Держи меня крепче

— Уилл, прошло уже пять минут, а ты так и не объяснил мне, какого черта мои глаза делают у тебя в блокноте, на секундочку, датированные весной прошлого года, в то время как мы познакомились летом. Просто скажи мне, ты меня сталкерил? — Майк был готов принять любой ответ, не осуждая при этом Уилла, лишь бы узнать, почему все сложилось именно так, как сложилось. Но Байерс сопротивлялся, стараясь не выдать свою вторую личность. — Нет, я тебя не сталкерил, — пассивно отозвался Уилл, судорожно пытаясь отыскать подходящий ответ, не вызвав подозрений. — Просто так получилось, что я нарисовал глаза, очень похожие на твои, вот и все. — Уилл плюхнулся на матрас, не желая разговаривать дальше, но это лишь сильнее раздразнило Майка. — Уилл, эти глаза не просто похожи на мои, они им идентичны, разве ты сам это не видишь? Ты даже пририсовал веснушки в нужных местах, а теперь пытаешься отмахнуться от меня? Какой секрет ты скрываешь, Уилл? — Майк сел около друга, настойчиво глядя ему в лицо. Рисунок показался ему, бесспорно, очень красивым, но дата не давала покоя, вызывая мурашки вдоль всей спины. Он был так близок к истине и одновременно так далек от нее… — Майк, я не знаю, чего ты от меня хочешь. У меня нет никаких секретов, — зажался Уилл, складывая руки на животе так, чтобы одна ладонь была ближе к груди. Он перестал двигаться, в надежде на то, что Майк забьет и решит уйти. Однако его друг оказался упрямей, чем он думал. Майк встал, подпрыгнул на месте, а затем повалился на Уилла, перекрывая его сверху. — Если не хочешь говорить, то останешься здесь до скончания веков, и я никуда тебя не пущу! — заявил Майк, прижавшись к Уиллу со всей силы. Он был уверен, что при таких обстоятельствах Байерс не сможет уйти. Дыхание Уилла остановилось. Лицо Майка было так близко, как тогда, в квартире у Эдди…и Уилл ощутил, как его сердце начало бешено стучать, словно решило записаться на конкурс по количеству ударов и выиграть. Байерс молился, чтобы Майк не ощутил это собственным телом. Момент был весьма опасным, чтобы выдать пусть и не вторую личность, но как минимум влечение к другу. — Ты чего притих? — брови Майка легонько приподнялись в явном недоумении, и он посмотрел на друга с тонким беспокойством. — Я что, настолько тяжелый, что придавил тебя? Уилл не удержался, и от души захохотал, заставив тело Майка колебаться в воздухе. Он взял Майка за плечи и перевернулся, оказавшись сверху без особых усилий. Майк был тонким, как щепка, и к тому же довольно легким по весу, что неимоверно смешило Уилла, когда Майк говорил вещи, противоречащие этому факту. — Видишь, Майк, твоя ловушка не сработала. Теперь я тот, кто контролирует ситуацию, — на лице Байерса засверкала зубастая ухмылка, и Уилл с победным чувством пригвоздил ладони Майка к матрасу, удерживая их своими руками. Уилер беспомощно вдохнул необходимую порцию воздуха, будто бы замерев в ожидании. Его очи, напоминающие безмолвный космос засверкали, как тысячи звезд, и он, неожиданно для Уилла, неотрывно глядел ему в глаза, будто бы пытаясь проникнуть в самые глубины его сознания. — Уилл, радужки твоих глаз очень похожи на лесную поляну… Чего? — А в поляне такая мягкая трава…на которую хочется лечь и расслабиться, спрятавшись от хищников, чувствуя, как травинки обнимают каждый участок кожи, и вдыхать аромат ближайших цветов. Я пережал ему руку? Заблокировал поступление крови? Почему он бредит? — Хочется полежать среди муравьев и букашек до окончания дня, а потом встать, отряхнуться и пойти домой. А после приходить в лес каждый день, чтобы слушать птиц, что там обитают, — лицо Майка выглядело вдохновленным. Он даже не пытался пошевелить обвездвиженными руками, смирившись с позицией, в которой находился. — Майк, ты меня пугаешь, — признался Уилл, прижав губы в тонкую