Педагогическая комедия

Семнадцать минут пути, два часа сборов, один пятнадцатиминутный созвон с матерью и магнитные рельсы уже принесли мешанину из двух разношёрстных коллективов в крошечную Камакуру. Старинные дома и очертания храмов вдалеке дружелюбно улыбались им изгибами крыш из-за зелёных ветвей, когда на затенённую платформу ступила обувь художников-первопроходцев — потому что конкретно в Камакуре они впервые. В прошлом году была Осака. За семнадцатиминутную поездку Киришима успел переиграть в карты двух с половиной одногруппников и одного дизайнера, а Бакуго прослушал одну четвёртую своего плэйлиста для дороги, любезно со вкусом собранного спотифаем. Недослушанная Boy Division осталась на паузе, молча дожидаясь своего часа, чтобы заиграть новыми красками в темноте отеля, когда, скинув этюдники и разложившись, они наконец обессиленные упадут на футоны. Практика для большинства в группе была событием долгожданным и многих даже не смущала необходимость две недели делить своё личное пространство с ещё дюжиной людей. «Зато весело!» — с энтузиазмом отзывался об этом Киришима. Бакуго только нахмуренно фыркал, стараясь думать о вещах более приятных. Камакура вся сплетена из истории, музеев и достопримечательностей, в ней есть, что поизучать, и, в отличие от Осаки, она не осквернена многолюдностью. А их отель, судя по заявлениям преподов, в целом не столько отель, сколько гостевой дом, неоднократно принимавший студентов их вуза в свои двери, и находится в месте достаточно отдалённом и тихом. Бакуго надеялся на то, что его традиция с полуночными перекурами о стены этого места не порушится. Сентиментальная вольность, в которой периодически ему составляет компанию Киришима, если не может уснуть. В последнее время, — после Чибы, — всё чаще. Просто стоит рядом и в безмолвном благоговении перед величественностью ночи рассматривает засвеченное электрическим светом фонарей небо из-под козырька балкона. Раньше Бакуго был против нарушения его уединения, сейчас считает эти моменты достойным окончанием дня. Камакура встретила их летним тёплым дождём. Грузясь в автобус все успели вымокнуть и под лёгкими порывами ветра даже промёрзнуть. Мина, преисполненная энтузиазмом из-за встречи со своими подружками с дизайна, вся чуть ли не тряслась от предвкушения, чуть подпрыгивая на сидении, пока ворошила намокшие кудри. Джиро, представитель голоса разума в моменты кооперации с этим розовым кошмаром, отряхивала кожанку от капель, согласно кивая на увещевания подруги. Серо и Дэнки на соседних местах, смотря на них с мальчишеским восхищением, молча пускали слюни. Бакуго фыркнул себе под нос и поплыл вглубь салона. — Мы почти как монахи, — поделился своими мыслями Киришима, когда автобус въехал на гору. Камакура дышала деревьями, приветливо махала листьями, отбиваемыми каплями дождя, пасмурное серо-сиреневое небо с надутыми капризными тучами смотрело на приезжих с беззлобным пренебрежением, иногда в знак своего небезразличие кидая в глаза тонкие солнечные лучи сквозь кроны. Бакуго отрешённо угукнул и Киришима, видимо, оставшийся довольным скупой реакцией, продолжил: — Или как отшельники, — он покачал головой и с конца прилипшей к его носу пряди сползла игривая капля. — Уезжаем в глухие непроходимые горные дебри рисовать и становиться единым целым с природой. — Если не считать выездные экскурсии, — дополнил Бакуго, лениво откидываясь на спинку кресла. — Не порть мой вайб, — возмутился Киришима, приваливаясь к его плечу и устраивая на нём голову. Бакуго окинул его подозрительным взглядом, но позволил этому происходить. — Ты намочишь мне куртку, — возмутился он скорее для сохранения образа. — Потерпишь, — бессовестно парировал Киришима, прикрывая глаза. Бакуго усмехнулся и лёг головой на ставшие медными от воды волосы.

***

— То есть как это не все поместятся? — возмущённо вопрошал Аизава и, в целом, орава круглых недоумевающих глаз прекрасно понимала его негодование. — Когда мы бронировали номера на сайте, на всех хватало мест. Миниатюрная бабулечка, пристыженная ситуацией и потенциальной порчей её репутации как управляющего, согнулась, становясь от этого ещё меньше. За спиной Аизавы Киришима по правую руку Бакуго устало подпирал ногой сброшенный на пол этюдник, а не менее уставший после обзорной экскурсии Бакуго подпирал Киришиму своим плечом. С самого автобуса тот от него, почему-то, не отлипал. — Понимаете, ведением сайта и организацией заселения групп занимается мой сын, но неделю назад он уехал в отпуск, а после последних жильцов у нас произошёл… Курьёз, который мы не успели исправить… — неловко щебетала бабуля, объясняясь. — Мы можем предоставить комнату ресепшена, у нас там стоит раскладушка, но больше ничего мы пока предложить не можем… После её слов по толпе студентов побежали возмущенные шепотки. Никто не хочет жить на ресепшене. Аизава раздражённо выдохнул, упирая руки в боки. — Вам определённо стоит нанять побольше персонала, — и, уже повернувшись к студентам лицом, тихо дополнил, — И понизить зарплату сыну за ненадлежащее выполнение своих обязанностей. Что ж, бедолаги, я думаю, мы разберёмся со сложившейся ситуацией. — А если не разберёмся? — выкрикнул кто-то из дизайнеров. — А у нас не то чтобы выбор есть, — горько хмыкнул себе под нос руководитель и сложил ладони. — Понимаю, что никто из вас в комнате ресепшена жить не хочет, так что в случае чего туда могу заселиться я. Но проблему это не решает, так что вам, вероятно, все равно придётся потесниться. Шепотки усилились. Возмущение сгущались в воздухе кислым конденсатом, готовым в любой момент осесть на головы и усилить эффект. Пробравшись сквозь толпу, к Аизаве вышагал здоровяк глуповатого вида. Приглядевшись, Бакуго различил в нём одного из прицепившихся к ним практикантов. Здоровяк потряс головой и, активно жестикулируя, начал пытаться что-то объяснить. — Аизава-сенсей, нас с Тамаки в комнате всего двое, может, мы можем взять к себе кого-то на крайний случай? — Мирио, это, конечно, очень мило, но у вас там, вроде, и так номер маленький. Думаешь, ещё кто-нибудь влезет? — Аизава сощурился, то ли пытаясь оказывать сопротивление назойливому солнцу, то ли потому что не хотел грубить. — Ты Тамаки-то спрашивал? — Он