Общежитие №16

Чонин отвечал за коллективное прочтение переписки, пролистывая сообщения тогда, когда каждый уловил суть. Они уже десять минут с раскрытыми ртами смотрели на экран, а Хёнджин сидел на отдельной кровати и наблюдал за ними. Каким-то образом все шестеро смогли усесться на одном матрасе. — Ну и кринжатина, — фыркнул Сынмин и спустился на пол, едва не покатившись кубарем. — Взрослые мужики, а такую слащавую хуйню друг другу присылаете. — Ты об этом сейчас поговорить хочешь?.. — осуждающе поднял одну бровь Джисон. — У нас Флекса ёбнули, а он со своей гомоненавистью. — Гомофобией. — Без разницы, — прервал их Минхо. — Что делать будем? — Плакать, — вздохнул Чанбин, забрав телефон. — Слышь, чмо, ты почему молчал? — Меня Феликс просил. — Я не про основную часть времени. Он ведь тебя по полмесяца игнорил. Я бы уже с ума сошёл. — Просто я понимал, как он живёт, — объяснил Хёнджин. — А если бы я продолжил писать, и его отец это увидел? Тогда бы я сейчас здесь не сидел. Так хоть создалось впечатление, что я чисто отвечал. — Ситуация… — протянул Чонин, поднявшись с кровати. — Кстати, Хёнджин, ты видео смотрел? — Какое? — Которое один из мажоров выложил. Чонин открыл галерею, куда сохранил то самое видео, и отдал телефон Хёнджину. Незнакомый ему парень сначала снял себя, а потом перевернул камеру и показал Феликса, который сидел на диване. Видимо, это была какая-то очередная встреча богатеньких мужиков и их детей. Феликс стал выглядеть ещё болезненнее, чем на той записи, где за кадром потерял сознание, что было последним из выложенных с его участием. Феликс не сказал ни слова, хотя тот парень задавал ему вопросы, но из-за измученного взгляда создалось полное ощущение, что он был готов перерезать всех людей, присутствующих в здании. — Ебануться… — Вот-вот, — согласился Чан. — Мы уже налюбовались. — Сколько дней с последнего сообщения прошло? — уточнил Минхо. — Четыре, — ответил Хёнджин. — И не надо меня срать. Я немного выпал из жизни, а уже потом пошёл к вам. — Так, а это видео вчерашнее. Ну, мы хотя бы знаем, что Флекс жив. — Погодите… — привлёк к себе внимание Чанбин, листающий переписку. — Одного из слуг зовут Тэсан? — Да, а что? — У коменды так сына зовут. — Блять, мы её имени-то не знаем, — засмеялся Чан. — Окей, и что дальше? Подойдём и спросим: «Здрасьте, а ваш сын на богатого мужика не работает?» Будто бы сомнительно прозвучит. — Похуй, погнали, — воодушевился Хан и зашагал к выходу из комнаты. Он обернулся и увидел, что никто не тронулся с места. — Чего сидим? — Ты дебил? — от Минхо это прозвучало, как утверждение. — Встречный вопрос: ты трезвый? — Как стекло. — А если честно? — Я честно! Уже пятый день, между прочим. — Можно попробовать, — поддержал идею Сынмин. — Только мы говорить будем. Даже если коменда у тебя анализы на наркоту возьмёт, то подумает, что ты под кайфом. — Почему? — У тебя пьяный характер, — улыбнувшись, ответил Хёнджин. — Стартуем к коменде. Обычно она либо ходила по этажам, либо сидела у входа на регистрации, но Чанбину безумно повезло столкнуться с ней лбами на повороте, что вёл к лестнице. Он сразу же начал извиняться, и та выдвинулась в сторону подсобки, к которой и шла изначально. Пришлось говорить на ходу. — Знаете, у нас такой вопросик нарисовался, — говорил Хёнджин, двигаясь за ней. — Какой же? — Вашего сына, случайно, не Тэсан зовут? — продолжил Чан. — Его не случайно, а специально так зовут. Что-то случилось? — Да, но перед этим ещё один вопросик, — вступил Минхо. — Он не работает на одного богатея? Ну, в качестве прислуги. — Работает… — здесь уже у неё возникли вопросы. — А вы откуда знаете? — Есть подозрения, что этот богатей по совместительству ещё и отец нашего Фле… Феликса, — объяснил Чонин. — Ах, точно, он что-то говорил. Спрашивал, не в мою ли общагу его отправили. Надо было видеть его лицо, когда я это подтвердила. Коменда открыла дверь в подсобку и начала что-то искать, а Джисон чуть не свалился с ног от удивления. — Моя тачка?! — Ты про ванну? — уточнила женщина. — Да. Почти полгода тут пылится. Она закрыла дверь, достав оттуда коробку с утюгом, и увидела перед собой Джисона, который упёрся в стену локтем, ладонь разместил за затылком, а на лице красовалась ухмылка. — Ой, батюшки… — Может, договоримся? — Так, не о чем мне с тобой договариваться, — махнула рукой она. — Ты и так мне чуть половину общежития не снёс. — А у меня права теперь есть. Честно. Клянусь. Получу, обещаю, только ванну верните! — Зачем она тебе? — Я буду на ней на работу ездить. Вы же такая очаровательная и добродушная девушка. Прошу Вас, соизвольте вернуть транспортное средство владельцу. — Девушка, говоришь… — смущённо улыбнулась та. Через десять минут у них был номер Тэсана и ванна, из которой Хан, видимо, не собирался вылезать. Он так соскучился по ней, что пообещал самому себе добраться до дома на этой «чудо-маршрутке», каковой её назвал Сынмин. За договорённость о достижении цели отвечал Минхо, который умел торговаться на неплохом уровне. Конечно, до Феликса он не дотягивал, но раньше ведь умудрялся как-то заговаривать людям зубы и получать с этого приличные деньги. — Чё Тэсан пишет? — спросил Чонин, забравшись в ванну к Хану. — Вот это аппарат… — Только бензин нужен. Моя любимая весь высосала. — Пишет, что ему самому жаль Флекса, — ответил Минхо. — Понятно, что нам Тэсан всю инфу не сольёт, но… — Но нам это и не нужно, — закончил за него Чан. — Нам бы в дом проникнуть. Прислуга ведь там ночует, да? — Да, — сказал Хёнджин. — Нужно код ввести, чтобы ворота открылись. — Откуда знаешь? — Мне Феликс в голосовом говорил. — Оп-оп, начинается, — радостно произнёс Минхо, когда Тэсан ответил на его сообщение, где было написано про спасение Феликса. — Блять. Его же уволить могут. — Мы его в общагу устроим, — сказал Сынмин. — Будет мамке своей помогать. — Он сбежит. — Поймаем. Спустя двадцать минут уговоров, на которые Тэсан потратил весь свой перерыв, он согласился помочь им. Парень скинул адрес и велел подъезжать к четырём часам утра, когда все уже наверняка будут спать. Естественно, прозвучало условие, что Тэсан будет якобы не причастен ко всему произошедшему.