полоску. Уж Уилер точно был не тем, кто употребляет, хотя поведение его в тот момент твердило об обратном. Майк резко рассмеялся, беззаботно закрывая глаза. — Думал, это как-то смягчит тебя, и ты мне во всем признаешься. Видно, не судьба, — блеск в глазах Уилера вновь стал приглушенным, и он расслабился, показав другу свою нейтральную полуулыбку. Ему хотелось встать и уйти, но Уилл, ради шутки, не пускал его на волю, вжимая его руки в матрас как можно старательней. В чем это таком я должен ему признаться? Не дождется! — Уилл, я, конечно, понимаю, что ты все это время скрывал от меня что-то, но это уже немного слишком. Во-первых, я занят… Байерс опешил. Он мгновенно отпустил руки Майка, опрокидывая себя назад, так, чтобы у Майка были все возможности переместиться куда угодно. Его щеки зарделись от легкого стыда и осознания собственной глупости, и Майк это заметил, вставая на ноги. — Не думал, что это заставит тебя так быстро отпустить меня. Видимо, ты действительно таишь в себе много неопознанного, Уилл Байерс, — выдал Майк, бросая другу многозначительный взгляд. После этих слов он оставил Уилла одного, поразмышлять. Уилл поместил свое лицо в подушку. Ни дня без крошечного инфаркта.       После того, как Байерс сделал один очень важный звонок бывшему Мансона, Стив не терял ни минуты. Его глаза печально опускались, наполняясь слезами, а руки слабо тряслись, когда он опирался о дверной проход, закрывая рот и размазывая соленую жидкость по всему лицу, что выступала новыми внушительными каплями, заполняя пространство и делая мир размытым, дребезжащим, как хрупкое стекло. Отчаянный крик наполнял весь дом. — Эдди… Харрингтон не мог спать по ночам, осознавая, что когда-то подарил бывшему байк, на котором тот же и разбился, попав в госпиталь, и разбился, несомненно, из-за него. А кто еще был в этом виноват, как не Стив? Если бы я только повременил с расставанием…или не бросал его вовсе. Стив ощутил весь спектр предскорбной боли, что накрыла его с головой на выходных, когда родители занимались своими повседневными делами, а он лежал, без желания что-либо делать, чувствовать, проживать. Вселенная будто схлопнулась прямо перед его глазами, не сказав ничегошеньки на прощание. Но он мог это изменить. Пока не стало слишком поздно. Парень, естественно, поинтересовался, какая кровь требуется для донорства, и пришел в изумление, узнав по крайней мере одну хорошую новость. Кровь Эдди и Стива совпадала. У обоих юношей была вторая отрицательная. У матери Стива была такая же группа. Лишь отец не вписывался в картину, обладая той же группой, но положительным резус-фактором, а это было недопустимо для Эдди. Стив уговорил мать срочно поехать с ним в больницу, чтобы сдать кровь для Эдди. Его неимоверно радовал тот факт, что он был в силах хоть как-то повлиять на исход. Оставалось найти еще три донора, что представлялось достаточно затруднительным. Но у Харрингтона появилась идея. Да, он знал, что деньги правят этим миром. Он обратился к своей маме, которой никуда не нужно было спешить в тот день, кроме как на помощь пострадавшему. — Мама, возьми эти деньги и срочно разыщи людей со второй отрицательной, умоляю! — возбужденно тараторил Стив. — Это могут быть незнакомцы, и они могут отказаться от этой затеи, но предложи им столько, на сколько они согласятся это сделать. Не жалей средств. Это Эдди, мама, и я его…очень люблю. А теперь, беги! Я приготовлю нам ужин сегодня! Миссис Харрингтон ринулась к машине ровно тогда, когда на улице полил дождь, а Стив сел в комнате ожидания, наткнувшись на дядю Мансона. Уэйн выглядел очень уставшим, проведя все выходные в больнице. Он отказывался идти домой, есть, спать и разговаривать с посторонними. Мужчина будто впал в день сурка, сидя на диванчике в ожидании чуда, но определенно зная, что это чудо