Тихий свет

Чан вошёл в дом с чувством легкости, но также с некой неловкостью. Его сердце всё ещё билось быстро от недавнего общения с Чанбином, и мысли о случившемся не покидали его. Он оглянулся и увидел, как его отец сидит в кресле с довольной улыбкой на лице. Мистер Бан был явно в хорошем настроении, и это заставило Чана почувствовать еще большее смущение. — Ты не возвращаешься так поздно, Чан, — сказал отец с хитрой улыбкой. — С кем это ты так долго разговаривал? Чан остановился на мгновение, не зная, как ответить. Он посмотрел на своего отца, но тот, казалось, уже все понял. Чан был уверен, что его лицо выдает больше, чем он бы хотел. Несмотря на всю неловкость, он ощущал легкость от того, что больше не нужно скрывать свои чувства, даже если было сложно. Он попытался ответить, но слова застряли в горле. — Это... ничего особенного, — пробормотал он, стараясь сделать свой голос как можно более спокойным. Мистер Бан только усмехнулся и встал с кресла. — Ты знаешь, что я рад за тебя, правда? — сказал он, подходя ближе. — Ты только не переживай, Чан. Видишь, как всё получается. Не переживай, что ты не всегда понимаешь свои чувства. Со временем всё встанет на свои места. Чан почувствовал, как ему стало немного легче. Он видел, что отец искренне рад за него, несмотря на его прежнюю осторожность в отношениях с другими людьми. Он, возможно, даже гордился тем, что Чан смог так открыться, несмотря на свои внутренние барьеры. Мистер Бан, заметив, что сын немного нервничает, добавил: — Ну, хотя ты и застеснялся, но мне кажется, все будет хорошо. Я рад, что ты с Чанбином. Он хороший парень. Чан не знал, что сказать. Он чувствовал, как краснеет, но не знал, как это выразить словами. Он лишь тихо кивнул, смущенно улыбаясь. — Ты не переживай, все будет хорошо. Я же всегда с тобой, — добавил мистер Бан, с улыбкой погладив сына по плечу. — Теперь иди отдыхай, а то ты явно устал. Завтра будет новый день. Чан, не зная, как отреагировать, просто кивнул и направился в свою комнату. Он закрыл дверь и сел на кровать, ощущая, как внутри все еще буря эмоций. Он вновь подумал о Чанбине, о том, как всё было необычно, но в то же время правильно. Он не знал, что принесёт будущее, но в тот момент он ощущал, что, возможно, он наконец-то на верном пути. Когда Чан лёг в постель, его мысли снова вернулись к тому вечеру. Он вспомнил, как Чанбин не целовал его, понимая, что тот уважал его пространство, не делая шагов, которые могли бы его напугать. Это было, наверное, ещё одним проявлением его заботы. Чан почувствовал, что доверяет ему, что всё может быть по-настоящему. Постепенно его мысли стали более ясными. Он знал, что в нем есть много неуверенности и страха, но с каждым днем он учился быть более открытым. И, возможно, с Чанбином у него была реальная возможность попробовать. Чан уснул, с мыслью, что этот путь будет непростым, но он готов пройти его. На следующий день Чан снова почувствовал себя смущённым, как будто каждый взгляд, каждое слово Чанбина было в десять раз сильнее, чем обычно. Он не знал, как справляться с этими новыми ощущениями, что-то изменилось внутри него, и теперь его сердце колотилось быстрее, чем когда-либо. Он знал, что любит Чанбина, но от этой осознания его мир казался более запутанным, чем когда-либо. Все его привычки, его привычная уверенность, вдруг ускользнули. Чан пытался сосредоточиться на работе, но каждый раз, когда он поднимал взгляд и видел Чанбина, его мысли снова и снова путались. Чанбин, со своей стороны, чувствовал себя одновременно осторожно и по-особенному уверенно. Он знал, что Чан переживает, и что в нем растёт неуверенность. Он не хотел создавать еще больше дискомфорта, поэтому старался вести себя так, чтобы не тревожить его. Однако каждый раз, когда они оставались наедине в кабинете, Чанбин ощущал, как между ними стоит невидимая преграда, которую трудно преодолеть. Он чувствовал, как Чан избегает прямого взгляда, как его руки нервно теребят какие-то предметы на столе, и как сам он, несмотря на свою зрелость и уверенность, также не знал, как вести себя с Чаном. Они молчали. Чан с его нервозностью и попытками избежать слов, Чанбин с его искренним желанием понять, что происходит, но не зная, как лучше поддержать. — Чан, — наконец сказал Чанбин, осторожно смотря на него. Его голос был мягким, но в нем была явная забота. — Ты… ты в порядке? Чан не сразу ответил. Он почувствовал, как его щеки горят, и как его ладони начинают потеть. Он кивнул, но всё внутри него сопротивлялось. Он так хотел сказать что-то, но не знал, что именно. Он не знал, как говорить о своих чувствах, о том, что происходило внутри, что теперь всё было по-другому. Он ведь так привык к своей обычной жизни, к своей привычной реальности, где он был один и ни с кем не делился своим миром. Чанбин заметил его смущение, но не стал настаивать. Он подошёл немного ближе, опираясь на стол и внимательно глядя на Чана, с любящей и терпеливой улыбкой. — Если тебе нужно время, я подожду, — сказал он, не давая Чану почувствовать себя под давлением. — Я просто хочу, чтобы ты знал… Я всегда рядом. Эти слова пробудили в Чане глубокое ощущение тепла, и он взглянул на Чанбина, встретившись с его взглядом. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он чувствовал, как его эмоции переполняют его, но ему не хватало смелости открыть их. — Я... — Чан, наконец, начал, но голос его звучал хрипло, как будто он пытался отыскать слова среди своих собственных мыслей. — Я... смущаюсь. Чанбин мягко подошёл к нему, протягивая руку, но не прикоснувшись. Он знал, что Чан, возможно, не готов к физическому контакту, и потому оставил достаточно пространства. — Смущаешься из-за меня? — спросил Чанбин, его голос был искренним и спокойным. — Ты не должен... переживать, Чан. Все нормально. Ты мне важен, и я не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно. Чан опустил голову, пытаясь понять, что ему делать с этими чувствами. Он хотел быть рядом с Чанбином, но его собственные чувства порой казались ему слишком сильными, и он не знал, как с ними справляться. — Я просто не знаю, как... — он замолчал, не в силах продолжить. — Как быть с этим всем. С тобой. Чанбин медленно подошёл ближе и остановился рядом, позволяя Чану понять, что он не один. Его слова были полны понимания, как и его взгляд. — Ты не должен знать все ответы прямо сейчас, Чан, — сказал он. — Всё, что важно, это то, что мы здесь, и что я рядом с тобой. И если тебе нужно время, мы можем идти в твоём