Найти тебя среди тьмы

      Детский голос режет уши. Звонкий и случайный смех в полной тишине, летающий в пространстве не плавно, плохо слышимый в первую секунду. Шуршание травы от мелких и коротких детских ножек, подрагивающие от каждого трепетного шага. Удары по чему-то тяжёлому и железному отдавались в голове эхом, и он повторялся, повторялся, повторялся…       — И чего ты там возишься? Надоел!       — Да подожди ты!       Тишина. До такой степени, что внезапные детские голоса в этой тишине были слишком громкими, но в действительности нет. Прилетает еле слышный щелчок. Это был подаренный подзатыльник парню высокому, до которого дотянуться до его полупустой и глупой моментами головы сложно. Одаренный охает, фыркает и отходит от двух своих друзей. Один как раз сидел на траве и переворачивал в руке интересный и старенький аппарат, может даже винтажный. Второй, что и ударил шпалу, был более молчаливым и укоризненно смотрел на друга.       — Если ты будешь торопить нас, мы вообще никуда не пойдем.       — Да Жираф тормоз, не будет с нами… Всякую паранормальщину снимать, — волосы парня с фотоаппаратом лезли на лицо, мешали работать и без происшествий настроить камеру. Он их сдувал, заправлял за уши, убирал излюбленными темными очками. — Или отойди, ты тень делаешь.       — Всё им не нравится, всё ты им мешаешь… Я сейчас обижусь и!.. И!.. — юноша складывает руки на груди и замирает в этой позе, не придумав достойного аргумента.       — И что? — подначивал седовласый и ухмылялся.       И оба мальчика, друг друга испепеляя, одновременно хмыкнули, когда к ним обратился третий.       — Да я всё уже, закончил, — очки со лба не торопятся приземлиться на нос.       Темноволосый к лицу прислоняет увесистую камеру и заглядывает в объектив. — Вроде всё сделал, больше глючить не должен. Давай, Жираф, чего раскис? А ты, Джаст? Улыбнитесь!       

Улыбнись!

***

      Рассматривая очередную полку, в голове чёрт пытался представить реакцию своих друзей на тот или иной сувенир к новому году. А вокруг гудело и свистело. Топот был жуткий… Не удивительно. В торговом центре это обычное дело. Особенно, когда на носу какой-либо праздник и нужно было придумать, чтобы такого эдакого подарить близким. Толпы народу и все как один: «что подарить?». Для своих же близких Джаст и не сильно мудрил найти что-то дорогое или «стоящее». Искал особенное, да, но пока в голову ничего толкового не лезло. А что вообще можно было подарить? Жирафу как обычно — дорогой алкоголь или, быть может, что-то практичное к тому алкоголю. Стойка, красивая открывашка и тому подобное. Может что-то винтажное, с пряным запахом и атмосферой каких-нибудь пиратов с средневековьем; Дебу? А этому пареньку понравится явно что-то… технологичное! Винтаж тоже рассматривался: мистер режиссёр чтил старые фильмы, золотую его классику, и был рад поддержать в руках, например, муляж со съёмок.       Тринадцатое декабря… В календарике на телефоне отмечен этот день. Красненьким, с подписью «день важный». Пропускать и игнорировать свои поставленные планы Джаст не совсем любил, поэтому уже был в пути. Гул машин и стук колес проезжающих мимо автомобилей отбивал мало читаемый ритм. Не в полной мере, но на улице было тихо и по своему атмосферно. Подготовления к празднику — одна из причин, почему нужно вылезти из своей скучной берлоги в морозный холод. В день пятницы особенно выходить не хотелось. Впереди были выходные, а на них так не хотелось тратить своё время в поисках подарка. Отстреляться и закончить миссию, вот что вертелось в голове всю неделю. Бумажный пакет с увесистыми внутренностями был осторожно закинут на заднее сидение. Вместе с ним какой-то аккуратный тканевый мешок, изгибающий внутри себя что-то прямоугольное, твёрдое. Свободные руки легли на руль зачахлой машины. Это чудо, в котором приходится иногда Джасту ехать, заводилась через раз. Ещё тогда, когда по больницам шарахался как угорелый, эта машина ни в какую — пришлось идти пешком. Чёртик уже поставил себя перед фактом, что машина того, перекрестил её и собирался уходить восвояси, как на «всякий случай» залез и попробовал повернуть ключ. Оно ожило (не без нескольких попыток и молитв), надежды и мечты не были напрасны высказаны, а значит Джасту сегодня повезло и он катает не на автобусе или пешком, а на своей! Машине! Но программист не совсем понимал всей этой суеты в жизни любого автомобилиста или того, кому действительно в радость катать на своей машине. Ну есть и есть, удобно, практично, чего ещё мог ожидать от транспорта Джаст? Но вместе с тем считает, что некоторых исчезнувших нервов от сдачи на права того стояли. Не стоят нервы переменчивого настроя этой фигни на колёсиках, поэтому седовласый сильно и не переживал. На те самые права, вообще-то, он тоже почти на нервах заработал, но не без косяков. Из действительно стоящих косяков было только, что полиция частенько останавливала куратора и не без всяких оснований ретировала к обочине. Вся эта муторная проверка документов, подозрения на всё и про всё уже начинали бесить. Главное… Просто чтобы это не много времени заняло. Наверное, это у него просто такое условие жизни — попадаться частенько к полиции. Сейчас в обычном проезде по очередному шоссе машину Джаста приглашают на мелкую проверку. Старший сразу начал обдумывать всевозможные правонарушения, что он мог сотворить из чистой случайности, но никак не мог понять что именно: вроде скорость не превышал, номера не закрыты (куратор подумал, что где-то мог нахватать пряных листьев или грязи), подозрительно не выглядит… Повернув руль в сторону, Джаст выехал из основного потока машин и остановился у обочины. Он устало вздохнул, положил одну руку на руль а другой начал шариться по бардачку в поисках документов. К автомобилю медленно подходил мужчина в форме. Седовласый спустил стекло двери, как только фигура встала практически в плотную.       — Здравствуйте, гражданин. Ваши документы? — полицейский выглядит не молодо. Редкое, но присутствие морщин выдавали в нём средний возраст. Это был, наверное, простой человек. Потому что ничего сильно выделяющегося Джаст не заприметил. На первый взгляд.       — Да-да, сейчас, — парень продолжает рыскать по полочкам.       Тишина стояла какое-то время, прежде чем тот же полицейский не подал голоса, обращаясь к водителю.       — Знаете, где-то я вас уже видел.       — Не отрицаю, — документы Джаст всё-таки находит и отдает в руки мужчине. Тот смотрит сначала на выданные бумажки а затем на черта. Почему то он коротко ухмыльнулся…       — Это же вас задержали не так давно? Ну и шумиху же вы подняли!       — Меня… Меня ещё припоминают? Забавно… — как-то Джаст и не был рад такому. Что в этом хорошего? В участке он на слуху, а значит и с дополнительными проблемами в виде повышенного внимания к своей персоне. Мужчина рядом стал причиной мелкого постукивания по рулю. Его поэтому остановили? Ну и дела…       — Не подумайте ничего плохого. Если вам интересно, того следователя уволили. Конечно, было не дело это, оставлять беззащитного гражданина с таким монстром. А вы то сами как? В порядке? Секунду-две Джаст сидел без какой-либо реакции. Отвернулся от открытого окна и запоздало нервно усмехнулся.       — Да-да, всё нормально. Я даже и про этот инцидент забыл, не сразу понял про что вы, — он неуверенно улыбнулся мужчине и продолжил. — Как видите, я остался красивым даже после такого. Не берите в голову.       — Ну и отлично! Тогда хорошего вам пути, — полицейский протягивает документы обратно владельцу, положив одну руку на крышу машины. Он ближе наклоняется и еле, почти шёпотом отсекает черта, что собирался уже по газам дать, лишь бы не тратить ещё больше времени на подобное. Седовласый еле замирает. — Не беспокойтесь. Вас больше не потревожат. Мужчина отходит от машины с доброжелательной улыбкой к своему напарнику. Рукой попутно он показал, что Джаст может спокойно выезжать. Последний-то заметил это, но не сразу включился в реальный мир: пробила мелкая дрожь после чужого… «Вас больше не потревожат». И что это может вообще означать?       

