Общежитие №16

Феликс уже минуту сидел с телефоном в руках и смотрел на сообщение, которое отправил отцу. Тот ради приличия уточнил, было ли его решение осознанным, и он написал «да». Оба знали, что Феликс с вероятностью в девяносто восемь процентов отправился бы домой, а вот добровольно или же принудительно — его выбор. Он больше не хотел рисковать жизнью Хёнджина и репутацией отца, поэтому твёрдо настоял на том, чтобы уехать из общаги. Их застукали даже в комнате, поэтому скрыть очевидное было нереально. Феликс понял, что им поможет только расстояние и отсутствие возможности даже видеть друг друга. С утра он перевёлся на заочное обучение, чтобы не пересекаться с Хёнджином в университете. Он представлял, во что сейчас превратится его жизнь: первое время будет сидеть взаперти, потом потихоньку начнёт выходить в люди, но только на всякие деловые встречи, что повлечёт за собой появление статей в интернете, станет помогать отцу, применяя полученные знания, а дальше как пойдёт. Дальше Феликс ничего не видел. Возможно, он сможет накопить на квартиру, но что он будет там делать? Послать отца, который по совместительству был его работодателем, Феликс не мог, выстраивая в голове два варианта событий: первый — он покупает свою квартиру и снова начинает общаться с Хёнджином и друзьями, но в таком случае отец всё узнает и оставит его без работы; второй — Феликс подчиняется отцу, становится его марионеткой и делает вид, что забыл прошлое, но опять же не сможет видеться с парнями. Видимо, выход был один — отпустить. Чемодан был собран. Все сидели в дальней комнате, постоянно проверяли время и молчали. В одиннадцать утра за Феликсом должна была приехать машина, где его встретит не водитель, а отец. Остались лишь какие-то несчастные полчаса до разлуки, сроки которой были неизвестны. Если всё сложится худшим образом, то их компания воссоединится только через четыре года, но и это далеко не факт. Всё зависело от отца, от которого непосредственно зависел Феликс. Он, конечно, был взрослым человеком и имел право принимать самостоятельные решения, но Ликсу «повезло» родиться в семье, где его судьба была расписана ещё до рождения, а любой промах был чреват проблемами для всей родни. Именно по этой причине Феликс не мог противостоять отцу и его приказам. — Сколько ещё осталось? — спросил Чан. — Двадцать семь минут, — ответил Чанбин. Он притащил с собой Пеппу, но та не отличалась активностью, поэтому лежала у него на коленях. Болезнь поддавалась лечению, но от этого не становилась менее опасной. — Флекс, ты уверен, что правильно поступаешь? Тот кивнул. — Может, с твоим батей просто по-человечески поговорить? — спросил Джисон. Хан не подавал признаков жизни пару дней, но когда ему пришло сообщение о том, что Феликс уезжает через пару часов, он пулей выбежал из дома и поехал в общагу. Официально ему нельзя было даже ступать на территорию универа и всего, что к нему относилось, но пока никто не видит — можно всё. — Это не поможет. — Вообще ничего нельзя сделать? — не теряя надежды, спросил Чонин. — Это ведь… Ну, нечестно. — Ничего. Вообще. — Это просто пиздец… — пробормотал Сынмин, проведя руками по волосам. — Ты теперь будешь только в своей золотой клетке крылышки разминать? Вообще из дома не выпустят? — Первое время. Потом начну в люди выходить, но вы это в пабликах увидите. — Неужели твой батёк такой тиран? — фыркнул Хан. — Его вообще твои чувства не интересуют? — Такие — нет. Он привык, что для меня важны только деньги, а этим он меня обеспечит сполна. — Ты ведь будешь писать? Пиши, пожалуйста, — жалобно просил Чонин. — И звони. Вот каждый день расписывай. — У меня телефон будут проверять. — Чего?.. — подключился Минхо. — Тебе за двадцать, а телефончик на базу сдавать нужно? Это же абсурд. — Отец будет следить за тем, чтобы я с вами не общался. — Но ты ведь можешь купить новый. — Как, если из дома не выпустят? — Блять, Флекс, ты же взрослый человек! — возмутился Чан. — Тебе даже банальные вещи нельзя без контроля отца делать?! — Ты его не знаешь. Если не выполню его приказы — только хуже сделаю. — Значит, это конец? — Я же не умираю, — слабо улыбнулся Феликс. — Увидимся когда-нибудь. Если меня в другую страну не увезут. — А это возможно? — нахмурил брови Сынмин. — Честно? — Желательно. — Мне отец угрожал этим. — Пизда, блять… — Лучше и не скажешь. Они пообщались ещё несколько минут, а потом все обратили внимание на Хёнджина, который сидел рядом с Феликсом и молча смотрел на него так, будто собирался заплакать. Парни, не договариваясь, поднялись с мест и сказали, что дождутся приезда машины в комнате Пеппы. Дверь захлопнулась снаружи, Ликс повернул голову и поймал на себе такой взгляд Хёнджина, какой видел впервые. В нём мешались тёплые воспоминания о прошлом, надежда на светлое будущее и понимание реальности. Это действительно конец. — Ну ты чего? — тихо посмеялся Феликс, положил руку на затылок парня и начал поглаживать его. — Всё это рано или поздно прекратится. — Пожалуйста, не уезжай. — Это не от меня зависит. Я в любом случае бы уехал, но чуть позже и насильственно. Так я хотя бы смягчаю участь. — Что с тобой будет? — Хер его знает, честно… — вздохнул он. — Надеюсь, что выживу. Главное, что тебя трогать не будут. — Я буду осторожнее, обещаю. Я могу вообще из общаги не выходить, только не уезжай. Я без тебя не смогу. — Можно просьбу? Хёнджин вздохнул, дав добро. — Позволь мне хоть раз поступить не так, как последний эгоист. — Лучше бы ты остался гнидой и не уехал. — Молчи уже, — улыбнулся он, залез на Хёнджина, сидящего на кровати, и заключил в долгие объятия. Каждая секунда, проведённая в таком близком контакте, пролетала слишком быстро. На счету были минуты, и оба понимали, что даже нескольких дней бы не хватило, чтобы попрощаться. Феликс поднимал голову, которую укладывал на плечо Хёнджина, целовал его, вновь притирался к нему и так по кругу. Они безумно жалели, что потеряли столько