Во имя моего героя

Нога со страстью вжимается в пол, мотор дико рычит, а водитель остервенело скалится в грозной улыбке, опуская нажатием на кнопку съемную крышу на своей свежей машине, позволяя пассажиру в кресле рядом встать на дрожащие ноги и кричать своим пьяным голосом слова дурацкой песни, которую он узнал с первых нот по радио.

Your man on the road he doing promo

(твой парень занят промо-туром)

You sad keep our business on the low-low

(ты сказала держать наши отношения в секрете)

Изуку качает на ходу, он практически валится с ног, постоянно врезаясь бёдрами в спинку своего кресла, но упёрто каждый раз пытается удержать равновесие, выравниваясь на ногах. У него вибрирует телефон в кармане брюк, но он смеётся, воспринимая это за щекотку — ничего не видит перед глазами полноценно — все его чувства обострились на задней стороне левого бедра, за которое его одной рукой придерживает Кацуки.

I’m just tryna get you out the friend zone

(а я ведь просто пытаюсь вытащить себя из твоей френд-зоны)

Cause you look even better than the photos

(ведь ты выглядишь даже лучше, чем на фото)

Зелёные кудри развеиваются на ветру, Кацуки сильно превышает, где-то даже слышится визг полицейской машины, но мир слишком огромен, чтоб гнались именно за ними. Изуку только шире улыбается, во всё горло орёт пафосный мотив, когда слышит, что блондин начинает на пробу петь что-то вместе с ним. Мидорию разжигает, распаляет, он цепляется за мгновение ногтями, пытаясь со всех сил сделать вид, что не слышит басистый голос, продолжая ещё больше срывать свой. Изумрудные глаза заливает цветом турмалина, когда он оборачивается на мгновение к Бакуго, сталкиваясь с его томящимися углями — он чувствует мандраж всем телом.

I can't find your house, send me the info

(не могу найти твой дом, скинь мне свой адрес)

Driving through the gated residential

(еду среди дорогих особняков)

Рука плотнее сжимает руль, на секунду Кацуки даже забывает какие педали должен вдавливать, чтоб не потерять скорость. Песня набатом кружится в голове, а Божий-одуванчик-Деку тянется своей истерзанной рукой сделать ещё громче. Он выкручивает максимум, смеётся как сумасшедший — его голос практически и не слышно за басами из динамиков в машине. Бакуго приходится снова пихать палец в ухо, чтоб подкрутить примочку для слуха и не оглохнуть, но он и сам продолжает петь, выкрикивая случайные слова, узнавая постепенно мотив заезженной в своё время песни.

Found out I was coming,

(узнав что я уже еду)

Sent your friends home

(отправляешь своих друзей по домам)

Изуку резвится, дурачится — джин ни капли не выветривается, но Кацуки не догадывается, что причина далеко не в нём. Он скалится шире, в лицо дует усиливающийся ветер, он гонит на красный, готовясь утром получить партию штрафов. Пальцы сильнее впиваются в кожу Изуку через его форменные брюки — он практически падает на эту руку, в последнюю секунду левой рукой цепляясь за плечо Бакуго, а второй за дверцу машины — его отвратительно ведёт, но он хочет снова подняться. Кацуки продолжает подпевать словно одними только губами, но на деле Деку просто слишком сильно выкрутил громкость, поэтому не может расслышать. Теперь жалеет.

Keep on tryna hide it

(всё ещё пытаешься держать меня в секрете)

But your friends know

(но твои друзья уже всё знают)

Они заходят со скрипом колёс в поворот. Кто-то противно сигналит со всех сторон. Изуку морщится, сбивается с ритма, поворачивает голову на блондина, цепляясь взглядом за напряженную шею, которая практически оголилась, когда Кацуки обернулся посмотреть что за мудак ему смеет сигналить. По ней стекает капля пота. Изуку кажется, что он чувствует запах чего-то сладкого где-то под рёбрами. Блондин моментально оборачивается на него, когда больше не слышит его орливого пения.

I only call you when it's half past five

(я звоню тебе только в половине шестого)

The only time that I'll be by your side

(только в это время, когда могу побыть с тобой наедине)

Звук мотора сбегается со скорым сердцебиением Кацуки. Ему кажется, что весь Токио поместился в зелёных нетрезвых радужках молодого учителя в его неприлично блядском костюме. Дурацкая белая рубашка никак уже не скрывает напряженные ключицы, которые поднимаются вместе с грудью намного чаще, чем обычно. Две расстёгнутые верхние пуговицы и одна оторванная от резкого вождения кажутся для Бакуго смертельными. Он с трудом отводит взгляд от яремной впадины Мидории, боясь что снесёт чью-то машину, если не вернется к дороге.

I only love it when you touch me, not feel me

(люблю когда ты меня трогаешь, не ощущаешь)

Его крепкая ладонь не возвращается за бедро Изуку, он плотнее обхватывает руль, ругаясь в воздух на какого-то водилу, будто он сам не единственный на дороге, кто сейчас нарушает ПДД. Учитель заливисто смеётся на это — он скрутит Кацуки его красивые руки за то, что тот водит пьяным, когда сам протрезвеет. Сейчас он слишком занят любимой частью своей песни.

When I'm fucked up, that's the real me

(когда я под кайфом это настоящий я)

When I'm fucked up, that's the real me, yeah

(когда я под кайфом это настоящий я, да)

Учитель орёт во всё горло, размахивая руками. Ему мерещится откуда-то вспышка, но в пьяном мозгу нет ни единой задней мысли — наверняка кто-то из фанатов Динамита балуется, а после создаст тому кучу проблем компрометирующим фото. Мидорию наверняка потом выпрут из Юэй за это, но кого это волнует? Изуку точно нет, судя по тому как резво он снова подскакивает на ноги, упираясь руками в торпеду, почти целуя её от секундной потери равновесия. Его не беспокоит то, как по-дурацки он выглядит, ведь когда он пьян — это он настоящий.

I only fuck you when it's half past five

(я беру тебя только в половину шестого)

Кацуки трудно дышать. Деку непроизвольно всего на секунду прогибается в спине, пытаясь оторваться от торпеды, но этого достаточно, чтоб мысли попёрло не в то русло. Педаль газа скоро пробьет дно машины — они умрут либо сегодня, либо никогда. Бакуго решил за них двоих, потому что потом умирать по одному в разных уголках Токио ему совсем не хочется. Он обводит взглядом веселящегося Изуку, мысленно целует руки Денки, который намешал и подсунул учителю ту апельсиновую бурду. В голову набивается перевод незамысловатых строчек песни — Кацуки перехватывает дыхание от того, какие рядки Изуку знает на память.

The only time I'd ever call you mine

(в единственное время, когда могу назвать тебя своим)

Изуку сложно, жарко, его тошнит, но он продолжает петь, не замечая, как все на улицах оборачиваются на них, как кто-то достаёт мобильники и пытается заснять этот беспорядок. Изуку совершенно плевать, потому что он слышит как Бакуго смеётся рядом с ним, как музыка становится немного тише и теперь рваный голос учителя кажется намного чётче. Но это всё не имеет значения, это всё бессмысленно, потому что они летят так быстро, что ветер, кажется, пародирует голос блондина — поёт совсем низко. Деку пробивает до дрожи, когда Кацуки хватает его за ремень штанов и тянет обратно в кресло, ведь после этого поющий ветер оказывается намного слышнее — поющим оказывается не ветер.

