Во имя моего героя

«В Осаке произошел очередной террористический акт преступника с причудой отнятия чужих способностей. К сожалению, злодеем был организован крупный взрыв в одном из крупнейших торговых центров города. Из-за организованного пожара героям и полиции тяжело находить пострадавших, однако благодаря усердной работе героев «Красный бунтарь» и «Реальная сталь» удаётся эвакуировать пострадавших из-под завалов.

Просим быть вас крайне осторожными и бдительно осматривать всех подозрительных личностей.

Если усомнитесь в добропорядочности находящегося рядом, то обязательно сообщите в полицию!»

***

Деку отделался лёгким испугом, когда чуть не сорвался на рельсы в подземке перед самим приездом поезда. Мужчина отвратительно устал и чувствовал себя, мягко говоря, подавлено, переваривая следствия медленного рабочего дня и вчерашнюю выпивку. Ему всё же не стоит пить вообще, если хочет добираться домой без лишних повреждений и тем более, если не хочет получать лишних комментариев от Айзавы-сенсея. Изуку уже битый час пытается дозвониться Каминари. Это неожиданный сюрприз, но пока не самый радостный. Мужчина возится с телефоном, пока ждёт метро, не решаясь брать трубку. Он получил уже ряд сообщений от старого друга, и они все, как один, были о том, что Денки скоро приедет в Токио и хочет здорово оторваться вместе, раз уж возможность появилась. «- Я знаю, что Бакуго и Тодороки тоже на месте, так что сможем затусить, что думаешь?» - Изуку ничего не думает. Такая компания его, мягко говоря, сейчас настораживает, особенно учитывая то, что через три дня нужно будет ехать со студентами в тренировочный лагерь, а значит, необходимо держаться огурчиком и не откладывать работу с документами до момента отъезда. Объяснить это Каминари будет очень сложно, потому что, во-первых, он тот ещё заядлый тусовщик, которому жизненонеобходимо отвлекаться от работы по клубам, а, во-вторых, у него наверняка что-то произошло с Джиро, раз уж он самого Мидорию зовёт с собой и Бакуго, прикрываясь присутствием Тодороки, который ему не всрал нужен по факту. Всё, что хочет получить блондин из этой вылазки, так это понимающие фразочки Изуку и его свободные уши, потому что от Кацуки такого не добьешься. Шото в этой четвёрке будет скорее за гарант компании Деку, когда Денки устанет ему изливать душу и будет подбираться к Бакуго, чтоб здорово напиться. Поезд останавливается на платформе и Изуку пулей залетает в него, пока другие наглые пассажиры не попытались его вытолкать. Буйная толпа в метро каждый вечер подходит учителю за лишнюю мышечную тренировку. Его быстро обступили другие люди, прижимаясь чем только можно, а тот только тяжко выдохнул, готовясь терпеть такую тесноту ближайшие минут 30, так ещё и под весом своего костюма на спине. Кацуки сегодня никак не давал о себе знать. По-правде, Мидория был тому отчасти рад, так как и не знал что бы такого сказать, чтоб избежать тяжести чужих алых глаз. Наверняка блондин до сих пор злится ни за что и фыркает пламенем каждый раз как вспоминает его. Такая абсурдная причина, такие обидные слова и всё на пустом месте. Учитель шумно выдыхает. Он сильно устал за последние несколько лет в академии и ему уже не хочется вступать в какие-то перепалки вне работы, поэтому он смог быстро принять оскорбления и крики Бакуго, не воспринимая их на личный счёт. В конце концов, у Кацуки всегда был не самый приятный характер, поэтому вполне ожидаемо, что образ пай-мальчика, который тот распространял на Изуку всё последнее время, рано или поздно слетит к чертям, оставив настоящего блондина совсем нагим в своих высказываниях. Но, если честно, тот взгляд, который Кацуки оставил на нём у лифта, показался Деку очень осознанным и проницательным. Сомнений нет — блондин понял, что сказал глупость, когда Мидория, мать его, Изуку со злости выбил ему железную двухслойную дверь одним ударом ноги. Учитель бы постеснялся такой несдержанности со своей стороны, но в этот раз не считает это чем-то настолько уж неожиданным. Бакуго стоит в дальнейшем следить за языком, даже если он точно знает, что Деку проглотит каждую его выходку. Учитель выходит на своей остановке и движется на улицу, медленно прогуляться до дома. Соль в том, что Кацуки, даже если сейчас полностью осознаёт, что проебался, — ничего не делает, чтоб это исправить. Его раздражающая гордость заставляет гордость самого Изуку нервно пульсировать где-то в области висков, выжидая, когда блондин уже признает, что оплошал и проявит хоть наименьшую инициативу, чтоб выйти на связь. Элементарного «Патрулировать будешь?» было бы с горой достаточно, но не-ет, блондин лепит из себя неизвестно что и от этого учитель аж трясется, нервно перебирая пальцами пару крупных купюр, которыми будет расплачиваться в магазине на углу, где купит сладостей на вечер для себя и матери, прежде чем дойдет домой. Изуку не подавится и не откинется, если сделает шаг к примирению первым, но он уверен, что не должен на это идти именно сейчас, когда Кацуки самолично испортил идиллию между ними своей непонятной выходкой. Ему хочется как бы невзначай набрать блондина, сказать что ошибся номером и сбросить, заставляя того гневно перезванивать, но он не будет этого делать. На Мидорию, конечно, давит чувство долга за костюм и уроки его использования на практике в течении целой недели с хвостиком, но как же можно так просто закрыть глаза на это безобр… ладно, если Каччан не пойдёт на уступки первым, то Изуку напишет ему какое-то случайное сообщение, он же учитель, он более осознанный, мать его. Денки звонит уже раз тридцатый, когда Мидория таки доволок своё уставшее тело до дома. Сенсей вяло поднимает трубку, одновременно ключом отпирая дверь, проходя внутрь и громко крича «я дома!», буквально сразу же улавливая нюхом запах любимого кацудона. - Мидория, наконец-то я дозвонился! Думал уже что с моей причудой что-то не так, и связь легла, - голосисто заговорил парень по ту сторону, - как дела? Слышал, что костюм тебе подошел, и даже уже видел новости с твоим участием пару дней назад! Геройствуешь, да? Как ощущения? - Каминари-кун, рад тебя слышать, - Изуку лениво стягивает из себя туфли и медленно проходит вглубь дома, предварительно закрыв входную дверь на ключ, - только сейчас увидел твои пропущенные, прости, на работе не заметил, - блондин на связи радостно соглашается, - я знаю, что ты тоже вложился в то, чтоб мне изготовили этот костюм, спасибо тебе огромное за твой вклад. Изуку допетлял до гостиной, где уперся спиной о ближайшую стену, стягивая из себя рюкзак и вплотную не замечая фигуру матери в дверном проёме на кухню. Женщина с открытым сочувствием к уставшему сыну и легкой любящей улыбкой смотрела на него, вытирая руки кухонным полотенцем. - Забей, дружище! Главное, чтоб он тебе подходил и всё такое, - весело кричит Денки, очевидно, стоя где-то посреди шумного квартала на патруле, - я вот скоро, сегодня-завтра, ринусь в Токио к матушке с папкой, так что смогу заценить тебя в деле! - Планируешь приезжать? - а то ты не читал его сообщения, Деку. - Ага, хотел воспользоваться моментом и повеселиться с вами ребятами: я, ты, Бакуго и Тодороки, - парень заливисто смеется, - ну прям команда мечты. - Каминари-кун, у