Держи меня крепче

— Эдди! — Уилл ворвался в квартиру друга как раз в тот момент, когда игла была в пару сантиметрах от руки страдающего. — Брось это на пол немедленно! Мансон безнадежно подчинился, ударяясь в новую истерику, что волной накрывала все его сознание, неспособное воспринимать эту реальность так, как прежде. Картинка перед глазами лишалась экспозиции, а цвета теряли прежнюю яркость, и теперь зимний вечер походил на последствия ядерной войны — все вокруг казалось запущенным и брошенным, как сам Эдди, коему беспрестанно мерещился образ Стива, что уехал домой много минут назад. — Эдди, ты не один, я рядом, — проговорил Уилл, крепко прижимая к себе друга и отодвигая шприц куда подальше, — все будет в порядке, это временно, абсолютно временно. Все существо Эдди дрожало и покачивалось, когда Уилл, ни капельки не брезгуя, обнимал его на полу, чтобы успокоить. Искаженное от боли лицо было покрыто слезами, руки тряслись, а из носа выходил еле заметный клубок пара. Лишь через какое-то время Уилл заметил, что окно гостиной было открыто нараспашку. — Эдди, ты что, совсем замерзнуть решил? — Уилл хотел было оторваться, чтобы встать и захлопнуть окно, но Эдди отчаянно не хотел его пускать. Он вцепился в его одежду, которую сжимал в районе спины, и всхлипывал, подобно скулящему щенку. При этом он все повторял, полушепотом: «Пожалуйста, пожалуйста, не оставляй меня, не уходи никуда». И его пальцы все сильнее впивались в свитер Уилла, расслабляясь и напрягаясь вновь. — Хорошо, Эдди, я никуда не уйду, — послушался Уилл, стискивая тело Мансона чуть покрепче, так, чтобы дрожь его постепенно утихла. Эдди шмыгал носом, собирая сопли, что текли, как бурная горная речка, и уткнулся лбом в плечо друга, по инерции наклоняясь то вперед, то назад, чтобы помочь себе прийти в себя. Эдди смутно ощущал, как широкая ладонь Уилла похлопывала его по спине, и недавний холод постепенно сменялся на тепло, которым делился Уилл, сам того не осознавая. И, несмотря на то, что в моменте Эдди хотелось исчезнуть и больше нигде не появляться, на секунду, на какую-то ее долю он подумал о том, чтобы остаться здесь, хотя бы ради Уилла, который так старательно поддерживал его. И Байерс не отпускал Эдди целых двадцать минут, до тех пор, пока Эдди сам слегка не отодвинулся, чтобы заглянуть другу в глаза. — Ты как, Эдди? — поинтересовался Уилл, читая лицо Мансона. Он все еще держал его за плечи, боясь хоть как-то отстраняться. Он ощущал часть его боли, отчего сердце невольно сжималось в переживании за его благополучие. — Хочешь прокатиться по городу? — внезапно предложил Мансон. Он больше не плакал, пусть слезы все еще стояли у него под глазами, и больше не трясся, хотя изредка подергивался от какой-то мимолетной, крошечной боли в теле. По крайней мере, его истерика стихла, как шторм в океане, и вода стояла неподвижно, не подавая никаких новых признаков беспокойных треволнений. — Эдди, ты хочешь прокатить меня на своем байке? — уточнил Уилл, пребывающий в легком замешательстве. — Ты уверен в этом? Совсем недавно ты был не в состоянии ездить, вдруг тебя накроет прямо на дороге? — Нет, Уилл, я хочу прокатить тебя через весь город, как Стива, на своем мотоцикле! Пошли, будет весело! — Мансон захихикал, как душевнобольная девушка на грани безумия, и встал на ноги, слегка покачиваясь, так как ноги его затекли. Байерс с опаской оглянул парня и потихоньку поднялся с пола. «Ну, пошли», — рассеяно согласился он, следуя за другом, который молниеносно схватил ключи с тумбочки и уже стремительно сбегал вниз по ступенькам в отнюдь странной манере. Воздух на улице стоял, как лед, равнодушный ко всему. Он гонялся по улицам, взметая за собой крупицы снега. Оба парня нацепили шлемы и сели на маневренный транспорт черного цвета. Мотоцикл издал рокочущий звук мотора, отрываясь с места. Эдди выехал на дорогу, постепенно прибавляя скорость, и