I only love it when you touch me, not feel me

(люблю когда ты меня трогаешь, не ощущаешь)

Кацуки поёт обрывисто, сдержанно, но его зрачки пульсируют, а сам он одичало смотрит вперёд, широко распахнув обычно расслабленные веки. На его левой руке, удерживающей руль, проступили вены — Изуку чувствует себя загнанным в угол, но ему нельзя это показывать, иначе разобьёт в стёкла красоту этого момента, красоту Кацуки, которую он показывает ему так редко, только ему. Только Изуку же? Ему так кажется, потому что пальцы, которые оттянули его за ремень назад в кресло, так и повисли на нём, оставляя руку висеть в неудобном для водителя положении.

When I'm fucked up, that's the real me

(когда я под кайфом это настоящий я)

Хочется сделать что-то глупое. Хочется утопить сегодняшний вечер в ещё большем мраке, но Кацуки пытается изо всех сил не смотреть на Изуку, который кладет свои шершавые пальцы поверх его собственных, бесцельно зацепленных за пояс учителя. Кацуки слишком страшно посмотреть в сторону, потому что периферийным зрением и так видит насколько по-особенному невозможным выглядит Изуку: его тёмные пряди треплет ветер, его глаза закрыты, ресницы сильно подрагивают, кадык дёргается, но будто этого всё ещё мало Мидория откидывает голову на подголовник.

When I'm fucked up, that's the real me, babe(когда я под кайфом это настоящий я, дорогой)

Чувство уязвимости оказывается всепоглощающим. Кацуки не думал, что ему может быть настолько плохо и хорошо в один момент, но Изуку делает невозможное, как всегда. Его голос догорает с последним припевом, а рука на его пальцах быстро слабеет, обозначая истощение. Бакуго сбавляет скорость, убавляет звук практически полностью, съезжает на какую-то безлюдную уличку, стыдясь признаться самому себе, что нарочно петлял по всей столице лишние полчаса, чтоб только подольше побыть с Изуку наедине. Ему больно от того как безмятежно тот заснул в соседнем кресле, как мягко покоится его рука на чужих пальцах, как с силой приходится заставлять себя убирать их от пояса учителя. Ему ужасно больно от того, что он не имеет никакого права так смотреть на Изуку. На мягкотелого Изуку с его дурацкими веснушками, уже почти не пухлыми щёчками, идиотской привычкой совать нос в чужие дела и просто отвратительно нежным голосом, каким он говорит со всеми всю свою задротскую жизнь. Которым он говорил с ним, даже когда Кацуки задирал его публично в детском саду, в младшей, средней и старшей школе; даже когда нависал над безпричудным беззащитным Изуку, пугая его задорными вспышками со своих ладоней; даже когда мешал его с грязью; даже когда посоветовал тому сброситься с крыши, чтоб в следующей жизни повезло родиться с причудой; даже когда не смог никак ему помочь на войне не дать потерять «Один за Всех», даже когда… - Каччан… - раздаётся где-то вблизи, и Кацуки совсем глушит мотор, упираясь головой в руль, в надежде скрыться от нежности, которую излучает Изуку ему. Тот уже как десять минут спит, ему наверное снится Кацуки.

***

Смелый мальчик, который с самого детства ничего не боялся, до глубины души оказался напуган. Расплакавшийся, уязвимый, впервые такой открытый — он собственными глазами смотрит на то, как невинная чистая мечта вытекает у него меж пальцев. - У меня ведь ещё есть угли! - пытается приободрить его Изуку, весь в бинтах, в гипсе, в ранениях. Но что это даст? «Один за Всех» скоро покинет его тело и оставит снова безпричудным. Мальчик не может держать свое сердце в руках — он протягивает его Изуку, но тот не видит. Признаётся, что собирался соревноваться с Деку всю свою жизнь, а тот только лепечет что-то, пытается понять почему Кацуки так реагирует. Его невозможные глаза наполовину закрыты бинтами, и мальчик видит только одну изумрудную радужку, в которой наверное впервые за всю жизнь Кацуки не замечает понимания — Деку даже не догадывается насколько тот жалеет, что не пал мёртвым. Теперь ему придется смотреть на то, как умирает сам Изуку — беспричудный, обычный, как раньше. В мыслях всплывает образ Изуку со средней школы: худой, растерянный, запуганный, он кажется слишком хрупким на фоне нового Бакуго. Смотрит на него с открытым страхом, пятится куда-то назад, хочет убежать. Кацуки протягивает руку, чтоб поймать его, но Изуку, как всегда, оказывается быстрее — он убегает, убегает от него, не оглядываясь. Кацуки слишком хорошо понимает, что хочет его поймать.

***

«В столице префектуры Яманаши — Кофу были зафиксированы сразу несколько терактов в торговом и бизнес центрах, а также одно нападение злоумышленниками на небольшое геройское агентство Х. Среди пострадавших оказалось несколько профессиональных героев и около четырёх десятков мирных жителей. На местах продолжается эвакуация. Недавно прибывший к торговому центру Ленточный Герой помогает в спасении.

Полиция подозревает в совершении упомянутых преступлений всю ту же преступную группировку во главе с «Отнимателем причуд», как его прозвали власти. Ныне проводятся широкомасштабные расследования во имя предотвращения риска появления второго «Все за Одного». Агентства Старателя, Бест Джинса и других проводных героев были оповещены о необходимости вмешательства.»

