Общежитие №16

Хёнджин ещё никогда не просыпался таким счастливым. Но, честно говоря, он не хотел открывать глаза, потому что боялся очутиться на своей кровати, а не в комнате Пеппы, где занял место Сынмина после возвращения с крыши. Вдруг всё это было сном? Не было. Он спустил ноги с кровати, увидел напротив себя Феликса и заулыбался изо всех сил. Теперь Хёнджин мог наконец-то осуществить свою мечту, появившуюся относительно недавно по отношению ко всей его жизни, но безумно желанную. Он проверил, спали ли остальные, а когда убедился в этом — наклонился над кроватью Феликса и поцеловал его в щёку. Тот перевернулся на другой бок, подставив вторую сторону лица, и губы Хёнджина тут же коснулись её. Феликс сморщился, лениво распахнул глаза, а затем сел, чтобы прогрузиться путём втыкания в одну точку. — С добрым утром, чукча. — Чё?.. — С добрым утром, говорю, — со смешком повторил Хван. — Правда, уже полтретьего, но не суть. — Ага, — зевнул тот, провёл ладонями по лицу и лёг обратно. — У меня не приёмные часы. Ближайшие два — точно. — А кого это ебёт? — Хёнджин говорил тихо, чтобы не разбудить парней. — Тогда приёмные часы будут только к ночи, когда все спать лягут. — Бля, точно… Вчера, перед возвращением в комнату, Феликс и Хёнджин приняли общее решение — скрывать то, что происходило между ними. На это был ряд причин: первая — моральная неподготовленность парней, которые могли выпрыгнуть в окно от шока; вторая — физическая неподготовленность самих Феликса и Хёнджина, ведь простреленные колени заживали довольно долго; а третья — слишком резкая смена обстановки. Им тупо не поверят. — Не-е-ет… — протянул Феликс с улыбкой, когда на его груди оказалась голова Хёнджина. — У тебя тактильная ломка? — Цыц, у меня эйфория. — Верю. Слушай, мы ведь пропустим конфетно-букетный период? — На кой хуй он нужен? — Согласен. А ты… Ничего не смущает? — высоко поднял брови Феликс. — Напоминаю, что надо мной спит человек, который в ближайшее время захочет тебя убить. — Вот же мне не похуй, — фыркнул Хван, поднял голову и посмотрел на парня. — Его чувства — его проблемы. Я не виноват, что ты сделал правильный выбор. — Факт, но нужно будет поговорить с ним. — Когда? — Вот когда спалимся, тогда и поговорю. Чувствую, что это прям сегодня произойдёт. — Радар отключи, мне прогноз не нравится. — А мне твоя грязная голова не нравится, — вздохнул Феликс, схватил прядь его волос и оттянул в сторону. — Сколько уже выдерживаешь? — Третий день пошёл. — Фу, блять… Пошли. — Куда? — Сало с твоей головы смывать. Мойся хотя бы через день. — Мне лень. — А мне твоя лень в хуй не упёрлась. Я тебя приучу, не сомневайся. Феликс встал с кровати, схватил Хёнджина за руку и повёл в ванную. Он велел ему снимать футболку, а сам настраивал воду, выставив температуру примерно на 37 градусов. — Нагибайся. — Так сразу? — ухмыльнулся Хван. — И прекращай пиздеть, — в ответ ухмыльнулся он, надавил на шею парня и заставил его наполовину оказаться в душевой кабине. — Понимаю, что ты считаешь меня свиньёй, но голову мыть я умею. — Ты неправильно моешь, — он быстро намочил волосы Хёнджина, вручил ему душ, нанёс на свои пальцы шампунь и стал растирать по его голове. — Сейчас будет гайд по мытью волос. — О да… — Я велел тебе прикрыть ебало, — напомнил Феликс. — Короче, шампунь надо растирать по корням до пены, а не так, что волосы будто только водой смочили. Ты бальзамом пользуешься? — Я башку хозяйственным мылом мою. Феликс заржал. — А что не средством для мытья посуды, блять?! — Оно дорогое. — У меня есть ещё парочка банок. Так уж и быть, подарю, — Феликс смыл с него шампунь, снова отдал душ и начал наносить на волосы Хёнджина бальзам. — Бальзам нужно использовать чисто для длины, корней касаться нельзя. — Чё, волосы выпадут? — Нет, но будет ощущение, что ты их не мыл. — Тогда нахуй он нужен? — Сейчас узнаешь. Было не особо понятно, по какой конкретно причине Хёнджин начал визжать, но гадать не пришлось, ведь он объяснил всё сам: — Почему они гладкие?! Где моя грива, блять? Там половина выпала? — Тихо, всё на месте, — смеясь, успокаивал его Феликс. — Как ощущения? — Вот представь, что у тебя волосы в момент испарились. Что-то такое. Феликс закончил вымывать остатки бальзама, выключил душ, а пока вешал его, Хёнджин начал выжимать волосы обеими руками. Он подошёл к зеркалу, только тогда отпустил одну сформировавшуюся прядь и повернулся лицом к Феликсу, хлопая испуганными глазами. — Почему у меня только стручок остался?.. — Да всё у тебя на месте, — цокнул тот, схватил полотенце и накинул его на голову Хёнджина. — Три. — Два. — Ты ебанько? Полотенцем три, дебил! Феликс не позволил ему даже самостоятельно высушить волосы, настоятельно решив