темпе. Ты не один. Чан почувствовал, как внутри что-то меняется. Он не знал, что всё это будет, не знал, как будет развиваться их отношения, но он чувствовал, что с Чанбином он может быть собой. Это было не идеально, и это не было легко, но это было честно. И это значило всё. Чан покраснел от благодарности, и его слова, произнесенные с легкой застенчивостью, были искренними: — Спасибо, что понимаешь. Я... Я не знаю, что бы я делал без тебя. Его голос был чуть тише обычного, и это добавляло тепла в атмосферу между ними. Чан чувствовал, как его сердце бьется быстрее, когда смотрел на Чанбина. Он чувствовал, что его слова значат что-то особенное, что в этом моменте их связь становилась глубже, чем когда-либо. Чанбин, увидев, как Чан покраснел и как его лицо стало таким уязвимым и честным, не мог удержаться. Он почувствовал, как его собственное сердце наполняется теплым ощущением от всей этой близости и заботы, которую он старался передать. Медленно, не теряя из виду взгляда Чана, Чанбин поднес руку к его щеке, нежно приподняв его лицо и, с улыбкой, легонько поцеловал его в щеку. Это был не страстный поцелуй, а простой жест любви и понимания, как подтверждение того, что всё, что они переживали, было важным. Чан застыл на мгновение, почувствовав этот момент, его сердце словно забилось еще сильнее, а лицо стало еще более красным. Он не знал, что сказать, но в этом простом жесте было что-то такое, что заставляло его чувствовать себя важным и защищённым. Это было неожиданно, но в то же время он чувствовал, что это — шаг, который они оба сделали, и который, возможно, приведет их к чему-то новому. Чанбин, видя, как Чан покраснел, с легкой улыбкой отступил назад, давая ему пространство, но не позволяя уйти в тень. — Ты важен для меня, Чан, — сказал он тихо, но уверенно. — И я буду рядом, как бы сложно это ни было. Чан посмотрел на него, почувствовав волну теплоты внутри. Он не знал, что будет дальше, но в этот момент он знал одно — он не один.

***

С каждым днем Чан все больше привыкал к Чанбину, но каждый новый жест или слово от него приносили волну смущения. Чан пытался держать себя в руках, но, несмотря на свои усилия, его лицо всегда становилось красным, когда Чанбин обращался к нему с особенной нежностью. Каждый взгляд, каждый жест, каждый момент близости, казалось, вскрывал его уязвимость, которую он так старался скрывать. Чанбин, со своей стороны, не мог не замечать, как легко он мог заставить Чана краснеть. Он не торопился, не спешил, но его слова и действия часто заставляли Чана чувствовать себя совершенно непредсказуемо. Иногда это были простые, едва заметные вещи — легкий взгляд, заботливое слово, помощь в работе, но для Чана это было большим шагом в неизвестность. Он не знал, как правильно реагировать или что сказать, а молчание всегда ощущалось каким-то тяжелым грузом, особенно когда Чанбин был рядом. — Ты знаешь, ты сегодня как-то особенно хорош, — говорил Чанбин, когда они сели пообедать, и его слова, казалось, проникали прямо в душу Чана. Чан не знал, как реагировать на такие комплименты. Он лишь смущенно опускал взгляд, и пытался сосредоточиться на еде, но в душе все бурлило. Он знал, что Чанбин не просто так говорил. Чан часто терялся, пытаясь понять свои чувства. Он знал, что это не просто симпатия, и не мог найти слов, чтобы выразить то, что происходило в его сердце. Всё было новым, неопределенным, и одновременно волнующим. Чанбин же, в свою очередь, аккуратно подстраивался под его темп, не торопил его, но не давал забыться о том, что между ними что-то есть. Однажды, когда они снова сидели вместе в офисе, Чан сказал с удивительной искренностью: — Я... не знаю, что делать с этим. Он поднял глаза на Чанбина, но, как всегда, не смог выдержать его взгляд, и быстро вернул его к своим бумагам. Чанбин слегка улыбнулся, понимая, что не нужно торопить события. — Ты не должен ничего делать, — сказал он мягко, — всё будет так, как тебе нужно. Просто будь собой. Эти слова, казалось, заставили Чана почувствовать себя немного легче, но также и растеряннее. Чанбин был прав. Он мог просто быть собой, но что это значило, когда каждый взгляд, каждое слово от Чанбина было наполнено такой теплотой и вниманием? С каждым днем их связь становилась крепче, но и сложнее. Чану было трудно привыкнуть к тому, что он мог полагаться на другого человека, что между ними может быть что-то большее, чем просто профессиональные отношения. И, несмотря на всю его застенчивость и смущение, он чувствовал, что с каждым шагом они становятся ближе друг к другу. Когда Чан сидел в кафетерии и увлеченно рассказывал о кошках, его движения и жесты стали ещё более выразительными, чем обычно. Он явно переживал, даже немного нервничал, но тем не менее, был целиком поглощён тем, что говорил. Он рассказывал о различных породах, их характере, особенности ухода за ними — всё это было ему так близко. Но что заметили Йеджи и Минхо, так это не только его слова, но и то, как Чанбин смотрел на него. Его взгляд был полон тепла, нежности и, что важнее, явной любви. Он смотрел на Чана с таким восхищением, что даже Йеджи не могла не подметить этого. Йеджи, с полуулыбкой, слегка поддразнив Чанбина, сказала: — Слушай, Чанбин, твои глаза прямо стреляют сердцами! Ты что, влюбился? Минхо, который сидел рядом, бросил взгляд на Чанбина, и, несмотря на свою привычку быть немного более сдержанным, не смог сдержать улыбку. — Ты правда не замечаешь? — продолжила Йеджи, подмигивая. — Ну, или ты так скрываешь свои чувства? Чанбин, немного смущенный и в то же время безмолвно улыбающийся, не стал отвечать на их поддразнивания, но его глаза, полные теплоты, уже говорили за него. Он просто повернул взгляд к Чану, который в этот момент продолжал говорить, не замечая происходящего вокруг. Чан, почувствовав на себе взгляд, случайно встретил глаза Чанбина, но тут же отвел взгляд, покраснев. Он снова чувствовал ту странную волну смущения, которую порой испытывал, когда Чанбин смотрел на него с таким вниманием. Несмотря на то, что он знал, что его чувства к Чанбину не были простыми и давали о себе знать всё больше, он все равно оставался сдержанным, не зная, как выразить все, что происходило внутри. Минхо, заметив, что Чан немного смутился, пошутил: — Ну всё, похоже, Чан за свою кошачью лекцию и вправду забыл, что происходит вокруг. Ты же всё слышал, да? Чан застыл на мгновение, осознавая, что внимание всех снова было на нём. Он даже не знал, как ответить, но, заметив, как улыбался