Уилл сидел сзади, обхватывая его талию. Чем ближе они были к трассе, тем быстрее продвигались по дороге, и Эдди было совершенно все равно как долго ехать и куда, ему просто хотелось отвлечься от переживаний и доставить Уиллу массу захватывающих впечатлений, ибо он знал, что Уилл никогда прежде не катался на байке. Ночь обволакивала их своим по-особенному морозным ветром, который бил по телу все сильнее, по мере возрастания скорости, но на удивление Уилл не ощутил никакого холода, осматриваясь вокруг. Обочина смешивалась в какую-то кашу из горизонтальных полос и оградительных заборов, а ели и другие деревья принялись смазываться в одну темно-зеленую полосу с коричневыми вкраплениями, такую сумбурную и неаккуратную, похожую на небрежные мазки художника. Уилл ощущал, как все внутри радостно трепетало, беря за душу. На лице появилась лучистая улыбка, которая не сходила очень долгое время, и он прижался к Мансону еще плотнее, с небольшой боязнью оторваться. Длинные волосы Эдди, что выглядывали из-под шлема, развевал ветер и, изредка дотрагиваясь до Уилла в порыве своего стремительного танца, они щекотали его шею. Эдди чувствовал мотоцикл чудесно, плавно поворачивал и весьма аккуратно шел на обгон других машин, но в то же время было в его манере ездить что-то от сорванца, который пробовал себя на стойкость, проворачивая сложные махинации во время движения. Они заехали в длинный туннель, который не мог похвастаться большим количеством автомобилей, и тут Эдди разошелся, принявшись игриво и незамысловато вилять. Это заставило Уилла хвататься за него еще крепче, так как он не знал, насколько велика вероятность слететь при такой раскачке. Когда туннель закончился, ребята выехали на дорогу, что вела к микрорайону с вереницей жилых домов. Все это время луна следовала за ними, будто бы присматривая, и в какой-то момент Уилл забыл обо всем на свете. Забыл о проблемах, забыл и о том, что был Человеком-Пауком, у которого есть способности, и что ему нравился Майк, и что он мечтал когда-нибудь покорить мир своими картинами. Эту частицу времени Уилл был просто Уиллом, юношей, что ценил своих друзей и был очень сопереживающим, творческим, застенчивым, любил свою мать и любил мечтать по-крупному, отдавая себя всего своим грезам, без остатка. Он был теплым и ярким, как солнце, и часто не давал своему свету проливаться на тех, кто, по его мнению, этого не заслуживал. Байерс ощутил, что был душой, шариком, сотканным из энергии, а не просто телом; мыслями, а не только действиями. По его существу разлилась новая порция адреналина, когда Эдди внезапно, не сильно, но ощутимо, задрал мотоцикл, катясь на одном заднем колесе. Это длилось всего несколько секунд, но сколько было вдохновленного от этого трюка шума, что они издали, поняв, как круто получилось. Иногда Уилл едва успевал дышать. И хвататься за друга, чтобы не свалиться. Аккуратно оформленные тропинки с внушительными голыми деревьями окружали их с двух сторон, а на встречной редко попадались машины, с тех пор как многие вокруг спали, уже давно задвинув шторы и выключив свет в своих уютных комнатушках. Только рявканье дерзкого мотора прерывало эту сонную идиллию. И это произошло так же быстро, как и началось. Уилл наслаждался поездкой, а Эдди старался не думать обо всем плохом, что стряслось за день, за неделю, за этот месяц…он делал все возможное, чтобы развлечь себя и своего друга, как вдруг случилось непредвиденное. На превышенной скорости Мансон стал замечать, как руки его постепенно уставали держаться за выжимало, как иногда устают и держась за гриф гитары во время буйной игры. Эдди немного сбросил скорость, но не резко, чтобы не потревожить соседа сзади. И он продолжил колесить по длинному микрорайону, не до конца осознавая, к чему себя ведет. Будто щелчок, случилось то, что Уилл наблюдал по неволе отнюдь пассивно, не в силах повлиять на ситуацию