меня есть некоторые планы на работе, так что я буду очень занят эти дни, а на выходные и вовсе уеду из города, - учитель старается звучать мягко, но в то же время убедительно, чтоб старый друг не начинал его уламывать, - но я уверен, что ты и без меня сможешь хорошо повеселиться с Каччаном и Тодороки-куном. - Мидория-я, не отказывай мне-е, - обиженно тянет блондин, - мы же уже наверное год не виделись, только созванивались! - Разные графики и местность… - робко добавляет Изуку, стараясь как можно вежливее уйти от разговора. - Да что уж там? Я готов поговорить с директором Незу, раз на то пошло, попрошу дать ему тебе выходной! «На каком основании, Каминари-кун?» - пролетает в голове учителя и он совсем съезжает спиной по стене, выпрямляя ноги во всю длину на полу. - Не нужно, Каминари-кун, от этого мне добра не будет, - мужчина понимает, что у него связаны руки, - а, ты так хочешь встретиться со мной именно… У вас с Джиро-сан что-то случилось? Денки замолкает на пару секунд и его громкий звучный голос пропадает у трубки. Изуку не нужно ждать ответа, чтоб предугадать исход. - Знаешь, я не знаю уже что с ней делать, - блондин мгновенно начинает звучать открыто подавленно, - она укатила к своей любимой Яойорозу, типа хочет посмотреть как работает организация Уравити и бла-бла-бла! - Чего ты так? - Да потому что по горло мне это всё! - Денки явно хочет что-то сказать, но оставляет всё при себе, будучи не готовым делиться сейчас, - но это ладно. Я не собираюсь тебя грузить своими проблемами, Мидория, если ты вдруг подумал. Я просто хочу встретиться с вами, посидеть по-пацански, вспомнить что-то со школы и хорошенько отвлечься. Изуку тяжело вздыхает и только сейчас замечает маму у дверей на кухню. Она взглядом спрашивает стоит ли громко окликнуть сына, чтоб его абонент услышал, что парня зовут и поскорее сворачивался со своим разговором, но учитель отрицательно помахал головой. - Я подумаю что можно будет сделать со встречей, Каминари-кун, - признал поражение, - но ничего обещать не буду, ладно? - Лучший! - снова воодушевленно крикнул блондин, пуская ряд воздушных поцелуев прямо в трубку на что Деку лишь неловко повёл бровью, - всё за мой счёт, дружище! Я напишу завтра! Изуку едва открывает рот, чтоб сказать что-то в духе «ну ладно, тогда до завтра», как слышит гудки повешенной трубки. За Денки не успеешь и это порядком выматывает. Но, если говорить уже конкретно за совместные вылазки выпить, то там парень ведёт себя практически всегда тихо, глотая выпивку и откровенно разворачивая свою душу наизнанку. Учитель ещё со школьной скамьи догадывался, что всегда радостный Каминари, который ничего не воспринимает всерьёз это только маска, за которой скрывается уязвимый и спокойный Денки, но проговаривать это вслух вряд ли решится. Не в этой жизни. - Какие-то проблемы, Изуку? - тревожно спрашивает Инко, сжимая в руках полотенце. - Нет, мам, просто Каминари-кун хочет встретиться в компании. Похоже они снова расстались с Джиро-сан, - парень устало поднялся на ноги и отряхнулся, - придется освобождать вечер завтра, скорее всего. - Ох, бедный мальчик, - с сочувствием склоняет голову немного набок женщина, - каждый раз у него что-то случается с бедной девушкой. Надеюсь, они смогут найти компромисс и в этот раз. - Желаю им успехов с этим, - отмахнулся Мидория, медленно приближаясь к кухне, - такой аромат стоит! Ты сегодня чуть раньше приготовила ужин? - Ой, да, мне просто немного помогли, - Изуку проходит мимо матери на кухню, с удивлением рассматривая её лицо. Едва ли парень переступает порог, как вся живая краска с его лица спадает и он просто столбенеет. Запах приятный, но ещё как Изуку вошел в дом, то почувствовал доминирующий запах каких-то необычных специй. Сейчас этот запах кажется более чем объяснимым, учитывая то, кто стоит за его присутствием. - Как дела на работе? - с мягкой и нежной? улыбкой тянет молодой мужчина, ставя на стол полную тарелку кацудона для Мидории, - что с лицом? «Блять?!» - Каччан, - скорее для самого себя, нежели обращаясь к блондину, произнёс учитель, неловко оборачиваясь к матери, - я не снал... а, э... не снял пиджак и хочу быстро переодеться. - Конечно, Изуку, но не заставляй нас ждать, ладно? - парень автоматически кивает, быстро убираясь из кухни. Его аж вдоль позвоночника пробило. Он, конечно, целые сутки ждал, чтоб Кацуки дал о себе знать и как-то проявил инициативу в примирении, но совсем не рассчитывал на то, что этот же Кацуки вот так просто возьмёт и придет к нему домой готовить на кухне вместе с его родной матерью. Он, как бы, дома у них не был лет с 5-6, так что такая резкая переменчивость не то что бы удивила Изуку — она его до ужаса пугала. Особенно эта самодовольная моська блондина, которой он с ходу же одарил учителя, едва тот зашел на кухню. Черти бы его побрали! Ну каков же предел у этого засранца?! Как он может так легко улыбаться, мать его, это, во-первых, ведь для Кацуки улыбка это то ещё редкое явление, даже если после войны он стал более эмоциональным на порядок. Во-вторых, как он смеет так улыбаться вообще после всего того, что наговорил ему утром? - Тебя не понять, Каччан, - шипит себе под нос Изуку, скрываясь в ванной. Раз на то пошло, раз уж они сегодня играют в «кто кого доведёт первым», а Изуку уже и так два раунда проиграл, то пора уже и отыгрываться. Он не спеша начинает принимать душ, зная точно, что за столом его ждут двое: любимая драгоценная, — прости что стынет ужин — мама и, — я знаю, что ты терпеть не можешь остывшую еду — мой дорогой Кацуки. Эта мелкая пакость стала первым, что пришло сенсею на ум, и он абсолютно доволен своей коварностью, особенно когда пришла очередь мыть вечно путающиеся зелёные волосы самым тяжелым для смывания шампунем. Бедолага был даже уверен, что услышал, как мама через минут десять постучалась к нему в ванную, вопрошая что случилось, но улыбка, полная самодовольства, так и не смогла сползти с его лица. Выходя из душа в домашней зеленой широкой футболке и чёрных просторных шортах, чуть прикрывающих колени, Изуку нарочно громко хлопнул дверью, чтоб снизу было слышно, что он закончил. Однако даже сейчас он не спешил спускаться. В развалочку зашел к себе в спальню, не закрывая до конца дверь, чтоб звуки изнутри было хорошо слышно, и включил на полную мощность фен — подсушить мокрые волосы. Более того, учитель минуты три стоял с просто включенным устройством, даже не поднося его к волосам, но только когда снова услышал нервные шаги своей мамы сделал максимально унылое лицо и стал интенсивно просушивать пряди. - Изуку! Очень некрасиво заставлять Кацуки-куна ждать, - с укором сделала замечание своим прелестно мягким и любящим голосом Инко, оказываясь в дверях спальни сына, - там уже всё остыло! - Ох, я совсем забыл о Каччане, - с наигранной забывчивостью произносит учитель, выключая фен, - вы приступайте без меня. Я скоро приду. Инко с легким недоверием и глубоким сочувствием, основанным на том, что её сынок очень много работает, кивает, бросая мягкое «поспеши» и уходит, закрывая плотно дверь. Изуку остается только включить фен и подождать с две минуты, чтоб опять приоткрыть её, когда мамы уже не будет на этаже, чтоб и дальше