***

Джисона кое-как уговорили доехать до нужного адреса на такси, а не на ванне. Они выдвинулись в три утра, потратили на дорогу около часа, ни капли не удивившись, что дом находился среди таких же богатых построек. Оказалось, что многие уже видели его ранее, но не были знакомы с владельцами. Он был даже больше, чем они себе представляли. — Аху… Сынмин успел заткнуть Чонина раньше, чем он закончил орать. — Я на такой за двадцать лет непрерывного сосания не заработаю. — А можно твои цели на жизнь попозже обсудить? — тихо возмутился Минхо, смотря на экран. Тэсан написал, что выходит. Тэсан пропал так же быстро, как и появился. Он просто открыл ворота, введя код, продиктовал его Минхо, чтобы потом они смогли выйти, и велел им ждать на территории где-то минуту. Тэсан сказал им явиться именно в четыре утра не только из-за того, что хозяева дома уже видели десятый сон, а ещё потому, что охранник в это время отлучался от камер и объявлял себе двадцати минутный перерыв в положении лёжа на диване, о существовании которого отец Феликса, конечно же, не знал. Тэсан вернулся в дом, чтобы в случае чего не засветиться на камерах, парни прождали минуту и официально объявили начало проникновения. Они заранее обговорили всё ещё за несколько часов до выезда и распределили обязанности. Чанбин и Чан должны были заблокировать комнату охраны, которая, если верить словам Тэсана, находилась на первом этаже возле лестницы. Сынмину, Чонину и Минхо требовалось вывести Феликса из дома, а Хёнджин решил встретиться с отцом и провести милую беседу. Его, естественно, отговаривали, но Хван убедил парней в том, что без этого пункта всё станет только хуже. Отец тупо заберёт Феликса обратно, а их всех посадят и присвоят почётный статус уголовников. Джисону же велели просто шататься где-то и вступать тогда, когда он понадобится. Все разбежались по локациям. Вокруг было темно, но они были не настолько тупыми, чтобы щёлкать выключателями, поэтому заранее подготовили довольно мощные фонарики, с которыми ходили на совместные задания. Тэсан предупредил, что возле комнаты охраны находился кодовый замок — такой же, как на воротах, — и требовалось всего-то три раза ввести неправильный пароль, чтобы дверь заблокировалась. Тут задача заключалась в скорости. Нужно было ввести восемь рандомных цифр так быстро, как только можно, чтобы охранник не успел спохватиться, но перед этим ещё и забрать из комнаты все средства связи. — Давай, я подержу, — сказал Чанбин и вытянул руку вперёд, чтобы забрать у Чана фонарь. — Не надо. Какой пароль правильный? Эту информацию им так же скинул Тэсан. Он давно знал код и запомнил его по чистой случайности, когда ему зачем-то потребовалось пройти в комнату охраны. Чан открыл дверь, заглянул внутрь — охранника возле камер не было. Он вошёл, резко обернулся и как-то разочарованно вздохнул. — Спит. Даже скучно. — Давай резче, дебил, — подгонял его Чанбин, стоящий на шухере. Чан спустился на корточки и начал лазить по карманам спящего мужчины. Он добыл телефон, снял с его руки электронные часы и вынул наушник, убрав всё это к себе, а затем пошёл к столу, где стояли мониторы. — Надо записи стереть, — прошептал Чан, щёлкая мышкой. — Нахуя? — Чтоб Тэсана не спалили. Чанбин подошёл к нему, проверив, спал ли охранник, убедился в этом и принялся помогать с устранением улик. Всё шло идеально ровно до момента, пока они не услышали мужской голос сзади. — Эй, вы! Они даже повернуться не успели, как через пару секунд по всему этажу разнёсся глухой стук от падения этого двухметрового шкафа. Чан и Чанбин хлопали глазами, смотря на Джисона, который до сих пор держал ружьё Сынмина над головой. Он вырубил охранника прикладом. — Можешь ведь, когда хочешь, — прыснул Чан. — Быстро стираем записи и уёбываем к крыльцу. В это время Чонин, Минхо и Сынмин поднимались на этаж, который был выделен под Феликса. У них не было времени на то, чтобы ахуевать от размеров дома, поэтому все держали эмоции в себе. Чонин раскрыл первую дверь — мимо. Это была игровая. Вторая вела в гардероб, а уже третья наконец раскрыла перед ними спальню. Он махнул рукой, подозвав Минхо и Сынмина, раскрыл дверь до конца и вошёл первым. До кровати Феликса пришлось бежать. Сынмин примчал туда и начал будить его, Минхо собирал всё самое необходимое: документы, карты и телефон, а Чонин стоял возле двери на карауле. — Он прям труп. — В смысле? — Во всех, — пробормотал Сынмин и практически вдавил Феликса в кровать, сумев заставить его раскрыть глаза. — Ох, ебать… — Сынмин?.. — Нет, мать твоя, нахуй. Поднимайся. — Куда? — ничего не понимал Феликс. Он оторвал голову от подушки и увидел Минхо, лазящего по ящикам, а вдалеке стоял Чонин, лицо которого скрывалось в темноте. — У меня глюки? — Блять, дебил, давай резче! — поторапливал его Минхо. Он бросил в Феликса кофту, что висела на стуле. — Одевайся. По одному лишь