Город без окон

Глава 3

«Ускользнувшая юность»

      Сентябрь растворился, как дым от сигареты в ветреный день. Теплые дни, когда солнце еще нежно ласкало кожу, а воздух был пропитан ароматом свежескошенной травы, остались лишь смутным воспоминанием. На дворе стоял конец октября, холодный и свинцовый.       Первые две недели учебы в медицинском институте пролетели как сон. Юноша еще не успел почувствовать настоящей нагрузки, не успел понять, что такое настоящая студенческая жизнь. Лекции казались интересными, а практические занятия — волнующими. Даня все еще радовался своей новой жизни, новой свободе, новому окружению. Даже гулял с новыми друзьями, по вечерам они сидели в общажной кухне, делились впечатлениями от учебного дня.       Но вот наступила третья неделя, и все изменилось. Лекции стали более сложными, а практические занятия — более интенсивными. Появились первые контрольные работы. Кашин уже не мог позволить себе расслабляться. Он сидел над учебниками до поздней ночи, пытался впитать в себя максимум информации. Но она ускользала от него, как песок сквозь пальцы. В общежитии, куда его приглашали, уже не было веселых вечеров.       Даня видел, как друзья постепенно уходили в себя, погружаясь в учебу. Он редко видел Илью, который все время проводил с девушкой, с которой познакомился первого сентября. Коряков, будучи третьекурсником колледжа, легко справлялся с учебой. У него не было завалов и проблем с материалами. Конечно, учеба в колледже отличалась от учебы в медицинском институте, но и характер Ильи не позволял бы ему утонуть в рутине учебы. Денис, напротив, застывал над домашними работами и картинами. Он учился на графическом дизайне и был готов пожертвовать всем, чтобы добиться успеха.       Даня все еще жил в съемной комнате, так как мест в общежитии все еще не хватало. Парень знал, что ему повезло, что он вообще нашел место для жилья. Руслан был тихим и спокойным, проводил много времени за компьютером, углубляясь в работу, поэтому часто бывало так, что они не пересекались сутками.       Как-то раз Руслан уехал на сутки, но юноша не лез в его жизнь, как и тот в его. Он просто жизнь жил в своей комнате. Понимал, что у каждого из них своя жизнь, свои проблемы, свои заботы. Позже оказалось, что шатен работал то двое суток в баре, в том самом «Закутке», то двое суток за компьютером онлайн.       Кашин не знал, как организовать свой день, как создать расписание, которое позволило бы ему успевать все. У него постоянно что-то не успевалось, он постоянно чувствовал себя в долгу перед самим собой, перед учебой, перед друзьями. Его предметы были сложными: анатомия, биология, химия. Он учил их до поздней ночи, перечитывал учебники и конспекты, делал заметки, пытался понять, как устроено человеческое тело, как работает организм. Даня делал все возможное, чтобы справиться с завалами, но чувствовал, что ему не хватает времени.       Рыжеволосый познакомился с парой одногруппников на практических занятиях. Они были из другой группы, но по какой-то необъяснимой причине сразу же сдружились. Но парень чувствовал себя не в своей тарелке, словно просто пытается соответствовать ожиданиям своих новых знакомых.       Даня уже начинал понимать, что учиться в медицинском не так просто, как ему казалось раньше. Это была не только учеба, но и постоянная гонка, постоянное напряжение, постоянная борьба за время. Он еще не успел понять, что такое настоящая студенческая жизнь, но уже чувствовал, как она его меняет.       Октябрь тянул свои свинцовые нити над городом. Холод пробирался сквозь тонкие ткани куртки, а ветер уже не шуршал листьями, а злобно рвал их с деревьев. Рыжеволосый, уставший и измотанный, брел в сторону дома, едва переставляя ноги. Он просидел в университетской библиотеке до поздней ночи, переписывая контрольную по анатомии. Лектор грозился влиять на оценку на сессии результатами этих ежемесячных контрольных.       Каждая клеточка его тела кричала от усталости. Голова гудела, глаза слезились от напряжения. Он не помнил, когда в последний раз отдыхал нормально, когда не чувствовал себя загнанным в ловушку бесконечных задач. Ему хотелось просто упасть и уснуть, уснуть надолго, чтобы забыть про все свои проблемы.       Даня поднимался по лестнице к своей съемной квартире. Ключ в замке скрипнул, и дверь отворилась. Он застыл на пороге, не в состоянии сделать ни шагу.       С кухни доносилась непривычная для глаз картина. Такая домашняя, но до ужаса странная. С динамика телефона звучала песня, а по коридору витал манящий аромат специй и еды. Живот Дани тут же заурчал. Он прошел ближе, опираясь о дверной косяк кухни. Он прошел совсем тихо, чтоб не сбить настрой этой необычной атмосферы. И остановился в нескольких шагах от кухни, прислонившись спиной к стене, и наблюдая.       У плиты стоял Руслан, шепотом подпевая песне, переворачивая мясо на сковороде. Видеть соседа в таком веселом настроении и за готовкой казалось чем-то нереальным. Даня стоял, забыв про усталость и бесконечные задачи. Он наблюдал за каждым движением соседа: как он шепчет, как жестикулирует рукой в такт музыки. Среди муторной учебы, редких встреч с друзьями и отсутствием отдыха, эта сцена казалась до невыносимого приятной и расслабляющей.

