Магазин антиквара

      — Матушка, отец, наставник… надеюсь… — голос юноши дрогнул, — вы сможете простить меня за то… что я убил вас.       Руки юноши, сжимающие ткань капюшона, слегка подрагивают.       — Надеюсь, в вас найдутся силы простить меня… простить за все, что я натворил.       Холодный осенний ветер обдувает лицо молодого парня. Оно от этого слегка краснеет. Но юноше по сути своей все равно на это. Он, наконец, выпускает мягкую ткань из рук и складывает их в почтительном жесте.       — Простите… мне правда нет прощения.       Юноша начинает подрагивать все сильнее. И резко дергается, когда слышит за воротами кладбища резкий бух!       Этот громкий звук заставил пару слезинок выкатиться из глаз юноши.       Этот громкий звук одновременно можно назвать тем, что было совершенно не к месту… но… хах, бывает ли к месту пробитая автомобильная шина?       Именно она это и была.       Юноша делает два резких вдоха, как помнил и вытирал слезинки из глаз.       Юноша вновь улыбается и выправляет волосы из-под кофты.       —Помните, матушка… вам ведь так нравились эти волосы… Наставник, а для вас… Да, вы ведь любили черный кофе? И отец, я правда никогда не знал, что вам нравилось… но я… надеюсь, вы не злитесь за это?       Юноша с небольшим шуршанием ставит портфель на землю и вынимает из него тряпки.       Накануне, перед тем, как прийти сюда, Се Лянь, к своему стыду, только проснувшись, в очередной раз вспомнил про сумку. До… голова была забита непонятно чем.       Раньше у юноши такого не было. Обычно он старается ничего не забыть, но его общая невезучесть вечно ему не на руку.       Помимо того, чтобы собрать необходимые вещи, дабы почтить память родных, юноша потерял рецепт на успокоительные и теперь вынужден довольствоваться лишь безрецептурными успокоительными и снотворными. В принципе, давно пора было слезать с этих препаратов, но без снотворных он просто не сможет отключиться.       Наверное, день этого юноши был похож на мертвую… нет, просто на петлю. С одним и тем же желанием подольше все держать под контролем. Без сильнодействующих препаратов юноша в принципе боится засыпать… ведь стоит уснуть без помощи таблеток, как…       Се Лянь по непонятному наваждению заглядывает за спину и приступает за дело.       Оба столбика доверху засыпаны уже сухими листьями. А под ними гниющие фрукты уже стали стекать по каменному изваянию.       — Пресвятые.       Юноша одергивает руку, стоит нащупать сквозь тряпку гнилой фрукт, он морщится просто от понимания, что на могиле единственных близких ему людей медленно гнили фрукты… пока он. Пока он просто жил жизнь…       Се Лянь поскорее убирает остатки и с ними же листья.       Под горой этих сухих листочков красного и золотистого цвета оказывается спрятана небольшая плюшевая, уже грязная и потертая панда с розовым бантиком и красная свеча, что потекла воском по краям памятника.       Снова ледяной по ощущениям ветер подхватывает листву и разносит ее по остальным могилам. Задувая листья на остальные столбики, но больше всего листьев задувало на кучу игрушек, лежащую на одной из могилок.       Се Лянь слегка поджимает губы и гладит игрушку большим пальцем.

***

      — Матушка? Как вы тут?       Довольно худой подросток заходит на территорию кладбища. У него короткие, слегка достающие до ушей русые волосы и синяк под глазом. В руках небольшой пакетик розового цвета и букет цветов. Напротив него один столбик.       Сейчас весна… на улице все цветет и пахнет. Примерно середина весны. Час змеитолько начинался, потому кладбище было пустое. Все вокруг засыпано лепестками цветущих на этом кладбище деревьев. От того в районе приятно пахнет цветами.       — Матушка…       Се Лянь складывает руки в почтительном жесте, потом медленно оседает на колени перед могилой.       Телефон в кармане бибикает. Сообщение от наставника, что подойдет совсем скоро. Но парнишке не до сообщения. Вместо того, что бы прочитать сообщение, он старательно чиркает зажигалкой, что в первые попытки не выходило, руки парня сильно подрагивали и пальцы немели, но спустя несколько попыток у юноши выходит и он поджигает благовония.       — Матушка, отец, надеюсь вам нравится это место. По правде, я боялся, что не стоит перевозить ваш… — голос юноши дрогнул, — ваш прах, но наставник настоял, что раз мы с ним переехали в этот город… то следует и вам.       Парень медленно ставит благовония на алтарь. Дым закручивается завихрушками вдоль белоснежного камня новенького семейного алтаря.       Территория этого захоронения была немного больше остальных. Вообще было выкуплено 2 места. Для более комфортного размещения захоронений.       Се Лянь немного грустно улыбается, смотря на свежий могильный камень, и достает из пакета небольшой подарок для матушки. Этот подарок был больше в качестве извинения.       Парень недолго крутит игрушку в руках, отрывает бирку и повязывает розовый бантик покрепче. Оглаживает игрушку большим пальцем.       — Се Лянь? — голос наставника звучит из-за спины немного затуманенно, — я думал, ты еще в интернате.