взгляду стало ясно, что Феликс до сих пор считал себя спящим. Учитывая, что такие сны уже посещали его ни раз за прошедший месяц, он верил в эту версию всё больше и больше. — Заебал… Сынмин сам одел на него кофту, словно на пятилетнего ребёнка, сначала усадил парня, а потом закинул к себе на плечо и понёс к выходу. Феликс не сопротивлялся. Ему будто было всё равно. — Мы куда? — задал вопрос он, когда Сынмин уже спускался по лестнице. — Домой. — В общагу? — Да. Костлявый, не пизди много, отца своего разбудишь. Внизу их четверых ждали Чан, Чанбин и Хан. Чонин успел схватить первые попавшиеся кроссовки из гардеробной, чтобы Феликс не гонял босиком, Сынмин поставил его на пол и велел обуваться. Тот либо не услышал, либо не понял, из-за чего Минхо взял этот процесс на себя. Повезло, что Феликс спал в штанах, а не в шортах или же трусах. — Что дальше? — Уходим, — заявил Джисон. — А Хёнджин? — Он сам велел нам сматываться. — Нет, не надо, — замотал головой полуживой Феликс. — Он его убьёт. — Поверь, ему не впервой. Хёнджин сидел за огромным столом в кабинете отца Феликса, который являлся переговорной, о чём говорило множество стульев, расставленных по бокам. Поначалу он бродил туда-сюда, рассматривал интерьер и даже припрятал какой-то декор к себе в карман, а потом, получив сообщение от Чанбина о том, что они ушли, сел в кресло и развернулся лицом к окну. Оставалось только ждать. И чтобы ускорить этот процесс, Хёнджин решил потыкать кнопочки на сейфе, где увидел значок приложения. Два неправильно введённых кода — телефон разрывался от сирены. Он услышал громкий хлопок двери и развернулся лицом к вошедшему. Хван всегда мечтал сделать это, чтобы почувствовать себя героем фильма. — Ты?.. — Я, — гордо подтвердил Хёнджин. — У Вас классный дом, кстати. Стильненько. — Сучёныш, как ты вообще посмел залезть сюда?! — Это не важно. — Где мой сын? — Там, где его не пытают. Не переживайте, теперь Феликс будет в безопасности. — Эти уроды увезли его в общагу?! Говори! — Да, — спокойно ответил Хван, не спеша покидать кресло. — Но Вы ведь понимаете, что забирать его бессмысленно? — А ваша группировка понимает, что за эту ночь нарушила несколько законов? — Это даже не рекорд. Так, на троечку. Я зачем пришёл-то, — Хёнджин выпрямил спину, чтобы выглядеть чуток солиднее. — Хотел поговорить с Вами о Феликсе. Вы знаете, где и с кем он сейчас, но настоятельно советую ничего не делать с этой информацией, если не хотите окончательно потерять сына. — Я потеряю его, если позволю снова связаться с тобой и этой компашкой нарушителей. — Вы должны были рассмотреть такой исход, когда отправляли его в общагу. Честно, я Вас не понимаю. Сначала заставляете Феликса привыкнуть к чему-то, а потом забираете его назад и распоряжаетесь, как игрушкой. Не кажется, что это как-то не по-человечески? — Я делаю всё, чтобы обеспечить ему большое будущее. — Именно поэтому качаете его рвотным и бьёте током? Интересные у Вас методы, конечно. — Тебе бы тоже не помешало. — Ну, это я уже сам решу. К слову, советую Вам признать, что и Феликс уже самостоятельный, взрослый человек, который понимает, чего хочет от жизни. То, что Вы даёте ему «во благо», мало удовольствия приносит. — Я сам решу, что приносит ему удовольствие, а что — нет. — Я о том же и толкую. Вы ведь всё за него решаете. Не посещала мысль, что Феликс Вас ненавидит? — Закрой пасть, если не хочешь зарыть себя заживо. — Я сейчас от чистого сердца говорю, правда. Какой адекватный человек будет нормально относиться к тому, кто доставляет ему боль? Может, Вам стоит наконец-то прислушаться к желаниям Феликса? Хоть раз в жизни позволить ему самостоятельно принять такое решение, которое изменит его жизнь? Почему Вы видите в нём глупого ребёнка? Мужчина собирался пригрозить ему полицией, и Хёнджин уловил это. — Можете не пугать ежа голой жопой. Если ради свободы Феликса мне потребуется пожертвовать своей, то я готов. Но знайте, что тогда он точно Вас не простит. — Он сядет при первой же возможности, если опять свяжется с вами. — Мы будем аккуратны, — Хёнджин даже не отрицал его высказывание. — Вы подумайте над моими словами. В случае доноса ментам, я сопротивляться не буду, но позаботьтесь о Феликсе. Дайте ему возможность устроить свою жизнь так, как хочет он, а не Вы. Хван поднялся с кресла и спокойно зашагал к выходу, как ни в чём не бывало, но его остановили. — Я действительно перегнул. — Рад, что Вы меня поняли, — улыбнулся Хёнджин. — Присматривайте за ним. — Мамой клянусь, что ничего страшного не произойдёт. Прощайте. Хёнджин покинул территорию дома, введя код, который скинули в общую группу, вызвал такси и поехал в общагу с долгожданным осознанием того, что наконец-то встретится с Феликсом. Он не знал, являлось ли последнее из присланных сообщений искренним, но был уверен, что они не зря спасли Феликса, чьё молчание было криком о помощи.