раздражать Кацуки внизу громко работающим устройством. Через минут восемь пытка закончилась и Деку, вкладывая в карман шорт свой телефон, принялся не торопясь спускаться вниз, мысленно уже готовясь к максимально яростному и перекошенному лицу Кацуки, так что, едва переступив порог кухни, он сразу же стреляет в него глазками, желая поскорее увидеть раздраженного блондина. Однако Бакуго держит лицо очень достойно: у него только губы поджаты и левый глаз немного дёргается, так что учитель стал почти готов принять третье поражение, но вдруг его телефон начинает гудеть и мужчина наспех вытягивает его из шорт, разворачиваясь обратно уходить, бросая вслед что-то типа «Это Айзава-сенсей!». Инко судорожно выдыхает, с опаской разворачиваясь к гостю, а тот, стоило Мидории отойти, буквально вскипел, со злости нечаянно ломая палочки для еды правой рукой. Нужно отдать должное: у Кацуки вылезла всего одна вена на лбу, а не три, как он ожидал! И вообще, всё его лицо было не таким перекошенным, как рассчитывал Изуку, а немного меньше. Герой почти дышал огнем и обильно потел, пытаясь изо всех сил выдавить непринужденную улыбку на «Кацуки-кун, ты ешь лучше, не будем ждать», но вместо вылез какой-то маниакальный оскал, что бедная Инко почти не визгнула с перепугу, подавая ему новые палочки. Изуку тушевался с телефоном у уха в гостиной, неловко переминаясь с ноги на ногу. Вылезла новая доза документов к заполнению по группам, которые поедут в тренировочный лагерь вместе с 1А. Так как Мидорию, который по факту даже не куратор ни одной из групп, берут туда ради опыта для него, то бедолаге нужно подписать и доделать кучу документальной работы о студентах, себе и неразглашаемости. Айзава старательно ему всё разжевывал, видимо, заранее догадываясь, что утром будет истощен достаточно, чтоб не суметь объяснить это, поэтому Деку терпеливо выслушивает его нотации, изредка агакая и подавая какие-то признаки своего присутствия. К моменту как Изуку откланялся за очень, сука, очень подробное объяснение он нашел себя в окружении матери и гостя, которые с удобством расположились на диване и кресле в гостиной, мимо которых учитель, будто в трансе, ходил последние минут двадцать, не замечая. Инко бросила извиняющийся взгляд на блондина, который сидел нога на ногу на диване, а тот ей мило улыбнулся, после переводя свой, сдержанно-разгневанный, на Мидорию, максимально нарочно сладким голосом выжимая из себя «Иди кушать, Изуку, там уже всё остыло». Интонация буквально кричала о том, что Кацуки отвратительно зол, но проиграл опять Деку, поэтому последний, опустив взгляд, неловко наконец прошел на кухню. Кацудон острый. Не настолько как любит Кацуки, но и не настолько, чтоб у Инко не разболелся желудок. Видимо, два повара пытались найти компромисс. Учитель же перебирать и не собирался, поэтому быстро потянул свою порцию в рот, мало думая о вкусе. Сейчас на уме по большей мере только бумаги, но даже мысли и те решили прервать. - Я в душ, где взять вещи для сна? - Глянь у меня на верхней полке что-то, - автоматически пробубнил Изуку, не отрываясь от остатков кацудона. Только когда на втором этаже с грохотом закрылась дверь в душ, ровно так же показательно, как ранее её закрыл сам учитель, Изуку осознал, что произошло. Он пулей вылетел в гостиную, абсолютно растеряно глядя на маму. - Кацуки-кун сегодня остаётся у нас, - весело подтвердила его догадки Инко. - Его же собственный дом буквально в паре минут ходьбы отсюда! - Мидория со страхом оглянулся, чтоб убедиться что Кацуки не стоит у него за спиной с, например, ножом, хотя ему и рук достаточно, чтоб забрать душонку Изуку раз и навсегда за не радушный приём, - зачем ему понадобилось останавливаться у нас? - Он сказал, что хочет поговорить с тобой о чём-то с глазу на глаз, как в детстве. А ещё он принес очень красивые цветы, ты видел? - женщина показала пальцем на кофейный столик у дивана, который её сын ранее, естественно, даже не заметил, - зеленые пионы, - Инко прижала руки к сердцу, - я даже не видела таких раньше. Кацуки-кун сказал, что они напомнили ему о нас, - тихонько рассмеялась, покрываясь румянцем от умиления. - Напомнили о нас… - повторил Изуку, естественно понимая чем именно они ему напомнили о матери и сыне с зелёными макушками, которых с любого радара видно, - а говорил о чём хочет поговорить? Инко отрицательно помахала головой: - Нет, только сказал, что обидел тебя сегодня ранее и чувствует себя из-за этого отвратительно. У Изуку молния голову прошибла и он моментально размяк. Иногда он совсем забывает, что Каччану больше не 16 и он не вспыльчивый подросток, который совсем не умеет держать себя в руках. Да, у него характер всё ещё не сахар, но он давно стал делать первые шаги к примирению да и вообще избегать конфликтов как таковых. Если прям вспоминать, то за всё время после выпуска Кацуки не создавал излишне напряженных ситуаций, когда Мидория был рядом с ним. Он старался быть мягче, спокойнее и даже разговорчивее. Деку почувствовал укор совести, садясь рядом с мамой на диван. Ведь правда, мало того, что за все долгие годы после выпуска с ним общался чаще всех именно Кацуки, так и именно Кацуки стал сердцем проекта по изготовлению костюма, заменяющего причуду, для него, именно Кацуки учит его им пользоваться и каждый день уделяет ему свой ресурс. Нормально, что блондин сорвался спустя всё это время, нормально что на Изуку. У него есть своя постоянная и очень опасная работа, есть рейтинги, есть интервью и документальная работа. Если к этому прибавить Деку, так это просто уйма лишних нервов и труда. Кроме того, судя по всему, что рассказал Бакуго о ночном инциденте с Шото — он просто испугался за учителя, только и всего. Наверняка глаза блондина видели не один десяток случаев, где и к женщинам, и к мужчинам без разбору домогались. Поэтому его детектор и дал сбой на Тодороки — это не более чем совпадение. Мидория кладет себе на лоб руку тыльной стороной, откидываясь на спинку. Ему стоило сразу же догадаться в чём дело, а не создавать ту мерзкую дискуссию из которой именно Кацуки, по факту — жертва ситуации, и стал пытаться выбраться первым, идя на такой отчаянный шаг, как прийти сюда. «- Так я ещё и заставил его оправдываться за тех двух девушек», - у Изуку в голове замешалась каша, он даже покраснел кончиками ушей. Заставил объясняться за его же личную жизнь, к которой Деку не имеет никакого отношения. После ещё и дверь выбил. Ну прям эталон современного порядочного учителя. Да и как-то не по-товарищески. По телевизору, который давненько включила Инко, шли новости. Рассказ о герое Динамите, который за сутки совершил целых 11 задержаний, резко привёл Изуку в чувства. Он убрал руку с лица и с вниманием обратился к большому экрану. «Профессиональный герой Динамит за свой однодневный патруль успел прогреметь сразу в нескольких уголках Токио, сокрушительно сметая преступников своей причудой. Благодаря его героическим поступкам были задержаны две мелкие группировки и 6 злодеев-одиночек за разные нарушения.» Оказалось, Кацуки вовсе не врал, что целый день торчал с преступниками. На каждом новом видео, где его показывали он выглядел всё более-и-более потрёпанным, уставшим и раздраженным. Но