времени, потраченного на бессмысленную вражду, и слишком поздно начали ценить друг друга. — Я буду скучать, — всхлипнув, произнёс Хёнджин. — Ты там плачешь, что ли? — спросил Феликс и взглянул в его сверкающие глаза. — Мужики не плачут. Они ссут глазами. — Ты даже сейчас не можешь быть серьёзным. — Натура у меня такая, — улыбнулся он и начал активно моргать, чтобы не дать волю слезам. — Ваше Величество, карета ещё не подъехала? — Ещё минута до выхода. Хёнджин сложил руки на его талии и примкнул к губам Феликса, боясь отпустить. Он не представлял свою жизнь без этого человека, который уже несколько месяцев являлся его самой страшной и обожаемой зависимостью. Потеряв Феликса, он потеряет себя, смысл дальнейшего существования и всего в целом. Больше не будет стимула просыпаться, ведь, открыв глаза, Хёнджин не увидит свою спящую принцессу на втором этаже соседней кровати. Он не будет заводить ровно четыре будильника, чтобы разбудить Феликса к первой паре, не станет покупать онигири на две упаковки больше, чем требуется ему самому, Хёнджин перестанет обрабатывать раны, полученные в драках, причиной которых станет Феликс. Через минуту изменится вся его жизнь. — Пора. — Пора?.. — Хван не заметил, как пролетели эти шестьдесят секунд. — Точно? Феликс кивнул и не спеша слез с ног Хёнджина, а уже затем спустился на пол и зашагал к выходу, где начал обуваться. Хван сделал то же самое, но перед уходом из комнаты попросил его подождать пару мгновений. Он расстегнул замочек на своём серебряном браслете, раскрыл ладонь Феликса и положил его туда. — Серебро? — Простите, принцесса, на золото казны не хватает. — Я спросил, чтобы узнать, не бижутерия ли. Не буду снимать, — он попросил помочь застегнуть браслет. — Тогда и тебе подарок положен. Феликс снял с себя тонкую цепочку из белого золота и повторил действие Хёнджина, положив её в чужую ладонь. Тот быстро нацепил её на шею, выдвинул ручку огромного чемодана и открыл дверь. Там стояли не только парни из их компашки, но ещё и девчонки, а также Бомгю и Ёнджун. Все начали обнимать Феликса, Лиа даже заплакала, а Бомгю пообещал стать бандитом и выкрасть Феликса из рук отца-тирана. К комнате подошла комендантша, чтобы забрать ключ. — Ой, ё… — протянул Джисон и спрятался за спиной Чана. — Любимая идёт. — Тихо сиди. — Здравствуйте, — поклонился Феликс, достал ключ-карту из кармана и протянул женщине. — И прощайте. — Да уж, мальчики, помотали вы мне нервы, — усмехнулась она и протянула Феликсу планшет с прикреплённым листом, чтобы тот расписался. — Сначала один уехал, теперь второй. Остальные-то до конца обучения здесь останутся? — Только не говорите, что не мечтаете об обратном, — выдал Сынмин. — Мои мечты — это моё личное дело, — она протянула руку, чтобы забрать планшет, но заметила знакомую фигуру за Чаном. — А это у нас кто? — Никто, — прокашлявшись, отрезал Хан. — Джисон, ты, что ли? — Я, я… — сдался он и вышел из укрытия. — Здрасьте. — Господи, как ты нас всех напугал! Хан, как и все остальные, замер в ступоре, когда коменда крепко обняла его. Это было последним, чего они ожидали. — Феликс, пора, — прервал момент Сынмин. Тот подождал, когда женщина закончит обжиматься с Ханом и скроется где-то на лестнице, повернулся лицом к Хёнджину и натянул еле заметную улыбку. — Останься здесь. — Что? — Не провожай. Феликсу позвонил отец, что заставило его ускориться. Хёнджин произнёс: — До встречи, принцесса. А тот в ответ: — Прощай. Хвана оставили под контролем Бомгю, Ёнджуна и девочек, которые повели его в свою комнату, а остальные отправились вниз. Каждый шаг был равен удару ножом. Феликс понимал, что никогда не вернётся в стены общежития, которые стали для него домом. Внизу ждал человек, который сейчас отвезёт его в здание, где Феликс проведёт ближайшие месяцы без права выхода. Но он не мог назвать это домом, ведь дом — не место, а люди. Только сейчас Феликс осознал правоту этой фразы. Возле общежития стоял чёрный Maybach Exelero, за рулём сидел отец Феликса и не спешил выходить. Он молча ждал, когда тот сядет в машину. — Вот и конец, — сказал Феликс, схватившись за ручку чемодана, который тащил Чанбин. — Круто было. Пацаны, спасибо вам за всё. — Брат, мы тебя не забудем! — внезапно налетел на него с объятиями Джисон. — Только не становись обратно сучкой. Мы столько сил потратили. — Не стану, обещаю. Когда Хана отцепили от Феликса, все остальные начали обнимать его по очереди. Последним был Минхо. Он вынул одну руку из кармана куртки и протянул Феликсу. — Спасибо. Тот пожал её с улыбкой, а потом обнял Минхо. Он не сказал, за что был благодарен, но Феликс понял всё без слов. Отстранившись и услышав гудки, Феликс снова схватился за чемодан, а второй рукой махал парням, приближаясь к машине. Он открыл багажник, загрузил туда вещи, сел на заднее сиденье и захлопнул дверь. Феликс посмотрел в окно и снова попрощался с друзьями жестами, те делали то же самое, а потом он увидел Хёнджина. Тот бежал в футболке и спортивных штанах, на крыльце появились Ёнджун и Бомгю, отчаянно пытавшиеся догнать его, но в итоге сдались. На бег это было мало похоже, ведь Хван жутко хромал на правую ногу, но не обращал внимание на боль и продолжал двигаться вперёд. — Едем? — спросил отец, взглянув через зеркало на Феликса, который пристально смотрел в окно. — Да… Машина тронулась, и Хёнджин ускорился. Он понял, что их поцелуй в комнате был прощальным, и что он не спросил про самое главное — адрес. Как бы Хван не пытался сопротивляться своим желаниям, они взяли верх и заставили его выбежать на улицу. Он мчал за машиной, которая стремительно набирала скорость, будто забыв про ранение на ноге, и последним, что чётко увидел Хёнджин — лицо Феликса, выглянувшего в окно и машущего ему рукой, на котором сиял серебряный браслет. Потом машина скрылась за поворотом. У него остался только номер, на который нельзя было писать, цепочка на шее, совместные фотографии и воспоминания о лучших месяцах его жизни.