никогда не придет. В любом случае, надежда всегда умирает последней. Лишь бы Эдди не вздумал умирать. — Мистер Мансон? Здравствуйте, я Стив Харрингтон, вы меня помните? — Стив был предельно вежливым, с осторожностью садясь подле Уэйна. Мансон окинул его коротким распознавательным взглядом, а затем вновь уткнулся в ладонь своим блестящим лбом, слегка потирая его. Ответа так и не послышалось. Стив хотел было начать говорить о том, как ему жаль и прочее, но решил воздержаться от беседы, видя, что Мансону приходится туго. — Эдди, возможно, умрет, — с тяжелейшим в своей жизни вздохом проговорил Уэйн, вытирая влажные глаза. В сердце Харрингтона болезненно екнуло. — Что? Но этого не может быть, мы с мамой сдали для него кровь! Оставшиеся доноры обязательно появятся, доверьтесь мне! — жалостливым голосом проговорил Харрингтон, отказывающийся верить в то, что Эдди и смерть хоть как-то совместимы, в отличие от их со Стивом крови. — Не в этом дело, Харрингтон, — выдавил Уэйн, сдавив нос ближе к переносице, — спасибо за кровь, мы это очень ценим. Есть некоторые вещи, которые препятствуют его шансу выжить. Страховка, покрывающая аппарат, к которому подключен Эдди, не способна покрывать стоимость жизнеобеспечения дальше. Совсем скоро его придется отключить. Вот я и сижу тут, боясь, что мне придется прощаться со своим племянником, — Уэйн не выдержал, разрыдавшись. Скупая мужская не чувствовалась подходящей реакцией на происходящее. Стив схватился за голову, готовый вырвать все свои волосы к чертям. — Но почему? Это так несправедливо! — закричал Стив. Он мотался из стороны в сторону, а затем внезапно успокоился. К нему пришел рассудок, и он был вновь готов говорить. — Мистер Мансон, Эдди будет жить. С этого момента я покрываю все необходимые расходы на поддержание его жизни. Вы мне ничего не будете должны. — Что? — голос Уэйна сорвался. — Да ты спятил?! Ты уверен в этом? Это же столько денег... Черт, да я в жизни не смогу вдоволь отблагодарить тебя! Неожиданно друг для друга, Стив и мистер Мансон порядком сблизились в тот воскресный день, а Эдди больше ничего не угрожало.       В пять часов вечера Уиллу позвонил мистер Хендерсон, попросив примчаться в лабораторию. Вопрос касался результатов теста ДНК, и Уилл тут же вылез из дома через окно, отправляя струю паутины за струей, как фонтан, рисующий узоры из воды. В это время Майк сидел у Джейн, и они читали книги, в основном разные по жанрам. Их любимым занятием было обсуждение прочитанного перед сном. Майк поймал себя на мысли, что не понимал содержания книги, часто отвлекаясь на воспоминания недавно прошедших дней. Те ужасно реалистичные глаза, принадлежащие ему, что нарисовал Уилл когда-то в мае. И как только он это сделал, не видясь с ним ни разу за то время? Майк принялся активно вспоминать события того месяца, но долго не мог припомнить ничего специфичного. А потом его дыхание остановилось в безмолвном шоке, который охватил его, когда он припомнил себе тот пугающий вечер после занятий в Манхэттенской музыкальной школе. Когда он шел, совсем один, а на улице уже давно было темно. Он помнил, как кто-то резко схватил его, утаскивая за переулок, и хотел украсть все его деньги. И тогда…в момент, когда Майку стало особенно страшно за свою жизнь, из-за угла, как какое-то магическое диво, выскочил сам Человек-Паук. И именно Человек-Паук был способен разглядеть его глаза так четко в тот день после того, как попал в его комнату, в которой горел свет. Пазл сложился неожиданно гладко, как будто всегда был предназначен для этого места, в эту определенную секунду. И Майк тут же поразился своей сообразительности, предположению, что могло оказаться верным. Что, если Человек-Паук — это Уилл? Тогда все происходящее…рисунок, отсутствие ранений при аварии…и много других вещей…тогда все кажется