***

Феликс был таким овощем, что мог бы посоревноваться за это звание с тухлым помидором в их общем мини-холодильнике, где тот лежал с октября. Феликс мог только самостоятельно передвигаться, а понимать происходящее, задавать какие-то вопросы и заниматься прочими, очевидными для сложившейся ситуации вещами, даже не хотел. Его затащили в комнату Пеппы, где её владелица начала радостно хрюкать и вилять хвостом, увидев Феликса. Чанбин быстро успокоил её и увёл в ванную, чтобы никто из соседей не проснулся от визга. Феликса усадили на кровать и окружили со всех сторон, только сейчас сумев оценить его состояние. Мягко говоря, он выглядел ужасно. Весь больной, тощий, под глазами наросли огромные мешки из-за недосыпа, качество волос заметно испортилось, кожа стала бледно-фиолетовой, а глаза — пустыми. — Ну ты и чмо, — сказал Сынмин, закончив любоваться им. — Ты хоть здесь? — Здесь. — Слава яйцам, связь есть, — выдохнул Чан. — Ты хоть как-то на весь этот пиздец отреагируй. У нас чувство, что ты не рад. — Рад. Спасибо вам. — Блять, как его расшатать? — спросил Чонин. — Всё. Ноль эмоций у человека. — Я правда рад, — Феликс взглянул на него, а Чонин чуть не подпрыгнул от испуга. Страшно. — Оно и видно… — Ты есть хочешь? — спросил Минхо. — Мы тебя будто с концлагеря забрали. — Я спать хочу. — Принято. Сынмин протянул ему карту от комнаты, зная, что Феликс вряд ли сможет перелезть через окно в таком состоянии, но тот не спешил забирать её. — Можно я тут останусь? — Почему? — Не могу Хёнджина видеть. — О как… — вылупил глаза Джисон. — Значит, последнее сообщение всё-таки ты писал, а не отец? — Я, но там не совсем правда. Точнее, там совсем неправда. Давайте я завтра всё объясню, меня сейчас вырубит. В качестве эмигранта выступил Чан, который вернулся на свою родную кровать в дальней комнате, а Феликса уложили туда, где он провёл большую часть времени в общаге. Хану тоже велели топать на прошлое место прописки, и Сынмину пришлось вернуться в комнату Пеппы. Вышло, что сегодня они распределились прямо как в тот день, когда Феликс впервые приехал в общагу: Сынмин, Минхо, Чанбин и он были в одной комнате на тех же кроватях, а Чан, Чонин, Джисон и Хёнджин — в другой. И это с учётом, что двое из них больше не являлись жильцами. Парни пытались дождаться возвращения Хёнджина, ведь он запретил им звонить и писать, но в итоге сдались и дружно провалились в сон. Сам Хван полез не в свою комнату, а завернул направо. Он тихо слез с подоконника и увидел Феликса, половина лицо которого была скрыта под одеялом, из-за чего расплылся в широкой улыбке. Хёнджин снял с плеч рюкзак, достал оттуда две игрушки в виде котов, положил их рядом с парнем, не смог устоять и аккуратно поцеловал его в макушку, чтобы не разбудить. Хван не верил, что последнее из присланных сообщений было правдивым, ведь Феликс напрямую сказал о том, что ему промывали мозги. Очевидно, что это повлекло за собой последствия, но Хёнджин успокаивал себя, вспоминая строки: «Пока ещё могу сказать, знай, что мои чувства были искренними, и я не считаю это чем-то ненормальным».

