Магазин антиквара

      Тихая темная ночь. Одна из тех, в которые все люди мирно спят. Она одна из обычных осенних ночей. Она должна быть такой... Ведь может ли быть иначе? Нет. Некоторым людям не дано таких ночей.       Конец ноября. Холодный воздух потихоньку стелется из окна по полу. Из открытой форточки медленно сочившийся воздух сразу опадал к деревянному линолеуму.       В квартире тишина. Лишь ворочавшиеся звуки разбавляли и тревожили спокойный момент ночи. На часах почти утро, и через 4 часа должен будет прозвенеть будильник.       Черноволосый юноша вскакивает 5... или 6 раз на кровати и молча садится, сдерживая всхлипы.       Ночь может быть спокойной, но не для всех. Через пару минут квартиру наполняют два приглушенных всхлипа. Вроде юноша часто говорил, что никогда не будет плакать, но может быть это ложь. Но сейчас нет никого, кто мог бы понять эту ложь. Эти слезы он все ровно не запомнит. А если и запомнит, не придаст значения.       Хуа поджимает одну ногу к себе и закрывает рот рукой. Он устал... слишком устал.       Эта усталость не физическая и не ментальная... эта усталость... от...       Сегодня за ночь было 6 кошмаров... 5 из них он уже забыл. Лишь помнит, что уже просыпался, видел перед собой все те же белые шторы.       Прошло около 3 месяцев с момента, как ключи медленно ржавеют на дне реки.       Попытка оторвать вместе с этими ключами и выкинуть подальше и собственное прошлое была безнадежна...       В голове до сих пор, как мантра звучит одно и тоже. Много лет одно и тоже. "Лучше бы ты не появлялся, гребаный урод, из-за тебя я вынуждена страдать, понимаешь. Я!"       Хуа Чен всхлипывает еще раз... Пусть он не плакал, ведь просто не умел, но всхлипы были тем, что присуще каждому человеку.       Наконец он отрывает руку от лица и еще пару секунд пытаясь начать соображать, все таки встает с кровати. Ноги немного подгибаются и по телу бьет дрожь. Лямка черной майки окончательно спадает на предплечье.       Холодно... На самом деле ему очень холодно.       Шаг и еще один по темной квартире. За дверь. Ноги подкашиваются, по телу усталость. Такое чувство, будто по тебе прошлись молотом и откололи кусочки, и сейчас за тобой сыпется крошка из остаточных осколков. Как будто по всему телу дыры и кусочки медленно падают из них. Будто твое тело — это статуя. Старая, никому не нужная, покрытая мхом и растениями. И от нее медленно откалываются кусочки. Он упирается спиной о ближайшую стену и трогает глаз.       "Теперь ясно, почему болит." Не нащупав повязку, тихо, совсем тихо говорит Хуа. Боль была не самая острая, но была такой, что хотелось расколоть себе голову о стену.       Тихо... Сразу за выходом из основной комнаты стоит тумба и на стене рядом с ней зеркало. Овальное зеркало с переплетением металлических ветвей.       Старое, в каком-то смысле совсем древнее.       Туда юноша старательно не смотрит, понимает, нечего хорошего там не будет. Лишь его замученное лицо.       Но ради приличия он на пару секунд смотрит на зеркальное отражение.       Ничего хорошего там и правда не было. Лишь уставшее, наверное, красивое лицо с длинными волосами. Худое тело и шея, взгляд черного глаза, второй толком не видно из-за волос. Хуа медленно дотрагивается до челки и убирает ее за ухо, открывая глаз.       Следы от шрамов, что еле видны в почти темном коридоре. Они немного подсвечиваются и выглядят словно... словно... трещины. Эта картина вызвала еще один всхлип. Будто эти трещины были кусками той бутылки, что в него кинули. Хотя, может, он просто сошел с ума... Еще тогда и сам разбил себе бутылку о голову. — Я сам себя казнил.       