Держи меня крепче

— Под кайфом? — Майк впал в ступор, и все же сообразил вызвать такси. Одну машину — для Джейн, чтобы она уехала домой и легла спать вместо того, чтобы наблюдать столь неприятную картину, и другую — для троих парней, дабы увезти Мансона домой и следить за тем, чтобы тот не наделал глупостей будучи не в себе. Джейн обняла Уилера на прощание и села в такси. «Напиши, как доедешь до дома», — попросил ее парень. Затем и они сели в машину, что приехала следом за предыдущей. Майк расположился спереди, рядом с водителем, а Уилл сел сзади, придерживая голову Мансона, который был не в состоянии сидеть ровно, он даже пристегнулся с трудом, и то не по своей воле. Машина отъехала от студии, и водитель спросил, что с стряслось с юношей позади него. «Он чуток перебрал с алкоголем, но мы уже везем его домой», — убедил мужчину Майк, солгав. Он изредка поворачивался и проверял, все ли в порядке. Уилл утвердительно кивал, и тогда Майк отворачивался. Так они и ехали до самого конца, под покровом ночи. А в студии так и остались стоять четыре невскрытые банки пива.       Заплатив за такси, Майк вышел из машины и помог Уиллу дотащить Эдди до четвертого этажа. Опыт был не из веселых, и для худощавого Майка задача нисколько не представлялась легкой, но парни справились, в итоге положив юношу на его кровать, неподалеку от которой стояла черная электрогитара Fender. Мистера Мансона в квартире не нашли, и Уилл предположил, что он был на работе. «И что за манера у них вкалывать по ночам», — негодовал Майк. Он укрыл Эдди одеялом, чтобы тот не замерз, а сам скинул с себя куртку, распустив свой чтопопальный хвостик. — Ты собираешься оставаться здесь? — Уилл был крайне удивлен, ведь мог сам посидеть с Эдди. Майк ответил положительно. — Вдруг он захлебнется собственной рвотой, не сообразив перевернуться набок? — Майк звучал серьезно. Будто это было его миссией — позаботиться о друге. Только вот Эдди был другом Уилла тоже. Байерс нахмурился. — Вырвет его или нет — зависит от того, как долго он принимает и когда была введена последняя доза. Если это был его первый раз, то он, вероятно, будет обниматься с унитазом весь вечер, но судя по тому, как он ведет себя сейчас… Майк, я не уверен, что это была его первая доза, — на глазах Уилла навернулись слезы, и он почувствовал, как они обожгли его глаза. Пока Майк этого не заметил, Уилл тихонечко вытер их и прошел на кухню, чтобы дать Мансону стакан воды. Майк не последовал за ним, оставшись в комнате, рядом с Эдди. А Уилл ощущал, как что-то внутри груди давит на него, но крепился с мыслью о том, что скоро все закончится. Как выяснилось, рот у Мансона был дырявым, ибо он разлил много воды на пол, неаккуратно выпив воду дрожащими руками. Затем он положил голову на подушку и просто лежал с открытыми глазами, странно глядя в потолок. — Это затянется надолго, — сказал Уилл, — и он вряд ли уснет. Либо будет просто лежать, путешествуя в своем наркоманском мирке, либо встанет и начнет страдать херней. Уилер впервые услышал, как Байерс ругается. Похоже, парень был очень разочарован увиденным. Уилл же, в свою очередь, подумал о том, что ночной патруль переносится на завтра. Мансон нуждался в нем как никогда ранее. — Стоило навещать его почаще, — печально заключил Уилл. Майк посмотрел на него сквозь ночную темноту, которая была освещена одним только лунным сиянием и светом от ближайших к зданию окон тех, кто еще не спал. — Только вот не нужно винить себя за то, что кто-то другой решил подсесть на наркотики, — серьезно проговорил Майк. Он подошел ближе, упирая тонкие руки в не менее тонкую талию. И стоял так, недовольно, в темноте. — Стоило выяснить, чем он занимается, а не верить его лжи, — все не унимался Уилл. Его голос был спокойным, но это спокойствие казалось ужасающим. Слишком. Майк не выдержал и схватил юношу за плечи, настойчиво повторяя свою мысль: — Уилл, в этом нет твоей вины. Ты не можешь контролировать всех подряд! Парень замялся. Длинные пальцы, пригвождённые