***

Открыв глаза раньше всех, Феликс убедился, что всё это — не сон, в чём он был уверен на девяносто восемь процентов. Вчера Феликс сомневался даже в возможности происходящего, а сейчас смог вдохнуть полной грудью. Будто из тюрьмы вышел. Первым делом Феликс помчал в туалет, но не только с целью облегчиться, а ещё для того, чтобы затискать Пеппу. Ему безумно не хватало рядом кого-то маленького, живого и хрюкающего. У них с отцом даже кота не было, что уж тут говорить про такую экзотику, как домашняя свинья. От радостных визгов Пеппы проснулся Чанбин. Он зашагал к ванной и, открыв дверь, увидел Феликса сидящим на полу, а возле него Пеппа валялась на спине, пока ей чесали живот. — Видимо, ты по ней сильнее скучал, чем по нам. Феликс поднял взгляд и счастливо улыбнулся, когда заметил Чанбина. Он встал и сразу же полез обниматься. Феликс буквально разлёгся на нём, а Чанбин чувствовал все выпирающие кости парня. — Тебя там не кормили, что ли? — Я сам не ел. Не хотелось. — И рвотное кололи… Минхо был прав, когда про концлагерь сказал. — Остальные проснулись? — Сейчас организуем. Но сил в тебе явно больше, чем вчера. — Я впервые за месяц выспался. И убедился, что всё это не было глюками. — В смысле? — Мне несколько раз снилось, как вы меня обратно в общагу забирали. Я сразу об этом подумал, поэтому таким полупокером был. — Пиздец тебе психику помотали… Они услышали предложение, состоящее из семи отборных матов, которое последовало за звуком удара. Минхо проснулся. — Чё с ним? — Тебя пока не было, этот идиот на два сантиметра вырос. Теперь в золотое сечение не вписывается и головой в потолок врезается. После этих слов в ванную влетел Минхо, который продолжал материть всё и всех на ходу. — Блять, сука, заебала эта хуйня… — бубнил он, приближаясь к раковине. — Привет, Флекс. — Привет… Через несколько минут, благодаря проснувшимся, поднялись и остальные. Они собрались в дальней комнате, Феликса усадили на кровать Хёнджина, а самого Хёнджина выгнали на подоконник. Феликс не знал, что его поведение заметно изменилось, но тело выдавало это следующим: трясущиеся руки и ноги, очень частые моргания, постоянные почёсывания, он отводил взгляд в сторону, а на Хёнджина и вовсе не смотрел, будто боялся. — Рассказывай, что с тобой делали, — начал Чан. — Почему мы нормального отдавали, а забрали дёрганого? — Я дёргаюсь? — Прямо сейчас, — Чанбин указал взглядом на его ногу. Феликс сразу же прекратил чередовано опускать и поднимать пятку, что делал неосознанно. — Бракованный ты какой-то. — Меня… Много чего со мной делали. — Хёнджин показывал переписку, но нас интересуют подробности, — подсказал Чонин. — Знаем, что тебя током хуярили, гипнотизировали и что-то вкалывали. — Рвотное, — на выдохе произнёс Феликс. — В общем, меня водили к кому-то по типу психолога. Сначала со мной просто разговаривали, но это не помогало, поэтому начали физически давить. Мне показывали фотки Хёнджина, заставляли чётко представлять образ в голове, а потом либо током, либо кололи. — Разве это помогает? — спросил Минхо. — Как вообще можно вылечить ориентацию? — Тебя же Флекс вылечил, — фыркнул Хан. — На девок перешёл. — Серьёзно? — Скажу так… Меня до тебя только они и интересовали. — Шансы есть, — вздохнул Сынмин. — Мы ушли от темы. И что вся эта поебота дала? Что ты блевал дальше, чем видишь? — Рефлекс, — ответил Феликс. — Знаете эту фобию, когда людей рвёт при виде блевотины? Примерно то же самое. Я и сейчас на Хёнджина не смотрю, чтобы свой внутренний мир на всеобщее обозрение не выставить. — А в отношении к нему что-то изменилось? — Нет. Хёнджин чуть не заорал от счастья, но вместо этого задал вопрос: — Тогда к чему было последнее сообщение? Или его писал не ты? — Я, — ему приходилось смотреть на Минхо, сидящему напротив, хотя отвечал Хвану. — Я понимал, во что превратится моя жизнь, и во что превращусь я. Решил воспользоваться старой схемой. — Стать мразью в чужих глазах? — Именно. — Я не понимаю… — замотал головой Хан. — Как твой отец вообще додумался до этого, блять? Ему тебя совсем не жалко было? — Знаешь, где жалко? — вступил Сынмин. — Очевидно, что он лечил Флекса. Кому нужен наследник, который в жопу принимает? — Давай я тебя к отцу отправлю, — предложил Феликс. — Ты прям по всем параметрам его устраиваешь. — За такую хату я б к кому-угодно жить переехал. Одни плюсы. — Я в шоке, что он не сдал вас полиции. По факту вы ведь меня спиздили. — Я с ним поговорил, — сказал Хёнджин. — Кажется, он больше не собирается влезать в твою жизнь. Феликс так упорно держался, чтобы не смотреть на Хёнджина, но после этих слов больше не мог сопротивляться. Он повернул голову, сначала смотря глазами, полными надежды, но через секунду кардинально изменился в лице. На голову будто кинули кирпич, живот адски свело, и тело начал охватывать пот. — Так-так, — подскочил Хан и закрыл собой обзор. — Хёнджин, съебись! — Куда? — В окно, нахуй. — Ладно. Он действительно вышел, но решил не прыгать вниз, а временно переместился на лестницу, пока Феликса уводили в туалет. Ситуация была пугающей и довольно драматичной. Феликс безумно хотел пообщаться с Хёнджином лицом к лицу, крепко обнять и зацеловать, чтобы восполнить дыру месячной разлуки, но не мог сделать этого физически. Он даже смотреть на него не мог. Понятно, что