***

Феликс вышел из машины, достал чемодан из багажника и встал напротив ворот, за которыми находился четырёхэтажный особняк с огромной территорией. И зачем столько комнат для двух человек и прислуги? Феликс никогда этого не понимал, но радовался, когда отец уезжал, и ему было куда положить своих «друзей» после пьянки. На крыльце их встретила служанка по имени Айрин. Она была старше Феликса всего на пять лет, но работала здесь с подросткового возраста, помогая маме, а после её ухода переняла все обязанности на себя. Феликс никогда не относился к ней с уважением, вечно издевался, специально наводя беспорядок, а один раз даже посмел поднять на Айрин руку, когда та случайно испортила его кофту при стирке, где всего-то образовалась одна затяжка. — С возвращением, господин, — улыбнулась Айрин и низко поклонилась. Феликс в моменте осознал, что творил раньше. Он относился к Айрин не по-человечески, словно обращался со служебным животным. Но единственным животным тогда был сам Феликс. Айрин замерла и перестала дышать, когда Феликс обнял её. Она, не смея прикоснуться к спине парня и из-за этого держа руки на весу, посмотрела на его отца, он кивнул. Айрин аккуратно положила ладони на спину Феликса, и тот довольно заулыбался. Они прошли в дом, где возле лестницы стоял Тэсан, ровесник Феликса. Большинство прислуги были примерно одного возраста с ним, и это являлось его прихотью. Раньше Феликс смотрел на них и насмехался, понимая, что был на несколько голов выше, хотя ничего для этого не делал. Осознание своих прошлых поступков пришло к Феликсу по возвращению в это место, а чувство стыда с каждой секундой душило всё больше. — С возвращением, господин, — Тэсан один в один повторил фразу Айрин, поклонившись. Он хотел забрать у Феликса чемодан, чтобы отнести на третий этаж, полностью обустроенный под него, но тот выдал короткое: «Я сам». Феликс схватил чемодан за боковую ручку и начал подниматься вверх по лестнице. Планировка дома была довольно необычной. На этаже находилась спальня, ванная, гардеробная и огромный кабинет, из которого Феликс сделал игровую с приставкой, пуфиками, диваном, двумя прозрачными холодильниками для напитков и автомат с закусками, куда нужно было бросать не деньги, а жетончики, потом доставать их из отсека и использовать до бесконечности. Все эти локации были связаны между собой не только входными дверьми через коридор, но и внутренними. В ванную можно было попасть через первую дверь, установленную в спальне, вторая вела в гардероб, выполненный по коридорному типу, а уже за ним находилась игровая. Феликс вошёл в спальню, довёз чемодан до шкафа и оставил его не разобранным, планируя заняться этим чуть позже. Он сел на огромную кровать и едва не вскрикнул от испуга. Феликс и забыл, что она была такой мягкой. Его взгляд упал на ту самую игрушку кота, которую он забыл перед отъездом, взял её в руки и заулыбался так широко, как только мог. Феликс вернул её на место, твёрдо решив, что рядом с ней теперь будет лежать другой кот, что подарил Минхо. Феликс отвык от таких высоких потолков. Просыпаться и биться головой уже стало традицией, а здесь он бы не смог достать до потолка, даже если бы взобрался на шкаф и выпрямился в полный рост, а затем вытянул руку вверх. В этом шкафу он складывал не одежду, а всякие мелочи и безделушки, которые хранили в себе воспоминания. Единственной нужной вещью, находившейся там, был мотоциклетный шлем. В дверь постучали. Феликс дал разрешение войти и увидел на пороге Айрин. — Господин, я пришла, чтобы помочь Вам разобрать вещи. — А, точно… — опомнился он, взглянув на чемодан. — Я и сам могу. Не безрукий же. — Но, господин, Вы наверняка устали. — Блять, давай… Ой. После неловкой паузы оба засмеялись. Раньше Феликс не позволял себе материться даже при прислуге, чтобы не терять статус в их глазах. — Я хотел сказать, что можно на «ты», — продолжил Феликс. — На «ты»?.. — Да, а почему нет? — Феликс поднялся с кровати и взял в руки полупустой чемодан. — Айрин, ты пойми, меня в общаге так перевоспитали, что я бы сам себя в этот дом не впустил. — Почему? — В интерьер больше не вписываюсь. — Вы… Ты правда изменился. — Нет, — мотнул головой он. — Люди не меняются. Меняется их мировоззрение, привычки, манера речи и понятие ценностей, но сам человек — нет. — Но у меня такое чувство, что я тебя