Причина попробовать снова

***

      Эта духота сводила с ума, словно съедая весь кислород. Хоть большое пространство баскетбольной площадки хорошо проветривалось, можно было выпить прохладной воды, но это не помогало. От большой нагрузки просто задыхаешься, но это чувство прекрасно — когда кто-то наравне с тобой играет, для кого это стиль жизни, а не просто хобби или работа. Это была единственная радость Аомине Дайки.       После выпуска и переезда в Америку, он довольно быстро влился в новую команду и стал усердно тренироваться. Ребята вокруг него были сильны; это заглушало ненужные мысли. Лишь иногда хрупкий баланс нарушался, и тогда день превращался в сущий кошмар. Но он научился справляться; просто не думать, переключаться, останавливаться.       Менеджер Аомине пихал его на каждое интервью, в каждую программу, фотосессию и еще много куда. Дайки даже несколько раз удалось побывать в роли модели на обложку сначала спортивного, а потом и модного журнала. Боже, да он почти что прошелся по подиуму, вот только с возмущением отказался, заявляя, что не собирается ходить от бедра под пристальными взглядами людей, которым нечем заняться. Менеджеру пришлось долго извиняться перед представителем модного дома, а потом выделить время для чтения лекции на тему хороших манер и вежливого поведения. Естественно, Аомине пропустил всю эту рацею мимо ушей.       Его популярность росла, особенно среди женской части мира. Грубый и прямолинейный он казался им невероятно харизматичным; хорошим дополнением было привлекательное тело и симпатичное лицо. Не мировой секс-символ, но чья-то мокрая фантазия безусловно. Из-за того, что парень ни с кем не встречался, появились даже сплетни о его гомосексуальности. Эта история очень сильно забавляла его новых товарище. А количество лживых историй о том, что парень где-то кого-то зажал, будь то девушка или молодой человек, просто взрывали социальные сети и новостные ленты желтой персы. Менеджер был просто вынужден навязать ему контрактные отношения с какой-то инстаграм-моделью. Хоть и идеально подходила под вкус баскетболиста, она не интересовала Дайки; он даже имя ее забывал, но на фальшивые свидания и прогулки ходил. Бесконечно жужжащий у его уха менеджер был не самым хорошим дополнением, а выполняя поставленную перед ним задачу, он мог с легкостью этого избежать.       Парню казалось, что кроме баскетбола, у него ничего не было. Может только поддержка семейства Шимада и любовь его собственных родителей, которые невероятно гордились сыном. Как ни странно, но семья той, кто оставила в его сердце зияющую дыру, стала какой-то своеобразной опорой. Нэцуко раз в две недели звонила Дайки, а Имран обязательно вклинивался в разговор, рассказывая «доброму дядюшке», который с ним нянчился и всегда привозил подарки, о своих достижениях и забавных случаях. Кажется, Имран был единственным ребенком, которого Аомине не просто терпел, а где-то даже и любил. Может, потому что рос практически на глазах, а может потому, что был чем-то похож на девушку, которая теперь была только в воспоминаниях, снах и на фотографиях.       Усевшись на скамейку после серии тяжелых упражнений, Дайки пытался отдышаться. Он залпом выпил бутылку воды, а после протер лицо и шею полотенцем. Парни рядом о чем-то болтали, и Аомине даже участвовал в их разговоре, правда что-то слышал, а что-то не очень. Он взял в руки телефон и просматривал уведомления: три звонка от Сацуки и двадцать три сообщения от нее же в разных мессенджерах, которые он даже не планировал читать. Скорее всего подруга детства опять собирается присесть на уши и без конца болтать о своем медовом месяце, а еще злиться, что Дайки не пришел на второй день свадьбы.       Парень уже собирался отложить телефон и полностью присоединиться к обсуждению последней игры Чикаго Буллз, но его отвлек звон уведомления. Еще одно сообщение, но в этот раз от Куроко. Оно было довольно странным: «Тебе срочно нужно приехать домой». Вверху высвечивалась строка «печатает», но как только сообщение пришло, Дайки даже не успел взглянуть. На экране появилось фото Нэцуко и Имрана, которое мальчишка потребовал поставить в прошлую поездку. Аомине ответил на звонок, думая, что услышит голос Рана: — Эй, проказник! Ты не должен спать? — усмехнулся баскетболист. — Дайки-кун, привет. Как ты там? — раздался немного беспокойный голос матери мальчика. — Сестрица Нэцуко, что-то случилось? — встал со скамейки и ушел в раздевалку, чтобы спокойно поговорить. Девушка уже давно приняла парня в семью и просила обращаться к ней соответственно и приговаривала, что слишком молода, чтобы этот громила обращался к ней на «вы». — У тебя голос странный. Ты не заболел? — Со мной все хорошо… Слушай, когда ты собирался приехать в Токио к родителям? — как-то тревожно поинтересовалась она. — В начале следующего месяца, — нахмурился он. — Тебе надо приехать сейчас! — выпалила женщина. — Что это с вами всеми сегодня? Тецуя буквально полминуты назад написал тоже самое, — начал ходить из стороны в сторону парень. — Она приехала. У нее выставка будет. Сможешь достать билеты? — продолжала говорить девушка. — Иса с отъезда не появляется на своих выставках. Иначе я бы давно уже с ней столкнулся, — вздохнул он, вспоминая все те разы, которые искренне любовался творениями любимой девушки, но с ней так и не мог встретиться. — В этот раз все иначе! — уверяла его Нэцуко. — Она была у нас. Уехала пару минут назад… — Что? — защемило от волнения сердце. — Дайки-кун, она была не одна, — с трудом произнесла невестка Шимада. — О чем ты? — проносились в голове бесчисленные варианты. Приехала с парнем или женихом, а может и с мужем. А может и вовсе с мужем и сворой детей. «Наша семья такая счастливая. Она должна быть огромной!» Боже, эти мысли заставляли голову болеть. — Я… Я не знаю, как сказать, — действительно паниковала Нэцуко. — Сестрица, я уже и так на взводе. Говори, как оно есть, — словно загнанный в клетку зверь ходил он от одного угла к другому широкими шагами. Вся его фигура была напряжена, источая раздражение и агрессию. — Она приехала с маленьким мальчиком. Я отправлю тебе фото, — было слышно, как она отстранила телефон от уха и принялась стучать ногтями по экрану. — Мальчик? — не понимал, как реагировать Дайки, пока не открыл отправленный файл. Все вокруг застыло, а сердце упало куда-то вниз. Кажется, оно вернулось на место, но теперь его словно в тиски сжали. В динамике раздавался голос девушки, но Аомине не слышал. Он поднял голову и уставился на свое отражение в зеркале, а потом снова опустил взгляд на экран телефона. — Дайки-кун! — наконец-то удалось достучаться до парня Нэцуко. — Ему чуть меньше двух лет. Где-то год и девять. — Черт, — еле выдавил баскетболист, поднося к уху телефон. — Черт! — со всей злости впечатал кулаком