даже со своими паучьими рефлексами. Все началось с того, что байк начал странно двигаться, а Эдди, пытаясь справиться с управлением, стал обращать меньше внимания на дорогу и на то, куда ехал. Оно обернулось на глазах Байерса, как секундная молния. Эдди лишь на короткое время посмотрел вниз, на педали, и мотоцикл стал резко поворачивать вправо. Когда водитель поднял голову, было уже поздно. Это было так же не предотвратимо, как обморок или падение с крыши. Одно мгновение, и Уилл, ощутив толчок, незаметно для себя взлетел вверх по дуге, а затем также незаметно для себя ударился животом об спиленную ветку, что мгновенно разорвала его бежевый свитер спереди, выставляя напоказ большой кровавый след. Боль. Будто его внутренности грубо пощекотали. Уилл повалился на асфальт затылком вниз, и в этот момент его сознание было прервано.       Приземистая седовласая женщина, которой было уже под шестьдесят лет, резко соскочила с постели, услышав страшный удар от столкновения мотоцикла с деревом. Она тут же спустилась проверить, что случилось, и к своему разочарованию обнаружила клубок пыли, что исходил от остановленного твердым стволом дерева мотоцикла, на котором, потеряв сознание, вниз головой свисал юноша в разбитом шлеме. Рядом лежал еще один, с большой окровавленной раной, и женщина немедленно набрала 911, пока парень не потерял всю свою кровь. Но женщине не следовало волноваться за Уилла так сильно, ведь Эдди был тем, кому действительно требовалась помощь в ту ужасную ночь. Мансон не отделался легким стуком головы. При резком ударе о дерево он напоролся на могучий, беспощадный ствол, кора которого была покрыта выпуклостями, похожими на опухоли. Один такой наплыв, очень твердый и тяжелый, разорвал почти всю верхнюю одежду Мансона, а также оставил множество ссадин и раздербанил кожу до крови. Выпуклость древесного наплыва, пусть и была округлой, на скорости в 180 км/ч ощущалась острой, как нож, и именно так Эдди получил открытый перелом ребер с левой стороны, и сильное наружное кровотечение. Не до конца спиленные ветки его не пощадили. И кто только посмел так поиздеваться над больным деревом, которое стоило удалить с места? С ребрами, поделенными надвое, что шевелились сами по себе внутри, Мансон ничего не почувствовал из-за огромного выброса адреналина. При столкновении Эдди, конечно же, отбросило назад, но недалеко, и он успел проползти несколько метров до байка, чтобы убрать свое тело с дороги. Там же он и отключился, и если бы не это, то спустя время он смог бы ощутить пронзительную боль. И пока Мансон истекал кровью, скорая была уже в пути. В мраке ночи женщина не решилась разглядеть пострадавших поближе, и удалилась в дом. Тем не менее, без должных знаний и в силу старого возраста она не додумалась оказать обоим первую помощь. Она посчитала вызов в службы спасения достаточным. Копы и скорая подоспели в меру своих возможностей, но капитану Джиму Хопперу следовало отдать должное — он распорядился так, чтобы работа каждого человека на месте происшествия была выполнена без промедлений и как можно качественней. Мансону наложили жгут, пытаясь остановить кровотечение, поместили на носилки и затолкали в карету скорой помощи. Однако случай с Уиллом удивил всех. Пребывая в отключке в ожидании помощи, сам того не замечая, он регенерировал, и на распоротом веткой месте виднелся голый участок кожи с шрамом, тогда как сам свитер был пропитан большим алым пятном по всей его передней части и даже по бокам. Байерс был цел, и это казалось невозможным, просто невообразимым! — На что уставились? Отвозите того парня в госпиталь, живо! — скомандовал Джим врачам, имея в виду Эдди. Парень стремительно терял кровь, отчего каждая секунда была на счету. Скорая скрылась из виду, а руки одного копа потянулись к шлему Уилла, и когда тот был снят, Джим немедленно опознал своего пасынка, отчего его глаза видимо