не против, — после этих его слов где-то рядом послышалось смущённое и недоумевающие «Да?». — Просто хочу помочь разобраться с ситуацией. Для вашего и нашего душевного спокойствия, сенсей. — Мирио, у такого человека, как я, душевное спокойствие не в друзьях. Аизава замолк, напряжённо потирая переносицу. Повисший на Бакуго Киришима уже начал пускать на его плечо слюни. Мнущаяся рядом Мина канючила, с каждой секундой повышая уровень громкости своего возмущённого шёпота. — Ладно. Тогда адекватно оцените габариты комнаты и скажите мне потом, сколько человек у вас там поместится. Договаривайтесь сами, не маленькие уже. Мирио блеснул глазами, отсалютовав преподавателю двумя пальцами. Не внушает ничего хорошего. Толпа студентов ввалилась в гостиницу гомонящим скопом, на ходу распределяясь, кто с кем хочет жить. Раз уж их изначальный план сломался о стену жестокой реальности с её непредвиденными обстоятельствами, приходилось по ходу дела разбираться с возникшими проблемами — и занять места раньше, чем на них начнут претендовать личности тебе неприятные. Бакуго блуждал по коридорам, изредка задевая гипсокартонные стены походной сумкой с вещами. Прямо перед его носом закрылась створка двери в комнату, которую застолбили за собой девочки, со словами «В женскую тусовку не лезть!». Розовое афро Мины мелькнуло в глубине комнаты в компании двух чужих голов, русой и чёрной. Женская часть обоих коллективов ладила куда лучше мужской. Бакуго набрёл наконец на комнату, в которой можно было бы разложиться, и устало скинул вещи в угол, проверяя шкаф с футонами. Заскрипела деревянная дверца, Бакуго провёл пальцами по стопке сложенных матрасов, пересчитывая. Десять штук. Ещё на двоих комната явно не рассчитана. Рядом опустились на корточки — Киришима шуршал носками по татами. Он приблизился к его уху, прикрывая рот ладонью. В комнату начала всплывать оставшаяся часть мужского коллектива. — Я заглядывал в комнату Мирио и Тамаки. Там поместится ещё двое, — заговорщически сказал Киришима так, чтобы смог услышать только Бакуго, потому что перспектива жить в комнате с двумя другими людьми явно прельщала каждому. Бакуго окинул взглядом вошедших и почти остался доволен, но лишь до того момента, пока не показалось ещё четыре головы из группы “не́другов”. Ну нет. С этими в одной комнате он жить не хочет. Дэку, как лидер квартета нерукопожатных, заговорил. — В комнате старших поместится ещё два человека, — объявил он во всеуслышание. — Мы с Тодороки забираем эти места себе. Бакуго поднялся на ноги с громким демонстративным хлопком задвигая створку шкафа. — Ой, блять, Дэку. — фыркнул он. — Давай сделаем этот мир прекраснее? Давай тебя свяжем? И закроем в каморке со швабрами до конца практики. Твоя голова прекрасно туда впишется, за своего сойдешь. На каких основаниях мы должны вам это позволить? Он приблизился, погружая ладони в карманы широких штанов. Боевая стойка занята. Дэку нахмурился. — Мы первые заметили. — Да ну? Слабый аргумент. Первым это заметил Киришима. Названный вырос по правую руку от него. Храбрости это явно прибавило. — Пусть так. Но это ничего не меняет. Мы первыми заявили о своих правах на неё. — Я не согласен. У нас у всех равные права на эти места, первенство тут роли не играет, — возмутился второй представитель квартета нерукопожатных. Его светлые волосы блеснули в приглушённом свете ламп под потолком. Впервые Бакуго был в чем-то согласен с Мономой, — Я не собираюсь жить с этим. — дополнил он, указывая на Бакуго пальцем. Бакуго нахмурился. В нежелании жить друг с другом они были солидарны, так что он кивнул, хоть и выставил перед ним средний палец. Монома сделал так же. Обмен приветственными любезностями окончен. — И? Тут каждый не хочет с кем-то жить. Это всё ещё ничего не меняет, — не унимался Дэку. Желание врезать ему росло у многих присутствующих, судя по тому, что напряжение ощущалось в неподвижном воздухе всё отчётливее. Скоро из него можно будет лепить как из пластилина. Хорошо, что скульпторы не поехали — пронеслось в голове Бакуго. Среди них тоже были неприятные ему личности. — Как и ваш аргумент. Приведи ещё доводы, почему эти места должны достаться именно вам, — Бакуго угрожающе наклонил голову, стреляя в оппонента глазами из-под козырька кепки. — Нам комфортнее будет жить в комнате с ме́ньшим количеством людей. Ну и, в конце концов, если мы с тобой останемся в одном помещении на слишком долгое время, конфликтов не избежать. Бакуго повертел в воздухе ладонью, не впечатлённый доказательной базой. — Раз уж на то пошло, не бери на себя слишком много. Конфликтов не получится избежать, если я останусь в одной комнате с большинством из вас. Давайте будем честны, — Бакуго развёл руки в стороны, имея ввиду окружающих его людей. — Я много кому тут не нравлюсь. И это взаимно. На его аргумент кивнуло как минимум пять голов, молча соглашаясь. Один ноль в пользу Бакуго. Иногда знать, что ты бесишь большинство людей, с которыми контактируешь, достаточно удобно. — Хочешь сказать, что место в комнате на четверых должно достаться тебе, как самому невыносимому? — уточнил подплывший к компании спорящих Аояма. Он в квартет нерукопожатных не входил, но Бакуго знал, что тот его, по каким-то причинам, побаивается. Хотя он не помнил, чтобы дрался с ним или при нём хоть единожды. Что ж, репутация плохого парня идёт впереди него. Бакуго согласно кивнул. — Тогда в этом есть зерно правды. Отселить самого буйного, чтобы избежать опасных ситуаций, как будто бы логично. Краем глаза, Бакуго заметил, как Киришима загнул два пальца. Он тоже ведёт счёт. — И? Там есть ещё одно место, — не унимался Дэку. — Сомневаюсь, что нам стоит жить вместе. — С чего ты взял, что я соглашусь жить с тобой? Ты и не будешь. Я занимаю место на себя и Киришиму. Дэку поперхнулся возмущением. Киришима рядом хихикнул. — Если уж Бакуго отселяется в комнату на четверых, как самый конфликтный член коллектива, нужен кто-то, кто сможет следить за спокойствием, — а вот и третий член квартета. Доселе Иида сидел смирно и не отсвечивал. Бакуго хотелось бы, чтобы он продолжал заталкивать язык поглубже в задницу и помалкивал. — И? Предлагаешь свою кандидатуру? Так не пойдёт, — усмехнулся Бакуго. — Я всё ещё предлагаю