по дверному шкафчику, а буквально через пару мгновений дверь раздевалки открыл один из сокомандников. — Чувак, ты чего? — Отъебись! — не стеснялся в выражениях Дайки, а потом вновь вернулся к телефонному разговору. — У меня есть сын! И она его от меня скрыла! — Дорогой, прошу тебя, успокойся, — пыталась как можно спокойнее говорить девушка. — Успокоиться? — взбесился он. — Ты серьезно, Нэцуко? У меня есть сын, которому почти два, а я даже не знал о его существовании. Может никогда бы не узнал, если бы она не решила приехать. — Знаю! Но я тебе рассказала, потому что ты должен знать. И сама Иса хотела бы этого, — выпалила девушка. — Она уехала в другую страну, оборвав все связи, и даже не предупредила. Мы столько времени потратили, чтобы найти ее, но не смогли. Она скрывалась от нас, как воришка от полицейских, Нэцуко, — еще больше злился он. — Но Иса сама так сказала! — возразила девушка. — Она призналась, что боялась. Правда в причину я не верю, но… — Чушь, -резко прервал речь Нэцуко Аомине. — Когда выставка? — Через два дня, — не стала продолжать мысль она. — Я прилечу. Сможешь достать мне билет? — уже собирал свою сумку он, отмахиваясь от любопытных товарище и тренера. — Да. Да, думаю, смогу. Я позвоню тебе, хорошо? — с грустью произнесла она. — Ага, — уже вышел из здания и сел в машину парень. — Сестрица, — уже тише произнес он, — прости, что накричал… — Ох, дорогой, ты ведь не со зла, — добрым материнским голосом отозвалась Нэцуко. — Останешься у родителей? — Сниму номер в отеле. Не хочу, чтобы они видели меня таким. Я сейчас в бешенстве, — старался сдерживаться баскетболист, выезжая с парковки, но в словах проскальзывали нотки раздраженности. — Приезжай к нам, — уверенно предложила Нэцуко. — тебе нельзя быть одному. — А Иса не у вас живет? — не понимал Аомине. — Она купила дом в нескольких минутах от нас, — призналась девушка. — Хорошо, спасибо, — вздохнул он. — Я привезу Имрану того робота. — Хаха, хорошо. Скинь время прилета. Мы с мужем тебя встретим. — Я возьму такси, — въехал на подземную парковку Дайки. — Нет, мы приедем. Возражения не принимаются, — строго заявила она. — Ладно-ладно, не ругайся, — слегка улыбнулся Аомине, вылезая из машины и направляясь к лифту.       Попрощавшись с Нэцуко, он уткнулся лбом в прохладу железных стен, вслушиваясь в равномерную работу поднимающего механизма. Он взглянул на телефон и увидел сообщение от Куроко, которое не успел тогда прочитать: «У тебя и Шимады есть ребенок. Мальчик. Ему около двух». Парень усмехнулся: «Боже, я отец, а мать моего сына это скрывала. Что же у тебя в голове творится, Иса», — тяжело вздохнул он. Вся агрессия просто улетучилась.       Как только вышел из лифта — нашел билет на ближайший и самый быстрый рейс без пересадок и принялся собирать чемодан на скорую руку, отправив информацию о прибытии Нэцуко. Ему нужно было успеть: всего три часа до отправления. Дайки ходил из стороны в сторону, пытаясь себя хоть как-то организовать. Кажется, скинул в чемодан необходимую одежда и пару кроссовок. Нужно было закинуть средства гигиены, собрать в ручную кладь технику и документы. Понимая, что больше половины собранного ему не понадобится, он выложил все из сумки и пихнул в нее несколько вещей из чемодана, зарядку от телефона, документы, кошелек, в последнюю минуту зубную щетку и наушники. Парень практически вышел из квартиры, но вернулся, чтобы распечатать билет, забрать подарок Имрана, который уже давно был куплен и ждал своего часа, и перекрыть воду и газ. Нужно было позвонить Джул — женщине, которая приходила к нему два раза в неделю, чтобы убраться и приготовить нормальную еду, — и сказать, что у нее на этой неделе выходной, предупредить тренера и менеджера. Боже, на это сейчас вообще не хотелось тратить времени.       Как назло, водитель такси, которое Аомине вызвал, решил докопаться до парня. Мужику повезло, что терпение Дайки хватило ровно до того момента, как машина остановилась перед зданием, а то еще одна пробка и лишний вопрос, и у Дайки появилась бы судимость, а у водителя пара сломанных конечностей, ребер и нос. Парень просто вылетел из машины, хватая сумку, и помчался к стойке регистрации на всех парах. Это была удача в чистом виде; регистрацию закрывали через две минуты. Он буквально ввалился в самолет и нашел свое место благодаря стюардессе, которая его узнала и была невероятно милой. Повезло или нет, но Аомине купил билет в бизнес. Благодаря этому его ноги не упирались в переднее кресло, от чего потом сильно болели бы колени, а рядом не было огромного вонючего мужика или противной женщины, которая всегда была недовольна сервисом.       Дайки откинулся на кресло и вздохнул, пристегнув ремень. Он сразу подключился к вай-фаю, чтобы решить вопросы, связанные с неожиданной поездкой, правда на несколько минут застрял, просто пялясь в фото, отправленное Нэцуко. На нем черноволосый смуглый мальчишка весело улыбался, притворяясь грозным медведем или драконом, а рядом с ним смеялся Имран. Да этот мальчонка был копией Дайки, хотя в чертах лица прослеживалась схожесть с Исой. Нос, губы и брови точно были ее. Кажется, сердце Аомине растаяло. Он не отрывался от экрана, пока его не отвлекла стюардесса, предлагая напитки. Баскетблист попросил бутылку воды и все-таки принялся писать менеджеру, тренеру и, в первую очередь, Джул. Эта женщина его прикончит при встрече, если придет к нему домой, а открыть дверь не сможет. Она явно вызовет полицию, беспокоясь за этого «огромного болвана», как его называет чуть ли не с первой встречи из-за нахального поведения.       Выслушав наставления от Джул и долгие лекции от тренера и менеджера, Аомине наконец-то отложил телефон. Он хотел немного вздремнуть, но ворох мыслей не давал ему это сделать. Посмотреть фильм или почитать книгу тоже было просто невозможно: не получалось сконцентрироваться. Почти тринадцать часов полета оказались для него нереальной пыткой. Оставаясь наедине с собой, мозг начинал генерировать множество теорий о том, почему же вышло именно так, кто в этом виноват, что Аомине должен почувствовать, когда увидит Ису и сына. А если девушка просто пошлет его и не захочет разговаривать, а на мальчика не даст даже посмотреть. А вдруг сам парнишка не захочет знакомиться. Самые беспокойные тринадцать часов закончились благополучным приземлением.       Токийский аэропорт был полон спешащих людей. Мимо Аомине проходили путешественники-одиночки, семейные пары с детьми и без, молодые и пожилые. Часть из них оборачивалась на него, узнавая, другая просто пялилась, потому что он выделялся, а третьим было все равно. Дайки хотел убраться из этого места как можно быстрее по разным причинам и был искренне рад увидеть семейство Шимада. Имран вырос с последней встречи и резво налетел на Аомине, крепко обнимая. Баскетболист подкинул мальчишку, с довольной улыбкой взлохматил его волосы и удобно усадил на бедро, удерживая одной рукой. Нэцуко обняла Дайки, словно родная сестра, а Юичи пожал руку, произнеся простое «с приездом».       