Общежитие №16

Финальная игра в подгруппе решала для их команды ровным счётом ничего, так как они в любом случае проходили в полуфинал, но Чан настроил парней на получение очков. Силы команд были плюс-минус равны, и они смогли одержать победу над противниками, но пришлось проводить короткую партию. Окончательный счёт был «3:2», так что весомым количеством очков там и не пахло, зато три победы в подгруппе играли им на руку. Чан зашёл в раздевалку, чтобы устроить разбор полётов, когда парни уже во всю курили, смеялись и допивали остатки воды, а Хан сформировал дорожку на скамейке. — Джисон… — Что? Меня во все щели отымели, нужно расслабиться. — До общаги не потерпишь? — Да я одну, — Хан избавился от дорожки при помощи трубочки, сразу начав издавать странные звуки, мешающие в себе боль и наслаждение. — Кайф… — Чан, давай быстрее, пока он тебя понимает, — усмехнулся Сынмин. — Тогда сразу с него начну. Джисон, что с доводкой? — Тот же вопрос, блять! — поддержал Чанбин. — Я со столбом из-за тебя поженился. Когда Чанбин говорил про свадьбу со столбом, то это означало, что он был максимально недоволен доводкой. Пытаясь достать неудобный мяч, Чанбин врезался в столб, а потом обхватывал его руками для равновесия и поднимал ноги вверх, чтобы не наступать на линию. — Доводки нет, потому что приём хуёвый, — фыркнул Джисон. — Минхо, ты за мной для красоты стоишь? Почему я по твоей зоне прыгаю? — Кричать «я» надо, амёба, — ответил он. — Я как пойму, что ты примешь? — Так ты тоже кричи, блять! Я же тебя не вижу. — А я вижу, когда ты мяч достаёшь, поэтому и не лезу. — Так я достаю, потому что ты молчишь! — С вами всё понятно, — вздохнул Чан. — К Сынмину претензий нет, всё чётко. К Чанбину, в принципе, тоже, только пасуй почаще в четыре. Чонин, почему блока не было? — Я не успеваю. — Надо успевать. — Они говно какое-то кидали. Как вообще можно дугой нападать? — Кручёную делали, — объяснил Чанбин. — Надо попробовать. — Этим на следующей тренировке и займётесь. А теперь… Чан подошёл к Хёнджину, который всё это время сидел в телефоне с сигаретой в руке. Он даже не слушал его. Бан Чан облизнул палец, потушил сигарету, зажав её, и только сейчас смог привлечь внимание Хвана. — Ух-ты… — удивился он, смотря на бычок. — За что? — За то, что хуйнёй страдал. Подача слабая, приёма практически нет, нападение на уровне детского сада. Ты о чём думаешь? — Ни о чём. — А должен об игре. Хёнджин, мы обсуждали, что на поле ты сосредоточен на мяче. Всё личное дома. — Помню я, чего пристал? — усмехнулся Хёнджин, снова устремив взгляд в телефон. Чан выхватил его из рук парня, но смотреть на экран не стал. — Нихуя себе. — На меня смотри, когда я с тобой разговариваю. — Ты какой-то злой. Радоваться же надо, что выиграли. — Интересно, а из-за кого же пятая партия проводилась, блять?! В начале ты ещё хоть что-то делал, а под конец совсем ёбу дал. Почему пацаны должны выполнять твою работу? Там Минхо чуть не сдох, потому что тебе даже пасовать не хотелось, блять! Ты в работу решил вообще не включаться?! — Что ты так нервничаешь? Всё хорошо закончилось. — Давно ли ты у нас в хиппи записался и везде позитив стал искать? Я тебе на ошибки указываю, а тебе до пизды?! — Чан, серьёзно, расслабься. Я тебя услышал, в следующий раз буду собраннее. Бан Чан молча спустился на корточки и начал смотреть в глаза Хёнджина, будто пытаясь что-то найти в них. — Ты что делаешь? — Зрачки проверяю… — Чан убедился, что они были нормальными. — Ты ничего не курил? — Ты же сам сигу затушил. — А вы почему молчите? — спросил Чан, повернувшись лицом к парням. — Боитесь, что мухи на ваше говно во рту слетятся? — Нет, — замотал головой Чонин. — Мы тебя боимся. — Меня? — Да, — подтвердил Минхо. — Ты реально очень нервный. — Даже не знаю, из-за кого… — сказал он, указав взглядом на Хвана. — Ладно, переодевайтесь, жду всех внизу. — В магазин зайдём? — спросил Минхо. — Надо краску Феликсу купить. — В какой малевать будешь? — В зелёный, блять. Будет Шреком. — И меня! — крикнул Хан. — Меня покрасьте. — Тебе сейчас вообще лучше не думать, — сказал Чанбин, смотря ему в глаза. — Ты что занюхнул, что с одной дозы вставило? — Профессиональный секрет, — прошептал он и приложил палец к губам Чанбина, а потом начал нажимать на них, улыбаясь. — Вау. — Что? — Осёл. — Ты ахуел? — Из Шрека. А я буду Фионой. — Хорошо… — Чанбин обхватил его запястье, опустил руку и усадил на место. — Переодевайся. — Нет, — Джисон развалился на скамейке, закрыл глаза и сделал вид, что умер. — Всё. Давай, дыши. — Я дышу. — В меня, — на этот раз Хан положил палец на свои губы. — Сюда. Вместо этого Чанбин положил огромный болт на Джисона и начал снимать спортивную форму, передав его Хёнджину. Тот посадил Хана, начал развязывать его кроссовки, а потом стянул с него шорты. — А что ты делаешь? — Помогаю одному овощу. Ты не мог до общаги продержаться? — А я и так три дня держался. Хватит. — Джисон, это уже пиздец. А если ты передоз словишь? — Не, брат, всё под контролем, — улыбнулся он, когда Хёнджин стянул с него футболку. — Ты зачем меня раздеваешь? Я бесплатно не даю. — Так, — прокашлялся Чонин. — Не надо мне конкурентов. — Вы в магазин идите, а я этого объёбыша на такси увезу, — сказал Хван. — Не ждите, мы тут надолго.