взять всю работу на себя, чтобы довести дело до конца. У Хенджина возникло много вопросов к термозащите и её смыслу, которую Феликс разбрызгивал по его волосам, но понятного для себя ответа он так и не получил. Ликс усадил Хёнджина на унитаз, на котором тот сидел, уперевшись кулаком в щёку, пока он мастерски орудовал феном. Через десять минут Феликс подвёл Хёнджина к зеркалу. — Ну как? — Пиздануться… — Погоди, ещё не всё, — Феликс схватил с полки какой-то флакончик, выдавил немного густой, прозрачной смеси на пальцы и начал наносить её на кончики волос Хёнджина. — Это смазка? — Нет. Масло, чтобы волосы мягче стали. — Куда уж мягче-то?! Я теперь могу без подушки спать, — Хван пару раз шмыгнул носом, принюхиваясь. — Жижкой пахнет. Погоди… — Я не мажу тебя жижей, — сразу же ответил на его следующий вопрос Феликс. — Больно дорогое удовольствие бы получилось. — Денег на меня жалко, да? — Да. Я по натуре меркантильная сука. Хёнджин на пару секунд замолчал, Феликс решил последовать его примеру, даже не поинтересовавшись причиной. Они убедились, что все ещё спали. Хван посмотрел на парня, мимолётно улыбнулся и поцеловал в губы. Не так, как на крыше, конечно, но довольно долго и не торопясь, чтобы насладиться моментом. — Так странно… — Что? — Несколько дней назад я намыл губы с мылом, когда чмокнул тебя в щёку, а теперь даже не сопротивляюсь, — Феликс увидел в его глазах страх, поэтому сразу же успокоил: — Но мне нравится. — Пиздец… До инфаркта доведёшь. — Именно этого и добиваюсь, — усмехнулся он, закинул руки на плечи Хёнджина и примкнул губами к его щеке. — Чувствуешь разницу между тем разом и этим? — Тебя как минимум не пидорасит. — Это смотря, с какой стороны… Хван тихо посмеялся, отпер замок и распахнул перед Феликсом дверь, как швейцар. Они вошли в комнату, поймали на себе ахуевший взгляд Чанбина, смотрящего на них сверху, и мысленно наложили по три кучи в штаны. — А… — Ты спишь, — прошептал Хёнджин и приложил указательный палец к губам. — Это всё сон. — Нихуя подобного… — замотал головой тот. — Что вы там делали? Вдвоём. — Срали, блять, — фыркнул Феликс. — Ты не видишь, какую я ему красоту на голове навёл? Превратил этот веник в нечто, подобное волосам. — А ты не ахуел, родной? — покосился на него Хван. — Нормальные у меня волосы. — Солома ебучая. — У меня хотя бы волосы не только на голове растут. У тебя вон, — Хёнджин указал на подбородок Феликса, — тестостероном и не пахнет. — Так ты же макака. У тебя в природе повышенная растительность заложена. — Всё лучше, чем амбассадор эстрогена. — Я спать, — заявил Чанбин, уложил голову на подушку и, зевая, накрылся одеялом. — Пеппу накормите. Чанбин даже разбираться не хотел, поэтому решил снова заснуть. — Вот бы всегда так прокатывало. — Согласен.

***

Хёнджин ушёл к себе в комнату, как только проснулся Сынмин, дабы не вызвать лишних подозрений. Далее все просыпались друг за другом, начали заходить в душ и выполнять прочую рутину. Минхо ушёл на переговоры в дальнюю комнату, чтобы решить вопрос с завтраком, который по временным рамкам считался обедом. Его заявление о том, что сегодня они будут готовить сами, одновременно заинтересовало и напугало остальных. Их успокаивал только факт, что готовить будет Минхо, и в результате все останутся живы. Они завалились на кухню восьмером, где увидели кучу знакомых лиц, собирались поздороваться с некоторыми, но раздавшиеся аплодисменты и повторяющееся слово «молодцы» заставило их застыть на месте от удивления. К ним начали подходить, поздравлять с победой, узнавать какие-то подробности, а Чонина с обеих сторон чмокнули в щёки Лиа и Йеджи. Они сделали так в прошлом году, поэтому решили повторить и сейчас. — Дамы, дамы, — засмеялся он и состроил смущённое выражение лица. — Почему вы делаете это только раз в год? — А ты заслуживаешь большего? — улыбнулась Юна. — Ладно, заслуживаешь, признаю. — И нашего хавчика заслуживаешь, — сказала Рюджин, подойдя к нему с небольшим блюдцем, где лежало восемь панкейков. — С шоколадом. Разделите, тут каждому по штучке. — Опять на нас проверяете, чтобы самим не травануться? — Мы вас в другом случае не подкармливаем, — серьёзно произнесла Йеджи, а потом засмеялась. — Мы уже поели. Пока всё нормально, кажется. — Через пару часов узнаем, — подключилась Черён, которая вернулась к девочкам, закончив мыть посуду. — Где Чанбин? — Купается в лучах славы, — ответил Чонин и указал на него пальцем. — Тебе зачем? — Этот чмошник у меня вчера дейзик взял и не вернул. — А я думал, что это у Сынмина жижа новая… — Да, с запахом для успешных женщин. Черён пошла выяснять отношения с Чанбином и отвоёвывать свой дезодорант, а Чонин в это время направился с тарелкой к парням. Минхо уже во