На улице кто-то во всё горло разрывается от крика, где-то неподалёку пробегает толпа героев, а следом вой полицейских машин. Изуку почти срывается на бег за ними, сжимая ручку своего чемоданчика с геройским костюмом, как вдруг видит ряд из желтых высоких молний на одном из зданий и созидание льда размером с пятиэтажный жилой комплекс. Кто-то из фанатиков рядом визжит в диком восторге «Электрошокер и Шото», и, кажется, у Мидории закладывает от этого уши. В мессенджере висит непрочитанным утреннее сообщение от Тодороки «Вчера нормально добрались?», и нет, Изуку не готов отвечать до середины дня точно, потому что голова начинает раскалываться от малейшего упоминания вчерашнего вечера и особенно той сумасшедшей бурды, которой намешал Денки с запахом апельсина. Мужчина ускоряет шаг, надеясь не опоздать сегодня хотя бы на час, потому что полчаса опоздания ему уже гарантировано. Остаётся надеяться, что Айзава, не найдя Мидорию в кабинете математики и учительской, посчитает, что тот пропал в библиотеке или где-то обсуждает прогресс студентов с Эктоплазмом. А всё потому, что сам Изуку нашёл себя утром в гостиной своего дома с трясущейся над ним Инко-сан, которая что есть сил пыталась разбудить сына. Кацуки привёз его ночью и по-скотски бросил чахнуть на диван, с которого учитель успешно свалился к середине ночи. Будильник на телефоне ему, естественно, не поставил, поэтому сломя голову после слов своей матери, Изуку даже не пытался прикрыть животный страх перед опозданием к Айзаве. К слову, он, запыхавшийся и красный после бега, застал Айзаву с его самым гневным выражением лица в собственном кресле в кабинете математики. Кацуки вяло плетется за Джинсом вдоль самых широких улиц столицы, где каждые десять минут старшего «крадут» компании девчонок пофотографироваться и попросить автографы. Для чего нужен совместный патруль Бакуго не знает, но принимает как должное, прекрасно осознавая, что старшему просто хочется иногда проводить с ним время вместе. Блондин с азартом позировал для разных фото, выставляя в кадре весь свой новый джинсовый костюм во всей красе. Динамита практически не замечали, он и рад. Однако псевдорадость пробила дно, когда где-то через час после какой-то стычки в противоположном районе Кацуки увидел перед собой две до ужаса знакомые физиономии. - А вот и о-он! - Каминари прерывают в полупрыжке в тёплые нежные объятия Бакуго красноречивым взрывом прямо в лицо, заставляя морщится, - даже красивых людей не жалеешь! - Красавцев на горизонте не вижу, - язвит Динамит, как вдруг под боком слышит как Джинс возмущенно прочищает горло, как бы напоминая, что вообще-то он здесь красавец, - хотя нет, есть один, но я не вижу нигде своего отражения, - старший удручённо вздыхает и наконец отмахивается от партии новых поклонниц, подходя ближе к парням. - Рад снова вас видеть, - учтиво кивает мужчина, и Шото с Электрошокером в один голос здороваются с ним, - это ведь вы немного раньше разобрались с заварушкой в соседнем районе? Денки с гордостью поделился тем, как они с Шото раскидали парочку неумелых злодеев, которые начали показательный бой друг с другом за право ограбить какой-то случайный банк. Оба были настолько возбуждены, что даже не заметили, как нагрянули герои и повязали их за какие-то пару секунд. Джинист не находил этот случай уж слишком геройским, но похвалил на всякий случай. Ему немного неловко стоять столбом среди друзей-одноклассников, поэтому он принимает спешное решение поскорее ретироваться — так и делает, отстукивая мягко по плечу своего подопечного и бросая воздушное: «Догоняй меня, когда освободишься». Кацуки был бы рад догонять уже сейчас, но Денки так неприлично ехидно усмехается на него, что аж поджилки трясутся. - Чё вылупился? - Да так, смириться не могу. - С чем это ещё? - Да с тем, что ты вчера провёл вечер лучше, чем я, украв Мидорию из-под самого носа, - Каминари показательно опускает голову, имитируя обиду, вот только никого это и грамма не колыхнуло. - А стоило оставить его там и дать тебе залить в него ещё больше того апельсинового дерьма или как? - Кацуки не кричит, нет, он просто испепеляюще низко разговаривает, - в чём твоя претензия? Ты не успел залить ему ещё больше драмы в уши? - Да нет, я хотел послушать что у него на душе, - прямо ответил второй, чем слегка загнал в ступор Динамита, - обычно только я болтаю, когда пью, но в этот раз получилось растормошить даже Мидорию — он был куда активнее и общительнее в этот раз, а всему причиной мой апельсиновый джи-ин! - Бодяга твоя никому не всралась! - Но Мидория действительно в этот раз не уснул прямо в процессе, а смог даже немного повеселиться, - вмешался Тодороки, задумчиво потирая свой подбородок. - Вот-вот! Благодаря мне он смог немного отдохнуть физически, но если бы не кое-кто, - парень показательно кашляет в сторону Кацуки, - то я бы его разговорил и полечил бы его ещё и духовно! - Духовно? Кого ты там духовно можешь полечить? Ты голову свою полечить не можешь, так куда тебе в чужие души лезть? - Бакуго закатывает глаза, сдерживая маленькие взрывы на ладошках. - Хочешь сказать, что ты бы справился с задачей залечить душевные раны Мидории лучше, чем я?! - Денки встаёт в позу, укладывая руки себе на талии в возмущенной манере. - А ты, блять, вообще каким боком можешь залечить ему что-то? - совсем стервенеет второй, - раз в три года с ним видишься и решил уже, блять, что можешь профилактику проводить?! - А что толку от того, что ты с ним каждый день видишься, если даже я с ходу смог заметить, что с ним далеко не всё в порядке? - голос парня сильно понижается, что очень заметно с его обычно задорной высокой интонацией, а сам он вскидывает бровь, - хотя, зная тебя, ты точно заметил, но почему я не вижу тогда никакого результата? Кацуки оторопел, но не только он — Шото, стоящий возле Денки и сам широко распахнул глаза и только и мог что пялиться на блондинов в немом шоке. Бакуго уже готов начинать отрывать головы и прыскаться ядом, как вдруг интонация Каминари снова скачет, и он достаёт из внутреннего кармана своей форменной кофты телефон, совершая вызов с непринуждённой улыбкой. - Ты весь учительский состав решил обзвонить сегодня, Каминари?! - Денки предварительно включил громкоговоритель, поэтому стоящие рядом парни невольно содрогнулись под нагнетающим тоном знакомого уж слишком сильно мужчины. - Айзава-сенсе-е-ей, - Каминари расплывается в своей широчайшей улыбке, - сколько лет, сколько зим! - Откуда у тебя мой номер, Господи. - Мне дали его в моём агентстве, но я звоню не просто поболтать, - Шота ничего не отвечает, вероятно, позволяя блондину высказать сразу всё, чтоб потом пафосно сбросить вызов, - я хотел бы узнать, прибыл ли мой драгоценный друг Мидория целым-здоровым в академию сегодня утром? - Ты для этого звонишь именно мне? - Конечно! Ведь я звонил уже раз пятьдесят самому Мидории, но он не берёт трубку, а я беспокоюсь, - блондин стреляет глазками в сторону Кацуки, на что тот непонимающе вскидывает бровь, - я хотел у него узнать один интересный моментик о проведении геройского неформального интервью со студентами, но раз уж пришлось, то тогда может обсудим это с Вами? Динамит и Шото переглянулись, и даже сам Айзава на какое-то время притих, громко перебирая стопку каких-то бумаг. Мужчина громко вздохнул, не скрывая раздражения от новой задачи, но Денки шустро добавил: - Такое ведь опасно обсуждать по телефону, так что мы с Шото и Динамитом готовы прийти в академию в ближайший часок, - кто-то рядом с Шотой громко давится, а после слышны похлопывания мужчины по спине этому самому бедолаге. - Я не помню, чтоб директор упоминал тебя как героя из списка потенциально подходящих под процесс обучения, - мужчина будто убрал телефон от уха в какой-то момент, бросая в сторону, - нет, Мидория, это бланк для заполнения родителям. - Мидория! - Денки вскрикнул на всю улицу, ощущая что хватается за спасательный круг, - скажи, я ведь тоже подхожу под критерии Юэй для посещения! У меня нет пропуска, но разве проблема его организовать?! Я не меньше, чем те двое, смогу рассказать студентам и показать им парочку своих фокусов. - Каминари-кун, не мы это решаем, - отдаленно послышался аккуратный отказ, на который Кацуки сразу же довольно хмыкнул прямо в лицо блондину, - но… - Бакуго сменился в лице за секунду, - Айзава-сенсей, Электрошокер мог бы быть полезен ученикам из факультета поддержки, как живой блок питания для всех приборов одновременно. Это бы могло снизить затраты академии на электричество в небольшом проценте. - Да! Да! Я могу! - Это нужно обсуждать с директором, - Шота нехотя откидывается на спинку своего кресла, потому что раздаётся характерный скрип, - но может ты и прав в этом, Мидория. - Во-от! Я и сам могу поговорить с директором! Буквально сейчас приехать для меня вообще не проблема! - Для нас проблема, - раздраженно фыркает Айзава, - без договорённости заранее это только спонтанные и лишние хлопоты сейчас. - Так не для Вашего же факультета! Плюс, я уверен, что факультет поддержки примет меня с распростёртыми объятьями, потому что от моей причуды не будет вырубаться свет во всей академии, ведь по сути, я и буду главным энергоблоком! Это развяжет им руки и они мигом согласятся! - Вот ведь пристал, - ещё раздраженнее добавляет Айзава, но ещё пока сдерживает подкатившую злость от новой работёнки. - А Динамит и Шото уже могут подсуетиться на геройском факультете и… - А эти двое вообще чтоб не заходили на территорию, - леденящим тоном проговаривает Айзава. На фоне сразу же слетает непонимающее «э?» от Изуку, - у них забрали допуски за совершение потасовок с причудами на территории академии. - Что?! - голос Изуку звучит так ясно, будто он стоит рядом с парнями, а не с мужчиной. Кацуки даже мимолётом зарделся от стыда, но отряхнулся вовремя. Шото неловко прочистил горло, - как это у них забрали допуски?! За что?! За тот инцидент со злодеем вчерашний?! Так Каччан ловил преступника и он же не виноват, что тот оказался так близко к Юэй! - Нет, совершенно не в то русло, - отрицает Шота, - те двое полудурков устроили непонятно что за мракобесие у главных ворот прямо на территории пару дней назад. - Э-э?! - Изуку, не слушай его! Это было недоразумение! - вклинивается Кацуки, пытаясь выхватить телефон из рук Денки, но тот ловко отскакивает. - Да, Мидория, мы просто не смогли договориться о кое-чём, и случился этот казус, - следом срывается Тодороки, но Денки непоколебимо прислоняет телефон обратно к своему уху, выключая громкоговоритель, - это и потасовкой не назовёшь! - Сенсей, дадите мне временный допуск, чтоб я смог зайти поговорить с директором сегодня? - отчего-то голос Каминари звучит совсем по-взрослому, - да, я всё улажу, - а следом летит медовым голосом: - до встречи, Мидория-ча-ан! Бери трубку, а то я буду постоянно звонить Айзаве-сенсею-ю!