***

Феликс спокойно лежал на кровати и листал паблики, а Пеппа пристроилась на его подушке и внимательно смотрела в экран. Ликсу было больше смешно, чем стыдно. — Пеппа, зырь, — Феликс показал ей видео, на котором Джисон вытаскивал его из люка, а потом появился Минхо, подталкивающий снизу. — Я опять звезда. Пеппа пару раз хрюкнула. — Ржёшь, да? Ладно, я бы так же делал. Уже со всех ракурсов себя в говне увидел. Хёнджин тащил на себе Хана, проклиная его уже шестой раз за полчаса. В такси он устроил такой цирк, что подпортил Хвану оценку ещё на десять лет вперёд, возле общаги разлёгся на земле и начал завывать любимую песню, а встретив коменду на лестнице, начал заваливать её комплиментами и не упустил шанс попросить вернуть ему ванну, но безуспешно. — Пошёл, блять, — сказал Хёнджин и толкнул его вперёд. Джисон свалился на пол и начал ползти к кровати по-пластунски. — Ты червяк? — Тихо! Ложись! — Куда? — На пол! Щас застрелят! — Я тебя лично, блять, застрелю. Он наклонился над Джисоном, чтобы поднять его, но стоило ему прикоснуться к спине парня, как тот заорал во всё горло. — Нет! Нет-нет! Отпусти! — верещал он, сопротивляясь. — Пусти! — Я не трогаю… — Нет! Нет! Ложись! Ложись, убьют! — Кто убьёт? — усмехнулся Хёнджин, подхватил его под руки, но Хан снова завизжал. — Ёбаный в рот… — Ложись! — Джисон, успокойся. — Ляг! — он начал тянуть его вниз, схватив за руку, но Хван неподвижно стоял на месте. — Почему ты не ложишься?! Тебя убьют! — Отменная тебе доза попалась, блять. Никто меня не убьёт. — Убьёт, убьёт, убьёт! Ложись! Хёнджин продолжал игнорировать крики Джисона до момента, пока он не зарыдал, прижавшись к его ноге. — Ляг, пожалуйста… — пробубнил он, не прекращая лить слёзы. — Тебя убьют. Я не хочу. — Ахуеть… — протянул Хван и медленно спустился на корточки. Он положил руки на его щёки, поднял голову друга и заставил посмотреть на себя. — Брат, правда, перебор. Пора завязывать. — Нет, — заулыбался он сквозь слёзы. — Нет. Не надо. — Тебя даже галлюны, связанные со смертью, не останавливают? — Какие галлюны? — Приехали, блять… Джисон, серьёзно, это уже пиздец. Ты окончательно сторчаться решил? — Я же не какой-то конченый нарик. — Оно и видно. Тебя хоть отпустило? — Да, наверное, — пожал плечами Хан, смахнув слёзы. — Но я в говно. Можешь тут… — он полез в тумбочку, откуда достал футболку, запечатанную в прозрачную упаковку, — Флексу передать. Я сам не дойду. — Это что? — Он по инету заказал и попросил забрать с утра, а я забыл отдать. — Отдам, — Хёнджин протянул ему руки и помог переместиться на кровать. — Отходи пока. Хван оставил его в комнате, а сам полез к окну, чтобы перебраться к соседям через лестницу. Он просунул руку и потянул за ручку, чтобы полностью распахнуть окно, запрыгнул на подоконник и начал смотреть на Феликса, разговаривающего по телефону. Прекрасный шанс побесить его. Это и вправду превратилось в хобби, учитывая, что Хёнджин нашёл новый способ его реализации. — Да, был пьяным, и что? — цокнул Феликс, игнорируя Хвана, который сел на его кровать. — Какое тебе дело? Вот не надо говорить, что переживаешь. Я в курсе, что это все видели. Меня твоя репутация мало волну… — Феликс замолчал, когда Хёнджин сжал его ляжку в своей ладони, а потом начал массировать её. — Нет, связь есть. Прекрати… Что? Я не тебе. Тут просто кое-кто очень сильно мешает. Хван уже уловил одновременно яростный и испуганный огонёк в глазах парня, поэтому решил не останавливаться. Убежать ведь в любом случае не сможет. Хёнджин залез на кровать с ногами, зажал ими бёдра Феликса, улыбаясь, а тот запаниковал настолько, что был готов закричать. Он пытался хоть что-то сделать, при этом продолжая разговор с отцом, но свободная рука была занята телефоном. — Давай я потом перезвоню?! — пробубнил Феликс, не зная, куда себя деть. — Я знаю, что у тебя дела! Блять, отъбись от меня! Я не тебе. Слезь с меня, ёбнутый! Да не тебе я, Господи! Всё, пока! Феликс быстро положил трубку, отбросил телефон куда-то в сторону и врезал Хёнджину по щеке со всей силы, прямо как вчера. Ликс упал с кровати, повернулся к нему лицом и начал пятиться назад, опираясь на правую руку. — Ты больной, блять?! Не трогай меня! — Принцесса, тебе не