Чанбин, почувствовал, что, возможно, всё не так уж и плохо. Вечером, когда все уже завершали свою работу, Чанбин остался с Минхо и Йеджи в офисе. Минхо, немного удивленно заметив, как часто Чан и Чанбин теперь общаются, осторожно спросил: — Ну, как там? Ты, кажется, действительно заинтересовался Чаном. Чанбин слегка покраснел, его улыбка стала немного шире. Он тихо вздохнул и, посмотрев на своих коллег, признался: — Да, я... Я действительно влюбился. Но это всё так сложно. Чан... он такой застенчивый, постоянно смущается, словно подросток. Мне приходится делать шаги с осторожностью, потому что я не хочу его напугать. Йеджи, с добрым и понимающим выражением лица, улыбнулась и посмотрела на Чанбина: — Ты знаешь, что в этом нет ничего плохого, да? Мы все видим, как ты на него смотришь. Он тебе подходит, и видно, что он для тебя важен. А вот он... он пока не понимает своих чувств. Он действительно смущается. Минхо тоже добавил, подмигнув: — Ну, на самом деле, у него есть свои моменты. Видно, что он заботится о тебе. Просто у него немного другая манера выражать свои эмоции. Чанбин вздохнул, слегка засмеявшись: — Я знаю... Иногда мне кажется, что я слишком настойчив, а он будто боится, что всё это — ошибка. Но я не могу отвести взгляд, когда он рядом. Йеджи продолжала, с искренней улыбкой: — Это не ошибка. Ты делаешь всё правильно. Не нужно торопить события, но и не стоит бояться чувств. Чан явно в тебя влюблен, хоть и не знает, как с этим справиться. Так что продолжай быть собой. Мы видим, как он на тебя смотрит. Чанбин улыбнулся и кивнул. Он чувствовал, что их слова были правдой. Он был готов быть терпеливым и дать Чану время разобраться в себе. А пока он не терял надежды, что тот, в конце концов, тоже осознает свои чувства. Тем временем, в другом углу офиса, Чан сидел за столом, немного растерянный. Он не мог отделаться от мыслей о Чанбине, о том, как часто теперь их пути пересекаются, и как его сердце бьется быстрее каждый раз, когда он рядом. Чан не знал, что делать с этими чувствами, и даже простая мысль о них заставляла его снова краснеть. Он сидел и думал, что, возможно, он уже готов признаться себе в том, что чувствует. Но как сказать об этом Чанбину? Как выразить слова, которые звучат так сложно, но кажутся такими очевидными внутри? Чанбин, тем временем, знал, что ему нужно подождать. Он был готов к тому, что Чан, возможно, еще не осознает свои чувства, и что ему потребуется время. Но это не мешало ему мечтать о том моменте, когда Чан сможет взглянуть на него и сказать: «Я тоже люблю тебя». Чанбин сидел в кабинете Чана, обычно ожидая, когда Чан закончит свою работу. Это было как всегда: тихо, спокойно, и единственным звуком был шорох бумаг и щелчки клавиш. Чан был поглощён задачами, но Чанбин не мог не думать о том, как часто он уже говорил эти слова — «я люблю тебя». Он всегда говорил это с лёгкой улыбкой, ожидая, что Чан смутится, покраснеет и, возможно, сменит тему, как обычно. Но сегодня что-то было иначе. Когда Чан завершил работу и встал, он вдруг подошёл к Чанбину. Необычно серьёзно, без того привычного смущения в глазах. Он медленно произнёс: — Я т-тоже люблю тебя. Чанбин замер. Это не было ожидаемым. Он всегда знал, что Чан чувствует, но услышать эти слова вслух — это было нечто совершенно новое. И прежде чем Чанбин успел ответить или хотя бы осознать происходящее, Чан наклонился и поцеловал его. Первое мгновение было как шок, но сразу же Чанбин почувствовал, как его сердце стало биться быстрее. Всё вокруг будто исчезло, остались только они двое. Чан не отстранялся, и Чанбин не хотел отпускать его. Он отвечал на поцелуй, мягко и осторожно, словно не веря в то, что этот момент случился. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Чан с лёгким смущением отступил на шаг, его лицо было красным, но глаза излучали решимость. Он посмотрел на Чанбина, ожидая его реакции. Чанбин, не в силах скрыть улыбку, подошёл ближе, положив руку на его плечо. — Я думал, что тебе нужно больше времени… — сказал Чанбин, его голос был мягким и тёплым. — Но ты сам сделал первый шаг. Чан, всё ещё немного сбитый с толку, тихо ответил: — Я… я не мог больше скрывать это. Чанбин мягко притянул его к себе, и в этот момент они оба поняли, что между ними больше не было барьеров. Чан сделал первый шаг, и Чанбин был готов пройти этот путь с ним, несмотря на все неясности и переживания. Это было начало чего-то нового, и хотя это могло быть страшным и непредсказуемым, они оба чувствовали, что готовы к этому. Они сидели рядом, в тишине, обнимаясь. В комнате не было никого, только они вдвоём. Весь шум внешнего мира казался далеким, неважным. Чанбин чувствовал, как его сердце бьётся в унисон с сердцем Чана, и эта близость, наконец, ощущалась настоящей, без преград и сомнений. Чан, всё ещё немного смущённый, не знал, как правильно вести себя в таком моменте. Он не привык к этой близости, но чувствовал, что он здесь, с Чанбином, в правильном месте. Он просто положил голову на плечо Чанбину, как будто это было самым естественным жестом на свете. Чанбин улыбнулся, а затем аккуратно посадил Чана на свои колени. Это было неожиданно, но не заставило Чана сопротивляться. Он покраснел, но ничего не сказал. Всё, что он чувствовал, было больше, чем слова. Он хотел быть рядом, почувствовать эту теплоту, которую дарил ему Чанбин. Чанбин, немного смущённый поступком, автоматически обвил Чана, поддерживая его. Это было как мягкое, нежное прикосновение, в котором не было ни давления, ни ожиданий. Он просто держал его, зная, что этот момент был важен для обоих. Чан, ощущая эту близость, закрывал глаза и постарался поглотить каждую секунду. Он был рядом с тем, кого любил, и это было в какой-то степени невообразимо, но так естественно и нужно. Он знал, что этот момент будет в его памяти навсегда. Чанбин осторожно погладил его спину, чувствуя, как напряжение Чана уходит. Они просто сидели, наслаждаясь тем, что были вместе. Время не имело значения, потому что в этот момент всё было идеально. Чанбин мог держать его так всю вечность, и ничто бы не изменилось. Всё, что было важным, было в их руках. Минуты, казавшиеся часами, прошли, но Чан не хотел отрываться. Он продолжал ощущать теплоту тела Чанбина, его дыхание, его руки, которые спокойно держали его. Чанбин тихо прошептал: — Я всегда буду рядом, не переживай. Чан не ответил, но его глаза, полные спокойствия и благодарности, говорили сами за себя. Всё, что ему нужно было сейчас, было здесь, в этом объятии.