расширились. Хоппер бросился к Уиллу, припав к земле. Он стал хлопать его по щекам и велел принести воды, а еще нашатырь. В его голове впервые за долгие годы работы в полиции поднялась паника. Он теребил парня за плечи. Он вспоминал о Джойс и ее чувствительности к таким вещам. Джим чувствовал, будто проваливается. Наконец, Уилл очнулся. — Уилл, ты понимаешь, где находишься? Ты в порядке? — стал осыпать вопросами Хоппер, беря юношу за руки и заботливо помогая приподняться. На оба вопроса Байерс ответил положительно, и оставшейся медсестре, что стояла рядом с аптечкой показалось, будто Уилл был лишен каких-либо симптомов травмы головы или чего-то еще. Он казался совершенно нормальным. Ее лишь смущало кровавое месиво на одежде и его отсутствие на коже. Что-то не состыковывалось. — Мистер Хоппер, этого юношу тоже следует отвезти в больницу как можно скорее. Вдруг у него внутреннее кровотечение или закрытый перелом? — взволнованно затараторила молоденькая медсестра, прогладив концы униформы, что выглядывали из-под ее курточки. Не давая никаких комментариев, Джим увез Уилла в больницу на своей машине. В тот же самый госпиталь, где находился Эдди. Операция, которую проводили хирурги, была непростой. И все же им удалось зафиксировать ребра, которые должны были срастись через три недели. Вопрос стоял в потере крови, ведь пока ее было недостаточно, Мансон не мог жить. Его поместили в медикаментозную кому, кровяная потеря превышала семьдесят процентов, делая случай близким к летальному исходу. Требовалась свежая кровь, как можно больше доноров, и капитан Хоппер не стоял в стороне. Отдав Уилла в распоряжение докторам, он вошел в палату и сдал свою кровь, которая являлась универсальной для всех типов, первую. Но десяти процентов от его крови все еще было недостаточно. Сбор оставался открытым. — Мы не можем в это поверить, парень полностью цел! — проговорил врач, обращаясь к Хопперу. — Уилл Байерс невероятный везунчик. Мы не знаем, откуда взялась кровь, но вокруг гипотетического повреждения располагается шрам, возможно, многолетней давности. Джим был шоке, он похлопал Уилла по плечу. Врачи не разрешили увидеться с Эдди, так как были заняты его жизнеобеспечением. И все в пределах одной ночи, что казалась длиннее месяца. Уилл чувствовал невероятные мучения, покидая госпиталь, он очень переживал за друга. Тем не менее, на улице уже было утро, такое светлое и менее пугающее, оно смазывало впечатления от произошедшего, но было не в силах стереть из памяти абсолютно все. Уилл никогда не сможет забыть этот ужасающий инцидент. Боясь, что Эдди умрет, парень невольно расплакался. Джим понимающе кивнул, хмуро открывая дверь машины. Его тело отчаянно просило хотя бы одну чашечку кофе, но перед ними оставалась долгая поездка домой, долгая и не менее выматывающая, как оставшаяся позади ночь. Вероятность того, что Мансон выживет, была ничтожно низка. И кто только сможет помочь ему с донорством крови? У кого в округе есть чертова вторая отрицательная?       По прибытию домой Уилла встретила переволновавшаяся Джойс, а еще Джейн и… Майк. До того, как случилась авария, Джейн все никак не могла уснуть, и написала Майку. Ей не нравилось то состояние, в котором повисли их с парнем отношения, и она решилась на важный шаг. Когда Майк приехал, она обняла его и извинилась за то, что заставила сомневаться и думать о плохом, о том, будто он не заслуживал принятия. Наконец, она скрепила свое обещание поцелуем. Она пообещала Майку всегда принимать его таким, какой он есть. И до тех пор, пока Джойс не позвонил Хоп, Джейн и Майк находились в комнате юной девушки, разговаривая о всяком. Майк чувствовал невообразимое счастье, и оно струилось через его открытую улыбку, улыбку, которая спала с лица после объявления новостей. «Эдди и Уилл попали в аварию». Сердце Майка провалилось в пятки, а Джейн принялась нервно семенить по дому, изредка