нравится? — Нет, не нравится! Пошёл нахуй! Что тебе от меня нужно?! — Побесить хотел, — ухмыльнулся он, спустился с кровати и направился к Феликсу. — Тебе ведь противно? — Да, блять, мне противно! Не прикасайся ко мне! — А если так? — Хёнджин, воспользовавшись его беспомощным положением, запустил пальцы в волосы Феликса и начал перебирать пряди. Через секунду он снова получил удар, но на этот раз с ноги в живот. — Ты еблан?! — завопил Ликс и начал ползти к ванной. — У тебя обострение какое-то?! — Нет… — прохрипел он, сложив руки на торсе. — Зачем так сильно-то? — Чтобы тебя наконец-то убить, блять! Чё с тобой, нахуй?! Самому не противно?! — Хватит орать, принцесса. Коменду призовёшь. — Очень надеюсь! Пускай хоть она меня спасёт. — Весело же, — ухмыльнулся Хёнджин, поднялся на ноги и зашагал к Феликсу, который сидел, облокотившись на дверь. — Стой! Стой на месте, сука! Я… Я… Я стрелять буду! — Мне в рот, надеюсь? — Хватит! — он чуть ли не рыдал. — Прекрати! Завали ебало! — Ты так круто бесишься, мне нравится. — Умри ты уже! — после этих слов Хёнджин спустился перед ним на корточки и начал водить ладонью по коленке, которую Феликс поджал к груди. — Помогите! — Вы чё орёте, ебланы? — спросил Сынмин, запрыгнув на подоконник. Он увидел эту картину, состоявшую из Феликса, находившегося на грани нервного срыва, довольного Хвана и его руки, охватившей ногу парня. — Ахуеть — не встать… — Чё за пробка? — спросил Чанбин, ждущий, когда Сынмин освободит подоконник. — Алё! Двигайся уже! Он силой оттолкнул Сынмина, чтобы залезть внутрь, но увидел там лишь Феликса, сидевшего возле ванной с шокированным лицом. Минхо поднялся вслед за Чанбином, снял с себя кофту и начал хвастаться Ликсу их победой. — Феликс, мы всех разъебали. Были заскоки, конечно, но некритично. Если бы Хёнджин не пинал ху… — Нет! — перебил он, смотря в пустоту. — Не произноси это имя. — Да что с вами?! — спросил Чанбин у Феликса и Сынмина. — Вы Домового увидели? — Я очень надеюсь, что это были глюки. — Я тоже, — поддержал Феликс. — Вы нормально объяснить можете? — Как можно нечто ненормальное объяснить нормально? — Заебали, — фыркнул Чанбин и начал переодеваться. Минхо не стал спрашивать, как Феликс очутился на полу, но помог ему добраться до кровати, чтобы всё выяснить уже там. — Ты почему так орал? — Этот ебанутый опять лезть ко мне начал. — Как? — Вот так, — он сжал в руке ляжку Минхо, в моменте заставив его раскраснеться. — Потом ещё сел на меня и к волосам притрагивался. Блять, такое чувство, что меня изнасиловали. — Понятно, — вздохнул Чанбин. — Он хочет, чтобы у тебя чердак поехал. — Уже, — нервно усмехнулся Феликс. — Привяжите его куда-то, пожалуйста, пока я ходить не могу. Потом буду убегать. — Кстати, как нога? — Ползать могу, как выяснилось. Ну, пару шагов сделаю, конечно, только хромать буду. Минхо вышел из комнаты, ничего не сказав, и начал стучаться в соседнюю дверь. У них было одно негласное правило: если кто-то заходил не через окно, хотя имел такую возможность, то дело серьёзное. Ему открыл Чонин. — Кто провинился? — Хёнджин, — ответил Минхо и вошёл внутрь. Он встал над кроватью Хвана, где развалился её хозяин и довольно улыбался, смотря наверх. — Ты что устроил? — Тебя что конкретно интересует? Теракт, революция, геноцид, глобальное потепление? — Феликс. — А-а-а, — протянул он, спустив ноги на пол. — Защитник припёрся. Нормально всё с ним, живой и здоровый. — Тебе старые выходки больше удовольствия не приносят, да? Решил что-то новое попробовать? — Именно, — ответил Хёнджин, ухмыльнувшись. — Давненько принцесса так не визжала. — Самому не смешно? Ведёшь себя, как ребёнок. — Меня всё устраивает. — Давно ли тебя домогательства стали устраивать?! — Чего?! — усмехнулся Чан, больше не собираясь молчать. — Я настолько от жизни отстал? — Минхо просто драматизирует, как всегда. Решил приравнять подъёбы к изнасилованию. Реально думаешь, что Флекс мне в этом контексте нужен? — От тебя всего можно ожидать. — Факт, но не в этой ситуации. Я просто прикалываюсь над ним, что такого? — к нему пришло осознание. — А-а-а… Ревнуешь, да? — Чего? — Ты ведь не можешь его трогать, потому что обещание держишь. — Да что происходит, блять?! — не выдержал