***

      — Все таки эта игрушка еще красива… надо бы ее помыть.       На самом деле игрушке уже знатно нездоровилось. На ней были пятна, которые просто так не отмоешь. Пятна простой уличной грязи и пятна от загнившего фрукта. Легче бы эту игрушки заменить на что-то другое, но… нет, юноше категорично не хотелось этого делать. Эта игрушка лежит тут не первый и не второй год. Быть точным, она лежит тут около 6 лет.       Найти другую, точно такую же, наверное было бы затруднительно. А юноша, пусть его память давно замылилась, лишь четко помнил, что его матушка очень любила панд… и в принципе все милое.       Наверное, сейчас юноша готов был отдать абсолютно все, только бы хоть еще раз посидеть с женщиной на кухне и поговорить по душам. Как тогда…15 с лишним лет назад.       Если уж не с матерью, то с наставником… хотя последний раз юноша разговаривал с ним лет 5 назад…       Уже так много времени прошло, но для юноши это прошло так незаметно.       Слишком незаметно…       Будто и не прошло этих долгих, мучительных лет.       Такие же благовония, что и на первом захоронении, были поставлены так же и на захоронении наставника.       — Наставник… вы вроде никогда не хотели, что бы к вашей могиле приносили цветы… или что-то в этом роде? Так ведь?       Юноша качает головой, вспоминая, как его наставник сказал:       «Если я тоже умру раньше… не приноси к моему захоронению хлам.»       На испуганный взгляд парня мужчина лишь улыбнулся и потрепал парнишку по голове. В чашку медленно наливается черный кофе и ставится на алтарь.

***

      Спустя около 2-х часов, когда могильные камни были полностью убраны, юноша снова застегивает и закидывает портфель за спину и встает.       — Я постараюсь прийти снова, не как в прошлый раз, через год. — Юноша улыбается довольно через силу. Но у него это хорошо получается. Выглядит очень естественно и мило.       Капюшон юноша одевать не стал, лишь заправил волосы за кофту так, что бы те не мешались, и, закрыв калитку, двинулся мимо столбиков прочь.       Напоследок юноша еще раз взглянул на два камня и, развернувшись, вышел.       К удивлению парня, когда он включил телефон, оказалось, что уже был час лошади.       На телефоне снова уже гора уведомлений успела поналететь за эти часы, что юноша был занят. К удивлению ни одного сообщения от старых друзей не было. Да что бы не говорили, что они снова познакомились лишь несколько лет назад, они были старыми друзьями.       Их отношения понять не просто, объяснить еще сложнее… Все таки около 9 лет разлуки не сказываются так незаметно… Ведь оба эти человека… постепенно покинули его. Му Цин раньше, почти сразу после аварии, 15 лет назад… Фен Синь позже, но тоже покинул.       На самом деле юноше было не до того, что бы сильно убиваться по этому. Они ведь в любом случае встретились вновь.       Так уж работает жизнь. Если они встретились вновь, то насколько должен был быть узок мир…       Тем временем, пока юноша старательно забивал себе голову невесть чем, неся с собой изрядно полегчавшую сумку, облака медленно закрыли собой и так еле теплое солнце, и стало пасмурно.       При этом Се Ляня ждал почти 2-х часовой путь пешком. Ну что тут сказать… хах, сказать и нечего. Ехать на общественном транспорте юноша и не хотел, и в любом случае ему полезно размять суставы.       Вдоль дороги идти было не особо приятно, в тебя летела пыль и грязь, но что бы то ни было, все лучше, чем стоять в душном автобусе и трястись. Так хотя бы свежо.

