Тихий свет

Офис гудел, как всегда. Юристы носились с бумагами, обсуждая дела на ходу. Телефоны звонили, а принтеры монотонно выдавали очередные страницы. Весь этот шум и хаос совершенно не трогали Чана, который сидел в своём кабинете, методично пережёвывая кимпаб, приготовленный его отцом. Каждый кусочек был аккуратно нарезан, идеально одинакового размера, что приносило Чану спокойствие. Чанбин заглянул в кабинет и увидел его за этим занятием. — Чан, — позвал он. — Почему ты всегда ешь один? Пойдём со мной в кафетерию, там меньше формальностей, можно немного расслабиться. Чан на секунду поднял глаза, окинув Чанбина изучающим взглядом. Он ненавидел перемены, особенно такие. Но, в конце концов, он не хотел обидеть старшего коллегу. — Ладно, — пробормотал он, аккуратно складывая контейнер и убирая его в сумку. Они вместе вышли из кабинета, направляясь к лифту. Коридоры офиса были забиты людьми, спешившими на обеденный перерыв. Когда они подошли к лифту, их встретила толпа, ожидавшая подъёма. — Похоже, весь офис решил пообедать одновременно, — усмехнулся Чанбин, глядя на скопившихся коллег. Когда двери лифта открылись, все поспешили войти, заполняя пространство до отказа. Чан замер у входа, его взгляд нервно блуждал по тесно стоящим людям. Он не любил толпы — это была одна из тех вещей, которые всегда вызывали у него страх. — Всё в порядке, Чан, — мягко сказал Чанбин, слегка подтолкнув его вперёд. — Я здесь. Чан шагнул внутрь, но его руки машинально потянулись к бокам, как будто пытаясь найти опору. Пространство в лифте было настолько ограниченным, что их плечи непроизвольно соприкоснулись. Толпа сзади заставила Чана ещё сильнее прижаться к Чанбину, чтобы избежать контакта с другими людьми. Чанбин почувствовал, как его сердце начинает биться быстрее. Это было странное, но приятное чувство. Близость Чана, его мягкий, почти испуганный взгляд, направленный куда-то вниз, словно искал спасения. — Э-э... не люблю лифты, — тихо произнёс Чан, с трудом проглатывая слова. — Всё нормально, — успокаивающе сказал Чанбин, стараясь скрыть своё смущение. — Это всего лишь несколько секунд. Если что, можешь держаться за меня. Чан поднял взгляд, посмотрел на Чанбина, но ничего не сказал. Вместо этого он просто чуть сильнее прижался к его плечу, и это движение вызвало лёгкую улыбку у старшего коллеги. Когда лифт, наконец, достиг нужного этажа, люди начали выходить. Чан сделал шаг назад, чтобы дать место остальным, но по-прежнему держался близко к Чанбину. Только когда они вышли в более просторный коридор, Чан облегчённо выдохнул. — Спасибо... з-за поддержку, — пробормотал он, чуть отводя взгляд. Чанбин, стараясь скрыть трепет в голосе, просто махнул рукой. — Не за что, Чан. Ты отлично справился. Теперь давай перекусим. Они направились в кафетерий, и хотя внешне всё выглядело обычно, внутри Чанбин не мог успокоиться. Его сердце всё ещё билось быстрее, чем обычно, а в голове крутились мысли о том, насколько же трогательно и искренне ведёт себя Чан. Чан сидел за столом в углу кафетерия, привычно положив руки перед собой, и внимательно следил за тем, как Чанбин набирает еду на поднос. Это был момент, который всегда вызывал у него тревогу — он ненавидел, когда еда не соответствовала его стандартам. Чанбин, кажется, заметил это. Он сосредоточенно двигался вдоль линии с едой, выбирая блюда с точностью, словно это был экзамен. Он брал только те, которые могли быть идеально разложены на тарелке, оставляя всё, что выглядело хотя бы немного неряшливо. Когда поднос был заполнен, Чанбин вернулся к столу. Улыбнувшись, он