Чонин. — Кто Флекса изнасиловать хотел?! Кто его трогал?! Кто ревнует?! Нихуя не понимаю… — Никто, — коротко ответил на все вопросы Хёнджин. — Всё, Минхо, пиздуй на родину к своему ненаглядному. Когда в комнате остались только её законные жители, Хёнджин снова разлёгся на кровати и начал думать. Подкалывать Феликса новыми методами ему определённо нравилось, ведь результат был налицо, а сам процесс доставлял удовольствие. Ну, это если не считать защитных ударов, разумеется. Но ради такого можно было и потерпеть. Хван не мог дождаться момента, когда Феликс снова останется в комнате один, чтобы доебаться до него и довести до истерики. — Слышь, садист, — обратился к нему Чан, сев на матрас. — Ты ведь что-то не договариваешь. — Конкретнее? — спросил Хёнджин, подложив руки под голову. — С чего такие резкие перемены? Пиздились бы, как раньше. — Не, это уже неинтересно. — Хочешь, чтобы он из-за тебя не только руку, но ещё и психику сломал? Ты ведь, по идее, сейчас должен с него пылинки сдувать, а не до нервного срыва доводить. Зачем ты его мучаешь? — Мне нравится. Он такой угарный, когда кричит. — Хён, серьёзно, отстань уже от него, — подключился Чонин. — Флекс чуть не сдох, чтобы деньги на выкуп получить, а ты его добиваешь. — Джисон и Минхо же так прикалываются. Никто ещё не умер. — Только не забывай, что мы с Минхо песок вместе жрали и на колясках гонки устраивали, — сказал Хан. Его отпустило от наркоты так же быстро, как и взяло. — А вы с Флексом в первые десять минут знакомства подрались. Разницу ощущаешь? — Да ладно вам, не парьтесь, — зевнул Хван и закрыл глаза. — Всё, у меня тихий час. — Круто ты от разговора убежал. — Шат ап, битч. Хёнджин перевернулся на бок, игнорируя парней, которые продолжали обсуждать произошедшее. Если честно, он сам не понял, почему его отношение к Феликсу так резко поменялось. Это было похоже на взрыв, перевернувший всё с ног на голову. Но Хёнджин точно понял одно: ему понравилось не только бесить Феликса, но ещё и прикасаться к нему. Раньше он делал это только с целью разукрасить его смазливую мордашку, но теперь что-то изменилось. И произошло это после произнесения одной простой фразы: «Я когда глаза в этой шахте ёбаной открыл, то думал только о пиве». Почему после неё? Хёнджин и сам не знал, но в этот момент в груди что-то ёкнуло с такой силой, что, видимо, послало импульсы в мозг и заставило его взорваться. Сказанное Феликсом до то же сильно повлияло на Хвана. Например, что Ликс пожалел его, считал важным игроком в команде, был готов нанести себе увечья ради его вызволения. Всё это собралось в один сплошной ком, который прокатился в голове Хёнджина и снёс собой все прошлые обиды. Ненависть — вообще одно из самых сильных чувств. Если представить, какой спектр эмоций человек испытывает, видя своего врага, то можно с уверенностью сказать, что он живёт ради него. Ради того, чтобы отомстить, доказать своё превосходство над ним, не спать ночами из-за фантазий о долгожданной победе. Ещё никто, помимо Феликса, не смог вызывать у Хёнджина столько эмоций одним лишь своим появлением. Но после вчерашней ситуации ненависть бесследно испарилась, будто очистив разум Хвана от негатива, а масса чувств, испытываемых им до этого, осталась нетронутой. Она невольно превратилась в нечто противоположное, причём настолько внезапно, что в момент осознания Хёнджин начал безудержно смеяться и кататься по полу, впав в истерику. На самом деле, вчера он не хотел выпытывать из Феликса причину столь доброго отношения к себе, сразу поняв, что всё это было бескорыстно, но должен был убедиться в правильности своих мыслей. Когда он придвинулся к Феликсу так близко, как только мог, то ощутил столько тепла, что чуть не растаял прямо на кровати, принадлежавшей причине его бессонных ночей, навязчивых мыслей и безграничного потока ненависти. Хёнджин всю прошлую ночь думал над этим, не хотел мириться со своими чувствами, даже предполагая, что сошёл с ума в кутузке, но убежать от самого себя не получилось. Сколько бы он не отрицал существование фразы — «мнение о человеке может измениться после одной ситуации, и неважно, какое у вас было к нему отношение до этого», всё-таки признал её раздражающую верность.

