Во имя моего героя

Кацуки мнётся у дверей в комнату Изуку, до боли сжимая кулаки, тем самым заставляя ногти буквально впиваться в потные ладоши. Он пытается прислушиваться к звукам за стеной, будто ища подсказку в случайных шорохах, которые полторы недели назад потерявший причуду парень мог бы издать. Но ни звука не было. По ту сторону двери будто была только пустота — чёрная дыра, войти в которую блондин боялся так сильно, что стоял на месте уже минут пятнадцать точно, не решаясь даже взнести руку вверх, чтоб постучать. Инко сказала ему, что он особенный для Изуку, поэтому он должен его послушать. Мидория почти не ел, почти не разговаривал, почти не выходил из своей спальни, блеклой тенью оседая на углу своей кровати с потупленным вниз отчужденным взглядом. Кацуки хотел проверить насколько это так. Но не решался даже разком удариться костяшками рук о чёртову дверь, будто это может разбить то последнее, что осталось в Изуку. На самом деле, Бакуго больше боялся того, что увидит, когда дверь откроется перед ним. Какое лицо он увидит. Насколько потухшим будет обычно задорный и яркий взгляд. Его буквально окутывало волнами сомнения, которые тут же сталкивались о скалы трезвого рассудка, преднамеренно вычитывая в голове что-то вроде «Я должен ему помочь». Тяжелая рука поднимается ввысь, но не для того чтоб постучать — Кацуки сразу же кладет её на ручку двери, резко открывая и на одной волне залетая в комнату. Он немного морщится привыкая к темноте в наверное единственной комнате в доме, где не горит свет, но даже когда глаза привыкают, парень не далеко не в тот же миг может разглядеть сгорбившуюся фигуру на стуле у стола, совсем никак не отреагировавшую на гостя. Изуку сидит спиной к двери, не оборачиваясь, не говоря ничего. Смотрит куда-то в стол перед собой с осунувшимися плечами и отвратительной осанкой. Можно было подумать, что он учится, но тетради все были убраны на краю стола и даже ноутбук в пятидесяти сантиметрах от его лица был выключен. Шторы плотно закрыты, кровать измята, но заправлена, в воздухе пахнет пылью. Блондин недовольно хмыкает, закрывая за собой входную дверь и идёт открывать окно, совсем немного отодвигая штору, чтоб не нарушать томную атмосферу в комнате. Возможно она помогает Мидории прийти в себя. Даже когда форточка с громким треском поддалась манипуляции последний ни единой мышцей не вздрогнул. Сидел понурив голову и всё. Когда Кацуки присел на корточки рядом с ним, разворачивая крутящийся стул в свою сторону, тот всё ещё молчал. За то Кацуки смог рассмотреть его бледное лицо с упалыми щеками, на одной из которых шрам будто ещё больше стал выраженным, тёмные круги под глазами, приоткрытый в неверии рот с совершенно сухими и потрескавшимися губами и абсолютно ничего не видящий потухший взгляд, который направлен куда-то вниз, возможно даже в себя. Блондин болезненно скривился — перед ним живой труп. Он кажется серым, будто покрытым пылью, бесцветным, пустым. Из него вытянули все соки, а потом дотянулись до искры в душе и потушили её тоже. Блондин мысленно клянёт тот день, когда Изуку победил. - Эй, - обращается, протягивая вспотевшую ладошку и мягко кладя её на неприкрытое домашними шортами колено младшего, - давай поговорим. Изначально это планировалось как вопрос, но получилось утверждение. Кацуки выжидающе наклонился вперёд, специально подбираясь лицом ближе к Изуку, чтоб тот обратил на него свой взор, но это не сработало. У блондина терпение не вечное, так что он решил просто с силой потеребить парня за коленку, глядя как податливо он всем телом дёргается в такт трепаниям гостя. По крайней мере это сработало. Мидория моргнул и резко посмотрел на Кацуки, больше не шевеля ни единой мышцей своего тела. Он просто впился расфокусированным взглядом в алые радужки напротив, зрачки в которых непроизвольно увеличились на пару миллиметров каждый. - Изуку, - почти шепотом проговаривает блондин, сжимая пальцами коленную кость другого, - ты совсем загнался. Но Изуку молчит, не сдвигаясь даже на сантиметр. У него пульсируют зрачки: то сужаются, то расширяются постоянно, крича о своей усталости. Но он тянет слабую улыбку, подсознательно пытаясь успокоить ею блондина, которого скорячило в лице только ещё больше — Мидория выглядит как маньяк сейчас. - Потрепало же тебя, - с сарказмом выдаёт гость, удобно располагаясь на полу у кресла, садясь по-турецки, - с годами не хорошеешь. Изуку глухо смеётся, а сердце Кацуки с болью сжимается, но он рад, что его хотя бы слышат. Возводит на потерянное лицо сверху свой взгляд, надеясь увидеть светлый проблеск, но там нет ничего. Деку выглядит как кукла, которую забросили на пыльный шкаф и заменили новой, более привлекательной и качественной игрушкой. Отвратительно признавать, но так оно и есть, и Кацуки очень хорошо понимает, что не один он здесь это осознаёт. Он открывает рот, чтоб выдать что-то философское, но глохнет на полуслове и получается какое-то невнятное мычание. Блондину даже немного стыдно за такую «речь», отчего он трёт свой затылок, жалея что в своё время мало слушал как правильно и красиво Полночь разговаривала на своих уроках и пыталась подбить остальных читать больше литературы. Сейчас этой красноречивости объективно не хватало и Бакуго ощущал всем своим нутром, что делает ещё хуже своим бесконечным молчанием после пародии на внятность. Он осторожно убирает свою руку с колена Мидории и кладёт её куда-то ему на щиколотку, обхватывая цепкими пальцами в слабой хватке. Кацуки кажется, что если бы он не перехватил свою руку, а просто снял её, то потерял бы внимание Изуку. Он мягко приглаживает кожу вокруг выпирающей косточки, мнется, не зная как завести разговор: - Изуку, - совсем тихо обращается, - ты же понимаешь, что это ещё не конец? Кацуки хочет вместить в эту фразу все свои мысли, всю надежду и желание, которое таит в глубине своей души, но на Изуку оно не отбивается — он просто кивает, не выдавая ни единой эмоции — только глупая улыбка кривит его лицо. - Ты всё ещё герой, Изуку, - пытается внятнее, но у самого же дыхание предательски сбивается, будто он говорит что-то невозможное, - не причуда делала из тебя героя, а ты сам. Я клянусь тебе, ты всё ещё лучше всех! Мидория с огромным усилием опрокидывает свою голову на спинку кресла, оголяя Кацуки полный обзор на свою шею с дрожащим кадыком. Последний вполне чётко понимает, что младший слышит его ясно и это растрогало его, надавив на самую открытую рану. Невыносимое чувство. Что блондин должен сейчас сказать, чтоб помочь? Как он должен себя повести? Что нужно сделать, чтоб унять боль внутри хотя бы своего сердца, которого лучше бы уже не было — лишь бы только не видеть Изуку таким. - Не сдавайся, прошу тебя, - рваным скрипящим голосом выдаёт Бакуго, сжимая чужую лодыжку плотнее, - ты же мой герой! - к горлу накатывает ком из сдержанных слёз, - как же я смогу дальше побеждать, если ты сдашься?