всю смешивал ингредиенты, ему помогал Джисон, подавая продукты, а остальные болтали между собой, стоя возле столов. — Эу! — крикнул Чонин и свистнул. — Сюда пиздуйте. Они даже не задали ни одного вопроса, подлетели к Чонину и потянули руки к тарелке. — А если они с мефедроном? — Минусы? Джисон тут же обернулся на них, заставил парней посмеяться, а потом вернулся к работе в должности поварёнка. — Ты почему не берёшь? — спросил Сынмин, параллельно дожёвывая панкейк. — Всё-таки с мефом, да? — Это у девчонок надо спрашивать. А я не беру, потому… Короче, опять на работе ебут. — Понятно. А не берёшь-то почему? — За вес ебут, идиот, — фыркнул он на Хёнджина. — Щас опять пошла мода на дистрофиков. А я, видите ли, в эту секту не вписываюсь. — Ты же не набирал за последнее время, — сказал Феликс. — Наоборот, даже подтянулся. — Это из-за тренировок. Но у меня не только на фигуру, а ещё и на цифры смотрят. Надо согнать четыре кило. — Куда, блять?! — возмутился Чан, нахмурив брови. — Ты ведь ебать сушёный! — Как сыр-косичка, — добавил Сынмин. — Спасибо, блять. Но вы и так всё прекрасно знаете, поэтому обойдёмся без драм. — Я их скоро отпизжу… — вздохнул Чанбин, скрестив руки на груди. — Хули ребёнку жрать запрещают?! А потом гастрит, язвы, посаженный желудок… — Ещё сифилис и СПИД, — закончил за него Чан. — Чонин, тебе не нужно ничего сгонять. — Так говоришь, будто мне в кайф на голодовках сидеть, — прыснул тот. — Просто пару денёчков рот на замке подержу, меня взвесят, и нажрусь от души. Не волнуйся. — А что мне остаётся? У меня пиздюк голодает, а я должен закрыть на это глаза?! — Кто тут голодает? — спросила Лиа, подойдя к ним сзади. — Никто, — отрезал Сынмин. — Вам бабки за соревнования не скинули, что ли? Еду не на что купить? Лиа начала вычислять по глазам. Она прошла мимо каждого из шестерых, что стояли смирно, как в военкомате, остановилась возле Чонина и подозрительно прищурилась. — Ты? — Нет. — Пиздишь. — Нет. — Зачем? — соврать не удалось. — Брат, у тебя же всё ахуенно. Я бы тебя даже чуток подкормила. — Да там ситуация… Не бери в голову. Лиа поднялась на носочки, прошептала ему что-то на ухо, и Чонин кивнул. Лиа похлопала его по плечу, жалобно поджав губы, и тихо произнесла: «Крепись», а потом ушла. — Что это было? — спросил Феликс. — Так она знает. — Чего, блять?.. Ты это вообще всем рассказываешь?! — Нет, но все наши девчонки в курсе. Короче, пришли они в прошлом году в клуб, а я там… — Не продолжай, — притормозил его Феликс. Хан подозвал всех к плите, где Минхо почти закончил готовить основное блюдо — рис с жареным яйцом, а Джисон уже разложил закуски по тарелочкам, купленным на его кровные несколько дней назад. Чонин посмотрел на это, наклонил голову над приготовленными яйцами, понюхал сковородку и пошёл к выходу. — Настолько плохо? — провожая его взглядом, спросил Минхо. — С головой у сутенёра — да, — ответил Феликс. — Опять мелкому мозги трахают. — Уже до мозгов дошли? — Не уже, а давно, — подправил Хан. — Жалко его. — Ну, нам больше достанется, — пожал плечами Хёнджин. — Никто не заставлял его шлюхой становиться. Он поймал на себе пять возмущённых взглядов, а один, принадлежавший Феликсу, был полон соглашения. — Ты сейчас серьёзно?.. — Его никто за ручку в клуб не вёл. Бля, девки, мы уже миллион раз это проходили, так что давайте без слёз и соплей, окей? Они разобрали порции в тишине. Возле плиты остались Феликс и Хёнджин, чтобы забрать тарелочки с закусками и донести их остальным. Но перед тем, как направиться к столу, решили не упускать возможность перекинуться парой фраз. — Заебали со своей жалостью, — фыркнул Хван. — Чонин, конечно, пиздюк, но свою голову на плечах имеет. Это было осознанное решение. — Факты, — кивнул Феликс. — Полстраны нихуя не жрёт из-за стандартов красоты, а Чонин, который работает шлюхой, у нас бедный и несчастный. Взрослый пацан, захочет — уволится. — Видимо, только я и ты здесь думать умеем. — Боже, какие же мы пиздатые, — усмехнулся Феликс, взял тарелки и зашагал к парням. После завтрака-обеда и выражения безмерной благодарности Минхо, который готовил, Сынмин, всё это время сидевший в телефоне, обрадовал Феликса одной новостью. Никакой информации об украденных серёжках не было, детдомовские просто вынюхали откуда-то про эту ситуацию и придумали байку, чтобы запугать Ликса. Тот выдохнул, осознав, что теперь мог жить со спокойной душой. Вернувшись в общагу, парни начали заниматься своими делами: доделывать долги по учёбе, убираться, кто-то только сейчас пошёл в душ, Чанбин выгуливал Пеппу в новом тёплом костюмчике, купленном на днях. Потом они потихоньку начали уходить на работу, но в общаге остались Феликс, Минхо, Хёнджин и Хан. Джисон, мягко