к его свитеру, ощущались тяжелыми. Но в то же время Уилл только сейчас обратил внимание на то, как же все-таки умело Майк поддерживал людей без надобности говорить много. Он мог найти правильные слова в нужный момент, прямо как Джонатан. Уилл утихомирился. — Хорошо, я не буду винить себя за это. Но мне очень грустно от того, что Эдди начал принимать, никому не сказав. Точно так же заядлые алкоголики прячут бухло в земле, в надежде, что никто из родных не откопает. Люди, живущие во лжи, покрытые ею с ног до головы. И страдают не только они. Ложь заразна. — Я вижу, к чему ты клонишь, Уилл. Но ты не унывай, мы обязательно поможем Эдди! Мы запишем его на курс терапии, он ее пройдет и будет трезвым всю оставшуюся жизнь, вот увидишь! — Майк все не убирал своих рук с плеч друга, пытаясь поднять его настроение, внушив, что все будет хорошо, однако Уилл на это не купился. «Где гарантия, Майк? Где гарантия, что он не вернется к старому образу жизни сразу же после лечения?». Уилер ничего не смог на это ответить. — Ребята…мой потолок похож на желе… Голос Мансона значительно просел, а выглядел он, как душевнобольной под седативными. Уилл больше не мог на это смотреть. Ему претило все вокруг, и он вышел из комнаты в гостиную, прикрывая нос кулаком. Здесь Майк последовал за ним. — Слушай, Уилл, уже поздно, ты устал, — мягко произнес Майк, — завтра у нас будет возможность на что-то повлиять, а пока все, что мы можем — это лечь спать. — И где же? — спросил Байерс. Но на его вопрос не пришлось отвечать. В гостиной был разложен диван, на котором днем спал Уэйн Мансон перед тем, как уйти на работу. Парни подумали, что он будет не против, если они переночуют тут. Так или иначе, они постараются проснуться раньше, чем Уэйн вернется с работы. Уилл и Майк отыскали в шкафу одеяло, аккуратно сложенное втрое; оно было достаточно большим и теплым для зимы. Им они и укрылись, пожелав друг другу спокойной ночи.       Фонарные столбы погасли, как и свет во многих окнах. Холодный ветер бродил по улицам, угрюмо завывая, и снежная пурга кружилась в воздухе подобно пенопласту в водном водовороте. Если бы только Уилл знал, как уснуть…мысли в голове, от безобидных до катастрофически пугающих, как стервятники над добычей — кружились внутри Уилла, готовясь к нападению. Одна за другой, как иголка, колола череп изнутри, заставляя виски тревожно пульсировать и воспроизводить всевозможные сценарии о том, что потенциально может пойти не так. — Уилл? — из-под одеяла послышался голос Майка, полусонный, такой узнаваемый и родной. Байерс впервые заметил, как худощавое тело Уилера все это время безостановочно тряслось от холода, несмотря на то, что оно было укрыто. — Уилл, мне очень холодно. Это одеяло чертовски беспонтовое. Стоило ли говорить, что ко всему этому в квартире Мансонов не работало отопление, так как они за него просто-напросто не платили, и жили вот так, среди холода, всю зиму. Майк, привыкший к отоплению и в целом к роскошной жизни, мигом почувствовал дискомфорт и невыносимое желание пощады под суровыми условиями подобной жизни, которой жили и Мансоны, и Байерсы. Ответа от Уилла так и не послышалось, но это не означало, что ему было все равно. Он с придыханием ждал, когда Майк попросит его что-нибудь предпринять по этому поводу, осознавая, как именно он этого попросит. И Уилл не ошибся. Ему вдруг стало плевать, что его перегруженная мыслями голова чуть ли не разваливалась, а глаза болели от напряжения, когда Уилл ненароком использовал свое Паучье Ночное Видение, щуря глаза и думая, что в углу непременно кто-то стоит. На его теплую руку опустилась другая, совершенно ледяная. Это была рука Майка, который пытался обратить на себя внимание, ибо Уилл не реагировал на его слова, впав в прострацию. Когда он, наконец, испытал холод на кончиках пальцев из-за того, что ладонь Майка была, по правде, как морозильная камера, ему вдруг стало очень жалко парня, что не мог найти тепла нигде, и измученно сжимался в клубочек, как