***

— Я щас сдохну… — Я тоже, — усмехнулся Минхо, прокрашивая пряди Феликса кисточкой. — Хули у тебя волос так много? — Каким мама родила, уж извините. Там много ещё? — Где-то одна пятая. — А если по-человечески? — Мало. — Прекрасно. Минхо закончил наносить краску, завернул волосы Феликса в шапочку для душа и помог ему допрыгать до кровати, держа за руку. Он ещё никогда не красился дома, раньше делая это исключительно в салонах, но теперь предпочитал купить плюс-минус недорогую краску и доверить жизнь своих волос Минхо, нежели платить за это бешеные деньги. Сынмин ещё два часа назад умотал на работу, Чанбин ушёл отдавать товар, а Минхо успел неплохо пополнить свой баланс на карте после множества удачных звонков. Он решил совершить ещё один, чтобы приложение банка показывало красивое число. Много времени это не заняло, уже с четвёртой попытки ему попался очередной идиот, готовый продиктовать свои данные «сотруднику банка, Ли Минхо». После завершения разговора Хо поменял симку на обычную, скинул данные своему другу, а предыдущую закинул в коробку. — Минхо, а тебя совесть не мучает? — спросил Феликс. — А почему она должна меня мучить? — Ты ведь наёбываешь в основном пожилых людей. У них и так денег нет. — Да, конечно, — фыркнул Минхо, закрыв ящик. — Денег нет, а на картах миллионы лежат. И вообще, я думал, что ты уже привык. — Просто мне их как-то жалко. — Что-то в последнее время ты всех долбаёбов жалеешь. Люди, которые не отличают мошенников от сотрудников банка — дебилы. Дебилов мне не жалко. — Ты прав. — А как иначе-то, блять? — засмеялся он. — Ты сам много раз на мошенников попадался? — Нет. Я сразу сбрасывал. — Потому что у тебя мозги есть, а тупорылым деньги не особо нужны. На лестнице показался Хёнджин. Он залез на подоконник и сразу поймал на себе испуганный взгляд Феликса. — Не ссы, принцесса, я не к тебе, — улыбнулся Хван и спустился на пол рядом с его кроватью. — Ножки-ножки. — Чего?… — Подними. Феликс так и сделал. Хёнджин засунул руку под кровать и достал тот самый горшок, благодаря которому познакомился с Ханом, а потом вынул чехол от гитары. — Это что? — А ты под кровать ни разу не смотрел? Гитара и штука, в которой жопа Джисона застряла. Уже третий месяц забрать не может. — Джисон на гитаре играет? — Играет, — ответил Минхо. — Он зимой только на этом и зарабатывает, потому что фургончик прикрывают. — Как на этом куске дерева можно заработать? — Молись, что Джисон этого не услышал, — усмехнулся Хёнджин, закинул гитару на спину, а горшок взял в руку. — Поздравляю, девчонки, теперь засыпаем под мелодию умирающих струн. — А сам Джисон где? — Пытается смыть с себя остатки порошка. В душе, короче. — Можешь его потом позвать? — попросил Феликс. — Хочу послушать, как он играет. — Готовь ноги, принцесса. — К чему? — Он тебе их расцелует. Мы его постоянно нахуй шлём, а ты сам просишь. Стоило Хёнджину принести гитару в комнату и передать Хану просьбу Феликса, как он со всех ног помчал в соседнюю комнату через окно. Он был в шортах и растянутой футболке, с мокрыми волосами, но зато с широченной улыбкой на лице. Джисон подошёл к кровати Феликса, прикусив нижнюю губу, и едва сдерживал себя, чтобы не взорваться от счастья. — Приве-е-е-е-ет, — лыбился он, перекатываясь с пяток на носки. — Виделись уже. А, стоп, не виделись. Привет. — Ты меня звал? — продолжал тянуть слова он, улыбаясь. — Сыграй что-нибудь. — Что? — Хан раскрыл чехол и достал оттуда гитару. — Спокойное? Резкое? Просто разъебалово? Сначала спокойное, а потом по нарастающей такое «тюньк-тюньк-тюньк», затем тихое, и в конце «бабах»?! — Не надо бабах, — сказал Феликс, положив руку на гипс. — Давай что-то спокойное, но не скучное, и чтобы мы чуть-чуть знали текст. — Ed Sheeran — «Perfect»? — Я по названиям плохо ориентируюсь. — Это там, где «Baby, I'm dancing in the dark», — объяснил Минхо, уже успев взобраться на свою кровать. — О, давай. — Чудесно. Щас, только гитару настрою. Перед тем, как начать играть, Джисон поставил каподастр на первый лад и провёл по струнам, убедившись, что звук был чистым. Феликс обожал звучание гитары, но сам играть не умел, а его прошлые «друзья» прямо-таки брезговали живую музыку, считая это чем-то дворовым и присущим для бедняков. Ликс, как и полагалось, даже не упоминал своё пристрастие к «дворовой музыке», чтобы соответствовать статусу, ведь его отец тоже не был фанатом этого жанра. Когда Феликсу было одиннадцать, он сам купил себе гитару, не спросив разрешения, но