***

Кацуки не нравится абсолютно всё, что произошло за сегодняшнее утро. Мало было того, что Джинс вызвал его ни свет ни заря, даже раньше, чем блондин обычно сам поднимается по утрам, на какой-то непонятный патруль, так ещё и Двумордый с Пикачу нарисовались на ровном месте, убивая всё человеческое терпение, которое только могло оставаться в груди Бакуго. Он вылетел из своей квартиры едва ли не в чём мать родила, настолько сильно он спешил в агентство, что даже забыл, что мог бы доехать на своей новой машине — он просто забыл, что она теперь у него есть. Готовился хорошенько побить морды сегодня, чтоб снять вчерашний стресс после вида пьяного Деку на собственных руках, когда тот привёз его домой и пытался внести в гостиную, чуть ли не силой мысли открывая ту чёртову дверь в прихожую, потому что растормошить учителя было уже практически невозможно, а открыть дверь его ключами необходимость была острая. Таким образом, частично разозлившись, а частично смутившись до предела, когда Изуку упёрся своим пропахнувшимся алкоголем ртом куда-то в мощное плечо Кацуки, тот совсем растерялся и бросил Деку лишь бы как прямо на диванчике в гостиной, не удосужившись даже завести будильник или оставить записку. Ему просто по-человечески хотелось сбежать к себе домой, в своё убежище, и пережить остаток ночи то в душе, то в спальне, мучаясь и стыдясь своих мыслей. Ну с кем не бывает. А здесь теперь новая каша в виде Каминари, который, мало того что язвит ему со вчерашнего дня уже слишком сильно и подозрительно едко, так ещё и притащил их с Шото в Юэй, вымаливать у директора Незу новые допуски. В целом, определенный плюс из этого был — если всё получится, то Кацуки сможет приходить нервировать Изуку с завидной регулярностью, но с другой стороны — допуск получит и Двумордый тоже, так ещё и Пикачу. Как вишенка на торте то, что Деку из-за всего ещё и прознал о потасовке с Шото. - Не думаю что ему составит труда сложить дважды два, - комментирует мысли Бакуго Тодороки, выходя из-за дверей Незу, - наверняка уже понял, что мы подрались из-за того инцидента в баре. - Если бы понял, то уже прибежал бы вытряхивать из меня душу, - язвительно шутит Кацуки, но он и сам прекрасно понимает, что ситуация вышла из-под контроля, и теперь Изуку может снова закатить на него обиду за доставленные неудобства Шото, - радует, что его самого хотя бы не трогали. - Да, хорошо что директор понимает, что оплошали здесь только мы, а Мидория не имеет к этому никакого отношения. Вот только… - Да-а, - устало тянет блондин, - чёртовы последствия… Незу — мягкий руководитель (нет), поэтому он решил посмотреть сквозь пальцы на ситуацию и не втягивать Мидорию в свою лекцию по воспитанию уже зрелых и сформированных мужчин, о том как не следует вести себя в учебных заведениях. И пусть директор понимает, что потасовка была без участия Изуку — корень проблемы определённо крылся именно в нём, пусть даже сам учитель вряд ли это до конца осознаёт. Поэтому, во имя справедливости, и учитывая факт того, что вряд ли бы в Юэй ни с того, ни с сего нагрянули оба ключевых героя нового поколения спустя шесть лет их полного отсутствия после выпуска, Незу гордо сообщил парням, что Изуку тоже потерпит наказание, но немного позже и не в виде лекции. Директор провёл моментальный инструктаж в деталях о том, как и где будет это наказание, и Шото на некоторое время обомлел, не зная как ещё почесать голову, чтоб высказать своё неудовлетворение ситуацией, а Кацуки наоборот загорелся, хоть и скорчил лицо, типа ему вообще ничего из этого не нравится. Наказание будет именно что для Мидории лично, хоть и не особо оно и смахивает на наказание — больше просто сильное эмоциональное давление, но зная Изуку, ему этого будет с головой достаточно. Скрыв улыбку за высоким воротом своего геройского костюма, Кацуки двинулся прочь от кабинета директора.