Сидя на переднем пассажирском, он внимательно рассматривал знакомые здания и улицы. Нужно было позвонить родителям и сказать, что приехал. И друзьям. Куроко будет рад встретиться. На заднем сиденье Имран радостно играл с новой игрушкой, придумывая целую историю. Аомине наблюдал за этим в зеркало заднего вида, пока не столкнулся с сочувственным взглядом Нэцуко. Это больно кольнуло, но парень отмахнулся от этого чувства.       Стоило добраться до дома Шимада, как на Аомине накатила жуткая усталость, а желудок заурчал. Нэцуко этому обрадовалась, ведь это явно говорило о том, что парень чувствовал себя комфортно. Девушка собралась быстро накрывать на стол, а Дайки отправить в ванную, чтобы он просто смыл усталость насыщенного дня, но тот отказался, готовый пойти к Исе прямо сейчас. Невестка Шимада долго уговаривала парня остаться и не торопиться, поговорить сначала только с Исой и пока не вмешивать в это совсем маленького мальчика, но только слова Юичи смогли его переубедить: «Потерпеть меньше суток не так уж и сложно. Если ломанешься сейчас, можешь напугать ребенка и саму Ису. Вряд ли тебе захочется снова ее выслеживать. А зарывать концы она, как оказалось, умеет хорошо. Ей есть на кого положиться в этом вопросе».       Дайки остыл, но лишь немного. Послушав Нэцуко, он принял горячий душ, снимая усталость, а после поужинал и даже смог насладиться компанией семейства. Правда, как только оказался в постели, не мог уснуть. Он без конца доставал телефон и листал фотографии: то единственный имеющийся у него снимок сына, то совместные кадры с Исой, где они дурачатся, корчат рожи или улыбаются друг другу, а иногда и фото одной лишь девушки, некоторые из которых были сделаны спонтанно и без предупреждения. И так до тех пор, пока мозг просто не выдохся генерировать мысли, а приумножившись физической усталостью Дайки просто отрубился. Ему снился прекрасный сон. Мечта. Он, Иса и их сын просто гуляют по какому-то торговому центру, заглядывают в магазины, покупая всякую мелочь для дома, а потом возвращаются в этот дом: уютный и светлый. Теплая улыбка девушки грела его душу. Но это был лишь сон, который закончился со звоном будильника. Внутренняя гармония парня настолько покосилась, что он забыл про очередность своих действий. Если бы не Нэцуко, он бы где-нибудь оставил голову.       Никакого модного костюма или просто трендовую одежду Аомине с собой не взял, а любая одежда профессора была ему мала, поэтому, забив на эту тягомотину, он просто надел обычные джинсы, белую футболку, джорданы и фирменный бомбер с названием своей баскетбольной команды. Когда он спускался вниз, услышал, что Нэцуко разговаривала с кем-то по телефону. Ее собеседником явно была Иса. От этого болезненно кольнуло в сердце. Парень не стал допытываться: не было смысла. Он просто проверил билет, который невестка Шимада отправила ему через мессенджер и с комфортом уселся на заднее сиденье вместе с Имраном, который на этом и настоял. Было забавно видеть Рана в официальном костюме. Учитывая его шкодливый характер, к концу вечера от наряда не останется ничего.

***

      Никто из посетителей и представить не мог, что это будет не просто выставка, а целый перфоманс. Огромный павильон был полон прекрасных скульптур и картин, но кроме них по помещениям разливались ритмы волнующей душу скрипки, фортепиано, виолончели и других инструментов. Люди в удивительных костюмах расхаживали по всему пространству, танцевали современную хореографию или классический балет. На их телах были необычные узоры, на ком-то красовались маски, шляпы, которые можно увидеть только на модных показах. Никто и не знал, что выставка сотрудничала с довольно популярным модным домом и только на входе можно было увидеть статую эмблемы «Глаза Грайи», держащего вместо глаза трех сестер высеченный из мрамора лейбл модного дома. Кому именно пришло в голову объединить подобие модного показа и выставку — гадали все, а приглашенные журналисты уже строили теории.       Одни гости свободно ходили от одного шедевра к другому, рассматривали их и рассуждали, как они связаны с темой, другие же с не меньшей критичностью изучали расхаживающих танцоров и моделей, подмечали необычные детали в одежде, отсылки к выставленным в павильоне работам. Все с нетерпением желали услышать о концепции, послушать о процессе работы. Никто не удивился, когда их внимание привлек менеджер «Глаза Грайи» и представитель модного дома:       «Мы рады приветствовать каждого из вас на этой замечательной выставке, — плавно разносился голос менеджера. — Над концепцией этого мероприятия наша команда вместе с прекрасными друзьями из мира моды размышляла на протяжении полугода. Здесь собраны совершенно разные творения Леодона. Его самые ранние работы, когда даже не существовало этого имени, самые новые, которые никто не видел, те работы, которые не планировалось демонстрировать, и те, которые любезно предоставили наши дорогие спонсоры, заказчики и друзья. Но, думаю, вам захочется услышать все от самого художника. Я права? — с игривой искоркой в глазах наблюдала она за реакцией зала. Ее позабавили удивленные взгляды, возгласы и готовность папарацци делать фотографии».       В эту же секунду из смешавшихся с посетителями группы актеров вперед выходит человек и поднимется на сцену. Все сразу понимают, кто это. Девушка в необычной одежде, напоминающей доспехи рыцаря, которые в реальном средневековом бою вряд ли бы ее защитили. Корсет, сделанный из железа, красиво приподнимающий и обхватывающий грудь, под которой был тонкий отливной крест; он продолжается прямой юбкой из мелкой кольчуги с разрезом сбоку; на ногах прозрачные босоножки на высокой платформе с толстым каблуком отливающими серебром; одна рука художницы была скрыта под подобием железной перчатки до середины плеча, длинные и острые концы пальцев поблескивали под светом; на другой руке красовался браслет на середине плеча с острым игольчатым орнаментом и два кольца-доспеха на указательном и среднем пальцах. Хоть и была видна поблескивающая кожа плеч, груди и ног, но лицо скрывалось под длинным капо, сделанным словно из железной чешуи. Только изогнувшиеся в улыбке губы и ровную и элегантную линию подбородка можно было разглядеть.       «Приветствую всех, кто сегодня пришел, — раздался ее нежный, ласкающий слух голос. — Хотела бы поблагодарить наших замечательных друзей за все костюмы, в том числе и мой. Вспоминая, сколько времени мы потратили на дизайн, а потом и само создание этих шедевров вызывает у меня нервный смех, но оно того определенно стоило, — кивнула она стоявшему недалеко модельеру. — Это мой первый выход в свет. Поэтому буду рада представиться официально, — выпрямилась она и вокруг нее как будто изменилась аура. — Меня зовут Леодон. Я тот, кто живет искусством и выражает в нем всю себя. Прошу, наслаждайтесь выставкой, музыкой, невероятной хореографией наших дорогих танцоров, которых долге время готовила Мадам Като Ай, — указала на женщину скульптор. — Она специально приехала из Парижа месяц назад, чтобы помочь осуществить нашу задумку, за что я очень благодарна. И, естественно, ищите во всем, что здесь есть, отклик своей души, — показала она ряд ровных зубов и сошла с небольшой сцены, схватившись за протянутую руку одного из своих коллег».       В эту же секунду скульптора окружили репортеры. Кто-то просил ее снять головной убор и показать лицо, кто-то кричал и требовал раскрыть свою личность, назвать имя. Если бы не вовремя среагировавшие охранники, с нее бы явно сорвали капо. Скульптор лишь улыбнулась, намереваясь пойти следом за своими спасителями, но в толпе разглядела синюю макушку. Ее сердце сжалось, когда люди разошлись, и она увидела его. На мгновение девушка, от которой так хотели услышать хотя бы несколько слов, замерла. Она схватилась за рукав менеджера, которая была рядом. Скульптор столкнулась взглядами с неподвижным Аомине. Да, ее лицо было прикрыто, но она чувствовала, что он поймал ее глаза своими. Девушка прошептала что-то менеджеру, а потом отвернулась и быстро зашагала следом за охранниками. Репортеров было не много, поэтому остановить их не представляло особой сложности.       Как только добралась до служебного помещения, где все переодевались и готовились к сегодняшнему дню, она в спешке закрыла дверь и стянула капо. Ее тошнило; это отвратительное чувство, которое появляется всякий раз, стоило случится чему-то непредвиденному и затрагивающему личную жизнь. Иса была уверена, что сдержится, но возникший в голове ворох мыслей только усиливал беспокойство, и к тошноте добавился рвотный позыв. Она сделала несколько глубоких вдохов, а уже через секунду сорвалась с места, чтобы добежать до уборной, но не успела, наклоняясь над ближайшим мусорным ведром. Избавив желудок от завтрака, Шимада сделала вдох, отстраняясь от ведра, но ее вновь затошнило. Дурацкая реакция организма на стресс ее злила. От этого было невозможно избавиться и нечем заменить.       Придерживая волосы, Иса выплюнула остатки желчи во рту, выпрямилась и достала бутылку воды, открывая ее и делая несколько глотков. Она коснулась лба, вздохнув, и смахнула образовавшуюся холодную испарину. Девушка была уверена, что сейчас ее кожа была цвета офисной бумаги, а нанесенный шимер только подчеркивал это. «Я гребаный вампир, — фыркнула она себе под нос, заглядывая в зеркало. — Сейчас бы идеально сошла за Беллу или за ту дамочку из Кастлвании. Волосы в платиновый перекрасить и линзы надеть, — ворчала она, забивая голову чем угодно, но не тем, чем нужно, пока не услышала доносящиеся со стороны двери разговоры». — Что значит нельзя? — возмущался женский голос. — Отойдите! Мы ее знаем! — Прошу прощения, но у нас есть указания, — ответил охранник. — Эти указания к нам не относятся! — фыркала девушка. Иса быстро направилась в сторону двери, а потом вернулась, чтобы взять капо и накинуть его вновь. — Вот поговорю с вашей начальницей и вам… — Что происходит? — открыла Шимада дверь и вновь замерла. — Они пытались пройти. Просим прощения, что отвлекли вас, — с особой вежливостью отозвался один из охранников. — Н-ничего, — дрогнул ее голос. — Пустите. Я их знаю, — отошла от прохода девушка, чтобы пропустить своих гостей. — Я же вам говорила! — победно воскликнула Нэцуко, хмыкнула и прошла первой, а следом за ней извиняющийся Юичи с Имраном на руках и Аомине. Исе потребовалось несколько мгновений и глубоких вдохов, чтобы закрыть дверь и присоединиться к ним. Девушка наблюдала, как семья брата осматривала помещение, висевшие наряды, невывешенные полотна. Девушка незаметно подошла к мусорному ведру, над котором скрючилась пару мгновений назад, и аккуратно задвинула ногой под стол. Это действие не скрылось от Аомине, внимательно наблюдавшим за ней. — Дорогая, выставка просто великолепна. Я ходила по помещениям и слушала, что говорят остальные. Им так нравится концепция и твои работы, — радостно затараторила Нэцуко. — Ты просто умница! — накинулась на нее с объятиями. — Уф, спасибо, — еле удержалась на ногах, борясь с собственной слабостью, накатывающей волнами. — Теть, — потянулся с рук отца к Исе Имран, а та с удовольствием его забрала, — у тебя странная шапка, — внимательно рассматривал он изделие, приподнимая его. — Ты как рыцарь! — загорелись его глаза. — Я тоже хочу! — Правда? — улыбнулась Шимада, целуя его в щеку. — Значит я подарю тебе кольчугу, а пока можешь стянуть этот капюшон. — Ты правда хорошо выглядишь, — подошел ближе Юичи и обнял сестру, когда его сын все-таки стянул головной убор и надел на себя, слезая с рук и притворяясь рыцарем. — Спасибо, — обняла брата в ответ Иса. — Мы очень долго это все делали, — старалась она меньше поглядывать на Аомине, который теперь играл с Имраном. — Поговори с ним, — прошептал Юичи на ухо. — Он знает.       В эту же секунду сердце Исы просто упало в пятки. Девушка посмотрела в глаза брата, а потом и на невестку, понимая, что это определенно их рук дело. Странная злость закипала внутри, и это было заметно по изменившемуся взгляду. У Юичи пробежали мурашки по спине. Он, кажется, и не знал, что его сестра способна так пугать. Парень быстро оторвался от Исы и подозвал Имрана. С фразой «вам стоит поговорить», он взял жену за руку и поспешно вышел, закрывая дверь.       Снова это чувство тошноты. Иса не подавала виду. Она смотрела на Аомине, держа в руках свое капо. Сердце бешено стучало и болезненно сжималось. Он был все таким же: с пугающей аурой, которая скрывала его мягкую натуру, ленивый взгляд, такой же красивый, такой же теплый и надежный. Его запах щекотал нос. Он стоял далеко, но даже так Иса смогла уловить этот аромат спокойствия, который принадлежал только ему. Именно этот аромат она вдыхала, когда в спешке покидала квартиру. На глаза наворачивались слезы сожаления. Именно сейчас все размышления Шимады о произошедшем собрались в кучу.       Живот неприятно скрутило, и уже через секунду Иса выдвинула полюбившееся ей сегодня ведро и присела перед ним на корточки, упираясь коленям в пол. В желудке было уже пусто, но это не отменяло желание его опустошить. Она снова сплюнула остатки желчи во рту, когда послышался тяжелый вздох за спиной. От этого стало еще хуже; так хотелось пожалеть себя. Пищевод вновь сжался, новая порция желчи оказалась в ведре, а в горле и во рту неприятно щипало и саднило.       