***

      Высокий черноволосый юноша уныло смотрит в окно, подперев подбородок рукой. Он сидел за дальней партой в не самой большой аудитории с еще такими же 30 балбесами уже 2 час.       Не так Хуа представлял себе первый день в вузе. Ну как не так. Он его вовсе не представлял. Больше, чем нудные лекции их ректора и преподавателей, что они студенты Исторического с самой большой буквы факультета. Старинного в их городе. Юношу интересовало то, что среди этих 30 человек только 2…нет, 3 парней.       Но если посмотреть на всех преподавателей, то становилось ясно… что правда — старейнейший факультет в вузе и городе. Преподаватели выглядели так, словно каждого из них только из могилы достали.       — Запомните, вы не в школе, и то, что вы в принципе сидите здесь, можно считать большим чудом. На мои пары можете не ходить, поверьте, я сам не горю желанием следить за уже взрослыми лбами. Но это нужно вам…       Дальше Хуа Чен и слушать не стал, просто упал на сложенные руки на столе. Ему не было особого дела, кому нужно его нахождение в этом вузе. Ему или преподам. На самом деле на этого человека большинству людей было все равно. Все равно с самого рождения. Сами его родители забили на ребенка еще до того, как он сам осознал себя.       Хуа немного натянуто улыбнулся и сжал руку в кулак, царапая ладонь немного отросшими ногтями.       Прошли уже его первые дни в этом городе, и сказать было нечего. Он адаптировался уже давно. Запомнил почти все маршруты и имена всех кассирш в ближайших магазинах и не только…       — Поблагодарим вашего преподавателя социологии.       Хуа Чен все-таки поднял голову и сразу наткнулся глазами на уже сухого старика с морщинистым лицом и в коричневом свитере.       Из-за ушей на глаза черноволосого выпали пряди длинных волос. Немного оглядевшись и убрав пряди, парень пришел к выводу, что только ему одному все равно на всех преподав разом. В принципе молодые девушки, которые тут были в большинстве шушукались, но все-таки слушали и что-то записывали.       Еще один парень просто смотрел перед собой абсолютно пустым взглядом. Иногда поворачивался и смотрел на Хуа, да и все. По внешности… он точно смахивал на труп. Худой, с бледной кожей и похожими длинными черными волосами, завязанными в высокий хвост на затылке. Чем то внешностью они были похожи, но в принципе сходство не сильное.       «вроде этого гуля морского Хэ Сюань зовут» Черноволосый лишь выдохнул и снова сел. На фоне что то трындела их староста. Что-то о том, что все добавились в группу в чате. Потом то, что все она будет скидывать туда.       Сам же юноша, вместо того, что бы тыкать в телефоне в попытках присоединиться к группе, параллельно отрыл в сумке блокнот с ручкой и водил непонятные линии, одновременно добавляясь в эту неизвестную группу.       Ручка проходила 2 или 3 одинаковых круга. Весь лист заполнился своеобразными завихрушками.       Одной рукой вводить номер телефона и регистрироваться в неизвестном мессенджере, а второй, не глядя, что-то рисовать. Наверное эта картина могла вызвать интерес, но всегда же бывают подобные Хуа люди.       Амбидекстрия — редкая, но не самая занимательная вещь. Да и Хуа к ним не относился. Он не родился таким, а стал таким.       Постепенно, с тем как Хуа добавился в группу одним из последних, то он смог вернуть внимание к блокноту.       Несколько секунд посмотрев на небольшой круг, что красовался на бумаге среди сотен завихрушек, парень сменил ручку на простой карандаш и стал дорисовывать то, что увидел среди этих линий.       Круг быстро стал овалом, из овала, добавив детали, стал похожим на голову. Завихрушки превратились в волосы. Через минут 5 Хуа снова взглянул на то, что вышло и, немного не понимая, повернул голову.       То, что в итоге красовалось на бумаге, вызывало интерес. Хуа неосознанно по большей части перерисовал давно знакомый образ, что рисовал и видел ни один раз, но в этот раз все было изменено…       Теперь вместо привычных черт лица, что юноша копировал из детской книги, где хоть и красивые, но абстрактные иллюстрации, красовались более реалистичные, уже знакомые Хуа.       