говоря, был не в состоянии куда-то идти, Хо названивал бабулькам и наёбывал их на деньги, Хван ждал ночи, а Феликс рассчитал примерные расходы и понял, что на ближайшие полторы недели денег точно хватит. Ближе к восьми вечера Минхо услышал стук. Он подошёл к подоконнику, увидел на лестнице Юци и, удивившись, впустил её внутрь. — Здарова, — шмыгнула она и схватила протянутую руку парня, который помогал ей забраться. — Дело есть. — Так сразу? — Если хочешь, то можем для начала чаю попить, — усмехнулась Юци, расстегнула молнию на куртке и положила её на подоконник. — Кто-то в комнате ещё есть? — Феликс в ванной. — А Чонин? — Работает. — Прекрасно, — улыбнулась она и снова шмыгнула, а потом начала надрывисто кашлять. — Пардон. — Заболела? — У меня по хуйне, а вот остальные… Короче, я зачем пришла-то, — Юци села на кровать Феликса, через секунду рядом с ней оказался Минхо. — Как бабок заработать? — А что случилось? — Я же говорю, что остальные слегли. Щас прям жёстко холодно стало, поэтому Кюрин, Сухо и Минни заболели с температурой. Денег на лекарства нет, а у Чонина просить не хочу. Он и так ради нас ебашит, как проклятый. — Если не хочешь просить у Чонина, то я могу дать, — Минхо уже схватил в руки телефон, чтобы перевести деньги, но на экране оказалась рука Юци. — Ты чего? — Минхо, спасибо, конечно, но я не хочу просить ни у тебя, ни у кого-то другого из вас. Мне нужно где-то сто двадцать тысяч до завтрашнего дня. Как заработать? — Ты решила таблеток на целую орду закупить? — А ты цены видел?! Пиздануться просто… — вздохнула она, вспомнив эти страшные цифры. — Так что, поможешь? — Юци, я понимаю, что ты хочешь достать деньги сама, но я могу дать их тебе просто так. — За какие заслуги? — прыснула та. — К тому же, я не думаю, что у простого студента найдётся лишняя сотка на карте. — У простого не найдётся, но… Успокоит факт того, что я за пару часов столько вывел? Буквально до твоего прихода. — Это как так? — Неважно. — Ещё скажи, что бабушек по телефону наёбываешь, — улыбнулась Юци, но, поймав на себе подозрительный взгляд Минхо, сменила смех на шок. — Да ну, нахуй… Я думала, что ты святоша. — Многие так считают. — А меня научишь? — Так, — прокашлялся он. — Я, как старший, запрещаю тебе становиться темщицей. — Минхо… — Юци. — И что мне делать, блять?! — она закрыла лицо руками и облокотилась на стену, а потом развалилась на кровати. — Я не собираюсь брать ни твои, ни чьи-либо чужие деньги. Я не смогу заработать столько за короткий срок. Минимум из-за возраста. — Хорошо, давай так, — Минхо придвинулся чуть ближе. — Я могу дать денег в долг, а Чонин будет каждый месяц отсылать вам чуть меньше, как бы отдавая его. Там разница будет неощутимая, и тебе повезло — комиссия составляет ноль процентов. — Без обмана? — Никакого обмана. — Интересно слышать эту фразу от наёбщика, — усмехнулась Юци. — Но с условием, что долг растянется не на год, а максимум на три месяца. — Идёт. Они пожали руки. Юци уже собиралась уходить, но Минхо остановил её. — Подожди. Он полез в свой ящик, копошился в большом контейнере пару минут, потом взял пакет из тумбочки и начал что-то складывать в него. — Возьми. — Что это? — Сосачки от горла, жаропонижающие, противовирусные и таблетки для детей, чтобы Сухо дать. — Откуда у тебя таблетки для детей? — По ошибке купил. Или меня наебали… Точно не помню. — Спасибо, — смущённо улыбнулась Юци, заглянула в пакет и достала оттуда коробку хороших конфет. — А это что за подгон? — Чтобы болеть не так грустно было. — Спасибо, — вновь поблагодарила она, подошла поближе к Минхо и крепко обняла его. — Я пойду. — Темно уже. Проводить? — Сейчас в пять часов темнеет, привыкли уже. — Серьёзно, я провожу, — Минхо схватил куртку с вешалки, быстро накинул её и так же бегло обулся. — Погнали. Конечно, Минхо не стал тащить её в такую холодину по улице, поэтому вызвал такси, как только они отошли от общаги. Знал, что Юци будет отнекиваться, поэтому поступил по-умному. Хёнджин сидел на тумбочке, закинув ногу на ногу, уперевшись кулаком в щёку, и тяжело вздыхал, видя перед собой эту пародию на человека. Джисон валялся на кровати, склонил голову на бок, приоткрыл рот и тихо смеялся, смотря в сторону. — И как тебя Земля носит?.. — На руках, — протянул он и снова засмеялся. — На рученьках. — Ты как завтра на пары пойдёшь, чмо? Ползком? Хан попытался что-то ответить, но вместо внятной речи выдавили из себя только несколько несвязных букв. — Вполне, — кивнул Хван, выпятив нижнюю губу. — Ещё чё скажешь? Нет, молчи. Ничего не говори. — Я… — Не пиздим, закрываем рты, — сказал Хёнджин, провёл ладонью по воздуху и сомкнул подушечки пальцев. Ему пришло уведомление. Принцесса: «Все съебались, приходи.»