аккуратно поставил еду перед Чаном. Затем начал методично перекладывать каждую порцию так, чтобы она соответствовала предпочтениям младшего коллеги. Рис — в левый угол тарелки, овощи — в правый, суп — ровно по центру. Чан смотрел на него, не произнося ни слова, но в его взгляде было что-то вроде благодарности. — Вот, — сказал Чанбин, ставя ложку рядом с тарелкой, строго под прямым углом. — Я постарался сделать всё так, как ты любишь. — Ого... — начал Чан, явно смущённый, но всё же ответил. — Спасибо. Чанбин улыбнулся, присаживаясь напротив. — А теперь я расскажу тебе, что ты будешь есть, чтобы ты точно знал. Он указал на рис. — Это белый рис, ничего лишнего. Он свежий, варили утром. Потом на овощи. — Здесь огурцы, морковь и немного редиса. Всё нарезано одинаково и слегка заправлено солью. Чан внимательно слушал, его глаза скользили по еде, словно он проверял, совпадает ли описание с реальностью. — А суп? — наконец спросил он, голосом чуть громче, чем обычно. — Это мисо-суп, — продолжил Чанбин, указывая на тарелку. — Здесь только тофу, зелёный лук и немного морских водорослей. Всё натуральное, ничего лишнего. Чан медленно кивнул, словно одобрял услышанное. — Это... правильно. Чанбин усмехнулся. — Я рад, что угодил. Ешь спокойно. Если что-то не так, скажи мне. Чан взял ложку и начал есть, аккуратно и методично. Чанбин наблюдал за ним, не понимая, почему для него это так важно. Может быть, он просто хотел, чтобы Чан чувствовал себя комфортно. А может, всё было глубже, и он просто начал заботиться о нём так, как раньше не заботился ни о ком. Пока Чан с увлечением рассказывал о кошачьих породах, его глаза сияли. Он говорил медленно, выбирая каждое слово, а Чанбин внимательно слушал, иногда кивая или задавая вопросы, чтобы разговор продолжался. — Есть одна... редкая порода, — сказал Чан, наклоняясь ближе к Чанбину. — Она называется... японский б-бобтейл. У них хвост короткий, как как у зайца. Чанбин улыбнулся, откинувшись назад. — Правда? Никогда о таком не слышал. А у них ещё что-то особенное есть? Чан кивнул, собираясь с мыслями. — У них.... они о-очень активные и любят играть. Тем временем, у линии с едой Минхо и Йеджи наполняли свои подносы, наблюдая за парой. Минхо покачал головой, ухмыляясь. — Наверное, Чанбину-сонбэ уже надоело слушать это. Чан так много говорит о кошках, да ещё и медленно. Йеджи подняла взгляд от своего подноса и посмотрела на стол, где сидели их коллеги. Чанбин сидел, подперев подбородок рукой, и внимательно смотрел на Чана. Его взгляд был полон интереса, а лёгкая улыбка на губах выдавала искреннюю вовлечённость. — Не думаю, — мягко ответила Йеджи, кивая в их сторону. — Посмотри на лицо Чанбина-сонбэ. Минхо проследил за её взглядом и удивлённо приподнял брови. Чанбин выглядел так, будто рассказы Чана о кошках были для него самой важной информацией в мире. — Хм, странно, — пробормотал Минхо, поворачиваясь обратно к еде. — Он же всегда такой строгий и серьёзный... А тут прям будто другой человек. Йеджи улыбнулась, беря свой поднос. — Может, он просто нашёл кого-то, с кем хочется быть другим. Минхо и Йеджи сели рядом, но их присутствие будто растворилось в воздухе. Чанбин и Чан были в своей маленькой вселенной, где не существовало никого, кроме них. Всё вокруг казалось слишком шумным, а их мир был тихим, наполненным только голосом Чана и его увлечённым рассказом. Чан с каждым новым словом погружался всё глубже в свои мысли, глаза его заблестели, когда он объяснял особенности каждой породы. Чанбин, не спеша, аккуратно ел, но его внимание было полностью сосредоточено на Чане. Он не мог оторвать взгляд от его лица, от того, как Чан говорил, как объяснял, даже если речь шла о чём-то простом, как порода кошек. — ...