Прямо и понятно — не беспокоиться.

Мелкая дрожь берет вверх, заставляя водителя поёжиться на сидении. Что, мать его, только что произошло? Он только сбежал с одной непонятной истории, как тут выдают ему другую, возможно даже отголоском к первой. Ну и жуть! Джаст поворачивает в сторону: машина, в шаге от того, чтобы не крякнуть по дороге, издаёт несвойственный ей звук, но куратор не обращает внимания. Нет, серьёзно? К чему всё это? Дали только намёк, что это связано с тем дурацким обвинением и дурацким побоям, но… Глупо предполагать, что эту тему они быстро замяли. Было просто странно так считать. Очевидно, что она ещё где-то всплывёт — вопрос оставался, как именно: в виде напоминания что, эй, парень, за тобой всё так же следят! Или, например, как сейчас? Светофор даёт зелёный свет на проезд дальше. Осталось совсем немного. Ну вот кто там вообще живёт? Шумно, кучу народу, пробки… Центр города почти! Ну и зачем? Джаст здоровой рукой тормошит перебинтованную. Разминает предплечье. Под пальцами чувствуются ноющие нервы и мышцы. Нужно заканчивать. В планах не было даже и показываться лишний раз — как-то так вышло, что конкретно скрытное расследование ему нравилось больше. Нет лишнего внимания и выглядит как просто интересующийся человек. Выезды в лес, конечно, тоже можно перечислить к скрытным?.. Теперь сиди и объезжай дворы! Узкие дороги между домов виляют и крутят в разные стороны. Однажды Джаст так чуть кота не сбил: тот вылез из-под машины, припаркованной впритык к тротуару. Из огромного желания и получилось сделать внезапный поворот, как идеально выходило, в совсем неуклюжем автомобиле. Обстановочка в салоне становится намного тише, когда седовласый глушит свою таратайку. Он с облегчением вздыхает и осматривает через лобовое стекло дом, перед которым тот остановился. Приличный район, красивые клумбы и аккуратное здание: не исписанный, например, граффити и другой гадостью. Вещи с заднего сидения перемещаются в пакеты на руках и таким образом Джаст выходит к подъездам многоэтажек. Глаза разбегаются… Никто не сказал куратору, что его ультра хорошая память забудет буквально самую важную информацию в его жизни — подъезд товарища. Он надеялся, что где-нибудь в сообщениях телефона найдет адрес, подъезд и квартиру, но всё бес толку. Он только десять минут стоял и лихорадочно проверял чаты и группы, где эти пару строк могли проскользнуть. Но нет! Не первый же год ходит в гости, верно? Возможно, если парень прогуляется к каждому подъезду, он вспомнит зрительно, как и куда ему точно нужно. Ну… Третий раз так обошёл дом. А позвонить? Хотелось сделать маленький сюрприз, хотя они вроде как договаривались на счёт встречи. Всё равно было бы забавно!       — Я начинаю нервничать. Не забываем, что на улице не май месяц стоял, а приближалась дата к новому году. Джаст потихоньку начал чувствовать, как пальцы немели от холода, когда тот подолгу стоял с телефоном в руке и пытался выяснять, куда точно ему надо. Муторное времяпрепровождение на морозе не очень-то и нравилось куратору. Джаст недовольно поёжился на месте, прижимаясь сильнее к пальто. Тут внезапно за спиной раздались чьи-то шаги. Парень не сразу понял, что подходили это они к нему, поэтому запоздало среагировал на чужую массивную руку на плече. Это был Жираф собственной персоной! Он выглядел хорошо и на нём даже сидела не замызганная короткая куртка. Обычно такого добра у парня в гардеробе было действительно много. Преподаватель истории улыбнулся и похлопал по плечу коллеги, на которое он, не совсем, но облокотился чуть позже.       — Здарова, Джастик! Ну, как поживаешь? — с сарказмом поздоровался Жираф и отошёл в сторону на шаг. Он протянул свою руку для рукопожатия. На вытянутую руку седовласый секунду глядел, а потом очухался и тоже улыбнулся.       — Да, здравствуй, — Джаст на приветствие отвечает, пожимает ответом и первый отпускает. — Да вот, как видишь, гулять приспичило.       — Возле подъезда Деба? Я думал ты улиц боишься. Жираф говорил так, будто действительно не понял шутки программиста, на что получил кислую мину. Он тяжело вздохнул и вернулся к смартфону в кармане, игнорируя последующие вопросы историка. Примерно… Минут десять так и продолжалось: Жираф следовал за Джастом, что-то комментировал и материл погоду на дворе. Второй же терял всякое терпение и был на грани, чтобы позвонить кому-то, но отсекал себя и хихикал с некоторых слов своего новоиспечённого спутника. А потом открылась дверь подъезда и запиликал домофон. Оттуда юркнул на свежий воздух знакомый силуэт в куртке поверх домашней одежды, который двое товарищей не заметили и продолжили мотать себе нервы на морозе. Он то и подошёл к бедолагам.       — Привет, ребят! А чего вы не заходите? — Деб во всей своей красе смотрел то на трясущегося от холода Джаста, то на раздосадованного Жирафа. Упомянутые позже переглянулись.       — А нужно было? Джаст сказал, что мы гуляем! На историка повернул негодующе голову седовласый, а с губ режиссёра читался вопрос, что это всё значит. И они же оба одновременно переспросили.       — Мы? — отсекает чёрт.       — Гуляли? — Деб потом замолчал, смотря на то как двое друзей начали перекидываться обвинениями.       — Если я сказал, что я гуляю, это не значит что и ты тоже, дурак. — Продолжал Джаст, расправляя руки и подпирая ими бока.       — Ты меня вообще потом заигнорил, что мне нужно было делать?       — Идти своей дорогой. Почему везде я-то лидер? Ты как овечка, ей богу. Никакой индивидуальности, Жираф…       — Я вообще-то к Дебу шёл!       — И шёл бы дальше.       — Нет, ребят, так продолжаться точно не может, — останавливает брань между товарищами Деб, косо смотря из-под очков. Он вскидывает руками. — Вы закончили? На улице так-то холодно.       — Прости, дружище, — Джаст виновато смотрел на землю, ногой пинал непонятно что и снова поднял голову, но уже с ухмылкой. — Хотел подметить, что на улице действительно холодно! Темноволосый тяжело вздыхает и обратно поправляет солнцезащитные очки. Какие же они все сложные! Один из них продолжает кидать странные взгляды а второй, будь он проклят со своей язвой, хихикает от собственной шуточки.       — Мы либо заходим, либо я удаляю ваши контакты и уезжаю в отпуск. — холодно вздыхает Деб. Друзья быстро реагируют и заходят вместе в подъезд. В тёмной квартире вкусно пахло чем-то пряным, витала атмосфера спокойствия, а ремонт был выполнен в тёмных и бежевых тонах. С прихожей трое парней медленно расплывались по квартире кто куда: Джаст, как самый последний вошедший, замялся на время у гардероба возле стены с зеркалом. Рядом на линолеуме лежал тайный пакетик специально для друзей. Пальто, собственно, самого программиста уже висело на крючке. Он пялился на себя. Сегодня получилось аккуратно уложить некоторые пряди волос, а опрятный вязанный свитер, выживающий чисто на совести черта, обтягивал тело и местами кололось. Что-то всё равно было не так. А, да, точно… Джаст приближается ближе к зеркалу: интересовало только лицо, которое выглядело устало. Он наклоняет голову в сторону, чтобы подробнее лицезреть с другого ракурса это месиво. Как и обычно, вроде, парень видит самого себя: нос с еле заметной горбинкой и шрамом после ситуации с участка, подбородок и скулы, можно сказать, из-за некоторой худобы обтягивали кости черепа и считались таким образом резкими и острыми. Серые радужки. Никогда Джаст не скажет, что его глаза ему не нравятся. Он видел в этих бесцветных глазах что-то родное. Ну и конечно, редкость такого цвета и их обладания во внешности очень поднимали эго куратора; С проёма, где, предположительно, была кухня, шёл нерасторопный шум и звон чего-то. Голоса друзей, в конце концов. Белёсый отлипает от зеркала: он быстро смахивает на голове пару запутавшихся прядей, обходит ладонью вокруг своих мелких темных рожек и ухмыляется самому себе. Берёт с полу шуршащий пакет и идёт на звук: в один из проёмов, где сидели парни.       — И чего ты там завис? Мы, вообще-то, уже всё съели! — встречает зашедшего на кухню программиста Жираф. На нём была свободная футболка, тёмные спортивные брюки и светлые носки. Он стоял возле плиты, ближе к столешнице в углу кухни с чем-то в руках.       — Не съели, не переживай. Мы даже открыть ничего не успели, — Деб сидел за столом рядом с открытой банкой маринованных огурцов. Полудомашняя, не полностью застегнутая рубашка, под которой виднелась майка, говорила, что тому даже всё равно — испачкает свою обыденную униформу или нет. Он легко улыбнулся и встал, отряхиваясь. — Я же не совсем всё подготовил? Это, если что, риторический вопрос. Пойду-ка я дальше накрывать стол в зале. Деб обходит Джаста и удаляется в другой комнате. На кухне же остался только Жираф, мешавший что-то в кастрюле.       — Ну и что точно есть на столе? — седовласый подходит к раковине. Мыло, как оказалось, отдельно для рук на кухне не стоял, поэтому Джаст налил каплю жидкого для посуды. Мылилось даже лучше. Прямо и с бинтом на правой руке. Отдельно снимать и потом перебинтовываться слишком много времени занимает, а постираться прямо сейчас даже звучит лучше, чем ходить с грязными руками. Только лучше вытереть нужно будет, чтоб и бинты сразу частично высохли.       — Картошка сейчас доваривается, салат вместе с курицей в зале. Курица, если что, не просто из духовки. Там, если не ошибаюсь, крылышки в томатном маринаде, — рассказывал Жираф, попутно жуя огурец из банки и указывая вилкой то в кастрюлю, то в сторону зала. — Я от себя принёс рагу овощное. Да и, вроде всё?       — Не скудно будет? — с долей сарказма спрашивает программист, вместе с тем отряхивает руки и ищет глазами какую-нибудь тряпку. Жираф немного запоздало протягивает со спинки стула полотенце. Ему благодарно кивает Джаст, но всё равно повторяет вслух. — Спасибо.       — Мы же не нажираться приехали? Хотя Деб и был в шаге того, чтобы нас просто чаем напоить. Ладно, в холодильнике ещё торт есть.       — Вот это звучит лучше. Но не думаю, что я буду, — честно отвечает седовласый, обтирая руки.       — А я что говорил? Не всё съедим — хуже станет.       В какой то степени, Джаст пререкаться с Жирафом на тему еды не хотел. Он спокойно ему верил, доверяя свой посаженный желудок другу. Столько талантов у историка, если так подумать: в свои почти что тридцать хорошо двигается, преподает сложный предмет и готовит на ура. Ну и жизнь у такого талантище интересная. Наверное, как раз на примере Жирафа, Джаст не торопится с отношениями. Когда за плечами длинношеий имеет развод, сына дошкольника и очевиднейший алкоголизм, за плечами белёсого же только первые и последние отношения, где толком не целовался даже. За плечами строгого пиджака режиссёра, быть может, только и есть что карьера и хобби. Проходит минут десять, а трио друзей уже расположились в зале. Зал у Деба большой, с габаритным светлым диваном, с дорогим ковром на полу, с плазмой на стене напротив, рядом дверь в комнату, которую вечно подпирают. Кучу стеллажей и полок с разным барахлом, грамотами, наградами и медалями. Отдельный ящик предполагался для коллекций, что собирал хозяин квартиры: излюбленные марки в книжечке от родственников, пару-тройку раритетных машинок на досочке выше и под стеклом в рамке чёрно-белая фотография, где Деб занят чем-то на съёмочной площадке. На нём главный герой, закатав рукава до локтя, повернулся в сторону и в момент фотографии даже и не предполагал, что его снимают. В какой-то мере выражение лица темноволосого смешили, но сразу показывали, что он — на работе и очень занят ею. Поверх современной фотографии наложили простой фильтр, который подходил под дизайн комнаты. У режиссёра всё должно было быть гармоничным друг-другу. Эту его перфекционистскую замашку Жираф с Джастом прощали.       — Ну, значит всё готово? Можем начинать? — Деб подходит к столу с коробкой сока в руках. Ставит где-то на середину, между большой тарелкой со сваренной картошкой и салатом из огурцов и помидоров.       — Вы всё-таки на сок согласились? — седовласый демонстративно зевает, поглядывая на историка. Тот никакую эмоцию не показал.       — Для алкоголя ты за рулём, я не то, чтобы пью, а Жирафа своими руками я спаивать не хочу.       — Забавно, правда? — издевается Джаст, пихает в бок друга, который сидел рядом с ним за стулом и возвращается к пустой тарелке. После этого жеста сам историк молча встаёт, оглядывает быстро стол и так же быстро исчезает на кухне. Сам стол с едой располагался чуть дальше от дивана, но вплотную к стене, ближе к проходу в прихожую. Это была раскладывающиеся мебель, поэтому в свободное от праздников или гостей время, эта полка на ножках стояла за очередным стеллажом. Три стула вокруг и подходящий с кухни Жираф наконец завершили подготовку к совместному ужину.       — Вы забыли ложки и вилки принести, — сухо бурчит историк и кладёт стопку приборов возле стаканов, а сам устраивается на своём месте. Атмосфера в зале становится легче, когда темноволосый включает на телевизоре музыку. Под неё трещание тарелок веселеет, а разговоры меж порциями еды сами плыли из уст. Беседа, любая на тему, вначале очень плохо клеилась. Какие-то вопросы заедались, какие-то игнорировались специально. Больных тем не притрагивались, просто все были увлечены едой. Джаст уж точно был из числа голодных, поэтому первым не отвечал. Минут двадцать-тридцать проходит. Под конец еды осталось не так много, зато разговоры шли куда лучше. Друзья перебирали разное: дела на днях, планы на наступающий новый год, приключения по поводу покупки подарков. Все они договорились дарить их до начала праздника, ибо понимали, что так будет проще. В магазинах уже будет проблематично что-то купить, а у некоторых, может, на канун нового года будут очень неотложные дела. Поэтому либо сегодня, к чему и готовился всю прошлую неделю Джаст, либо на днях. Прибережённый пакет седовласого с кухни встаёт на сильно опустевший стол, и товарищи с интересом смотрят на шуршащий пакет. Попсовые песни на фоне утихают.       — Думаю, я могу стать первым… Так, Деб, это подарок тебе, — он протягивает увесистую коробочку. Она без подсказок, что из себя представляет, и из-за чего некоторое время Деб вертит её в поисках каких-нибудь надписей. Есть только на крышке коробки «и вручается…». — А это Жирафу, — в руки длинношеего кладут большой набор головоломок разной сложности. Они упакованы в крепкий ящик и в отличии от подарка Деба, у Жирафа написано, что это и как использовать. По бокам издевательское «Сможешь решить все?».       — Детские головоломки? Ты серьёзно? — негодует Жираф.       — Конечно, а я когда-то шутил? Ладно, проехали. Я просто подумал, что тебе будет интересно. Посмотрел я видео, как их решают — и ничего не понял. Поэтому предлагаю спор, — Джаст протягивает руку, наклоняясь ближе к Жирафу. Второй в свою очередь убирает подальше головоломки и вслушивается в условия с более чем серьёзным лицом.       — Ты решаешь по-честному все эти «детские» игрушки, а я тебе одно желание, которое буду должен исполнить, в ключе адекватного, конечно.       — И в чём подвох вообще? Ты переоцениваешь мои силы! — руки историка хватаются в рукопожатии с рукой седовласого.             — Простое «но» в мою пользу — у тебя есть время до нового года. Если, мм… Не успеешь, желания не будет.       — Не вижу проблем! — громко смеётся Жираф и заключает пари. Джаст в свою очередь тоже странно улыбается. — Деб, разбей! Но Деб не откликнулся, а руки никто не разбил. Оба повернулись в сторону друга.       — Джаст? Что это? — голос чуть дальше возвращает споривших в реальность: Деб держал в руке золотую статуэтку в виде «Оскара» и смотрел непонимающе прямо на друзей. Точнее на черта, что опомнился и отошёл на пару метров от Жирафа, подхватывая уже подарок режиссёра.       — Это «Оскар»!       — Я вижу, что это «Оскар», но… Что?       — Момент! — седовласый откашливается, крутится на месте и наконец встаёт ровно в середине зала на ковре, держа более аккуратно статуэтку. — И здравствуйте! В номинации «лучший режиссёр мира», а так же «лучший друг» и «отличный человек», награждается… Жираф, барабанная дробь! — упомянутый берет свою вилку и ложку и стучит по столу, стараясь повторить ту самую дробь. — Награждается… Великий и самый крутой Деб! Отбивающий ритм Жираф прекращает, убирает в сторону приборы и начинает хлопать.       — Браво! Браво! Заслужил!       — Да! Выйдите, пожалуйста, и расскажите, как вы стали таким крутым? Как вы добились такого уровня?       Деб, немного замявшись, подходит к Джасту и поворачивается лицом к единственному зрителю.       — На самом-то деле я просто спал, — хихикает темноволосый.       — Ого! Ну он даёт! — не унимается длинношеий.       — Ребят, спасибо конечно, но выглядит это так, будто меня любят здесь больше.       — Просто мы с Жирафом видимся почти каждый день. А поймать свободный часок с тобой это редкость, — Джаст протягивает в руки «Оскар» и приобнимает друга. — Не, я ни в коем случае не жалуюсь. Я рад, что у тебя всё хорошо и в жизни и в карьере. И видимся мы достаточно, не переживай. Всё, я закончил с подарками. Очередь Деба.       Слегка ударив по предплечью режиссёра, чёрт усаживается на своё место и довольный доедал что осталось на столе. Деб ставит статуэтку на полку, секунду любуется и проверяет, всё ли гармонично выглядит и уходит в свою комнату. Дверь в личные покои парня прикрывается, а в самой комнате стоит шуршание и клацанье по чему-то. Выходит Деб как ни в чём не бывало с чем-то в руках.       — Прости, дружище, я ничего путного придумать не смог, поэтому… — темноволосый откашливается. — Я знаю, чем ты занимаешься и как твоя память на это смотрит, поэтому… Дарю ежедневник. Да, не совсем оригинально. Зато практично? В руках Джаста лежит в бардовой обложке тетрадь с кучей вкладок и страниц. На ощупь приятно, обложка оформлена чем-то между бархатной и матовой кожей. Сама книжонка совсем небольшая, размером может как лист А5. Джаст заметно щупает и взвешивает подарок, а после одаривает Деба искренней улыбкой.       — Я как раз хотел себе записную книжку. Да ты предугадал мою следующую покупку! Это… Это правда хороший подарок. Ежедневник лежит на столе, а новый хозяин с интересом смотрел на внезапную потасовку. Как оказалось, Жираф был настолько налегке, что забыл свои подарки дома, а может в каморке при университете, он так и не до конца понял. После шуточных угроз Деб наконец отдаёт коробку, но сказал открыть её позже. Отвечает историк на это нейтрально, говоря что ему всё равно.