Хёнджин: «Сейчас, только одного полупокера уложу.»

— Так, а теперь мы перекладываем тыковку на подушечку, — успокаивающе говорил Хёнджин, выполняя произнесённые действия. — Накрываемся одеялом и спим. — Я не бу…чу спать и… кусок. — Кусок тут только один, причём отборного говна. Всё, баиньки. — Ты куда? — более-менее разборчиво пробормотал Джисон. — Спасать от ломки твоих сородичей. Перед уходом Хёнджин захватил с собой наркотики, чтобы потом пойти раскладывать, закрыл окно снаружи и направился в соседнюю комнату, где его ждал Феликс. Хван положил рюкзак на подоконник, спустился на пол и тут же притянул парня к себе, положив руки на его талию, пару секунд смотрел в его глаза и примкнул к чужим губам. Он мечтал об этом с самого утра. — Обожаю. — Что? — Чувство, что могу сделать это в любой момент, — ответил Хёнджин. — А где все? — Сынмин в шопе, Чанбин с Пеппой в торговом центре, а Минхо просто куда-то умотал. Надолго, кажется. — Имба. Хёнджин закрыл полупрозрачные шторы, чтобы в случае чьего-то возвращения спалиться не настолько тупо, а Феликс уже разлёгся на своей кровати, где вскоре оказался и Хван. Они поменялись местами, Ликс улёгся на грудь Хёнджина и закрыл глаза, наслаждаясь ароматом его духов, которые ему безумно нравились, но тот пользовался ими крайне редко, просто потому что забывал. — Как думаешь, когда нас поймают? — Чует жопа, что в ближайшие дни, — ответил Феликс. — Чанбин уже как-то подозрительно смотрит. — И Пеппа. — Она всегда с битч-фейсом ходит. Хёнджин просунул пальцы между слегка мокрыми прядями его волос, начал массировать, а тот вздрогнул от неожиданности и удовольствия. — Вау… — Что? — Это так кайфово… — Тебе так не делали? — Нет. Может, мама делала, но я не помню. Вообще мало связанного с ней помню. — Расскажешь о своей маме? Хоть что-то ведь сохранилось в памяти. Неплохой шанс узнать друг друга получше. Они, конечно, прекрасно изучили истории их жизней за эти месяцы, но о некоторых темах особо не заикались. — Она в моей памяти осталась светлейшим человеком. Наверное, поэтому я так сильно скучаю, хотя уже привык быть без неё. Но она болела столько, сколько я себя помню. Отец сказал, что мне тогда было два года. — А чем болела? — Я не знаю, но и знать не хочу. Вдруг хроническое, ещё накручу себя. Феликс взял в руки игрушку кота, что лежала на его кровати, покрутил её в руках, а потом попросил: — Расскажи мне про детдом. — Уверен, что хочешь знать? — Я бы не спрашивал. — История не из красочных, так что готовься. Короче, детей там никто не воспитывает, просто ходят и делают вид, что им есть до нас дело, а бонусом частенько избивают. В детстве труднее всего было, ведь старшие очень любили над мелочью прикалываться. То вещи какие-то спиздят, то трусы через штаны натянут, то свастику на лбу нарисуют. Весело с ними было. — А когда ты вырос, как к мелким относился? — Хорошо. Скажем так: наше поколение было подобрее. Там уже начали прививать какие-то моральные ценности, но их в основном игнорировали. Я, начиная лет с двенадцати, начал с пиздюками сидеть — это в обязанности входило. Даже косички научился заплетать, потому что маленькие девочки просили. — А старшие девочки почему не заплетали? — Они считали это кринжем. Особенно я любил нянчиться с совсем маленькими — до пяти лет. Орали, конечно, знатно, но зато когда смеялись или обнимали, прям сердце из груди выпрыгивало. Друзей у меня не было, я в основном учёбой и малышами занимался. Девки за мной бегали, но я редко взаимностью отвечал. — Значит, всё-таки отвечал? — Пробовал. Мало кто выносил характер. — Ты абьюзер? — Нет, просто тварь. — Сработаемся, — Феликс, не глядя, протянул Хёнджину руку, которую тот пожал, а потом оба рассмеялись. Феликс ещё не до конца понимал, каково ему было с Хваном, ведь прошло всего-ничего времени. Но пока что всё шло прекрасно. Ему было интересно общаться с ним, делиться чем-то новым, контактировать как физически, так и морально. Он не боялся говорить то, что думал, зная, что Хёнджин его не осудит, ведь в большинстве случаев их мнения о той или иной ситуации совпадали. С ним было легко. Также Феликсу безумно нравилась одна вещь — дружеская форма общения. Конечно, он считал Хёнджина безумно красивым, наверное, даже самым красивым из всех встреченных им людей, но это не мешало ему использовать обзывалки. И главное, что такое общение шло с обеих сторон. Ни один из них не считал другого идеальным, но кто сказал, что изъяны должны отталкивать? Они принимали друг в друге всё: как хорошее, так и плохое. — Хёнджин, о чём ты мечтаешь? — Ты у меня интервью берёшь, что ли? — Просто пользуюсь моментом. Ближайшие сутки точно не смогу спросить, а потом забуду. У меня же альцгеймер. И маразм. И сифилис. — Ну… — протянул он, задумавшись. — Ни о чём, наверное. Ты вчера мою мечту исполнил. — А если говорить о жизни в целом? — В целом… — вновь задумался. —Хочу стать хорошим отцом. Давать своему