***

Чан и Минхо прибыли в офис, где должна была пройти встреча с миссис Мин. Их задача была выяснить все подробности дела, чтобы составить правильную защитную стратегию для женщины, утверждавшей, что её муж избивал её и хотел отнять всё, что она заработала. Когда они вошли в комнату для допроса, миссис Мин уже сидела за столом. Она выглядела уставшей, её лицо было несколько бледным, а глаза тусклыми от пережитых страданий. Чан заметил её напряжённую позу и попытался быть максимально вежливым и деликатным, чтобы помочь ей чувствовать себя более комфортно. Минхо первым начал задавать вопросы: — Миссис Мин, нам нужно разобраться во всех обстоятельствах вашего дела, чтобы мы могли эффективно вам помочь. Мы понимаем, что это трудно, но мы просим вас быть максимально честной. Женщина кивнула, её пальцы нервно перебирали кольца на руке. — Вы говорили, что ваш муж вас избивал. Можете ли вы описать конкретные случаи насилия? Когда это произошло и как это выглядело? Миссис Мин посмотрела на Минхо и вздохнула, как будто она хотела найти слова. —Это происходило несколько раз... Он был агрессивным, часто срывался на мне, когда он был пьян. Он бил меня кулаками, иногда ногами. Один раз, когда я пыталась остановить его, он швырнул меня на землю, — eë голос дрожал, и она на мгновение замолчала. Чан внимательно следил за её реакцией, пытаясь понять, какие эмоции она скрывает. Он хотел задать следующий вопрос, чтобы прояснить детали, но понимал, что должен быть осторожным — Вы после этих инцидентов вы обращались к врачам или в полицию? Есть ли у вас документы или доказательства, которые могут подтвердить ваши слова? Миссис Мин немного помолчала, но затем вытащила из сумки несколько медицинских документов. Они были обвёрнуты в старый конверт. Она положила их на стол перед Чаном и Минхо — Я ходила к врачу, когда это становилось невыносимым, и там меня осматривали, — она не смотрела в глаза адвокатам, но Чан заметил, как она пыталась сдержать эмоции. Минхо взял документы и начал внимательно их изучать —Мы видим, что есть записи об осмотрах, но важно понимать, что такие доказательства должны быть подкреплены свидетельствами. Были ли в тот момент свидетели, которые могли подтвердить ваше обвинение? Может быть, соседи или кто-то ещё? Чан заметил, как её руки дрожат, когда она говорит о своём муже. Она явно испытывала чувство страха даже сейчас. — М... Мы обязательно поговорим с соседями и проверим эти данные, —добавил Чан, поддерживая женщину. — Вам н-не нужно больше переживать. Мы постараемся сделать всё... всё, чтобы вернуть вам и в-вашей дочери спок... спокойствие. Миссис Мин кивнула, её взгляд становился более решительным. — Я просто хочу, чтобы всё это закончилось. Я хочу, чтобы он ответил за то, что сделал мне и моей дочери. Он не может продолжать так поступать. Минхо и Чан обменялись взглядами. Это дело становилось всё более сложным, но они были настроены помочь женщине добиться справедливости. Чан и Минхо ехали обратно в офис после встречи с миссис Мин. Минхо, сосредоточенно смотря в дорогу, повернулся к Чану и задал вопрос, который давно висел в воздухе: — Что нам теперь делать? Какой следующий шаг? Чан, внимательно обдумав слова Минхо, спокойно ответил: — Мы... Мы должны использовать одну из ст-статей гражданского кодекса, которая касается защиты от насилия в семье и компенсации ущерба. В... В данном случае, так... так как жертва подала заявление о н-насилии и может предоставить доказательства, ч-что её муж систематически применял к ней... к ней физическое насилие, мы можем... м-можем ссылаться на статью, регулирующую к-компенсацию за моральный и физический у-ущерб, причинённый потерпевшей сто... стороне. Минхо, слушая, кивнул и уточнил: — То есть, мы можем подать иск о компенсации ущерба, даже если дело о насилии ещё не было передано в суд? Чан подтвердил: — Да. В случае с д-домашним насилием жертва имеет право т-т... требовать компенсацию даже до того, как дело будет окончательно расследовано. Закон... закон защищает таких людей и предоставляет им возможность получить материальную компенсацию, ч-что бы восстановить их права и достоинство. М... Мы будем использовать доказательства её м-медицинских осмотров и свидетельства, чтобы подкрепить иск. Минхо немного подумал, затем сказал: — Это справедливо. Если доказательства подтверждают её слова, то муж обязан понести ответственность. Но что делать с возможными свидетелями — соседями? Чан задумался, продолжая разбирать дальнейшие шаги. — Мы должны п-поговорить с соседями, чтобы подтвердить, что насилие было систематическим. Е... Если они могут дать показания, это значительно усилит наш случай. Пом-помимо этого, важно проверить, были ли предыдущие обращения в... в полицию или в социальные службы. Мы.. мы можем з-запросить эти данные и использовать их как дополнительное до-доказательство. Минхо, слушая, заметил: — Всё равно это будет сложное дело. Мы не знаем, что могло быть за дверью их квартиры. Как мы будем доказывать, что именно её муж был агрессором? Чан, спокойно отвечая, продолжил: — Важно... Важно будет собрать полное досье. Документы от врачей, п-показания соседей и, возмо... возможно, любые видеозаписи с камер наблюдения, если такие есть в их районе. З... закон не оставляет места для тех, кто скрывает т-такие деяния. Если муж продолжал у... угрожать и применять насилие, мы докажем, что он б-был единственным виновником в э-э-этой ситуации. Минхо снова кивнул: — Мы не оставим её без защиты. Понял. Так что, следующий шаг — это собрать все доказательства, правильно? Чан подтвердил: — Верно. Мы... мы подадим заявление в суд о компенсации, а также обратимся в полицию д-для расследования и подтвердим все обстоятельства через сви..