***

- Каччан, я даже не сомневаюсь, что это ты начал драку! - не успел Кацуки переступить порог класса математики, как в него полетела чья-то тетрадь, - это же нужно было додуматься устроить драку во дворе академии! Так ещё и мне ничего не сказал! Бакуго сдавленно усмехнулся, спускаясь на корточки, чтоб поднять тетрадь. Изуку выглядит очень странно когда вот так злится, но блондин находит это забавным. - И это называется «профессиональный герой»! - учитель возносит указательный палец вверх, как бы подчёркивая, что поступок Кацуки очень отличается от ожиданий, - ты бы ещё с каким-то старшеклассником подрался! - Ну, я бы победил, - легко отчеканивает старший, медленно подходя к учительскому столу. - Ну, я бы ахуел знатно, если бы нет! У Кацуки глаза до размера орбит расширяются от внезапной ругани, но Изуку и сам себя подлавливает, со стыдом прикрывая рот шрамированой ладонью и отводя разозлённый взгляд в сторону окон. - Ого-о, не всё потеряно, да? Не успел ещё учительский регресс прибить тебя к земле! - Бакуго говорит с улыбкой, которая растекается всё шире, вгоняя учителя ещё больше в краску, - гордый скакун ещё может потрепать гривкой, да? - Это твое влияние, Каччан! - поспешил оправдаться младший, - я этих слов не из воздуха набрался! - А с грудным молоком матери, - умозаключив блондин кивает сам себе и с открытой ухмылкой опирается бедром об учительский стол, бросая на него поднятую тетрадь, - нужно следить за речью, Изуку! И этими губами ты целуешь свою мать? - Вот только не надо мне… - учитель хотел было начать перечить, но резко оборвался на полуслове и принялся агрессивно печатать что-то на компьютере, полностью погружая Кацуки в игнор на ближайшие пару минут. - Как маленький, - тихо, но нарочно достаточно, чтоб услышал Мидория, шепнул Кацуки. Учитель только показательно вскинул брови, не отворачиваясь от экрана тыча пальцем в сторону выхода, как бы намекая «не устраивает — можешь проваливать», но Бакуго не спешил уходить. Тошнить на нервы Изуку звучит уж слишком заманчиво, да и его раздраженный вид ощущается совсем иначе — по спине даже пробегает ряд мурашек, заставляя тело непроизвольно сильно дрогнуть. - Замёрз, Каччан? - язвительно, но специально со всей присущей голосу мягкостью, спрашивает учитель, открывая глаза пошире, якобы показывая, что он очень сильно обеспокоен как бы Кацуки не замёрз в начале, долбаного, апреля, - принести тебе обогреватель, чтоб не обледенел? - Ух какая ты сволочь! - Бакуго даже привстал со стола, чтоб отойти подальше и оценить уровень «сучности» в Деку, обводя многозначительным взглядом, но с довольной улыбкой, - давно тебя прикладывали головой к стене, а? - Б! - Кацуки присвистнул, - из-за тебя меня Айзава-сенсей уже дважды за сегодня вычитал! Так ещё и Каминари-кун крутился здесь, пока директор общался с вами. Мне потом самому выслушивать от Незу-сама, вот мне оно нужно? Изуку утомлённо схватился за голову, упираясь локтями в свой стол — ещё даже обед не нагрянул, а его уже словно выпотрошили. Слава Богу, у него сейчас окно, а то если бы Кацуки и Денки припёрлись прямо посреди урока, то Мидорию пришлось бы вывозить отсюда в наручниках, а парней ногами вперёд. - Не будет он тебе ничего говорить, сказал, что понимает, что тебя не касается то, что мы начудили с Двумордым, - блондин цокнул языком от упоминания чужой клички. - А где сам Тодороки-кун? - А что, соскучился? В кабинете повисла тишина. Она оказалась нагнетающей, так ещё и Изуку потянулся рукой к футляру на своём столе, а после, — Кацуки в шоке приоткрыл рот — вытянул оттуда стеклянные очки и надел себе на нос, проходясь оценивающим пренебрежительным взглядом по незваному гостю, выплёвывая из себя что-то типа «М-м, ясно». - Блять, Изуку, ты не пугай меня так, - он действительно даже забеспокоился, - Пикачу настолько сильно плохо на тебя влияет? - Ага, пойди всеки ему, - учитель поправляет очки и продолжает быстро что-то печатать, практически не глядя на клавиатуру. - Да что ты взъелся! Мы с Айс Спайсом даже не в ссоре! И с каких пор ты носишь очки? - про себя мужчина подмечает, что они выглядят просто отлично. - С сегодняшнего. - Так ты видишь дальше птиц, какого фига они тебе резко стали нужны? - Изуку не спешил отвечать, застыв на каком-то рядке в таблице, а после обычным голосом сказал: - Айзава-сенсей принес, сказал, что они от излучений компьютера защищают глаза, а не для зрения. Стёкла здесь обычные. Кацуки хмыкнул на это что-то несуразное и поспешил усесться за одну из передних парт, закинув на неё ноги и откинувшись о спинку стула. Атмосфера впечатляет: Мидория-сенсей, который сидит в своих идеально подходящих ему квадратных очках, и с сосредоточенным и не терпящим ошибок выражением лица что-то энергично печатает; огромная чёрная доска, на которой не осталось и следа мела от прошлого урока; резкий и непривычно язвительный преподаватель, который совершенно игнорирует Кацуки — у последнего аж дух захватывает, особенно когда Изуку по привычке мимолётом облизывает кончик указательного пальца, чтоб перевернуть страницы бумажного отчёта на столе, и негодующе разом с тем сводит брови к переносице. И всё-таки Денки не так уж и плох. Что бы у него не было на уме, но его язык без костей позволил Кацуки вернуть свой пропуск в академию и даже успеть понервировать Изуку. « А что толку от того, что ты с ним каждый день видишься, если даже я с ходу смог заметить, что с ним далеко не всё в порядке? Хотя, зная тебя, ты точно заметил, но почему я не вижу тогда никакого результата?» Сукин сын всё же прав, и Кацуки не может признаться себе в том, что даже такой законченный, по его мнению, идиот как Денки, смог разглядеть в Мидории тоску, но даже это не самое отвратительное. Хуже всего, что сам Бакуго никак не может повлиять на Изуку — ни костюм, ни работа, ни совместное времяпрепровождение не убирает с души ощущение того, что ничего не налаживается. От этого скребутся кошки на сердце и хочется самому себе оторвать руки, потому что на кой чёрт они нужны Кацуки, если он ничего не может с ними сделать? - Каччан. Да, Кацуки старается открывать свои чувства, проговаривать их вслух. Да, последние несколько ночей дались особенно тяжело, так как наконец-то получилось вытащить что-то и из самого Изуку, но это всё не то. Изуку слушает его, но не слышит — ему застилает глаза прошлое и не даёт двигаться дальше полноценно. Он будто живет в иллюзии, где постоянно повторяет себе, что с ним всё в порядке и он всем доволен. - Каччан. - Да? - он не заметил насколько потемнел собственный взгляд и как стали нагреваться ладоши, создавая в воздухе ещё больше духоты. - Я не хотел так себя вести, прости. - Чего? До него не сразу доходит, что Изуку извиняется за свои язвительные ответы и общее поведение. Учитель неловко перебирает пальцы, глядя на блондина сквозь стеклянные очки. - Просто сегодня было ужасное утро, и ты в нём сыграл не малую роль, так ещё и попал потом под горячую руку. Мне очень стыдно. - А что было утром? - как-то слишком невинно спрашивает Кацуки, на что Изуку подозрительно вскидывает бровь, - нет, я серьёзно, я же не появлялся даже. - Не появлялся, но бросил меня ночевать на полу в моём же доме и даже не завёл будильник, - беззлобно отвечает младший, снимая очки, - и я из-за него опоздал на работу, за что получил первый выговор от Айзавы-сенсея. Бакуго с шумом спускает ноги с парты, усаживаясь поудобнее на стуле и быстро отстегивая пару верхних кнопок у горла на своём костюме, будто готовясь нападать. Голос, на удивление, у него всё ещё сдержанный: - Я положил тебя на диване. - С которого я смачно рухнул на пол где-то через час и приложился коленом. - Ну кто же тебе доктор, если ты такая калечь, - закатывает глаза, - а за будильник претензию я что-то никак не пойму. Ты предлагаешь мне рыскать у тебя в телефоне, чтоб завести сраный будильник? Я похож на часовщика? - Он даже не запаролен, - возмущается учитель, нарочно вытягивая с брюк небольшой смартфон и включая его просто нажатием кнопки сбоку. - Доёб ни за что, - подбивает итог Кацуки, победно откидываясь назад на спинку стула. - Ах, ну допустим. Изуку медленно поднимается со своего кресла и потягивается вверх, разминая затёкшие конечности. Его взгляд не суровый, но смотрит он на Кацуки с некой жёсткостью и неторопливо подходит к его месту, а уже там тоже, как и блондин ранее, упираясь бедром в стол, удобно располагается рядом, как надзиратель. Бакуго и не знает даже что чувствовать, но какое-то странное чувство вдруг появившегося доминирования над собой он ощущает в полной мере. Под рёбрами даже что-то откликается, просит кричаще, но чего именно, блондин пока не может сказать. - Тогда «доебусь» по делу. Ого, повторный табун мурашек пробегает по спине Кацуки с такой ужасающей силой, что на секунду он почти теряет над ней обладание, совсем незаметно отряхиваясь. На его лице чётко можно увидеть удивление, смешанное с немым восторгом — Изуку очень идёт быть таким. Нависающим сверху, холодным, отстраненным и, мать его, доминирующим, что Бакуго даже на миг забывает, что вообще-то(!) это он здесь главный и должен всё контролировать. Но отчего-то взгляд турмалиновых радужек заставляет его отложить свои стереотипные заморочки на время в сторону, потому что Мидория выглядит слишком серьёзным, чтоб просто играться с ним. - Ты вёл машину вчера в нетрезвом состоянии, Каччан, - безапелляционно отчеканивает учитель, - мне стоит читать лекцию о том, насколько это опасно? - Меня не убить такой ерундой. - А окружающих очень даже, - и, оу вау, Кацуки не находит что сказать. Ему буквально закрыли рот и пригладили утюгом сверху, - или ты пытался совершить покушение на меня? Интонация второй части предложения слишком отличается от первой, так ещё и может Кацуки мерещится, но он готов поклясться что на мгновение увидел как краешки губ Изуку приподнялись в изощренной усмешке. С ним что, флиртуют? - Я покушаюсь на тебя с нашей первой встречи, - Кацуки слишком хорошо осознаёт как неоднозначно звучит его ответ, но он этого и добивается — втолкать Изуку свои блядские чувства между строк. Но учитель не ведётся, даже краем глаза не ведёт, а только устало вздыхает, выравниваясь возле парты и потирая переносицу. - Каччан, тогда убей меня когда мы будем наедине, а не в машине на улице, - блондин недовольно фыркает, - и желательно лет через двадцать. Ответ не удовлетворил мужчину, так что он следом поднялся за учителем, выравниваясь в полный рост и оказываясь на полторы головы выше Мидории. Его алый взгляд упал тяжелым грузом в глаза напротив, но младший не подал виду, уверено удерживая зрительный контакт. - А ты можешь убить меня, когда тебе вздумается, - только бросает он, заставляя зрачки Изуку непонимающе сузиться, прежде чем покинуть кабинет очень тихо закрыв за собой дверь.