впервые вижу. — Знаешь, что такое мажорские инстинкты? Айрин покачала головой. — Если говорить просто, то это чувство безнаказанности и вседозволенности. В общаге я никого не принижал за статус. Ну, основную часть времени, — уточнил он, вспомнив, как вёл себя изначально. — Но я творил такую отборную хуйню по отношению к другим, что тебе лучше не знать. — Ты ведь объективно стал лучше. Ты молодец, Феликс. — И как же это выражается? — Я тебя больше не боюсь. — А ты боялась?.. — удивился он. — Да. В его памяти пронеслись несколько моментов, которые заставили Айрин видеть в нём монстра: пощёчина из-за испорченной кофты, погромы в доме на пьяную голову, как он запирал её в подсобке от скуки, орал из-за малейшего промаха и грозился не только уволить, но ещё и сделать так, чтобы она больше никогда не смогла найти работу. Это была лишь малая часть из всего, что позволял себе Феликс. — Господи, Айрин, прости меня… — прикрыв лицо ладонями, сказал он. — Прости за всё, пожалуйста. Я реально был конченым гандоном. — Ничего страшного, — улыбнулась Айрин. — Это в прошлом. — Мне пиздец стыдно. Ладно. Давай всё прошлое оставим в прошлом, окей? — Конечно. — Ты можешь идти, я сам разберусь с вещами. — Точно? — Железобетонно. — Хорошо, — Айрин подошла к двери, но перед уходом сказала: — Через час будет обед. Я тебя позову. — Я, наверное, не пойду. Вообще есть не хочется. — Твой отец хочет, чтобы ты присутствовал. — Мне пиздец, — прыснул смешок он, а Айрин кое-как сдержалась, чтобы не сделать то же самое. Феликс относительно быстро разобрал малое количество вещей. Уточнять, что остальные были проданы для заработка на казино, он не спешил, но знал, что вскоре его заставят обновить гардероб. Наверное, Феликс закажет всё онлайн, ведь его вряд ли выпустят из дома. Через час Айрин зашла к нему и пригласила на первый этаж, где находилась кухня, совмещённая со столовой. Феликс будто шёл на казнь. После обеда отец уедет по своим делам, но перед этим у них явно состоится неприятный разговор. Он прошёл к столу, где напротив сидел отец, занял место и устремил глаза на тарелку. Первым блюдом всегда подавали лёгкий суп, который ещё никогда не выглядел в глазах Феликса настолько отвратительным, хотя был сварен чудесным поваром. Если сравнить это с общажной едой, то можно было давать три звезды Мишлен. — Почему ты сам попросился назад? — начал разговор отец, и прислуга ушла. — А ты не догадываешься? — Из-за твоего дружка? — Какая проницательность, — фыркнул он и наконец посмотрел на отца. — В тебе вообще ничего человеческого нет? Для тебя убить человека — норма? И ты знал, что он мне далеко не безразличен. — Не убил же. Просто предупредил. — Аху… Афигенные у тебя предупреждения! А если бы он тогда не увернулся от ножа? Я понимаю, что тебе всё равно на Хёнджина, но на меня? Хотя это давно стало понятно. — В смысле? — Ты сначала даёшь мне то, что становится для меня всем, а потом забираешь. — Я забираю по мере выхода ситуации из-под контроля. Ты ведь меры ни в чём не знаешь. Тебе что не предоставь — это превращается в злоупотребление. — Хочешь сказать, что я злоупотреблял общением? Ты ведь этого и хотел. — Я хотел, чтобы ты изменился, и ты это сделал. Больше тебе не требовалось находиться там. — А ты хоть раз спросил, чего хочу я?! — воскликнул Феликс. — Ты ни разу не интересовался этим! Тебе всегда было похуй на моё мнение! Я не хотел переезжать в общагу, а ты всё равно меня туда отправил! Я не хотел уезжать, и ты сделал так, чтобы я сам собрал вещи и вернулся сюда! Ты просто решаешь всё за меня… — Да, решаю, потому что ты не способен фильтровать свои желания. Каждое твоё действие аморально. — Аморально? — повторил Феликс. — Считаешь, что влюбиться в человека — аморальный поступок? — В такого — да. Он как минимум одного пола с тобой, а про статус и поведение даже говорить стыдно. — Почему я должен любить пол человека, а не его самого? — Хватит обсуждать эту ересь. Если продолжишь, то я приму меры. — Какие меры? Я уже понял, что ты меня дома запрёшь и телефон проверять будешь, как у школьника. — Увидишь. Феликс больше не хотел находиться в одном помещении с этим человеком. Он вышел из-за стола и направился в свою комнату, чтобы дождаться момента, когда отец уедет по делам. Меры он примет, конечно, блять… Будто не понял, что я научился искать лазейки.