***

      — Сильно темнеет. А ты как вообще домой собираешься добираться? — Деб обращается к Жирафу, укладывающий посуду друг на друга. В свою очередь режиссёр протирал освободившиеся места тряпкой.       — А я такси заказать не могу? — недовольно бурчит длинношеий.       — Я могу подбросить, забыли? — программист возвращается в зал. Его задачей в совместной уборке было вытаскивание стульев на кухню. Третий как раз стоял у прохода. Джаст поднимает его за спинку, задерживается на секунду и поднимает голову.       — Ну, если заведётся.       — Вот именно. Не пришлось бы вам обоим на такси ехать.       — Да ладно тебе, всё обойдётся… — Жираф мелодично тянет. Какой-то большой проблемы в этом он не наблюдал, поэтому спокойно, вместе с Джастом, утащил последние вещи. По возвращению друзей, Деб успел и сам стол сложить за бок стеллажа. Он сел на диван и протяжно вздохнул.       — То есть, торопиться вам некуда? — слабо тараторит темноволосый.       — Завтра занятий нет, — еле слышно тянет Джаст и плюхается рядом с другом.       — Завтра суббота, там если у кого-то дополнительные. Ну, или кто курирует по основным занятиям… в унике отсиживаться должны, — повторяет за действиями черта Жираф, садясь и прикрывая глаза.       — Мне ничего Альцест с Модди не писал, значит нет.       — Не представляешь, мне тоже.       — Тогда мы можем ещё уделить час на одну вещь? — На Деба с двух сторон поворачиваются друзья и непонимающе смотрят, хлопая глазами. — Сейчас, я думаю, вы поймёте что это. Режиссёр отлипает нехотя от дивана и подходит к узкому пеналу, оформленному тёмным дубом с разными узорами из того же дерева. Шкафчик открывается, достаётся ящик с чем-то звенящим и с этим добром Деб усаживается обратно на пригретое местечко. Расположив прочный ящик на коленях, такая же прочная крышка убирается подальше под ноги и троим друзьям представляется коробка с хламом на первый взгляд. Секунды две и глаза Джаста загораются.             — Это же…!             — Твоя камера? — Жираф не поймал ту же волну энтузиазма от товарища.В коробке, вместе с габаритной серой и старой камерой, лежал ещё маленький целлофановый пакетик. Внутри брякали флешки и маленькие карты памяти вместе с переходниками. Рядом свёрток проводов, какие-то из них точно были уже неисправны. На дне ящика разного рода хлам: гайки, болты, гвозди и ошмётки тех проводов и другой гадости.       — Да, это она. И вы же помните, что мы с ней в прошлый раз делали? — достает аккуратно камеру Деб, ожидая вариантов.       — Ничего, — честно отвечает Джаст. — Переходник к системнику не подошёл. Вроде гнездо у камеры сломано. Потом пытались через флешки работать — кодик твой доисторический компьютер не потянул, точнее извергал из себя, потому что кое-кто установил странный антивирус в своё время.       — А кто говорил, что мы имеем дело с мастером программирования? — Жираф хихикнул и на него серьёзно посмотрели двое серых зрачков.       — Я говорил. Но эту аппаратуру, что держит при себе Деб, я не видел давно и, разве что, работал с ней только в школе. Конечно у меня не сразу всё получилось, — бурчит злобно Джаст, через минуту продолжая. — Ты бы помалкивал: ничего не сделал и предъявляешь.       — Я то как раз бегал по магазином за этим переходником, который в итоге не подошёл!       — Ладно! Ребят, итоги всех усилий то, что у нас не получилось. Правильно? Правильно. А я хотел рассказать, что у меня на днях получилось! И я даже нашёл… Нашу первую запись на ней! Деб энергично начал доставать какие-то провода, пока его не остановил вопросом Джаст.       — И как у тебя получилось оживить мертвяка?       — Я потаскал его по разным мастерам. Где-то одно говорили, а где-то другое. Порекомендованных от тебя тоже посетил. Показал её и Заквиелю, ну, тому из вашего универа. Хороший парень, кстати.       — Давай сразу к делу. Что всё-таки было не так в фотике? — Жираф скатывается по спинке мягкого дивана и почти засыпая, тараторит.       — Во-первых посаженный аккумулятор. Во-вторых то самое гнездо. Как оказалось, там было ещё что-то: вроде с этим экранчиком, вроде ещё с чем-то. Мне толком не объяснили. Но это же не суть! Самое главное, что она… — Деб демонстративно поднимает видеокамеру так, чтобы все обратили на неё своё внимание и зажимает кнопку включения. — Работает! Видеокамера после долгого нажатия включается. Она издаёт трещащую мелодию, а светодиодные лампочки горят зелёным. Ребята прижимаются к сидевшему посерединке сильнее, усаживаются удобнее и ждут, пока хозяин аппарата отжимал комбинацию кнопок и что-то листал.       — Понятное дело, я ещё тогда оцифровал всё что было возможно. Но первая запись осталась здесь, так и не перенесённая ни на диск, ни на флешку, ни на карту.       — Я сам не помню, что мы записывали, — признается Жираф.       — Да я и сам не полностью смотрел. Только первые секунд пять, чтобы точно понимать — запись работает или нет, — листание прекращается и Деб останавливается на видео длинной в минуты две. — Это она. Всё, тихо всем. Экран видеокамеры мрачнеет и появляется загрузочный фон. Ребята в предвкушении совсем замолкают и внимательно смотрят на чудо аппарат. И наконец загружается…       Светло. Голубое небо в кадре так и хлещет спокойствием и умиротворением. Из звуков шуршание, детские возгласы и лёгкое пение птиц. Где-то на фоне они чирикали, не обращая внимание на представленную, по-видимому, сложившуюся потасовку. Камера направлена на двух юных мальчишек. Один из них совсем с детским лицом, на вид десятилетка, с аномально серой кожей и прищуром из-за солнца. Волосня до ушей скатывалась и на лоб, а данные от природы рога совсем не помогали придерживать хотя бы одну прядь из десятка непослушных. В замызганной водолазки мальчик закатал рукава по локоть, и обе здоровые ручки заправил в карманы широких шорт. Рядом с ним стоял малец на голову выше серого. Этот парень был постарше, повыше, но глупее видом. Тёмно-русые кудрявые волосы торчали вместе с оссиконами на голове, а веснушки облепили всё лицо. Он переглядывался то на камеру, то на своего низкорослого друга.       — Улыбнитесь! — голос громкий, детский, камера начинает трястись: оператор, видимо, потихоньку вставал на ноги, но продолжал снимать двоих.       — Ты уже снимаешь? Класс! — длинношеий радуется, пихает локтем в бок серогои спрашивает у него. — Спорим, я выгляжу лучше!       — Вот именно. Зеркалку убирай. Деб, ты вообще спрашивал нас, хотим ли мы попасть в объектив? — недовольно бурчит седовласый.       — Ну чего ты воду мутишь? Проба пера у человека, а ты портишь всю атмосферу. Вредина ты, Джастик.       — Да я шучу же. Хочу чтобы запомнили меня плохим и не грузили по пустякам, — настроение у белёсого мальчика меняется и он смеётся.       — Давайте вы что ли представитесь? — говорит оператор, наконец встав из травы, успев показать фоном какая у детей локация: детская площадка с старыми, советскими качелями и каруселями. Разные турники с облезлой краской были справа, а слева скамейка и клумбы. Редкие кирпичные двухэтажни, заканчивающиеся в тридцати метрах.       — Я первый! Я первый! — тараторит шпала и толкает рядом стоящего товарища. — Я Жираф и я старше этих оболтусов на три года! А ещё обязательно буду супер-пупер актёром!              — Мечтать не вредно… — ушибленный бок мальчик утирает и шепчет под нос. –Я его серьёзно скоро ушатаю, Деб, мне же в лом не будет. И если не я, то судьба точно накажет его.       — А это наш Джаст! Младший из команды, а уже злобный на весь белый свет. Нувы только посмотрите, какой у него оскал! Зверюга! И после этих слов Жираф, не спросив Джаста, подпирает младшего и берёт его с обеих сторон за щёки, да и как тянет в разные стороны. Такой жесть белёсый прощать не собирался, поэтому начал брыкаться изо всех сил. Подходящий оператор опускает незаметно камеру и недовольно вздыхает.       — Давайте без этого как-нибудь обойдёмся? Хоть раз в жизни!       — Да мы дурачимся! Правда? — длинношеий отпускает свою жертву издёвок с довольной миной.       — Тебе повезло, что я первым не нападаю, — бурчит себе под нос устало мальчик и обращается более живо к эдакому камерамену. — Деб, тебе поддержать камеру, чтобы тебя заснять?       — Ну давай, если не сложно. Чувствительный аппарат кладётся в чужие руки и долго экран в видео потрясывается: это молодой Джаст пытался более удобно взять в руки видеокамеру. Наконец настроив всё, он направляет объектив в самого таинственного оператора. Мальчик с немного приглаженными тёмно-каштановыми волосами и с солнцезащитными очками на носу. Свободная помятая рубашка и шорты, наспех надетые когда-то перед выходом. Сзади парнишки проржавевшая горка, под основанием которой виднелось кучу рюкзаков и верхней одежды. Мальчик поправляет очки и ухмыляется, готовясь сам представиться.       — А я Деб! Просто творческая личность!       — И кем ты станешь, Деб? — слышится ломающийся голос Жирафа на фоне.       — Стану… Мм… Не знаю? Я сильно в далёкое будущее не смотрю.              — А ты в ближайшее смотри! Так легче будет! — Джаст старается подбодрить друга.       — В очень ближайшем будущем я буду снимать документалки про заброшку, как и хотел. Вашим оператором на нашем супер канале! А в более дальнем ближайшем... Медийной личностью, так уж и быть! — с сарказмом выдает мальчик.       — Славно! А, Джаст, ты не сказал, кем ты станешь. Ещё не решил? — более серьёзно спрашивает длинношеий.       — Я? Мм… — временный оператор молчит и отпускает немного камеру. После она поворачивается и в объектив попадает задумчивый Джаст. Всю площадь кадра занимает только одна его харя. Худые черты лица, а складка между светлыми бровями так и намекала, что этот вопрос правда поставил Джаста в врасплох. Но его внезапно озаряет мысль и он отвечает более вдохновлённо, чем обычно. — С техникой заниматься? Или программированием…       — Если ты станешь хакером, пожалуйста, взломай наш школьный сайт, чтоб его признали недееспособным. И мы вернёмся к дневникам! — голос Жирафа снова замаячил, но вот камеру убрали, да забыли выключить. Она, вместе со словами мальчишек, шуршала в такт об одежду.       — Отстой, Жираф юзает сложные взрослые слова.       — А что тебе не нравится в нём? Вроде удобный… — тихо переспрашивает Деб.       — Во-первых нет, а во-вторых мне так оценку смухливать снова получится.       — Но мы же просто сможем Джаста попросить оценки менять в журнале?       — Точно! Деб, ты гений!       — Джа-аст? А ты выключил видеокамеру?       — А? Вроде д- Видео останавливается. Трое уже повзрослевших друзей тупят в сторону глаза, только кто куда. Стало, кажется, приятно на душе от воспоминаний, нахлынувших в момент просмотра видеозаписи, но и после его окончания как-то грустно, тоскливо. Ностальгия…       — Медийной личностью хотел стать, — повторяет Деб задумчиво.       — Актёром стать у меня не получилось, прости, Жираф младший, — грустно бурчит длинношеий где-то сбоку: он уже полностью разлёгся на диване и смотрел на натяжной потолок. — Но история интересная, а ты дурак мелкий пропускал её в своё время! А Джаст везунчик, он как и хотел в программирование, так и пошёл.       — Да ладно тебе, с кем не бывает? — Джаст тоже сонно что-то пробубнил себе под нос.       — Я и забыл, что он младше нас всех. Ну, у вас с Дебом разница в несколько месяцев, когда я дед старый, жизнь, в отличии от вас, повидал… — рука театрально ложится тыльной стороной на лоб, и мужчина жалобно вздыхает.       — Старость не радость. Правда, Жираф? — Джаст язвит в шутку, на что получает незамедлительный словесный удар.       — Оу, а вы поглядите, возмужал наш Джастик. На видео совсем как младенец, а рядом со мной сейчас никак не иначе дядька, му-жчи-на! — вся компашка хихикает, но Жираф добавляет. — А правда, что шрамы мужчину красят? Там то, на видео, рука у тебя ещё нормальная. Внезапное молчание. Выданную фразочку историк только после того, как озвучил, профильтровал у себя в голове и понял, что сказал не совсем к месту.       — Это было точно лишнее, — тихо добавляет Деб, складывая всё аккуратно обратно в ящик. Он встаёт и относит коробку на место, долго распутывая паутину хлама, где и стоял всё это время чудо-ящик.       — Джаст, прости, — виновато, но твёрдо говорит Жираф. Она выпрямляется и садится ровно, когда оппонент, опрокинув голову на спинку дивана, так же смотрел на потолок.       — Ничего, всё в порядке, — седовласый поворачивает голову в сторону длинношеего и легко улыбается. — Мне нужно уже перестать на этом зацикливаться и просто забить.