свидетельства и медицинские заключения. Мы не по... позволим, чтобы её страдания о-остались без внимания. Минхо, улыбаясь, взглянул на Чана: — Ты реально знаешь, как разобраться в этих делах. Чан не ответил сразу, но его взгляд был сосредоточенным и уверенным. — Мы сделаем всё... всё, чтобы ей помогли. Они вернулись в офис и попрощались. Чан, войдя в свой кабинет, заметил маленькую коробочку на столе. Она была аккуратно упакована, но не имела никаких записок или опознавательных знаков. Всё выглядело таинственно и немного странно. Он подошёл к столу, внимательно осмотрел коробку, но так и не смог понять, что это может быть. После нескольких секунд раздумий, Чан решил не заморачиваться и просто выбросил коробочку в мусорное ведро, подумав, что, возможно, это какой-то ненужный подарок или ошибка. Но несмотря на его спокойное решение, в глубине души Чан почувствовал лёгкое недовольство. Чего-то не хватало в этой ситуации, и хотя он не хотел придавать этому значения, странное чувство не покидало его. Перед уходом Чан, стоя перед вращающейся дверью, почувствовал знакомое чувство беспокойства. Он всегда избегал её, особенно когда был один, но знал, что в какой-то момент нужно преодолеть этот страх. Он стоял неподвижно, наблюдая, как дверь медленно вращается, и не решался сделать первый шаг. Внезапно, почувствовав, как его рука нежно сжалась в чьей-то руке, он повернулся. Это был Чанбин. Он подошёл к нему с мягкой, успокаивающей улыбкой и, без слов, взял его за руку. Чан почувствовал, как напряжение уходит, и как его сердце начинает биться спокойнее. Чанбин аккуратно вёл его, помогая преодолеть страх перед дверью, и в этот момент Чан осознал, что с ним, несмотря на все трудности, он всегда чувствует себя в безопасности. Они прошли через дверь, и Чан, с облегчением, почувствовал, как мир вокруг становится немного ярче, просто потому, что рядом был Чанбин. Чан сидел в машине, уставившись на дорогу, когда Чанбин, с лёгкой улыбкой, спросил: — Ты видел коробку на столе? Чан, не сразу поняв, о чём речь, наклонил голову. — Да, я видел. Но там не было записки, и я... выбросил её. Не знал, от кого. Чанбин на мгновение замолчал, а затем тихо рассмеялся, но в его глазах было что-то большее — лёгкая грусть, скрытая за смехом. — Это был подарок от меня. Дорогой подарок, но ты его выбросил... — сказал Чанбин, стараясь сохранить спокойствие. Чан сразу же почувствовал, как его сердце пропустило один удар, осознавая, что сделал ошибку. Он повернулся к Чанбину, и его лицо моментально покраснело от смущения. — Прости... я не знал. — его голос был немного нервным, но он искренне сожалел. Чанбин, несмотря на то, что был расстроен, не обиделся. Он просто улыбнулся, продолжая смотреть на дорогу. — Ты не знал. Это не твоя вина. В следующий раз я оставлю записку, обещаю. — сказал он, с оттенком мягкости в голосе. Чан всё ещё чувствовал, как ему некомфортно от того, что совершил ошибку, но в глубине души он понимал, что Чанбин не держит на него зла. Это было как-то по-своему успокаивающе. — Ты об этом переживаешь? — спросил Чан, пытаясь разобраться в своих чувствах. Чанбин покачал головой, улыбнувшись. — Нет, не переживаю. Но, возможно, стоит быть внимательнее в следующий раз. Чан почувствовал, как облегчение накатывает, когда он понял, что Чанбин не собирался обижаться. Это укрепило его уверенность в том, что между ними всё будет хорошо. Чанбин остановил машину возле дома Чана, выключил двигатель и повернулся к нему. Вечерний холод пробирался сквозь стекло, и тишина наполняла воздух. Чан не спешил выходить из машины. Он сидел, теребя край своего пальто, будто что-то обдумывая. — Уже поздно, Чан. Тебе нужно зайти. — Чанбин говорил мягко, но в его голосе звучала забота. Он не хотел, чтобы Чан мёрз. Чан посмотрел на него, неуверенно прикусив губу. — Ты не останешься? — спросил он, стараясь звучать спокойно, но его голос выдал лёгкую нотку грусти. Чанбин улыбнулся, наклонился ближе и убрал выбившуюся прядь волос с лица Чана. — Ты знаешь, что мне нужно ехать. Завтра рабочий день. — Он пытался быть разумным, но сам не хотел уезжать. Чан немного смутился от прикосновения, но не отводил взгляда. — Ты можешь немного подождать? — спросил он, опустив глаза. Его слова звучали так, словно он сам не был уверен, почему их сказал. Чанбин рассмеялся, но в его смехе была теплая нежность. — Ты не хочешь, чтобы я уходил? Чан слегка кивнул, не поднимая глаз. Это признание далось ему непросто, но оно было честным. Чанбин глубоко вдохнул, ощущая, как что-то внутри него потеплело. Он открыл дверцу машины и вышел, обходя её, чтобы открыть дверь Чана. — Тогда я подожду, пока ты зайдёшь в дом. Но только если ты пообещаешь не мёрзнуть. Чан нерешительно вышел, и они оба оказались под ночным небом. Холодный воздух окутал их, но рядом с Чанбином Чан чувствовал себя почти защищённым от холода. — Ты уверен, что хочешь остаться на улице? — спросил Чанбин, пряча руки в карманы пальто. Чан кивнул. — Я просто не хочу, чтобы ты сразу уезжал. Это было так просто и так искренне, что Чанбин не смог сдержать улыбку. Он подошёл чуть ближе, глядя на Чана с нежностью. — Хорошо, тогда я останусь ещё немного. Они стояли рядом, окружённые ночной тишиной, и всё вокруг казалось таким спокойным. Чан впервые за долгое