Вокруг века и на щеку выходили слегка красноватые, словно испачканные киноварью трещинки. Бледная кожа вокруг них и слегка красноватый глаз, что обычно виден, когда чуть больше света. Красным зрачок стал из-за травмы. Белок тоже весь покрыт красными сосудиками, что четко видны.       Все.       Юноша отворачивается, пока ему окончательно не стало тошно, и уходит на кухню.       Щелчок, и синее пламя кольцом медленно загорелось. Кухня в квартире в разы меньше, в отличие от других комнат. Стол с двумя стульями и минимум шкафов и приборов. Свет включать он не стал. Смысл? И так всё видно.       Пару секунд Хуа смотрел на огонь на комфорке, перед тем, как понять, что надо поставить чайник. Он как раз таки новый, не дорогой, металлический, с черной ручкой.       На подоконнике знакомая пачка, мобильник и все. Может и стоит...       Захватив мягкую бумажную сигарету двумя подрагивающими пальцами, юноша уже рылся в карманах в поисках зажигалки. Пусть и не нашел. Поэтому поднес сигарету к горящей комфорке и медленно дым заполнил всю комнату.       Окно было открыто, поэтому Хуа залез на подоконник и включил мобильный. Чуть больше половины зарядки и кипа сообщений. В особенности от той студенческой группы. «Бедная староста», — пролетело в голове. До звонка будильника 5 часов, а попытки поспать давно провалились, так что есть время почитать все сообщения. Пусть ему и не хотелось.       Учеба в вузе обыкновенна. Почти все, что им объясняли, Хуа и так помнил еще из детства, поэтому на парах рисовал. В основном... портреты, можно так сказать. Портреты одного человека.       "Почему снова он?" — подобные мысли он уже игнорировал и просто понял, что пока что зависим. Зависим от образа человека. Человека, что жутко неуклюж и если на него смотреть, точно что-нибудь уронит, но при этом же человека, который в один момент может превратиться в ледышку и одним взглядом внушать ужас.       Хуа повернул голову в сторону окна и вместе с этим и экран мобильника. Сжав руку покрепче, только бы не выронить девайс. Переписку студентов читать не самое приятное дело, поэтому тап вправо и взгляд на общее меню с приложениями.       Среди них еще один мессенджер. Он старый, там вообще все, что он еще не выбросил. Родственники, новые знакомые и друзья, что были. И один старый контакт... Он молчит очень долго... Даже нет, не контакт, а лишь его осколки. Это один из того, что было ему дорого... А осталось ничего.       Да, за эти месяцы он больше из необходимости завел обычай говорить по 4 минуты утром с тем полумертвым из их группы. Парень с лицом, похожим на рыбу. Хэ Сюань.       Говорили ни о чем. Как дела? Какие пары? Что делал? Ни больше, ни меньше.       Из этих 4 минутных разговоров они перешли в переписку. А после и в редкие посиделки в одном баре. Там вообще все серо. Просто бар в подвале. Один бармен. Немного сумасшедший дядька с сотней коктейлей в голове. Оба почти не пили. Максимум безалкогольные коктейли.       Посиделки в баре были столь редкими. Быть точным — 1 раз в месяц.       Остальное время оба молчали. Пусть и после вуза, проводили время в самом вузе, лишь 4 минутные разговоры. Это, наверное правило, нежели общее желание. Ведь ни кто из них не желал показывать остальным, что есть близкий человек. Ведь в каком-то смысле так можно сказать.       Пролистывая список контактов, параллельно смахивая пепел в окно, Хуа немного удивленно уставился в экран телефона. В такое время один контакт был в сети.       Контакт того самого человека, что своим блеском в каком-то смысле был похож на алмазную статую. Человек со светлой, словно парное молоко, кожей, темными волосами и желтовато-ореховыми глазами.       Или же... новая зависимость Хуа. Се Лянь. Он не сталкерил его и ничего из этого. Но внешность этого человека так покорила, что он не мог забыть. Чувства он может и испытывал к нему, но не больше, чем радость от встречи или некое подобие восхищения.       