ребёнку всё самое лучшее, любить и оберегать. — Ты поэтому так возился с Чониновыми пиздюками? — Отчасти. — Хорошая цель. — А у тебя какая? Феликс вздохнул, поднял голову вверх, чтобы увидеть Хёнджина, и слабо улыбнулся. — Хочу жить тихой, спокойной, размеренной жизнью. — Не думаю, что с бизнесом твоего отца это возможно. — А кто сказал, что я хочу его продолжать? — ухмыльнулся он. — Даже если я его продолжу, то что произойдёт? Буду с головой в работе, своим детям смогу давать только деньги из-за банальной нехватки времени, и вырастет из них такое же чмо, как я. Это странно прозвучит, но… не в деньгах и не в их количестве счастье. Лично я не был счастлив. — Знаешь, я без денег тоже не особо от радости прыгал. — Голодный и перекормленный не поймут друг друга. — Ты прав.

***

Прошло уже больше получаса, как они улеглись на одну кровать, Феликс сидел в телефоне, а Хёнджин подозрительно долго молчал. Ликс поднял голову, сел, обернулся назад и понял, что тот спал. Это плохо. — Алло. Никакой реакции. Феликс положил руки на его плечи и начал трясти, но парень лишь что-то пробормотал. — Чучундра, блять, поднимайся! Скоро все придут! Феликс оказался прав. Через минуту из окна начали доноситься какие-то звуки. — Подъём! Господи, да оживись ты уже! Мне тебе искусственное дыхание сделать?! Феликс начал думать. Вот как можно было соврать, чтобы объяснить это?! Хёнджин, которого он «ненавидел», сейчас спокойно спал в его кровати. Никак. На подготовку времени не оставалось, придётся импровизировать, ведь Минхо уже показался на лестнице. Серьёзно?.. Почему именно ты, блять?! Минхо потянул за верёвку, распахнул окно и оказался внутри. Картина была весьма интересной и не могла остаться прогнозированной. Феликс едва не лежал на спящем Хёнджине, который вертелся из стороны в сторону на его кровати. — А… — Прикинь, этот еблан сказал, что горошину найти хочет. — Чего?.. — Ну, припёрся сюда, мол его кровать неудобная, лёг и сказал, что я — принцесса на горошине. Теперь ищет. — Оперативно он ищет, конечно. — И не гово… Феликса притянули за шею и уложили рядом с собой, как мягкую игрушку. Это явно не входило в план, который был придуман им десять секунд назад. Минхо молча смотрел на них, чутка приоткрыв рот, а Феликс, опомнившись, начал вырываться. — Лапы убрал, — Феликс смог освободиться, но его тут же притянули обратно, только уже за плечи. — Ой. — Помочь сбежать? — Куда бежать?.. — пробормотал Хёнджин. Ну всё. Пиздец. Хёнджин приоткрыл глаза, а Минхо, как назло, замолчал именно в этот момент. Феликс пытался взглядом объяснить ему, что они были в комнате втроём, но Хван, то ли спросонья, то ли от похуизма, решил тупо проигнорировать это. Он поцеловал Феликса в губы, потом заулыбался и наконец посмотрел в сторону окна. — Привет, — как ни в чём не бывало, поздоровался Хёнджин. Его реакция была неожиданной: вместо шока, некого страха и злости, они увидели в его лице разочарование. Минхо будто знал, что это произойдёт, но не знал, в какой момент. Феликс посмотрел на Хёнджина, а тот никак не убирал довольную ухмылку. — Ты ведь знал, что он пришёл. — Знал, — подтвердил Хван. — А зачем тянуть? Чем позже — тем хуже. Он поднялся с кровати, обулся, поправил волосы, схватил с подоконника рюкзак и залез на него, а перед уходом положил руку на плечо Минхо и сказал: — Ты меня ещё поблагодаришь. Феликс подозревал, что их спалят конкретно сегодня, но не думал, что Хёнджин поможет этому процессу. Хотя, наверное, он был прав, ведь чем дольше скрываешь, тем больнее будет потом. Минхо не менял выражение лица уже минуту, стоял, уперевшись поясницей на подоконник, и ждал. — Отчитываться не буду, но поговорить нужно, — наконец-то открыл рот Феликс, а тот кивнул. — С чего начать? У тебя наверняка дохуя вопросов. — Давно? — Со вчерашнего вечера, когда мы на крышу ходили. Минхо было тяжело элементарно находиться рядом с Феликсом. Внутри будто взорвалась бомба и раскромсала грудную клетку, что начинала побаливать — кошки скребли. — Почему так резко изменил отношение к нему? — Хёнджин просто показал настоящего себя. Этого было предостаточно. Я ведь не зря говорил, что злым он мне нравился больше. — В смысле «настоящего»? — А ты типа не заметил, что последние полтора месяца он вёл себя иначе? — усмехнулся Ликс. — Строил из себя добрую душу. Меня тошнит от таких. — На меня намекаешь? — Не сравнивай дружеские и любовные чувства. То же самое, что и хуй с пальцем рядом поставить. А настоящий он… Он просто настоящий. У него дохуя недостатков, но это не отталкивает меня, а наоборот, даже привлекает. — Значит, тебе симпатизирует быдла с чешущимися кулаками… Неплохо. — Мне симпатизирует человек, в котором я уверен. Есть определённый признак. — И какой же? — Его сломали. Не один раз, ни какая-то конкретная ситуация, а вся жизнь в целом. У него нет определённого триггера, поэтому относится ко всему спокойно, при этом не подозревая, что