман в голове. Он закрыл глаза, пытался ощутить каждую каплю на своей коже. Холод проникал в его мышцы, разгоняя кровь и убирая тяжесть в ногах. Он стоял под душем долго, не желая выходить из этой прохлады, из этого ощущения очищения.       Парень прошел на кухню, где уже было все убрано. Лениво поставил чайник, пока тот кипел, принялся разворачивать подарок от Ильи и Дениса. Два свернутых в рулон плаката: один с анатомией костей тела, изображающий человеческий скелет во всех его деталях, от черепа до пальцев ног, с названиями каждой кости, выписанными черным каллиграфическим шрифтом, второй с мышцами. Плакаты отрисованы Денисом с каждым штрихом и точностью, изображая мышцы тела человека, каждая из них была прорисована с такой детальностью, что казалось, что они вот-вот зашевелятся. На дне коробки аккуратно сложенный худи, темно-синий, с широким капюшоном и мягкой тканью. В голове мелькнуло воспоминание, как старая подобная вещь у него износилась, а другой подобной не было. На душе стало тепло от внимательности. Парень надел худи на себя, утопая в нем, натягивая капюшон на мокрые волосы. В кармане лежала глупая открытка, подписанная двумя друзьями.       Даня налил чай, проверяя телефон, где уже с утра названивала мать, но он решил перезвонить чуть позже. Чувствовался уют, окутанный теплотой от худи и от мысли о друзьях. В этом утре было что-то хорошее, что заставляло улыбаться, несмотря на головную боль.       Входная дверь отворилась с характерным скрипом старой квартиры, и на пороге появился Руслан. Он подмигнул, быстро сбросил обувь, не снимая куртки, и встал напротив Дани, моргая и улыбаясь. В карих глазах блестели озорные искры. Солнечный свет проникал через окно, падая на его волосы, делая их еще более темными. — Ты чего? — усмехнулся Кашин, чуть смущаясь от странного поведения соседа. — С днем рождения, — шатен протянул маленький сверток в крафтовой бумаге, обвязанной красной лентой. Он держал его небрежно, словно это была простая безделушка, но в его голосе звучало что-то особенное, что-то, что заставляло Даню чувствовать себя немного неловко, — С совершеннолетием. — Не стоило… — начал было рыжеволосый, но его тут же перебили. — «Спасибо» — произносится иначе, — возмутился Тушенцов, насмешливо подняв бровь. — Вскрывай скорее.       Даня аккуратно потянул за ленточку, которая тут же свалилась на стол. Он оттянул скотч от бумаги, чем только напрягал соседа, который все ждал реакции. Кашин все же вскрыл упаковку. В его руках оказалась книга, небольшая, с охристой обложкой. — Прочти форзац, — кивнул Руслан, его взгляд был не просто любопытным, а немного волнительным.       Кашин от неловкости чуть замялся, но все же прочел написанное на первой странице:

«Пожалуй, странно будет начать предисловие к роману с совета его не читать, но об этом все-таки стоит сказать сразу. Если вы — взрослый, и не просто взрослый, а таковым себя считаете — зрелым, сформировавшимся, серьезным человеком, которому не до пустяков и которого уже миновали все эти подростковые треволнения, сомнения и неуверенности, то вам, наверное, лучше сразу закрыть эту книгу и не тратить на нее свое время»

      А снизу неаккуратным подчерком:

«С днем рождения!

Хочу, чтобы ты вынес что-то свое»

      Юноша смущенно посмотрел на шатена, но тут же на лице расплылась улыбка. Он понял, что Руслан хотел что-то сказать этим подарком, что он не хотел просто подарить книгу, он хотел поделиться чем-то важным. — Спасибо, — прошептал парень, его голос был немного хриплым от эмоций. — Не за что, ребенок, — ответил Тушенцов, его улыбка стала еще шире.       Даня поставил подарок на стол, принявшись наливать вторую чашку чая.       Обложка книги была окрашена в теплый охристый оттенок, напоминающий цвет старого пергамента. На ней были изображены семь спичек, половина каждой из них сгорела, оставляя за собой черные угли. Черным шрифтом, выведенным твердой рукой, на обложке было написано название — «Изгои».