Киришиму. — На каком основании? — Господи, Иида, заткни пасть. — Я претендую на место как самый дисциплинированный из присутствующих. — Этого мало, — вмешался Дэнки, вот уж чего не ожидал Бакуго. Он мысленно записал ему очко уважения. Пусть они и дружили, но бесили друг друга от этого не меньше. — Я поддерживаю идею отселить Бакуго с Киришимой. Хотя мне и тяжело расставаться и отдавать тебя на съедение этому монстру, бро, — с преувеличенным драматизмом обратился он к другу, — Но если и нужен кто-то, чтобы усмирять Бакуго, то это должен быть Киришима. Как минимум, на правах его лучшего друга. Бакуго скосил на него глаза. Киришима довольно хмыкнул. — Будут ли ещё аргументы? — Дэку сложил руки на груди. Что, сделали тебя? — А тебе этого мало? Ну, не знаю, у нас с Бакуго совместимость по знакам зодиака хорошая, уж мы-то точно друг друга не переубиваем. — саркастично хохотнул Киришима, опираясь на плечо Бакуго локтем. — И я дружу со старшими. Не забывайте, что это всё-таки комната на четверых, а не на двоих. И им тоже предётся пытаться ужиться с нами. У меня получится держать всех в спокойствии на правах, — он сделал паузу и усмехнулся, — хорошего парня. О, так теперь они занимают роли хорошего и плохого полицейского? Бакуго доволен. Он ухмыльнулся, наблюдая за тем, как квартет нерукопожатных молча перебирает в голове аргументы, способные перебить озвученные. Выходит у них явно не очень. — Тодороки, а ты что думаешь? — обратился к последнему представителю квартета Киришима. Тот, очевидно, оставался пассивным, как и большую часть своего незаслуженно переоцененного существования. Пожал плечами. — У меня нет возражений. Я тоже не хочу жить с Бакуго. То-то же. Это безоговорочная победа. Бакуго растянулся в удовлетворённой улыбке, мысленно потешаясь над тем, как самый ярый его противник, сдавшись, шумно выдыхает воздух через нос. Дэку ковырял в щели между татами большим пальцем ноги, от чего в моменты тишины в комнате было слышно лишь противное шуршание мягкого покрытия. По лицу было видно, что он сопоставляет аргументы, недовольный таким стечением обстоятельств, ведь всё явно складывалось не в его пользу — большинство присутствующих терпеть Бакуго не могут, поэтому, конечно, будет лучше сократить его взаимодействия со всеми, если есть такая возможность. А Дэку, как Бакуго успел заметить за проведённые вместе годы, страдал острой формой самоуничтожающего альтруизма, заставляющего принимать решения основанные на комфорте людей вокруг, а не своём собственном. И в данный момент, это было очень на руку. Бакуго расслабленно перенёс вес на одну ногу и теперь они с Киришимой опирались друг на друга, как балки храмовой арки поддерживающие крышу. Поперечной перекладиной в данном случае выступала уложенная на плечи Бакуго Киришимова рука. Сложно было не признать, что Бакуго получает извращённое удовлетворение от моментов, когда Киришима переходит на “злую сторону” Дэку шумно вздохнул, сдаваясь, и направил в сторону Бакуго тяжёлый суровый взгляд. Ууу, вы только посмотрите. Какой опасный. Что, встанешь на дыбы и вдаришь копытцем, барашек? — Ладно. Так будет логичнее, — констатировал он, резко отворачиваясь. Бакуго почти физически почувствовал, как губы Киришимы возле его уха расплылось в победной улыбке.

***

— Знаешь, — начал Киришима, когда они разбирали вещи в своей отвоеванной комнате. Старшаки их распрями заинтересованы нисколько не были — когда Киришима с Бакуго заявились на порог их комнаты с сумками и этюдниками на перевес, единственное, что они сделали, это чуть-чуть порадовались тому, что это Киришима, и укатили добывать хавчик со своей подружкой Неджире, которая, к слову, тоже напросилась ехать с ними. Периодически Бакуго даже немного радовался тому, что у него есть собственный ручной экстраверт на случай социальных взаимодействий. Насколько Бакуго было известно, Киришима с ними тремя как-то волонтёрствовал и, по его словам, особенно подружился с Тамаки на почве общих увлечений. Хотя, глядя на эту аморфную эмочку, коим показался Бакуго Тамаки, верилось с трудом. Вероятно, Киришима просто заебал его своим дружелюбием, а тому было слишком ссыкотно сказать это в лицо. — Мне кажется, вам стоило бы поговорить, — продолжил Киришима, доставая безбожно мятую футболку с лого Hollywood Undead. Бакуго неодобрительно на него покосился. — То есть, наблюдать за вашими срачками, безусловно, очень весело, но я думаю так дальше продолжаться не должно. Бакуго подозрительно приподнял на него бровь. Иногда он жалеет, что рассказал Киришиме что-то. — Ну, чел, — он толчком запнул сумку куда-то за футон, — Это определённо усложняет вам жизнь. Да и выглядит так, будто бы вы, не знаю, — его тонкие губы смялись прикосновением большого пальца, — Не можете друг друга отпустить или типа того. Вот сейчас, например, жалеет. — Да срать я на него хотел, а что он там думает, меня в душе не ебёт, — отмахнулся Бакуго, раскладывая полотенце и рыльно-мыльные принадлежности на выделенной им полке. Киришима усмехнулся куда-то внутрь себя и проглотил шутку, что Бакуго в целом никто и ничто уже давно не ебёт и это видно. — Чо ты хочешь от меня? — Я от тебя уже ничего не хочу, я хочу от этой жизни только спокойствия и умиротворения, — он драматично приложил ладонь к груди, с пафосом заваливаясь на футон. — А вам, ребята, надо иметь большой мозг, хороший настрой и быть крутыми, чтобы вы наконец-то сели и по-взрослому решили все свои проблемки. Отвечаю, жить станет легче, попробуй. Нормальный человеческий диалог двух самодостаточных личностей — обалденный прикол. Бакуго кинул в него изничтожающий взгляд и показательно громко хлопнул створкой шкафчика. Киришима вздохнул. — Ну или не надо вам с ним приколов. Давайте пить и злиться, — сардонически усмехнулся он, резюмируя. — Мы опоздаем в музей. Отлепляй задницу от постели и иди крути ногу, делай ветер. — А? — Киришима недопонимающе хлопнул своими огромными глазищами. — Пиздуй собираться говорю! Киришима глупо хихикал, убегая от стрел праведного гнева и брошенного в него тюбика зубной пасты, который благополучно врезался в вовремя закрывшуюся створку двери. Бакуго не мог решить, он счастлив жить с Киришимой или уже заранее ненавидит это всей душой.