***

По комнате раздаётся тихий шорох и следом за ним глухой стук двери. Кацуки открывает глаза почти сразу же, дотягиваясь рукой до телефона, что лежит на прикроватной тумбочке с его стороны — 03:15. Изуку рядом нет. Он лёг спать от силы полтора часа назад. Блондин точно знает, ведь решил не спать ровно до того же момента, безуспешно листая ленты в разных соцсетях, надеясь найти неплохую отраду для убивания времени, пока учитель рассиживался за своим столом, перебирая документы и время от времени нервно ударяя пальцами по клавишам своего компьютера, внося какие-то правки в электронные журналы. Насколько же сильно в Юэй грузят преподавателей, что приходится засиживаться допоздна, а с каждым новым утром по новой проделывать уже сделанное. Глядя на вымотанного Мидорию, который уже три дня не выдвигался на патрули, Бакуго понимает, почему Айзава, в своё время, постоянно искал возможность поспать. На первом этаже разносится приглушенный звук удара и это выбивает Кацуки из раздумий — он срывается с кровати, быстро пробегает по коридору и съезжает по перилам лестницы, оказываясь в паре метровых шагов от кухни, где горит бледный свет. Блондин в пару секунд оказывается внутри и столбенеет. Изуку сидит, беспомощно распластавшись у открытого холодильника — единственного источника света в комнате, тяжело дыша и отрицательно размахивая головой по сторонам. Из его рта с шумом вылетает воздух, не успевший сформулировать ни единой фразы, он не может полноценно открыть глаза — веки слишком тяжелые, руки с силой сжимаю ворот его ночной футболки, едва ли сдавливая горло, а ноги поджимаются то ближе, то распрямляются во всю длину бесцельно. Блондин узнаёт сразу же свои ощущения от увиденного. У него открывается рот, но крик так и не выходит из лёгких. Он срывается к Изуку, тянет его лицо к себе правой рукой, а второй мягко стучит по щеке, пытаясь привести парня в чувство. Тот его будто не слышит, корючится ещё больше, почти змеёй извивается, пытаясь вырвать лицо из незнакомой хватки, а тепло, обильно исходящее от близко расположенного блондина, давит на него ещё сильнее, заставляя спиной пуще прежнего упираться в холодильник, будто верхняя открытая дверца может ему сильно помочь. Кацуки не знает что делать. Он окликает его несколько раз, пытается приоткрыть веко на правом глазу, стучит по дёргающемуся бедру, но всё зря. В голове пробегает белая строка с мыслью, за которую мужчина тут же хватается и подскакивает, ища глазами любую чашку или стакан. Он нащупывает на первой же полке какую-то глубокую тарелку и, не долго думая, набирает в неё ледяную воду из-под крана, а после выливает её всю на голову учителя, который всем телом встрепенулся, но — слава Богу — открыл глаза во всю ширину, отпуская ворот футболки моментально и шумно вдыхая во все лёгкие воздух, которого ему не хватало. - Каччан. Каччан, - маниакально вырывается у него, и Кацуки тут же присаживается обратно на корточки, заглядывая в лицо Мидории, но тот так пугается и дёргается, что блондин соображает, что тот его до этого и не видел вовсе, - живой? Живой? - повторяет как-то глухо, рукой пытаясь докоснуться до бледного лица блондина, который не может понять как ему реагировать, - Каччан? - Каччан, - утвердительно кивает Кацуки, прижимая шрамированую ладонь к своей щеке и с силой проводит ею дальше по скуле, - это я. Мидория мгновенно расслабляется и вмиг теряет контроль над невероятно напряженным телом, бездушной куклой растягиваясь ногами по полу и немного съезжая по стенке холодильника. Сверху наконец-то получается ощутить холод от открытой дверцы, который так сильно контрастирует с жаркой и мокрой кожей лица блондина. - Живой, - практически скулит, сжимая как можно сильнее веки вместе, - слава Богу, Каччан. Кацуки понимает о чём он, понимает какие мысли набатом бьются в голове бедного Изуку, когда он большим пальцем пытается огладить чуть больший участок его щеки, ни разу даже не смотря на него. Блондин придвигается ближе, беря левую свободную ладонь учителя и укладывая её себе на сердце, заставляя Мидорию болезненно ойкнуть и закусить до крови нижнюю губу, чтоб не расплакаться на месте. Его трясущаяся ладонь совсем бессильна, она держится на добром слове и вот-вот соскользнёт, но Изуку с такой надеждой смотрит на неё, едва ощутимо пальцами сжимая чужую грудь, что у Кацуки внутри что-то окончательно ломается и он вжимается в него, обнимая так отчаянно, так крепко, что Деку выдыхает со звуком удивления, но тут же жмётся в ответ, прощупывая частое аритмичное биение сердца блондина. Ему так больно, что слёзы текут автоматически и он быстро мочит ими свою же футболку, плотно сидящую на сильных плечах Бакуго, пока тот, словно и не дышит вовсе, врывается носом в тёмные пряди на макушке учителя, пробуя, упиваясь этим болезненным моментом, но хотя бы в своих любимых руках. За все годы после выпуска Кацуки так и не позволил себе ничего лишнего. Даже за руку он брал Изуку от силы раз пять под предлогом помочь, подбодрить и просто поднять, если тот неуклюже навернулся, допустим, осенью, выходя из кафе, где они проводили вечер после месяца физического отсутствия друг у друга в жизнях. До объятий не доходило, но сейчас… Блондин клянет своё истерически бьющееся сердце, намертво прилипая к трясущемуся телу молодого учителя, невольно наслаждаясь, радуясь, проникаясь моментом, будто Изуку прямо здесь и сейчас колошматит вовсе не от того, что он в душе представил мёртвое тело Бакуго с разорвавшимся сердцем в одиноком поле, а от того, что он безумно смущается. Они сидят так минут двадцать, когда тихие всхлипы окончательно заканчиваются, а сердце Кацуки уже не стучит так остро и аритмично. Изуку приглаживает рукой грудь блондина, готовясь отстраняться от неё, но тот из последних сил пытается вдохнуть как можно больше запаха Мидории. - Холодильник ещё сгорит, - практически неслышно проговаривает последний, вспоминая о том, как судорожно открывал его верхнюю дверцу, понимая что не дойдёт до умывальника, чтоб получить порцию прохлады. Кацуки машинально захлопывает её, погружая комнату в полный мрак. Фонарь на улице не работает, освещения совершенно никакого. - Что это было? - так же тихо спрашивает блондин, не отпуская из рук тёплое тело, боясь что оно вырвется и убежит от ответа. - Мне иногда снятся кошмары. - Обо мне? - Чаще всего. Блондин нежно приглаживает холодную спину, глотая горечь, собравшуюся у него во рту. Если у Изуку такое случается и каждый раз доходит до панического приступа, то дело совсем дрянь. Кацуки не может сдержать жалости, которая накатила на него, он ещё раз крепко сжимает учителя в своих руках и неспешно отстраняется, желая спросить о частоте таких неприятных происшествий, как вдруг свет на кухне резко загорается и ослепляет парней, пока знакомый высокий голос их ещё и оглушает: - Изуку! Сынок! Снова? Ты не принял лекарство?! - подбегает женщина и испуганно тянет сына обниматься. - Всё хорошо, мам, не преувеличивай, - он мягко гладит по её спине, пытаясь поставить голос максимально уверено. - Как не преувеличивать? - женщина быстро переводит взгляд на более разговорчивую личность, - Кацуки-кун, как это было? - Невнятная трясучка, жар и сбитое дыхание, - блондин не хотел вдаваться в подробности, ведь его осекли предупредительным взглядом. - Мама, всё хорошо, я просто немного сел здесь посидеть, - Инко отстранилась от него, трогая руками мокрые пряди. - С чего бы ты ночью тут сидел? - с открытым пониманием всего, что произошло, отвечает женщина. - А что ты думала? - посмеивается, очевидно, пытаясь свести всё к глупому совпадению, - у Каччана высокая температура тела, комната быстро нагрелась, мне захотелось остудиться. - И ты не дошел до ванной, но зато спустился аж сюда! - Инко расстроено коснулась рукой своего лба, - Изуку, почему ты всегда делаешь всё, чтоб тебя не увидели? Кацуки переводит взгляд от одной зелёной макушки к другой и в конце останавливается на старшей, уверено и без колебаний спрашивая: - Инко-сан, как часто такое случается? - Каччан, я же сказал, это очень редко, - попытался убедительнее утвердить Мидория. - С самого окончания академии, - так же без колебаний ответила женщина, заставляя сына округлить на неё глаза по пять копеек каждый. - Ма-ам! - обиженно вскрикнул он, но тут же обернулся на блондина, приподнимая руки в непонятном жесте, - Каччан, это редко, услышь меня. - С самого выпуска? С чем это связано? - он явно не собирается слушать. - Просто кошмары, - вмешивается ещё раз, но Кацуки поднимает свою руку и вдавливает её в губы учителя, заставляя умолкнуть хоть на минуту. - Врачи говорят, что мозг Изуку не может пережить травму, нанесённую во время войны. Его постоянно возвращает подсознательно в момент, когда Кацуки-кун… - Инко изо всех сил старалась быстро всё протараторить, но блондин раздраженно цокнул на самом важном, потому что кое-кто умудрился до крови прикусить его руку, отпихивая её от себя и пытаясь разом встать на ноги. - Мам! Я же сказал, всё нормально! - поднявшись вскипел парень. - Не кричи на мать! - Изуку вопросительно вздёрнул бровь на конкретно это предложение от самого Бакуго-я-в-рот-ебал-мнение-своей-матери-Кацуки, - видел я уже как всё «нормально». Что за лекарства он принимает? - Преимущественно снотворные, так как проблемы со сном не проходят достаточно долго. - Поэтому ты так радостно на патрули сбегал, да? - блондин выравнивается рядом с ним, пихая в плечо, - спать не хотелось? И как ты таким бодрячком постоянно выглядел? - Изуку принимает витамины и пьёт много кофе. - Кофе? Что-то новенькое. Ты же даже чай едва пил, - Мидория порядком бесится, показательно хмурясь, но его все старательно игнорируют. - Закроем эту тему уже может? - процеживает сквозь зубы. - Как вы успокаиваете его в таких ситуациях? - Пытаюсь дать успокоительное и… - Я спать, - передёргивает плечами и с нескрываемой злостью учитель выходит из кухни, громкими шагами поднимается наверх и демонстративно хлопает дверью в свою спальню.