«Может я что не то говорю, ты послушай, послушай,

Я же дарю тебе звезду, продаю свою душу, напряги свои уши»

      Вдруг на веснушчатом лице скользнула улыбка, приятная и добрая, вызванная песней и всей атмосферой. На столе стояла чашка с остывшим кофе и лежала пачка сигарет.       Даня давно понял, что с соседом ему повезло — он всегда был на своей легкой и простой волне, хоть и часто ходил недовольный, вероятно, уставший от работы. Но иной раз начнет шутить, так будто они старые друзья. Юноша пару раз видел его во дворе с друзьями, но те были не такими же легкими и простыми в общении, как Тушенцов.       Смешок Кашина был замечен. Сосед резко обернулся, испуганно бурча и роняя лопатку на пол. Мясо с шипением упало на горелую сковороду. — Даня! — сосед, забыв о своей песне и ужине, попытался спрятать смущение за шуткой, а его веселое настроение исчезло вмиг, — Черт, напугал. — Ты не заметил, как я пришел? — спросил Даня, уже не удерживая улыбки на лице, — Я думал, ты сегодня работаешь. — Нет, там сегодня санитарный день. — Ты ужин готовишь? — Кашин посмотрел на горелую сковороду, на рассыпанное мясо, а потом перевел взгляд на парня, — Я даже не знал, что ты готовить умеешь. — Умею я, — шатен вновь вернулся в реальность к своей манере общения, растягивая все слова, каждое с какой-то теплотой, — Есть садись, — на такие слова Даня вскинул бровь в молчаливом вопросе, но тут же получил ответ, — Ты так учишься, что скоро ветром сносить будет. А мне несложно приготовить. — Спасибо, — хмыкнул растерянно рыжеволосый, садясь за стол, все еще прожигая парня взглядом, но тот лишь потрепал его по волосам.       Трепать его рыжие волосы, словно было любимым занятием соседа. Они пересекались не часто, но каждый их разговор неизменно заканчивался усмешкой и нежным, почти игривым трепом по волосам. Даня, хоть и пытался оставаться равнодушным, невольно морщился от этого жеста, но не мог понять, почему это так бесит его. Пускай Руслан и был старше его на три года, но это было словно между ними пропасть в десять лет. Кашину казалось, что сосед смотрит на него, как на маленького брата, которого можно потискать и посмеяться над его реакцией. Эта нежность, граничащая с пренебрежением, раздражала.       Даня не мог объяснить себе это беспричинное раздражение. Может быть, он чувствовал себя неловко от незаслуженного внимания? Или же ему не нравилось, как Руслан невольно устанавливал над ним нежную власть? В глубине души юноша понимал, что в этом жесте нет ничего дурного, что сосед просто пытается найти общий язык, но этот язык был чужд. — Ты влюбился в кого-то? — иронично пошутил Даня, когда перед ним поставили тарелку. — С чего? — непонимающе взглянул шатен, накладывая вторую порцию со сковороды. — Под песни Земфиры танцевать у плиты…. — Так, — улыбнулся сосед, — Забыл об этом. И просто поблагодари за ужин. — Спасибо, — рыжеволосый хмыкнул, но его улыбка не исчезла. Он посмотрел на соседа и впервые за последние несколько месяцев почувствовал себя не так одиноко, — А кто тебе сказал, что я в этом нуждаюсь? — Ты неблагодарный, — наигранно покачал головой Тушенцов. — Ну ладно, ладно, — Даня посмеялся. Он почувствовал, как напряжение между ними исчезает, и в комнате стало легче дышать. — Приятного аппетита, ребенок, — Руслан резко отошел в сторону, принимаясь складывать грязную посуду.       