***

Стопка необходимых к заполнению документов уменьшается с каждым часом, и Мидория почти готов себя похвалить за усердный труд. Он совсем забыл позвонить Шото и узнать как прошла беседа с директором или написать Каминари о всяком. Даже Кацуки напрочь вылетел у него из головы. На уме было только покончить с бумажками и поехать завтра рано утром с 1-А классом и Айзавой в отдалённый лагерь усиленных тренировок. У Изуку проходится мандражом предвкушение поездки от самой поясницы и до загривка, поэтому он продолжает вчитываться в документы в учительской, пока Айзава отзванивается родителям учеников, повторно напоминая о завтрашнем выезде. Им нужно закончить со всеми деталями уже сегодня, чтоб хоть немного отдохнуть после. Мидория вообще считай по блату едет, ведь он даже не классный руководитель или профессиональный герой со стажем, который подошел бы в качестве дополнительной защиты студентов, однако, Шота сам предложил и даже настоял на этом лагере с участием Изуку, поэтому тот и согласился, с охотой принимаясь за новые бумажки, таблицы, указания и задержки на работе. Зато теперь, выходя из академии и вдыхая полной грудью тёплый вечер, Деку может наконец похвалить себя и немного расслабиться. Едва он выходит за ворота, как устройства на его руках и ногах загораются зелёным, и обычный учитель превращается в героя, взлетая в воздух на метров пятьдесят, не меньше, и начинает маневрировать в воздухе, стремительно набирая скорость и продвигаясь к немного отдалённым от академии многоэтажным зданиям. Он мечтал о патруле последние несколько суток. С момента как увидел Динамита в действии у самой академии это желание только гуще разожглось. Хотелось и показать себя, и посмотреть на Кацуки в действии вблизи. Насколько сильнее стали его взрывы? Как далеко его отбросит взрывной волной, если он окажется рядом? Как Бакуго будет действовать в непредвиденных ситуациях? Изуку изголодался по пристальным наблюдениям за Кацуки. Экран и реальная жизнь всегда идут врознь, так что Деку не может слепо полагаться только на записанные из новостных сюжетов данные о Динамите. Сердце с приятной тревогой активно стучит, заставляя хозяина несколько нервничать. Он мог бы написать Кацуки и спросить, где он сегодня патрулирует, но хотелось самому его разыскать, а связываться только в самом крайнем случае, если не удастся. Да и хочется немного полетать на свободе, не под надзором блондина, который готов его страховать в любой момент, а самостоятельно. Совсем немножко. Изуку пролетает мимо огромного бизнес центра, наблюдая над толпами мужчин и женщин в строгих деловых костюмах, пробегается взглядом по неловких подростках, которые парочками выходят из кафешек чуть поодаль, замечает собачников, что громко смеются, разглядывая своих питомцев, цепляет взглядом мутного мужчину, который вырывает сумочку из рук пышной статной дамы и бросается бежать. А вот здесь наша остановочка. Одним прыжком и резким ударом правой ногой Деку оказывается рядом с вором и буквально впечатывает его в асфальт, заставляя оживлённую толпу на мгновение застыть, оборачиваясь. Пышная дама спешит к герою, крича что-то в духе «остановите злодея», но Изуку и так его уже знатно остановил, так что теперь наоборот пытается поднять на руки, чтоб отнести в ближайший участок. Женщина тянется за сумкой, которую Деку ей любезно возвращает, и приятно благодарит, вгоняя парня в краску. Он говорит ей напоследок, чтоб та пришла в участок Х, самый ближайший отсюда, написать заявление на вора, и срывается в воздух, отталкиваясь что есть силы подошвами от земли. Вокруг героя растворяется пара вспышек телефонных камер, когда он взлетает. С живым грузом маневрировать оказывается намного сложнее, но задача вызывает у Изуку только положительные эмоции. Груди настолько набиваются воздухом от высокого полёта, что хочется радостно кричать и плакать одновременно, а постоянные трясучки из-за удерживания злодея на правом плече, вызывают у парня не укачивание, а настоящее ощущение эйфории — он успел забыть каково это нести кого-то на себе. В участок они прибывают менее чем за 10 минут, где Деку с удовольствием передаёт злодюжку, который всё ещё не пришел в себя, в руки органов и поспешно ретируется. Он чувствует себя ещё лучше, пусть даже и смог бы спокойно остановить такого простого мужчину и без своего костюма, если бы оказался рядом в нужный момент. Но это не важно. Изуку с азартом выскакивает на улицу и скрывается в тёмных переулках, надеясь уловить там рыбку покрупнее. Целый час проходит в бесцельных метаниях Деку в прогнивших районах без единого злодея. Весь улов его составлял только одного несчастного вора и какого-то мелкого наркоторговца, который едва ли сам кони не двинул от передоза, передавая пакетик подростку, которого Изуку, к слову, тоже прихватил и затащил в участок. Какое-никакое, но дело сделано, и пусть Мидория не чувствует себя довольным, он сегодня уже внёс свой вклад в благополучие Токио. Теперь он хочет приняться за благополучие одного конкретного человека, который ни разу с часа завершения учительской работы ему ни позвонил, ни написал. Заскочив в один ближний ресторанчик Изуку взял два карри с рисом на вынос: один острый — индийский, а второй сладкий — традиционный японский. Теперь нужно было срочно найти одну белобрысую макушку, которая определённо затаила обиду. Мидория мало думал о том, что делал, но нашел себя уже стоя на крыше высокого здания фирмы по изготовлению кухонной техники, на которой они с Кацуки ели в прошлый раз, и где с ними сидел Шото. Ноги просто сами сюда привели, опираясь на интуицию, так что каким же было удивление Изуку, когда он застал на самом краю этой самой крыши уныло сидевшего Динамита, смотрящего на открытый район сверху вниз. Кацуки сидел спиной к нему и даже не шелохнулся, когда Мидория приземлился с другой стороны, так что, должно быть, он не услышал. Учитель решил воспользоваться этой возможностью и подкрасться к блондину сзади, но едва он успел сделать первый шаг навстречу, как Бакуго с безразличием обернулся с вызывающим «ну попробуй рискни». - Каччан, к тебе не подберёшься! - улыбнулся Изуку, на что блондин только постучал указательным пальцем по мочке правого уха, напоминая о чувствительном слуховом аппарате, - ах да. Динамит не выглядел бодрым, он даже будто как-то осунулся от усталости и снова смотрел вниз на город, не обращая больше внимания на копошащегося рядом младшего, который активно предлагал ему острый