стоило отцу услышать бренчание из его комнаты, как лавочку быстро прикрыли и выкинули инструмент в мусорку. Пускай гитара Джисона и выглядела так, будто прошла все Мировые войны, но он играл на ней настолько чисто, что Феликс чуть не растаял. Он слушал его, приоткрыв рот, а глаза сияли так сильно, что Хан едва не ослеп. Но была хороша не только игра. Ликс бы никогда не подумал, что Джисон умел петь, причём на приличном уровне, скорее, даже достойном. Минхо не был ярым фанатом гитары, но то, как играл Хан, можно было слушать бесконечно. К тому же, Хо был его первым слушателем, посещая концерты друга во дворе аж десять лет назад. Этой гитаре было ровно столько же. Минхо застал всё: эйфория от покупки, первые аккорды, куча матов в адрес баррэ, переборы, от которых путались пальцы, помощь с заменой струн, не обошедшейся без травм для них обоих. Феликс и Минхо подпевали на припеве, зная лишь пару строк, а в конце, когда Хан приглушил струны, даже начали хлопать. — Ахуенно! — восторженно произнёс Феликс, стуча себя по ноге, чтобы звук был похож на аплодисменты. — Теперь я знаю о тебе ещё три вещи. — Почему три? — Ты умеешь играть, петь, а ещё шпаришь на английском. — Да-да, конечно, — усмехнулся Джисон. — Бубню, как дед. Вот у тебя прям чистый инглиш. — Заставляли учить. Джисон, а можно просьбу? — Тебе всё можно. — Можешь играть почаще? Хан застыл, почти засунув гитару обратно в чехол, и медленно повернул голову на Феликса. — Что ты сказал? — Понравилось ему, — ответил Минхо, улыбнувшись. — Просит почаще играть. — Мне всегда гитара нравилась, сам хотел научиться, но отец не одобрил. Сказал, что это бесполезная хуйня, и толку от неё не будет. — В смысле не будет?! — возмутился Джисон, прижав к себе чехол, и поцеловал его. — Моя крошка… Я на ней столько бабла рублю, что ахуеть можно. — Слушай, а как та штучка называется, которую ты держал? Ну, треугольник такой. — Медиатор. — Можно посмотреть? Взгляд Хана тут же изменился. Он мешал в себе непонимание, недоверие и даже осуждение. — Я что-то не то спизданул?… — Да не, всё норм, — Джисон полез в отсек, где хранил медиаторы, каподастр и электрический тюнер, которым не пользовался уже несколько лет, но выкидывать не хотел. Он достал медиатор чёрно-белого цвета, смотрел на него пару секунд, а потом протянул Феликсу. — Только аккуратно. — Прикольная хрень, — улыбнулся Феликс. — А зачем тут дырочка? — Как кулон ношу, когда на постоянке играть начинаю, чтобы под рукой был. — Тогда уж под сердцем. Он давно у тебя? — Это был подарок на девятнадцать лет. — От кого? — спросил Феликс, не прекращая рассматривать медиатор. — От друга. — Как зовут? — Юнсо. — Странное имя. Вы сейчас общаетесь? — Можно и так сказать, — улыбнулся Хан, забрав медиатор назад. — Видимся, но довольно редко. Он не особо разговорчивый в последнее время. — Вы поссорились? — Да, — кивнул Джисон, отвернувшись. — Обиделся, что я за наушниками не уследил, которые он дарил. Феликс понял, к чему Хан сказал это, где-то через десять секунд, которые они провели в тишине. Ему стало ужасно стыдно. Теперь Ликс понял, почему Джисон сначала не хотел давать ему медиатор. — Прости. Я так и не извинился. — Проехали. — Ты ведь говорил, что Юнсо повесился. Из-за чего? — Феликс, блять… — сквозь зубы пробубнил Минхо. — Всё окей, я расскажу, — улыбнулся Хан и сел на кровать Сынмина. — Мы с ним вообще в школе познакомились, когда я обознался и прыгнул на него со спины, думая, что это был Минхо. В семье Юнсо никто не интересовался, они будто не знали о его существовании, а в школе был пиздец. Избивали постоянно, издевались над ним, вещи портили и так далее, а я об этом даже не знал. Юнсо говорил, что дома пиздили, так что я никак повлиять не мог. Он ещё и на два года младше меня был, учились в разных классах, так что в школе мало пересекались. В один прекрасный вечер я пришёл к нему домой, потому что Юнсо на сообщения и звонки не отвечал уже второй день, а там никого не было. Уехали куда-то, наверное. Зашёл в комнату, а он там на люстре болтался, и на столе записка лежала. По одному лишь взгляду Феликса стало ясно, что он хотел знать больше. — Юнсо написал, что ни на кого не держал зла, и сам виноват, что не смог за себя постоять. Ещё начеркал пару строк про меня и пожелал добиться успеха в том, что мне нравилось. На записке лежал этот медиатор. — Вау… — с восхищением произнёс Феликс. — Это так… Блять, язык не поворачивается назвать это крутым, но прямо как в сериале. Можно ещё