кидая взгляд в сторону измученной от переживания Джойс, которая уже дошла до того, чтобы вырывать по волоску из своей головы в попытке успокоиться. Но сейчас Джойс ощущала облегчение, она не была готова потерять оставшегося сына. И никогда не будет. Мистер Мансон был извещен об аварии, и вместо того, чтобы спать после ночной смены, поехал к племяннику в госпиталь, прекрасно осознавая, что его могут к нему не допустить. Так как Эдди и Уэйн были родственниками, у дядюшки была возможность пожертвовать свою кровь, что он и сделал. Второй отрицательной ужасно не хватало, а резерв пополнять было попросту некем. Мансон молился, чтобы кто-то еще решился стать донором для его мальчика. Он хотел, чтобы в один прекрасный день Эдди очнулся. Он был всем, что у него осталось. Уэйн верил, что без Эдди он просто умрет от одиночества, приложив к этому собственную волю. И больше всего Майк, а также все остальные удивились шраму на теле Уилла. А еще тому, как он выжил. При том, как была повреждена ткань свитера оставалось еще неясно, каким образом Уилл мог пораниться или пострадать. Исход, с которым они столкнулись, выходил за все границы реальности, будто они разом оказались в фантастическом фильме. Одноразовое бессмертие. Уилл стало было думать, что именно ранее введенная сыворотка помогла ему выжить, но в этом случае могли сыграть роль и способности. Что, если он умер, и сыворотка попросту его воскресила, залечив раны? Но в таком случае Эдди вряд-ли удастся выбраться из комы… Байерс хотел верить, что сыворотка была тут не причем, и у него все еще был шанс обойти смерть. Но что, если я должен был умереть? Хотя…что за глупости. Я еще не закончил с геройством, это определенно так. Но как проверить, что это была именно сыворотка? Воистину мистическое явление. Майк прикоснулся к шраму Уилла, заставив парня вздрогнуть и моментально отогнать мрачные мысли. Он аккуратно водил пальцем вдоль длинной сморщенной линии, завороженно на нее глядя. Джейн стояла в стороне, импульсивно кусая губы. Джойс была на кухне, готовила Хопперу кофе. — Уилл, откуда у тебя этот шрам, где ты его получил? — принялся интересоваться Майк, слегка прищуриваясь. Все это казалось ему очень странным. — Я…не помню, — солгал Уилл. Он знал, что шрам остался от регенерации после аварии, но не хотел это признавать. Слишком много информации для неподготовленных умов. — А я помню одно, — твердил Уилер, — в конце августа, когда мы ездили на озеро, этого шрама не существовало. Уилл был огорошен, он даже не знал, что на это ответить. С момента лета прошло уже много месяцев, он мог соврать, что получил шрам позднее. Только во лжи Байерс был очень плох. Он посмотрел на Майка, который потускнел от нехороших предположений и промолчал, ожидая появление решения, что, по его мнению, рано или поздно всплывет на поверхность. Как и вся правда. Тем временем кофе был готов, и Джим расселся с полнейшим комфортом, пробуя на вкус пенку, что скопилась наверху тонким слоем. Джойс присоединилась к нему вместе с Джейн, и они принялись обсуждать аварию, пытаясь вытащить из Джима как можно больше информации о ней. Им хотелось знать больше. Как будто это было способно их успокоить. А Майку лишь было интересно, как там Эдди. — Уилл, мы можем поговорить отдельно? У тебя на чердаке, — попросил Майк, и его глаза, будто легкая простыня из шелка, ненавязчиво накрывали прикованный к нему взгляд Уилла, для которого просьба показалась весьма неожиданной. «Да, конечно, можем. Пойдем». Уилл старался сохранять расчетливость и холодность ума. Но чем больше он думал об этом, тем жарче ему становилось. Потому что Майк редко посещал его комнату, если не никогда. У Уилла не было кровати, он спал на большом матрасе и рисовал всегда сидя на полу, оперевшись о ровную стену, от которой исходил естественный свет с окна. Это было удобно. И теперь Майк, будучи очень высоким, неуклюже