Они даже почти не виделись в не их встреч в магазине или столкновений на улице. Переписка, что сначала была чисто технической, перешла в простую болтовню, которая могла продолжаться часами. Они даже не говорили как обычные люди, лишь рассказывали свои мысли и иногда истории из прошлого. По итогу ведь оба не понимали о чем переписывались по 5 часов подряд. Или говорили в магазине по несколько часов.       Из разговоров стало ясно, что он живет один в квартире, что осталась. Раньше работал в фирме одежды секретарем, но его уволили. Всё это Хуа будто уже знал и лишь слушал. И пару раз Се Лянь проговаривался, что он жил в интернате. Но в связи с чем не говорил. А Хуа понимал, что тема неприятна, и не допрашивал. Но то, что Се Лянь сразу мрачнел, стоило заговорить об интернатах, было ясно.       И сейчас этот человек в сети.       — Гэгэ тоже не спится такой ночью, да?       Затяжка горького дыма, что медленно убивал, но и спасал в ожидании ответа. Через несколько секунд уже появилось сообщение.       — Я и не пробовал. Тебе тоже?       — Просто проснулся сильно раньше будильника. Гэгэ, ну нельзя же так. Может все таки попробуешь?       — Не хочу уже, да и вставать через 4 часа.       — Тогда не против ли гэгэ, что я заберу у тебя эти 4 часа?       Хуа призрачно улыбнулся и поставил ноги на холодный подоконник. Он знал, что сейчас у Се Ляня точно немного вспыхнули уши.       —Сань Лан, не говори глупостей.       — Хорошо, гэгэ.       Улыбка бледных губ слегка отражалась на экране телефона. Тихий свист от работающей комфорки наполнял комнату.       — И чем же гэгэ занимался, раз не ложился спать?       — Помогал Юйши Хуа.       — Аа, снова разбирали мусор с пляжа?       — Из реки, ну в общем, ты прав.       — Гэгэ все таки такой хороший.       — И снова ты это говоришь, каждый раз стоит мне об этом рассказать, и ты напоминаешь.       — Думал, что ты не запоминаешь.       — Попробуй тут не запомнить, когда только ты мне это говоришь.       Тем временем на плите медленно закипел чайник, с диким свистом откинулась крышка и дикий столб пара поднялся.       От этого свиста юноша почти упал с подоконника, но быстро поднялся и голой рукой схватил и убрал чайник. Боль он, конечно, почувствовал, но она для него была мелочной.       Выключив комфорку и заварив чай, Хуа снова взял телефон.       — А как у тебя в вузе? - единственное сообщение, что лезло в голову.       — Хм... наверное.. желе... — сообщение осталось не дописанным, а в последствии и вовсе удаленным. Вместо него юноша написал одно, — пойдет, но скучно.       — Вот как, — этот ответ последовал позже.       — В магазине вот все как обычно.       — Это хорошо.       — Да, спасибо еще раз за помощь с дверью, не подумал бы, что ты сможешь ее починить одним лишь перочинным ножом и как ты только это смог.       — Хах, в этом ничего необычного нет, гэгэ не стоит благодарить за такую малость.       — Что ты, ты ведь даже денег не взял за помощь.       — Гэгэ незачем благодарить меня.       — Ладно, ладно, Сань Лан, кстати, слышал о новой выставке?       — Слышал, но так и не сходил.       — Я тоже, честно сказать, ха....       — Я думал, гэгэ очень нравятся выставки в том музее.       — Нравятся, но найти бы еще время...       Хуа улыбнулся и, уже понимая, к чему клонит его собеседник, просто начал ждать, докуривая сигарету.       На самом деле их отношения с Се Лянем. Они были и, вернее, даже очень быстро стали дружескими... Ну, так правильно, они будто знали друг друга всю жизнь и каждую минуту. У них не было момента злополучной "притирки". Как будто...       Телефон пробибикал еще раз, когда Хуа вышел из кухни.       — Может, сходим вместе? — единственное сообщение, что было в телефоне.