вопрос? Но он довольно специфический. — Валяй. — Ты начал употреблять из-за смерти Юнсо? — Да, — тут же ответил Джисон, не задумываясь. — Минхо пытался меня остановить, но такую машину заглушить невозможно. У меня были-то только он и Юнсо. — А родители? — Отца не знаю, но зато мать есть, — сказал Хан, развалившись на кровати Сынмина. — Ну, как бы есть, но как бы нет. Забухала, когда мне десять-одиннадцать было, поэтому купил гитару и стал в переходах бренчать, чтобы на музыке зарабатывать. Сейчас иногда прихожу к ней, а то жалко тётку, совсем одна осталась. Ещё и деньги ей приношу. — Почему на карту не скидываешь? — Была бы она у неё, блять, — прыснул смешок Джисон. — Не верит в современные технологии и боится мошенников. — Я тут ни при чём, — поднял руки зайчиком Хо, поймав на себе взгляд друга. — Кстати, спасибо, ты мне напомнил к ней сходить, — Хан слез с кровати, закинул чехол на спину и направился к двери. — Так уже одиннадцать. — Она как раз в это время просыпается. Хан вернулся в свою комнату, поставил гитару рядом с кроватью и начал обуваться. Чонина в комнате не было, а Чан уже спал, не обращая внимания на недавние разговоры и включённый свет. — Ну что, принцесса оценила твоё бренькание? — Вполне. Флекс сказал почаще играть. — Серьёзно?! — А ты чего так удивился? — усмехнулся Джисон, собирая сумку. — Ничего, просто… А ты куда? — К мамке загляну, деньги отдам. Джисон заранее снял наличку в банкомате, сделав это сразу после того, как забрал футболку Феликса из ПВЗ. Он спустился вниз по лестнице, достал телефон, чтобы вызывать такси, а потом направился к главному входу, куда должна была подъехать машина. В это время Хёнджин смотрел в окно, дожидаясь момента, когда Хан уедет, схватил его гитару и вышел из комнаты. Джисон запрещал даже дышать в её сторону без разрешения, но Хван бы в любом случае не смог должным образом объяснить своё внезапное желание научиться играть. Не особо хотелось говорить, что оно возникло из-за Феликса, поэтому было легче сдержать в тайне. Хван добрался до последнего этажа, открыл дверь и вошел на крышу, где было не только безумно тихо, но ещё и холодно. Он не учёл, что по ночам температура воздуха уже уходила в минус, но возвращаться за более тёплой кофтой не стал. Хёнджин сел на ступеньку небольшой лестницы, которая вела к какой-то трансформаторной будке, расстегнул молнию и достал гитару из чехла. Он открыл первое попавшееся видео на телефоне, где рассказывались азы: как правильно держать гитару, ставить пальцы, зажимать простейшие аккорды, разбор парочки переборов и боя — восьмёрки. — Да ёб твою! — взбесился Хван, когда звук снова получился грязным. — Как это делается, блять?! Он снова попробовал зажать один из самых простых аккордов, но не смог добиться чистого звучания. Даже «Em» не хотел поддаваться ему. Хёнджин глубоко вдохнул, выдохнул, хрустнул пальцами и попробовал снова.

***

Джисон добрался до места за тридцать минут, попрощался с таксистом и направился к своему дому. Очень дряхлому, молящему о пощаде и ремонте, но всё-таки родному. Мать, видимо, настолько забила, что даже перестала запирать дверь на ключ. Воровать всё равно было нечего. Он зашёл внутрь, сразу же оказавшись в первой из двух комнат, на доисторическом телевизоре что-то вещали несколько пикселей, а мать сидела на диване с бутылкой в руках. Ничего не меняется. — Привет, — прокашлялся он, подойдя к матери, но не получил в ответ даже взгляда. — Ау! Карга, ты тут, блять?! — Что-что? — повторила она, до сих пор таращись в экран. — Что Вам надо? — Понятно, — вздохнул Джисон. — Женщина, бутылочку на секунду отставьте. Она наконец-то удосужилась посмотреть на него, узнала в пришедшем сына и заулыбалась изо всех сил. — Я-то уж думала, что ты не придёшь. — Будто у меня выбор есть, — фыркнул он, достал из сумки конверт и протянул его матери. — Держи. — Что это? — Бумажки такие, за которые ты алкашку покупаешь. — Откуда? Ты устроился на работу? — Тебе опять память отшибло, блять?! Меня хоть узнаёшь? — Узнаю. — Значит, ещё не все мозги пропила. Там деньги, бери, — она забрала у него конверт и начала считать купюры. — Почему замок сломан? — Я его вырвала. — Нахрена, мам?… — Чтобы в гости приходили, — улыбнулась мать, закрыв глаза. — Совсем одиноко стало. — Нет, ну ты… Ты дура, блять?! А если тебя какие-то ненормальные убьют?! — Да кому я нужна? Даже родного сына только раз в месяц вижу. — А ты не думала, что на это причина есть?! — Джисон схватил со стола одну из множества пустых бутылок. — Сколько можно, нахуй?! Тебе совсем себя не жалко?! — Зачем ты на меня кричишь?