Щеки налились краской, сердце забилось быстрее, не зная, как реагировать на непривычную заботу. Это было довольно странно, от чего юноша поморщился, начиная перебирать еду в тарелке. Но тут же откинул все мысли, когда Тушенцов сел напротив. Он взял свой телефон, потер переносицу, тяжело вздохнул и начал будто бы злиться. — Все хорошо? — аккуратно спросил Кашин. — Да, проект слетел, — отмахнулся сосед, — Отдохнул называется, — он с психом взял свою тарелку с едой и ушел в комнату, вновь оставляя парня одного.       Рыжеволосый лишь пожал плечами, принимаясь за ужин. В голове все еще отдавала боль от усталости, но завтра была пятница, а впереди два выходных. Парень представлял себе, как будет лежать в постели, не делая ни одного лишнего движения. В пятницу он доделает все работы, а в субботу и воскресенье и с кровати не сдвинется. Никаких задач, никаких обязательств, только отдых и покой. Он давно мечтал о таком отдыхе, и теперь, когда он был так близок, то чувствовал непередаваемое ощущение счастья.       Даня встал из-за стола, потянулся, и подошел к мойке. Он посмотрел на оставшуюся еду на столе — несколько кусочков мяса и пару ложек гарнира. Ему было лень убирать все в холодильник, но хотелось хотя бы так отблагодарить. Парень включил воду, и холодные струйки прохладной воды облили его руки. Он поставил тарелку в мойку и взял в руки губку.       Парень прошел в свою комнату, и немедленно почувствовал холод. Окно было открыто, его он забыл закрыть утром, когда спешил в университет. Холодный воздух проник в комнату, и Даня чуть не задрожал. Он подошел к шкафу и надел свой домашний свитер с высоким воротом, натягивая его до подбородка, чувствуя, как тепло разогревает его шею.       Комната была все еще полупустой, но за два месяца он успел ее немного обжить. Рыжеволосый сел за рабочий стол. Перед ним лежали книги по химии. Он никогда не любил этот предмет, но сейчас у него не было выбора. Мысли о выходных не давали ему сосредоточиться на учебе. Он представлял себе, как будет лежать в постели, не делая ничего. И эта мысль была намного приятнее, чем решение химических уравнений.       В квартире было тихо, тихо так, что слышно было только нескончаемый треск клавиатуры соседа. Звук был привычным, даже несколько успокаивающим, как тиканье часов. Дане порой казалось, что без этого звука в квартире становится неуютно. Кашин слышал этот звук даже через две закрытые двери, настолько он был громким. В его же комнате лишь был слышен шелест листов тетради и учебника, которые он перелистывал, пытаясь сосредоточиться на учебе. Но вдруг всю идиллию звуков прервал телефонный писк. Он зазвенел с оглушительным звуком, что парень вздрогнул.