пригнулся, подгибая ноги и садясь в позу лотоса. Байерс приземлился на свой матрас, тревожно выпрямив спину. Его взгляд, его мысли и все внимание были сосредоточены на Майке. Вокруг было прохладно, так как отопление не доходило до крыши. — Что случилось с Эдди накануне несчастного случая? — Майк выражал стоическую серьезность, но Уилл знал, что Майк был обеспокоен Мансоном так же сильно, как и он. — Стив разорвал с ним отношения. Эдди хотел принять героин от безысходности, но не успел, так как подоспел я. Его идея прокатить меня на мотоцикле поздно ночью казалась бредовой, но я не мог оставлять его одного, особенно на транспорте. Я был обязан пойти с ним. И мне действительно было хорошо. До определенного момента. Майк взял паузу, чтобы переварить услышанное. Факт разрыва Эдди и Стива сильно его расстроил, ведь оба парня страстно любили друг друга и были членами одной и той же музыкальной группы. Он посчитал, что со стороны Стива это было нерационально — бросать Эдди, особенно в такие турбулентные времена, когда Мансон заработал зависимость от наркотиков. Но Харрингтона тоже можно было понять. Не каждый человек обладает резиновым терпением, и даже резина имеет свойство лопаться в экстремальных ситуациях. — Им сильно не повезло, — выразился Майк. — Но как ты остался жив? Ты что-нибудь помнишь с момента удара? Что-нибудь…специфичное? — спросил Майк. Уилл был готов поклясться, что его друг пытался выяснить что-то для себя, то, что, возможно, мешало спать ему по ночам. Но зачем? Оно не стоило того… — Я помню…как меня выкинуло в воздух, и все происходило так быстро. В конечном счете я упал, ударив голову, и потерял сознание, — объяснил Уилл, умолчав про ветку. Этого Майку знать не следовало. — И все же…ты мог получить сотрясение мозга, — с нотой печали вывел Уилер, — но я рад, что ты остался цел. Я правда очень этому рад. — Спасибо. В комнате повисло молчание. Какое-то время Уилл и Майк смотрели друг другу в глаза — спокойно, безмятежно. Как масло, губы Майка расплылись в еле заметной ласковой улыбке, но тут он быстро заморгал, будто его выдернули из океана задумчивости, и осмотрелся вокруг. В углу стопкой располагались блокноты Уилла, все были разной величины и цвета, и Майку стало интересно, какие еще прекрасные рисунки могут там находиться. — Я загляну? — попросил Майк, пальцем указывая на блокноты, и Уилл без задней мысли кивнул, ложась на матрас и подпирая затылок руками. Его тело немного побаливало от усталости, а просмотр потолка вдруг показался невероятно интересным занятием. Уилл часто рассматривал потолок перед сном. Уделяя внимание неочевидным деталям, он отвлекался от роящихся в голове мыслей, и хорошо засыпал. Поэтому Уилл позволил себе отдохнуть, пока Майк беззвучно просматривал блокноты. Уилер вдавался в каждую деталь увлекающей его картинки, а потом смотрел на дату, подписанную внизу, представляя, как в тот день Уилл, несомненно, чем-то вдохновлялся и переносил это на бумагу. Уилл же, чтобы отслеживать прогресс, датировал каждый рисунок, оставляя свою подпись только на том, что ему особенно нравился, а такое случалось далеко не с каждой работой. И Байерс уже почти уснул, находясь в состоянии между сном и бодрствованием, в эдакой полудреме, когда Майк резко вздохнул от изумления, прикрыв рот. Этот звук заставил Уилла очнуться, и он огляделся, пытаясь выяснить, что так сильно могло поразить Майка в его блокноте. Он шустро сполз с матраса и приблизился к юноше, заглядывая в блокнот. И тут его сердце чуть не выскочило из грудной клетки. Перед ним был тот самый рисунок, что он сделал когда-то в мае, после того, как спас Майка в первый раз. Глаза. Два притягательных карих глаза с длинными ресницами и густоватыми бровями. А внизу, как назло, надпись, датированная маем прошлого года. Днем, когда Майк впервые столкнулся с Человеком-Пауком. Теперь Уилл осознал, насколько глубоко влип.