***

Кацуки возвращается в спальню только минут через десять, тихонько открывая дверь и так же осторожно закрывая её за собой. В комнате свежо — прохлада из улицы равномерно заползает внутрь, придавая спокойствия. Блондин устало смотрит на отвёрнутую спину Изуку, который вжался на стороне кровати, ближе к окну, и всем телом ощущает, что он не смог даже вздремнуть. Парень ватными от утомления ногами подходит к кровати и с лёгкого прыжка падает на неё, заставляя матрац под Изуку выгнуться, подкидывая того на пару сантиметров вверх с характерным визгом последнего. - Каччан, та ну что с тобой такое? - откровенно недовольно разворачивается к нему учитель, ударяя своей нагревшейся подушкой гостя прямо лицу, - я почти заснул! Кацуки, который был готов к развороту, но не к удару, показательно округлил глаза, и приподнявшись на локтях, удобнее расположился на спине. - Кому ты втираешь это? Будто я не понял, что даже те несчастные два часа назад ты лёг спать только потому что понял, что я не лягу до тебя, - блондин официально цокнул языком, закатывая глаза. Изуку на это лишь обессилено рухнул обратно на свою половину, равнодушно обстроив свою подушку под головой. Ему не хотелось что-то доказывать с пеной у рта. А ведь только с пеной и получилось бы, ведь Бакуго фиг когда признает, что он в чем-то не прав. Да и соль здесь в том, что он-таки прав, но учитель просто не хочет его погружать в это. - Ты дуешься как ребёнок, - подбивает итог Кацуки, когда через три минуты Мидория ему так ничего и не сказал. - Я не дуюсь, - как-то глухо, очевидно, упёршись лицом в подушку, пробубнил второй. - Смотри не заплачь там. - Спи, Каччан, пожалуйста. Каччану это отшивание определённо не понравилось, так что он усилено стал думать как ещё зацепить младшего, да чтоб того уже с потрохами прорвало на тему того, что здесь происходит — в этой самой комнате — все восемь лет после войны. - А вот полчаса назад ты аж дрожал от того, что думал что я уснул навечно, - блондин с шумом плюхнулся на спину и сложил руки на груди, нарочно имитируя тело покойного. Изуку со злостью подлетел на кровати, на все 180 разворачиваясь разъярённым лицом к блондину, готовясь уже действительно выгнать его спать в гостиную, как окаменел от «позы для сна», которую Кацуки с любовью и нежностью «смастерил» для него секунду назад. - Я тут подумал, - спустя минуту молчания заговорил Изуку проигравшим тоном, - от твоего родного дома не так далеко, - блондин непонимающе открыл левый глаз, - так что иди-ка ты туда, Бакуго Кацуки! Парень с силой столкнул опешившего гостя с кровати, у которого глаза открывались шире и шире, как в геометрической прогрессии. Поэтому когда Кацуки нашел себя на полу, а Изуку развалившимся на своей кровати в форме звезды, чтоб блондин не мог лечь обратно, тот даже не разорался, а просто тупил на это, часто-часто моргая. Мидория же закрыл глаза, веки на которых отчаянно подрагивали, так как учитель готовился получить, как минимум, смачного леща, но… а нет, вот и он. Блондин без проблем вскочил на кровать, для удобства приземлившись между раскинутых звёздочкой ног учителя, сразу же своей левой рукой прижав его запястье плотно к постели. Правую ногу он буквально поставил на левое бедро того, чтоб Деку не мог им сильно шевелить, а своим левым коленом упирался в матрац, оставляя правую ногу Изуку лежать нетронутой. Звук от удара по коже раздался громким шлепком, но, Мидория отмечает про себя, что Каччан его определённо жалеет, не прикладывая даже 10 процентов своей дури, так ещё и руку не заносит для предупреждающего второго леща. - Говно-задрот, какого хера ты меня скинул?! - А какого чёрта ты лежишь в моей кровати в позе трупа?! - Чтоб ты не забывал, что я живой, идиот! Рядом с тобой лежу, весь вечер на меня пялишь, а потом ему нахуй снится, что я помер, - Кацуки злостно шипит, но в его голосе нет ни злости, ни обиды, скорее просто раздражение, - ты ахуел?! - Мальчики, уже поздний час, - в дверь робко постучали и парни услышали мягкий голос Инко, которая не собиралась заходить внутрь, - не ругайтесь. Спокойной ночи. Женщина сразу же ушла, не желая вмешиваться. Да и не видела она в этом особо смысла. Эти «мальчики», как бы не спорили и ругались, всё-равно, даже спустя столько лет, удерживают тонкую нить связи между ними, укрепляя её и совершенствуя. Что толку влезать в их отношения, если они сами их построили с самого нуля, сами прошли через огонь и лёд, и сами же пытаются продолжать дальше закрывать старые вопросы, даже если это стоит бессонной ночи, как эта? Инко может только нежно улыбаться, последний раз оглядываясь на двери в комнату сына прежде чем зайдёт к себе. Оба «мальчика» так и зависли, поглядывая на двери слегка пристыженным взглядом с секунд так 80, когда блондин решил прервать эту минутку-самобичевания и с силой приложился ладошкой к уже расслабленному животу Изуку, на котором сильно закатилась футболка, и пустил в него маленький, но не менее неприятный, взрыв, который разнесся по комнате яркой вспышкой. Учитель громко ахнул от шока и неприятного покалывания, тут же перехватывая уже выстрелившую руку за запястье своей единственной свободной. - Каччан, да что на тебя нашло? - громким шепотом, не желая больше тревожить маму, затараторил Мидория, - тебе сколько лет? Решил отыграться за нарушенный сон? Я прошу за него прощения! - Проси прощение за то, что хоронишь меня заживо, - тоже шепотом, но срывающимся местами на рваные гласные, отвечает блондин и с нажимом тянет схваченную руку обратно к животу Изуку, чтоб подорвать его немного сильнее, - срать я хотел на то, что не спал. - Каччан, да какого… Боже! - срывается следом, когда Кацуки начал создавать маленькие взрывы ещё даже не доведя руку до живота Деку, - прости! Хорошо? Прошу прощения! Каччан! - очередная яркая вспышка оказывается ярче предыдущих, - да прости, ну! - Как же ты меня бесишь! - Бакуго резко ослабляет руку, на что Изуку с удивлением раскрывает глаза, - годами молчал о том, что тебе снятся кошмары с моим, сука, участием в главной роли, - парень снял свою ногу с чужого бедра и с шумом спустился на край кровати, а после и вовсе сполз с него на пол, обхватив голову руками, - мог хоть раз и позвонить, когда такое случалось. Какого вообще чёрта я должен был узнать об этом дерьме именно так? Изуку неловко усаживается на кровати, потупляет взгляд в простыню, слегка поглаживает пекущий живот. Ему не хочется обсуждать эту тему. - Ты и не должен был узнать об этом, - практически беззвучно произносит, - и тем более так. - Почему я не должен был узнать? - глухо, но с обидой спрашивает второй. - А зачем оно тебе? Чтоб пожалеть меня? Или сказать, что я псих законченный, если даже несмотря на то что общаюсь с тобой регулярно, всё равно боюсь, что ты тогда умер? - Я бы не назвал тебя психом, с чего ты взял вообще? - блондин с раздражением и открытым непониманием обернулся к Изуку, который, пусть и сидел выше него, но выглядел абсолютно опущенным. В глубине души Кацуки резанул такой вид. - Ну а как это ещё назвать? - Страхом. Травмой. Дуростью? - Дуростью. - Ты придурок. А эта ситуация — нет, - заключает Бакуго, - и то, что ты чувствуешь тоже. Мидория блекнет на фоне темной комнаты. Смотрит куда-то вниз, кивает, псевдосоглашаясь с гостем. Кацуки раздражает это ещё больше. Раздражает, что он не хочет его слышать, не может побороть то, что всё закончилось. Но и сам себя винит за то, что его, по всей видимости, было мало в жизни Изуку, раз тот стал забываться во снах. Вообще, Бакуго не помнит, чтоб в академии на старших курсах по Изуку было видно, что у него проблемы со сном. После возвращения к учёбе по случаю окончательного потери «Один за Всех» он тоже не подавал виду. Никто из соседей по комнате в общежитии никогда не жаловался на то, что Мидория шумит ночью, шляется по коридорам, в приступах мечется по душевой или ещё что-то. Так что, блондин понимает слишком явно, что проблемы начались уже после выпуска — когда видеть Кацуки постоянно перед носом стало уже невозможно. Случаев, может, подворачивалось бы в сотню раз больше, если бы Динамит с головой не ушел в геройскую занятость, каждый день отсвечивая в разных районах и префектурах Японии, чтоб скорее заработать на костюм Изуку. Они встречались по возможности. Раз в пару месяцев точно. Кацуки практически ежедневно что-то по мелочи писал учителю, разок-другой на неделе звонил. И даже тогда, грусть в обыденно-дежурном голосе Изуку он списывал только на тоску по причуде. Но как же блондин должен был догадаться, что отыгрывает настолько весомую роль для психики Мидории? Как он должен был прочесть это между строк, если даже сейчас, когда Кацуки спрашивает того в лоб — он молчит либо отмахивается. - Изуку, я тоже не могу простить себе многого, - даже просто шепот звучит потрясающе громко в тихой комнате, - все мои слова со средней школы в твой адрес, выпады в академии, твоя потеря рук на войне — я вознес на свои плечи вину за это всё, - Мидория медленно, не веря, повернул голову в сторону тлеющих алых огоньков-глаз, - я очень часто думаю о том, что будь я сильнее, приложи я больше усилий на тренировках, то смог бы оказать тебе безоговорочную поддержу, и тогда ты бы не потерял причуду — тебе бы не пришлось ставить её на кон, так как я был бы рядом. - Каччан, это всё не зависело от тебя, - поспешил прервать второй. - Я знаю, но мне от этого не легче. Смотреть на то, как твои глаза горят только в костюме, а без него ты снова превращаешься в мрачную тучу, которая натягивает на себя дежурную улыбку, нифига не приятно. - Просто в костюме я чувствую себя сильнее… - Да, я знаю, - Кацуки берёт паузу, шумно вдыхая воздух комнаты во все лёгкие, - я всё время с того дня мечтал о том, чтоб ты так и продолжал чувствовать себя сильным. - Каччан, я и так получил достаточно. С самого детства я хотел иметь причуду, чтоб стать героем и быть похожим на Всемогущего и тебя. Мне очень повезло и я смог наследовать «Один за Всех» и своими руками ощутить что значит быть героем. Жаль, что эти времена прошли, но я всё ещё счастлив, что смог хоть кого-то защитить. - Кого-то? Ты защитил всех! - Да ну? - Изуку фыркнул от сказанного, - ты, Джинист-сан, Мирко-сан, Тамаки-сан, Неджире-сан, Айзава-сенсе… - А что ты думал? На войне обойдется без травм? - блондин встал на ноги и сел на кровати лицом к Мидории, - или ты решил взять на себя ответственность сразу за всех? Я догадывался, что ты жмёшься не только из-за меня, но это уже перебор, Изуку, - парень потянулся к чужому лбу и ощутимо постучал по нему несколько раз, заставляя учителя немного поморщиться, - набей себе тату на лбу с надписью, что ты ни в чём не виноват и что ты настоящий герой. Так ясно? Героем был, есть и будешь. И когда я говорю «был» я имею ввиду ещё до того, как получил «Один за всех»? Кацуки неожиданно замолк, переводя дыхания. Ему непривычно вываливать вот так всё прямо и на едином вздохе. Так ещё и Изуку смотрит на него настолько невыносимо невозможными глазами, открыто кричащими о том, что блондин цепляет его за душу, но всё ещё не верящими в этом, что Бакуго не может позволить себе закрыться на полуслове: - А что ты так на меня смотришь? В тебе геройской натуры куда больше, чем во мне и так было изначально. Всегда. Сколько бы дерьма я на тебя не лил, ты всё равно оставался таким же добрым, что даже мчался мне на помощь спасать от того ебучего, чтоб его, грязевого злодея с голыми руками, не в силах противопоставить ему вообще ничего, - Изуку выставляет вперед руку, отводя взгляд в сторону в жесте «оставь, это в прошлом», но его не будут слушать, не сейчас точно, - ты изначально был создан как герой. От судьбы тебе некуда было бежать. Ты просто должен был стать таким же как Всемогущий! И если бы не ебучий Шигараки и ссаный «Все за одного», то дотянуться до тебя в рейтинге не смог бы ни я, ни Двумордый, ни кто-либо ещё. Но проебался я, а не ты. Проебались все, а не ты! Не только ты должен был отдавать всего себя в бою, превосходя свои лимиты неоднократно, но и мы все должны были это сделать! - Кацуки хватает его за подбородок, заставляет смотреть в свои разгоревшиеся глаза, - хватит винить себя! Если бы не ты, то всех после меня бы поубивали, включая того же Стрелка, который из-за того, что ты вступился, имел предостаточно времени, чтоб слепить мне сердце обратно, усёк? - Мидория в шоке приоткрывает рот, он не думал в таком ключе ещё ни разу, - благодаря тебе я ещё жив и я не собираюсь умирать ближайшие лет тридцать точно, так что запомни это наконец и вбей это дерьмо в своё подсознание, Изуку — я не собираюсь от тебя отставать до конца своих, даже не так, до конца твоих дней я не собираюсь от тебя отставать, понял? Блондин чувствует как по его пальцам, держащим чужой подбородок, текут мокрые тонкие струйки слёз. Изуку неровно дышит, сидя в таком неверии и шоке, что невольно Бакуго вернулся в день, когда он извинился перед замученным и безумно грязным другом детства под проклятым дождем. Учитель не может выжать из себя и слова, просто смотрит огромными глазами, пытаясь переварить всё, что услышал. Все слова Кацуки имеют смысл, и сам он, сидящий напротив и старательно удерживающий зрительный контакт, совершенно жив и просит самого Изуку жить дальше — отказаться от прошлого, забыть травмирующее и жить настоящим днём, в новых реалиях, с новыми событиями. Но как Изуку сможет так легко всё отпустить? Год, который стал для него самым важным в жизни, который дал ему ощутить себя героем со своей причудой. С причудой, которая досталась ему от восьми предыдущих владельцев, которую он сделал своей, вложив все свои умения, труд, интеллект и надежды. Которую отпустил, желая спасти Шигараки Томуру, которую отдал за справедливость, а после сам был ею брошен, будто никогда этого всего и не было. Но Кацуки… Каччан, который смотрит на него так самозабвенно, губы которого дрожат от неуверенности, то как он держит его подбородок, чтоб тот видел его настоящие эмоции, лучше слышал его громкие слова, вникал в них, пробовал, ощущал на вкус. Каччан хочет, чтоб Изуку перешагнул через прошлое вместе с ним. Принял всё как должное, а не на свой счёт. Они пережили это всё вместе, всё время оборачиваясь друг на друга, ровняясь, превосходя, соревнуясь. Мидория просто должен почувствовать, что Бакуго хочет донести, должен принять это, должен смириться, должен отпустить и продолжать бежать вперёд, забыв. - У тебя есть причуда, Изуку, - блондин снова шепчет, практически не слышно, - это твоё геройское сердце. Такого больше ни у кого нет. Изуку тянет воздух, почти скулит, пытаясь вырвать подбородок из цепких пальцев блондина, которые совсем не собирались его отпускать. Ему больно это слышать, но одновременно он ощущает тепло в груди, которое обволакивает его органы, согревает. Хочется вырваться, сбежать, уйти от разговора, но Кацуки выпускает ему в подбородок легкую вспышку, заставляя успокоиться и на мгновение застыть. - А костюм? - осипшим голосом спрашивает учитель. - Приятный бонус к твоей натуре. Бакуго ослабляет хватку, совсем невесомо проводя кончиками пальцев по краю чужого подбородка. Вся ладонь, кажется, намокла от этих невыносимых слёз, но Изуку, ох уж этот чёртов задрот, так скромно улыбается со своим зарёванным веснушчатым лицом, что сердце пропускает удар. Ему нельзя так быстро меняться в эмоциях. Хотя, Кацуки уверен, что в душе Мидории так же скудно, как и было, но теперь, возможно, он понял, как сам Бакуго относится к нему. - Тебе рано на работу, сенсей. - Каччан, не называй меня так.