«Завтра организационное собрание. Явка обязательна»

      Кашин сжал зубы, понимая, что завтра в университете он пробудет до самого поздна. Желание доделать работу падало с каждой секундой, но он пытался собраться. Стук сердца начал увеличиваться от злости, от усталости за все недели.

«Завтра последний день сдачи все долгов за октябрь»

«И не забудьте, что будет проверка наличия всех конспектов»

«Также готовьтесь к декабрю! Некоторые преподаватели

уже будут давать билеты на сессию»

      Свитер вдруг стал душить. Тяжесть опустилась на плечи, заставляя парня нервно закачаться на стуле. Ручка в его руке дрожала от нервов, в каждой тычке чувствовалась злость. Даня не был готов к тому, насколько все будет сложно.       Хотелось бы и телефон кинуть, и пойти пройтись, но от этого никому бы не стало лучше. Лишь проблем бы накинулось. Юноша сделал глубокий вздох, пытаясь унять раздражение, но дыхание сорвалось, стало неритмичным. Он сжал кулаки, стараясь сохранять спокойствие, потер глаза со всей силы и принялся за химию.       Холодная бумага впилась в пальцы, пахло чернилами. На страницах черной пастой были выведены формулы и рисунки молекул. Эти замысловатые картинки, которые еще недавно казались ему загадочными, теперь вызывали только раздражение. Мысли в голове переплелись с формулами на странице. Он забыл, как называется некоторый элемент, и лихорадочно перелистывал страницы, но нужный элемент так и не появился. Даня забыл даже свой собственный язык.       Голова опустилась на тетрадь, тяжесть усталости обернулась вокруг него, затягивая в сон. Парень чувствовал себя уставшим, ему хотелось закрыть глаза и просто уснуть.       Формулы, словно заговоры, были рассыпаны по страницам тетради. Даня переписывал их, пытаясь запомнить каждую кривую линию, каждую точку. Мысли бродили, вспоминая теории, лекции, которые он видел в лаборатории. Мозг работал на предельной скорости, словно пытался удержать хрупкую реальность от разрушения. Время исчезло, завтрашние занятия терялись в тумане беспокойства. Проблемы отступали на второй план, оставляя место только формулам, молекулам, химическим реакциям.       «Химические реакции» — эти два слова, как обыкновенные камни, лежащие на тропинке, превращались в глаза Вселенной, глядящие на него с необъяснимой глубиной. Голубые глаза утопали в этом мире, где каждый элемент периодической системы превратился в живую сущность, дышащую и пульсирующую собственной энергией.       В его воображении периодическая система превратилась в яркую мозаику, сотканную из бесчисленных элементов: золотистый калий, ярко-зеленый хлор, темно-фиолетовый йод. Каждый элемент имел свой уникальный оттенок, свою собственную энергию, свою неповторимую историю.       Внезапно сильная рука дернула Даню за плечо, и в этот момент холодный ужас проник в его тело, словно ледяной душ. Он открыл глаза и увидел за окном яркий свет утра. Перед ним стоял Руслан, лицо которого выражало глубокое удивление и беспокойство. — Я проспал, — прошептал парень, а тело неистово стало трясти, паника подступала к горлу. — Так, — шатен поднял руки, кивнул головой, будто стараясь успокоить, — Ты проспал, такое бывает. Это нормально. — Нет, — бросил Даня слова, пытаясь вскочить со стула, но татуированная рука за макушку толкнула