на этих травмах была сформирована личность. — Я в философии шарю, но не настолько… — Хорошо, разжую. Мой триггер — общаются ради выгоды, у Джисона — ушедшие близкие, у тебя — порезы, драки и оры. Минхо передёрнуло. — Вот и доказательство моих слов. А теперь вернёмся к Хёнджину. У него нет конкретной травмы. Били? Били. Друзей не было? Не было. Родителей нет? Нет. Но разве хоть что-то из этого помешало формированию его личности? — Она на этом построена. — Вот именно! Хёнджин — ходячий рэд флаг, но я такой же. — Хорошо, это твой выбор, — вздохнул Минхо, опустив голову, а потом посмотрел на Феликса пустыми глазами. — Но почему он, а не я? Понимаю, что ты объяснил, но отдалённо. Про меня ни слова не прозвучало. — Точно хочешь знать? — Хочу, — кивнул он. — Говори прямо. — Обидишься. — Нет. — Окей, — ухмыльнулся Феликс, поднялся с кровати и встал практически вплотную к парню. Он понимал, что одной лишь фразой сейчас изменит его жизнь, но считал это правильным решением. — Минхо, ты — тряпка. — В смысле?.. — В прямом. Ты ничего из себя не представляешь. Просто комок доброты, детских соплей и наивности, которым все внаглую пользуются. Ты не умеешь отказывать, постоянно помогаешь всем, поддерживаешь, а на самого себя тебе похуй. Поэтому ты и один. Если тебе насрать на свои чувства, то почему другие должны беспокоиться о них? На этот раз создалось ощущение, что уже расколотое сердце заживо вырвали из груди, помяли в руках, бросили на пол и растоптали, при этом смеясь настолько громко, насколько это возможно. Феликс был невероятно жестоким, но проявлял эту жестокость достаточно редко, тем самым превращая каждое произнесённое слово в выстрел. — К тому же, ты привык страдать, — продолжил Феликс, игнорируя слёзы, что навернулись на глаза собеседника. — Не хочу затрагивать твоё детство, но всё пошло именно оттуда. Что же мы имеем: маленький мальчик, получающий наказание за каждый неверный вздох, а отец пытается превратить его в идеал, но мальчик просто хочет жить себе в радость. У отца не получается добиться желаемого результата, поэтому мальчик по-прежнему получает линейкой по запястью, привыкая к наказанию за неудачи. Он понимает, что никогда не достигнет цели, которой добивался отец, страдает и романтизирует своё состояние, лишь бы не было так херово. Всё это перелилось в новую задачу — завоевать сердце человека, с которым у тебя даже намёка на какой-то шанс нет. И ты это изначально знаешь, но продолжаешь пахать, чтобы в итоге разочароваться и снова стать жертвой. Ты, используя метод перебора, ищешь самого отвратительного, несносного и в целом ужасного человека, находишь его в моём лице и пытаешься сделать всё, чтобы добиться моего внимания. Но есть один парадокс — я не верю в существование добрых, светлых и отзывчивых людей. Значит, их ещё ничего не сломало, но тебе повезло, ведь я делаю это прямо сейчас. По щеке Минхо скатилась слеза. — Бедненький, — наигранно произнёс Феликс, хотел смахнуть её своим пальцем, но Хо оттолкнул чужую руку. — Знаешь, в чём ещё ваше отличие? Сейчас углубимся в современное творчество. Наверняка ты слышал фразу про героя, злодея, жертву и спасение мира, да? — Да. — Если потребуется спасти меня, то ты пожертвуешь собой, лишь бы никто другой не пострадал. А Хёнджин пожертвует миром ради моего спасения, чтобы мы остались вдвоём. Так зачем мне человек, который не дорожит собой и бросается в пекло при первой возможности? — Какая же ты тварь… — улыбнулся он, не заметив, как слёзы начали литься одна за другой. — Знаешь, ты был прав. Твой характер способен вынести только Хёнджин — такая же мразь. Рад, что у вас всё получилось, стоите друг друга. — Минхо, ты не обижайся. Сам ведь попросил сказать правду. — Я не обижаюсь, — пробормотал он, вытирая щёки рукавом кофты. — Только если на себя. — Почему? — Потому, что не замечал этого раньше. Прозвучит довольно клишированно, но ты разбил мои ебучие розовые сердечки, пускай и поступив ради этого пиздец, как бесчеловечно. — Иногда приходится отказаться от чего-то дорогого, чтобы получить вместо этого нечто более ценное. Я обеспечил тебе отказ от прежних моральных ценностей, но взамен посадил семя для зарождения характера. Сейчас у тебя от него одно название. — И что? Я должен поблагодарить тебя? — Это необязательно. Дам два главных совета: первый — перестань делать из себя жертву, тогда и жить станет легче, а второй — не дорожи каждым человеком, который начинает общаться с тобой. — Тобой тоже не дорожить? — Ты даже если захочешь, то не сможешь, — усмехнулся Феликс, взял свою подушку и запрыгнул на подоконник. — Я договорюсь с Чаном махнуться кроватями на пару дней. Ты наверняка не захочешь меня видеть, пока не остынешь. Тебе какие-то вещи принести? — Щётку и зарядку. Остальное завтра заберу. — Окей. И ещё кое-что… — Говори. — Руки себе не режь, суицидник. Будто знал, что тот собирался, поэтому подъебнул. И Минхо не стал.