Глаза Исы расширились, когда на открытую кожу спины легла большая рука и принялась поглаживать, а вторая забрала у нее из рук капо, а после заправила за ухо выбившиеся волосы. На глаза все-таки навернулись слезы, а губа предательски задрожала, когда перед ней показалась бутылка воды. Иса не взяла ее; она опустила голову, позволяя слезам катиться по щекам. — Промой рот и попей немного, — раздался спокойный бархатный голос. — У тебя все также болит горло после этого? — Прости, — выпалила она. — Прости, Дайки, я, — не успела она договорить, как желчь вновь подступила. — Тьфу, — сплюнула в ведро. — Прости, — задрожала ее спина. — Выпей воды, и поговорим, — снова протянул бутылку парень.       Когда Иса открыла дверь, у Аомине возникло желание просто наорать на нее. Он был зол, его раздражала вся ситуация. Он гонялся за ней, как кошка за мышкой. Вот только кошка хотя бы знает где у мышки норка, а он лишь пытался уловить несуществующие связи, и ему не хотели идти на встречу те, кто знал, что с девушкой. Иса исчезла со всех радаров: она не заходила в соцсети, телефон был недоступен, а после автоответчик стал говорить, что номера и вовсе не существует. Это было каким-то кошмаром. А после новости о ребенке он и вовсе взорвался. Это не укладывалось в голове. Но стоило ему просто увидеть ее лицо: эти чистые глаза цвета лавандового поля, нежный взгляд, тонкие и ровные черты, любимые губы, — и вся злость отступила. Его словно остудили, а после заполнили пустую дыру. Зависимость это была или нет, но он не мог без нее; мир просто казался серым и ограничивался только баскетболом; больше ничего не хотелось. Сердце разрывалось, когда она скрючилась над ведром, а ее руки подрагивали. Она была такой хрупкой и маленькой, а в ее глазах стояли слезы страха и сожаления. Он чувствовал ее эмоции.       Парень помог Исе встать, поддерживая за локоть, и сесть на диван. Она была бледной и дрожала, откинувшись на мягкую спинку. Но даже так эта девушка была для него чертовски привлекательной; Аомине даже сглотнул образовавшийся в горле ком, когда взгляд упал на выглядывающую из-под разреза на платье ногу, а потом поднялся выше к плотно обтянутой груди, которая то и дело поднималась и опускалась от частого дыхания. Если бы не обстоятельства, он бы сейчас прижал ее к этому дивану и наверстывал бы все то время, что они были порознь. Он так хотел услышать свое имя из ее уст; чтобы она произнесла его нежно, с любовью и желанием. — Прости, — наконец-то заговорила Иса, прикрывая глаза и протирая щеки, по которым немного размазалась тушь. — Если ты хочешь наорать на меня, то не сдерживайся… — У нас есть ребенок, — прервал ее мысль парень, сжав кулаки на коленях и внимательно наблюдая за девушкой. У Исы поджалась губа, она зажмурилась, а после тяжело вздохнула и ответила. — Да. Его зовут Кайто, — оттолкнулась от спинки дивана и оперлась локтями на колени, свешивая голову. — Ему год и девять. Я дала свою фамилию, — виновато посмотрела на парня сквозь волосы. — Хочу его увидеть. Он знает обо мне? — поймал взгляд девушки Аомине. — Ага. Он знает кто ты, чем занимаешься, как выглядишь, — тихо говорила она, удивляя баскетболиста все больше. — Тогда какого черта, Иса?! — не сдержался он, поднимаясь с дивана, и встал перед девушкой, вынуждая ее поднять голову. — Если ты рассказывала обо мне и показывала, почему не позвонила? Почему не сказала? Я ведь его отец! Моему сыну два года, а я узнал о нем вчера! Вчера, Иса! Ты ведь лишила меня и его этого времени! — скривилось лицо в разочаровании и боли. — Я знаю! — резко вскочила Шимада, вскрикнув. — Я знаю, — произнесла тише и хотела коснуться парня, но одернула руку. — Тогда объясни, — жалобный вид девушки умерил его пыл. Это не была жалость. Просто она имела странный успокаивающий эффект. — Я… Черт, — прикусила губу. — Я боялась, — все-таки выдавила из себя правду и подняла взгляд на баскетболиста. — Я просто боялась, — не дала она задать очередной вопрос. — Ты признался мне тогда в любви, а я как самая настоящая трусиха испугалась и сбежала. Я просто побоялась снова быть брошенной… Т-ты столько всего сделал для меня, — вновь не дала возможности высказаться парню, сдерживая собственные слезы. — Ты присматривал за мной, буквально нянчился, забирал из клубов, обнимал, когда я заливала твою кофту слезами и соплями, готовил, заставлял есть, разделял все веселые и значимые моменты. Ты был рядом всегда и ничего не просил. Ты был для меня безопасностью и спокойствием, Дайки, единственной стабильностью. — Что с тобой было, когда ты уехала? — решил перевести он тему, усаживая девушку на диван, и сам устроился рядом. — Н-ну, — замялась Шимада, а потом начала вспоминать все по порядку. Она никому не рассказывала, что было на самом деле; как было тяжело и страшно.       Садясь в самолет, Иса сдерживала слеза, которые просто застряли в горле. Шимада держалась очень долго: весь полет, все время, которое провела с Широ и Викторией, пока они вместе осматривали новый загородный домик, пока обустраивали пространство, готовили ужин и вместе ели, обсуждали предстоящую работу. А потом настал вечер, и Иса осталась одна. Она приняла душ и высушилась полотенцем, а потом зарыдала, рассматривая в зеркале ванной все укусы и засосы, оставленные Дайки. Она так хотела позвонить, так хотела ответить на звонки, но щемящий душу страх просто не давал. Иса была слишком слаба и хрупка, чтобы пересилить это чувство, но делала лишь хуже самой себе.       Затем она отключила телефон, удалила соцсети, поговорила с Широ, чтобы тот никому не говорил, где она поселилась. Лишь сейчас она понимает, как глупо было отгораживаться от тех, кто любит, но тогда это казалось логичным: просто лишить всех вокруг шанса принести ей боль, бросить, предать.       Иса погрузилась в работу и учебу, чтобы все это забыть. Она делила мастерскую с Широ, готовила новые работы на выставки, делала на заказ скульптуры и начала писать картины богатым дяденькам и тетенькам, которые очень любили ее работы. Девушка изучала город заново, ездила в соседние города, деревеньки и страны; было удивительно, оказаться в Париже и смотреть на Эйфелеву башню со своим хореографом лишь по прихоти, отправиться в Испанию и понежится под теплыми лучами солнца, потому что захотелось, исследовать Португалию и Польшу, побывать в Греции, просто потому что не задался день и хотелось чего-то нового. Но каждый раз эта сказка превращалась в кошмар, стоило остаться одной.       Работа с психологом не помогала; казалось, что становилось хуже, и Иса бросила все это, погружаясь в свое любимое дело, пока в один день не почувствовала странную слабость, а потом ее насторожили слова Виктории. Жена Широ была первой, кто предположил о беременности Исы. Ей показалось, что она изменилась в лице и в теле.       