обратно. — Дань, я не лезу, — медленно начал парень, в карих глазах мелькнуло возмущение с удивлением, — Но ненормально так учиться. Ты хочешь быть врачом, но ни одну жизнь ты так не спасешь. — Почему? — искренне не понимал Даня, а самого шатало от паники и недосыпа. — Ты дурак? — посмеялся сдавленно парень, — Вроде поступил же в универ, да и учишься хорошо… Должен же понимать, что если ни есть и не спать, но долго не протянешь. — Я… — Кашин задыхался, слова застревали в горле, — Я не могу… — он попытался вспомнить о смысле учебы, о мечте стать врачом, но в голове были лишь пустота и ужас пропущенной пары. — Не можешь? — Руслан вздохнул, словно разочарованный в парне, — Ты ведь умный, а такими истязаниями маешься. — Я… — Даня отвел взгляд, чувствуя, как щеки наливаются краской стыда. Он хотел ответить, оправдаться, но слова потерялись в тумане паники. — В жизни все будет, — продолжил сосед, похлопывая его по плечу, — Но здоровье тоже важно. Я сейчас уеду до друга, а ты позвони старосте, скажи, что заболел. И отдыхай весь день. Вся квартира в твоем распоряжении. Хочешь, вечером пройдемся? — Спасибо, — прошептал рыжеволосый, чувствуя, как от разговора отлегло.       Паника отступала, оставляя после себя слабость и чувство неловкости. Тело постепенно перестало трястись, дыхание стало ровным и глубоким. Он почувствовал, как напряжение отпускает его мышцы, как тепло растекается по телу. — Да, было бы за что, — усмехнулся Тушенцов, выдыхая, — Я просто испугался, что ты стук не слышишь, думал, случилось что. Мне труп не нужен, еще подумают, что я виновен. — Ага, — Даня кивнул, наблюдая, как сосед надевал куртку. — Спасибо еще раз. — Не за что, — ответил Руслан и, поправив куртку, вышел из квартиры.       Кашин остался один. Чувство ужаса сменилось благодарностью. Даня, откинувшись на подушку, написал сообщение старосте, дрожащими от усталости пальцами. С трудом вывел несколько слов, извещая о своем недуге, и сбросил телефон на тумбочку. Глаза сами закрылись, и он погрузился в глубокий сон, не заметив, как тело расслабилось и успокоилось.       Сон накрыл его мгновенно, окутывая теплом и покоем. Переход от бодрствования ко сну был незаметен. В один миг перестали крутиться мысли о формулах, о предстоящем экзамене, о неумолимом расписании. Голова стала чистой, как пустое небо после грозы.       В квартире царила глубокая тишина, нарушаемая лишь тихим сопением. Легкое, почти детское дыхание звучало как нежный шепот, не нарушая идиллию отдыхающего организма. За месяц бессонных ночей тело Дани измучилось, оно было истощено. Но теперь оно, словно губка, впитывало в себя спокойствие и отдых. Парень спал глубоким, крепким сном, забыв обо всем.       День прошел незаметно. Солнце, которое утром ярко светило в окно, уже склонилось к закату, окрашивая небо в яркие цвета. Тени от деревьев на улице стали длинными и темными. Даня проснулся от какого-то непонятного шума. Он потянулся, чувствуя небывалое расслабление во всем теле. Он поднялся с кровати и подошел к окну.       В окошко проглядывал закат, окрашивающий небо в красные, оранжевые и фиолетовые цвета. Кашин почувствовал тишину вечернего города и сделал глубокий вдох. Вдруг парень вспомнил о телефоне, который тут же схватил, где на экране висело сообщение от старосты.