***

- Изуку, угли ещё на месте? - летит обеспокоенный вопрос, прикрытый равнодушием, после урока в академии. - Да, всё в порядке. - Что, Изуку, угли ещё есть? - на следующий день после резкого, но мягкого толчка по плечу в столовой, спрашивает снова. - Да, Каччан, всё хорошо. - Эй, Изуку, ты не растерял всё? Я бы и сам успел отбить, - через неделю негодующе тянет Кацуки, приземляясь рядом с Деку на боевой тренировке. - Да, ещё могу задать жару. - Эй, Изуку…

***

Учитель просыпается от громкого будильника и уже тянет руки закрываться от удара Кацуки, который заснул рядом с ним, но удара не следует. Будильник раздражающе кричит, пока Мидория приподнимается на локтях и осматривает комнату — он один. Спустившись вниз он застал только маму, которая возилась с приготовлением завтрака. Инко сообщила, что Динамита вызвали в агентство, и он ушёл минут двадцать назад прямо в вещах Изуку. Последний понимающе кивнул и скрылся в ванной приводить себя в порядок. Он чувствует себя неважно после короткого сна, но больше всего на него наседает факт того, что Каччан поспал ещё меньше, если вообще поспал, и это по его вине. Нужно бы отправить тому хоть сообщение с извинением, но, точно, у него же вроде какие-то проблемы с телефоном были. Нет, всё уже в порядке, если Джинист смог с ним связаться, чтоб позвать в агентство. Только бы не было трудностей по работе... Изуку быстро приводит себя в порядок, собирается, завтракает и уходит на работу, предварительно поцеловав маму в лоб и повторно сообщив о своих планах на вечер с Каминари-куном. Инко пожелала сыну повеселиться и с лёгким румянцем закрыла за ним дверь. В академии день не задался с самого начала. Документы, которые Айзава просил подготовить Мидорию, были в разгаре заполнения. Изуку повезло, что у него несколько окон сегодня, а на уроках практически всем студентам нужно давать тесты на самостоятельное прохождение на оценку, а не объяснять новые темы. Этого времени на уроках хватает, чтоб отправить все бумажки Шоте по почте и вручить лично в руки оригинальные экземпляры. К четырём часам дня учитель может даже похвастаться, что горящих дел у него более нет. Осталось только разве что проверить вчерашние работы учеников и заполнить планы уроков на завтра, но и тут не заладилось. В дверях кабинета Сущий Мик держал за «шкирку» форменных пиджаков знакомых Изуку юношей из 2-В класса. Парни шипели друг на друга, не глядя в глаза, а за Миком стояла девушка, переминаясь с ноги на ногу и неловко заглядывая в кабинет через плечи про-героя. - Мидория, могу я попросить тебя провести личный урок для этих оболтусов? - голос Хизаши всё ещё очень высокий, но не режет слух как обычно, - эти раки подрались прямо перед учительской. Айзава сказал отправить их тебе в качестве наказания, так как они в слезах просили не вести их к директору Незу, - Изуку проходится глазами по разбитым губам пареньков и по их наполненных злостью зрачкам, но никак не может разглядеть где именно были эти слёзы, о которых Ямада рассказывает, - плюс ко всему, бедолаги явно не отличники в математике, да? 18, 19 и 20 место в классном рейтинге это то ещё дно, - мужчина потряс за пиджаки юношей и отпустил, проталкивая вовнутрь. Девушка вошла сама, робко смотря в пол, - в общем, помучь их часок, ладно? Изуку только кивнул, жестом приглашая студентов войти внутрь. Ему только этого сейчас не хватало, но он стойко держится и не показывает внутреннего недовольства. Сущий Мик с громким «еху-у» хлопает дверью и ученики с показательным негодующим выдохом поползли по классу, занимать свои места. Как раз в этот момент Мидория получает на телефон сообщение от Каминари: «Не забыл о планах? В 19:30 у клуба Х подойдёт?», но не спешит отвечать на него. Всё-таки порция работы привалила на целый час, а потом с бумагами возиться. В целом, если всё свернуть в кучу, то где-то в 18:40 он должен быть уже свободен. Однако, Изуку хотел успеть домой переодеться и только тогда срываться на встречу на всём возможном транспорте, но теперь сменить одежду не получится, если он не хочет опоздать с лихвой к и так расстроенному Каминари. Если слишком припоздниться, то Кацуки не сможет долго терпеть напора Денки и подорвёт его к чёртовой матери, а если ещё и Шото будет под рукой — а он будет — то парни разругаются уже минут через двадцать, как не меньше. В общем, садясь за свой стол, Изуку понимает, что для всех будет лучше, если он не опоздает и сыграет-таки вечером роль спасательного круга для Каминари и камнем препинания для Бакуго, чтоб не поднять весь клуб в воздух. «Постараюсь без опозданий», - быстро печатает учитель и откладывает телефон в сторону, с сочувствием к себе и студентам рассматривая последних. Половина воспитательного часа проходит без происшествий. Учитель даже сдерживает себя от вопросов о том, как в компанию к этим двум хулиганам присоединилась такая милая девушка. Стоит себе и с дежурной улыбкой по десятому кругу объясняет случайную теорему, которую увидел первой у себя в учебнике. Студенты его слушают с притянутым за уши вниманием. Всё-таки они благодарны Мидории-сенсею за то, что он не лезет к ним в нижнее бельё чтоб докопаться до причины конфликта, так ещё и не цепляется с прозвищами в попытках пристыдить, как это часто делает Мик-сенсей. Но Изуку сам уже изнывает от тоски, особенно из-за того, что краем глаза увидел как Эктоплазм сбросил ему пару каких-то файлов на рабочую почту классного компьютера. Скорее всего это связано с новым учебным планом по математике, которым он занимался последний месяц, чтоб организовать учебный процесс более полезным и интенсивным для своих студентов и студентов Деку вместе. От самой мысли о том, что нужно будет вчитываться в пусть и готовый, но документ сейчас, Изуку коробит. Учителю становится заметно хуже, когда он вызывает к доске одного из юношей и просит разобраться с простейшим примером, а тот просто тупит на мел, еле заметно краснея. Находить себя в положении сенсея, чей материал совершенно не усваивается в голове некоторых учеников, оказалось для Изуку обидным и стыдливым. Пусть математику для 2-В класса ведёт Эктоплазм, но Сущий Мик ведь привёл их к нему, а он ничего за сорок минут не научил их. Резкий упадок сил подкосил Мидорию на месте и он сел в своё учительское кресло, устало откинувшись на спинку: «Садитесь, я сейчас объясню как решать это, всё поймёте, не переживайте». Для Мидории нормально осознавать, что кто-то в чём-то более и менее хорош, как и нормально осознавать что многие не любят математику, физику, химию и другие не гуманитарные предметы, которые требуют аналитического мышления. Единственное, чего Изуку сейчас не осознаёт, это почему Кацуки звонит ему уже пятый раз подряд за последние три минуты, заставляя извиняться перед учениками за неудобства. Девушка мягко намекает, что лучше взять трубку, а то вдруг что-то случилось, и Изуку по инерции отвечает на звонок, с благодарностью кивая. - К тебе не дозвонишься, император, - с ходу язвит блондин под яркие звуки взрывов и скрип машин, и Деку готов поспорить, что тот ухмыляется, а не злится. - Кач… Что-то случилось? Я на уроке, - Изуку нарочно пропускает имя, потому что уже видит с каким интересом ученица смотрит на него, готова в любой момент, как выйдет из класса, начать обсуждать это с подружками. - Это именно то, что я хотел услышать, - ещё громче раздаётся ударная волна, но учитель не успевает спросить о том, что неужели Динамит звонит ему в разгаре миссии, - уверен, что ты заскучал в своём несчастном кабинетике, но ничего, - Кацуки на секунду прерывается и в трубке остаётся только белый шум, заставляющий сердце Мидории напряженно напрячься, но оно тут же расслабляется, потому что снова послышался знакомый шум, - я скрашу тебе этот будний день, задрот! Смотри на ворота! Изуку на мгновение столбенеет, не понимая что происходит и что делать, когда Кацуки сбрасывает, но ноги сами ведут его к распахнутому окну, через которое он сразу же выглядывает, заставляя студентов встать со своих мест, с любопытством повторяя за математиком. Ровно в эту же секунду зрачки всех показательно расширяются, а губы Мидории расползаются в гордой улыбке: Динамит, с огромным грохотом и вспышкой, подкидывает злодея с одного удара в воздух не менее чем на пятнадцать метров и сам подлетает за ним, возвышаясь над воротами академии. В полёте герой выпускает ещё одну мощную вспышку, окончательно обездвиживая преступника, и ловит его за ногу, когда тот начинает падать. Сам же Динамит приземляется на воротах, немного подрагивая от неустойчивости положения, но всё же смотрит в распахнутое окно в кабинете математики, где Изуку, ох уж этот фанбой, едва ли не верещит от восторга, во всю размахивая руками, будто он не тот единственный, на кого обращен взгляд Кацуки. Блондин поднимает руку в ответ и через секунду соскакивает за ворота, скорее всего снова разбираться с охранниками за шум. - Обалде-еть! За каких-то пару секу-унд! - тянет один из юношей в кабинете, - Динамит такой крутой! - Я заснял, - сообщает с гордостью второй, тыча девушке, которая за ним пристроилась, новое видео на своём телефоне. - И мне скиньте, - резко разворачивается к студентам учитель с покрасневшим от восторга и фанатизма лицом, - пожалуйста!