Шимада тогда искренне удивилась, ведь с момента приезда ни то что ни с кем не спала, она даже на свидания не ходила; ей этого не хотелось. Мысль казалась абсурдной, но все же Иса купила три теста. Ее сердце так колотилось, когда она ждала результатов, положив пластмаски в столбик друг за другом. А потом она увидела срок в пять недель на сером экранчике. Девушка прикрыла рот рукой в изумлении, понимая, что отцом ребенка может быть только один человек. В эту же секунду она схватилась за телефон и набрала номер парня. В динамике послышалось всего пара гудков, а потом счастливое лицо Шимады сменилось на ужас. Она быстро сбросила звонок и откинула устройство в сторону.       И тут началась самая настоящая пытка собственным сознанием. Она сбежала от Аомине, не отвечала на звонки, пряталась и игнорировала, а теперь позвонит и обрадует: «Привет, Дай-чин! Это Иса. Та, которой ты признался в любви, а она просто уехала в другую страну и оставила тебя. Так вот, ты будешь папочкой. Поздравляю!» Это был абсурд. Боже, она одна в чужой стране, беременная, ей всего двадцать один год, она учится и работает. Сейчас не самое лучшее время заводить ребенка, но… В ее голове было столько страшных мыслей, и ни одной о том, чтобы избавиться от малыша. В тот день она плакала от радости и страха, думала, что ей делать. В эту минуту ее поддержала Вик. Было гораздо легче вместе ходить на приемы к врачу, покупать витамины, выбирать кроватку, игрушки и ползунки. А когда Иса узнала, что это будет мальчик, надеялась, что он будет похож на Дайки. Глупо? Вполне возможно.       Беременность протекала не так гладко. Тошнило от любой еды и запаха, руки и ноги опухали, от чего приходилось чаще посещать врача, до жути все болело, эмоции перемешались и сменяли друг друга со скоростью света. Работать было невозможно. Как и учиться. Шимада смотрела в зеркало и сравнивала себя с Обеликсом; не хватало только полосатых штанов. Грудь ужасно болела, на животе появились растяжки. Она ненавидела свое тело, считала все происходящие изменения настоящей катастрофой, постоянно плакала и страдала, а компанию ей в этом составляла Вик, но большую часть времени Иса была одна, пока не завела миленького щеночка Хамиша.       Когда у нее случились предродовые схватки, она была одна. И ей было страшно. Иса жила не в городе, рядом не было врача или еще кого. Ей вообще повезло, что в три ночи к ней приехало такси, и добрый дядя-водитель отвез ее в больницу. Но это оказалось не самым страшным. Схватки были настолько болезненными что, казалось, тело изнутри разрывают и режут. Спину словно ломали во всех возможных местах, поясница и таз просто были сплошной болью, было сложно дышать и тяжело ходить, а рядом никого, кому можно поплакаться и прижаться. Она была одна.       Сами роды были похожи на адскую пытку, которая не заканчивалась. Иса была уверена, что умрет и оставит ребенка одного, а из-за ее глупых страхов о нем никто и не узнает. Малыш был крупным настолько, что в какой-то момент врачи забеспокоились и решили готовить операционную. Это напугало Ису еще больше. Она плакала и разрывалась от боли и страха, но все же собралась; смахивая с лица горькие слезы, она собрала все свои силы и внимательно слушала акушерку. Девушка чувствовала, как ее внутренности рвутся, но услышав плач своего малыша, она успокоилась. Стоило ему оказаться на ее груди, и слезы перестали течь, все померкло, был только он: опухший и страшненький, с большим носом и губами, но такой красивый, такой любимый. Все, что происходило после, было как в тумане, но боль от того, как ее зашивали, Иса все еще не забыла.       Мальчик был копией Аомине, как казалось Шимаде, но таким спокойным и тихим. Он всегда жадно ел молоко, причмокивая так, что взбивал его, крепко держался маленькими ручками за рубашку матери и часто дергал за волосы, иногда плакал навзрыд, не хотел спать и есть. В эти дни Иса сходила с ума и плакала вместе с ним, а Хамиш ходил следом в беспокойстве. Она любила мальчика так сильно, но боялась сделать больно или не так, как нужно. Девушка жалела, что не смогла дать ребенку фамилию отца, но с этим было ничего не поделать.       Малыш рос, становясь все больше похожим на Аомине. Проявлялся задорный характер, любопытство. Он все изучал, облизывал, брал в руки, кусал и бросал. Слишком сильно любил дергать Ису за волосы, от чего она их и остригла. Делая себе каре в дорогом салоне, Шимада чуть ли не плакала, ведь Дайки любил ее волосы, они ему нравились; она ему нравилась.       Шимада смотрела все матчи парня и показывала малышу папу. Тот постепенно начал его узнавать, брал фотографии, которые Иса хранила в своей комнате, что-то лепетал, а иногда и прыгал с мячом, будто повторяя за Аомине из телевизора. Одновременно забавно и до глубины души печально.       А потом Иса узнала, что у Дайки появилась девушка: красивая, фигуристая, с невероятной улыбкой и отличным вкусом. И ей подумалось: «Хорошо, что не сказала». Но даже так, Шимада не могла перестать смотреть его матчи и интервью, сидя с сыном у камина, не могла перестать вспоминать все ночи, что они провели вместе, наслаждаясь сном под одним одеялом, все совместные завтраки, обеды и ужины, бесчисленные прогулки, поездки, игры, его смех и шутки. Она не могла отпустить воспоминания о тепле его дыхания, нежности рук, безопасности и спокойствии, которыми от него веяло. Она не могла забыть Аомине Дайки, даже если от этого зависела бы ее жизнь.       А потом судьба столкнула с необходимостью вернуться в Токио. Большой и долгий проект, бесчисленные часы совместной работы с модным домом и мадам Като, приглашение специальных гостей, прессы, обдумывание идеи первый раз выйти перед людьми, создание собственного костюма, подготовка к переезду, покупка дома — это был просто невероятный месяц, полный на огромное количество событий. И вот она здесь: сидит рядом с Аомине и рассказывает ему о своей трусости и безнадежности. И это так удручает — признаваться в слабости кому-то. — Тебе было страшно, — вдруг сказал Дайки, притягивая к себе дрожащую Ису. — Ты хорошо справилась. Ты молодец, — произнес он и погладил по коротким волосам. Всего пара слов прорвало плотину, сдерживающую все слезы Исы. Они просто текли из глаз, а потом превратились во всхлипы и вскрики, приглушенные крепкими объятиями. — По-почему ты… не з-злишься? — выдавила из себя Шимада. — Не могу, — честно ответил Аомине. — Вижу тебя и не могу. — Черт, — выругалась Иса, вытирая слезы и отстраняясь. — Я должна выйти к гостям, — встала она с дивана и чуть не упала обратно, но Дайки успел ее подхватить. — Нужно привести себя в порядок, — вздохнула она и подошла к зеркалу. — Жесть, — рассматривала потекшую тушь и принялась вытирать ее ватными дисками и мицеллярной водой, которые нашла. — Хочу увидеть Кайто, — встал рядом с ней парень. — Завтра, — отозвалась