котенок, пытаясь хоть как-то обхватить себя и прогреться самостоятельно. — Уилл…ты не мог бы…обнять меня? Пожалуйста, — Майк не был способен заснуть в таком холоде, как это иногда делают бомжи. Он хотел уже наконец согреться и не думать о том, как ему неприятно. — А ты мерзляк, — подметил Байерс, ложась поближе к парню. Их лица были в десяти сантиметрах друг от друга, и Уилл мог отчетливо видеть Майка в темноте, в отличие от самого Майка, который паучьими способностями не обладал. — Не люблю, когда мне холодно, просто ненавижу это ощущение, — поделился Майк, продвигаясь к юноше вплотную. — Прости, тебе, наверное, некомфортно, но иначе я уже не могу. — Все нормально. В гостиной стало тихо. Уилл видел, как Майк лежит с открытыми глазами, постепенно переставая трястись. Дрожь в его теле почти улеглась, когда он, неожиданно для Уилла, улыбнулся, медленно моргая. — Спасибо, Уилл. Так намного теплее. Ты такой горячий, — с этими словами Майк сполз пониже и уперся носом в его ключицы, размеренно выдыхая теплый воздух. Байерс услышал мимолетное хихиканье, в то же время как будто бы извиняющееся. — Я имел в виду, температура тела у тебя…славная. — Благодарю… — юноша так и не нашелся, что еще сказать, поэтому решил молчать, наслаждаясь столь редкостным моментом, выпадающим раз за всю жизнь. Он больше не мог видеть глаз Майка, поэтому не знал, уснул тот или нет, но когда прошло порядочное количество времени, Уилл осмелился прошептать: «Какой же ты милый, Майк». Он заметил, что его сердце не билось в панике, как прежде, а ладони оставались сухими и теплыми; одно лишь спокойствие перекачивалось по его телу вместе с кровью, и Уилл обрел умиротворение, которое так долго искал. На его лице то и дело плавала улыбка, кончики губ стремились то к мочкам ушей, то к их основаниям, весело танцуя. И это не сон. И это, к сожалению, временно, как сон. Уилл почувствовал, как его грудь заполняется чем-то насыщенным, светлым и сладостным, чем-то напоминающим горячий шоколад или прогретое на плите молоко. И я так люблю это чувство. Оно похоже на летний ветер перед закатом, на пение птиц по утрам. Черт, Майк, что же ты со мной делаешь? Я не могу позволить себе влюбиться в тебя… Через какое-то время Байерс забыл, что его голова вовсе болела, и мирно уснул, прижимая темноволосого парня к себе. Он машинально поглаживал его кучерявые локоны на затылке, медленными, успокаивающими движениями, и случайно вдыхал этот въевшийся в память запах имбирного печенья, парфюма с жасмином, лавандового кондиционера, аромат которого тонко исходил от выглаженной одежды. Сознание Уилла погружалось в сновидения без каких-либо проблем, когда мозг переставал судорожно выстраивать проекции. И теперь в квартире стояла тишина, которую часто можно узнать в минуте молчания на похоронах. Даже Эдди, будучи неспящим, лежал тихо.       На следующее утро Майк проснулся на диване один, солнце уже давно освещало всю площадь гостиной, а тонкий слой снега с озорством блестел под лучами, матово переливаясь. Эдди сидел на полу около дивана, с Ибупрофеном и стаканом воды в руках. Под его глазами виднелись кошмарные впалые полумесяцы, а волосы выглядели так, будто их не расчесывали неделю. — Где Уилл? — тут же спросил Майк, подорвавшись с места. Он взглянул на часы, которые показывали двенадцать. Как хорошо, что сегодня был выходной. — Ушел, — хрипло ответил Эдди. — Сказал, что-то чрезвычайно срочное. — Срочное? — отдаленно переспросил Майк, задумавшись. — Надеюсь, у него все в порядке. Ты то как, Эдди? — Я? — Мансон хмыкнул. — Да со мной все прекрасно…относительно тех, кто по уши в дерьме благодаря наркотической зависимости, знаешь, когда уже нет ноги или руки…как ты думаешь, Стив сильно зол на меня? — Мне кажется, его ранил тот факт, что ты стал принимать и не рассматриваешь обращение за помощью, — констатировал Майк с осторожностью, стараясь быть жестоко честным и одновременно доброжелательным. Накрыв плечи одеялом, Майк обхватил себя за