***

Изуку вырывается из академии только в семь вечера и пыхтит, пока ускоренным шагом стремится к воротам. Он уже опаздывает и чувствует себя неблагодарным из-за этого. В мысли закрадывается идейка использовать костюм, чтоб на всех скоростях сразу же примчаться в клуб, даже не заскакивая домой чтоб переодеться, но она обрывается едва ли учитель оказывается за воротами и прощается с охранниками. Широкая низкая чёрная машина с ревущим мотором и пафосной оранжевой подсветкой под колёсами сбивает Мидорию с толку. Он непонимающе моргает, пытаясь вспомнить как выглядит машина Тодороки, но ему не дают это сделать, открывая изнутри дверцу у водительского кресла. Изуку видит знакомую светлую макушку и нескрываемую гордую ухмылку, которая пронизывает его тело электрическим разрядом — Денки вспоминает — и учитель интуитивно движется к машине, понимая что Кацуки приехал за ним. В салоне не пахнет той новизной, как у Шото, но Изуку с восторгом осматривает всё, что видит, особенно цепляясь взглядом за брелок Всемогущего, что висит на зеркале заднего вида и который, — о Боже — это правда он, подарил Бакуго сам Изуку, когда они провели вместе день в парке развлечений. Эта маленькая яркая игрушка так необыкновенно хорошо вписывается в серьёзный дизайн салона с его кожаными креслами, тёмно-оранжевой подсветкой под руль, запахом ментола от ароматизированных чёрных липучек, которые Кацуки незаметно приклеил над кондиционером. Всё выглядит так органично, что Мидория расплывается в восхищенной улыбкой, искренне радуясь, что он стал свидетелем ещё одного маленького кусочка жизни Динамита. - Не свети так ярко, - с подавленной улыбкой хрипит Бакуго, отвлекая Изуку от его третьей, но самой основной работы — быть фанбоем, - а то буду использовать тебя вместо лампы здесь. Учитель мало что понимает, но отворачивает голову в сторону окна, ещё не имея сил спрятать свою гордость за Кацуки. Блондин видит его лыбу в отражении тонированных стёкол, это греет. - Ты и так задержался, так что не думаю что у тебя есть выбор, кроме как поехать прямо в рабочем костюме, - машина тронулась, заставляя Изуку вдохнуть ещё глубже, но он всё ещё не поворачивал голову, боясь разозлить Кацуки, - оставь свой рюкзак и портфель здесь хотя бы и не тащи его в клуб. Пиджак тоже сними. Мидория только кивает. Через несколько минут силы и профессиональная терпимость возвращается к нему и он быстро разворачивается к Кацуки, желая высказаться: - Каччан, ты такой крутой! - блондин фыркает в манере «открыл Америку», - но почему ты не говорил, что у тебя есть машина? Она тебе так подходит! Подчёркивает твой стиль и характер! Ты будешь на ней патрулировать? Или ты уже патрулировал? А брелок со Всемогущим? Мне очень приятно, что ты его не выбросил! Всё-таки Каччан не может скрыть свою добрую натуру! - Перестань тарахтеть, Изуку, - с усталостью просит блондин, останавливаясь на светофоре, - я не патрулировал ещё на этой машине, но идея хорошая, я оценил. - Тебе будет гораздо удобнее и сможешь передремать, если придется, - всё так же продолжает учитель, попутно укладывая на задние сиденья свои сумки, - а если дождь, ты же его ненавидишь, то совсем с комфортом получится! Я так рад твоей покупке! Кацуки вскидывает брови на «покупке», но ничего не отвечает, так как Изуку и сам справляется со сменой темы, аккуратно протягивая левую руку к мини-Всемогущему на его зеркале. - Он даже какую-то изюминку придаёт, - задумчиво добавляет мужчина, разглядывая золотой костюмчик лимитированной игрушки, - как показатель того, что за серьёзным и уверенным видом Каччана скрывается его мягкое сердце. - Ты разрушаешь мой образ плохого парня, - автоматически отвечает блондин и тут же загорается от неловкости. Ему везёт, что Изуку слишком поглощён самозабвенным оцениванием мини-Олмайта, чтоб заметить. - Но, Каччан, ты ведь очень добрый и отзывчивый, - медленно тянет он, отпуская игрушку и всматриваясь в лицо блондина, которое уже трудно рассмотреть в салоне даже с подсветкой из-под руля. - Тц, снимай пиджак, задрот, я не войду в клуб с учителем старшей школы, - с наигранным раздражением отвечает Бакуго, и это окончательно отводит Изуку от слишком интимных и милых слов, которые он извергает и не давится, задрот. Они едут быстро, перекидываясь парой фраз о своих рабочих днях. Изуку успевает сделать Кацуки комплимент о том, как красиво он расправился со злодеем у академии сегодня, но и предупредил, что если он ещё хоть раз так сделает, то не оберётся проблем ни от прессы, ни от директора Незу, который мониторит новости, по словам Айзавы, даже чаще, чем это делает Мидория. Динамит только вздыхает на это, пропуская часть с замечанием полностью мимо ушей и наслаждаясь рёвом движка, когда очередной светофор наконец показывает зелёный. Кацуки прибыл побаловаться у академии сегодня не просто так. Совпадение или нет, но злодей крутился возле Юэй и волей не волей блондин делал то же самое. Он хотел зайти внутрь в какой-то момент. Ну, просто потошнить на нервы Изуку, понервировать его, похвастаться новым мобильником, который ему подогнал Джинс, полюбоваться немножко, оценить как сидит другой учительский костюм на Мидории-сенсей, но у мужчины не было ни повода, ни допуска. Допуск отобрали у него и у Айс Спайса ещё после их той потасовки на днях у самого выхода. Охранник пригрозил, что вызовет директора прямо на место, если про-герои Динамит и Шото не сложат свои полномочия как экс-студенты академии прямо здесь и сейчас. Бакуго был бы и не против поорать с ним и то же самое проорать потом и директору, но он бы так подставил Мидорию, ведь и он и Тодо-лох припёрлись именно к нему — ему было бы и разгребать. В каком-то смысле в качестве извинения Кацуки и решил поразвлечь молодого сенсея своей выходкой со злодеем, который наверняка уже пылью взялся перед своей математической доской. Его ожидания оправдались, когда Изуку с таким восторгом и открытым восхищением во всю силу махал ему руками, наверняка крича что-то в духе «Каччан, ты такой крутой!» или «Динамит лучший!», и нет, блондин не тешит своё эго этими сладкими догадками, зачем, ведь рядом сидящий Изуку и сам это всё проговаривает и не запинается: - Это было очень круто! Я давно не видел тебя в действии настолько близко! Каччан невероятный! Твои взрывы с каждым разом становятся более и более точечными! Каччан с удовольствием слушает похвалу в свой адрес, но не отвечает. Ему приятнее просто вкушать это чувство, как его, гордость за свой поступок. Если Изуку его хвалит, а не сверлит подавленным взглядом, то, должно быть, блондин не сделал ничего плохого, а сам учитель остался вполне удовлетворенным. Да и светится сидит весь, с лёгким мандражом пересказывая всё то, что Кацуки сам лично пару часов назад сделал, только иногда отрываясь на повторные замечания о том, что для репутации Динамита будет лучше не подрывать ничего на и возле территории академии, но тут, фу-ух — Бакуго может выдохнуть — он уже и так проебался по полной. Ещё за квартал от нужного клуба звучно раздавалась музыка, и Изуку непроизвольно сжался в плечах, с небольшой опаской поглядывая на заведения. Но когда Кацуки остановился возле той самой стильной забегаловки Мидория уже не мог сдержать и заранее утомительный вздох. Блондин хмыкнул, глуша мотор. - И почему он всегда выбирает такие шумные места, - шипит себе под нос Бакуго, но учитель его прекрасно слышит, даже если в моменте выходит из машины. Перед ними расположен крупный ночной клуб яркая неоновая вывеска которого освещает как минимум половину улицы, затмевая соседние заведения, а музыка внутри играет с такой громкостью, что Кацуки протискивает в правое ухо указательный палец, что-то там поправляя с недовольным видом. - Такой шум ведь не повредит твой слуховой аппарат? - беспокойно обернулся Изуку, когда блондин решил, что смог поправить устройство незаметно. У Бакуго заметно сузились зрачки от удивления, но он только с досадой цокнул языком, нагоняя учителя — как он только мог подумать, что сталкер, вроде Изуку, не заметит, что у него проблемы со слухом. - Как давно ты знаешь? - только и спросил старший, двигаясь ближе к клубу, но стремясь не к центральному входу, а как раз-таки к чёрному. Для этого им нужно будет обогнуть заведение немного. - Да не думаю, что для меня это было прям открытие, - поёрзал плечами учитель, внимательно осматриваясь по сторонам, - было понятно, что с твоей причудой ты рано или поздно к этому придёшь. - А мне не было понятно, - почти шепотом отвечает блондин, но в этот раз его не услышали. Взрывная причуда Динамита — пот, который имеет свойство взрываться по желанию его обладателя с характерным звуком и повреждениями. Естественно, с годами ежедневного использования своего нитроглицерина в объемных количествах, пережитой войной, опасными операциями и прочим, слух обладателя причуды будет понижаться из-за постоянного давления на уши звуками подрывов. Кацуки мог бы отсрочить этот приговор, если бы в своё время не появилась Лига Злодеев, которая буквально вынудила добраться до своего максимума в юном возрасте и заставить ещё не до конца сформированное тело буквально разрываться от внутреннего давления. Правая барабанная перепонка сильно пострадала — Динамиту не оставалось ничего, кроме как обратиться к врачу за рецептом. Изуку — парень с чрезвычайно обострённым вниманием к героям. В его поле зрения не могло не попасть то, что Кацуки уже на втором году обучения в академии время от времени морщился, пытаясь прислушиваться к самым тихим фразам засыпающего Айзавы-сенсея. Вместе с подробным анализом причуды Динамита, его общими характеристиками и той же самой привычкой повышать голос, срываться на крик, Мидория успел практически сразу сделать умозаключение, что Кацуки нужен слуховой аппарат. Однако позволить себе сказать это ему он не мог — лучше дождаться случая, когда блондин сам к этому придёт. Так и случилось. На втором семестре второго года Бакуго стал слышать даже тихие перешептывания на уроках Минеты и Каминари. Его аппарат оказался настолько компактным и глубоко посаженным во внешний слуховой проход, что глазами, даже нависая над Кацуки, его заметить было нельзя. Таким образом, почти никто из класса и не понял, что Бакуго поправил себе слух. Кацуки ещё раз, но уже в открытую, нырнул пальцем в ухо и выдохнул уже с облегчением — видимо поправил себе там что-то, чтоб не так сильно орало. Они как раз добрались к переулку за клубом и разглядели тёмную железную дверь над которой кое-как светила лампочка с тусклым красным цветом. Едва блондин успел открыть рот, чтоб возмутиться, как из-за двери выскочил знакомый парнишка с открытой бутылкой обычной газировки со вкусом апельсина: - Ну наконец-то-о! - весело тянет Каминари и пулей подлетает к учителю, хватая того под руку и утаскивая в клуб, абсолютно игнорируя совсем немножко ахуевшего Кацуки, - Мидория, как я рад, что ты пришел и мне теперь не придется спаивать Тодороки, чтоб он вышел на нормальный разговор! Деку только что-то невнятное мямлит, проникая с Денки в клуб. У него автоматически вылетает изо рта какой-то несобранный в кучу звук удивления, когда внутри оказывается настолько необычно красиво. Все помещение горит притупленным синим цветом, который из-за повсюдных ламп медленно переливается то в голубой, то в совсем тёмный фиолетовый. Посередине раскрывается огромный танцпол только наполовину заполненный выпившими людьми — ещё слишком рано для чрезмерного скопления. Над ним висят сразу несколько серебренных дискошаров, которые служат не больше, чем украшением, отбивая свет синей подсветки и пуская малюсенькие солнечные зайчики по всему помещению. Вокруг танцпола, возле самых стен, стоят низкие столы и словно бархатные мягкие чёрные диванчики возле каждого из них. Сами столики стеклянные, нежного голубого цвета с перламутровыми переливами, которые в тёмном окрасе клуба кажутся мрачнее, но не менее очаровывающими. На столиках светятся длинные, но очень тонкие лавовые лампы, которые уходят в высоту в самый потолок и светятся разными цветами каждый. За одним из таких столиков, раскинувшись на кресле, сидел Тодороки, откровенно скучая, не глядя на бодрящую музыку. Он поднял руку в знаке приветствия, когда Мидория его наконец заметил, и учитель ответил ему тем же, сразу же ощущая, как Каминари начинает тянуть его под руку к этому самому столику. Кацуки только яростно пыхтит, следуя за ними, но его совсем не слышно за кричащей музыкой из огромных колонок, четыре из которых расположились по углам потолка, а оставшиеся несколько стояли у сцены с диджеем, который пафосно отпивал какой-то напиток из крупного бокала прямо у аппаратуры.

Baby, we tried to fight it

Барная стойка тоже оказывается очень длинной. Со стороны посетителей на торце столешницы наклеена чёрная глянцевая кромка, что имеет высокую устойчивость к механическим повреждениям, типа ударов, истиранию и порезам. Над столешницей на хромированных трубах установлен козырёк с мрачной подсветкой под стать заведению. Со стороны барменов на зеркальной стене прикреплены пять стеклянных полок для бутылок. Подсветка барной стойки — светодиодные ленты с эффектом плавной смены цвета кажутся особенно завораживающими, когда бармены быстро разливают коктейли и создают авторские напитки буквально на глазах посетителей. Кто-то из них заливисто смеется, протягивая свои пьяные ручонки к белым перчаткам барменов, но мужчины только привлекательно улыбаются на это и скрываются из виду, пока не зазвенит очередной звоночек от кнопки вызова персонала.