время почувствовал, что рядом с этим человеком он может быть собой. Чан и Чанбин стояли посреди пустой улицы, обнявшись так, будто вокруг них больше ничего не существовало. Чан крепко держался за Чанбина, словно боялся, что если отпустит, тот исчезнет. Его щёки горели от смущения, а холодный ветер заставлял дрожать всё сильнее, но он не хотел отпускать. Чанбин это заметил. Он аккуратно отстранился, не разрывая их объятий, и склонился ближе, чтобы посмотреть Чану в глаза. — Ты замёрз, Чан, — мягко сказал он, слегка улыбаясь. — Ты же знаешь, что я не исчезну, даже если ты меня отпустишь. Чан поднял взгляд, его щеки покраснели ещё больше, но он ничего не ответил. Он лишь упрямо покачал головой и снова прижался к Чанбину. — Ты всё ещё не хочешь, чтобы я ушёл? — спросил Чанбин с тёплой ноткой в голосе, осторожно обнимая его. Чан немного помедлил, но затем тихо ответил: — Нет... я просто хочу, чтобы ты был здесь. Чанбин не смог сдержать улыбки. Его сердце дрогнуло от этих слов, от этой почти детской искренности. Он крепче прижал Чана к себе, пытаясь согреть его. — Хорошо, — сказал он мягко. — Тогда давай так: мы зайдём к тебе домой, я сделаю тебе горячего чаю, и мы продолжим стоять рядом. Как тебе такое? Чан задумался на мгновение, а затем слегка кивнул, не отпуская его. — Только если ты обещаешь не уходить, — пробормотал он, голос всё ещё дрожал, но на этот раз больше от волнения, чем от холода. Чанбин тихо засмеялся, согревая Чана своим теплом. — Я обещаю, — ответил он, проводя рукой по его плечам. Только тогда Чан нехотя разжал руки, позволив Чанбину взять его ладонь в свою. Они направились к двери дома, всё ещё чувствуя тепло объятий, которое не покидало их даже на холодном ветру. Чан шёл рядом с Чанбином, его рука всё ещё лежала в ладони того, кто дарил ему столько тепла и спокойствия. Но когда они подошли к двери, Чан вдруг остановился, словно упёрся в невидимую стену. Его взгляд упал на дверь, и он внезапно стал напряжённым. Чанбин тут же почувствовал перемену в настроении и посмотрел на него с лёгким беспокойством. — Что случилось? — мягко спросил он, слегка сжимая его руку, чтобы вернуть его из раздумий. Чан медленно поднял взгляд, словно пытался подобрать слова. Его щёки всё ещё горели от недавнего смущения, но теперь в его глазах читалась неуверенность. — Мой отец, — наконец пробормотал он, избегая смотреть Чанбину в глаза. Чанбин нахмурился, не понимая, что имел в виду Чан. — Ты не хочешь, чтобы он нас увидел? — предположил он, стараясь говорить спокойно. Чан медленно кивнул, но потом добавил, смущённо перетаптываясь с ноги на ногу: — Он всё знает. Просто... я не знаю, как... быть собой рядом с ним, когда ты здесь. Чанбин внимательно смотрел на него, его глаза стали мягче. Он понял, что за этим смущением скрывается больше, чем страх неловкости. Это было нечто глубже — желание Чана быть принятым, но при этом не знать, как себя вести в новых для него обстоятельствах. — Чан, — тихо сказал он, обнимая его за плечи, чтобы помочь почувствовать себя более уверенно. — Ты не должен ничего менять или притворяться. Я уверен, твой отец хочет только одного — видеть тебя счастливым. И если я хоть немного причастен к этому, он будет только рад. Чан поднял на него взгляд, его глаза немного дрожали от эмоций. — Ты действительно так думаешь? — спросил он, голос звучал тише обычного, почти как шёпот. Чанбин улыбнулся, его голос был полон уверенности: — Я не думаю, я знаю. Чан глубоко вдохнул, позволяя этим словам утвердиться в его сердце. Он почувствовал лёгкость, словно тяжёлый груз на плечах стал немного легче. Чанбин нежно провёл рукой по его спине, а затем направился к двери вместе с ним, готовый встретить мистера Бана. Когда они вошли в дом, Чан всё ещё чувствовал волнение, но его сердце уже не было таким тревожным. Он знал, что рядом есть человек, который всегда,поддержит его, несмотря ни на что. Чан сидел за кухонным столом, сосредоточенно занимаясь своей привычной мелкой деталью — он аккуратно складывал салфетки и выставлял их в идеальное положение. Его движения были размеренными, точными, словно это было частью его ритуала, который помогал ему успокоиться. Он проверял, чтобы каждая салфетка была на своём месте, симметрия соблюдена, а общий вид был безупречным. В это время Чанбин, стоя у кухонных шкафов, с лёгкой улыбкой пытался найти всё необходимое для чая. Он открыл один ящик — там были кружки. Он выбрал одну, а затем задумался: "Чан точно любит определённую, надо найти её". Оставив первую кружку, он заглянул в другой ящик. — Где же она… — пробормотал он, одновременно вытаскивая пакетики с чаем из третьего ящика. Чан поднял взгляд на Чанбина, который, кажется, был полностью поглощён своей поисковой миссией. — Второй ящик справа от плиты, — спокойно подсказал Чан, возвращаясь к своим салфеткам. — Ах, спасибо, — отозвался Чанбин, с лёгким смущением открывая указанный ящик. Он нашёл ту самую кружку, которую обычно использовал Чан, и достал её с триумфальной улыбкой. Затем он приступил к поиску лимона. Открыв холодильник, он немного растерялся, увидев, сколько всего внутри. Он прищурился, оглядывая полки. — Лимон… лимон… где ты спрятался? Чан снова посмотрел на него, чуть приподняв бровь. — Верхняя полка, за молоком. — Понял! — Чанбин вытащил лимон и положил его на разделочную доску. Когда чайник закипел, он начал наливать воду в кружки, а затем аккуратно нарезал лимон. Его движения были немного хаотичными, но в этом была своя заботливая нежность. Он сделал