тут работал не только рефлекс, но и самовнушение, а вот как вывести Феликса из этого состояния — никто не знал. Придётся избавляться от барьера, который ему навязали, через кровь, сопли, слёзы и рвоту. Главное, что сам Феликс был готов к этому. — Сразу приступим, пока в тебе топливо не скопилось, — сказал Джисон, уже обсудив эту тему в туалете. — Пока глаза закрой. Феликс кивнул и сделал то, что ему велели. Хан усадил его на кровать, а Хёнджина разместил на соседней. — Так, начнём с теории, — прокашлялся он. — Представь перед собой эту прекрасную рожу. Феликс пытался не показывать появившегося отвращения, но лицо говорило само за себя. — Пиздец, — усмехнулся Хёнджин. — Они как тебя перепрошили? Я прям не верю, что такое бывает. — За огромные бабки и не такое сделают, — сказал Джисон и продолжил. — Образ есть? — Есть. — Прям чёткий? — Да. — Шедевр. Теперь потихоньку открывай глаза. — Не хочу… — Стоп! — крикнул Чонин и побежал в ванную. Он вернулся оттуда с тазиком, который как раз недавно спёр у девчонок, поставил его перед Феликсом и заявил: — Можно. Феликс медленно раскрыл веки и устремил взгляд на Хвана. Непонятный ком опять подкатил к горлу, но он держался, а параллельно с этим Джисон подпёздывал что-то вроде: «Тебе это внушили», «Тебе не противно», «Выкинь эту хуйню из головы». — Я не могу! — крикнул Феликс и опустил голову. — Не могу я! — А нормальным стать хочешь?! — в ответ крикнул Минхо. — Хочу. — Тогда не пизди и зырь на своего приёмыша. Он и так натерпелся, теперь твоя очередь, нахуй. — Ты чего разогнался-то? — удивился Чонин. — А что ещё остаётся, кроме как заставлять? Клин клином вышибают. Минхо соскочил со второго этажа, подошёл к Феликсу и встал сбоку, а потом силой поднял его голову, схватив за волосы на затылке. — Ты чё творишь?! — крикнул Хван, уже собираясь налететь на него. — Тебя тоже током хуярили?! Мозги прожгло?! — Пусть любуется. — Мне больно, — тихо произнёс Феликс и попытался убрать его руки, но тот лишь сильнее сжал в них волосы. — Минхо, меня сейчас… — Не накручивай себя. — Пусти ты его уже! — заступился Чан. — Он весь зелёный, блять! — Если не хочет обблеваться так, что изо рта вытечь не сможет, то потерпит. — Ты долбоёб?! Он захлебнётся! — Откачаю, — улыбнулся Минхо и мельком взглянул на Джисона. — Опыт имеется. Минхо не позволял Феликсу закрыть глаза, контролируя каждый его вздох, а его единственный единомышленник в лице Сынмина держал Хёнджина, чтобы тот не ушёл. Это продолжалось около минуты, на протяжении которой Феликс еле сдерживал рвотные позывы. — Отпустило? — спросил Минхо. — Нет… — Тогда продолжаем наслаждаться искусством. — Меня от этой Мона Лизы щас выв… вывернет! — Терпи, солдат. Спустя ещё две минуты непрерывного зрительного контакта, Феликс наконец-то выдохнул. Видимо, нежелание залить рвотой всё пространство вокруг было сильнее месячной «дрессировки». Минхо отпустил его волосы и начал разминать затёкшую руку. — Самовнушение — штука сильная, но с этим можно бороться, — сказал он, продолжая крутить запястьем. — Тебя просто убедили в том, что Хёнджин равен говну. — Спасибо, блять, — цокнул тот. — Не важно. Флекс, меня можно исключать из твоих фобий? — Я сам ничего не понимаю… — Тебя запугали, вот и всё, — объяснил Сынмин, а потом опустил взгляд на ногу Феликса, которая, видимо, двигалась без его ведома. — Но работы предстоит много… — Только вы не прилипайте сейчас друг к другу, — сказал Чан. — Для перестраховки. Флекса же вырвало в первый раз, значит, что-то в его голове осталось. — А тебя как чаще: током или рвотным? — спросил Чанбин. — Одинаково. Но, кажется, током. — У тебя поэтому нога хочет убежать? — А… — отрезал Феликс и положил на неё руку, только сейчас заметив это. — Видимо. — Ты писал, что начал считать это болезнью, — сказал Хёнджин. — Что в итоге? — На какое-то время я поверил, но потом просто сопротивлялся. Понимал ведь, что мне навязывают. В общем, сам себя от пропаганды спас. — Блять, ты такой живой по сравнению со вчерашним, — заулыбался Джисон. — Ну, морально. Физически всё по-прежнему хуёво. — Вот это комплимент. — Нет, брат, ты правда народ распугать можешь, — продолжил он. — Нам бы тебя откормить и розетки заклеить. — Со временем всё будет, — сказал Минхо. — Пока что ты… Ну, блять, труп. — Может, прекратите срать меня в лицо? — Мне можно, — ухмыльнулся Минхо. — А если будешь возмущаться, то я и на внутренний мир перейду. Мне-то уж есть, что сказать. — Верю, — слабо улыбнулся тот. — Кстати, что вы там про девок говорили? Ты нашёл кого-то, что ли? — Нет. — Вот уж не пизди, — возразил Чонин. — Конкуренцию мне составляешь. — В смысле?.. — Феликс, мягко говоря, ахуел. — Со всеми подряд трахается, но бесплатно. Уже с… Их пять было? — Восемь. Я про остальных не рассказывал. — Вот, он за месяц восемь девчонок сменил. — Ебануться… — пробормотал Феликс. — Вас на месяц оставить нельзя? Один в бабники заделался, во втором чуть дырки не пробили, а третий, блять, колоться бросил. Кстати, бросил ведь? — В процессе, — сказал Хан, выставив ладонь вперёд. — Но ты хотя бы стал на человека похож. — Ага, в отличии от некоторых, — фыркнул Сынмин, за что получил удар с локтя в бок. — У меня только один вопрос остался, — заявил Феликс, глубоко вдохнув. — Какой? — С хуя ли в той комнате стоит ванна с турбиной?