От осознания, что он нарисовал, Хуа усмехнулся и спрятал блокнот в сумку.       Тем временем аудитория уже пустела, и все расходились кто куда. Девченки из группы по большей степени уже разбредались на группы и шушукались у дверей.       Юноше, мягко говоря, не до них, они не были ему омерзительны, но и приятны не были. Если описывать его отношение к ним и в целом ко всему вузу, то это безразличие… Ему было до отвратительного все равно на всех людей, что учатся в одной группе с ним.       Этот вуз был лишь способом спасения и исполненной целью. Даже не поступи он сюда, то в любом случае бы сбежал. А поступление в вуз по большей своей степени представляло собой просто четко выставленный повод уехать. В ту ночь, когда Хуа быстро запихивал в сумки вещи и прятал их под кровать, ему было мерзко осознавать, что он бежит. Потому уверил самого себя, что не бежит, а уезжает для обучения.       У всего этого была и есть еще одна сторона. Какая? Ему было омерзительно, что он бросает все, что было… мать, которую пусть он и ненавидел, но по своему и любил, отца…его он просто ненавидел.       Места любви в этом доме не было, и Хуа ее не признавал. Но отрицать, что он испытывает подобное связывающее чувство, нельзя. Чувство, которое Хуа еще был способен испытать к дому и семье. Оно было похоже на… веревку. Она связывала и, словно цепь на шее, приковывала к одному месту.       Разорвать цепь и уйти было сложно… Наверное, и из-за этого Хуа уехал лишь после 18, а не сбежал из дома еще тогда, после больницы.       Ну как после? Он уехал из дома в 18 лет и 3 дня.       — Хей, приветульки!       Хуа нехотя удостаивает одну из особ, что его окликнула, мрачным взглядом, похожим на лезвие ножа.       — Чего тебе? — Хуа и так знал, что ей от него нужно.       — Просто хотели пригласить тебя в клуб, — девушка сделала несколько шагов и встала неподалеку от Хуа.       Это была девушка с длинными черными волосами и парой фиолетовых прядок, в кремовом джемпере с небольшим декольте и черных офисных брюках. На ногах балетки.       Юноша усмехнулся и, приподняв бровь, медленно обернулся к девушке, спрятав руки за спину.       — В клуб? Хм, приятного времяпрепровождения, но я пас.       Юноша вновь обернулся и вышел из аудитории.       Мысли этого предложения у юноши не заняло. Его регулярно зовут кто куда, от того было бы наоборот удивлением, что его не позвали, чем то, что позвали.       Да даже в школе… пусть к нему не подходили, но многие шушукались, а на цисицзе ему дарили много открыток на европейский манер. Хотя напрямую заговорить боялись.       Все это естественно летело в мусорку или просто скидывалось с парты. Юноша по большей части считал это насмешкой.       Он прошел еще около 8 шагов по коридору вуза, в котором пахло по-особенному. Это был довольно приятный запах. Нельзя описать его чем то определенным, но скорее было похоже на запах топленого молока и благовоний с некоторым душным ароматом.       Выйдя из вуза, Хуа вздохнул и молча побрел в сторону дома. Идти ему не к кому и некуда, поэтому идет обратно в квартиру. Телефон спустя эти дни в кои то веки замолчал. Звонки перестали поступать, но сообщения и смс прилетали регулярно. Непонятно зачем Хуа читал их.       Он не особо хотел окончательно блокировать номер матери. Но в принципе, это он должен был сделать еще давно. Как звонки перестали поступать, у юноши было странное чувство в душе… но оно никогда его и не покидало.       Чувство это было… будто сейчас что-то точно произойдет. Это чувство не покидало его никогда. Все 8 лет, что юноша себя помнит, оно его не покидало.       Это чувство стало чем то таким же естественным, как и дыхание. Наверное, от него можно было отделаться препаратами или другими способами, но Хуа давно забил на это чувство. И воспринимал его как что-то столь же естественное, как простое ощущение собственного тела. Пусть, наверное, это было неправильно.       В этот день утром была ясная погода, хотя ближе к обеду она стала портиться. Поднялся ветер и наползли тучи. Даже для осени в этом городе слишком часто было мрачно. Темнело все быстрее, и с окончательным заходом солнца в городе становилось довольно холодно.       