чай именно так, как любил Чан: не слишком горячий, с тонким кусочком лимона, идеально сбалансированный по вкусу. Подойдя к столу, Чанбин поставил перед Чаном его кружку и присел рядом. — Всё идеально, — сказал он, наблюдая, как Чан оценивающе смотрит на чай и благодарно кивает. — Ты потратил на это больше времени, чем нужно, — слегка улыбнувшись, заметил Чан. Чанбин пожал плечами, ухмыльнувшись: — Зато сделал с душой. Чан сидел за столом, обхватив тёплую кружку руками, словно это было единственное, что удерживало его от растерянности. Чай с лимоном слегка обжигал губы, но его вкус был приятным и успокаивающим, особенно в сочетании с теплом, исходящим от сидящего напротив Чанбина. Чан не мог понять, почему сейчас он так сильно хотел прикоснуться к нему, почувствовать его тепло. Обычно прикосновения вызывали у него дискомфорт, но с Чанбином всё было иначе. Он хотел обниматься, хотя эти чувства казались ему новыми и немного странными. Чан украдкой смотрел на Чанбина, который, неспешно попивая чай, мягко улыбался. Казалось, он наслаждался моментом просто потому, что рядом был Чан. Каждый раз, когда их взгляды встречались, Чан отворачивался, будто его поймали на чем-то постыдном. Но Чанбин только улыбался шире, замечая это. — Ты чего такой молчаливый? — наконец нарушил тишину Чанбин, поставив кружку на стол. Чан чуть вздрогнул, не ожидая вопроса, но быстро вернулся к своему чаю, чтобы скрыть смущение. — Ничего, просто… думаю, — пробормотал он, потупив взгляд. — О чём? — Чанбин подался вперёд, положив подбородок на руку и пристально смотря на него. Чан задумался, стоит ли сказать правду. Он хотел сказать: "Я думаю о том, как мне обнять тебя, но не знаю, как это сделать, чтобы это не выглядело глупо." Но вместо этого он снова сделал глоток чая, пытаясь спрятаться за кружкой. — О работе, наверное, — ответил он тихо. Чанбин усмехнулся и слегка качнул головой. — Ты всегда о работе думаешь. А знаешь, можно иногда расслабиться. Чан кивнул, но не нашёл слов, чтобы продолжить разговор. Однако его мысли всё время возвращались к одному и тому же желанию. Он хотел сесть ближе к Чанбину, почувствовать его тепло и просто быть рядом. Наконец, Чан набрался смелости и тихо сказал: — Можно… просто посидеть немного? Вместе. Чанбин удивлённо посмотрел на него, но тут же понял, что тот имеет в виду, и его улыбка стала ещё теплее. — Конечно, — ответил он, вставая и подходя к Чану. Чан сначала немного напрягся, но затем, почувствовав, как Чанбин осторожно кладёт руку ему на плечо, расслабился. Это было не просто комфортно, это было правильно. Чан тихо выдохнул, позволив себе отложить все свои тревоги и просто наслаждаться этим моментом. Чан сидел неподвижно, чувствуя, как его сердце колотится в груди. Чанбин был так близко, что их плечи почти касались друг-друга, и это сводило его с ума. Ему хотелось обнять его, прижаться, почувствовать тепло, которое, казалось, исходит от одного лишь присутствия Чанбина. Но как? "Нельзя просто взять и обнять его", — подумал Чан, глядя в кружку с остатками чая. Это выглядело бы странно, неуклюже. Он боялся сделать что-то не так, испортить момент. Он украдкой бросил взгляд на Чанбина, который, казалось, был полностью расслаблен и просто наслаждался их общением. Это немного успокаивало, но не решало главной проблемы. Чан начал прокручивать разные сценарии в голове. "Если я просто возьму и скажу: 'Давай обнимемся' — это слишком неожиданно. Он может подумать, что со мной что-то не так", — думал он, нервно теребя край рубашки. — "А если сделать вид, что замёрз? Но мы ведь в доме, и тут тепло..." Он стал составлять в голове что-то вроде плана. 1. Найти повод. Например, сказать, что устал. Может, если он как-нибудь намекнёт, что ему нужен комфорт, Чанбин сам его обнимет? 2. Сделать это случайно. Может, просто подвинуться чуть ближе, так, чтобы их плечи коснулись. А потом, если Чанбин не отдалится, обнять его. 3. Ждать инициативы от Чанбина. Но это было бы слишком долго, а Чан уже не мог терпеть. "Нет, лучше первый вариант", — решил он, чувствуя, как его щёки начинают краснеть от самой мысли об этом. — Ты в порядке? — вдруг спросил Чанбин, наклоняя голову, чтобы посмотреть на него. Чан вздрогнул от неожиданности, понимая, что слишком долго молчал, и быстро кивнул. — Да, просто задумался, — пробормотал он, неуверенно улыбаясь. "Это знак. Надо действовать", — подумал Чан, набирая в себя остатки храбрости. Он сделал глубокий вдох и тихо произнёс: — Знаешь... Я немного устал. Чанбин тут же обернулся к нему с заботливым выражением лица. — Устал? Может, тебе нужно прилечь? Или я что-то сделаю для тебя? "Теперь или никогда", — подумал Чан и слегка покачал головой. — Нет-нет, просто... можно... просто не- немного посидеть ближе? — его голос звучал почти как шёпот, но Чанбин услышал и мягко улыбнулся. — Конечно, можно, — ответил он, делая шаг навстречу и обнимая Чана за плечи. Чан почувствовал, как его план, каким бы неуклюжим он ни был, сработал. Теперь он был в тепле, рядом с человеком, который значил для него так много. Чан замер в объятиях Чанбина, будто весь мир исчез вокруг. Ему казалось, что это должно было быть сложнее — все эти эмоции, шаги навстречу, преодоление собственного смущения. Но теперь, сидя рядом, он понял: ничего не нужно придумывать или бояться. Всё оказалось намного проще. Его мысли тихо утихли, оставив только приятное тепло, исходящее от Чанбина. Это тепло, его уверенность и спокойствие делали всё вокруг неважным. Все сомнения и тревоги