важно, что ещё на первом, когда Динамит выкручивал опасный трюк в воздухе, подлетая следом за преступником с причудой полёта, у него из разорванных частично штанов вылетел телефон на проезжую часть, который тут же переехала случайная машина. Ругательства блондина профессионально обрезали. - Кацуки-кун всегда выкладывается на полную, да? - с умилением и свойственным сочувствием задала риторический вопрос Инко, - вы с ним так похожи. - Да, Каччан невероятный. Изуку думает о том, что силе Каччана завидует каждый герой, независимо от того на какой позиции в основном японском рейтинге он находится. Его талант, кошачья ловкость, природная реакция хищника, боевой и просто интеллект, внешность в конце концов — он идеальный герой, который вписывается в общепринятый образец профессионального героя. Единственный его минус это взрывной характер и распоясавшийся ещё года в 4 язык, в остальном он идеальный. Мидория не может себе придумать чего-то, на что Кацуки не был бы способен. Он, может, и не самая лучшая словесная поддержка, но определённо самая крепкая молчаливая опора. Может, не самый разговорчивый собеседник, но превосходный слушатель. Не самый открытый человек, но он умеет раскрываться. К нему не придерешься. Изуку, по крайней мере, не может придраться. Динамит прогремел на всю Японию, так что стоит ожидать его скачка в рейтинге. Деку надеется, что тот прыгнет хотя бы на две позиции вверх и уверено займёт место перед Шото. Он никогда не скажет Тодороки об этом, но мысленно скрестит пальцы на удачу для блондина. Ничего не поделаешь, если сердце безумно скачет при малейшем упоминании о новых достижениях Кацуки вот уже какой десяток лет. - Сколько они поимок мне приписали? - вдруг раздается голос у лестницы. Изуку не успевает сообразить, но Инко сразу же отвечает: - восемь, Кацуки-кун! Блондин медленно подходит к дивану, вытирая мокрые волосы белым полотенцем и глядя ровно на телевизор. Он, кажется, не особо доволен тем, что слышит. Деку же не до этого. Он ошарашенными глазами рассматривает то, как сидит его бирюзовая футболка на Бакуго. Сидит она, к слову, необычно. На широких плечах блондина она плотно натянута, прилегает к груди, подчеркивая её рельефность, объем и даже надпись, Господи, «футболка», а на талии оказывается достаточно просторной. Шорты сидят вполне обычно, но не закрывают колени Кацуки — заканчиваются где-то на 10 сантиметров выше колен, ведь в конечном счёте, блондин стал на полторы головы выше. - Когда ты только успел за ними всеми успеть? - женщина беспокойно посмотрела на гостя, - это же очень много нагрузки. - Я привык к забитым графикам, - пожал плечами парень, - последние пару лет приходилось работать на износ. Только недавно сообщил всем агентствам, с которыми сотрудничаю, что нужно поубавить теперь с этим, но они ещё не привыкли. - Зачем же ты так себя напрягал, Кацуки-кун? - У меня были свои цели, - непроизвольно блондин опустил взгляд на Изуку, сталкиваясь с его собственным. Последний сразу догадался, что это за цель была такая (костюм), поэтому поспешил отвести взгляд куда-то в пол, - но это сейчас не важно. Я хотел бы сказать вам кое-что, Инко-сан. Мидория резко поднял голову, непонимающе моргая. Ровно как и его тревожная мама, которая ко всему ещё и, в привычной для себя манере, собрала свои ладошки в замочек и прижала к груди. - Я сегодня утром очень обидел вашего сына, - у Деку зрачки сужаются мгновенно, - сказал много того, на что не имел никакого права. Я не правильно понял ситуацию и в моменте сорвался на Изуку, заставив его чувствовать себя гряз… - Каччан, я уже и забыл об этом! - подскакивает парень, оборачиваясь на маму, - всё хорошо, мам, Каччан преувеличивает утреннюю небольшую ссору, - в успокоительной манере учитель машет руками в сторону Инко, постоянно искоса поглядывая на блондина. - Инко-сан, я много лишнего ему сказал и мне стало так стыдно, что я пришел к вам, - мужчина двинулся ближе к дивану, постепенно выравниваясь в линию с Мидорией. - Мальчики, что происходит? - женщина неловко поглядывала то на сына, то на его друга, - Кацуки-кун, случилось что-то ужасное? - Да, я позволил эмоциям снова взять над собой верх, - Кацуки виновато посмотрел всего на секунду в настороженные зелёные радужки Изуку, - я обидел вашего сына, основываясь только на своих ощущениях. - Каччан, зачем ты это делаешь? - Я не горжусь этим, но вы наверняка знаете, - блондин берет небольшую паузу, мучительно втягивая себя воздух, - я много лет очень плохо ладил с Изуку и всячески сопутствовал тому, что он чувствовал себя, мягко говоря, неприятно что в средней школе, что в академии. - Каччан, больше нет смысла об этом говорить, - Деку уперся рукой в напряженный живот Кацуки, пытаясь касанием привести его в себя, но на мужчину это произвело обратный эффект, и это легкое прикосновение сыграло таким образом, что ему захотелось искренне закончить начатое. - Прошло много времени с тех пор как мы сидели в одном кабинете. Я много раз после этого старался производить на него лучшее впечатление, старался не показывать так явно свои нервы и не заставлять его чувствовать себя крайним в том, что я такой психованный. - Каччан, я принимаю тебя таким, какой ты есть. Тебе не нужно менять личность, чтоб подстраиваться под меня. - Но сегодня утром, а если быть точнее, ночью, - Кацуки физически ощущает, как пульсирует место под рукой Деку, - я сорвался и вылил на Изуку тонну грязи, которую взял из неоткуда. - Каччан, да забыли уже. - Быть честным, - слова застревают в горле, их сложно проговорить даже в мыслях, - я… приревновал Изуку. Оба Мидории широко раскрывают глаза, а Инко и вовсе тянет руки ко рту, чтоб прикрыть ими своё удивление. Она не выглядит оскорбленной, только шокированной и совсем не понимающей что сейчас происходит, и почему мальчик, за здоровье которого она молится каждый день, так как вечно благодарна ему за спасение сына, пытается извиниться публично. Однако, она догадывается. - Я застал Изуку с нашим общим другом, - продолжал Кацуки, не пытаясь ничем прятать свою неприязнь к той ситуации, - они просто сидели и выпивали. Я почувствовал удар по своему эго, потому что не привык видеть Изуку с кем-то, кроме меня, в таком состоянии. Утром я вывалил на него все оскорбления, которые смог из себя выжать. Мне очень стыдно. Только сейчас наверное Изуку до конца осознает перемены, которые его настигли. Он думал, что смог принять взрослую версию Кацуки в тот момент, как он протянул ему руку, взывая быть героем вместе с ним всего пару недель назад, но сейчас, смотря на серьёзный виноватый взгляд блондина, который собрал всю свою волю в кулак и пришел говорить с его матерью, Изуку сомневается в том, что это он сам — тот, кто является более осознанным. Бакуго переводит на него взгляд, невесомо касается расположенной у себя на животе чужой ладони, и чётко, нескрываемо горько, но чётко произносит своё «Прости, Изуку». - Я на тебя не обижаюсь, - быстро проговаривает учитель, чувствуя как тоска подходит тяжелым комом к его горлу. - Я решил извиниться так, чтоб Инко-сан видела, что я не намерен больше задевать тебя, - Бакуго смотрит ровно в глаза женщины, - я обещаю сегодня, что я не сделаю больше больно вашему сыну.