***

Воспоминания глаза колет?

      Дома было немного уютнее. Конечно, в гостях вкуснее, но дома хотя бы можно было никому не мешая сидеть поздно ночью за компьютером, по разным причинам, конечно. Обычно Джаст в такое время делал какую-то домашку во времена когда учился. Когда начал работать снова вернулся к домашке. Не к её придумыванию и решению сложной задачки, а к обдумыванию, что там напридумал очередной студент. Или, как началась эта заварушка с маньяком, мониторить новостники и читать каждую падаль, что попадётся в измотанную чем попало голову куратора. В целом, такая жизнь его вполне устраивала, потому и не жаловался. Сейчас единственное, что отличается, это отсутствие домашки на столе и под столом. Вообще за компьютером не за этим сидит. В тёмной квартире, освещаемой только лампочкой из туалета и монитором ноутбука, Джаст просиживал последние минуты будней пятницы. Завтра, конечно, посетить универ всё же придётся, но хотя бы не в такую рань. Значит, можно не заморачиваться по поводу режима и посидеть за ноутбуком с чем-то очень ему важным. Гости сильно разгрузили голову программиста, ловя от разговора со всеми тремя интересные флешбеки из прошлого. Будь тот же разговор про то, что те снимали видео и выкладывали на какую-то вонючую площадку, где сидят максимум полтора землякома. Интерфейс сайта тоже накидывал пачками моменты из жизни, как они сидели на нём, смотрели что-то своё и вместе обсуждали просмотренное. А про тот самый канал, где они втроём снимали «очень паранормальное» и «очень мистическое» можно было часами разговаривать. В тот канал, название которое Джаст снова забыл, наверное, было вложено всё. Да, в степени бесконечности большинство видео полный зашквар и кринж, а уровень испанского стыда зашкаливает. Но смотреть можно было, хоть и с фейспалмом. Снимали обычно вылазки на заброшенные территории, часто на частные. Были репортажи о каких-то легендах, теорий заговоров и так далее. Джаст помнит, как бережно все трое хранили и вели личный архив со всеми распечатанными или, боже упаси, написанными от руки статьями о легендах и мифах. Фотографии с библиотеки, вырванные страницы, кучу разного рода мистической штуки и тому подобное. В отцовском гараже Жирафа был выделен стеллаж, в котором, по ящичкам, хранились сувениры из разных точек света и, легко догадаться, что стояли там и вещи из разных заброшек. Предметы подозрительные держались в пакете с замком, сложены аккуратно на дно и отсортировано по приблизительной дате находки и захода на место, где сувенирчик и взяли. Конечно, длинношеий был падок не только на подозрительно лежащие вещи, но и на очевиднейший раритет, который ценился в его семье больше, чем огрызок мёрдарабилии в виде «дырявого носка того самого маньяка, который сидел в заброшке N, куда мы с братанами и ходили». Но не всё выкладывалось на тот канал. Понятное дело, скучные записи удалялись и забывались как плохой сон, или где частник ругался за юношеский максимализм парней и заставлял удалять записи (историй, как оказалось, не так много где их ловили и угрожали звонком родителям). Но что бы выложить что-то настолько страшное, что заставлял дух холодить а грудную клетку чаще подниматься было… По пальцем пересчитать. Даже не так — единственное, что точно не попало в сеть лежало сейчас на флешке, что сама покоилась в руках Джаста. Она была обклеена предупреждениями, исчиркана и испорчена всеми возможными способами, но продолжала жить. Охранял и защищал эту флешку с запрещённым контентом Джаст почти всю жизнь. Такая, разве что, была у Деба. Жираф хранить у себя это не захотел, хотя возможно давно и передумал, и по сей день это чудо таится где-то в темном ящике. Джаст хранил флешку… Даже без причины. Она была ему бесценна, одновременно с этим он бы сделал всё возможное, чтобы избавиться от неё, от воспоминаний из-за неё и других вещей, что неисправимы. Страх остаться невеждой всё-таки перебороли Джаста и он с тревогой и болью в груди вставил флешку в разъем. Некоторые махинации по открыванию смертельного файла и загрузочный экран, от которого веяло холодом. Стало куда некомфортнее. Опасливо Джаст нажимает плеер и трещавший первое время звук не заставил долго ждать.       Топот. В этой части леса деревья не были здоровыми и выглядели они как обычные осенние. Листья пожелтели и спадали одна за другой на сырую землю. Высокие, оставшиеся с зелёной листвой деревья не подпускали лучи солнца сюда. Было достаточно тихо и… Боязно идти меж толстых стволов к кирпичным остаткам, полностью обвалившимся до неузнаваемости. Что именно случилось здесь — одному дураку известно.       — Вашему вниманию я хочу представить эту заброшку! — объектив резко поворачивают и сцена с ногами и листьями меняется в профиль парня в очках, который шёл спиной к груду мусора. — На этот раз мы собрали не так много информации, что это и почему эту грядку кирпичей обходят! Но мы не мы, если бы не постарались на славу! И так, что же мы имеем: кучу липовых легенд и мифов про прии-израков и, простите за выражение, глупых и заезженных теорий про маньяков и убийц.       — Вообще-то самое распространённое. Если не маньяки, то бомжи и наркоманы, — кто-то слева бубнит неприятно, и камера поворачивается в сторону автора этих слов. На объектив попадает более взрослый Джаст, чем с той первой записи Деба. Парень заметно подрос, а серые патлы свисали на лицо. В том возрасте, Джаст вроде отращивать долго хотел! Он выглядел более измучено, чем обычно и плёлся медленно, почти нехотя.       — Да всем фиолетово. Главное репортаж интересный. Весь кайф ломаешь, — знакомый сломавшийся голос с другой стороны.       — Продолжайте считать меня фриком. Конечно! — Джаст руки поднимает и крутит у головы.       