карри, усаживаясь рядом и свешивая ноги. - Прости, Каччан, я знаю что вёл себя неподобающе сегодня, - вдруг тихо произнес Изуку, ставя порцию Кацуки между ними, а свою поодаль с другой стороны, чтоб не мешалась. В душе учитель сомневался в нем ли причина настроения блондина, ведь проблем у того наверняка совсем не мало, но печальный взгляд Бакуго, которым тот его одарил после извинения, подтвердил неприятную догадку. Изуку прикусил себе язык в качестве наказания. - Ты с кем-то ещё так разговариваешь? Кацуки было просто интересно. У него испорчено настроение, он ужасно устал, получил выговор от Джинса за отсутствие без предупреждения, прошел дурацкое интервью у дурацких СМИ с их дурацкими вопросами, спас маленькую девочку от машины, на которой её едва ли насмерть не сбили прямо на пешеходе, но на Изуку он зла не держит. Ему просто интересно, он хочет построить хоть какой-то диалог, чтоб разбавить свой вечер. - Нет, - Изуку же чувствовал себя с каждой секундой всё более отвратно, считая себя причиной грусти в глазах блондина. Он не припоминал, чтоб говорил что-то обидное в сторону Кацуки, но должно быть, просто не обратил внимание на какую-то деталь. - Ну класс, выделил из толпы, - Бакуго тихо хмыкнул, слегка растягивая губы в улыбке, и Изуку повторил за ним следом. - Ты злишься? - На то что ты научился языком пользоваться только, когда перевалило за второй десяток? - блондин с таким удивлением посмотрел на второго, что тот аж неловко замялся, - нет, Изуку, я не идиот, чтоб злиться на такое. О нет, он тот ещё идиот, так что с высокой вероятностью разбил бы нос любому, кто позволил бы себе так общаться с самим Бакуго, но в конкретно настоящем случае с ним так говорил просто Изуку. Просто уставший школьный учитель, который получил дважды по шее из-за него за одно утро, который явно не чувствовал себя отлично, провалявшись полночи на полу, ударившись коленкой и терпя головную боль от вчерашней выпивки. Так на него ещё и навалилось куча документов по делам студентов, чтоб подготовить тех к школьному лагерю, а сверху, как вишенка на торте, образовался Каминари, который наверняка всю душу из того вытряс, пока сам Кацуки вместе с Шото слушали лекцию о правильном поведении в кабинете директора, будто сопляки какие-то. Да и не сказать, чтоб Изуку обидел его хоть как-то. Просто перекинулись парочкой колкостей, которые смахивали больше на флирт спермотоксикозников и на этом всё. Кацуки, конечно, ещё не знает как у Деку обстоят дела с этим делом, но сам блондин изрядно попотел, чтоб тело не реагировало на такого учителя. - Ха-ха, не обижайся, но мне кажется что я так говорил именно с тобой, потому что где-то внутри понимал, что ты не будешь злиться и что я могу искренне показать что чувствую в моменте, - парень неловко смеётся, глядя ровно в глаза напротив, а у Кацуки, кажется, весь мир в животе переворачивается. Деку так хорошо выглядит, когда вот так просто вываливает на него свои какие-то чувства, особенно в свете ночного Токио. Хотя Кацуки готов слушать даже под обстрелами что этот балбес будет ему говорить, ведь главное чтоб вообще говорил. - Тогда можешь агриться на меня, я не против. - Каччан слишком добрый, - вылетает слишком мягко с его уст, слишком легко и просто. Кацуки не может избавиться от подкатывающей ноющей боли в груди. - Я добрый только с тобой, - почти глухо произносит, стесняясь быть услышанным, но глаза смотрят в чужие турмалиновые с такой глубокой надеждой, что оказывается его действительно слышат: - Почему только со мной? - Изуку не отводит взгляд, его слова тоже звучат намного тише, будто парень сосредотачивается на моменте. - А почему должен с кем-то ещё? - А почему должен со мной? Ветер крепчает, заставляя причудливые локоны учителя забавно дёргаться. Кацуки думает, что Изуку похож на какой-то цветок. На зелёный пион. - Потому что я хочу чтоб ты был открыт со мной. - Почему именно я? Мидория не знает чего хочет добиться этим, Бакуго не знает чего тот хочет добиться тоже, но его не окутывает злость — только жар, который растекается от вспотевших под форменными перчатками ладоней по плечам и собирается в области висков. - Потому что мне плевать на остальных. Снизу слышен звук хлопушек — компания подростков скорее всего балуется, взвинчивая весь ближайший район. - Но ведь как же Киришима-кун, Джинс-сан, А… - Вы принципиально отличаетесь, - безапелляционно отвечает блондин, надеясь что допрос закончится сам по себе, потому что сил обрывать его самостоятельно уже никаких. - Чем же? - голос как под водой, Изуку рискует утопить их двоих, - тем, что ты только передо мной чувствуешь вину за прошлое? Время не остановилось, люди внизу не затихли, электричество всё ещё работает. Кацуки не хочет думать о забитом в стены класса Мидории и о едких словах, которые постоянно ему выкладывал на блюдечке, позволяя своей несуразной компашке имбецилов травить мальчика по его примеру. Мужчина только собирает руки в замок и потупляет свой взгляд на форменных перчатках. - Я всегда буду её чувствовать, но ты дал мне прощение, которое я сам себе не могу позволить, так что вина здесь ни при чём. - Тогда в чём отличие между нами? В том, насколько иначе стучит сердце Кацуки, когда он находится рядом. Пусть Изуку и не чувствует, но блондин начинает постепенно задыхаться от жара, покрывающего всё его тело с головы до пят. Когда рядом Эйджиро или кто-то ещё такого нет. Такая реакция только на одного дурака. - Для тебя так странно быть для кого-то особенным? - Бакуго натянуто прыскает, пытаясь звучать весело, а не словно он принимает этот диалог за самое важное событие последних лет. - Не знаю, - Деку так спонтанно замолкает, задумываясь, что Кацуки буквально слышит как со звуком разбитого стекла, у него где-то лопаются капилляры. Ему тошно от того, что не смог донести за всё время до Изуку элементарное, - я особенный для Каччана? Блять, да! - А ты не заметил это? Изуку пожимает плечами и на какое-то время переводит взгляд на живой город под ногами. Пусть в его зрачках и отражается каждое движение машин и бегущих куда-то второпях людей — внутри их черноты кроется личное, совершенно не связанное с бытием, на которое они направлены. - Но меня пугает то, что я особенный для Каччана. - Потому что я постоянно травил тебя, да? - срывается резко, будто Бакуго выжидал куда бы вставить эту реплику. - Нет, - со слишком спокойной интонацией отвечает второй и снова поднимает свой проницательный взгляд на профиль Кацуки, которому