***

- Каччан, не было никакой необходимости втягивать в это всё маму, - Изуку едва переваливается с ноги на ногу, заваливаясь к себе в комнату и с шумом падая на кровать, - я на тебя даже не злюсь. Бакуго закрыл за ними дверь, тихо выдыхая оставшиеся нотки волнения. Даже для него самого такой шаг оказался изнурительным, но, по крайней мере, в груди теперь разливается приятное тепло от удовлетворения главной нынешней внутренней потребности парня — громко заявить о том, что он не шутки шутить сюда припёрся, а всецело быть другом, ну хотя бы, для Изуку и поддерживать его, а не попускать по всяким мелочам. - Да и, если честно, - голос учителя стремится в постельное бельё, так как он лежит лицом вниз, но слова всё ещё можно легко разобрать, - мне не очень то и нравится то, что ты сказал. Кацуки вопросительно вскинул бровь, уверенно подходя к кровати, где Изуку уже переворачивался на спину, чтоб видеть лицо блондина во время разговора. - Ну, ты же сказал, что не будешь меня обижать, - второй подтверждающе кивнул, - но ведь, Каччан, вся твоя манера речи построена на том, чтоб кого-то постоянно оскорблять. У Бакуго аж в глазах потемнело от такой ебучей прямолинейности. Не это он ожидал услышать после своей пламенной речи. - Ты то и дело что пропускаешь мат-другой в одном предложении, поэтому я не хочу чтоб ты насильно заставлял себя меняться, когда говоришь со мной, - парень выглядит так невинно, что у Кацуки аж ладошки непроизвольно начинают искриться, заставляя бедолагу подорваться на локти на своей несчастной кровати, - Каччан, ты же понял, что сейчас сказал, да?.. - Задрот Изуку! Ты решил, что я всё то там вывалил перед твоей матерью, чтоб просто обещать вам двоим, что не буду материться?! - мужчину так перекосило от злости, что Мидория аж с облегчением закатил глаза, - придурок, я о том, что я не собираюсь задевать тебя своими действиями и вести себя по-тупому, как раньше! Ты вообще меня не понял! - Каччан, я оценил всё, правда, - учитель вконец уселся на краю кровати, в успокаивающем жесте размахивая руками, - я понимаю, что ты сказал это именно перед мамой, чтоб показать серьёзность своих намерений. Я просто… - замялся. - Просто что? - Бакуго с шумом плюхнулся рядом с хозяином комнаты, вопрошающе сверля его висок. - Просто я не понимаю для чего ты это сделал, - Деку произнес это тихо и с виноватым взглядом повернул голову к блондину, - мне приятно что ты извинился, утро было напряженное, я согласен. Но почему ты решил, что нужно так официально просить прощения? - Я посчитал нужным. В комнате повисло молчание. Изуку вынуждено потёр переносицу, собираясь с мыслями и, очевидно, тяжелыми, так как он тяжело вздохнул, будто готовясь сказать что-то неприятное. - Каччан, ты же осознаешь, что я не злюсь за тебя за школьные годы, правда? Тебе незачем чувствовать себя виноватым за всё. Кроме того, я не могу злиться на тебя теперь и вовсе, ведь ты больше всех приложился к тому, чтоб я мог снова стать героем, - учитель старается говорить спокойно и ровно, чтоб не выдать сомнения, таящиеся у него в груди с потрохами. - Ты считаешь, что я сделал это из чувства вины за прошлое? И также считаешь, что я не должен это делать, потому что и так «откупился» костюмом? - блондин мгновенно разозлился, но плотно сжал шорты пальцами рук, что лежали на ногах, чтоб переместить туда свой гнев и сдержать его в интонации. Мидория переместил свой взгляд на пол и замолк, нервно покусывая щёку и размышляя над тем, что хочет сказать своими словами. В какой-то момент Бакуго даже решил, что слышит его внутренний бубнёж. - Я вкладывался в твой костюм , а потому что я хочу, чтоб ты продолжал следовать своей мечте. Учитель поднимает на него тяжелый взгляд, чуть выравниваясь в осанке, чтоб казаться хоть на каплю авторитетнее рядом с порядком вымахавшим и статным блондином. Он старается звучать максимально убедительно, концентрируя свои зрачки на переносице Кацуки, чтоб только не смотреть ему сейчас в глаза. - Каччан, после всего… ты должен думать о своих мечтах, а не тратить своё время на мои. Ты и так достаточно сделал для меня за всё это время. - Правда? И что же я такого сделал? - раздраженно вырвалось. - Ты же буквально умер за меня, - Изуку снижает и без того тихий тон. - И сделаю это ещё раз, если будет нужно, - Бакуго звучит так уверено, что младший не знает как точно стоит на это реагировать. В его душе оживился давно не угасший огонёк потери. - На тебя совсем не похоже так говорить. Да и не говори так вообще! - будто своими словами блондин может притянуть смерть обратно к себе. - А что мне говорить? Умереть за тебя это наименьшее что я мог бы сделать за все те годы, что ты терпел мой скверный характер. - Не говори так, это всё неправда. Ты не заслужил такого за пару мелких ошибок. - Пару мелких ошибок? - у Кацуки появляется испарина на лбу, он сжимает пальцы на ткани до побелевших костяшек, вспоминая всё то, что не удавалось забыть десятилетиями, - Изуку, ты забыл как я запугивал тебя в средней школе? Или как я мешал твоей спокойной учёбе в академии? Забыл сколько дерьма я на тебя вылил? Как сжег твою 13ую тетрадку с записями про героев? Как насмехался над твоей безпричудностью? Как сказал тебе пойти спрыгнуть с крыши? Я не помню чтоб вообще что-то хорошее для тебя делал. Изуку замешкался на секунду. Он не ожидал словесный поток от Кацуки настолько рано. Как и не ожидал, что это зацепит его так остро. - Если бы ты ничего не делал, то не сидел бы со мной сейчас здесь, понял? Не пожертвовал бы собой чтоб спасти меня! Ты бы не был первым, кто узнал о том, что Всемогущий отдал мне причуду и тем более не был бы тем, чьи движения я автоматически повторял, когда пытался научиться пользоваться «Один за всех»! Даже сейчас я бы не пытался тебе что-то объяснить, если бы считал тебя кем-то плохим, понимаешь, Каччан? - И только поэтому я не должен был извиняться за свои сегодняшние слова? Потому что я «много» для тебя сделал? - Ты всегда очень вспыльчив и я вполне привык к этому. Это твой характер и я принимаю его полностью, - учитель положил руку себе на сердце, показывая чистоту своих слов. - Принимаешь потому что винишь себя за то, что я потратился на твой костюм, да и только. Ты чувствуешь себя должным, поэтому считаешь что должен продолжать терпеть моё дерьмо, иначе я пожалею о том, что я вложился в тебя. Изуку громко ахнул, на мгновения заполняя комнату своим глубоким шоком от того, как ловко Кацуки его разгадал. Тот же смотрел на него своими разгоревшимися красными глазами, понемногу теряя терпение, но чувствуя как годами копившийся багаж правды вот-вот лопнет прямо на бедолагу напротив. - Каччан, ты всё неправильно понимаешь! Я чувствую себя виноватым, это правда. Но