***

Сынмин перенёс свои вещи в дальнюю комнату и начал думать, куда уложить ружьё, которое не вмещалось в здешние ящики. Почему-то в первой они были побольше. Последние два дня, прошедшие с уезда Феликса, Хёнджин разлагался на кровати и ничего не делал, даже не работал. Деньги он тратил только на сигареты, а еда, питьё и бытовуха ушли на задний план. Парни пытались расшевелить его, но в итоге совместно решили принять радикальные меры и отправили туда Сынмина. Под его крепким, стойким, саркастическим плечом Хван не сможет долго помирать от тоски. — Слышь, парацетамол, — сказал Сынмин, посмотрев на это подобие человека. — Поднимайся. — Куда? — В магаз пойдём. Нам девки поручили продукты к застолью купить. — Какому застолью? — Будем похороны твои отмечать. Ты число давно проверял? — Тридцать первое. — На какие-то мысли наталкивает? — Новый год, — вздохнув, ответил он. — Мы же в том году не отмечали. — Мы в том году крыс на кухне ловили и тараканов доедали. Давай-давай, бегом в душ. — Зачем? — Меня мажор просил контролировать, чтобы ты мылся. От Феликса не было никаких новостей, что заставляло Хёнджина не выходить из тревожного состояния. Он пролистывал их переписку, состоящую от силы из десяти диалогов, ведь надобности общаться онлайн раньше не было. Через полтора часа они с Сынмином уже были в магазине. Хёнджин вёз тележку, а второй читал список продуктов, который прислала Юна. — Рисовая мука, кунжутное масло, моцарелла, кальмар, яйца, говядина… Ебать мы разбогатели. Не мраморная хоть? Хёнджин никак не отреагировал. — Ты меня вообще слушаешь? — А? — Так, ты меня заебал, — вздохнул Сынмин и забрал тележку. — Иди за мукой и маслом, я остальное возьму. — Какая мука? — Золотая, нахуй. Ты здесь, или я тебя в общаге забыл? Он виновато отвёл взгляд в сторону. — Это только у пидоров такие расставания больные? На нормальных людей распространяется? — улыбнулся Сынмин. — Рисовая мука и кунжутное масло. Не потеряйся по дороге. Хёнджин кивнул и направился в отдел, где хранилось всё для выпечки, а стенд с маслом как раз стоял напротив. Он быстро взял необходимое и зашагал к холодильникам, где Сынмин качественно отбирал яйца, перекладывая разбитые в другие упаковки, а целые забирал себе. Хван положил муку и масло в тележку, но не понял, почему Сынмин смотрел на него так, будто он принёс свиную голову. — Ты читать не умеешь или в глаза долбишься? — Чего? Сынмин взял в руки бутылку масла и указал на надпись. — Оливковое, гений. Как ты ещё не сдох с такими элементарными проёбами? — Прости. — Идём. — Куда? — Учиться читать, блять. Сынмин привёл его к тому же стенду, отыскал нужное масло и заставил его запомнить упаковку, чтобы в следующий раз Хёнджин не обосрался так тупо. Они направились к мясному отделу, Сынмин выбирал говядину, и Хван заметил вдалеке фигуру человека с коричневым каскадом, в чёрной куртке и в маске на лице, а на руке сиял серебряный браслет. — Что?.. — И не говори… Цены — пиздануться. — Там Феликс? Сынмин удивлённо поднял брови, сначала взглянул на Хёнджина, а затем устремил взгляд туда же, куда и он. Объект слежки начал отдаляться. — Просто похож. — Нет, это точно он. Браслет видишь? — Я вообще ни пизды не вижу, — произнёс Сынмин, натянув уголок глаза. — Какое-то пятно с коричневыми волосами. Хёнджин, не он это, просто… А ты где? Хёнджин уже со всех ног бежал к человеку, который с каждым преодолённым метром всё больше походил на Феликса. Волосы, одежда, даже пальцы были такими же. Хван остановился в двух шагах от этого человека, тот обернулся и посмотрел на него испуганными глазами, а затем стянул маску. Не Феликс. Парень был безумно похож на него, наверное, даже слишком, но одно отличие всё же присутствовало. Веснушек нет. — Вы что-то хотели? — Нет, нет… Извините, обознался. — Ничего страшного. Даже голоса одинаковые. Сынмин не спеша пригнал к Хёнджину, который провожал взглядом уходящего парня — почти копию Феликса, припарковал тележку и вздохнул, облокотившись на неё грудью. — Совсем пиздец, да? Уже глюки. — Они максимально похожи… Начиная с глаз, а заканчивая голосом. — Может, это он? — У него веснушек нет. — Ну, это не проблема. Иди и возьми номерок, будет у тебя новый Флекс. Хёнджин посмотрел на него так яростно, как никогда. Сынмин даже не знал, что он так умел. — Ой, мама… — Ты ебанутый? Нахуя мне новый, если мне старый нужен?! — Ноу агро, окей? Я просто пошутил. — Хуёвые у тебя шутки. Сынмин пожал плечами, смотря на уходящего к какому-то из стендов Хёнджина, и медленно покачал головой в разные стороны. Это уже ситуация. Все думали, что Хван погрустит пару дней и успокоится, но не ожидали, что он будет искать Феликса в прохожих. Такими темпами Хёнджин долго не протянет. Единственным, что смогло вернуть его к жизни, было сообщение от неизвестного пользователя, пришедшее уже по приходе в общагу. Хенджин несколько раз перечитал его, чтобы убедиться в том, что его снова не глючило. «Привет, это Феликс. Пишу с другого телефона, который нашёл, когда убирался в шкафу. Прикинь, я умею убираться. Айрин и Тэсан мне чуть скорую не вызвали, когда увидели. Можешь писать сюда, говори, что у вас там происходит, но не звони. Набирай текст в конце дня, шли всё сплошняком, я смогу прочитать только ночью. На моём этаже (да, под меня выделен целый этаж, где находится спальня, гардеробная, ванная и игровая) установили камеры с прослушкой, их нет только в ванной. Можешь присылать голосовые, я в наушниках буду слушать. В целом всё идёт именно так, как я и ожидал. Из дома не выпускают, телефон проверяют, а про этот никто не знает. Я разосрался с отцом, поэтому живу будто под прицелом. Сегодня наконец-то в люди выберусь, там будет новогодняя вписка с моими "любимыми" мажорами. Они выложат фотки, посмотри, может, я где-то промелькну. Знай, что если на одном из них я высуну язык — это тебе адресовано. Как вы там? Как ты, дебил? Другим про этот номер ничего не говори, чтобы опять какая-то хуйня не произошла. И да, это точно я, а не кто-то левый. В качестве доказательства присылаю кружок. С наступающим, Хёнджин.» Следом за текстом было прислано видеосообщение, где Феликс красовался в своей царской ванной, а в конце выгнул средний палец, но затем превратил его в сердечко. Хёнджин чуть не взлетел от радости, увидев его лицо и прочитав эти строки. У них была возможность общаться! Он тут же начал набирать сообщение. «Привет, Феликс! Господи, как я рад, что ты живой. У нас всё в принципе нормально. Все помирились, больше нет никаких ссор, Пеппа идёт на поправку, а Джисону разрешили отпраздновать Новый год с нами. Коменда над ним сжалилась, и он пообещал подарить ей дубайский шоколад, когда разбогатеет. Сегодня с Сынмином был в магазине и увидел там парня, который максимально похож на тебя. Я помчал к нему, но вас только одно различает — веснушки. И у него взгляд другой, хотя глаза будто на принтере печатали. Я каждый раз в окно смотрю и надеюсь, что увижу там тебя, сбежавшего из золотой клетки. Я бы очень хотел отпраздновать Новый год вместе, но нам мешает твой отец-хуесос. Кстати, побои довольно быстро заживают, но с глазом какая-то фигня. Думаю, скоро пройдёт, так что не переживай. Единственная проблема в том, что Джисон прямо сейчас в соседней комнате истерит из-за ломки. Мы уже не знаем, что делать. Пытаемся как-то успокоить, поддержать, но он прям на стены лезет. Короче, скоро за дозой пойдёт. Понимаем, что бросать нужно постепенно, но он, видимо, даже не планирует. Надеюсь, у тебя всё наладится. С Новым годом, Феликс. Скоро пришлю небольшой подарок, жди.» Через час Феликсу пришло голосовое сообщение, где Хёнджин играл на гитаре и пел. Он наконец-то услышал это, пускай и не находился рядом.