слишком страшно повернуться, - потому что как я могу быть особенным для Каччана, который и так особенный во всём? - Скорее как такой особенный человек, как ты, мог бы не быть особенным для такого мудака, как я. - Что ты говоришь такое, Каччан?! Не неси бред! Перед глазами всплывает картина того дня, когда маленький мальчик, свалившийся в реку по собственной неосторожности, впервые в жизни почувствовал себя жалким. К нему тянет руку совсем неспособный, безпричудный Деку, в словах которого беспокойство и желание помочь. День, который ознаменовал перелом Кацуки. В тот яркий солнечный день он отказался от Изуку, обозлился на него, стал смешивать его с грязью, отказавшись принять его маленькую ручонку помощи. - Я — кусок дерьма, Изуку, и ты знаешь это ровно так же, как и я, - скрипя зубами. - Нет, Каччан, ты… - парня перебивают на полуслове, не желая выслушивать. - Но даже так, я… - слова застревают в горле, язык предательски путается, однако: - я должен был сказать тебе это гораздо раньше, но, Изуку, я хочу быть для тебя человеком, с которым ты можешь делиться всем, когда сам уже не справляешься. Просто перестань бороться со всем в одиночку. Потому что… - Кацуки стыдно посмотреть в лицо рядом, - потому что у тебя есть я, который всегда будет на твоей стороне. Бакуго прикусывает себе кончик языка. Он не это хотел сказать. Вернее… он не всё сказал. Хочется больше довериться, Изуку ведь примет его, как делал всегда, даже будучи зашуганным школьником, которому посоветовали сброситься с крыши. Но Кацуки… Кацуки опять промахнулся. Кацуки хотел признаться в чувствах, но промахнулся и извинялся перед Изуку на глазах у всех под дождём. Кацуки хотел признаться в чувствах, но промахнулся и оттолкнул Изуку, чтоб тело того не пробило насквозь чёрными прутьями, подставляясь на его место. Кацуки хотел признаться в чувствах, но промахнулся и пал мёртвым на поле боя, мечтая догнать Изуку. Кацуки хотел признаться в чувствах, но промахнулся, расплакавшись перед койкой Изуку, рассказывая о том, что хотел соревноваться с ним до конца их дней. Кацуки хотел признаться в чувствах, но промахнулся и секретно разработал со Всемогущим и командой инженеров специальный костюм для Изуку. Кацуки хотел признаться в чувствах, но промахнулся и все годы после выпуска впрягался за десятерых, вкладывая деньги на оплату костюма для Изуку. Кацуки хотел признаться в чувствах, но промахнулся и не придумал ничего лучше как протянуть свою руку Изуку, показывая что он пришел за ним, чтоб снова дать тому почувствовать себя героем. Кацуки хотел признаться в чувствах, но промахнулся. Мидория смотрит на него своими невозможными глазами, полными сочувствия, а Бакуго только чувствует этот взгляд, боясь поднять собственный. В груди горит, печёт, но блондин совсем не знает что ему делать. Коробочка с карри, которая упирается блондину в бедро напоминает о расстоянии, которое осталось между парнями. - Каччан, спасибо. Шрамированая до ужасного ладонь бережно ложится на собранные в замок руки Кацуки, которые тот держал между свисающих с крыши ног. Тело содрогается само собой — блондин не может спрятать реакцию, ведь внутри всё ноет, трясется, стоит только подумать, что для того чтоб коснуться чужих ладоней, Изуку нужно убрать карри в сторону и придвинуться ближе. Он слишком близко. Кацуки страшно от своих мыслей. - Я тоже хочу быть для тебя человеком, с которым ты можешь делиться всем, что у тебя на душе. Голова сама поворачивается в сторону Изуку. Он смотрит прямо в глаза, а Деку свойственно себе нежно улыбается и совсем невесомо оглаживает грубые руки Бакуго большим пальцем своей сухой ладони. Внутри Кацуки всё тлеет, обжигает, делая ещё больнее. Между ними всего каких-то тридцать сантиметров, но и те сокращаются на десяток, когда Мидория, — чтоб его — наклоняется чуть ближе, добавляя совсем тихо неуверенное: - Давай будем всегда честными друг с другом, Каччан? Кацуки плохо, внутри всё давит, сердце невыносимо громко и больно ударяется о грудную клетку. Изуку слишком близко. Изуку просит его быть честным. Изуку держит его за руки. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Изуку. Голова заполняется водой, мысли вытекают через уши. Сейчас существует только Изуку и безумно влюблённый Кацуки, который окончательно себя теряет — он тонет, его нужно спасти. Но он спасается сам, сокращая последние двадцать сантиметров между их лицами, невесомо и обжигающе кратко касаясь своими губами губ Изуку всего на какую-то долю секунды, оставляя последнего застыть на месте с вытаращенными глазами. Кацуки осознаёт всё слишком быстро, чувствует как резко не хватает воздуха, отстраняется рывком и спрыгивает с крыши, выпуская себя в свободный полёт вниз, через пару метров активируя причуду и удаляясь прочь. Ему страшно. Ему до чёртиков страшно, что если он обернётся в полёте, то увидит за спиной надвигающегося на себя Изуку. Блондин невнятно просит прощения, будто многоэтажные центры способны передать его послание Мидории. Факт того, что ему есть за что извиняться отдаёт ему резкой болью по позвоночнику. Бонусом добавляется то, что после своего поступка Кацуки не нашёл ничего лучшего как сбежать. Как последний трус. И, да, он признаёт себя трусом. Ему невозможно страшно, ему до ужаса боязно от своего действия. Хочется забыться, стереть себя с лица земли лишь бы только не видеть в голове эти огромные шокированные зелёные глаза, но в сердце отдаёт приятной истомой, а низ живота скручивает — хотя бы так, но Кацуки решился. Решился попробовать губы, ради которых изводился последние восемь лет. И пусть они оказались сухими и сомкнутыми для него, но то, что они принадлежат Изуку сводит ему руки, заставляет по-дурацки улыбаться, хотя и пульс вот-вот кажется остановится. Нервы накаляются до предела, блондин не знает куда себя девать. Он слышит пульсации по всему телу. Слуховой аппарат в правом ухе будто ведёт живую трансляцию прямо из сердца, заставляя слишком отчётливо слышать сумасшедшее биение того. Всё перед глазами плывёт, сворачиваясь в замысловатые петли. Мужчина с грохотом падает на случайный прилавок с комиксами в нескольких районах от места, где была совершена его страшная ошибка. Валяясь в куче журналов и слушая обеспокоенные крики хозяйки, которая узнала его и пытается теперь поднять, Кацуки вдруг понял, что подписал сам себе приговор. Он не знает, что чувствует Изуку: ему противно или может быть неприятно. Он же не перестанет ему улыбаться после этого?