***

Феликсу понадобилось две недели на то, чтобы привыкнуть к такому образу жизни. Он всё ещё числился на заочном обучении, поэтому всё время сидел в общаге под присмотром Джисона, который медленно, но верно возвращал его к жизни. У Феликса даже получилось просидеть с Хёнджином в одной комнате больше часа, но на большее они пока не рискнули. Опыт, проведённый Минхо, оказался радикальным, но едино разовым. Буквально через несколько часов Феликса вывернуло, когда Хёнджин случайно дотронулся до него. Он понимал, что проблема заключалась в зацикленности, и пообещал приложить все усилия для того, чтобы это поскорее закончилось, но Хван велел ему не спешить и прислушиваться к самочувствию. Он же обещал дождаться. Сегодня Феликс решил провести повторный эксперимент и поймал момент, когда Хёнджин остался в комнате один. Он залез туда через окно, сумев оторвать внимание парня от телефона, спустился на пол и помахал ему. Было уже восемь вечера, а они ни разу не увиделись за день. — Привет. — Привет, — Хёнджин не смог сдержать улыбку. — Ты… А ты чего? — Хочу кое-что попробовать. — Тазик тащить? — На всякий. Хван кивнул, сходил за ним в ванную, оставил на столе и вернулся на кровать. Феликс взял его в руки и едва не заставил Хёнджина прыгать от счастья, когда поставил тазик возле его ног. Впервые за две недели они стояли так близко друг к другу. Феликс закрыл глаза и сел рядом с Хваном, боясь, что выглядел в его глазах безумно глупо, но его опасения были лишь в голове. Тот был безумно рад каждому преодолённому этапу, что ускоряло возвращение Феликса к нормальной жизни. Он убедился, что рефлекс не сработал, поэтому придвинулся ближе, а Хёнджин молча наблюдал. Они встретились взглядами, а дальше сами не поняли, в какой момент Феликс уже сидел на парне и обнимал так крепко, как только мог. Картина напоминала ту, что царила перед его уездом, только ситуации были полностью противоположными. Феликс будто разбил стеклянную защиту в своей голове, подумав про себя: «Уже насрать, я хочу этого», — и налетел на него с раскинутыми руками. Навязанный рефлекс был разрушен, но он ещё не был уверен в этом на сто процентов, поэтому некая тревога и страх блевануть прямо на Хёнджина присутствовали. — Я щас заплачу, — наигранно всхлипнул Хван, не разрывая объятия. — Мужики не ссут глазами. — От счастья можно. В момент Хёнджин начал передвигать ладони по спине Феликса, изучая его, и остановился на позвоночнике. Он провёл по нему пальцем, чувствуя каждый выпирающий позвонок. — Господи, что с тобой сделали?.. Ты там вообще весь месяц не ел? — Ну… Раз в три дня, наверное, когда заставляли. Я просто голода не чувствовал. — Сучёныш, ты у меня теперь жрать будешь, как проклятый. И спать. — Я только этим и занимаюсь, — засмеялся Феликс и задержал взгляд его на губах. Хотелось, но стоило ли? — Хёнджин… — Уверен? А если тебя мне в рот стошнит? — Потерпишь. — Согласен. Феликс примкнул к его губам один раз, отстранился, чтобы убедиться в безопасности, а потом выдал короткое «похуй» и продолжил, но уже более страстно. И он, и Хёнджин мечтали об этом целый месяц, который выдался самым тяжёлым в жизнях обоих, но за это время они смогли понять, насколько были нужны друг другу. Они были кислородом, водой и пищей — тем, без чего человек не мог жить. И эти мучительные недели оба не жили, а существовали, просто дожидаясь момента, когда вновь смогут увидеть, обнять и поцеловать друг друга, чтобы снова вдохнуть полной грудью и ощутить счастье, которое у них насильно забрали. — Всё нормально? — спросил Хёнджин. — Не нормально, а ахуенно. И они продолжили. Чанбин, стоящий на лестнице, посмотрел вниз и пару раз мотнул головой. — Опять начали. — Твари… — грозно произнёс Сынмин, пнув снег ногой. — Сколько можно, блять?! Пускай уже сожрут друг друга и всё! — Так давай через дверь войдём. — Я не могу спокойно сидеть в соседней комнате, зная, что эти двое сосутся! — Вот и стой тут, письку морозь, — прыснул Чанбин, поднявшись на пару перекладин. — Вот и буду! — Да-да, молодец. Чанбин залез в комнату, не собираясь мёрзнуть на холоде, а Сынмин остался на улице, но теперь уже из принципа.