«Без проблем, выздоравливай»

      И чуть позже еще парочка:

«Преподаватели ничего не сказали насчет пар и собрания»

«У тебя и так больше всех работ и посещений»

«Только попросили сдать работы в понедельник, вторник»

      С сердца свалился камень. Парень почувствовал легкость, которую не испытывал уже несколько дней. Он зря мучил себя, отказываясь от еды и отдыха, боясь пропустить что-то важное. Даня вновь откинулся на подушку, с улыбкой провел рукой по лицу. С губ сорвался тихий смешок.       Парень лежал в кровати, нежился в тепле постели, отдыхая от всех дел и забот. Вдруг телефон завибрировал в руках. — Давай собирайся, буду ждать тебя во дворе через пару минут, — прозвучал голос Руслана в телефоне.       Кашин задумался, не понимая, куда и зачем его зовут. Но он не мог отказать Руслану, он был ему благодарен за вчерашний ужин, за сегодняшний утренний разговор и за беспокойство. Даня не знал, как назвать соседа. «Друг»? Нет, друзья — это Илья, это Денис, это те люди, которые знают абсолютно все о нем. А просто «знакомым» называть тоже было странно, слишком просто, слишком холодно. Руслан, на удивление, так сильно располагал к себе, что хотелось болтать с ним без умолку, делиться всеми мыслями.       Октябрьский вечер сжимал город в ледяные объятия. Воздух был пропитан сыростью, каждая капля влаги на асфальте отражала тусклые огни уличных фонарей. Ветер, холодный и пронизывающий, пробирался под одежду, напоминая о близящейся зиме. Город окутывала тишина, нарушаемая только шумом падающих капель и глухим гулом автомобилей вдалеке. Даня вышел из подъезда, встряхивая куртку. Он огляделся вокруг, вдыхая холодный воздух. Его взор упал на машину, которая стояла у бордюра, и на фигуру человека рядом с ней. — Ну, что же, — победно вышел шатен, закинув рюкзак на одно плечо, — Напиться бы после такого дня. — Согласен, — усмехнулся Кашин, потупив взглядом.       Тишина ночного города, пропитанная ароматом осенней ночи, была наполнена шумом их разговоров. Парни бродили по улицам, зацепившись языками за каждую мысль, обсуждая бесконечные темы: учебу, музыку, фильмы. Они с удовольствием делились друг с другом своими мыслями.       Мимо проходили компании таких же молодых и беззаботных, как и они, их смех и шутки сливались с ночной симфонией города, собирая воспоминания в один большой и яркий мозаичный узор.       Руслан рассказывал о своем родном городе, о старых друзьях, живущих в соседнем городе, словно кистью проводил по холсту воспоминаний. Даня видел перед собой улочки того города, представляя себе узкие тротуары, выложенные брусчаткой, уютные кафе с террасами, где можно было часами сидеть и наблюдать за жизнью, и дома с балкончиками, усыпанными цветами. Он завидовал той простоте и искренности, с которой шатен говорил о своем прошлом. Руслан рассказывал и о новообретенных друзьях в родном городе для Дани. Кашин, будучи честным, даже не замечал, что сосед его был неместным. — А потом меня отчислили, — посмеялся шатен, закуривая сигарету. — По тому то с Колей мы как-то и пили неделю без остановки. — Отчислили из-за проекта? — А, — отмахнулся Руслан, выдыхая дым в небо, — Отец умер, а платить некому было. Я в эту дыру поступил, так еще и на платное. — Да, ладно, все бывает, — пожал плечами Даня. — А не пробовал на бюджет перевестись? — Дань, — снова потянул гласные парень в своей излюбленной привычке. — Я на бюджет хоть в Москву поступлю, да в местном университете мое направление было только на платной основе. — Так и чего ты сюда поступил? — возмущенно посмотрел Кашин. — Потом расскажу, — вдруг отдернулся собеседник, но тут же стал рассказывать о чем-то ином.       Рыжеволосый, в свою очередь, рассказывал истории, не забывая упоминать своих друзей, которые были частью его жизни. Он говорил о них с теплотой и нежностью, словно они были здесь, рядом с ними, в этой осенней ночи, в этом пространстве бесконечных разговоров. Его истории были полны юного энтузиазма и свободы.       