Здесь они ещё нормальные. Помнишь же?

Джаст на самом деле очень плохо концентрируется на этой видеозаписи. Интерес и, одновременно, всепоглощающая паника не даёт сосредоточиться и запомнить хоть что-то, поэтому парень каждый раз забывает содержимое видео. Наверное, оно и к лучше?       — А вот и наш скептик! Не, Джаст, продолжай, ты хотя бы контраст задаешь нашим поискам своим скептическим рассказам, что «это всё чушь» и что «зря мы из дома вылезли»! — забавно корчит голос Жираф, появившийся на камеру спереди. Он шёл впереди и выглядел ещё взрослее. Мелкая бородка проглядывала и парень более плавно расставлял свои ноги во время ходьбы. Он был экипирован ремнем с разными кармашками и ремнями. На нём был и перцовый баллончик, и перочинный нож, и вода в кармашке рюкзака мелькала и булькала, и ко всему, в общем-то, он подготовился. Джаст недовольно фыркает, а Деб снова продолжает.       — Мы откладываем фейковые истории про призраков и мстивых джинов. Это даже не жилое здание, поэтому возникновение там паранормальщины маловероятно. Но что самое интересно, именно по поводу обычной информации мы мало что нашли. Как будто этой каменной пристройки не было никогда! И одновременно с этим единственное, что мы находим — даты, когда официально зафиксировали эти глыбины. Обломки стояли здесь точно пятью веками ранее. Короче — никто не знает, и это не крипипаста, а принятый всеми факт. Я и Джаст мониторили всю инфу про эти богом забытые камни, но нашли только упоминание, что оно супер старое. А что Жираф делал, спросите вы? И я отвечу: в нашей команде Жираф не отлынивал, а собрал вкуснятину побольше. Передаю микрофон ему. Объектив направлен полностью на высокого парня. Оператор снимал спину юноши. Следующий ведущий шёл себе дальше, начиная уже свой монолог.       — Я занимался опросниками и переспрашивал жителей, не знают ли они что это вообще такое. Но почти все копипастили одну и ту же чушь. Большинство бабушек и дедушек подтвердили, что оно стоит с их рождения уж точно. Дети, что туда шли, рассказывали, что им плохело и что там вообще бабайка живёт, никак иначе.       — А та самая теория?       — А, байка про таинственные силы? В общих чертах — на территории этой громадины глохнет всё, что горит на аккумуляторе. А нахождение здесь человека физически и ментально опасно. Какая-то сила из вне пытается выгнать отсюда, потому оно пустеет и мрачнеет с каждым днём. Говорят, что-то оно точно защищает. Ну знаете, как скорлупа в куриных яйцах.       — А откуда эта информация вообще взялась?-        Голос. Это был чужеродный голос, детский, не похожий на возмужавшие басы парней. Тоненький голосок заставил поёжиться на месте и перекинуться мыслями, что это и почему программист это слышит. Если память не изменяет, только втроём они и обычно ходили, редко с кем-то. И то, все те, с кем ребята коллабились, были возрастом тем же, что и кучка болванов с канала. А этот… Вовсе детский.       — Я имею в виду, разве вы не сказали, что там никто не шастает?       — Кто ты… — в голове Джаст перебирает всех знакомых детей, с кем в юности он мельком, но контактировал.       — А малец не лыком деланный! Напомни, как тебя зо- Внезапная склейка. Секунду тёмный экран и следующим кадром группа подростков стоят уже намного ближе у каменистых глыбин.       — Простите, технические шоколадки, — Деб поправляет камеру.       — Объектив твой отрубился? — Жираф подходит ближе.       — Наверное я вчера не полностью его зарядил. Аккумуляторы, ежели что, со мной, — на камеру попадает поднятая рука с габаритной батарейкой с палец. — Я подготовился хорошо!       — А это случайно не воздействие этих дурацких камней на аппаратуру? — злобно хихикает Джаст на фоне.       — Перехочешь. Это простое совпадение, — Деб огрызается. Видеокамера поставлена на штатив, и всё это время юноша старался аккуратно поставить его, чтобы не шатался.       — Отстойно. Как и присутствие этого пацана. Я всё ещё придерживаюсь того мнения, что здесь опасно только потому, что тут бомжатник с наркоманами и неадекватами.       — Блять, ты сейчас договоришься и с ним ходить будешь, — Жираф язвит, уходит за кадр. — Прости, белобрысик. На фоне мелкий топот и шуршание. Тот незнакомец, по-видимому, фыркнул. А уходящий голос Джаста становится тише и приглушённым. По ощущениям у него явно что-то во рту. Пару щелчков, наверное, зажигалки, и тот после выдоха устало тараторит.       — Куда его родители смотрят… Будущий режиссёр припустил солнцезащитные очки и смотрел в даль. Вернулся взглядом на камеру.       — Поня-я-тно, здесь обрезать, — Вздыхает Деб и экран снова темнеет. На этом моменте Джаст останавливает видео. Мелкая дрожь не давала ему покоя. Он чувствовал, что дальше будет. Но что именно?       

Согласись, как в кино?

      — Кто это, мать его, был? — медленно сползает по спинке стула программист, вкидывая данный вопрос в глухую пустоту.