***

      — То есть, хочешь сказать, что шакал строгий, когда мы доживем до сессии? —переспрашивает Хуа, подсаживаясь к трупу. Тот лишь кивает.       Аудитория абсолютно пустая. Вернее, только сумки и двое парней.       Наконец Хэ Сюань поднимает голову.       — Господи, труп, ты откуда вылез?       — А ты с какого могильника будешь? — немного язвительно отвечает Хуа.       — Будто сам не знаешь с какого, — Хэ Сюань снова смотрит в конспекты по общей истории.       — Мне вот интересно, карась переросток.       — Что тебе там интересно?       — Долг когда вернешь?       — Какой такой?       — Да так... в баре. Я ведь платил и на такси тебе дал.       — Боже... отдам в конце месяца.       — Так уже конец.       — Значит, в начале следующего. Ты лучше скажи, фигли у тебя глаз, как у маньяка после охоты?       — М? Совсем блаженный?       — Да нет.       — Снова с ним переписывался?       — Ну, допустим.       Хэ Сюань вздыхает и поднимает взгляд на Хуа.       — Я за кофем лучше схожу, — добавляет он через пару секунд.       — Скотина ты все таки, — произносит Хуа в спину уходящему парню.       Ждать где-то 15 минут, а до пары еще пол часа.       В телефоне все скучно... одно удаленное сообщение от Се Ляня и все. За окном уже просто тучи и нет листьев, одни лысые деревья.       — Домой хочется... — произносит Хуа и падает головой на стол. И под домом он имел в виду не ту пустую квартирку, а теплое место, пропахшее пылью. Место, которое единственное во всем городе сияло теплым светом и даже в дождь дарило тепло.       Будь его воля, жил бы в том месте, но нельзя.       Легкая улыбка, и когда Хуа хотел снова что-то написать своему другу, пришла говорящая рыба.       — Ух ты, говорящая рыба, — произносит Хуа с небольшой усмешкой, но Сюань лишь ставит перед ним банку с кофе и садится обратно.       — Пей давай, любовничек.       — Говоришь так, будто сам не ухлестываешь за парнем из кофейни...       — Замолкни лучше.       — Ладно, ладно, мистер серьезность, может все таки позвать его погулять?       — Как хочешь.       Тут в аудиторию входит целая толпа народа.       — Даже поговорить нормально не дают, —Хуа встает и отсаживается на другой конец аудитории.       Сюань лишь выпил кофе и снова сделался максимально невозмутимым.       — Студенты, по местам, начинаем лекцию, — произносит один из преподов с прозвищем "Леля".       Леля, потому что у него на руке есть татуировка с именем "Леонид". Зачем? Как? Почему? Никто не знает, а прозвище гуляет у вообще всех студентов, от старших до младших.