логичным! — Майк, ты о чем так задумался? — полюбопытствовала Джейн, заметив, что ее парень вот уже как несколько минут не смотрел в книгу. Уилер обратил на девушку внимание, загадочно улыбнувшись. Сказать ли ей? А если это окажется неправдой? Тогда я стану безумцем в ее глазах…нет, лучше не буду говорить. — Да так, обдумываю сюжет. Тут все так…запутанно. Но поверь мне, не менее интересно, — произнес Майк, вновь зарываясь в страницы. Джейн с добродушной усмешкой покачала головой. — Хотя знаешь, я захотел в туалет. Майк вышел из комнаты. В гостиной сидели Джойс и Хоппер, они играли в шашки, чтобы развеять скуку и успокоить остатки напряженных нервов. Конец недели у них выдался тяжелый. Уилер прошел вверх по лестнице и попал на чердак, чтобы поговорить с Уиллом. Но парня там не оказалось, что лишь подтверждало догадку Майка. С небольшим азартом юноша спустился вниз, вновь оглядев гостиную. — Джойс, Уилл не выходил из дома? — спросил он. — Нет, он не спускался сюда. А на чердаке его что, нет? — Джойс была готова забить новую тревогу, но Майк успокоил ее, солгав, что еще не проверял. Затем он снова поднялся на чердак, вырвал свежий лист одного из блокнотов Уилла, отыскал ручку и вывел на бумаге фразу: «Я знаю твой секрет. М.». Он положил листок под подушку так, чтобы кончик бумаги выглядывал из-под краев наволочки, делая записку видимой. Сделав это, Майк ощутил нечто странное. Вновь окунаясь в воспоминания о той майской ночи, самой лучшей ночи в его жизни, теперь он осознавал, что, если Уилл и был Человеком-Пауком, то у него была причина, чтобы приглядывать за теми, кто ему дорог, и постоянно их спасать, дабы повторно не столкнуться с болью, что вызвала когда-то смерть его старшего брата. От этой мысли у Майка уже второй раз за день по спине пробежали мурашки. Все вокруг казалось таким сюрреалистичным, но одно Майк понял для себя точно: Уилл-Человек-Паук нравился ему все больше и больше. Не потому, что был супергероем, а потому, что, заполучив способности и мощь, оставался человеком. Майка это не только воодушевляло, но в какой-то степени и притягивало. Он не был уверен, что это было за чувство. Майк счел его за гордость, но, возможно, это было нечто, что держало его глаза открытыми по ночам, что так сильно отвлекало от прежней жизни в последнее время. Его спасение в переулке и везение остаться в живых после ограбления в кафе не могли быть обычными совпадениями. Человек-Паук, словно ангел-хранитель, не давал худшему случиться. А Майк все верил, что рано или поздно встретится с Человеком-Пауком снова. Но мысль о том, что Паук мог все это время находиться рядом будоражила. И Уилер, наконец, испытал глубокое чувство уважения по отношению к другу. Он делал правильные вещи. То, что настоящий Человек-Паук непременно бы сделал. Сестра, похоже, я раскрыл это дело раньше тебя.       Шесть ноль-ноль вечера. Мистер Хендерсон сидел напротив Человека-Паука, готовясь к серьезному разговору. Воздух в помещении стоял холодный, прохладнее, чем в прошлый раз, хоть и температура была вполне себе терпимой. Дастин заметил, что около пальца Паука больше не было прежней дыры, а это означало, что за прошедшее время он успел подлатать костюм. И правильно, нечего в рваном летать. Со вздохом ученый поместил лабораторные очки на стол, сняв их со своей головы. И, медленно моргнув, принялся в очередной раз повествовать о прошлом. — До того, как мой отец занялся разработкой сыворотки одноразового бессмертия, его ум занимал абсолютно другой проект, не менее занимательный. Меня тогда даже не было на свете, потому что тогда мой отец еще не встретил мою мать. И вот он, будучи молодым студентом, стал интересоваться методами селекции и их любопытными результатами. Его всегда увлекали паукообразные, которых он держал в террариумах у себя дома, подобно