We all been there some days

- Теперь можно и выпить, - широко улыбается Каминари, проталкивая Изуку сесть между ним и Шото, оставляя Кацуки нервно пыхтеть у края, стреляя молниями, вместо Денки, в двумордого ублюдка, который сразу же взбодрился, когда учитель с ходу что-то сказал ему, приблизившись непозволительно близко. И да, Кацуки абсолютно плевать, что по-другому в клубе что-то сказать будет просто невозможно из-за музыки, - но сперва то-орт! - Торт? - кричит удивлённо Кацуки, показательно вскидывая бровь. Из всех ему кивком отвечает только Шото и тычет пальцем куда-то за спину блондина, чтоб тот обернулся.

Thought I need something else

Едва Бакуго оборачивается, как кто-то из персонала в красивом ресторанном костюме проходит рядом и с учтивой улыбкой выставляет небольшой белый тортик в форме сердца, плотно посыпанный съедобным серебряным глиттером, на столик, кладёт рядом с ним небольшой тупой нож, спрятанный в маленькое белое полотенце, приборы на всех и поспешно удаляется, откланявшись. Блондин вообще не понял этого жеста, как и учитель, который почему-то, блять, обернулся искать подсказки в лице невозмутимого Тодороки, что только плечами пожал, как бы намекая, что он сам мало что понимает. - Торт в честь моего расставания с Джиро! - весело вскрикнул Каминари и, подхватив принесенный нож, с размаху ударил его прямо в середину торта, из которой тут же потекла фонтаном красная начинка, напоминая кровь на белом полотне. Глаза Денки бешено сияли, - она ушла от меня навсегда! Ура-а!

And acted like I was okay

- Своеобразно, - комментирует Кацуки, потирая переносицу, чтоб немного избавиться от шока? Шото и Изуку не слышат, что он говорит, но понимающе кивают, с широкими глазами уставившись на всё ещё вытекающую начинку. - Я читал, что это способ избавиться от стресса в связи с болезненными обстоятельствами в жизни, - куда-то на ухо Мидории отзывается Тодороки, и учитель тут же меняет выражение своего лица на понимающее, укладывая свою правую ладонь на спину немного дрожащего Каминари и немного поглаживая, - причинение увечий неживым предметам, чтоб выпустить пар и обиду, - Шото значительно повышает голос, обращаясь ко всем, - я принесу выпить!

We just need to work it out

- Возьми мне виски, - кричит ему Кацуки, но тот только немного кривится, показывая что не слышит, - виски, блять, глухой! Шото разводит руками, вставая с дивана и уже собираясь подойти к Бакуго, чтоб переспросить что ему взять, но тот и сам поднимается следом и молча движется к отдалённой барной стойке. Тодороки быстро его нагоняет. В это время Денки отламывает вилкой крупный кусок торта и засовывает его без усилий Изуку в рот, слабо улыбаясь. - Её любимая начинка — лесные ягоды, - утверждает блондин и тухнет окончательно, даже не пытаясь натянуть фальшивую радость, - но в этом куча рома или какой-то другой дряни, я не уточнял.

And baby, I needed space

Коньяк. В начинке коньяк, думает про себя Изуку, морщась, пока Каминари набирает на другую вилку кусок уже себе и непоколебимо разжевывает. - Я не хотел сегодня ныть. Просто так получилось, что она сама набрала меня утром и сказала, что между нами не пауза, а точно конец.

Ain’t nobody ‘round here wrong

- Каминари-кун… - только и может из себя вытянуть Изуку, чуть интенсивнее поглаживая спину друга в успокоительной манере. Он чувствует собственными пальцами как напряжен блондин и как его тело простреливает от тоски — у них с Джиро были очень натянутые отношения всегда, но Денки старался их вывозить, даже если ему нужно было унижаться для этого, - тебе станет легче, если расскажешь. Каминари тянется рукой под диван на своём месте и достаёт оттуда открытую газировку, с которой встречал Мидорию и Бакуго у чёрного входа, делает ряд глотков и суёт её Изуку, предлагает. Отказываться как-то неловко, так что учитель под одобряющее мычание и себе отпивает, с ужасом подмечая, что внутри не просто безобидная апельсиновая водичка, а что не есть настоящий крепкий джин и эта самая безобидная водичка.

You love all yours so far away

Терпкий запах и вкус даётся Изуку с трудом, он не привык к такому — его максимум это пиво. Абсолютная вершина айсберга — попробовать какой-то приторный ликёр с Каччаном после посиделок в каком-то баре, ведь Кацуки знает, что у Мидории работа и очевидные проблемы с переносимостью алкоголя.

You’re pouring your heart out

- Она уехала в Штаты к Яойорозу, - через зубы начинает блондин, - типа как присоединиться на время к организации Уравити по поиску детей со сложными причудами. Я был ебланом, знаешь, - он тянется к своей голове, упираясь локтями в колени, - она всегда, что бы не случилось, звонила ей, писала, пыталась обсудить всё с ней. Не со мной. Я должен был догадаться в чём дело, блять, я такой идиот. - Ты имеешь в виду…

I’m acting like I knew

- Именно, - резко поворачивает голову Денки, и Изуку теперь отчётливо видит тёмные круги от слёз у того под глазами, которые очень удачно маскирует освещение клуба, - она всегда была в неё влюблена. Не понимала. Пыталась перебороть, встречаясь со мной. А я как еблан последний верил, что у нас любовь и всё такое, - парень глубоко вздыхает, на минуту закрывает глаза, не отворачиваясь, и продолжает на тон ниже, - я рад, что она разобралась в себе, но мне… мне не легче от этого.

You held me so down

Мидория не находит слов, чтоб ответить. Только молча тянется назад к бутылке с «газировкой», разбавляя вечер апельсиновым послевкусием, и надеется, что это ему поможет подобрать слова под ситуацию. Уж больно разбитый Денки выглядит ничем не лучше побитого пса, которого до этого словно растерзала его собственная стая — он и сам с надеждой смотрит на джин, но про себя надеется, что он завяжет ему рот.

So down I never grew, oh

- Я не мастер в отношениях, Каминари-кун, - начинает учитель и передаёт бутылку в жадные руки. Где-то в голове становится тяжелее мыслить, - но это был необходимый для тебя опыт. Ты должен был пережить свою первую… - он вопросительно замолкает на секунду, но Денки тут же кивает, - первую любовь именно так, чтоб в будущем со своей настоящей любовью на всю жизнь избежать всех ошибок, что допускались сейчас. Ты помог Джиро-сан открыть для себя свою… э-э-э… другую сторону — уберёг ещё какого-нибудь парня.

I tried to find out

- Так спокойно о таком говоришь, - блондин развязно но коротко смеётся, откидываясь на спинку диванчика, - что, в академии много таких развелось, да? Мидория неуверенно разводит руками и тянется за кусочком торта, подмечая про себя, что парень сам же и переводит начатую тему. Каминари же считает эту внезапную отвлечённость забавной: - Мидория-ча-ан, даже каплю пить тебе нельзя, да? - он по-дружески хлопает пару раз по спине Изуку, который растягивается в неприятной от горечи начинки торта улыбке, - мысли сразу запутываются, вот беда-а.

When none of them came through

- Я в порядке, - отмахивается учитель, пытаясь найти в толпе у барной стойке Шото и Кацуки, но тех почему-то до сих пор не видно — очередь наверное, - просто не могу вспомнить ничего о личной жизни своих студентов. Я не сильно наблюдаю за, ну, такими вещами. - Ей Богу, так легенда о сплетнях в учительской это реально только легенда?! Не могу поверить, что в Юэй все настолько добропорядочные, - потягивается на месте Денки до хруста в спине. Ему уже немного надоело орать через музыку, но он сам выбрал место, так что теперь только терпеть, - ну а сам ты, Мидория-кун, а? Как на личном фронте? Изуку смущенно хлопает глазами от неожиданного вопроса, но быстро приходит в себя, пытаясь ещё раз тщетно найти знакомые макушки у барной стойки.

And now I’m stuck in the middle

- Ничего у меня, сдвигов нет, - он неловко смеётся, забивая рот очередным кусочком торта — он сильно проголодался за весь день, а в последний раз ел только в обед. - Сдвигов нет, - мурчит Денки, подвигаясь ближе к другу и тоже набирая на свою вилку, - а с Бакуго вы ещё ближе стали, ага?

