Человек Кембриджский (Homo Cantabrigiensis)

– Без проблем, давайте разбираться, – Йорн, повесив шлем на руль, решительной походкой и с лучезарной клыкастой улыбкой подошел к джентльмену с таким видом, что тот невольно отступил на пару шагов. Толстая мотоциклетная куртка с защитными накладками, которую Йорн теперь надевал при любом удобном случае, дабы уберечься от дротиков Минотавра, подчеркивала его атлетические плечи. Шею он слегка набычил, нижнюю челюсть чуть выдвинул вперед, поигрывая желваками. – Себастьян Дамбровски, – он протянул руку. – Кхм… Мэтью… Флок, – хозяин дома нерешительно пожал Йорну руку. – Так, и что, собственно, произошло у вас с эм… – Да, собственно… как вам сказать… – Йорн покусал губу верхним клыком.   После короткого раздумья ракшас наговорил господину Флоку невообразимую тучу экивоков, двусмысленностей и иносказательных намеков, из которых нынешний хозяин коттеджа вынес лишь то, что общительный молодой человек ввязался в какую-то стыдную авантюру («Ну, вы знаете, по глупости,… тусовки, молодость, тормозов нет»), и человек, назвавшийся Джеймсом, ему необыкновенно помог («Без него я бы вообще… то есть, совсем… ну, вы понимаете… полный швах»), потом Себастьян Дамбровски пил чай на кухне у господина Флока («Я ведь не знал, вы же понимаете!»), и Джеймс показался ему довольно странным типом («Вы догадываетесь, о чем я…»), затем тип помог ему добраться до дома, однако данных своих не сообщил и теперь, оправившись от потрясения («Только между нами, сэр») Себастьян его разыскивал, чтобы поблагодарить («Вы ничего не подумайте, я понятия не имел!»).   – А какова ваша история? – тоном, не принимающим «нет» за ответ, задал вопрос Йорн, выложив Флоку свою версию событий. – Ваш Джеймс влез в мой дом и устроил там кавардак! – При всем уважении, Джеймс не в большей степени мой, чем ваш, – заметил ракшас. – И давно вы обнаружили его существование? Как так-то вообще? Мне показалось, что он чувствовал себя здесь вполне вольготно, по-хозяйски. И в доме было чисто, хочу обратить ваше внимание. – Видите ли, Себастьян, я находился в длительной командировке за границей, в том числе и… вы понимаете, – он до ужаса многозначительно наклонил голову и, чуть выпучив глаза, посмотрел на Йорна, – ТАМ. – Оу, – понимающе кивнул Йорн. Еще одного со связями в Системе ему только не хватало. А, впрочем… – Дом стоял почти полгода законсервированный, – продолжил господин Флок. – Я вернулся в Оксфорд в прошлую пятницу. Сегодня утром я приезжаю проветрить помещения, и что я вижу! – И что же вы видите? – ракшас сделал большие глаза. – Кошмар! У меня жуки и невыносимая вонь! – Жуки? – поморщился Йорн. – Что за жуки? – Я не знаю, что это за жуки, я в жуках, знаете ли, не силен. Темные, как черепашки. – В «Виртуалити» есть определитель животных, – подсказал Йорн.  – Мне не до жучиных разновидностей, молодой человек, – обиделся домовладелец. – Кроме жуков ведь еще и гусеницы. По всему дому, понимаете, Себастьян? ПО. ВСЕМУ. ПРОКЛЯТОМУ. ДОМУ. Волосатые! – Волосатые – это вдвойне отвратительно, – стараясь не улыбаться, сказал Йорн. – Вы считаете, это смешно? – Флок раздул ноздри. – Отнюдь. Волоски членистоногих при попадании в дыхательные пути могут вызывать сильнейшую аллергию, – отрапортовал Йорн. – Вот именно. В шкафу хранились очень старинные перьевые подушки, убраны, вроде, не нужны, но своего рода винтаж – так они теперь кишат этой гадостью!   Йорн и господин Флок одновременно покосились с опаской на подушки, которые были выложены на стульях и планках. Крайняя степень фрустрации, в которой пребывал домовладелец, заставляла вообразить, что из какой-нибудь подушки, не ровен час, как вырвется тварь, наподобие грудолома.   – А воняет чем? – Трудно разобраться… Какими-то…– господин Флок потер желтоватые пальцы, словно растирал в них что-то. – Не то тухлятиной, не то дымом, какими-то… гниющими остатками. Но не так, словно у меня под полом енот сдох, а менее… как бы выразиться… менее выраженно.   Йорн повернул голову в сторону открытой настежь двери и некоторое время втягивал ноздрями исходивший из дома запах. К загадочному запаху гари, который он почувствовал еще до того, как заговорил с возмущенным джентльменом, подмешивался сладковатый запах потравленного осиного гнезда с разлагающимися в ячейках личинками. Когда он снова обратился к домовладельцу, тот смотрел с крайне ошеломленным выражением на замазанный косметикой нос химеры. Люди нередко замечали, что Йорн принюхивается к воздуху чаще и бдительнее, чем окружающие, иногда кое-кто из друзей отпускал шуточки по этому поводу. Брайан любил повторять цитаты из Кастанеды, что-то типа: «Паблито принюхался 4-5 раз короткими вздохами, как собака, и провозгласил, что еду приготовила La Gorda ». Но чтобы настолько приходить в изумление… Хозяин дома как будто живого вампира увидел.   – Вы не будете возражать, если я посмотрю?  – поспешил отвлечь его внимание Йорн. – Ну… – замялся господин Мэтью Флок. – Что вы планируете там увидеть? – Место преступления. К тому же вы зря недооцениваете разновидности жуков. Жук жуку рознь: из майских хрущей варят суп, из кошенильного червеца делают краситель, из златок – произведения искусства. Чем занимался Джеймс у вас – вот в чем вопрос. – Я очень надеюсь, что он не варил у меня суп из этой дряни, но пойдемте, пойдемте, раз вам так хочется… – пробормотал Флок, и Йорн снова заметил по его физиономии, что мысль господина побежала в каком-то ином направлении.   Заграничный джентльмен провел Йорна по уже известному химере коридору и указал на комнату, вроде маленькой старомодной деревенской гостиной, дверь в нее была плотно прикрыта, когда ракшас посещал коттедж в предыдущий раз. Йорн опять принюхался. Обычно говорят «в ноздри ударил запах того-то и того-то», но Йорн понял, почему нервы господина Флока были столь раздражены: в доме висело облако какой-то трупной субстанции, которое было столь же эфемерно, сколь назойливо. Химические сигналы вселяли беспокойство на подсознательном уровне, как едва различимый, слишком высокий для человеческого уха звук.    – Полюбуйтесь! Вот здесь эпицентр, – домовладелец вытянул ладонь и указал на перевернутые ящики и рассыпанный по полу субстрат, состоявший из почвы и бумаги. Бумагу усеивали словно кружева, прогрызенные мелкие дырочки.   Когда Йорн посмотрел на распахнутое окно, он заметил шевеление жестких панцирей длиной поменьше сантиметра. И впрямь жуки походили на черепашек. Они вразнобой ползали по стенам и подоконнику.   – А где гусеницы? – Я им пастырь, что ли, гусеницам этим? – с горьким сарказмом ответил господин Флок. – Разбрелись по угодьям! На самом деле они везде, но их эдак сразу не видно, наверное, на свет не лезут.   – В подушках, вы говорите? – уточнил Йорн, доставая коммуникатор, и подошел к окну, настраивая камеру на макросъемку. – В подушках, в куртках, ботинках, свитерах, в книжках даже! – Ах, то есть, ботинки есть, – странно ухмыльнулся Йорн. – Конечно есть, зачем мне прогулочную обувь для леса с собой возить туда-сюда из города? Впрочем, теперь уже, пожалуй, нет ботинок.   Йорн криво ухмыльнулся, просканировал одного из жучков и отправил запрос в «Виртуалити-Про».   – «Dermestes maculatus, кожеед пятнистый», – громко объявил он, читая информацию с экрана. – «Опасный вредитель запасов животного происхождения, повреждает кожевенное сырьё, меха, мясные продукты, музейные экспонаты, коконы тутового шелкопряда. Также используются для определения возраста трупов криминалистами. Также использ…»   Йорн осекся, потому что далее в справке от «Виртуалити» говорилось про использование кожееда для «качественной очистки костей от мягких тканей». Нино была права в своих заключениях… становилась все правее и правее. Где ее черт носит?   – Джеймс и есть сам натуральный, бессовестный вредитель! Устроил кавардак, сломал замок, побросал вещи на пол, да еще и опасных вредителей мне напустил! – возмущался домовладелец. – Это что-то личное… это непременно личное… – забормотал он, прижав кулак к губам и вышагивая по комнате. – Мне придется все выкинуть! Нет, это, несомненно, личная вражда… – повторил он так, словно существование «личной вражды» по отношению к господину Флоку его нисколько не смущало, а удивляла лишь экзотичность мести. – Но кто? Кто? – Ящики ваши? – не слушая его причитаний, спросил Йорн. – Да… наверное… у меня такие стоят в мастерской. – Хм… – сказал Йорн, раздумывая. – Нет, я это так не оставлю! На это непозволительно закрывать глаза, это… это же… Молодой человек… Себастьян, вы обязаны мне помочь! – сказал господин Флок со всею твердостью. Йорн вскинул на него настороженный взгляд. – Вы должны пойти со мной в органы и сообщить все, чему вы были свидетелем, и составить портрет! – У вас нет видеонаблюдения? – на всякий случай уточнил Йорн и с облегчением увидел, как домовладелец всплеснул руками. – Зачем? Разве я мог вообразить! Здесь же нечего брать. Этому коттеджу пятьдесят лет, никогда такого не было… – …и вот опять, – тихо бросил в сторону Йорн. – Мы должны ехать в Оксфорд немедленно! – видя сомнения молодого человека, нахрапом покатил Флок. – Я думаю, – процедил Йорн. – Здесь не о чем думать, вы обязаны по закону! – Не надо на меня давить, господин Флок, я знаю, что я обязан делать, а что нет, – довольно резко огрызнулся Йорн. – Окей, окей, я понимаю, что вы тоже по мелочи набедокурили перед тем, как с ним столкнулись. Давайте мы с вашей историей что-нибудь придумаем, но вы поедете со мной, как свидетель, дадите показания. С помощью мозгового интерфейса они делают очень точные портреты подозреваемых. Или, может, вы проходили с ним где-то под камерами? У него было транспортное средство?   Йорн опять вскинул на хозяина коттеджа ледяные пронзительные глаза, но почти его не видел, на скорости просчитывая риски и возможности, которые давала идея Флока.   Итак, риски: если лицо Йорна не понравится расследователю в Оксфорде (а ракшасье лицо частенько на уровне инстинктов не нравилась представителям правоохранительных органов), то он ради спортивного интереса и дополнительных бонусов пойдет разматывать клубок перемещений студента Аланда, начиная со злосчастной вылазки ночных хулиганов. В зависимости от качества маскировки Минотавра, возникнет той или иной величины пробел между Тремпингтон Стрит и станцией Шиптон в Бруэрне, который Йорн сможет объяснить только потерей сознания и амнезией. Расследователь выяснит, что в ночь осады Мастерс Лодж, согласно данным с камер наблюдения, Йорн съездил в Стивенидж к родителям, после чего вернулся в Кембридж и пошел к себе спать. Как Йорн объяснит телепортацию из общежития аж до самых дальних пригородов Окса? Не кисло его, однако, торкнуло! Любому гвардейцу будет понятно, что Элвис покинул здание через окно и шел по слепым пятнам видеонаблюдения. На неловкий вопрос «За каким хреном?» Йорну трудно будет ответить. Если же подойти с противоположного конца, Йорн не знал, как и на чем транспортировал Минотавр свой улов, насколько хорош он в деле маскировки и заметания следов. Поскольку Йорн не сможет скрыть способ, каковым перекочевал в Оксфорд из Бруэрна, будут просмотрены записи из Шиптона. Там обнаружится и автомобиль, на котором Минотавр подвозил Йорна, и сам Минотавр. Был ли это собственный автомобиль Джеймса? Был ли Джеймс в курсе техник препятствования узнаванию лиц наружным наблюдением? Был ли Джеймс Минотавром? Или Уэйном Мюрреем? Или гребаным Брюсом Уэйном?   