***

— Какой отвратительно долгий день, — он пинком отбил попавшийся под ноги камушек и тот с тихим шелестом улетел за красное ограждение храмовой территории куда-то в траву. Мягко стукнулся о фигурку божества. После свободного времени, которое они благополучно, по указке Бакуго, потратили на посещение Камакурского музея национальных сокровищ, Аизава, не щадя ни их ноги, ни их нервы, скомандовал хватать этюдники и нестройным маршем шуровать рисовать в Энгаку-Дзи. В общем-то, Бакуго был не так уж и против начать работать пораньше, но к концу пленэрить было уже тяжко — перенасыщенный день в голове делился на два. События в памяти наслаивались одно на другое, как неумело собранная мозаика, уже было сложно сказать, что было до, а что после. Бакуго, забравшись со своим деревянным монстром на железных ножках подальше от всех, старательно дышал. Те немногие посещения психолога дали ему лишь одну мудрую вещь для прояснения башки: не хочешь кого-то зашибить — дыши квадратом. Поло́гая крыша смотрела на него с холста кривой ухмылкой, он в ответ сурово на неё хмурился. Чо лыбишься, сука? Только попробуй показаться Аизаве хоть сколько-то слабоватой, не для того почти три часа выдрачивалась. Несправедливо обруганный А2 источал лишь обиженное молчание. Всё. Крыша отъезжает. А ведь это только первый день. Кошмарно хотелось курить, но делать это на территории храма было бы как-то неуважительно. Небо над зеленью ветвей отдавало приятным сиреневым сумраком — при таком свете уже не попишешь. Так что оставалось только ждать пока остальные начнут собирать манатки и разбредаться. Бакуго скрупулезно оттирал салфетками палитру, жалея об утраченных блямбочках краски. Ультрамарин, кадмий красный, охра, дохрена белого, остатки зелёного. Будь на то время, можно было бы написать ещё один этюд. Под подошвой кроссовка растекалось жирное масляное пятно грязного разбавителя. Пленэрная практика, признаться честно, всегда действовала на Бакуго немного умиротворяюще. Можно было запереться подальше от основной группы в поисках интересного ракурса, чего нельзя добиться при работе в аудитории. В конце концов, работать в одиночестве было проще и приятнее, чем с кем-то — иногда даже Киришима утомлял своим присутствием. Медитативное накладывания мазков на холст останавливало время в пределах видимости натуры на какое-то время и, вот, для тебя уже не существует ничего, кроме храма и зелени вокруг. Тяжело возвращаться в реальный мир с его нормальным течением времени. По ощущениям похоже на приземление космонавтов обратно на родную Землю после недели в космосе — заново привыкать. Бакуго закинул ремешок сложенного этюдника на плечо и вышагал на твёрдую бетонированную дорожку из мягкой травы. Крыша Энгаку-Дзи беспрекословно давила лыбу, провожая его удаляющуюся в сторону выхода фигуру, и Бакуго, насмотревшийся на неё за время своего уединения в газоне, предпочёл даже не оборачиваться — сил на осмотр внутренностей храма не осталось. Он зайдёт в следующий раз. Оставшаяся часть его чуваков, скорее всего, уже должны быть у выхода, а, возможно, уже чиллят в хостеле, так и не дождавшись, пока он выжмет из себя максимум. Всё, кроме Киришимы, потому что он в таких случаях остаётся единственным бравым рыцарем с чистой совестью и рутинным героизмом. Бакуго высматривал либо копну его крашеной укладки, либо макушку жёлтой панамки — опознавательный знак в солнечную погоду. Но никого из своих высмотреть не получилось. Только Яойрозу и Кендо, староста и зам их группы, обсуждали что-то, грохоча брелками на сумках. Бакуго подавил в себе раздражение и обиду от того, что его компания бросила его на растерзание собственным мозговым тараканам в одиночестве, и ускорил шаг, намереваясь разобраться с ними в хостеле. Так сказать, перетереть по-мужски с глазу на глаз. Его окликнули. — Бакуго? А я думала, ты ушёл раньше, — искренне удивилась Кендо и он был вынужден повернуться на неё. Девочек он уважал и предпочитал держать с ними нейтральные отношения. Как минимум потому что свою неоплачиваемую работу они на голом энтузиазме и чувстве ответственности делают хорошо и слаженно вот уже два года. — Как видишь, — пожал он плечами и сумка с красками издала подозрительный скрежет. Видимо, что-то провалилось глубже. — Тебя Киришима искал, — оповестила Яойрозу. — Я думала, что ты на аллее сидишь, а он приходит и говорит, что тебя там нет. Я предположила, что ты закончил пораньше и ушёл. Ладно, — подумал Бакуго, — оправдан.

