HistoRonpa: When the World Stopped Making Sense

Камиюрушу Онокири спалось очень плохо. Юноша ворочался из стороны в сторону, нервно дыша и хватаясь за одеяло. Эта борьба со сном, или точнее с бессонницей, началась для него внезапно и продолжалась около часа. В конце-концов, измождённый, он открыл глаза. Не поверив увиденному, он вновь закрыл их. Затем вновь открыл. Предполагая, что ещё находится в полудрёме, юноша помотал головой, поморгал, ущипнул себя за щёку. Когда всё перечисленное не помогло, Онокири уставился в потолок взглядом, в котором читалось крайнее удивление, если не шок. Потолок был белым и высоким, гораздо выше, чем в нормальной спальне. В глаза бил ослепительный свет вмонтированной в потолок белой квадратной лампы, но Камиюрушу заметил это, лишь когда его глаза начали плыть от этого яркого белого света. Закрыв и вновь открыв их, юноша перевёл взгляд на кровать, начав потихоньку подниматься с ней. Кровать была большой и широкой, пусть и одноместной. Белое одеяло, которое Онокири осторожно снял и отложил в сторону, большая белая подушка, на которой юноша ещё недавно ворочался, белая простыня. Обилие белого резало глаз, а потому Камиюрушу обрадовался, увидев, что ножки и спинка кровати сделаны из светлого дерева. Впрочем, радость была недолгой – пол, на который осторожно спустил ноги Камиюрушу, тоже был белым. На босу ногу идти не пришлось – возле кровати стояли заботливо кем-то подготовленные белые тапочки. Только сейчас Онокири заметил, что почти не одет – на нём было лишь нижнее бельё, конечно же тоже белое. Юноша, оглядываясь, встал с кровати. В комнате, из существенных деталей, были ещё светлая деревянная прикроватная тумбочка, большой шкаф того же цвета и материала с одной стороны, и не менее внушительных размеров зеркало с другой. Правда, наибольшего внимания заслуживали не шкаф слева, тумбочка при кровати или зеркало справа, а огромная чёрная дверь, расположившаяся в другом конце комнаты напротив кровати. «Отлично, в этом мире есть больше одного цвета. На этом хорошие новости заканчиваются. Без понятия, чего хотят от меня, но я хочу побыстрее покинуть это жуткое место» – свои нервные размышления Онокири сопровождал вполне конкретными действиями, направившись к выходу, мало заботясь о внешнем виде на фоне столь тревожной обстановки. С каждым шагом Онокири ускорялся, под конец перейдя на бег и открыв дверь. К счастью для себя, реакция Камиюрушу была достаточно хорошей, и он вовремя успел затормозить. За пределами комнаты располагался очень широкий и даже квадратный Коридор здания, испещрённый дверями. Впрочем, не они и не Коридор привлекли внимание Камиюрушу по одной простой причине – их почти не было видно из-за лазеров, испещривших Коридор вдоль, поперёк и по диагонали. При этом лазеры будто исходили из стены и заканчивались в ней же, лишь слепя юношу ярко красным светом. В ужасе Онокири отпрянул от двери, захлопнув её. «Что происходит?!» – нервно подумал юноша – «Мне это определённо не нравится». Камиюрушу огляделся, заметив, что на тумбочке что-то лежит. Вскоре предметы оказались у него в руках – очки, благодаря которым страдающий близорукостью Онокири смог видеть предметы лучше, и ключ, видимо предназначенный для запирания двери. В очках юноша смог заметить некоторые новые детали – комната была наполнена мелкими, встроенными в стены, потолок и пол, а кроме того, почти незаметными «глазами» – то ли датчиками, то ли камерами. Над дверью же возвышался большой чёрный прямоугольник, встроенный в стену – то ли монитор, то ли телевизор. Далее Онокири, к которому начали возвращаться самообладание и решительность, направился к шкафу, увидев в нём явно не свой костюм, хоть и подходящий ему по размерам. Быстро одевшись, он подошёл к зеркалу и взглянул на себя, имея возможность видеть свой новый образ в полный рост, на белом фоне и с идеальным освещением. Чёрные туфли, тёмно-синие мягкие облегающие брюки на ремне, светло-серый пиджак, а под ним – клетчатая рубашка из мягкой ткани, состоящая из светлозелёных и тёмнозелёных квадратов. Вокруг шеи, поверх застёгнутой на все пуговицы рубашки и аккуратного воротничка, был надет фиолетовый шарф, а в руке Онокири держал ещё не надетые чёрные кожаные перчатки и коричневую фетровую шляпу с жёлтым пером какой-то птицы. Картину дополняли растрёпанные густые чёрные волосы, неаккуратно свисавшие до острого подбородка. Камиюрушу аккуратно пригладил их, добившись подобия мужского каре. Лицо юноши было в целым красивым: высокий чистый лоб, густые расставленные брови, длинный прямой нос и аккуратные рот, уши и щёки. Не уступало и высокое, стройное, пусть и не спортивное тело. К удивлению Онокири, его лицо после сна было будто гладко выбритым – никакой щетины, да и всякие мелкие детали были в идеальном состоянии, вроде постриженных ногтей. Впрочем, одежда привлекала Камиюрушу меньше, чем металлическая прямоугольная бирка на левой части пиджака, под сердцем. На ней золотыми буквами на алом фоне было высечено: «Камиюрушу Онокири. Абсолютный Историк» Воспоминания закружились в голове Камиюрушу: он был одним из лучших студентов своего университета, а возможно и среди всех университетов Японии, пусть и в своей весьма специфической сфере. Подающий надежды молодой 21-летний специалист, он прекрасно знал японскую и мировую историю. За это, а также за свой талант рассказчика, за умение рассказывать людям истории о прошлом, он и был признан «Абсолютным Историком уровня университета». По-крайней мере, так говорилось в письме, которое Онокири получил от организации «Университет Талантов» на отдалённом японском искусственном острове, где, судя по письму, практиковались инновационные методы обучения. Но что было дальше – юноша совершенно не мог вспомнить. От воспоминаний и осознания утраты их части голова юноши закружилась, и он, отшатнувшись, отошёл от зеркала. В глазах Онокири помутнело и он едва не упал на кровать, на которую оперся, без сознания.