***

Их общение было стабильным, состояло из обмена одним километровым сообщением в день, куда они записывали всю информацию. Хван отправлял ему текст ровно в одиннадцать вечера, а Феликс — в полночь. Также они решили делиться одним голосовым, чтобы слышать голоса друг друга и хоть так создавать иллюзию присутствия.

03.01

«Привет, принцесса. Я видел фотографии с той мажорской тусовки. Ты и вправду высунул язык, не соврал. Мы отпраздновали хорошо, все набухались в хлам, особенно Чан. Сказал, что мы за этот год его так заебали, что он хочет забыть всё, как страшный сон. Пеппа почти выздоровела, но у неё лекарства такие дорогие, что всем составом скидываемся. Представляешь, Джисон отдал мне свою старую гитару. Я знаю, как она ему дорога, поэтому буду бережно хранить, как собственный член. У нас тут суету наводит именно Джисон. Коменда разрешила ему оставаться в общаге в течении дня, зная, что ему не желательно менять привычную обстановку. Он приходит к нам в двенадцать дня, а уходит в час ночи. Будто бы ничего не изменилось. Ему, кстати, предложили какую-то работу, но пока ничего не рассказывает. Как ты отпраздновал? Как дела с отцом? Как общаешься с прислугой? Всегда было интересно узнать, какие у вас отношения.» Ответ пришёл ровно в двенадцать, и Хёнджин отправил ему заранее записанное голосовое сообщение, где он играл с Пеппой. «Привет, Хёнджин. Отпраздновал так, что кое-как вспомнил. С этими траблами хочется только пить и пить. Мажоры поначалу на меня косились, но потом мы разговорились, и всё, вроде бы, наладилось. Спрашивали меня про общагу, про тебя, про передоз Джисона и вены Минхо. Я очень сжато отвечал, особенно про тебя, но могу порадовать: девчонки видели твою фотку и завалили комплиментами. Не могу сказать, что мне было приятно, но всё-таки… С прислугой общаюсь прекрасно. Они делятся на три типа: первые — отцовские, вторые — мои, а третьи следят за домом и двором. Моих зовут Айрин и Тэсан, о них уже упоминал, благодаря им я не схожу с ума от одиночества. Айрин старше меня на пять лет, а с Тэсаном мы ровесники, так что с ним вообще всё заебись. Когда отец уехал по делам, я поймал Тэсана в коридоре и предложил поиграть со мной в приставку. У него чуть глаза не выкатились. Потом и Айрин звали, но она сказала, что джойстик для неё равен пульту управления ракетой, поэтому продолжила убираться в моей комнате. Я и сам убираю, но она каждый раз находит новую пыль. Не знаю, как эта грязь там спавнится, это уже мистика. А вот с отцом всё… интересно. Он мельком спрашивает про тебя, а я мельком отвечаю. Отец хочет, чтобы во мне любовь сдохла, но не дождётся. Надеюсь, что скоро он успокоится и просто примет мои чувства, как факт. В одном из прошлых сообщений ты писал, что нашёл мою копию в магазине… Хёнджин, знай, что я не хожу в продуктовые. Если и искать, то в Louis Vuitton, Prada и так далее, но там я редко бываю. Как у вас с финансами? Денег на всё хватает? И узнай про работу Джисона, мне очень интересно стало. Как там Чан с похмельем? Чонин даже в каникулы работает, не покладая хуй? Обязательно держи меня в курсе состояния Пеппы и Чанбина, эти двое связаны. И как там Минхо?» Они стали обмениваться сообщениями реже, ведь Феликса начали подозревать в слишком уж долгом посещении ванной комнаты. Оказалось, что камеры просматривались до двух часов ночи. Феликс чисто физически не смог бы держаться без сна дольше, учитывая, что его будили в девять утра. Хёнджин писал ему по мере прихода сообщения, означающего, что можно было отправлять своё. В прошлый раз Хёнджин ответил на его вопросы так: «С финансами так-то нормально, но мы коллективно собираем средства на лечения Джисона, поэтому живём на рисе и воде. Он об этом не знает, конечно, а то ещё начнёт возмущаться. Джисон, оказывается, теперь выступает с гитарой в кафе, представляешь? Какой-то дядька заметил его в переходе и предложил играть на публике. Джисон сначала хотел отказаться, но мы его уговорили. Жалко ведь такому таланту пропадать. Чан отходил ещё два дня, пытался воскреснуть, но плохо получалось. Зато сейчас живее всех живых. Пиздюк у нас во всю трахается, как секс-кукла, чтобы возобновить доход после покупки подарков своим мелким. Мы говорим ему отдохнуть, а он идёт жопу рвать. Вот что за человек? Бедный пацанчик, жалко его. Пеппа почти вылечилась, и Чанбин теперь дышит полной грудью. Одними тратами стало меньше. Минхо… Он странный. То есть, он вообще никак на твой уезд не реагирует, или же не показывает. Наверное, второе. Ты ведь ему не безразличен, вы же друзья, пускай и своеобразные. Минхо сейчас очень похож на смесь меня и тебя — тех, которые познакомились. Страшновато, если честно. Но он хотя бы адекватный, в отличии от тогдашних нас. В целом всё хорошо. Прослушал голосовое, где ты говоришь про отца… Думаю, скоро всё станет хорошо. Надеюсь.»