***

Когда этюдник тяжким грузом сполз с плеча и громко стукнулся об пол, Бакуго, к своему удивлению, заметил, что Киришима куда-то собирается. Пока он добирался из пункта А в пункт В у него наметился некоторый план на вечер: он хватает Киришиму в охапку, тащит за чем-нибудь вредным и заваливается смотреть какое-нибудь дерьмо с телефона или легально, по договоренности, оккупированного ноутбука Неджире. На крайняк, усаживает его рубиться в уно. Но у друга, видимо, планы были совершенно иными. Бакуго демонстративно прокашлялся, обращая на себя внимания, и Киришима отвлёкся от рассматривания двух мерчевых футболок, разложенных на постели — пресловутых Hollywood Undead и Three Days Grace. Бакуго подозревал, что обилие футболок обязательно с логотипами рок-групп это какое-то проявление запоздалого подросткового бунта. Киришима расплылся в улыбке. — А девочки сказали, что ты раньше ушёл. Прихожу, тебя нет. Уже думал идти искать. — И выбирал в чём отправляться на поиски? — приподнял бровь Бакуго, кивая на футболки. — Тогда надо было надевать грейсов. — Пойдёшь в караоке? — невпопад спросил Киришима. Бакуго недоумевающе нахмурился, отставляя этюдник с прохода. Внезапная смена темы несколько его дезориентировала. Киришима поспешил пояснить. — Девочки с дизайна предложили нам, типа, объединить компании и для сплочения коллектива сходить куда-нибудь вместе. Предложили караоке. Дэнки, Сэро и Мина тоже пойдут. Пойдёшь с нами? — Киришима тараторил, как заведённый, явно этой идеей воодушевлённый. Его нереалистично огромные глаза бегали и росчерк губ то и дело искажался в кривоватой улыбке — он безуспешно старался её скрыть, видимо, чтобы не выдать своего энтузиазма. Бакуго его, однако, не разделял. Он свалился на футон и не спеша достал из портфеля салфетки, оттирая с пальцев оставшиеся пятна краски. — Я пас, — буркнул он, несколько обиженный тем, что компания без его участия придумала какой-то коллективный интерактив. Киришима заметно поник. Он присел на футон напротив, небрежно отодвинув от себя скомканные футболки, и уложил подбородок на ладони. Бакуго поднял на него глаза. — И чего ты надулся? — Если ты не пойдешь, то я тоже не пойду, — принципиально подытожил Киришима, нахмурив короткие брови. Бакуго закатил глаза. Нет, конечно, ему грело душу то, что Киришиму его отсутствие расстраивает — создавалось иллюзорное ощущение незаменимости его персоны в жизни друга, Бакуго чувствовал себя по-настоящему нужным. Но эта собственническая незрелая гордость была проявлением крайне нездоровой привязанности и, как бы ни хотелось ей потакать, Бакуго, в конце концов, был взрослым здравомыслящим человеком и понимал, что мысль эта деструктивная и вредящая. Им обоим вредящая. А раз уж они зрелые взрослые люди, по крайней, считают себя таковыми, разбираться с подобными ситуациями тоже нужно по-взрослому. Бакуго, хоть и интроверт, но не приложение к Киришиме и отдельно от него существовать вполне себе может. Даже если очень не хочется. Поэтому он уж точно найдёт, чем себя занять в его отсутствие. — И в чём смысл? Иди, если хочешь, — резюмировал Бакуго, пожимая плечами. — Зачем лишать себя возможности повеселиться только из-за того, что я не хочу идти. Мы не в песочнице и нам не десять, Киришима. Уж как-нибудь справлюсь сам. Киришима жалостливо взглянул на него из-под упавшей чёлки глазами голодного забитого щенка. — Ты не расстроишься? Не обидишься на меня? — Мне, конечно, обидно, что вы без меня что-то там решили, но это уже моё дело, идти или нет. В известность вы меня поставили, хоть и с опозданием, но с вас, считай, взятки гладки, — рассуждал Бакуго, отводя глаза. — Меня злит, скорее, ситуация, чем конкретно кто-то из вас. Ну и представь, вот, ты останешься, хотя, очевидно, хочешь пойти. И чо? Будем грустно сидеть из-за того, что меня никто не предупредил заранее, а ты не пошёл из-за меня? Спасибо, мне лишний раз чувство вины испытывать не хочется. Бакуго приподнял брови, смотря на Киришиму в надежде, что тот внемлет доводам и воспримет его точку зрения спокойно, а не начнёт загоняться. Видимо, привычка винить себя за любую мелочь это отголосок того старого, ещё не помудревшего Киришимы-подростка в депрессии, который ходит к психологу по субботам и плачет, как только слышит ноту соль*. Киришима неуверенно потёр плечо, возвращаясь глазами к скомканным футболкам. — Ладно, как скажешь… — он метнулся глазами к его лицу, видимо, пытаясь по мимике определить, точно ли Бакуго не в обиде. — Но мы тогда потом с тобой отдельно потусим. Для восстановления баланса вселенной. Бакуго улыбнулся уголком губ. То, насколько для Киришимы это было важно, вызывало в груди какое-то необъяснимое чувство тепла, как будто кто-то чиркнул зажигалкой в морозное утро. — Договорились. Я всё ещё советую тебе выбрать грейсов, — он ткнул пальцем в направлении футболок. Киришима, улыбаясь, подмигнул.

***

Пластик очков холодил переносицу. Окуляры в футляре остыли за безнадобностью и теперь уставшие от перенапряжения за день глаза лениво рассматривали глубины помещений сквозь стекло линз. Он не любил носить их прилюдно. Бакуго блуждал по полу-пустому отелю, без энтузиазма высматривая что-нибудь в полумраке коридоров. Общую кухню он покинул, как только туда вылезли первые вечерние гуляки — большинство после преждевременного начала пленэрной деятельности оставило идею продолжать работать и разбрелось исследовать Камакуру, поэтому, возвращаясь небольшими группками голодными и уставшими, они спешили оккупировать места в столовой зоне. Но таких было немного, так что отель остался в большинстве своём на попечении скучающих интровертов. Таких как Бакуго. Чему он был несказанно благодарен, потому что, за неимением лучшего, провести время в блаженном одиночестве и тишине был только рад. Он гладил пальцем ребро пачки сигарет в кармане пока шуршал тапочками по полу до раздвижных дверей во двор. С момента их возвращения из Энгаку-Дзи на город обрушился дождь и шёл не переставая. С улицы приятно тянуло озоном, сырой землёй и свежим запахом намокшей травы. Была надежда, что в такую погоду мало кто захочет сидеть на веранде. Скрипнуло сырое дерево половиц под ногами и шум дождя стал отчётливее. Посиневшее небо кидало на зелёный сад широкую тень, надвигающаяся ночь накрывала Камакуру роскошным крылом. Бакуго