***

Начал таять снег, солнце теперь согревало, а не только щипало глаза, календарь уже приблизился к середине апреля. Феликс наконец-то стал прежним, его больше не мучили внезапные дёрганья и кошмары, связанные с самым ужасным периодом его жизни. Каждую ночь он стабильно вскакивал в холодном поту, тяжело дыша, и проверял, все ли из жителей двух комнат были на месте. Он боялся, что отец будет отыгрываться на них, сдаст полиции или, что ещё хуже, снова начнёт угрожать их жизням, но всё обошлось. Отец больше не влезал в жизнь Феликса, лишь изредка спрашивая, как у него обстояли дела, и не нужна ли была помощь. Феликс отвечал очень сухо и по делу, так как удовольствия от общения не получал. Он бы вовсе его заблокировал и сменил номер, но совесть не позволяла. Это всё-таки отец, который пытался дать ему самое лучшее, но не учитывал, что было этим «лучшим» для самого Феликса. — Мне кажется, что ты чуток прихуел, — со смешком произнёс Хёнджин, когда Феликс вырвал телефон, лёг на его грудь и начал фоткаться. — Цыц, блять, — он включил режим 0,5 и стал делать снимки на заднюю камеру. — Радуйся, что я тебе камерой в хлебало не тычу. — Ты ведь будешь. — Буду, но потом. Феликс убрал телефон Хёнджина, перевернулся, встав на четвереньки, и поцеловал его, не взирая на то, что напротив них сидел Джисон, утопающий в куче тетрадей. Несколько недель назад его вызывал сам ректор, зная, что Хан большую часть времени проводил в общаге. У него появился шанс восстановиться. Из клиники поступали исключительно положительные отзывы, говорящие о том, что Джисон в ускоренном темпе отказывался от наркотиков из собственного желания. Эта информация дошла до ректора, и он решил дать ему второй шанс. Мужчина не только любил их команду, которая прекрасно повышала активный статус университета и даже помогала со спонсированием, но и её участников прямо-таки обожал. Особенно Джисона. Он бы заступился за него, когда речь шла об отчислении, но понимал, что таков был устав. Сейчас Хану требовалось закрыть академическую задолженность в виде зимней сессии, и если он сможет сдать её, то со спокойной душой восстановится в универе и вернётся в общагу. Он только и делал, что готовился, но сегодня пришлось оторваться от книг. Чан позвал всех в комнату Пеппы, заявив об очень интересном предложении. Трое залезли к ним через окно, через пару минут примчал Чонин, который выходил в магазин. Он поставил на подоконник рюкзак, что был переполнен пивом. — Нихуя себе, — усмехнулся Феликс, взяв бутылку. — У кого стрельнул? — Я сам купил… — ответил он, подняв одну бровь. — Тебе память отшибло? — Чего? — Мне девятнадцать в феврале исполнилось, дебил. — Ахуеть… — Тебе простительно, — сказал Минхо, открыв пиво. — Ты немного не в ресурсе тогда был. — Короче, зачем я вас собрал, — прокашлялся Чан, чтобы привлечь внимание. — У нас тут одно дельце нарисовалось. Каждому по полмиллиона обещали. — Нам кого-то убить надо? — засмеялся Чанбин. — Хотя за такие бабки… — Нет. Флекс, помнишь ту заброшку, куда мы тебя в первый раз повели? — Такое не забудешь. Этот конченый, — он указал на Джисона, — мне водолазку испортил, которая дороже его жизни стоила. — И скороходы твои помяли, — дополнил Сынмин. — Что там с заброшкой-то? — Блять, щас такое дежавю… — улыбнулся Чан. — Стволы забрать. — Только в этот раз не разбегайтесь, — сказал Феликс. — Мы с Минхо потом кое-как из этого ебучего леса вышли. — Вышли же. — Если кое-кто не будет верещать на весь этот ебучий лес из-за крысы, то всё пройдёт нормально, — ухмыльнулся Хёнджин. — Принцесса, Вы уж парадное не надевайте. Помните ведь, чем это чревато. — Будто оно у меня есть. Когда выходим? — Через полчаса, — ответил Чан. — А в лесу-то сейчас грязи — жопой жуй, — сказал Хан, смотря в окно. — Мажор, ты запачкаться не боишься? — Я уже ничего в этой жизни не боюсь. Ну, если так хотите, то могу опять заорать, чтобы менты нас по всему лесу ловили. — Только попробуй, — наигранно улыбнулся Минхо и выгнул средний палец. — Приёмыш, теперь ты с ним в паре пойдёшь. Я такого эксперимента больше не вынесу. — Тогда я с тобой, — вызвался Джисон. — Остальные в каком составе? — Я пиздюка беру, — сказал Сынмин. — Он на дереве так крутанётся, что мусора будут готовы штаны снимать. — Все проблемы ни по чём, если ночью спишь с ментом? — вспомнил фразу Чонин. — Я так-то не против. — Вот и решили, — сказал Чанбин. — Собирайтесь. Встретимся внизу через полчаса. Двигаясь по лесу и наблюдая за парнями, которые шутили, грозились бросить друг друга в грязь и привязать к дереву, Феликс понял, что наконец-то нашёл свой дом, состоящий из компании шестерых друзей и одного человека, от любви к которому он был готов пойти на всё. Раньше Феликс и подумать не мог, что будет общаться с «отбросами общества», предпочитая их компанию первому классу. Богатый или бедный человек, из какой он семьи и каким образом зарабатывал деньги — значения не имело. Вся суть заключалась в характере. Феликс сам стал одним из отбросов общества, которых ранее презирал, отрёкся от прошлого, полностью изменил свои ценности и мировоззрение, но обрёл счастье, а большего от жизни и не требовал.