совсем не из-за костюма. Скорее из-за того, что это ты столько сделал для меня, когда я ничего сам не смог сделать для тебя! - Ты прикалываешься сейчас? - звучит злобно, неприкрыто. - Да нет. Тобой движет вина за школьные годы и ты почему-то считаешь, что я не простил тебя ещё тучу времени тому назад за твои подростковые препинания. Я всё простил, я даже не обижался на тебя потому что. Но ты не хочешь это признавать, потому что считаешь себя законченным мудаком буквально без причины на то! Блондин подрывается на ноги, свирепо оскаливаясь и скрепя голосом от того, насколько сильно он пытается приглушить подкатившийся крик: - Я считаю себя мудаком, потому что я и есть мудак, Изуку. То, что я извинился перед тобой и спустя 12 ссаных лет начал называть тебя по имени не даёт мне права чувствовать себя менее виноватым! Я всё время после хочу показать тебе, что я изменился и что ты заслуживаешь к себе лучшего отношения, в первую очередь, от такого мудака как я! Мидория подскакивает следом, нарочно становясь ближе к Кацуки, надеясь что с такого расстояния ему удастся докричать правду до старшего: - Ты несешь полный бред, Каччан! Ты забываешь половину того, что вообще происходило и концентрируешься непонятно на чём! - Непонятно на чём? - парень сгибается, наклоняя голову ближе к Изуку, оттягивая ворот своей-чужой футболки, потому что сейчас кажется, что он перекрывает ему воздух от возмущения, - да я во снах слышу как моя тупая башка говорит тебе пойти сброситься с крыши, потому что в следующей жизни тебе может повезти родиться с причудой! Я ненавижу себя за то, что не разорвал свой ебучий рот в ту же секунду! - Да ты что? И это тебя всё ещё волнует? - истерически улыбается, - а я вот видел как ты трупом лежал посреди поля битвы с разорванным, блять, сердцем! Каччан, ты, твою мать, не дышал! - И в чём твоя вина здесь вообще?! - А в том, что если бы я пришел хотя бы немного раньше, то никому не пришлось бы тебя откачивать, потому что ты элементарно был бы жив да и только! Ты умер потому что меня не было рядом! Я собирался всех защитить, а по итогу оплошал настолько, что потерял не только свою причуду, но и из-за меня умер ты! - Я умер, но воскрес! И умер я, чтоб догнать тебя, хоть чуточку приблизиться до твоего уровня и стать хоть на грамм лучше, чем я был к тому моменту, - Кацуки указательным пальцем свободной руки больно стучит по виску Изуку, заставляя того негодующе поморщиться, - тебе не за что себя винить, я сам проебался в бою кучу раз и умер, потому что было мало опыта, да и только! А вот то, что из-за того что я помер хуй пойми из-за какой-то ранки на груди, тебе руки оторвало нахуй, Изуку?! Об этом ты ничего сказать не хочешь?! - Руки оторвало?! - Деку резко откинул чужую руку от своего лица, открыто возмущенно вскрикивая, - я дышать продолжал, Каччан! Я на ноги подняться мог! Я не лежал трупом и со мной всё было нормально! - Ой, бедолага я, давайте все вместе меня пожалеем, что я немного полежал на земле! Как бы не так! - Каччан, у тебя с памятью проблемы или ты забыл уже как спас меня ещё раньше, когда тебя вместо меня насквозь проткнуло?.. - он не успевает договорить, ему закрывают рот тяжелой ладонью, вдавливая её, чтоб не открывал обратно. - Я не хочу это слышать! Ты идиот! - с шумом через нос выдыхает блондин, как ощущает, что ладонь с натиском и ужасающей силой за какую-то секунду оттягивают назад, сжимая запястье. - Сам идиот! Какого чёрта ты вообще споришь со мной?! - продолжает Изуку, отпуская руку блондина. - Ого! А что, с тобой уже спорить нельзя?! Ах, да, ты же учитель! - со смешком проговаривает Бакуго и не может удержаться, чтоб не добавить язвительное: - поставишь меня в угол? Изуку не сомневается ни на секунду, откидывая все формальности, тычет пальцем в сторону ближайшего угла, который буквально в метре за спиной гостя: - Если это поможет тебе избавиться от дурости в виде чувства вины за пережитки прошлого, то я только за — иди в угол! Кацуки удивляется, поднимая брови, но показательно разводит руками и медленно приближается к указанному месту. - На колени там стать? - Ты ужасен! - Буквально полчаса назад ты нашептывал Инко-сан, что я удивительный, - парень разворачивается, упираясь широкой спиной в угол, и широко расплывается в ухмылке. - Каччан, ты подслушивал?! - учитель краснеет кончиками ушей. - Да, ждал момент когда ты первый что-то высрешь о том, что я святой и подарил тебе костюм, — который ты заслужил тем, что спас все жопы в Японии, включая мою, кстати — и что ты недостоин этого, - Кацуки резко прерывается и вытягивает одну руку во всю длину, показывая куда-то за спину Изуку, - пиздуй в другой угол! - Что?! Да с чего бы это! - Да с того, что тебе самому пора промыть мозги от всякого дерьма и вывалить на меня все свои настоящие чувства! Я хочу знать что у тебя на душе, Изуку, потому что я сам не могу заговорить, пока ты молчишь, придурок! - Деку опешил, непонимающе глядя на ровную руку Бакуго, покрытую огромными шрамами, оставшихся после войны. Его моментально трогает то, что Кацуки всё же может ею шевелить, нападать, активировать причуду. Резкие воспоминания из прошлого, как нарочно, врезаются в голову и учитель, не находя сил с ними бороться, с предательски громким вздохом, повинуется указанию гостя. Они разошлись по противоположным углам, но никто не стал смотреть в них. Парни стояли лицом к лицу, упрямо глядя друг другу в глаза. Изуку первым аккуратно встал на колени, жестом руки показывая, что Кацуки тоже должен сделать это. Блондин с грохотом буквально упал на них, заранее демонстративно скрестив руки на груди. По нему было видно, что он ещё не отошел от перепалки, хотя сам же её и затеял. Вроде как. Кацуки осматривает измученное уставшее лицо учителя, очерчивая особенно внимательным взглядом его шрам на правой щеке, который спускался ниже к шее и на всю руку, уродуя тело следами зла. Другая сторона ничем не лучше. Хоть лицо и осталось целым там, но руки, ещё со времён первого года в Юэй были потрепанными, а война их и вовсе добила, не оставив практически ни единого живого участка. Однако, Изуку это не портило, нет. Наоборот, с его милым образом все шрамы смотрелись очень аккуратно и по-особенному. Его мягкая натура превращает их в своеобразные украшения и заставляет задуматься о том, сколько ещё неизвестного об Изуку за тем, что он скрывает отпечатками на своем теле. - Расскажи мне о том, как ты стал жить после выпуска, - голос блондина кажется громким в полной тишине комнаты, - расскажи мне то, чего я не знаю. Не то, как ты боялся вести уроки или стеснялся Айзаву. Расскажи мне о своих чувствах, Изуку. Пожалуйста. Мидория потерял счёт времени, пытаясь придумать как отказаться от просьбы. Он