осмотрелся и сел на край веранды, разуваясь. Погрузил босые ноги в мокрую траву. Чиркнул зажигалкой, пустил струйку дыма. Вдох — выдох. Его компания не вернулась ни через час, ни через два. Когда на улице уже совсем стемнело, Киришима, как самый небезразличный, надо считать, чиркнул ему сообщение — «мы задержимся извини!». И так уже было ясно, что ждать их бесполезно, даже чай на ночь вместе не попьют. Бакуго предположил, что они там уже попили и явно не чай. Мина так щедро сеяла опечатками в каждом сообщении их общего чата, как будто намеревалась побить рекорд. Он не обижался. Как только за Киришимой закрылась дверь, Бакуго без задней мысли завалился спать, посчитав это самым действенным способом проглотить накопившуюся желчь. А потом, когда проснулся через полтора часа в тёмной пустоте комнаты, было уже всё равно. Какая-то противная мини-версия Бакуго из прошлого, недотлевшие остатки того урода, от которого он вот уже пару лет старался избавляться, набатом грохотала в голове с желанием устроить скандал — мол, как так можно, веселиться и даже не думать о том, как он, Бакуго, тут, совсем страх что-ли потеряли, — но он душил её, как только чувствовал, что та открыла пасть. Так ноги привели его губить лёгкие, чтоб уж если саморазрушаться, то хотя бы физически. Было бы круто заполнить голову, как сцену дым-машиной, чтобы ни сантиметра мысли не разглядеть. Надо бросать курить и кончать уже с аутоагрессией. Позади заскрипела раздвижная дверь и Бакуго повёл бровью. Не стал поворачиваться, понадеявшись на то, что пришедший увидит его спину и одумается, решит, что нарушает его уединение. Но дверь закрылась, а скрипы приблизились — на веранду вероломно вышел ещё один человек. Бакуго краем глаза заметил тёмно-зелёные шорты и нахмурился. — Тут, вроде как, уже занято, — пробухчал он, выдыхая дым. Сверху безразлично фыркнули. Смешок утонул в шелесте листьев под дождевыми каплями. — Вроде как, территория двора общая. Ты не можешь просто взять и присвоить её себе, — перечил Дэку, продолжая капать на нервы одним своим присутствием. — Стрельнешь? Бакуго нехотя поднял голову, смотря на парня недоумевающим взглядом из-под нахмуренных бровей. Дэку абсолютно наглейшим образом смотрел на него в ожидании, под глазами залегли отчетливые тени синяков и вид у него был, мягко говоря, потрёпанный — при утренней перепалке Бакуго как-то не обратил на это внимания, увлёкшись своим триумфом. Что, тяжёлая сессия? Вот так вот соответствовать требованиям больших людей, жизнь к такому не готовила, да? Бакуго выудил из пачки сигерату и, пренебрежительно зажав её двумя пальцами, протянул. Промелькнула мысль из вредности помять фильтр, но он, в конце концов, не настолько мудак. Недоверчиво скосил на него взгляд исподлобья. Дэку выудил из кармана зажигалку, щёлкнул и со вкусом затянулся, чуть поморщившись. Бакуго хмыкнул. Пожалуй, это самое спокойное их взаимодействие за всё последнее время. Но ещё не вечер. — Не ты ли говорил, что “хорошие парни” не курят? — стебался он, тоже прикладываясь губами к фильтру. Дэку раздражённо закатил глаза. — У хороших парней тоже бывают плохие времена. С каких пор тебе не насрать? — буркнул он безразличным тоном, продолжая гипнотизировать сад. — Во как заговорили, — хрипло усмехнулся Бакуго. — А мне ты запрещал при любых условиях, не помнишь? «Каччан, надо бросать, ты сам себя губишь, ты же сам видишь». Не было такого? — Иди в жопу, — коротко отмахнулся Дэку, не удостоив его и взглядом. — Сам иди нахуй, — улыбнулся Бакуго. Грубая лексика в исполнении Дэку поднимала ему настроение. Пускай их препирательства и не уходили дальше детсадовских обзывалок, только рейтингом повыше, выводить его на негативные эмоции было всё ещё забавно. Бакуго понимал, что подобное поведение, в своё время, и привело их к тому, где они сейчас, но ничего не мог с собой поделать. В душу они друг другу нагадили одинаково сильно и нельзя не признать, что подобная справедливость несколько успокаивала. Даже в качестве врага Бакуго оставался у него на первом месте. — А где Киришима? — внезапно раздалось сверху спустя две минуты блаженной тишины. Бакуго нахмурился. На эту территорию Бакуго не позволит заступать никому. — А тебя ебёт? — Удивлён, что ты не со своим экстравертным-опекуном. Как я заметил, вы друг от друга не отлипаете. — А ты тогда чо не с Ураракой? Или она устала от твоего нытья? — язвил Бакуго, корча кислую морду. — Очако тусит со своей девушкой, — коротко ответил Дэку, глубоко затягиваясь. Бакуго сначала усмехнулся. Потом задумался. Поперхнулся дымом и недоверчиво скосил на него глаза, задирая подбородок — Дэку не шевельнул и мускулом, возвышаясь над ним и оскверняя эту прекрасную удобную веранду своим присутствием. — Она ушла от тебя к девушке? Ха! — рассмеялся Бакуго, вытирая выступившую от кашля слезинку в уголке глаза. — Оперативно съебалась. Я бы на её месте тоже ушёл от тебя к женщине. — Ага, но ты просто ушёл, — безразлично выдохнул Дэку, осуждающе глядя на него сверху вниз. Если он сейчас таким образом пытался выдавить из Бакуго чувство вины или извинения, то зря надеялся. Они встречались два года и учатся в одном универе столько же. За прошедшее время Бакуго успел обдумать всё случившееся столько раз, что пришёл к достаточному количеству выводов, важнейший из которых — он не жалеет, что бросил Мидорию Изуку на последнем году старшей школы. В голове на репите крутилось утреннее Киришимово мне кажется, вам стоило бы поговорить, и что ж, сейчас Бакуго даже с ним согласен. Он тяжело вздохнул, выпуская во влажный воздух колечко. И ещё одно. Здорово отвлекает. — Ага. Ушёл. И кто эта дамочка, которую предпочла Урарака? — Тога, — отозвался Дэку, видимо, сознательно игнорируя предшествующие вопросу слова. — Это которая мутила с каким-то взрослым мужиком в прошлом году? Интересный у неё вкус, — сухо усмехнулся Бакуго. — Я рад за Очако, она выглядит действительно счастливой, — пожал плечами Дэку, стряхивая пепел в траву, и присел на корточки. — Зла на неё в любом случае не держу. — Ещё бы ты держал, — Бакуго пожал плечами. — Она правильно сделала, что выбрала себя, а не хуманизацию синдрома спасателя. Дэку развернулся к нему всем корпусом, демонстрируя скукоженный от злости еблет во всей красе. А то Бакуго его раньше не видел, насмотрелся уже. — За что ты так со