***

      Спустя две пары, когда мозги уже начинали кипеть от запаха склепов, а Хуа планировал из какого окна лучше сбрасываться, но в итоге все таки просто вышел покурить. И не в окно, как планировал, а просто за главную дверь.       Воздух холодный и влажный, гуляет ветер. Примерно 1 градус. Дождей уже давно нет, только если снег. Все давно готовятся к сессии, кроме Хуа. Не сдаст, ну так все ровно сдаст... и слава богу. Все ровно, те конспекты, что он писал, прочесть не мог никто, ни он, ни преподы.       Зажигалка, падла, все не хотела давать огонь, но спустя минут 10 вышло прикурить сигарету.       Камень ступенек, на которых молча сидел Хуа, был холодный. Но стоя курить, у него уже голова кружилась от спертого воздуха, пропитанного антисептиками, парфюмом и ароматом лака для ногтей.       За воротами снуют люди, а дым от сигареты, как назло, летит сразу в лицо.       — Тц...       Когда люди поднимались по лестнице, мимо слышался шаркающий звук. А так как Хуа сидел, уперевшись лицом в колени, стараясь пережить то, что в глаза попал дым, услышал очередное шарканье. Шарк, шарк, шарк.       Оно должно быть все тише... но наоборот. Словно приближалось.       И тут окончательно стихло. Когда Хуа открыл глаз, увидел, что перед ним, хотя нет, рядом с ним стоит человек. Грязные потрепанные кеды.       — Простудишься же. — С этими словами на сидящего Хуа опустилась кофта. Теплая, словно ее только сняли.       — Хах...       — М? Что такое, Сань Лан?       — Ничего, спасибо большое, гэгэ, а то правда уже холодно.       — Все хорошо?       Се Лянь стоящий прямо перед сидящим юношей, наклоняется, заглядывая в лицо парня.       — Устал сильно.       — Не против, если посижу с тобой? Я тут булочку взял, хочешь?       С этими словами юноша сел рядом и, выудив из сумки небольшую белую булочку, разломил на две части.       — Если гэгэ не против поделиться? — Хуа повернул голову и улыбнулся.       Се Лянь в это время уже оторвал половинку и, отдав ее Хуа, сам укусил свою часть.       — А кофту лучше одень обратно, замерзнешь, — кофта снова опустилась на плечи владельца, — а мне не холодно.       — Как скажешь.       Хуа Чен лишь отвел взгляд и, затушив сигарету, выкинул окурок в мусорку, стоящую далековато, но получилось докинуть... Жалко, что сигарета просто прогорела. Даже 2-х затяжек не было сделано.       — И что же делает гэгэ здесь?       — Выделил один день от работы на музей, иду мимо, а тут ты, — произносит Се Лянь, уподобившись Хуа, улыбнувшись.       Тем временем Хуа, наконец надкусил булочку.       — Все таки решил сходить, так?       — Угу, больно интересная выставка.       — И то верно, гэгэ ведь очень любит оружие.       — Это так.       Хуа наконец доедает булочку и встает. Поворачивается и протягивает одну руку к Се Ляню.       — Не против ли Ваше Высочество составить компанию этому недостойному и позволить сопровождать вас?       Немного лукавая улыбка, взгляд единственного черного глаза и рука.       Се Лянь немного усмехается, но протягивает руку, позволяя взять себя за руку. Холодная и немного грубая ладонь.       — Се Лянь?! — повернувшись, юноша увидел Фэн Синя.       Лицо Хуа исказила вновь наигранная до тошноты улыбка, и он медленно наклонился к уху юноши.       — Побежали, а то не успеем билеты купить.       Эти слова немного обожгли ухо Се Ляня, от чего он слегка покраснел, но Хуа уже потянул Се Ляня в свою сторону.       Фэн Синь, уже почти подошедший к парочке, лишь заметил взгляд Хуа с небольшой насмешкой, и тут он куда-то потянул за собой Се Ляня.       Через минуту обоих уже не было.       Все еще держа своего принца, как шутя окрестил его, Хуа быстро рванул куда-то.       Выбежав за территорию и пробежав еще немного, Се Лянь остановился.       — Зачем? — один вопрос и все.       — Иначе бы мы не смогли выйти с территории незамеченными, — произносит Хуа.       Медленно взгляд Се Ляня опускается на их все еще соедененные руки, а Хуа, заметив это, сам одергивает руку и даже убирает ее за спину.       — Все таки прошу прошения у гэгэ, так что, идем?       — Ты будто меня похитил.       — Если только что на свидание, — приподняв бровь, произнес Хуа и сделал первые шаги в сторону. — Хотя... это ведь гэгэ первый позвал меня, — обернувшись вполоборота, произносит Хуа.       — Сань Лаан... ты что, видел то сообщение?