смотрит куда-то через Кацуки, не находя в себе силы проронить и слова. Ему не хочется говорить о том, что у него на душе, как события восьмилетней давности отбились на его будущем и как влияют на него до сих пор. По большей мере Изуку считает, что он не должен жаловаться. Ему дали всё: причуду, надежду, статус наследника, а он потерял это в мгновение ока, забывшись в бою, отдав больше, чем нужно, но так и не сохранив ряд чужих жизней и оставив половину за собой инвалидами. Даже так, его пожалели, оставили в Юэй, дали шанс жить так близко к героям, как только это возможно с его реалиями. Жаловаться на то, что Изуку сидел на скамейке даже не запасных, а просто скамейке, в академии, вычитывая студентам ненужные формулы, кажется ему слишком неправильным, неблагодарным. Он понимает, что искренне счастлив, что его не отстранили от геройства, что он может наблюдать за подрастающими поколениями, наставляя их и прививая качества героев, на подобии которых он сам хотел стать. Но сердце скрипит, трясётся в груди, заставляя Деку снова и снова размышлять над тем, а не врёт ли он себе часом? Не пытается ли насильно заставлять себя верить в то, что его всё устраивает? Неужели его сердце с трепетом не растаяло, когда Всемогущий вручил ему костюм, который закроет полностью отсутствие родной причуды? Неужели не обрадовался всем сердцем, мысленно снова начиная надеется и верить в то, что он снова станет героем? Он хочет соврать Кацуки. Сказать, что ему было хорошо все эти годы и он не клевал себя за то, что у него больше нет способностей. Ему слишком стыдно признаться в том, что все годы после войны казались ему сплошным шумом в ушах, а все новости о геройствах его одноклассников разрывали его каждодневно. - Изуку, пожалуйста, - совсем тихо моля проговаривает Бакуго, пытаясь рассмотреть зелёные глаза под полузакрытыми веками, - скажи это первым. Голос блондина кажется очень томным, вымотанным, вымученным. Мидория возвращает своё взгляд к его лицу, готовясь увидеть скрытое раздражение, но не замечает ничего, кроме глубокого сочувствия, печали, горечи. Его мать так смотрит на него. Вот уже сколько лет с утра до ночи он натыкается на такой её взгляд, которым она окутывает сына, в душе не зная как облегчить его ношу. В её глазах никогда нет осуждения — только любовь. Изуку сравнивает взгляд матери с Кацуки. Не находит отличий. - Мне было обидно. Мне было правда обидно, что все стали про-героями, кроме меня, - он осип, звучал не убедительно, но рваный голос усиливался с каждым словом, - я так старался. Клянусь, я выжал из себя всё! Но не спас ни Шигараки Томуру, ни себе никакого будущего не добился, - Мидорию буквально начинают душить слёзы, но он ещё не готов давать слабины их показывать снова, - так ещё и все забыли обо мне! Да, Айзава-сенсей каждый день проверял моё самочувствие. Да, Всемогущий звонил дважды в неделю, узнать в порядке ли я. И да, я говорил, что в порядке, но я НЕ был в порядке! - парень прижал ладони к сердцу, как по привычке делает Инко, - как я мог быть в порядке, если всё чего я хотел добиться пришло и ушло от меня за один год, а после я остался просто пылью в памяти у каждого! Я рад, что смог попробовать свою мечту на вкус, я счастлив, что узнал каково это — быть таким же как и все, а не простым безпричудным, - голос неприятно срывался на гласных, можно было буквально услышать, как ком подступает к горлу, - я правда ценю тебя, Каччан! Я восхищаюсь тобой и никогда не держал на тебя зла, но мне было обидно отвратительно от того, что казалось даже ты забыл обо мне! Ты звонил мне, я знаю. Ты писал мне, я знаю. Ты больше всех уделял мне времени, но я не мог избавиться от ощущения того, что я обременяю тебя и торможу твои успехи своими бессмысленными рассказами об академии, - Изуку давится слюной, закашливается, но хочет продолжить, - мне не оставалось ничего другого больше. Мне казалось хорошей идеей поддерживать новых учеников в академии, давать им надежду, поощрять амбиции. Я видел в каждом из них наш класс и каждый раз, каждый день меня это разбивало на стеклышки, - из левого глаза потекла крупная слеза, - мне было ужасно одиноко, Каччан! Я очень скучал! Я очень скучал, когда узнавал в поведении разных учеников нас с тобой! Очень скучал, когда видел сюжеты о тебе и ребятах по новостях! Я даже сейчас скучаю, потому что мне кажется, что рано или поздно ты снова уйдешь. Но ты имеешь полное право и ты даже должен будешь это сделать, но я… я просто… не знаю как буду жить, если снова останусь один, - Изуку размашисто вытирает тыльными сторонами ладоней своё лицо, стараясь не сорваться на глухой плач, - у меня уже есть костюм и я смогу собраться с силами, совершать поступки, спасать людей. Я чувствую как меня накрывает от предвкушения всего этого, но, даже сейчас, мне кажется, что я совсем один в этой комнате. Мне кажется, что все сделали мне услугу, чтоб я просто не ныл, чтоб просто так выразить сочувствие, - Кацуки отрывает рот, чтоб грубо возразить, но не может перебить чужой поток, не хочет спугнуть это голое откровение, - я же знаю, что принес какую-то пользу, но мне не нужно это всё вот так! Мне не нужна слава, я никогда не стремился к ней. Я просто хотел помогать людям как Всемогущий! Я хотел быть героем! Героем, Каччан, а не обузой! Я хотел сражаться с врагами на опасных территориях, а не смотреть на то, как это делаете вы, с экрана телевизора! Я хотел чувствовать адреналин, а не выгорание от рутинной работы в академии! Я хотел чувствовать себя полезным, а не тем, на чью домашку в Юэй просто забивают, потому что я не могу даже накричать на студентов, чтоб показать, что я буду терпеть такое неуважение к себе! Я хотел соревноваться с тобой и каждый день показывать, что могу составлять тебе конкуренцию, а не тухнуть в пустом кабинете после уроков, выслушивая твои рассказы о том, как ты сам со всем постоянно справляешься! Голос Изуку предательски садится, а воздух в лёгких заканчивается от сильного напряжения. Он стоит на коленях, повержено глядя в пол, с опущенной головой и плечами, которые будто осунулись под давлением ноши, которая с громким неясным криком только-только, спустя восемь лет, упала с них. Мужчина кажется серым на фоне яркой комнаты, будто растерял все свои краски и больше не может «раскрасить» себя сам, как делал всё это время, имитируя счастливого человека. Сердце Кацуки стремительно бьется в одном направлении — строго напротив. Ему больно, отвратительно больно слушать всё, что говорит Изуку, даже если он хотел и ждал, что он скажет что-то такое. Однако, услышав интонацию, увидев выражение его лица — блондин чувствует себя полным ничтожеством, которое только и делало, что усугубляло ситуацию все эти годы, умалчивая