мной? — его глаза блестели и, честно, Бакуго не вдуплял, что Дэку ожидал от него услышать в ответ на заунывные речи о недавнем (судя по всему) расставании. Видимо, время поговорить действительно пришло. Пока, конечно, беседа не складывалась, как разговор двух самодостаточных личностей, максимум тарантиновский диалог для дошколят, но направление и тема уже проложены, так что оставалось только честно высказать всё, что Бакуго об их отношениях думает. Благо, с высказыванием личного мнения у него проблем никогда не было. Бакуго в очередной раз тяжело вздохнул, опуская подбородок к груди, и сурово посмотрел на Дэку такими же глазами с тенями усталости. Но разница между ними колоссальная — у Дэку взгляд темнее тучи, потому что он, скорее всего, плакал в подушку всю прошлую ночь из-за того, что девочка бросила, а Бакуго пахал, как проклятый, хотя ему, вообще-то, тоже есть по кому убиваться. Но он это перерос и предпочёл не страдать. А Дэку всё ещё возится в своём говне, упиваясь лишним поводом помучаться, как будто ничего увлекательнее в его жизни нет. — Дэку, давай по чесноку. Я не собираюсь и не собирался возобновлять наши прошлые отношения и, уверен, тебе оно тоже нахуй не сдалось, — он развёл руками, подразумевая очевидность своих слов. — Ты мне не нравишься и… нет, даже не так. Ты меня бесишь. Я тебе не доверяю. И у меня много на это причин. Очень хочется верить, что это взаимно. Дэку нахмурился, прикладываясь к сигарете. Бакуго прекрасно осознавал, насколько грубо это звучит, но его такое положение вещей более чем устраивало. — Я не собирался возобновлять наши отношения, — подтвердил Дэку, кривясь от одной только мысли об этом. — С чего ты взял? — Потому что ты ведёшь себя, как пубертатная язва, вот почему, — Бакуго сделал широкий жест рукой, зажав уже короткую сигарету в зубах. — Я не собирался сочувствовать твоей слезливой песенке про расставание с Ураракой, потому что она мне нравится, а тебя я хочу ёбнуть чем-то увесистым каждый раз, как вижу. И ты как будто всё время пытаешься вести себя так, чтобы я наконец решился. — Может, если бы ты закончил отношения по-человечески, я бы так себя не вёл, — стремительно закипал Дэку, подхватывая настроение. — Бакуго, ты бросил меня на выпускном! Сказал, что и не любил меня никогда! Ты испортил мне самый важный момент школьной жизни, как ещё я должен себя вести по отношению к тебе?! — Ты знал, на что шёл, — отмахнулся Бакуго, отворачиваясь и делая глубокую затяжку, втянув щёки. — Я был обмудком с самого начала, но тебя это не остановило, в мозгах ничего не щёлкнуло. Ты, блять, решил поиграть в красавицу и чудовище, где ты Бэлль, а я ебаный монстр! Очнись, придурок, у наших отношений изначально шансов не было! Дэку скрипнул зубами, поднимаясь на ноги и сжимая в кулаке дотлевший бычок. — Если бы ты слушал меня хотя бы иногда, то всего этого не было бы! — Чувак, я думал ты хотел быть моим парнем, а не психиатром! — Бакуго скалился, как дворовая собака, широко раздувая ноздри, и если бы не призрачный образ Киришимы, скандирующий слово диалог, он бы не постеснялся и почесал Дэку нос кулаком. — На протяжении всех наших отношений я чувствовал себя подопытной крысой, которую пытаются перелепить во что-то нормальное. Сложно понять, что ты чувствуешь, когда в твоём грязном белье ежесекундно копошатся. Заметив, что Бакуго сбавил тон, Дэку сердито фыркнул, но всё же сел на место, не сводя с него злобного взгляда. Что ж, это уже чуть больше начинает походить на диалог. Он вздохнул, опуская голову. Его кудри шторой легли на покрасневшие глаза. — Я просто пытался делать то, что мог. Я хотел помочь. — Знаешь, что я думал, когда бросал тебя? — Бакуго чуть повернулся в его сторону. — Что ты сам никогда не любил меня. Ты любил идею того, каким хорошим и классным я стану, если ты меня изменишь. Поэтому я и думал, что продолжать смысла нет. — Это не так, — защищался Дэку. — Но так выглядело, — пожал плечами Бакуго. — Научись уже брать на себя ответственность и осознай, что всех не спасёшь. Себе, блять, сначала помоги. Тогда, может, и в говне тонуть перестанешь. Между ними повисла напряжённая тишина. В воздухе витал запах мокрого дерева, стремительно выветривающийся табачный флёр и тихий шелест капель по листьям. Где-то за низким заборчиком клумб что-то ритмично ударялись об металлическую поверхность — этот стук метрономом отсчитывал утекающие секунды. Бакуго был рад, что высказался. В какой-то степени. Не то чтобы Дэку действительно его беспокоил, но сложно отрицать, что за те отношения они понаставили друг другу травм, которые мешают им сейчас. Они не подходили друг другу с самого начала, но на правах первого романтического опыта тревожные звоночки игнорировали. Главная мысль, которую Бакуго вынес из отношений с Дэку — это то, что он действительно мудила, избегающий душевной близости, как огня, и вряд ли найдется кто-то, кто выдержит его таким, пока он не исправится. Вот он и исправляется. Даже не ради Киришимы, — может, от части, — в первую очередь, чтобы себе жизнь облегчить. И, грубо говоря, его нынешняя симпатия вполне себе помогает ему становиться на путь более правильный и, чего уж там, здоровый. Бакуго вздохнул, делая последнюю затяжку, и сизое облако утонуло в зелени окружения, смешалось с пространством и исчезло, будто и не было его вовсе. Он сложил окурок рядом с собой и уставился вглубь сада — там, под широкой ивовой кроной стоял маленький каменный фонтанчик с крошечным Буддой, а на дне миски возле него поблёскивали пожёванные коррозией монетки. — Ты не мой психолог, — подал голос Дэку, хмурясь. — Не указывай мне, что делать. — Упаси господь мне им быть, — почти беззлобно фыркнул Бакуго. — Я это к чему. Давай решим на берегу: я тебе больше не нравлюсь? — Естественно, нет, — усмехнулся Дэку, восприняв вопрос как аксиому. Замечательно. Это выяснили. Радости полные штаны, если бы мог, Бакуго, возможно, даже улыбнулся бы. — Ты мне тоже, — констатировал Бакуго, зачёркивая пункт в мысленном плане «взрослого разговора». — Это я заметил. — Захлопни хлеборезку и слушай, — рыкнул Бакуго, потянувшись к пачке, но вспомнив свои недавние размышления, резко отдёрнул руку. — Мы теперь абсолютно разные люди и друг к другу не имеем никакого отношения. То, что мы были вместе когда-то, не имеет никакого значения. Дэку, хмуро