08.01

«Привет, приёмыш. Пишу реже, появились дела. Я теперь помогаю отцу, он потихоньку начинает вводить меня в свою компанию. Пока что роюсь в бумажках и читаю договора, но скоро должен пойти на встречу, где нужна не только отцовская подпись, а ещё и моя. Сегодня ездил в тц, там меня кто-то щёлкнул и выложил в паблик. Не знаю, видел ли ты, но я там в маске, тёмно-сером лонге и широких джинсах. Именно это и вызвало вопросы у людей. Я ведь в общаге только так и ходил, поэтому привык, а все знали меня, как человека с современным-деловым стилем. Кому-то зашло, кто-то срёт и называет бомжом, но мне так похуй, кто бы знал. В торговом центре, кстати, я покупал часы, прошлые же в ломбарде остались, а отец сказал, что они нужны для солидности. Бесполезная трата, как по мне. Зачем нужны механические часы, если есть электронные? Они ведь удобнее и практичнее. Честно, я не хочу заниматься отцовскими делами. Мне это не нравится. Точнее, сам процесс нравится, но появления в интернете мало симпатизируют. Не хочу я быть лицом, каковым и являюсь, хочу тихо сидеть в уголке и выполнять свою работу. Я ведь действительно лицо компании, можно сказать, амбассадор, и всегда им являлся. А подписи я ставлю для галочки. Не люблю я такое. Вы, кажется, должны были начать учиться. Как дела в универе? Спрашивают что-то про мой уезд? Интересуюсь, потому что ты непосредственно связан с этим. Наверное, тебя уже заебали расспросами. Извини. Как теперь дела с деньгами? Это важно, не смей отрицать. Не хочу, чтобы вы голодали и палёные сижки курили.» «Привет, Феликс! Хуёво, что работа не доставляет тебе удовольствия… Как я понял, минусов больше, чем плюсов. Думаю, вскоре ты вольёшься и будешь получать кайф. Ты просто отвык появляться в новостях. Да, мы начали учиться. Меня спрашивают про тебя, но я так поверхностно отвечаю. Самый часто задаваемый вопрос: в отношениях ли мы? Я не знаю, что отвечать, поэтому советуюсь с тобой. Что им сказать? С деньгами всё по-прежнему. Джисон ещё не начал бросать, но разговор заходил, что уже прогресс. Не знаем, где деньги брать… Лечение дорогое, мы все работаем в несколько раз больше, но всё равно не можем собрать. И мы не знаем, радоваться нам или горько плакать из-за того, что Джисон нашёл работу. У него теперь есть деньги на дозу. Даже самые дешёвые клиники просят неземные суммы за минимальный курс. Такими темпами в пиздюке скоро дыры пробьют. Мы его уже чуть ли не привязываем, чтобы не ходил никуда, а он всё отнекивается и говорит, что Джисон дороже отсутствия анальных трещин. Даже сейчас отшучивается. Не получил от тебя голосовое, но ничего. Понимаю, что у тебя в этом плане возможности ограничены. Отправлю тебе своё, напою песню, которую Джисон набросал. Да, он свои пишет. Теперь и ты лирику услышишь, а гитару попозже подключу. Ты на работе сильно устаёшь? Как совмещаешь с учёбой? Всё успеваешь? Так тяжело без тебя пары отсиживать. Как с отцом дела? Пожалуйста, скажи, что вы помирились…» Феликс не заходил в сеть три дня. Он не ответил на его сообщение, но кое-что всё-таки сделал. На номер Хёнджина пришёл перевод очень крупной суммы и пометка о том, что Феликс уже договорился о курсе амбулаторного лечения в одной из лучших наркологических клиник города. Потом он снова пропал, но теперь на неделю.

16.01

«Привет. Извини, что не писал, дела. У меня всё нормально, почти. Продолжаю работать, недавно был на встрече, может, ты видел фото. С отцом всё не очень, продолжает говорить о тебе и начал активно принимать те самые меры. Я думал, что он человек, но теперь убедился в обратном. Деньги на лечение Джисона выслал ещё неделю назад, но не спросил, дошли ли они. Надеюсь, что да. Если это так, то напиши, как всё проходит. Я недавно листал твиттер. Не знал, что ты ведёшь аккаунт. Ты там так много умных вещей публикуешь, молодец. Особенно мне понравилось: «Люди слишком много думают не о том. Они лезут в чужую жизнь, но при этом не могут решить свои проблемы. Всем лишь бы обсудить других.» Это ведь про нас, да? Я согласен с каждым твоим словом. Люди слишком озабочены чужой жизнью, а на свою у них просто времени не остаётся. Такая жизнь бессмысленна, поэтому им можно лишь посочувствовать. Мне удалили все наши совместные фотографии. Вообще все. Теперь воспоминания об общежитии хранятся только в моей памяти. Главное, что они есть у вас, так что ситуация поправима. Отец просто уничтожает всё, связанное с вами. Ненавижу его. Он забирает у меня самое дорогое. Ты такой красивый. К счастью, доступ в соцсети на этом телефоне имеется, поэтому могу смотреть твои посты. Выкладывай фото почаще, пожалуйста. Мне тебя безумно не хватает. Я просыпаюсь только ради ожидания того, что буду вот так сидеть в ванной и писать сообщение, а потом ждать ответа. Вся моя жизнь превратилась в ожидания. Я жду, когда напишу тебе, когда получу ответ, когда смогу послушать голосовое и когда смогу выйти отсюда. Я мог бы съехать, но тогда меня оставят без работы и обеспечат ужасной репутацией. Со мной никто не захочет работать. Я не знаю, что делать. Пожалуйста, пообещай, что и ты дождёшься меня, как я жду тебя. Мне ужасно трудно. Я никогда не говорил о своих чувствах, но теперь могу сказать с уверенностью. Я люблю тебя.» «Феликс, привет! Боже, я думал, что у тебя и этот телефон забрали! Так, постараюсь по порядку… Про какие меры ты говоришь? Что он с тобой делает? Честно, варианты в голове просто отвратительные. Ты теперь пишешь по-другому, совсем нет мата и слова более официальные. Тебя опять зомбировали? Пожалуйста, скажи, что с твоим состоянием всё в норме. Зная твоего отца, он мог… Не буду говорить, даже думать об этом страшно. Деньги на лечение пришли, и оно идёт полным ходом. Джисон ходит на занятия каждый день, и оттуда просили передать благодарность коменде, которая разрешила ему оставаться в общаге. Пока что они работают с причиной зависимости, Джисон говорит о ней напрямую, но не знает, как решить проблему. Этим они и занимаются. Думаю, вскоре всё изменится в лучшую сторону. Спасибо тебе от всех. Твиттер… Я начал активно вести его с твоим уездом, чтобы куда-то излагать мысли. Многие поддерживают и соглашаются с моим мнением. Это так приятно. Феликс, проблему с фотографиями мы решим! Я отправлю их сразу, как ты скажешь. Не рискну сделать это сейчас, мало ли, какие-то проблемы начнутся. Не переживай на этот счёт, всё надёжно хранится у нас. И свои фотографии я буду выкладывать чаще, специально для тебя. Не буду афишировать эту тему, но знай, что они адресованы именно тебе. Почему ты больше не зовёшь меня по имени? Будто опасаешься его. И почему не отправляешь голосовые? Но я не злюсь, не подумай, просто беспокоюсь. Я отправлю тебе, как Сынмин бубнит во сне. Он кого-то материт уже десять минут. Надеюсь, это поднимет тебе настроение. Я тоже безумно жду нашей встречи. Хуй знает, когда она случится, но я мечтаю о ней не меньше тебя. Феликс, я никуда не пропаду, обещаю. И я верю, что вскоре всё будет хорошо, нам действительно остаётся только ждать. Я люблю тебя, принцесса.»