о костюме и рассказывая о своих операциях парню, чьи мечты окончательно разбились в тот мрачный день, когда «Один за всех» покинул его тело с концами. Ему горько, тоскно, вязко внутри. Ощущение, что ещё секунда и его сердце снова разорвётся, но в этот раз воскрешения не будет. Смотреть на Изуку, — бледного, ранимого, вывернутого на изнанку с душой на выкат, невинно стоящего на коленях, будто готовясь к смертной казни — оказывается настолько невыносимо, что Кацуки не может побороть желание успокоить, утешить, показать, что не только он страдал: - Я тоже скучал. Каждый день выходя на патруль с кем-то я искал в нём тебя. Я ни разу не встречал отваги и стремления помочь остальным такого, как у тебя. В каждой новости об академии, в каждом звонке тебе я надеялся услышать что-то такое, что заставило бы меня успокоиться. Я всем своим нутром чувствовал, что с тобой что-то не так, но я не мог тебе помочь никак, кроме сходить с тобой выпить или прогуляться раз в пару-тройку месяцев и послушать о каких-то неудачниках, которых ты учишь. Я понимал, что мы оба неискренние друг с другом, но я просто не знал как себя вести и что говорить, чтоб ты почувствовал, что можешь не стесняясь рассказать мне о том, что у тебя на душе творится. Твоя дежурная фейкова улыбка, твои мягкие жесты, специально высокий голос — всё для того, чтоб все думали, что ты в порядке, - Изуку случайно громко всхлипывает, - но я видел, что ты потух, я знал это. Единственный выход, который я нашел сразу же после выпуска — это найти технологии, которые позволили бы тебе вернуться в строй. Я жил надеждой о том, что смогу увидеть тебя со мной вместе на патруле, а не того же Шото, к примеру, - блондин неуверенно начинает подниматься с колен, на него не смотрят,- это всё, что мной двигало. Я же знаю как ты светишься, когда по-настоящему счастлив. Я не видел этого счастья, когда мы с тобой встречались. Я хотел с тобой поговорить, хотел надавить на тебя, чтоб ты сам сказал, но получалось, оказывается, что ты думал, что я отдаляюсь! Всё на что мне оставалось надеяться это что, когда я отдам тебе костюм, ты будешь нуждаться в моей поддержке и позволишь оставаться рядом, пока не откроешься, - он стоит, неловко согнувшись, рассматривая зелёную макушку в паре метров от себя, - я ждал с нетерпением дня, когда ты будешь стоять рядом со мной. Мидория закрыл лицо ладонями, пытаясь прикрыть свои слёзы. Кацуки не кричал на него сейчас, не угрожал, не пытался агрессивно вбить что-то в голову. Он просто рассказывал. Рассказывал о том, что тоже постоянно сравнивал окружающих с ним, что искал похожие черты в чужих характерах, что стремился создать вокруг себя иллюзию, что всего достаточно. Учитель не заметил, когда сладкий запах нитроглицерина оказался в опасной близости к нему. - Знаешь, Изуку, какая у меня мечта? - Кацуки сел рядом с ним на пол, аккуратно кладя руку на зелёные кудри, пытаясь обратить на себя внимание, - я хочу тягаться с тобой до конца своих дней. Хочу соревноваться за места в рейтинге, даже если это будут последнее и предпоследнее места. Но ещё, я хочу, чтоб у нас с тобой было своё агентство, хочу чтоб ты продолжал учить студентов, а потом они приходили туда ко мне на стажировки. Хочу чтоб они рассказывали мне о том, какой у них крутой учитель Деку, а потом и ты сам приходил вечером, извиняясь, что задержался, и переодевшись в свой геройский костюм, улыбался мне, зовя на патруль. Я хочу связать тебя по рукам и ногам, чтоб ты больше не отдалялся от меня и говорил мне, мать его, что ты чувствуешь! Снаружи дома послышался крик уличных котов и удивленные визги маленьких детей. У Деку оказалась приоткрыта форточка. Его плечи мелко затряслись, прятать слёзы больше не было смысла. Кацуки жалобно потянул гласную в духе «ну-у» и утешительно стал гладить путанные волосы Изуку, пытаясь этим как-то помочь. У него самого давно набежали слёзы, но он, как положено герою, старательно удерживал их внутри. Слава Богу, как положено мужчине, он позволил себе отдаться эмоциям и всего через секунду, как учитель стал совсем громко тянуть воздух через нос, у него обильно потекли два ручейка из глаз. Он почувствовал успокоение впервые за последние восемь лет. Руки сами потянулись к Изуку. Блондин аккуратно убрал свою правую с чужой макушки и взялся ею за его плечо, притягивая, заставляя упереться о себя. Второй, видимо, не ожидал такого, потому что тут же убрал свои ладони от заплаканного лица, чтоб убедиться, что не бредит. - Каччан стал таким добрым, - тихонько пускает смешок растроганным голосом, заставляя Кацуки негодующе и показательно громко цокнуть языком, - помечу этот угол красным цветом. - Оранжевым ебашь, - недовольно тянет второй. Вдруг по комнате раздался стук и оба парня непонимающе посмотрели в направлении дверного проёма, встречаясь взглядами с растерянно-смущенным Инко. Женщина неловко покраснела, быстро закрывая дверь из внешней стороны: - Мальчики, извините! Я просто хотела убедиться, что вы больше не ругаетесь! Но это не моё дело, так что я надену беруши, всё нормально! - протараторила госпожа Мидория, шустро отбегая от двери в свою спальню, подальше на этаже, - доброй ночи! Парни смотрели на закрытую дверь ещё с минуту, когда вдруг Изуку сорвался с места со звонким, но частично хриплым «Мама! А футон?!» и выбежал в коридор. Кацуки почувствовал как его скулы легонько зарделись. Деку громко стучит в дверь в мамину комнату, но ему никто не открывает и даже не отвечает. Учителю неловко признать, но Инко, видимо, так опешила, что заткнула себе уши, едва уединилась с собой в своих покоях. Его лоб покрывается потом от того, что нужно будет сообщить. - Каччан, футон у мамы в комнате, но она уже не слышит, что я её зову… Ты тогда оставайся здесь, а я посплю на диване в гостиной. - Что за бред? Я сам пойду на диван тогда. - Нет, ты же гость, - Изуку отрицательно помахал головой, - кроме того, ты очень много работал, так что тебе нужен качественный сон. - А тебе нет? - Я не буду спать ещё часа три точно. У меня много бумаг на заполнение и подготовка к завтрашним урокам, - Кацуки присвистнул. - Ты не выспишься на диване, он не достаточно широкий даже для тебя. - Как-то разберусь. - Ты не можешь поспать со мной что-ли? - Что, прости? - у парня нервно дёрнулся глаз. - Прощу. Ты забыл что проснулся у меня дома на кровати? - вскинул бровь. - Мы спали вместе? - Ну типа. - Каччан… - Изуку вдруг согнулся в низком поклоне, - извини за предоставленные неудобства! - Да какая разница-а? Я, к тому же, тоже не собираюсь спать ещё часа два точно. Я плохо засыпаю из-за привыкания к ночным патрулям. Кацуки старательно умолчал о том, что Изуку мог бы просто позвонить или написать Инко-сан, что нужен футон.