В любом случае, если даже в эту секунду хлынет дождь, будет все равно. Зонт у Хуа есть. Хотя вот с теплом проблема. На нем лишь тонкая красная рубашка, материал которой был похож чем то на шелк. На руках пара черных толстых браслетов, они были кожаные и представляли собой подобие наручей. Весь вид заканчивали черные брюки, будто у него были какие-либо другие.       Ведь после переезда из одежды были лишь 2 пары одинаковых черных брюк. Одни на 2 размера больше нужных, другие на все 6. От того носились с одним и тем же черным ремнем. И все это мракобесье закрывали 2 рубашки и 2 кофты. Соответственно черные или красные.       Волосы в этот день распущены и встрепаны. Некоторые пряди торчали в разные стороны, словно колья. Но сильной неряшливости не приносили.       В ушах уже полюбившиеся серьги из серебра и классический атрибут — повязка и сумка.       Людей на улице очень мало, в такую погоду мало кто гуляет. Сам же юноша был одним единственным в небольшом сквере, где росли яблони и клены. Листва с деревьев почти опала, и они стояли мрачными и скучными рядами.       Хуа вновь немного обреченно вздохнул и потянулся за сигаретой. Из-за этого он остановился и рылся в кармане, прикрыв глаза.       В это же время из-за угла в аллею вошел еще один человек. Длинные волосы цвета молочного шоколада, золотистые, немного покрасневшие глаза и белое худи.       Юноша не торопясь шел по аллее, молясь всем известным ему небожителям, чтобы дождь не хлынул в эту секунду. Выйдя окончательно на аллею и пройдя пару шагов, смотря себе под ноги, чтобы не упасть, Се Лянь слышит щелчок и, подняв взгляд, натыкается на стоящую в 5 шагах от него фигуру в красной рубашке. Из-за фигуры медленно поднимается клочок дыма.       Хуа Чен в свою очередь услышал быстрые шаги и то, что они резко затихли. И, почувствовав что-то странное, зажимая сигарету между двух пальцев, оборачивается.       Увидев стоящего недалеко юношу, довольно бледные губы невольно переходят в улыбку. Он и до этого редко не позволял себе улыбаться. Но сейчас улыбка была более доброжелательной, чем обычно.       — И что гэгэ делает здесь в такую погоду? — задает вопрос парень и полностью поворачивается. Сигарету зажал между зубов, покусывая бумажный кончик, а руки сложил на груди.       — То же самое я мог бы спросить и у Сань Лана.       Се Лянь делает пару шагов к собеседнику, становясь ближе.       — Хм, первый день в вузе.       — А я выходной сегодня.       Немного мрачной тональности наконец исчезает, когда Хуа снова захватывает сигарету пальцами и прыскает со смеха.       — Гэгэ столь серьезен в подобном вопросе, — произносит черноволосый и делает затяжку.       — Не столь сильно. Больше меня интересует, почему в подобную погоду ты так легко одет?       — Хм, гэгэ, да тут от вуза до моей квартиры 10 минут. Да и если что, погреюсь от сигареты. — Хуа немного дурашливо показывает тлеющий кончик сигареты.       — Полагаю, тогда тебе следует побыстрее дойти до дома, — произносит Се Лянь.       — Ну, если гэгэ не будет против, я бы хотел пройтись вместе, — еще затяжка, — так я подмечу, что гэгэ пусть и одет теплее, но ему тоже следует добраться до дома.       — Сань Лан, а если бы я жил в совершенно противоположной стороне?       — Мы ведь оба понимаем, что это не так, — произносит Хуа Чен, слегка прищурив глаза, и делает первый шаг вдоль аллеи. — Так что, идем вместе?       Ответа юноша не дождался, лишь услышал шаги и вскоре боковым зрением здорового глаза увидел путника.       Не сказать, что юноша точно знал, где живет продавец, который по одному только богу известной причине не лезет из его головы, но он больше интуитивно мог сказать, что им в одну сторону.       Тлеющий кончик сигареты со сладким ароматом поднимался вверх. Этот аромат давно пропитал одежду, волосы и кожу Хуа, ведь курит он их по меньшей мере лет 5.       — Сказать честно, — пробормотал Се Лянь, — я не думал, что ты из курящих.       — Если гэгэ неприятно, могу затушить.       — Что ты, нет… все хорошо.       — Как скажет гэгэ.       — Просто у нее приятный аромат.       — Приятный аромат, но отвратительно горький вкус, — повторил фразу своего собеседника и закончил Хуа.       — Ясно.       Хуа зажал сигарету во рту. Тем временем парочка прошла сквер и устремилась к пешеходному переходу, что разделял сквер и жилое здание неподалеку.       — И как тебе в вузе? — завел разговор Се Лянь. Обычно в заведении подобных разговоров не было ничего сложного, но именно сейчас было такое чувство, словно все темы были давным-давно обговорены. Пусть никто из собеседников толком не знал друг друга.       — Хм… ну как… — Хуа на минутку замолчал.       — Как расческа? — обернулся к Хуа Се Лянь и улыбнулся.       — Почти… ммм, как гробница, пропахшая иссохшими трупами.       — Даже так?       — Ну что, у нас в группе двое парней, считая меня, и оба как трупы. Про преподавателей молчу.       — Тогда у вас достаточно красивые трупы, — шепотом произнес Се Лянь.       — Хм? — Хуа слышал, но решил не обращать внимания, — тогда, как выходной, гэгэ?       — … нормально.       — А в магазине кто-то другой сидит?       — Да, мой друг. Были далекие времена, мы вместе жили в общежитии… хах, он часто меня вытаскивал с работы, что бы отдохнуть… — Се Лянь немного более грустно улыбнулся, — ох, прости, в общем ты понял.       — Хах, да нечего, мне интересно послушать, — сигаретный дым снова разлетелся вокруг черноволосого, — значит гэгэ у нас жил в общежитии?       — Было времечко.       Тем временем, пока они говорили, дошли уже до пешеходного перехода. И вот Хуа уже просто решил перейти улицу, даже не обращая внимания, есть машины или их нет. Но тут юноша чувствует, как его довольно грубо схватили за запястье и с силой дернули на шаг назад.       Немного шокированный от такого резкого действия, Хуа даже почти выронил сигарету и почти уже врезал тому, кто его схватил. Но к удаче, он осознал, что произошло до того, как рука бы дернулась.       В это же время сверху послышался крик чаек. Приближались черные грозовые тучи.       Се Лянь же немного мрачно посмотрел в одну сторону, в другую и только после этого отпустил руку. И будто пришел в себя. Он слегка тряхнул головой.       — Гэгэ?       — Все хорошо, Сань Лан… просто, — юноша слегка прокашлялся, — нельзя так резко переходить дорогу… хочешь, что бы тебя машина сбила?       — Нет, ты тоже меня прости, даже не подумал.       Хуа молча зажал сигарету между пальцев и, стряхнув пепел с кончика, произнес:       — Сейчас дождь начнется, нам лучше поторопиться.       Парочка слегка ускорила шаг.       Не успели они перейти даже дорогу, как хлынул не хилый дождь. Хуа, заранее осознавая, что уже бесполезно куда-то дергаться, все равно мокрые по уши, не торопясь, извлек и открыл зонт. Се Лянь тем временем отошел от него уже на пару шагов.       — Гэгэ!       Се Лянь обернулся и сразу увидел, как примерно в 10 шагах от него стоит Хуа с протянутой рукой. Одной рукой он держал зонт, а вторую протягивал юноше.       Ярко-красный зонт… он захватывал все внимание юноши среди серых домов.       Ярко-черные волосы, бордовая от капель сырого дождя рубашка, что потемнела и стала похожа на кровь, такая же ярко-бледная на фоне этой красоты кожа.       Сердце Се Ляня по ощущениям совсем еле заметно екнуло.       — Гэгэ, ты хочешь окончательно промокнуть и заболеть? — сигареты уже в ладони не было, ее остатки медленно тлели в урне рядом.       Волосы уже промокли, в принципе, как и худи. Ливень был столь сильный, что почти сразу ливневки заполнились водой, а вдоль тротуара потекли небольшие ручейки.       Не став дожидаться того, как Се Лянь окончательно и бесповоротно промокнет под дождем, Хуа сам подошел к нему, накрыв ярко–красным зонтом.       Се Лянь, в свою очередь, пару раз моргнул и неловко опустил голову, слегка нахмурив брови.       — Хорошо, что я сегодня взял зонт, — задумчиво произнес Хуа. — Ну что, идем?       — Да, — только это смог из себя выдавить изрядно смущенный, даже скорее злой на самого себя Се Лянь.       Медленно нога Хуа в черном массивном ботинке сделала первый шаг.       