***

Пятнадцати дневное молчание со стороны Феликса заставило Хёнджина чувствовать себя прикованным к элегическому стулу. Он хотел написать ему, ведь ответа на предыдущее сообщение не было, но его останавливала просьба не делать этого первым. Добивающим фактором стали фотографии и небольшой отрывок видеозаписи, сделанный на конференции, где присутствовал Феликс. Он выглядел измученным. Феликс буквально дёргался время от времени, его руки тряслись на постоянной основе, из-за чего он убирал их под стол, глаза были опухшими и красноватыми, Ликс похудел — скулы стали более выражеными, а неживая, бледная кожа приобрела синеватый оттенок, он слишком часто моргал и не мог сосредоточить взгляд на чём-то одном. В моменте, запечатлённом на видео, где Феликс на время выходил из аудитории, отчётливо виднелось, как тонкие ноги едва удерживали его тело. Позже некоторые из присутствующих в один момент устремили взгляды за поле зрения камеры. Были предположения, что Феликсу стало плохо и он потерял сознание. Хёнджин больше не мог молчать, поэтому написал первым.

04.02

«Феликс, что случилось?! Что они с тобой сделали?! Ты совсем убитым выглядишь. Это ведь те самые меры отца, о которых ты говорил? Ты пропал на полмесяца, я ужасно переживаю. Прошу, скажи, что просто заболел… Я не хочу верить, что это сделали с тобой намерено. Как ты себя чувствуешь? Люди думают, что ты упал в обморок на той конференции, это правда? На тебя сейчас без слёз не взглянешь. Я готов молиться, лишь бы всё было в порядке. Я боюсь за тебя. Не буду писать ещё одно сообщение, постараюсь дождаться ответа на это. Пожалуйста, объясни, что с тобой происходит.»

07.02

«Всё ужасно. Всё просто отвратительно. Я не писал тебе раньше потому, что мне было запрещено. Отец как-то узнал про нашу переписку и забрал этот телефон, я смог подменить его на такой же. Но это явно ненадолго. Они лечат меня. Лечат от этой болезни, когда мужиков любят. Отец понял, что я неисправим, поэтому решил перейти к крайним мерам. Это не лечение, а пытка. Меня уже и гипнотизировали, и током били, и рвотное вкалывали. Использовали все средневековые методы. А самое ужасное, что они работают. Даже сейчас я пишу тебе, а мне становится плохо и тянет блевать. Всё потому, что мне показывали твои фотографии и вкалывали этот раствор, после чего меня рвало. И так несколько раз по кругу. Мне противно физически, но приятно морально. Я снова могу написать тебе, пускай и сижу рядом с унитазом. Это на случай, если эффект сработает. Я ужасно устал. Мне не хватает тебя и пацанов, но я понимаю, что больше не смогу вас увидеть. Меня держат тут силой. Если лечение не поможет, то меня увезут отсюда и продолжат делать то же самое, но уже вдали от вас. Мне буквально промывают мозги, а я на это ведусь, понимаешь?! У меня уже формируется мнение о том, что это болезнь. Что с этим нельзя жить и от этого нужно избавляться. Но адекватная часть личности пока со мной, поэтому я сопротивляюсь. Не знаю, на какой период времени меня хватит. Я не хочу забывать тебя, но они делают всё, чтобы именно это произошло. У меня просто нет выбора. Я пытался бежать, меня поймали. После этого отец нашёл телефон и решил окончательно разобраться со мной. Мне очень жаль, что я не смог увидеть тебя, находясь в здравом уме. Пока ещё могу сказать, знай, что мои чувства были искренними, и я не считаю это чем-то ненормальным. Не считал. Прости меня.» Хёнджин читал это со слезами на глазах. Он не верил, что с Феликсом могли обойтись так жестко. Не собираясь дожидаться завтрашнего дня, Хван написал ответ. «Они ебанулись?! Феликс, пожалуйста, беги оттуда! Беги, пока не получится вырваться! Твой отец — не человек, он просто делает из тебя марионетку! Я не хочу верить в происходящее… Скажи адрес, мы заберём тебя. Я могу уехать вместе с тобой. Насрать на учёбу, работу и прочие мелочи, сейчас речь идёт о твоей психике и жизни! Я пиздец переживаю за тебя и твоё состояние. Пожалуйста, ответь мне и пришли адрес! Феликс, прошу, только не пропадай снова…»

12.02

Феликс отправил короткое сообщение: «Больше не пиши сюда. Я не хочу иметь связь с тобой и остальными. Забудь всё, что было между нами. Мне противно даже думать о тебе. Ты был хорошим, но ошибочным опытом. Прощай.» Хёнджин прочитал это, а потом увидел, что улетел в чёрный список. Он был готов ждать Феликса вечность, но тот сдался раньше.