And baby had to pull me out, oh

- Он очень помогает мне, - интенсивно закивал Изуку с набитым ртом, он не понимает к чему клонит блондин. - И привёз тебя он, - дополняет второй, и в его глазах загорается какой-то томный огонёк, - знаешь, скажу по секрету, он раз в полгода совсем зверьём становился, когда с костюмом случались задержки или ещё какое дерьмо, типа нехватки средств, - учитель внимательно смотрит на собеседника, откладывая приборы в сторону, - он не часто напрягал класс, но в самых сложных ситуациях, когда уже был совсем измотан, Бакуго сообщал о материальных трудностях на производстве, а дальше мы уже сами что-то где-то помогали, - Изуку почти успел открыть рот для извинений за доставленные хлопоты, но Каминари рукой показал, что не стоит и продолжил: - таким образом, класс узнал о сборке специального костюма для тебя только через полтора года от начала его разработки. Смекаешь о чём я? В клубе заиграла новая композиция, и по помещению поползли восторженные крики пьяных девушек. Зрачки Мидории заметно расширились. - Он не говорил вам до момента, когда сам перестал справляться, - очень тихо, что Денки не слышал, подбил итог Изуку, но тот буквально по губам и выражению лица учителя понял, что тот смекнул. Вопрос о причине этого возник вполне логично, но Изуку не долго с ним возился, сразу же списав всё на заносчивый характер Кацуки — тот в жизни не попросит о помощи так просто, так и к тому же, судя по ночному разговору, блондин винит себя за то, что был недостаточно сильным, чтоб подстраховать Деку полностью и не дать ему потерять «Один за Всех», а соответственно, возложил создание костюма полностью на свои плечи. Если учитывать тот факт, что даже просто со стороны костюм выглядит очень показательно и мощно, то можно догадаться, что ценник на нём просто неподъемный. Гордость Кацуки не дала ему отступиться назад, и он всё же обратился к одноклассникам. Всемогущий, насколько известно, знал и вкладывался во всё с самого начала, как и Бакуго, будучи его самым главным советчиком и доверенным лицом, но даже их общих усилий оказалось недостаточно. Каччан же просто из чувства вины и желания отдать должок за всё ебался с долбаным костюмом восемь, мать его, лет. Ведь так? - Извините за доставленные неудобства, - всё-таки говорит Изуку, благодарно опуская голову, что Денки аж давится своим напитком, - если бы я узнал об этой затее, то отговорил бы Каччана. - В своих мечтах разве что! - откашливаясь кричал парень, - этот псих ни за что не отступился бы! Он под угрозой нас всех перерезать и отправить по частям мамулям заставлял молчать об изготовлении! - он беспокойно огляделся по сторонам, - даже сейчас я рискую жизнью, рассказывая тебе это всё! Алкашка развязывает язык, вот чё-ёрт! Парни слишком увлечены, чтоб заметить как у барной стойки развязывается мелкая драка в два удара, и как Кацуки с грохотом разбитых бокалов вытряхивает жизнь из случайного пьяного мужчины, который позволил себе сказать что-то лишнее в сторону потерянного Шото, что долго не мог выбрать напиток. - Тогда помалкивай, - совсем мягко добавляет Изуку и откидывается на диван следом, - лучше уже тогда буду говорить, - Денки удивлённо округлил глаза на инициативу, - ты знал, что Шинсо присматривался к тебе в академии? - Он же с Мономой, - приоткрыл рот в изумлении. Бакуго буквально за шкирку тащит орущего мужчину к чёрному входу и своим басистым голосом кричит ему в добрый путь. Тодороки мельтешит на фоне, пытаясь удерживать друга за руки, под руки, под голову, под нахуй что угодно, чтоб тот не подорвал клуб, но Кацуки слишком резко переключается на кого-то другого. - Уже да, но в академии ты был ему симпатичен, - как-то несвойственно себе игриво подмигнул учитель, - я слышал лично от него, Каминари-кун, так что не отчаивайся. Ты ещё ого-го! Мидория звонко смеётся и от этого спонтанного смеха у блондина спина мурашками берётся — он застывает на мгновение, но через секунду и себе начинает заливаться странным хохотом, придерживаясь рукой за плечо учителя — Изуку пытается его подбодрить. - Я так тебя обожа-аю, Мидория-я, - сладко тянет блондин, широко улыбаясь такому же весёлому Изуку, как вдруг его неожиданно оттягивают за ворот его ярко-жёлтой футболки с непонятным принтом и яро шипят буквально над ухом: - чё-чё делаешь?! Обожаешь, изврат? Кацуки впихивает бедолаге в рот дольку лимона со своего напитка и вдавливает свою ладонь ему в губы, чтоб Каминари не мог её выплюнуть, с перепугу визжа от кислоты, что после более-менее сладкого джина оказалась обжигающей. За спиной Мидории раздаётся сдавленный довольный смешок — Тодороки сел на своё место. - Бакуфо… - возмущённо пыхтит Денки, пока в итоге таки не глотает проклятый лимон и Кацуки не отпускает его рот, с шумом плюхаясь рядом с ним на диван, - ты настоящий дьявол! - У стойки наседала компания совсем пьяных мужчин, нам пришлось практически с боем выбивать напитки, - громко сообщил Шото, проходясь взглядом по совсем разваленному торту и двум испачканным кремом вилкам. - Так и где напитки? - спрашивает Каминари, показательно осматриваясь и натыкаясь только на текилу в руках Кацуки, который минуту назад пожертвовал лимон к ней, - это всё?! - А тебе будто бы больно и нужно, - рявкает Бакуго, практически вырывая из одной руки Денки бутылку газировки и нюхая запах изнутри, - что это за нахуй мешанина?! Не успевает он скривиться, как Тодороки ловко приближается практически в упор к лицу Мидории, заметно вдыхая алкогольный аромат того и утвердительно кивая Кацуки — Изуку пил эту самую мешанину. Бакуго буквально вспыхивает, отвешивая смачный подзатыльник Каминари, но не решается дотянуться до Изуку, чтоб прописать ему такой же. Внутри что-то неприятно гложет то ли от того, что учитель согласился выпить какую-то бурду из рук какого-то несуразного и совершенно не вызывающего доверия еблана, то ли от того, что Изуку даже на секунду не встрепенулся и не попытался отдалиться от лица Айс Спайса, который едва того не лизнул, принюхиваясь. Раздражает буквально всё — особенно бегающие в непонимании зрачки Деку, которые, твою ж мать, так обеспокоенно покоятся не на пораженном тяжелой рукой Кацуки Денки, а на самом Кацуки, будто это он тут жертва. - Каччан, не злись, пожалуйста, - в подтверждение догадкам мягко просит Изуку, и блондин не находит в себе ресурса сопротивляться ему — это разжигает до мозга костей. Настолько растекаться перед Мидорией было совсем не в его стиле, но… Ближайший час проходит с шумом. Каминари бодро шутит, толкает всех под бок, один раз вылазит на их столик и пытается крутиться вокруг длинной лавовой лампы словно на шесте, падает оттуда, когда кто-то из персонала просит не делать этого. Тодороки успевает вернуться к барной стойке и за минуту забрать заказанные ранее напитки. Он протягивает Кацуки вторую текилу, ставит себе какой-то клубничный коктейль, отдаёт Денки простой вишневый сок и выставляет перед Изуку крупный бокал пива, заставляя того расстроенно пожать плечами — он терпеть не может пиво, но только этот напиток не вызывает у него моментального отказа в работе мозга. Бакуго тянет со своим напитком, лениво осматривает зал, где людей значительно прибавилось, пару раз отталкивает женские задницы, которые в упор пихали ему в лицо, проходящие мимо посетительницы, которые буквально заваливались на его часть диванчика, хотя тот и так уже до не могу вжался в орущего Денки. Шото, со своего края, сталкивался с тем же, но ему даже разок прилетела в лицо бумажка с номером телефона. - А что он обо мне говори-ил? - вдруг спрашивает Каминари куда-то Изуку на ухо, плотно обнимая его за плечи левой рукой. Ненавязчивый жест блондина сразу же зацепил острый взгляд Кацуки, который даже на секунду не постеснялся показательно вскинуть брови в возмущении, рассматривая как Мидория, будь он проклят, сенсей даже не пытается скинуть чужую руку, а только ближе прижимается, начиная что-то медленно говорить тому в ухо. «В хуй ему сразу говори», - мысленно ругается Бакуго, но всё же и себе как бы невзначай скатывается по спинке дивана в сторону Каминари, чтоб услышать, что там дерьмо-Деку ему нашептывает. И когда краем уха Кацуки разбирает нежнейшее «красивый» его прошибает током и воспламеняет как спичка, заставляя мгновенно подорваться с места и расхуярить чёртового Каминари до кровавого пятнышка на полу, но Шото вовремя бросает ему прямо в лоб, быстро созданный своей причудой, кубик льда, заставляя сидеть на заднице смирно. Мужчина отсвечивает ему своим телефоном, намекая, чтоб блондин проверил свои уведомления. Со скрипом зубов Кацуки так и делает, сталкиваясь с «Мидория сказал, что Шинсо называл Каминари необычным и красивым». Кацуки прыскает со смеху, возвращаясь в своё просиженное место на диване, и выключает экран телефона. Денки и красивый? Нет, блять, Денки и необычный? Да-а, Денки дохуя необычный! Особенно когда пытается передразнить собак на улице во время патрулей или отрубается прямо на миссиях, когда ебанет электричеством больше, чем нужно, и ходит потом, как от карася рождённый. Необычный, блять. Тот самый Шото и то необычнее будет. Чего только стоит его помятый шрамом ебальник — ну картина маслом. А как начнёт нести какую-то ересь с мутным серьёзным таблом, то хоть записывай за ним. Но в чём-то Кацуки успокаивается. Если в школьные годы Шинсо нравился Денки, то можно было не париться так об их коннекте с Изуку. Хотя Хитоши и казался ему уж слишком подозрительно близким типом для Мидории, особенно на старших годах обучения, но уже ладно. Денки звучно смеётся на слова Изуку, отодвигается от него немного, потирая переносицу. Он выглядит очень смущенным, будто ощущая на вкус то, с каким выражением лица Шинсо мог рассказать о своей симпатии к нему Мидории. Ему вдруг стало ужасно легко на душе от этого открытия, словно какой-то старый груз свалился с плеч. - Ты прав, дружище, я ещё ого-го, - мягко и с благодарной нежностью в голосе отозвался блондин, но тут же спохватился и впихнул ему в рот горлышко от своей «газировки», заставляя допить самую малость того, что там осталось, - а то от пива ты только тухнуть начинаешь! - объяснился он, когда Кацуки уже опять занёс руку для удара, а Тодороки успел приложить руку ко лбу учителя в качестве холодного компресса.

And it’s hard to keep my cool

- Убери свои лапти от него! - орёт Бакуго в сторону Шото, но тот со слегка озадаченным лицом начинает что-то интенсивно рассказывать, - Двумордый, блять!

When other bitches tryna get with my dude

Денки заливисто гогочет, утаскивая учителя за локоть из-за стола — ему совершенно плевать сколько оплеух сегодня пропишет ему Кацуки, ведь пока Изуку так радушно улыбается, то кажется, что вся накопленная боль и обида куда-то улетучивается и дарит временное ощущение свободы. Мидория улыбается ему своими губами и расфокусированными глазами, всем телом поддаваясь на простые манипуляции и позволяя вытаскивать себя в самый центр танцпола, расталкивая гулких девушек и парней, которые давно не контролируют ни себя, ни своих эмоций. Денки давно мечтал почувствовать то же самое, а с того мгновения как услышал в трубке телефона уставший и потерянный голос Изуку, захотелось дать ему шанс прожить это тоже. Кацуки вцепляется в ворот бордовой рубашки Шото, совершенно не замечая сперва пропажи в виде двух парней, но когда этот самый Шото тычет пальцем куда-то в сторону живой движущейся массы людей, блондин теряет дар речи, отпуская чужую ткань из своих цепких пальцев. Он пытается найти взглядом Изуку, пока Тодороки тянется к бокалу пива того, хотя и решил для себя сегодня не пить. Кстати, в последнюю секунду он отказался от затеи. Диджей включает очередной микс из песен и басы наваливают, кажется, ещё громче. Толпа несдержанно кричит. В самом центре танцпола Каминари завязывает на своей футболке незамысловатый узел, превращая её в что-то типа топа и радостно виляет бедрами, закинув руки за голову на манер развязных девиц в клубе, чем выбивает из опьяневшего рта учителя звучный визг и тягучий смех. Но Денки тут же приближается к нему, расстёгивая пару верхних пуговиц белой рубашки с фразой «братишка, нужно извергать из себя секс». Изуку снова громко смеётся, поддаваясь на всё.

You can get me I feel mu-u-uch

Кацуки отслеживает взглядом недоумка Каминари, когда тот уже оказывается сидеть у диджея едва ли не на руках, выпуская электрические вспышки из рук и крича куда-то в толпу. Молодой парень, на которого по-дружески вешается Денки вряд ли понял что это по-дружески, так что поспешил обхватить блондина за оголенную талию, но тот быстро перехватил его руку и приложил о ближайший стол без аппаратуры лицом, крича что-то в духе «это для моего друга Мидории, а не для тебя». Друг-Мидория нашёлся в толпе сам по себе, высоко подскакивая на месте и размахивая руками, чтоб спускающийся с трибуны Денки мог быстро его найти. Блондин обрывисто смеётся, обнимая Изуку с теплом и отрадой, будто это всё, что может ему сейчас помочь. Кацуки приходится извиваться на диване, чтоб успевать протискиваться своим взглядом меж беспорядочно танцующих посетителей и одновременно догонять глазами дёргающегося Каминари, который показательно раскачивает бёдрами, призывая Изуку повторять за ним. О Боже… Бакуго не знает что именно: алкоголь или уговаривания Каминари так действуют на Мидорию, но в какой-то момент, когда посетители клуба словно по команде на секунду разошлись из поля зрения Кацуки, тот заметил как расслабленно Изуку поднял руки вверх и непринуждённо покачивает телом совсем не в такт музыке, закрыв глаза и широко улыбаясь от постоянного словесного потока изо рта Денки.

I appreciate the way you want me

- У тебя болит челюсть? - обеспокоенно обратился Тодороки, когда заметил приоткрытый рот Кацуки. Тот только вызверился на него, жалея, что толпа снова скрыла собой Изуку, и теперь видно разве что его зелёную макушку, да и то только мельком. - Джиро говорила, что ей стыдно за меня, когда я веду себя так, - пробивается сквозь музыку голос Каминари, и сам хозяин почти с читаемой печалью двигается ещё более резко, поглядывая на свой немного оголённый живот. - Как? - удивлённо вопрошает Мидория, совсем немного приоткрывая глаза и не прекращая танцевать. - Типа так, - кричит второй, указывая на ручной топ на теле, - говорит, что это странно и не по-мужски. - Это правда странно, - соглашается учитель кивая головой под ритм, - но ты ведь так просто веселишься! А мужскую сторону это всё никак не определяет! - Денки растекается в благодарной улыбке, - хотя, наоборот, очень даже по-мужски танцевать так, как тебе хочется, а не подстраиваться под общество, а! Кому какая разница, если ты так чувствуешь себя лучше! Денки незаметно вытирает подступившую слезу, хватая Изуку за руки и начиная двигать ими таким образом, чтоб они повторяли движения самого блондина.