А теперь возможности: Йорн мог, не привлекая к себе внимания, выманить Минотавра из берлоги с помощью безграничных технических мощностей Гвардии, а потом позволить ему уйти. Установив личность своего поклонника, Йорн мог заняться обезвреживанием его танатограммы или другого ухищрения на случай внезапной смерти.   Мэтью Флок, надо отметить, еще не успел составить танатограмму на случай, если Homo rapax решит его убрать, как лишнего свидетеля – еще одного лишнего из пяти миллиардов прочих лишних свидетелей…   – Себастьян, я понимаю ваши опасения, – зазвучал более смягченный голос владельца дома. – Но я признаюсь: у меня вырисовывается гораздо более неприятная ситуация. Я работаю во Внешних Связях, это структурное подразделение «Нексуса» за пределами закрытых городов. Поэтому крайне важно разобраться в сложившемся гротеске и найти недоброжелателя. Эту выходку абсолютно невозможно проигнорировать. Я знаю, чего вы опасаетесь, в свое время я тоже это все проходил… – он мечтательно улыбнулся, но глаза его внимательно изучали покрытое гримом интеллигентное и странное лицо юноши. – Оксфорд, неизведанная взрослая жизнь, студенческое братство (у нас оно было особенно укрепившимся по сравнению с новыми университетами). Мы все совершаем ошибки, хотя это даже и ошибкой-то трудно назвать. Поэтому я не хочу на вас давить, извините, что сорвался, это все нервы. Я вам клятвенно обещаю: у меня есть связи в Гвардии, я организую с начальством в Оксфордском Бытовом Контроле, а, если надо, то и в Криминальном, чтобы вы остались только свидетелем. Если угодно, на фоне вот этой всей, – он развел руками, указывая на потихоньку копошившихся в углах насекомых, – симптоматики ваша мелкая вечериночная проказа вообще никому не будет интересна. Однако ваше сотрудничество мне необходимо.     Йорн с минуту молчал и продолжал анатомировать взглядом господина Флока, наблюдая за сокращением и расширением капилляров на его лице. Врет он? Способен ли на подставу этот пожилой мелкий функционер, каких так презирал Полосатый?     – Себастьян, я имею право по закону… – Йорн Аланд, – перебил его Йорн и протянул руку. – Кембриджский университет, факультет английского языка, скандинавское отделение. Можете проверить по Реестру. В Оксфорде у меня брат учится, на юридическом. – Очень приятно, – понимающе просветлел господин Флок, хотя сначала чуть опешил. – Взаимно.   Они снова пожали руки друг другу.   Дикая, но озорная мысль пронеслась у Йорна в голове: имеет ли смысл известным способом подогреть фантазию дипломатического работника о грозящей ему опасности?   Следом еще одно достаточно обнадеживающее соображение заставило Йорна открыть свой профиль в Реестре и зайти в архив медицинских документов. Ракшас быстро пролистал справки, чтобы удостовериться в своей правоте.   …Заключения от офтальмолога… миопия…рецепты на линзы для очков… Хирург… переломы ног… перелом кисти… переломы ребер… переломы носа… Отдельная огромная и насквозь сфабрикованная папка с документами, фальсифицирующими лечение после несуществующих ожогов… золотая папка, в буквальном смысле…      Йорн зашел в раздел психиатрических заболеваний, где значились фэйковые депрессия и социальное тревожное расстройство, послужившие чете Сорренто предлогом для перевода приемного сына на домашнее обучение. Наконец, Йорн нашел то, что искал: прозопагнозия тоже значилась в его медицинских файлах, как официальный диагноз. Никогда не предполагал, что это «расстройство» когда-либо окажется чем-то иным, нежели досадным неудобством.   Удовлетворенный, Йорн закрыл реестр.