девушка. — Нет, сегодня. Я бы даже сказал сейчас, но будет глупо появляться перед ним без тебя, — поджал губы Аомине. — Я сбираюсь уехать отсюда через два часа. Подождешь? — повернулась к нему Иса и взяла со стула капо, надевая. — Что он любит? — шел следом за девушкой баскетболист. — Сейчас ему интересно все, — ответила она, но решила немного подумать, увидев замешательство на лице парня, когда остановилась у двери. — Он любит рисовать карандашами, играть в мяч. Часто пародирует тебя. Типа данки забрасывает или ходит твоей походкой, — пояснила она. — Динозавры и собачки плюшевые. Еще конструкторы. Кай обожает есть мясо. Ему нравится куриная грудка и свиная шея. От остального нос воротит, — усмехнулась Иса, вспоминая. — Терпеть не может овощи. Это явно от тебя. Приходится изощряться. Апельсины уплетает за обе щеки. И абрикосы. — Черт, сколько же я не знаю, — погрустнел Дайки. — Мне правда жаль, — душило чувство вины. — Я не буду препятствовать вашему общению. Если захочешь, можем дать ему твою фамилию. Мы будем приезжать к тебе в Эл-Эй, я буду оставлять его с тобой. — А он захочет? — взъерошил волосы Аомине. — Черт… — Он будет рад, — обхватила его щеки руками и приподняла лицо, улыбаясь. — Он с таким интересом смотрел на тебя, так хотел встретиться. Он злился на меня, когда я не могла объяснить, почему тебя нет рядом. Кайто очень хочет тебя увидеть, обнять, подержать за руку, Дайки.       Аомине не видел ее глаз, скрытых под металлической чешуей, но он видел эту нежную улыбку и ощущал тепло рук. Она не изменилась. Иса была все той же девушкой, которую он полюбил, просто потерявшей веру в преданность и наполнившая сердце страхом быть покинутой.       Эти два часа ожидания были довольно нервными как для Аомине, так и для Исы. Девушка разговаривала с гостями, улыбалась им и рассказывала о работах, но в голове все представляла, какой будет эта встреча, как отреагирует Кай, что будет после. Дайки же все не мог перестать волноваться; это редкость для него — чего-то бояться. Последние сутки он мечтал встретиться с Исой и сыном, но волнение росло, заставляя ритм сердца выйти на новый уровень бешенства. Его фотографировали папарацци, брали интервью, подходили фанаты, но он этого не помнил; просто включился режим автономного функционирования, как бывает в фильмах при поломке механизма космического корабля или подлодки.       Когда Шимада фотографировалась с некоторыми гостями, она подошла и к Аомине, тихо прошептав, чтобы он ждал ее на улице у черного входа. Парень так и поступил, предупредив Нэцуко и Юичи. Он аккуратно ушел; внимания к нему особо не было после того, как папарацци сделали свое дело, а фанаты получили фотки. Не составило особого труда улизнуть, но ждать было сложно. Ладони вспотели от волнения, и стоять на месте было просто невозможно. Он ходил из стороны в сторону, пока перед ним не появилась Шимада.       Она была Исой; самой обычной девушкой, а не всемирно известным деятелем искусства. На ней не было вычурного наряда, а лицо не скрывалось под маской или какой-нибудь тряпкой. Сердце Аомине дрогнуло просто от того, что она стояла перед ним в хлопковой белой футболке, которая явно была ей велика, черной теплой жилетке, в серых джоггерах и зелено-белых джорданах. Ее волосы немного взъерошенные и короткие путались от сильных порывов ветра, а в руках она держала ключи и чехол для одежды. Рука Дайки уже потянулась к ее щеке, чтобы заправить за ухо выбившийся медно-золотой локон, но Иса отвернулась от него, направляясь в сторону парковки. Аомине одернул себя, встряхнув головой.       Знакомый «Астон» стоял среди машин разного класса. Дайки даже немного улыбнулся, когда сел внутрь: запах кожи и корицы был неизменным и напоминал о приятных воспоминаниях. Иса видела ностальгию в его глазах, и сама невольно окунулась в мир памяти, а после завела двигатель и выехала с парковки на трассу. Для девушки было немного необычно выбирать в детском магазине подарок для своего сына в компании его отца; это было чем-то сравнимым с фантазией, мечтой. А сложности Дайки в выборе ее немного забавляли. Парень был близок к тому, чтобы просто скупить весь магазин, но ограничился мягкой игрушкой синего дракона и любимыми сладостями Кая, о которых рассказала ему Иса.       На улице уже начало вечереть, когда они подъезжали к дому, не проронив ни слова за все время, хотя оба так хотели поговорить. Ворота гаража раскрылись, и машина аккуратно закатилась внутрь. Девушка выключила двигатель и попросила Аомине пока посидеть в машине. Парень нахмурился, но потом понял, почему: Иса открыла ведущую в дом дверь и подозвала грозного вида собаку. Дайки не знал, что от собак может веять благородством, но от Хамиша, с которым Шимада аккуратно его познакомила, веяло не только им, но и каким-то презрением. «Что это за взгляд?! Он реально меня осуждает за что-то? Или я ему просто не нравлюсь?» — подумал Дайки, когда по просьбе Исы протянул к нему руку. Хамиш посмотрел на ладонь, потом на лицо Аомине, развернулся и ушел, насмешив хозяйку, а парня повергнув в шок.       Они наконец-то вошли внутрь, снимая обувь. В нос Аомине ударил этот прекрасный аромат персиков и корицы. Он посмотрел на Ису; это был ее запах. За все время знакомства он не мог понять, чем она пахла. Да, ее окутывал ментол, когда девушка курила, или запах духов, которые использовала, но ее запах другой: теплы, нежный, домашний. Размышления Дайки прервала женщина лет пятидесяти: ее добрые глаза с нежностью смотрели на Шимаду, а потом также по-доброму посмотрели на Аомине. — Вы уже пришли! — Миссис Хва, как прошел день? — отозвалась Иса, прошла вперед, позвав и Дайки. — Просто замечательно. У вас такой смышленый мальчик. Столько всего знает. Он помогал мне готовить сегодня. Мы сделали пирог, — провела она всех на кухню. — Хаха, он правда любит готовить. В кого он этим, я все еще не пойму, — уселась на стул у островка. — Где Кай? — Я как раз уложила его спать по расписанию. Правда он хотел дождаться вас, — поставила чашки перед Исой и Дайки, наливая в них чай и отрезая по кусочку пирога каждому. — А вы папа Кайто, да? Он так на вас похож, — быстро затараторила женщина. — Миссис Хва, — прервала ее Шимада, отпив немного чая, — вас нужно будет отвезти домой? — Ой, деточка, за мной через пару минут приедет сын. К тому же, мне до дома от вас всего десять минут, — задорно отмахнулась она. — И все же, — замялась Иса. — Спасибо, что пришли на помощь. С Каем должна была сидеть няня, с которой я договаривалась, — решила объяснить все Дайки, — но она в последний момент отказалась. Миссис Хва случайно проходила мимо, когда я ругалась, и предложила помощь. — Ваша жена сначала испугалась, что я какая-то маньячка, — усмехнулась женщина, но потом мы спокойно поговорили и все решили. — Миссис Хва, мы не, — прикусила губу Иса. — Мы не женаты, — наконец-то подал голос Аомине. — Оу, простите, если поставила вас в неловкое положение, — смутилась женщина, а уже через минуту ответила на телефонный звонок.       