***

Все потихоньку начали возвращаться в общагу, Чан как раз был первым, поэтому Феликс объяснил ему придуманную ситуацию, в которой они с Минхо поссорились и решили пока что пожить в разных комнатах. Чан знал, что Хо бы ни за что не допустил этого, значит, вина полностью лежала на Феликсе. С этим он планировал разобраться чуть позже. Феликс занял кровать Чана — ту, что находилась над спящим Джисоном, — сидел в телефоне и гадал, кто же придёт первым: Чонин или Хёнджин. Ответ был очевиден. Феликс дождался возвращения Хвана, спрятался под одеялом и смотрел на него краем глаза, наблюдая. Хёнджин быстро умылся, почистил зубы и выполнил прочую рутину, потом подошёл к ящику и начал переодеваться. Почему-то он сначала чистил зубы, а уже потом менял уличную одежду на пижаму. Эта привычка осталась у него ещё с детдома, где можно было выходить из комнат только до отбоя, а носиться по коридорам в разноцветных пижамах — сомнительное удовольствие. Хёнджин поставил телефон на зарядку, улёгся в кровать и перевернулся на правый бок. Только через несколько секунд он понял, что Чан как-то уменьшился. Прям значительно. — Ку-ку, блядота, — свистнул он, поднял краешек одеяла и округлил глаза, увидев перед собой Феликса. — Ты откуда вылупился?! — Цыц, — фыркнул тот, нахмурив брови. — Объёбыша разбудишь. — Его сейчас даже взрыв не разбудит. Ко мне спускайся. Они уселись на кровать Хёнджина, где её хозяин разлёгся, а Феликс скрестил ноги и обхватил ступни ладонями. — Поговорили? — Да. — Какой итог? — Я, кажется, последняя тварь. Короче, я назвал Минхо бесхарактерной тряпкой, но не с нихуя, он меня сам попросил. — Обосрать его с ног до головы? — Да нет же! Пиздак завали и слушай, — Феликс повернулся к нему лицом. — Он спросил, почему я выбрал тебя, а не его. Вот я и решил ответить в жёсткой форме, вывалил всё, что про него думал, а Минхо… — Заплакал? — Да. Я его прям за всё наболевшее задел. Наверное, больше не захочет общаться. Я бы сам нахуй послал. — Что ты конкретно говорил? — Про его прошлое, про слабость характера, назвал суицидником и сказал руки не резать. — Ты больной?.. — приподняв брови, протянул Хван. — Нет, ты просто долбаёб. Нахуя?! — Уж лучше он пострадает сейчас и возненавидит меня, чем будет смотреть на нас и мучиться до конца жизни. — У тебя прикол такой — людей против себя настраивать? — Это поможет ему стать сильнее. И если для этого потребуется пожертвовать нашей дружбой, то я готов. — А он хотел ей жертвовать? Ты ведь наверняка всё так приукрасил, что обычный разговор чуть ли не в смертный приговор превратился. — Так будет лучше. Вот увидишь. — Ладно, окей… — вздохнул Хёнджин и провёл руками по волосам, зачесав их назад. — Время покажет. Но извинись и скажи, почему так жестоко обошёлся с ним. — Конечно, но потом. Он ближайшие дни будет отрицать моё существование. — Только не тяни с этим. Хёнджин сам по натуре был радикалом, поэтому понимал его позицию, но безумно сочувствовал Минхо. Он даже представить боялся, сколько тот натерпелся от Феликса: ложные надежды, отвержение чувств и заботы, нанесение не только моральных, но и физических травм. Феликс своим появлением перевернул жизнь всех парней, сильнее всех осчастливив Хёнджина, а опечалив именно Минхо. Он сломал его. Этого не смог сделать ни отец, избивающий его на протяжении нескольких лет, ни люди, которыми парень был отвержен, даже постоянному чувству непризнания не удалось разрушить его. Но Феликс, с кем они были знакомы почти четыре месяца, прекрасно справился с данной задачей.