тому, как я держу рептилий и насекомых в этом помещении, — Дастин откашлялся, сделав паузу на глоток фильтрованной воды. Он предложил воду Человеку-Пауку, но тот отказался. — Так вот, моего отца интересовало, как далеко он был способен зайти. А, знаешь, скрещивание пауков разных видов — дело тонкое и не всегда успешное. Спустя сотни попыток, мой отец, наконец, вывел очень редкий вид паука, и непонятно было, мог он давать потомство или нет. На деле это было поколение, полученное от различающихся друг от друга ядовитых пауков, обданное хорошей порцией радиации, эдакий не только гибрид, но и к тому же мутант. Как оказалось, этот радиоактивный паук все-таки мог давать потомство, но весьма немногочисленное. Превышая некое ограничение, он умирал. А отец все хотел продолжать проводить над ними эксперименты. Он ждал, когда новое поколение подрастет, лишь для того, чтобы пытаться убить небольшое их количество различными способами. И ты наверное уже догадываешься, что пауки оказались почти неубиваемыми. Так вот, мой отец поехал с террариумом в лес, чтобы найти новые виды для дальнейших скрещиваний, но случайно опрокинул машину на какой-то кочке, и стекло террариума разбилось. Паучки стремительно выбежали на свободу, и мой отец их больше никогда не видел. Его волновали последствия невольного освобождения пауков, что были способны чуть ли не мгновенно убить человека, но он решил забыть обо всем, что создал, дабы избавить себя от ответственности. Никто не должен был знать, что он сотворил. Лишь со мной отец смог поделиться подобной информацией спустя много лет, но даже я едва поверил ему. Тогда он показал мне радиоактивного паука — последнего, что у него остался. И он живет со мной по сей день. Но ты не ищи его глазами, ведь паук был настолько опасным, что я поместил его в шахту, вот за этой дверью. Уилл попросил остановиться. То, что он узнал, поражало его до глубины души. И все это время он жил в мире, где обитала угроза для многих людей, что ездили в лес отдыхать или рубить деревья. Или рисовать пауков. — У меня в голове не вяжется, — признался Уилл, — если меня укусил тот самый радиоактивный паук, то почему я не умер? — В этом то и вся загадка, Паук. Даже я не знаю ответа на этот вопрос. ДНК того паука смешалась с твоей, и ты часть аномалии, которую когда-то создал мой отец. Видит бог, это все произошло не случайно, — отозвался Хендерсон, потирая подбородок. Уилл был уверен, что ученому не терпелось разгадать загадку, но в этом ему на самом деле никто не мог помочь, что было достаточно печально. Уилл и сам хотел знать, почему выжил. Но в конечном итоге он привык думать, что ему просто-напросто повезло.       Домой Уилл возвращался с пульсирующей от усталости и дум головой. Он хотел было войти через входную дверь, но вспомнил, что в последний раз таким образом разбудил Джейн, и ему пришлось прятаться, а потом ждать, когда та снова уснет. А еще у него не было гарантии, что Джим не решил задержаться в гостиной допоздна, чтобы посмотреть телевизор. Его старый добрый способ по попаданию домой через окно чердака все еще оставался действенным. Уилл не поленился подняться с помощью паутины, и, подобно лягушке, сидящей на кувшинке, он сел на стену около окна, свесив голову, чтобы разглядеть свою комнату. В ней было темно и, похоже, пусто, поэтому Уилл с легкой душой проник внутрь, закрывая за собой окно. Он кинул взгляд на подушку, из под которой торчала записка, сверкающая под лунным светом, отливающим с окна. Уилл развернул ее и прочел. Он ощутил тугой узел в желудке, а еще неимоверный страх, к которому не был готов. Уилл обернулся. И его тут же хватил удар, когда он вгляделся в темноту и разглядел в ней Майка, смирно сидящего в ожидании. — Добрый вечер, Человек-Паук. Я ждал тебя здесь, — проговорил Майк, ухмыльнувшись.