За какие такие заслуги Небеса мне тебя даровали?..

— Ци Жун! Отдай! — громкий женский голос раздавался в университетском коридоре, перекрывая обычный студенческий гвалт, что возникает на каждой перемене. — А ты попробуй забери! — вторил ему насмешливый мужской, — наследная принцесса Сяньлэ! Что ты там понаписала? Ну-ка, поглядим. Се Лянь отчаянно пыталась вырвать свой реферат из рук главного задиры среди первокурсников. Мальчишка легко увёртывался от всех её попыток. И чем больше усилий прилагала девушка, тем больше распалялся Ци Жун, дразня её. За этой сценой с интересом наблюдали собравшиеся вокруг зеваки. — Что здесь происходит?! По коридору навстречу возникшей потасовке шла высокая девушка в чёрно-алых одеждах. При каждом шаге бубенчики на её обуви издавали мелодичный перезвон. — Чэн-цзе, — Се Лянь поспешила к своей спутнице, — ничего. Я… я разберусь. Но Хуа Чэн и без лишних объяснений уже всё поняла. Листки, исписанные рукой Се Лянь, она узнала при беглом взгляде. — Твоё какое дело, Хуа Чэн? — крикнул Ци Жун, сжимая в руке чужой реферат. — Верни ей работу сейчас же и извинись. Иначе… — Хуа Чэн задумчиво постукивала пальцем по нижней губе, — придётся подпортить твоё милое личико. — А ты попробуй отними, — нагло ухмыльнулся мальчишка, поднимая над головой реферат Се Лянь. Взволнованная толпа расступалась перед Хуа Чэн. В следующее мгновение никто не понял, что произошло. Казалось, в воздухе мелькнула алая с серебром вспышка и раздался треск. Листки бумаги взметнулись под потолок и стали плавно опускаться на землю, словно огромные белые лепестки. Среди бумаг сидел на полу ошарашенный Ци Жун, под глазом его наливался здоровенный синяк. Хуа Чэн, стоя в получжане, потирала костяшки кулака. — Я два раза не повторяю, — сказала Хуа Чэн, закладывая руки за спину, — но могу добавить тебе красоты для симметрии. Мальчишка, судорожно собрав рассыпанные листки реферата, быстро всунул их в руки Се Лянь и припустил по коридору прочь от этой ненормальной парочки. — Не слышу извинений! — крикнула Хуа Чэн ему вслед. — Тебе конец, Хуа Чэн! Вот только попадись мне на узкой дорожке! — бросил назад Ци Жун и пропал из поля зрения. — С нетерпением жду встречи, — холодно усмехнулась Хуа Чэн, помогая Се Лянь сложить листки в нужном порядке. — Чэн-цзе, ну зачем ты так? — тихо спросила Се Лянь, — это было… жестоко. — Знаю. Но некоторые люди понимают только язык силы, — парировала её спутница. — Уверена, он ещё нескоро забудет этот урок. Собравшаяся толпа в изумлении наблюдала за двумя девушками. Разобравшись с бумагами, Хуа Чэн сняла с волос свою серебристую заколку-бабочку и закрепила её в причёске Се Лянь. — Теперь все будут знать, что ты моя. Никто не посмеет насмехаться над тобой, — Хуа Чэн притянула возлюбленную в объятия, — иначе им придётся иметь дело со мной. Се Лянь привстала на носочки и легко поцеловала Хуа Чэн в губы прямо на глазах у изумлённых студентов. По толпе пронеслись шепотки и восклицания. Внезапно прозвеневший звонок рассеял собравшихся за считанные минуты. Оставшись в коридоре наедине с Се Лянь, Хуа Чэн нырнула рукой в свою сумку и достала оттуда общую тетрадь. — Я искала тебя, чтобы показать вот это, — Хуа Чэн с гордостью передала тетрадь своей спутнице. — Всю ночь тренировалась! Се Лянь с любопытством перевернула обложку. Внутри тетрадь была вся исписана кривым почерком Хуа Чэн, но гораздо интереснее было другое. Во-первых, Се Лянь смогла наконец прочитать написанное, а значит, почерк у Хуа Чэн стал значительно лучше, и их занятия по каллиграфии дали первые плоды. А во вторых… — «Тело пребывает в аду бесконечных мучений, душа — у Персикового источника», — прочитала Се Лянь. Вся тетрадь была исписана одной единственной фразой, крылатым изречением Наследного Принца Сяньлэ. — Я написала это три сотни раз, — похвасталась Хуа Чэн, — что скажешь? Мой почерк стал лучше? — Хах! Глупая фраза. Но почерк твой и впрямь улучшился, — усмехнулась Се Лянь. — Значит, я заслужила награду? — кисть Хуа Чэн вновь скользнула к талии Се Лянь. — Заслужила, — светло улыбнулась Се Лянь. Склонившись к уху возлюбленной, Хуа Чэн прошептала ей нечто такое, отчего у той щёки вспыхнули алым цветом. Поправив ворот на бордовой рубашке своей спутницы, Се Лянь обещающе произнесла: — Если моя Чэн-цзе желает именно этого, как же я могу ей отказать?..