растворились. Чан осторожно поднял взгляд и взглянул на Чанбина, который выглядел таким расслабленным и довольным, будто сам был рад этому моменту не меньше. В его глазах Чан видел нечто большее — заботу, нежность и любовь, которые теперь стали для него такими важными. "Только Чанбин," — подумал он, прислоняясь ближе, настолько, насколько позволяли границы. Ему не нужны были слова, подтверждения или ещё что-то. Всё, что он хотел — это находиться рядом с ним. Чан даже не заметил, как его губы слегка изогнулись в едва заметной улыбке. Может, он не мог выразить всё словами, но в этот момент он знал одно: он готов был делить своё место в мире только с ним. Чан, всё ещё обнимая Чанбина, задумался. Он не мог больше сдерживать любопытство, которое давно сидело в его голове. Ведь все те пары, что он видел в дорамах, всегда называли друг-друга какими-то милыми, уютными прозвищами, и ему так хотелось тоже что-то такое сказать. — Чанбин, — тихо начал он, слегка смущаясь, — а почему бы... б-бы нам не дать друг-другу какие-то... п-прозвища? Как в дорамах, знаешь? Чан, наконец, осмелился задать вопрос, который давно терзал его. Он немного покраснел, но по-настоящему интересовался, как будет реагировать Чанбин на его предложение. Ведь это не просто слова — это означало, что они были ближе, что между ними есть что-то, что связывает их ещё сильнее. Чанбин замер на мгновение, как если бы был слегка удивлён, но затем его глаза мягко засияли, и он улыбнулся, глядя на Чана. — Ты хочешь прозвища? — спросил Чанбин, его голос был тёплым и мягким. — Ладно, мне нравится эта идея. Я могу начать первым, если ты хочешь. Чан просто кивнул, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее. Чанбин, заметив, как Чан смущается, улыбнулся и, как будто шутя, начал перечислять различные прозвища, которые, по его мнению, могли бы подойти Чану. — Как тебе "солнышко"? — предложил он, наблюдая за реакцией Чана, который краснел ещё сильнее. — Или может быть "малыш"? Ну или... "лапочка"? Чан, слыша все эти милые слова, смущённо опустил взгляд, не зная, как отреагировать. Он пытался скрыть свою смущённость, но она была очевидна. Он знал, что Чанбин говорит это с лёгкой шуткой, но всё равно сердце у него колотилось. — Ты... — Чан стеснительно поднял взгляд и с трудом выговорил: — Ты правда т-так называешь людей? Чанбин улыбнулся ещё шире и слегка наклонился к нему. Он положил руку на плечо Чана, и его голос стал мягким, но уверенным. — Ну, я думаю, тебе подойдёт одно особенное прозвище. Ты ведь так любишь кошек, верно? — сказал Чанбин, подмигнув. Чан замер на мгновение, его глаза немного расширились от удивления, а затем он наконец понял, куда клонит Чанбин. — Ты х-хочешь называть меня "котёнком"? — пробормотал он, ощущая, как его щеки пылают от смущения. — Это слишком... Чанбин засмеялся, его смех был лёгким и тёплым, и он снова чуть-чуть приподнялся, чтобы посмотреть Чану в глаза. — Да, "котенок". Это идеальное прозвище для тебя, — сказал Чанбин с улыбкой, а затем добавил шутливо: — Но ты не возражаешь, если я буду иногда тебя так называть, правда? Чан чувствовал, как его сердце делает сальто, и хотя он всё ещё смущался, он не мог не улыбнуться в ответ. Это было неожиданно, но приятно. Ведь в этот момент, под взглядом Чанбина, Чан понял, что не важно, как его называют — главное, что он с ним. — Л-ладно, — сказал он, тихо смеясь. — Но ты тоже можешь быть "питомцем". Только б-будь осторожен, я могу тебя потискать, ес... если ты так будешь себя вести... Чанбин рассмеялся, притягивая Чана ближе, и они оба наслаждались этой лёгкой и игривой атмосферой, которая была как раз тем, что они искали. Когда отец Чана, проходя мимо, случайно заглянул в комнату, он увидел сцену, которую не ожидал. Чан и Чанбин сидели рядом, обнимаясь, с лёгкими улыбками на лицах. Чан, смущённо покраснев, заметил его первым и тут же попытался вырваться из объятий Чанбина. — П-папа, — вскрикнул Чан, краснея до ушей. — Это... э-это не так, как ты думаешь! Чанбин, хотя и не был ошарашен, почувствовал, как его сердце ускоряет пульс. Он знал, что это неудобный момент, но просто так уйти не мог. С улыбкой он поднялся и подошёл к мистеру Бан, вытягивая руку в дружеском жесте. — Здравствуйте, мистер Бан, — сказал он с лёгким смехом, стараясь разрядить обстановку. — Это может выглядеть не совсем привычно для вас, но, думаю, Чан уже взрослый, и он сам решит, что для него лучше. Отец Чана смотрел на них, не выражая никакой агрессии, но его взгляд был задумчивым. Он пожал руку Чанбина в ответ. Он сдержал глубокий вздох и, наконец, сказал: — Ну, раз вы оба решили, что вам так комфортно, — начал он, — то, возможно, вам стоит поговорить об этом позже. Не в этот раз. Я... горжусь, что ты можешь открыто быть собой, Чан, и рад за вас обоих. Просто подумайте обо всём. Время покажет. Чан, заметив, что атмосфера не стала слишком напряжённой, расслабился немного и поблагодарил отца, хотя и почувствовал лёгкое смущение от всей ситуации. Чанбин, немного улыбнувшись, понял, что ему пора уходить. — Я... наверное, лучше пойду, — сказал он, слегка наклонив голову. — Увидимся завтра, Чан. Чан поёжился, но не успел ничего сказать, как Чанбин уже направился к двери. Он хотел сказать что-то, но вместо этого просто махнул ему рукой, благодарно и немного смущённо. Чанбин ушёл, а Чан ещё некоторое время стоял в комнате, обдумывая произошедшее. Отец, всё же улыбаясь, покачал головой и с улыбкой добавил: — Тебе решать, Чан. Главное, чтобы ты был счастлив.