ноги, наблюдая, как Эдди, ничего не ответив, пьет воду, отбрасывая Ибупрофен в сторону. — Вы с Уиллом спали вместе сегодня? — спросил Эдди, объясняя, что ночью уснул лишь на час, а затем вновь бодрствовал до самого обеда. — Утром увидел вас, лежащих в обнимку. Что, вот настолько холодно было? — за этими словами послышалась игривая усмешка Эдди, не способного мыслить натурально. — Издеваешься? Твоя квартира — это гребаный Северный Полюс! И это даже не первый этаж… — Поэтому ты решил пригреться у Уилла, который выглядел вполне себе, как зажженный камин, верно? — Верно… — И где же Джейн? — спросил Мансон. Майк старался не обращать внимание на выражение лица Эдди, которого эта ситуация ненормальным образом забавляла. — Она дома. Наверное, уже проснулась. Нужно позвонить ей…как-нибудь потом, — глаза Майка окончательно перестали казаться сонными. «Почему потом?». «Потому что сейчас я разговариваю с тобой». Беседа Майка и Эдди переставала иметь какой-либо смысл с каждой новой фразой, и Уилера начинало это раздражать. Ей богу, как на допросе. Что ему от меня надо? — Тебе точно нравятся только девушки, Майк? — спросил Эдди, так, из любопытства. — Нет. Глаза металлиста расширились от удивления, и он подскочил с места так, как будто увидел смерть. Майк одарил его неуверенной полуулыбкой, не имея понятия, почему Эдди так ошарашен. «Разве я тебе не говорил? Я би». — Ты БИ? Какого хрена, Майк? Почему я узнаю об этом только сейчас? — Потому что спросил. — И ты уже рассказал Джейн об этом? Зрачки Майка, замерев, уставились в одну точку, а губы зашевелились в порыве ответить, но тут же резко остановились. Он обхватил весь объем своих волос, переложив их на правое плечо, и нервно осмотрел коротко остриженные ногти, раздумывая. Из груди вырвался вздох. «Нет, я еще не говорил Джейн об этом». — Майк…ты должен ей сказать, — Эдди сделался грустным и приподнял часть бровей у переносицы. «Да, я знаю», — только и ответил Майк. Обязательно скажу. Как-нибудь.       Уилл в костюме мчался к Хадсон Ярдс, торговому центру города, а приглушенный голос, доносящийся с полицейской волны, все сообщал: пожар, пожар в Хадсон Ярдс, горит весь второй этаж, службы уже в пути. Повторяю, пожар… Струя паутины уперлась в стекло здания, и Уилл стремительно притянул себя к нему. Изнутри валил дым, а люди с криком выбегали наружу. Одна молодая женщина, завидев Человека-Паука в воздухе, взмолилась о том, чтобы он ей помог. — Умоляю! Там мои дети, они остались в уборной. Мальчик, четыре года и семилетняя девочка. Прошу, вытащите их! — ее голос растягивался и заливался паническим страхом, когда она всхлипывала, недоговаривая слова и разжевывая половину окончаний. Уилл незамедлительно проник в здание. Люди бежали отовсюду, направляясь к выходам, и Уилл пустил паутину в потолок, чтобы передвигаться по нему и никому не мешать. Добравшись до второго этажа, он заглянул в уборную, в каждую из кабинок, и мигом нашел мальчика, что в слезах сидел около туалета и не думал выходить. Его будто парализовало. Байерс поговорил с ним, сказал, что все будет в порядке и взял его на руки. Пришло время заглянуть в уборную для женщин. После тщательного поиска девочку найти не удалось, и Уилл предположил, что она, в отличие от брата, покинула кабинку, выбежав наружу. Как выяснилось, так и было. Она самостоятельно отыскала мать и, плача, сообщила ей, что ее брата нигде не было. Но его за руку привел Человек-Паук, мальчик выглядел невероятно счастливым, и все принялись аплодировать Уиллу, посвистывая вслед. Второй этаж, наконец, остался пустым, и Уилл почти успокоился, пока его не прервал крик незнакомца. — Смотрите! Он сейчас прыгнет! Уилл резко обернулся, увидев кудрявого молодого мужчину, что был готов выпрыгнуть из разбитого окна здания, чтобы не поджариться. Пожарные принялись вывозить страховку, однако Человек-Паук в считанные секунды подлетел к мужчине, и, обвязав его талию паутиной, аккуратно спустил вниз. Этим мужчиной оказался ученый Дастин Хендерсон.