Первая молния озарила город, а мимо парочки пробежали несколько детей в одних футболках и резиновых сапогах. Через дорогу от них стояла девушка в желтом дождевике и на каблуках.       Дождь шумно бился о городские улицы, и по трубам с крыш домов на землю стекали потоки воды.       — Ты приехал совсем недавно и сразу попал под дождь. Жаль, что ты не видел этот город в ясную погоду.       — Не сказал бы.       — Не любишь солнце?       — Не люблю.       — Тогда, Сань Лан, позволь задать еще вопрос?       — Все, что угодно для гэгэ.       — Зачем тебе то зеркало?       Хуа Чен слегка удивился столь неожиданному вопросу, но раз гэгэ, с которым они уже довольно неплохо общались, спросил, то ничего странного, скорее всего, нет. Тем же временем, как Хуа думал открыть рот, телефон завибрировал.       — Просто ответ, что оно мне понравилось больше всех, не подойдет? — Хуа взял телефон в руки и одним глазком взглянул в экран телефона.       — Ты его толком не осмотрел, а взял почти что наугад.       — Гэгэ наблюдателен, — произнес Сань Лан и скинул вызов от давно осточертевшего контакта. Осознание, что вызов вновь поступил от этого гнилого человека, лишь заставило Хуа изменить взгляд с доброго на злой.       —Что-то произошло?       — Глупости… — Хуа убрал телефон и, словно сняв маску, вновь стал вести себя так, словно ничего не произошло.       — Хорошо.       — А зеркало… — Хуа резко ускорил шаг, оказался впереди своего собеседника на 2 шага и, развернувшись лицом к Се Ляню, произнес, — тут два варианта, 1…       Хуа вытянул руку с выставленным одним пальцем, на его затылок капали капли дождя.       — Либо мне просто очень нужно зеркало, — Хуа поднял второй палец, — а второй вариант, что я хотел взять твой номер телефона.       Се Лянь немного опешил, услышав подобные слова, он старательно пытался придумать вариант ответа. Ведь если бы ему и правда нужно было бы самое простое зеркало на время, он не купил бы дорогущее. Но признавать вариант с простым желанием заполучить номер телефона казалось странным.       Хуа снова встал плечом к плечу с Се Лянем. Через пару минут, пройдя в тишине и услышав еще пару молний, произнес:       — Гэгэ, а вот и магазин.       Се Лянь резко вскинул голову и правда увидел знакомую вывеску. Сань Лан тем временем сделал еще пару шагов до крыльца.       — Спасибо, что проводил… — произнес Се Лянь, не понимая, смеяться ему или плакать.       — Ничего страшного, мне в любом случае в эту сторону, да и в библиотеку надо.       — В библиотеку?       — Книги по социологии нужны.       — Хм, у меня как раз есть, могу одолжить, — Се Лянь посмотрел куда-то в сторону.       — Правда? — в глазу у Хуа словно пролетел огонек.       — Да.       — Се Лянь! — дверь магазина со звоном открылась, — не хочу вас прерывать, но тут с дверью в подсобку что-то…       Се Лянь резко обернулся в сторону друга, будто его застали за чем крайне непристойным.       — Да, сейчас подойду, — произнес Се Лянь и когда вновь обернулся к Хуа, увидел лишь, что тот сделал уже шагов 10 и медленно продолжал идти, — Сань Лан, ты куда?       Юноша с длинными черными волосами лишь слегка повернул голову и, не останавливаясь, поднял руку в прощальном жесте.       — Спасибо, что проводил!       — Всегда не за что, гэгэ.       — Прости, что тогда сильно дернул за руку!       —И за что только гэгэ извиняется? — Хуа наконец обернулся, но шаг не замедлил.       — Се Лянь? — Цинсюань снова выглянул из магазина, схватил друга за локоть и затащил внутрь.       — Ты сырой уже, как половая тряпка, давай снимай верхнюю одежду, сушить надо! — Цинсюань быстро включил обогреватель и кинул одежду друга сверху. Ливень тем временем только усиливался.       Примерно через минут 15 дверь в квартиру 309 открылась, и туда зашел промокший до последней нитки, но счастливый юноша.       Оперевшись спиной о стену напротив двери, Хуа сел прямо в коридоре и неряшливо скинув обувь, достал телефон и написал сообщение.       «Не против, если я завтра зайду за книгами?»       Так же в папке с архивированными чатами горела плашка о новых сообщениях, но юноша туда не заглядывал.