Парни шли и пили пиво, которое Тушенцов набрал в рюкзак в неизвестном количестве. Пиво было холодным и вкусным, отражая прохладу ночи и тепло их разговора. Даня чувствовал, как вечер становился все теплее, как осенняя холодность уходит на задний план, уступая место уютному теплу дружбы. Он чувствовал, что между ними уже возникла некая связь, которая помогала ему забыть о всех своих бедах.       Дойдя до школы, парни уселись на спортивной площадке, освещенной тусклым светом фонаря. Школа, окутанная ночной тишиной, казалась другой, более загадочной, чем в дневное время. Даня, словно прогуливаясь по коридорам своей памяти, рассказывал о том, какая она внутри, об учителях и устоях. Он рисовал картины своей школьной жизни, в которых были и строгие учителя, и веселые перемены, и шумные коридоры, полные шепота и смеха. Руслан, куря сигарету, слушал внимательно, иногда кивая головой в такт истории.       Парни сидели на площадке, оба продолжали пить пиво. Осенняя ночь окутывала их своей таинственностью, своей красотой. Листья, окрашенные в желтые и красные тона, падали на землю, создавая под ногами мягкий ковер. Кашин почувствовал удовольствие, как от пива, так и от того, что наконец-то мог отдохнуть и поболтать с новым знакомым, который был ему так сильно приятен. — Хоть выспался за день? — шатен вдруг заметил, как в окнах загорались лампы, как некоторые уже выходили на работу.       Даня усмехнулся, поднимаясь со скамьи. Он потянулся, отряхивая с брюк пару опавших листьев, и кивнул в сторону окон: — Я так хорошо за семнадцать лет жизни не спал, — ответил он, чувствуя легкость в душе от проведенного времени, — Спасибо за вчерашний ужин, за утренний разговор. Я правда очень благодарен, хоть и не стоило этого делать.       Руслан засмеялся, откидываясь на спинку скамейки, и сделал глоток пива. Он помолчал с минуту, словно собираясь с мыслями, а потом так легко и тепло добавил: — Это называется «добрососедство»… Хорошо посидели. Я давно так беззаботно себя не чувствовал.       Эти слова были просты, но в них звучала искренность. Рыжеволосый чувствовал то же самое, поэтому улыбнулся настолько широко, насколько могла позволить ему его усталость. Его глаза, уставшие от бесконечного смеха и разговоров, все же искрились озорством. — Да, это было хорошо. — Знаешь, — Тушенцов наклонил голову. — Хотелось бы натворить каких-то юношеских глупостей сейчас. Но пора домой? — парень подвинулся ближе, чуть наклоняясь вперед. — Ты чего? — Даня сдвинул брови к переносице. — Смотри, — указал шатен за спину, — А, не, показалось, - возвращаясь на другой край скамьи. — Пойдем домой уже, — усмехнулся рыжеволосый. — Идем, — сосед встал, закидывая рюкзак.       Утро уже вступило в свои права, но жаль не так, как летом. Летом оно окрашивало небосвод нежными красками зари, а сейчас, в октябре, небо было серым и холодным, покрытое тонким слоем свинца. Воздух был наполнен утренней свежестью, хотя и пронизан прохладой, которая заставляла кутаться в куртки и подтягивать шапки.       Парни шли по безлюдным улицам, их шаги отдавались эхом в утренней дымке. Последние часы ночи пролетели незаметно в бесконечных разговорах и смехе, оставив в душах легкое волнение и приятную усталость. Рыжеволосый улыбнулся, глядя на своего друга. Он просто не мог не насладиться этим моментом, когда утро заполняло его всей своей свежестью, а в голове звучали еще отголоски ночных разговоров. Они еще ни разу не общались так близко и долго, но уже чувствовали себя так, будто знали друг друга целую вечность. В этой безмятежной утренней тишине им казалось, что время замедлило свой бег, чтобы они смогли насладиться этим моментом. — Еще раз тронешь мои волосы, я тебе руку сломаю, — буркнул Даня, когда на его шутку последовал привычный, но все такой же раздражающий жест. — Да, это же смешно, — улыбнулся шатен, а в карих глазах начала играть детская забава. — Зачем ты вообще это делаешь? Мне не десять лет. — Да, не бери в голову, — пожал плечами собеседник.       Парни шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Даня чувствовал, как утро проникает в него, заполняя его всей своей свежестью, и от этого ему становилось легче на душе. Он смотрел на Руслана, и ему казалось, что тот тоже думает о прошедшей ночи, о том, как они смеялись и говорили до утра.