рассматривая свои цветастые носки, поджал губы и кивнул. Иногда у Бакуго возникали мысли, что, возможно, когда-то давно Мидория Изуку всё-таки действительно любил его. Но это всё ещё ничего не меняло — Бакуго для себя уяснил, — чужие чувства ни к чему тебя не обязывают, так что если ты не чувствуешь вину там, где обычно люди сгрызают себя заживо, это нормально. Мыслить логически зачастую гораздо удобнее, чем полагаться на поломанный эмоциональной интеллект и эфемерную эмпатию. По крайней мере, в его случае. — Я не предлагаю тебе начать всё с чистого листа, стать друзьями или типа того. Оно нахуй мне не всралось, — честно признался Бакуго, продолжая. — Просто давай реально прекратим ебать друг другу мозги и будем просто игнорировать существование друг друга. Я, честно, устал злиться. Дэку зажевал губу, думая, и шумно выдохнул через нос, опустив голову. — Ты думаешь, это так просто? — Если единственное, что ты испытываешь, глядя на меня — это раздражение и злость, то да, почему нет? — пожал плечами Бакуго. — Ты испытываешь раздражение и злость по отношению к большинству планеты, неудивительно, что тебе легко отпустить тяжёлый период своей жизни, — горько усмехнулся Дэку, шмыгая носом. Какой кошмар, только, блять, не плачь. — В моём случае просто… создаётся ощущение, что с тебя началась череда моих неудач в личной жизни. Как будто ты щёлкнул какой-то тумблер во мне и теперь любые мои отношения заканчиваются тем же, чем и с тобой. — Ну нет, дальше ты уже сам обсирался, — возмущённо прошипел Бакуго, отмахнувшись. — Ты пробовал хоть раз побыть, типа, без отношений какое-то время? Заебись тема, попробуй, может, мозги на место встанут. Дэку нахмурил густые брови, посмотрел на него, сжал губы в тонкую полоску и своим перекосившимся кислым ебалом стал напоминать лягушку. Ну нихуя себе, Бакуго в кои-то веки разговаривает с ним, как адекватный человек, а на него смотрят как на долбоёба. Через секунду он опустошённо выдохнул, потирая переносицу большим и указательным, и отвёл от Бакуго глаза — туда же, к фонтану. Как говорится, есть три вещи на которые человек может смотреть вечно. Дождь и не думал прекращаться. — Боже, знаешь, что я понял за последние два года? Ты действительно мудак, всегда был им и остался, — Бакуго уже открыл было рот, чтобы возмутиться, но Дэку продолжил: — Однако, это так удобно, когда, знаешь, есть какая-то стабильно хреновая константа в твоей жизни, на которую можно бесконечно сокрушаться, потому что в твоей голове это оправданная злость. Я так привык недолюбливать тебя, что делаю это уже скорее по привычке. Я не тупой, Бакуго, и прекрасно понимаю, что наши отношения были ошибкой с самого начала и мы просто не подходим друг другу и никогда бы не подошли, даже если бы изменились. Я не жалею о том, что мы расстались и не хотел бы ничего возвращать. Просто устал от того, что эта самая хреновая константа всегда впереди меня, понимаешь? Бакуго пожал плечами, раздумывая, как ему это воспринимать — как завуалированный комплимент, признание очевидной истины или оскорбление. Предпочел принять как факт. — Но ты со своей хреновостью словно смирился и как будто бы… пытаешься быть лучше. Это всё ещё несправедливо, — Дэку в сердцах сжал кулаки. — Как будто мир простил твоё ублюдское поведение в прошлом и позволяет тебе делать свою жизнь лучше. А я ведь всегда старался быть… Не знаю, хорошим? Почему тогда… Дэку осунулся, сгорбился и весь как будто сжался. Бакуго всё ещё не знал, как ему относиться к откровениям от человека, с которым он уже столько лет держит обоюдоострый меч. Он не хотел просто принимать чужую правду как истинно-верную, потому что помнил тенденцию Дэку выбирать формулировки именно таким образом, чтобы его слова звучали настолько жалостливо, что аж реалистично. Даже несколько забавно, думалось ему, что они оба воспринимают успехи друг друга несправедливыми, хоть и по разным причинам: Бакуго всегда возмущало то, что Дэку просто оказался любимчиком фортуны и умудряется плыть с ним наравне даже в том, в чем очевидно уступает, в то время как он, Бакуго, въёбывает, как проклятый; Дэку же, получается, бесило то, что Бакуго, якобы, не заслужил всего хорошего из-за своего скотского поведения. Что ж, интересная позиция, Бакуго с ней решительно не согласен и по нему видно. — В том-то и дело, что ты всегда пытаешься быть хорошим, а не собой. Всем не угодишь. И если ты думаешь, что я не получаю никаких дебаффов из-за своего характера, то пиздецки ошибаешься, — Бакуго недовольно фыркнул и оскалился, задрав подбородок. — Ты недооцениваешь то, сколько сил я вкладываю во всё, за что берусь. Так что и угомони свою зависть и только попробуй в следующий раз открыть пасть, чтобы сказать, что я что-то там не заслужил, лузер. Дэку смотрел на него безразлично, с лёгкой долей разочарования. Бакуго и так потратил весь свой запас любезности за этот разговор, выслушивать, как принижают его достижения он был не намерен. Дэку поднялся на ноги и сунул руки в карманы шорт. — Ладно. Как скажешь, — он пнул мелкий камушек, чудом попавший на веранду, и тот дугой улетел в ближайшие кусты. — В чём-то ты не меняешься. Но я тебя услышал. Отныне мы не знакомы. Дэку протянул ему руку и Бакуго недоумевающе уставился на неё. Но что ж, раз уж теперь их конфликт относительно улажен, он готов принять его ладонь как ладонь незнакомца. Сухо кивнул, заключая рукопожатие. — Признаюсь, я несколько удивлен тем, что ты вообще завёл этот разговор, — сказал Дэку, отпустив широкую ладонь. — Удивительно взрослое решение для тебя. Кто-то надоумил или сам догадался? Бакуго фыркнул, нашаривая в кармане штанов жвачку. Раз уж он решил минимизировать курение, его стоило чем-нибудь заменить. — Уверен, что тебе безразличен ответ. — Ты прав, — не стал утаивать Дэку. — Но, на самом деле, любой твой ответ был бы удивительным. Не припомню, чтобы ты прислушивался к кому-то раньше или приходил к желанию устаканить отношения со своими хэйтерами когда-либо. Ты действительно изменился. «И мне стоит идти дальше» — промелькнуло в его голове настолько громко, что утверждение повисло между ними в воздухе неозвученным, но вполне читаемым. — В любом случае, — пожал он плечами, стремительно ретируясь с веранды. — Удачи с Киришимой. Не налажай. И раздвижная дверь наконец-то скрипнула в последний раз.