Мерзавец

      Чимин не знал, сколько времени прошло, — он его не считал, просто сидел в гостиной и смотрел в одну точку. Он даже не знал, о чем думал, так как мысли наслаивались одна на другую. Голова пухла и раскалывалась от их количества, и не сойти с ума оказалось сложнее, чем парень когда-либо предполагал.       Вчера вечером Гимин огорошила его неожиданным признанием, от которого Чимин до сих пор не оправился. Всю ночь он бесполезно прождал Юнги, поэтому лег спать, не услышав, как тот вернулся. А сейчас спокойно ждал, когда друг проснется и они смогут поговорить, потому что один Пак новости переварить не в состоянии.       Наконец, дверь в комнату Мина открылась, и оттуда вышел все еще сонный парень, потирающий руками глаза. Не заметив Чимина, Юнги прошел в ванную и, только когда закончил поздние водные процедуры, обратил внимание на неподвижно сидящего Пака.       — С тобой что? — хмыкнул Юнги, пряча глаза. Он направился к чайнику и включил его, после чего открыл холодильник в поисках завтрака. Чайник закипел и он налил в чашку кипяток, развернувшись лицом к Чимину, что смотрел на него стеклянным взглядом.       — Мы расстались, — не сразу смог произнести Чимин.       И не сразу до Юнги дошел смысл чужих слов. Он замер, сжав руки в кулаки, ведь мгновение назад догадался, какой разговор им предстоит. Мин поставил чашку на стол, так и не сделав глоток, и вздохнул.       Комната погрузилась в тишину, такую гнетущую и многозначащую, от которой можно ждать чего угодно.       Чимин встал с дивана, подошел к столу и положил на него руки, наклонившись чуть вперед. Он смотрел на друга в упор и с тяжелой ухмылкой на губах.       — Гимин призналась в измене, — Пак говорил по чуть-чуть, буквально по фразам, и от его слов кровь стыла в жилах. — Ты что-нибудь об этом знаешь? Вы же стали так близки в последнее время.       Юнги открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и застыл, не придумав что. Ему самому давно пора признаться. В первый же день. И вообще он должен был держать себя в руках, чтобы не допустить подобной ситуации. А теперь лучший друг смотрит на него как на врага.       Заслужил.       — Знаешь, что самое паршивое? — продолжал Чимин, постепенно повышая голос. — Что я видел, что что-то происходит, но слепо верил, что ни моя девушка, ни лучший друг не станут меня обманывать. Что ж тебя так тянет к тем, с кем я встречаюсь? Может, и в прошлый раз все было не случайно? А? Говори! Хули ты молчишь?       — Нет, — звук изо рта не шел, но ответ Юнги и не был важен.       — Тогда какого хуя, блять? — Чимин схватил стоящую на столе кружку с горячим кофе и со всей силы метнул ее в сторону. Осколки разлетелись по углам, а напиток растекся по полу. — С-с-сука, — зашипел парень, схватившись за запястье.       Его ладонь покраснела от попавшего на него кипятка, что приносило невыносимую боль. Сменив внимание с Юнги на обожженную конечность, Пак метнулся в ванную, где поместил ее под струю холодной воды. Он надеялся, что ему не придется обращаться в больницу и можно обойтись стандартными бытовыми методами, всего лишь добавив к ним мазь от ожогов. Хорошо, что горячая вода попала только на ладонь, но плохо, что это то место, раны на котором проходят достаточно медленно.       Как только Чимин почувствовал облегчение, он выключил воду и вытер руку полотенцем, тут же начав осматривать покрасневшее место. Далее он вышел из ванной и собрался подойти к кухонному шкафчику, где лежала аптечка, как заметил на столе голубой тюбик геля от ожогов.       Юнги в это время убирал осколки с пола и вытирал остывший кофе тряпкой.       — Ну нихуя себе! — присвистнул Пак, хватая упаковку и поворачиваясь к другу (уже скорее всего бывшему). — Мне следует сказать «спасибо»?       Не услышав ответа, Чимин просто хмыкнул, выдавил немного геля и растер по ладони, после чего отшвырнул тюбик, при этом следя за виновато сгорбившимся Мином, что пытался сообразить, в какой из мусорных пакетов выкидывать осколки.       — Скажешь что-нибудь или будешь молчать? — спросил Чимин, отчего Юнги вздрогнул и взглянул на него из-под опущенных ресниц.       — Прости.       — И все? Тебе всегда было что сказать, и ты не стеснялся в выражениях, когда я только познакомил тебя с Гимин. Утверждал, что она встречается одновременно с двумя парнями… Что, с Чонгуком доказать не получилось и ты решил взять все в свои руки?       — Все случилось не так.       — Ну так расскажи, ёб твою налево! — опять срывался Чимин, сжимая трясущиеся руки в кулаки и ударяя ими по столешнице. Правую ладонь резануло болью, но он стерпел. — Когда ты собирался мне сказать? Дай угадаю: никогда. Бля буду, еще упрашивал ее не говорить мне. Так же все было? Я тебя, блять, хорошо знаю. Ты думал, что все утрясется само собой, а до тех пор можно и дальше делать из меня идиота.       — Не…       — А я тебя уже не спрашиваю! Твое время вышло. Ты мог бы признаться раньше, пусть не сразу. Почему не сказал, когда Джунки приходил? Или стой! Ты же все поведал брату…       — Я не говорил, он сам понял.       — Это блять имеет значение? Сука, я был твоим лучшим другом! Почему мне ты не удосужился сказать, что… хотя бы что… чёрт, я даже произнести вслух это не могу! Теперь всё, что ты с этого момента будешь говорить, настолько неважно, что я буду расценивать это как пиздёж!       — Чимин…       — Что «Чимин»? — он не стал дослушивать, потому что находился в полнейшем раздрае. — Я не знаю, ненавидел бы я тебя меньше, если бы ты рассказал сразу, но сейчас я тебя не хочу ни видеть, ни слышать. Одним действием ты перечеркнул всё, что было между нами. С этого дня мы просто соседи, но я постараюсь как можно скорее избавиться и от этого определения наших отношений. Либо я, либо ты, либо мы оба отсюда съедем, так что ищи квартиру. Или нового соседа.       Он взял со стола гель от ожогов, быстро обулся и, схватив куртку, вышел.       С сигналом закрывшегося электронного замка Юнги рвано вдохнул и задрал голову, чтобы уменьшить поток хлынувших слез: те лились неконтролируемо и капали на одежду и стол, а затем и на пол, когда Мин медленно осел на него, опершись спиной о кухонный гарнитур.       Где-то в углу лежал последний осколок, который он не заметил, когда убирал разбитую кружку. К слову, это была часть от пары почти точно такой же, но принадлежавшей Чимину. Вряд ли он теперь захочет ее оставить, и она полетит в урну вслед за первой.       И дело вовсе не в кружках, а в том, что они значили. Хотя теперь уже ничего.

***

      — Алло, Чимин, привет. Что с Юнги случилось? Не могу до него дозвониться, — звонил Сокджин другу, будучи не в курсе произошедшего от слова «совсем».       — Мне глубоко плевать, что с ним случилось, Джин. Привет, — отрезал Чимин, сразу обозначая свою позицию.       Он не видел Мина с того дня, и уже прошло какое-то время, как тот не выходил из своей комнаты. А может, его там и не было — парню фиолетово с высокой колокольни.       — Оу, — воскликнул Ким и замолчал в раздумьях. — Все настолько плохо?       — Но не для тебя, — усмехался Чимин в трубку. — Твоя ставка в споре как раз сыграла.       — Ты о чем? — искренне удивился Сокджин и переложил телефон к другому уху, чтобы правой рукой взять мышку. Он на работе и звонил Мину не просто так, а по делу. Не дозвонился, набрал второму, а тот говорил загадками.       — Тебе не придется отращивать волосы. Уже забыл? — продолжал намекать Пак вместо того, чтобы сказать прямо. Но язык не поворачивался.       — Ага… — задумчиво протянул Ким и напряг память.       У него из головы напрочь вылетела в шутку брошенная ставка, когда на Дне рождения Чимина обсуждали какой-то спор, затеянный Юнги и Гимин. Только свое участие Сокджин не то чтобы рьяно собирался оправдывать. Скорее, то было ради шутки и чтобы легонько поиздеваться над другом. Вряд ли он на сто процентов верил, что Мин взаправду влюбится в кого-то. Тем более до конца года.       — Ты за этим звонишь? — спросил Чимин, когда ему надоело слушать тишину.       — Хотел кое-что обсудить с Юнги, но раз вы в ссоре…       — Мы не в ссоре — мы больше не друзья.       — Даже так, — удивился Сокджин, окончательно потеряв интерес к работе. Он встал, взял пустую кружку и решил сделать небольшой перерыв за кофе. — Расскажешь?       — А ты еще не догадался?       — Так, я не понял, Чимин, — Ким звонко поставил кружку на столик рядом с кофе-машиной и выпрямился. Ему не понравился тон, с которым с ним говорили, потому что не помнил за собой ничего плохого. Они вообще редко общались, чтобы он заслужил подобное отношение. — У тебя ко мне конкретные претензии? Я готов их выслушать, но не надо играть со мной в угадайку, ладно? Не хочется апеллировать к своему возрасту, но я не против проявления хотя бы чуточки уважения. Я тебе ничего не сделал, а если сделал…       — Понял, прости, — виновато произнес Чимин.       — Пожалуйста, можешь мне объяснить, что случилось?       Сокджин слушал внимательно, и его брови потихоньку сводились в одну линию, а потом поползли на лоб, когда услышал важную деталь, которую и предположить не мог: Гимин изменила Чимину с его лучшим другом, имя которого тот отказывался произносить, называя его, из цензурного: «сволочью», «мерзавцем» и «моральным уродом».       Теперь стало понятно, почему оба ведут себя подобным образом: один ненавидит всех, второй — себя. Если услышать и третью сторону, то можно составить более полную картину, но будет ли уместно звонить Гимин для прояснения ситуации, в которой она занимала далеко не последнее участие: они с Сокджином ведь не друзья, да и номера ее он не знал.       — Капец, как до такого вообще дошло, — вслух размышлял Джин, следуя к своему рабочему месту с чашкой свежесваренного кофе. Он кивнул и подмигнул коллеге, который тоже решил воспользоваться кофе-машиной.       — За кого ты? — задал неожиданный вопрос Чимин.       — В каком смысле? Я должен выбрать сторону? — усмехнулся Ким, пошевелив мышкой и возвращая компьютер из спящего режима.       — Советую подумать хорошенько. Как знать, учитывая успехи нашего пострела, быть может, твоя жена и не от тебя беременна…       — Ты не охуел там?! — заорал Сокджин и сильно ударил по столу. Ручка, лежащая на нем подпрыгнула и покатилась на пол, кофе расплескалось, и его капли попали на важный чертеж, который Ким в спешке отодвинул, чтобы не испортить больше. И после короткого «блять», брошенного себе за вспыльчивость, вернулся к разговору: — Фильтруй базар, ёбтвоюмать! Я понимаю, ты злишься на весь мир, но ты шарики за ролики не загоняй. Сначала наезжаешь на меня ни за что, потом обвиняешь мою жену в измене… Каким образом я вообще стал крайним? Пошел ты вообще! — он положил трубку и швырнул мобильный на стол, чуть не попав по кружке и не разлив остатки кофе на результат недельных трудов.       Убравшись и выбросив последнюю салфетку в урну, Ким немного успокоился и отпил еще не остывший напиток.       — Прошу прощения, — виновато вскинул брови Сокджин, поймав взгляд коллеги напротив.       — Да все в порядке, — с легкой улыбкой отвечал тот. — Я просто впервые вижу и слышу, что ты умеешь ругаться. У тебя все хорошо?       — У меня — да, а друзья с ума посходили.       — Эх, бывает, что еще могу сказать. Как бы не поубивали друг друга.       И вот последняя сказанная фраза поселила в голове Сокджина волнение за Юнги. Нет, Чимин не способен на убийство, ни при каких обстоятельствах — это даже не обсуждается, но вот если попробовать представить, что чувствовал Юнги, находясь в одиночестве без возможности с кем-нибудь поделиться. Ким, конечно, не снимал с него вины, но оставлять его в таком состоянии опасно для него самого.       Интересно, дадут ли ему отгул посреди дня? И надает ли ему Миён по шее за неожиданное путешествие в Сеул?       — Босс Кан! — подскочил Сокджин, увидев вернувшегося с совещания начальника.       — Что случилось? Давай быстро, мне надо письмо написать, — нахмурившись, произнес мужчина, пододвигая клавиатуру к себе.       — Я могу сегодня уйти с работы пораньше?       — Насколько пораньше?       — Сейчас.       Если бы начальник в этот момент что-то пил или ел, подавился бы ту же секунду. Вместо этого он серьезно на него посмотрел, ища в просьбе подчиненного подвох или розыгрыш. На часах десятый час — рановато для срочных дел.       — Что-то с женой? — озарило, когда вспомнил про ее беременность. Не так давно Сокджин сам объявил об этом во всеуслышанье.       — Да, плохо себя чувствует, — соврал Ким, уверенный, что под другим предлогом его не отпустят. — Обещаю, все отработаю сверхурочными, — молил он, кидаясь последним аргументом.       — Тогда езжай. Потом обсудим остальное.       Сокджин благодарно кивнул и бросился к столу за вещами. Коллега, слышавший его возмущения по телефону касательно измены жены, встрепенулся и проследил глазами действия Кима.       — Ты же не собираешься отправлять в больницу Миён? — составил не те выводы тот.       — Тс-с, — шикнул Сокджин, стрельнув взглядом в него. — Прошу не трепаться о том, что ты слышал. Все далеко не так, как ты себе придумал. Завтра все объясню.       — Хорошо. Я тебя прикрою.       — Благодарю. Я ушёл.       На счет жены Сокджин все-таки немного ошибся. Миён понимающе отнеслась к ситуации, которую он вкратце ей пересказал, пока, не заезжая домой, выруливал на дорогу, ведущую к железнодорожной станции Похана. Спонтанная поездка, ничего не скажешь. А ведь он просто звонил Юнги, чтобы попросить его забрать кое-что у его профессора в университете. Теперь уж и сам заберет.       Удивленное лицо Чимина надо было видеть, когда он открыл дверь и увидел на пороге того, с кем разговаривал три часа назад.       — У себя? — кивал Ким в сторону комнаты Юнги, намекая на ее хозяина.       — Н-не… — заикался Пак, хлопая глазами. — Стой, Джин, — схватил его за рукав и дернул на себя. — Ты это… прости меня за слова о Миён. Я… придурок, не должен был вклинивать в наши разборки ни тебя, ни ее. Она у тебя потрясающая.       — Я не в обиде на тебя и все понимаю. Впредь прошу быть осторожным в выражениях, — улыбнулся Ким.       — Он у себя, — отвернувшись, добавил Чимин и отпустил руку.       — Понял.       Сокджин слабо постучался в чужую комнату и без разрешения войти открыл дверь. Юнги лежал лицом к стене, поджав ноги и скрестив руки на груди. В помещении стоял ужасный затхлый запах, будто ее вовсе не проветривали. Окна зашторены, из-за чего в разгар дня сюда не проникало достаточного количества естественного света, лишь его тонкий лучик давал слабую надежду быть замеченным.       — Фу, ну и вонища у тебя тут, — скривился Джин, проходя к окну и открывая его нараспашку. Далее он одернул шторы и оглядел комнату уже в при свете. Стало только хуже.       — Какой хозяин, такой и запах. Оставь меня, — бормотал Юнги, поворачивая и пряча голову в подушке.       — Ты умереть здесь собрался, идиот? Вставай, — настаивал Ким, взял лежащий на столе мобильный и попытался его включить. Так он и думал — разряжен.       Игнорируя недовольные ворчания хозяина комнаты, Сокджин подключил телефон к торчащему из розетки зарядному устройству, и почти сразу экран загорелся яркой приветствующей заставкой.       — Зачем ты приехал? — продолжал спрашивать Мин, не меняя положения, но еще больше превращаясь в кокон.       — Ты не брал трубку, — коротко отвечал гость, пытаясь вспомнить пароль. — А тебе не надо на работу вообще?       — Я по вторникам не работаю.       — Сегодня среда.       Юнги лишь промычал. Сокджин в это время листал ленту пропущенных, среди которых был контакт его начальника.       — О, ты уволен, — хмыкнул он, прочитав короткое сообщение.       — Класс, — поднял большой палец Мин. — Значит, мне никуда не надо.       — На учебу тоже не ходишь, судя по всему, — констатировал Ким, листая сообщения от однокурсников и парочку от профессора.       — Оставь меня, Джин, — простонал Юнги. — Джин? — он резко подскочил на кровати, окончательно проснувшись и осознав, что все это время ему не почудилось.       — Доброе утро. Как спалось, принцесса?       Сокджин с ужасом отмечал внешний вид друга, который теперь мог оценить: сальные растрепанные волосы, заплывшие, как долгой после пьянки, глаза, глубокие следы подушки на правой щеке. И это не считая одежды, от которой смердело так, будто ее не стирали месяц. Надо скорее вытаскивать Юнги из хаоса, в который он сам себя погрузил.       — Мне не нужна помощь, — отворачивался Мин и попытался вернуться в прежнее положение, но Сокджин дернул покрывало на себя. — Эй!       — Это я должен был сказать. Вставай. Марш в душ.       — Не пойду.       — Еще слово — и я сам тебя вымою. Хочешь проверить?       — Чимин тебе позвонил? — неверно догадался Юнги и спустил ноги с кровати.       — Нет. Я позвонил Чимину, потому что ты не брал трубку.       — Что ж, ты все знаешь, да?       — Да. А теперь в душ. Давай быстрее, Юнги, у меня мало времени. Я обещал жене вернуться сегодня.       Шатаясь и опираясь о стену, Мин дошел до двери ванной и нажал на ручку. К слову, замок сломан и больше не закрывался: Джунки в прошлый четверг сломал ее, когда подумал, что у Юнги истерика. А он всего лишь поскользнулся и упал, зацепившись за шторку, которая снесла вместе с собой половину стоящих на полке баночек.       — Не выходи, пока не будешь пахнуть альпийскими лугами, — успел крикнуть Ким перед тем, как дверь в ванную захлопнулась.       Только когда Сокджин услышал звуки воды, успокоился и заглянул в холодильник в поисках еды. Как и ожидалось, пусто. Тогда он достал телефон и заказал доставку, надеясь, что ввел адрес правильно. Чимин находился у себя в комнате и даже не вышел, что можно понять. Ким рискнул бы предположить, что он старался не находиться с Юнги в одном помещении, поэтому в туалет ходил «на ощупь».       Сокджин решил немного убраться в комнате Мина, пока тот намыливался и смывал слои грязи, накопленные за несколько дней. Либо он привык к запаху, либо тот почти выветрился, потому что больше не вызывал отвращения. Ким сорвал с кровати постельное белье и кучей понес к стиральной машинке, стараясь не принюхиваться.       Дверь во вторую комнату открылась, и в проеме показался Чимин.       — Где у вас стиральный порошок? — спросил Джин, без разрешения роясь в нижних шкафах.       — Под раковиной, — сказал Пак и подошел к другу.       — Благодарю, — на корточках передвинулся левее и достал бутылку с зеленым гелем, залив один колпачок в специальный отсек. — Ничего, что я хозяйничаю?       — Тебе можно.       — Это ты так замаливаешь вину? — улыбнулся Ким. — Не нужно, я знал, что в реальности ты так не думаешь ни обо мне, ни о Миён.       — Ты отпросился с работы ради…? — не договорил Чимин и замолчал.       — Вряд ли я решу вашу проблему, но я не могу стоять в стороне. Он мой друг, и пусть он поступил, мягко говоря, некрасиво, я не желаю ему зла.       — То есть ты приехал не мирить нас?       — С этим вы сами разберетесь, я не буду влезать.       Чимин заметил, как Сокджин замешкался, смотря на стиральную машину, и о чем-то задумался, поэтому не в тему разговора произнес:       — Теперь надо выбрать режим и нажать…       — Рано еще, надо добавить туда одежду, которая… он же наденет ее обратно, если не…       Он говорил больше сам с собой. Вода в душе как раз перестала литься, поэтому Ким торопливо зашел в комнату к Юнги и достал из его шкафа чистую пижаму. Открыв дверь, но не заглядывая внутрь, Сокджин протянул одежду и перебрал пальцами, прося вложить в его руку грязную и вонючую. И только после этого запустил стирку.       Сокджин повернулся к Чимину. Больше недели прошло с тех пор, как они виделись в последний раз, и как кардинально все поменялось. Парень выглядел ужасно. Если в прошлый раз его синяки под глазами говорили о недосыпе из-за учебы, то сейчас на лице застыла усталость и нескрываемая обида. Ким разрывался между желаниями помочь сразу обоим друзьям, и даже сейчас он не выбирал сторону, как выразился Чимин утром, а просто действовал, как считал правильным. Пусть при этом приходилось причинять боль другому.       — Чимин, послушай, — произнес он и поймал полный грусти взгляд парня.       — Ничего не говори, — всхлипнул Пак, развернулся и через мгновение скрылся у себя.       Из ванной вышел Юнги. Он словно отчитывался перед родителями за то, что выполнил их задание, и ждал следующего, пряча лицо под накинутым на голову полотенцем.       — Иди сюда, — указал на стул рядом и сел сам.       — Что ты со мной возишься как с ребенком?       — Кем ты и являешься. Ну?       Мин нехотя послушался, боясь взглянуть в сторону комнаты Чимина. Сколько раз поначалу он пытался поговорить с ним и как следует извиниться, хотя понимал, что прощения ему не видать как своей спины.       Сокджин не донимал друга вопросами, но только до тех пор, пока не привезли заказанную еду. Живот Юнги урчал, как голодный кот, выпрашивающий корм, и парень признался, что ничего не ел по крайней мере двое суток. Сокджин догадывался, поэтому и не спрашивал, молча сервируя стол в том числе на себя, так как не обедал и после вокзала сразу поехал по адресу.       — А теперь расскажи мне с самого начала, что случилось и как, — разломив деревянные палочки и опустив их в лапшу, сказал Ким.       Он хотел поговорить с Юнги именно здесь, чтобы прячущийся за дверью Чимин тоже послушал. Вряд ли случится волшебство и парни помирятся — это что-то за гранью фантастики, но хотя бы точки на «i» будут расставлены. И то, что Мин боялся сказать другу в лицо, будет услышано.