Touch me touch me don’t be sweet

Освещение в клубе перетекает в мрачный фиолетовый, где-то из-под потолка начинают появляться мыльные пузыри, что тянутся к танцполу, лопаются, блестят, светятся, заставляют девушек в толпе восторженно визжать. Каминари резко хватает Изуку под коленки и рывком поднимает над собой, позволяя шрамированым рукам учителя коснуться раньше всех красивых пузырей и в тот же момент Кацуки снова цепляется глазами за его безмятежное лицо, скрашенное румянцем от выпивки, умиротворением, пылкостью и страстью к происходящему. Он быстро достаёт телефон прямо при удивленном Шото и быстро делает ряд снимков, укладываясь в пару каких-то тощих секунд, пока Денки не выдыхается и отпускает Изуку так же резко, как и поднял. Бакуго практически уверен, что слышит, как пыхтит Каминари и заливисто хохочет Деку где-то среди этой массы экстр.

Let me be the girl under you that makes you cry

- Чё пялишь? - огрызается Кацуки, когда даже спустя пару минут глаза Шото не становятся менее круглыми. Изуку кружится, ведёт руками по своему телу, вторит несколько женственным движениям Денки, который время от времени с силой на него наваливается, ободряя, чтоб тот совсем не переходил на медленный темп, а ещё хотя бы часок танцевал интенсивно. - Нужно вытрясти сегодня всё! - кричит Каминари где-то над ухом и одновременно везде. Люди вокруг будто двоятся, толпа кажется ещё шире, звуков в сотню раз больше, а под потолком подступает новая волна пузырьков. Кто-то толкает Изуку в спину, но он практически не чувствует. Ловит новый ритм следующего ремикса, улыбается ненавязчиво и искренне, движется совсем теперь по-своему, улавливая что Денки тоже решил сбавить сексуальности и расправил футболку в прежнее состояние. Его силуэт теряется на время, Мидория не может найти его полуприкрытыми глазами, но и не особо стремится. На веки ложится усталость, а в горле пересыхает. Хочется чего-то.

If it’s hard to breathe open the window

- Понимаю почему ты потратил столько лет на тот костюм, - ехидно, с открытым пламенным огоньком в расширенных зрачках, мурлычет Денки, усаживаясь рядом с Кацуки и притягивая к губам бокал с пивом, прежде заказанный для Деку. Блондин напряженно смотрит на растёкшегося по диванчику Каминари, который тычет в сторону танцпола. У Кацуки стреляет что-то в области виска от развязных движений того. - Мидория так отличается от остальных, что даже ты не устоял, - одними губами проговаривает Денки, но Бакуго слишком отчётливо слышит каждое слово, - одна только улыбка чего стоит, да? - кулаки автоматически сжимаются, - а то, как он говорит… Одной фразой снимает всю ненависть к себе и дарит ощущение невесомости. Мужчина срывается, подхватывая Каминари за ворот футболки того, и агрессивно притягивает к себе, практически сталкиваясь лбами. Он скалится, не может сдержать жар, который интенсивно прёт из ладоней, и если бы у парней сейчас был телесный контакт, то на теле младшего остались бы лёгкие ожоги, а так — только начинает попахивать горелой тканью. Шото подскакивает слишком неожиданно, укладывая в сильной хватке свою руку на плечо Кацуки, не понимая что успело произойти. Денки только улыбается безобидно, почти смеётся, выдыхая запах алкашки прямо в лицо второго блондина. В воздухе начинает пахнуть чем-то мятным. Через столик от них принесли кальян. Каминари забавно выкрутил голову, тыча пальцем в странную компашку мужчин и непринужденно хохотнул. - Он ничего не соображает, - успокаивающе говорит над самым ухом Кацуки Шото, заставляя того брезгливо откинуть от себя бедолагу. - Идиотский Пикачу, следи за базаром, - шипит напоследок Бакуго, но на него вдруг снова пялятся своим ехидным взглядом. - А ты следи за Мидорией, - его зрачки пьяны и блестят с вызовом, но вместо всего другого, что могло прийти Кацуки в голову, тот тянет ему бутылку с обычной минералкой, которую успел отобрать у кого-то из толпы.

oh you want to leave but you can’t go

Мидория кружится в толпе или с толпой — уже не понимает. Джин с апельсиновым соком, коньяк в начинке торта с джемом из лесных ягод, пара глотков пива — он не чувствует уже земли под ногами, только расслабленно двигается, улавливая незамысловатый ритм. Ему очень давно хотелось вот так вот отдохнуть, но обычно все пьянки для него заканчивались крепким сном прямо на месте и кучу хлопот для компании или конкретных людей, с которыми он выбирался. В этот раз всё почему-то иначе. Он не осознаёт, что это из-за того, что он в последний раз ел только в обед, поэтому дал алкоголю легко подействовать на себя, нет. Ему кажется, что всё из-за обстановки, парней, с которыми он пришел, благодаря Каминари с его драмой в отношениях и его воздушному поведению, которое просто призывает отвлечься, из-за Каччана, рядом с которым ощущается защищённость, тепло, несмотря даже на острые взгляды и колкие фразы. Из-за Шото, который вовремя усмиряет Каччана, дарит дополнительное спокойствие. Из-за усталости, которая окутала Мидорию слишком давно и сильно, чтоб быть способным скинуть её самостоятельно. Его кто-то берёт за плечи. Изуку даже не содрогается, догадывается, что это Каминари, который тут же липнет его обнимать, совсем опьяневший. «Медля-як» тянет он, когда музыка плавно меняется вместе с подсветкой клуба на нежно голубой. Денки мягко оттягивают прочь. Через полураскрытые веки Мидория угадывает Тодороки, на которого сразу же запрыгивает блондин, усаживаясь где-то на шее. Шото кивает куда-то за спину Изуку и уходит с возмущающимся Каминари в сторону барной стойки.

But you belong to me

- Изуку, - учитель медленно оборачивается, растягивается в широкой искренней улыбке. - Каччан.

You belong to me-e

Мидорию шатает, но он улавливает равновесие, пытаясь всмотреться в томящиеся алые огоньки чуть выше его собственного лба. Кацуки тянется к нему, придерживая практически невесомо за талию правой рукой. Левую он поднимает на уровень глаз Деку, демонстрируя бутылку с газированной водой, за которую учитель хватается как за спасательный круг, открывая и делая несколько крупных глотков, опустошая наполовину. - Ты пришел немного потанцевать? - томно спрашивает младший, немного пританцовывая. Его изумрудные глаза отдают тёмным турмалином, Кацуки отслеживает как заметно пульсируют зрачки в его глазах. Опасно. - Не совсем, - так же мягко отвечает блондин, забирая из рук учителя бутылку и бросая её куда-то на пол, совершенно не беспокоясь о последствиях. Сейчас существует только Изуку. Изуку, который улыбается по-детски искренне, оголяя передние губы и прикрывая глаза. Его ресницы дрожат, он почему-то смеётся, тянет руки к Бакуго, укладывая куда-то на плечи и, о Господи, Кацуки плавится, слабеет, - пришел забрать тебя. Изуку отрицательно машет головой, надавливая своими ладонями на плечи блондина, заставляя двигаться с собой в такт. Тот повторяет скорее машинально, нежели целенаправленно, позволяя учителю вести в этом сомнительном танце. На сердце скребёт, само сердце аритмично бьётся, Кацуки почти ловит ртом мятный воздух. Изуку частично скрывает дым.

Shut up and listen

Слишком медленно. Кто-то из девушек визжит в толпе. Её голос разбивается о пустоту задолго до того, как успевает долететь до ушей блондина. В настоящий момент он смотрит только на одного человека. Того, кто закидывает голову куда-то назад, вытягивает губы в широчайшей улыбке, когда пузыри снова начинают спускаться от потолка. Его шея полностью обнажена для голодного взгляда Бакуго. Он исследует её с удовольствием, застывает на подрагивающем кадыке на пару мгновений, оглядывает частично оголённые ключицы под парой расстёгнутых пуговиц и поднимается взглядом к наполненным восторгом зелёным глазам, в которых отражаются мыльные цветные круги. - Красивый, - шепчет Кацуки, но его никто не слышит.

Look in my eyes don’t ever lie

Он укладывает вторую руку на талии Мидории, так же невесомо. Изуку опускает голову, немного покачивается от этой перемены, мычит себе что-то под нос. - Изуку, - обращается с не присущей голосу нежностью блондин. Деку поднимает на него свой нетрезвый взгляд. Невозможные глаза слишком близко от лица Кацуки. Он понимает это, когда его собственную спину и руки резким табуном покрывают мурашки, а скулы невольно загораются красным. Бакуго старается не думать о тяжести внизу живота и о нежности, с которой пальцы учителя проходятся по его всегда напряженным плечам. Он напрягает их даже ещё больше, чтоб, мать его, впечатлить Мидорию своими объемами-габаритами, чтоб тот счёл его, сука, привлекательным. Он же способен так смотреть на Кацуки? Способен же? Во рту собираются вязкие слова. Ему хочется наконец сказать это. Раскрыть все карты перед Изуку. Сдаться.

I need you to tell me the truth

- Давай я отвезу тебя домой.

***

- Нам нужно собираться так чаще-е, - почти обиженно пыхтит Каминари, когда Тодороки пытается оттащить его от машины Кацуки, - Мидория-чан, с тобой так круто тусить, когда ты не думаешь ни о чём! Я принесу ещё джина, я обеща-аю! - Не смей больше травить его этой дрянью! - орёт блондин, усаживаясь в водительское кресло и протягивая руки, чтоб застегнуть на Изуку ремень безопасности. - Мидория-ча-ан! Давай встретимся вдвоём на следующей неделе, а-а?! - Кацуки цокает языком и скорее закатывает рукава своей чёрной рубашки, чтоб завести машину и укатить куда подальше. Слава Богу, Айс Спайс хоть раз в жизни пригодился и вызвался подвезти Каминари домой самостоятельно, - не в клубе, а просто где-то, ну-у? Изуку едва может открыть глаза, покоясь на сиденье у водителя, но слабо проговаривает получёткое «да», на которое все трое, кроме него самого широко распахивают глаза. Каминари от шока, Бакуго и Тодороки от аху тоже от шока. Кацуки вдавливает в педаль газа и буквально слетает с места, скорее закрывая окно машины. Учитель устало мычит что-то о пьяном вождении, но блондин слишком занят игнорированием его нравоучений. Оценивает общее состояние своего пассажира, небрежно дёргая того за ворот рубашки, чтоб прикрыть слабо выступающие ключицы — всё-таки Мидория держит форму и его мышечная маса просто не даёт костям торчать наружу. Кацуки очень нравится этот факт. А вот Изуку, кажется, очень нравится новая мелодия, которая разносится по тихо играющему радио. Он вдруг распахивает глаза и таращится на панель обнадёженным взглядом, улыбка на лицо заползает слишком органично. Кацуки с удивлением вздыхает, но делает громче, наблюдая за тем, как Изуку начинает своеобразно ёрзать в кресле на манер того, как двигался Денки в клубе. В салоне пахнет джином и апельсинами. Опасно.