… — Чтобы ты наконец-то услышала! Я до тебя уже десять лет докричаться пытаюсь! — Уходи, — махнула рукой мать. — Что? — Катись отсюда! — крикнула она, взяла в руки бутылку и швырнула в стену, разбив её на множество осколков. — Послал Бог сына, который на мать орёт! Неблагодарный! — Я ору, потому что ты не слушаешь. Ты вообще ничего не собираешься менять? В жизни всё устраивает, да? — Уходи! — Истеричка ёбаная… — Джисон уже развернулся в сторону выхода и практически добрался до него, но остановился, почти схватившись за дверную ручку. Он не мог просто так взять и оставить её, не договорив. — Возьми себя в руки, женщина. Заебала уже бухать. В него полетела бутылка, от которой Джисон мастерски уклонился. Привык. — Ты бы их сдавала, а не била, чтобы хоть какие-то деньги получать. Всё, пока. — Чтоб ты сдох, гадёныш мелкий! — А что-то поинтересней будет? Могла бы и новые обзывалки придумать. Об стену разбилась ещё одна бутылка. — Ладно-ладно, не напрягайся, я ухожу. Тех денег, которые я тебе дал, на месяц должно хватить. Хан прикрыл за собой дверь, вышел на улицу и вновь услышал звон от разбившегося стекла. Как бы сильно Джисон ненавидел свою мать, он всё равно любил её. Пускай она и забила на его существование десять лет назад, променяв сына на алкоголь, но получала понимание со стороны. Выперли с работы, мужика рядом не было, а Джисон к тому времени уже обрёл хоть какую-то самостоятельность, до этого являясь для неё обузой. То есть, он так думал. Джисон — единственный, кто у неё был, но их отношения оставляли желать только лучшего. Хан вернулся в комнату через окно, сразу заметив две пропажи: Хёнджин и гитара. Он сейчас должен был работать, а вот отсутствие гитары заставило Джисона запаниковать. Он посмотрел под кроватями и ванной, а потом полез в соседнюю комнату. На подсознательном уровне подозрения падали на Феликса, но появилась ещё одна зацепка. Джисон не нашёл чехол, зато услышал звуки с улицы, похожие на изнасилование бедного инструмента. Он полез вверх по пожарной лестнице, ориентируясь на слух, добрался до крыши и понял, что источник явно находился здесь. — Кто тут? — спросил Хан, и звуки тут же прекратились. Джисон осмотрелся по сторонам и увидел человека с его бандурой в руках. Странно, что он даже не попробовал сбежать. — Нихуя себе… — Привет, — неловко улыбнулся Хёнджин. — Ты что тут делаешь? — Искал свою гитару. Ты нахуя её взял?! Я тебе руки вырву и в жопу вставлю, блять! Хан схватился за гриф и прижал инструмент к себе, обняв его обеими руками. — Погоди… — Блять, — закатил глаза Хван. — Ты же ненавидишь её. — Уже нет. — И почему же? — Ну, ты полгода не играл, и за это время что-то изменилось. Решил попробовать. — На кой хуй ты прятался?! У меня так очко сжалось, когда я её в комнате не увидел! — Сорян, не подумал. Джисон пару секунд стоял молча, чтобы окончательно успокоиться, а потом сел на ступеньку рядом с Хёнджином. — Получается? — Нихуя. Не понимаю, как на этой деревяшке можно что-то сыграть. — Ты не играй, а чувствуй. С таким настроем ничего не получится. Надо с ней по-доброму. Ну, как с девушкой. — По-доброму с куском дерева?… — Это и есть твоя главная проблема. Ты заставляешь себя, а играть нужно от сердца. — Научишь? — Я попробую, конечно, — усмехнулся Джисон и вручил ему гитару, — но ничего не обещаю. У тебя какая цель? — Пару песен сыграть. — Каких? — Простейших. Без этого вашего бире. — Баррэ. — Без него, короче. — Хорошо, начнём с классики. Аккорд «Em». Указательный палец ставь на второй лад пятой струны, а средний — на второй лад четвёртой струны. Хван проанализировал сказанное и смог правильно расположить пальцы. Он провёл правой рукой по струнам, но звук опять получился грязным. — Да ёбаный в рот! — Тише-тише, ты её разозлишь. — Кого?! — Гитару. Концы пальцев должны упираться на струны под прямым углом и зажимать их сильнее. Попробуй. Спустя четыре попытки Хёнджину наконец-то удалось добиться мелодичного звучания. Джисон начал рассказывать ему про другие аккорды, корректировал постановку пальцев и успокаивал Хвана после очередной неудачи. В итоге они просидели на крыше до двух ночи и договорились продолжить завтра после пар. Если принцессе не зайдёт, то я ей ногти с корнем вырву. Именно с такими мыслями Хёнджин засыпал, умирая от боли в левой руке, и до этого обклеил на ней пластырями каждый палец, так как стёр их в кровь.