Вновь и вновь благодаря женщину, Иса проводила ее до машины, а после вернулась в дом. Она подошла к Дайки: «Пойдем». Тот послушно встал и последовал за ней, продолжая рассматривать дом, который идеально подходил Исе, и, казалось, был гораздо теплее, чем ее квартира. Остановившись у одной из дверей, Шимада аккуратно ее приоткрыла. Через щель были видны бегающие по стенам и потолку лучики света. Сердце Дайки замерло. Он дождался, пока девушка полностью откроет дверь, и аккуратными шагами прошел за ней внутрь.       Аомине не понимал своих чувств; он смотрел на лежавшего звездочкой на кровати мальчика и не знал, что должен делать. Сердце стучало так быстро; оно словно было готово взлететь. А в голове ворох мыслей, которые невозможно было уловить. Он так и остался стоять по середине комнаты, пока усевшаяся на ковре перед кроватью Кая Иса не протянул руку, подзывая к себе. Дайки сделал шаг, а потом еще и еще. Он взял руку Шимады, присаживаясь на пол рядом с ней.       Кайто был таким маленьким, его длинные ресницы иногда подрагивали, а ровное дыхание было почти не слышно. Пухлые губки были немного приоткрыты, а по щечке стекала слюнка, которую Иса аккуратно вытерла рукой. Девушка посмотрела на Аомине. Его широко раскрытые глаза внимательно изучали мальчика, а дыхание стало чаще. Шимада немного улыбнулась и поднесла руку, которую держала, к голове сына. Дайки засомневался, пытаясь отдернуть ее, но, когда кончики пальцев коснулись мягких кудрявых волос, сердце успокоилось и растаяло. В глазах защипало, и парень быстро заморгал, аккуратно поглаживая волосы мальчонки, который сначала нахмурился, а потом пододвинулся ближе к руке.       Иса в удивлении смотрела на Аомине. По его щеке скатилась слеза, а глаза с такой любовью смотрели на Кайто, которого он не знал, что сердце девушки сжалось, а рука сама потянулась смахнуть солоноватую каплю с лица. Дайки сразу повернулся к ней, но она уже одернула руку, извиняясь, встала и направилась к выходу из комнаты. Парень еще раз посмотрел на Кая, погладив его по голове, но так и не решился поцеловать в макушку, и последовал за Исой. Он хотел познакомиться с ним, поиграть, побыть вместе, но мальчик спал, а значит ему здесь делать нечего. Дайки собирался пойти до дома Нэцуко и Юичи, которые настояли, чтобы он остался у них. — Я постелю тебе в гостевой. Комната рядом со спальней Кайто, а моя будет напротив, — послышался голос Исы. — Что? — удивился Дайки, поворачиваясь к ней. — Не хочешь? — остановилась она, собираясь расстелить кровать в гостевой. — Я думала, что ты захотел бы встретить его утром, но если… — Да, — выпалил парень, прервав Шимаду, — я был бы рад. Просто думал, что ты не захочешь… — Ты такой же родитель, как и я. К тому же, как ты и сказал, я отняла у тебя и Кайто ценное время. Я бы хотела хоть немного это компенсировать, — направилась она в комнату, а парень за ней. — Если нужно, я дам тебе штаны. У меня есть одни. А одежду можешь кинуть в корзину. Я закину в стирку. Ты голодный? Я вчера готовила с Кайто лазанью. — Ты реально научилась готовить? — удивился Дайки. — Пришлось, — усмехнулась она, доставая полотенца и халат. — Пока была беременной, не могла есть почти ничего. Пришлось изощряться. Мне показалось, что прикол был в том, что я видела, какие продукты шли в блюдо. Поэтому могла есть свою стряпню. Потом стало лучше. — От штанов не откажусь, — проследовал за девушкой на кухню, где она принялась быстро накрывать на стол. — И от футболки, если есть. — Ага, конечно, — подозвала она Хамиша и положила в миску нарезанное мясо, а после вытащила все необходимое на стол и уселась на стул. — Мы поменялись местами, — усмехнулся Дайки, накалывая на вилку немного теста и фарша в соусе. — Вкусно. — Действительно, — вспомнила она готовку парня и его грозный взгляд, когда отказывалась есть. — Ой, а твоя девушка не будет против? — Чего? — вытер с уголка губ соус. — Ну, твоя девушка. Элисон, вроде, — задумалась Шимада. — Что ты остался ночевать в доме другой женщины. Стой, — вдруг запаниковала, — а она знает про Кайто? Что у тебя сын есть? Вот черт!.. — Иса, стой, — взял ее за руку парень, чтобы привлечь внимание. — У меня нет девушки. У нас контрактные отношения. — А? — в непонимании нахмурилась Шимада, а когда Аомине все объяснил, стало по-странному легче. Она и не предполагала, что все это время ее сердце было словно в тисках. — Т-так, ты ни с кем не… — Нет, — спокойно ответил он. — С момента, как ты уехала. — Что? — вскрикнула Иса, а после прикрыла рот рукой, испугавшись, что могла разбудить Кайто. — Два года, Дайки! Но ты ведь с кем-то… — Спал? — отодвинул он тарелку. — Не особо хотелось. Но мастурбатор купил, — добавил он, наблюдая за порозовевшим от смущения лицом Исы. — А ты? — На свидания не ходила и точно ни с кем не спала, — честно призналась она, убирая со стола. — И как же ты снимала стресс? — почувствовал зажигающийся внутри огонек парень и желание подразнить. — Скульптура, — ответила она, а когда повернулась к Дайки и столкнулась со знающим взглядом, добавила. — Ну и немножко мне помогал вибратор, — смутилась девушка. — И что лучше? — вдруг подошел к ней парень и уперся руками по обе стороны от нее о столешницу. Было интересно наблюдать за тем, как Иса смущалась. Она отличалась от той девушки, которую он помнил, но это было даже мило. — В каком смысле? — пошла ее голова кругом от разбушевавшегося воображения. — Ну, скульптура или игрушка? — немного поиздевался Дайки. — А ты что подумала? Неужели… — Эй! — отодвинула от себя парня Иса, усмехнувшись. Задорность и игривость Аомине, которые она помнила, была все такими же яркими и греющими. Его дурацкие шутки, прямолинейность и простота радовали. — Уже поздно. Я пойду спать. Если захочешь секса, — направилась она в сторону своей спальни, а Дайки шел за ней следом, — салфетки в шкафчике тумбы, а в ванной есть крем и лосьон, — и закрыла за собой дверь.       Аомине усмехнулся, коснувшись узора закрывшейся перед его лицом двери. Он улыбнулся и направился в комнату, которую ему отдали на время, правда перед этим не смог удержаться и зашел в комнату сына. Мальчишка перевернулся на другой бок, плотно укрывшись одеялом. Он что-то бормотал себе под нос; от этого разливалось тепло в сердце. Дайки смахнул с его лица локоны, спадавшие на глаза, и вернулся в комнату. Взяв вещи, он пошел в ванную, где несколько минут провел под горячим душем, размышляя обо всем случившемся. Словно воздушные матрас, одеяло и подушки помогли напряжению в мышцах просто растаять, а уже через несколько мгновений парень мирно спал, улыбаясь чему-то во сне.

***