и вот ещё! Есть такая порода... мейн-кун. Они... к-как большие кошки, но очень дружелюбные — Чан с таким энтузиазмом рассказывал, что его лицо светилось. — Они могут весить до двадцати килограмм, а хвост у них д-длинный, как у лисы... очень пушистый. Чанбин, слегка наклонив голову, продолжал внимательно слушать, его взгляд был мягким и тёплым. Он не перебивал, хотя мог бы, ведь Чан говорил довольно медленно, с заиканием, но это не мешало ему воспринимать всё, что говорилось. — Ты много знаешь о кошках, — сказал Чанбин с лёгкой улыбкой, глядя на Чана. — Я даже не знал, что у них есть столько разных пород. Чан немного покраснел от внимания, но продолжал, его руки двигались, когда он старательно объяснял детали. — А вот эта порода, — он поднял палец к телефону, где был изображён кот, — турецкий ван. Они любят воду... и они могут плавать! Это очень необычно для кошек, потому что многие не любят воду. Минхо, сидящий с Йеджи, бросил взгляд на их стол. Он заметил, как Чан и Чанбин были поглощены разговором, как будто весь мир исчез для них, а всё, что было важно — это кошки и детали, которые Чан так страстно делился. Йеджи улыбнулась, наблюдая за ними. Она тихо сказала: — Он действительно нашёл в нём человека, с которым можно быть собой, не стесняясь. Минхо кивнул, хотя всё ещё не понимал, как Чанбин мог так измениться. Он привык видеть его серьёзным, строгим, сдержанным. А сейчас, сидя рядом с Чаном, он выглядел мягким, словно весь его мир сосредоточился на этом разговоре. Минхо удивлённо покачал головой. — Возможно, — сказал он. — Не думал, что он так может. Они продолжали смотреть на пару, и в этот момент было понятно, что их связь становится чем-то более глубоким, чем просто работа.

***

Чан встал, как обычно, посчитав про себя до трёх, перед тем как войти в кабинет Чанбина. Это было его маленькое правило, который он соблюдал даже в самых простых ситуациях. Он зашёл и, сдерживая волнение, подошёл к столу Чанбина, внимательно изучая документы, которые тот держал в руках. — Это что? — спросил Чан, показывая на бумаги, его голос был спокойным, но в его глазах было любопытство. Чанбин посмотрел на него, затем опустил взгляд на документы, перед тем как ответить. — Это новое дело, — сказал он, аккуратно расставляя бумаги на столе. — Будешь работать с Йеджи. Мы занимаемся делом о коррупции в одной крупной корпорации. Это будет сложное расследование. Чан задумался. Он не любил много говорить, но его взгляд сразу стал сосредоточенным. Он заметил, что в деле присутствуют многочисленные сложные детали — схемы, цифры, факты, которые могли быть запутанными. Это требовало внимательности и точности, а такие дела, как правило, Чан воспринимал с особым интересом. — Почему с Йеджи? — спросил Чан с лёгким намёком на беспокойство в голосе. Он не любил работать с людьми, которых плохо знал, хотя и уважал её профессиональные качества. Чанбин на мгновение остановился, думая, как правильно ответить. — Йеджи опытный адвокат, и она давно работает в нашей команде. Я думаю, вы оба сможете хорошо работать вместе. Ты уважаешь её работу, не так ли? Чан кивнул, соглашаясь, но его выражение лица оставалось немного напряжённым. Он не был против работы с Йеджи, но для него всё, что выходило за рамки его привычного круга общения, всегда вызывало определённые волнения. Всё должно было быть идеально, и он знал, что в новых обстоятельствах ему нужно будет адаптироваться. — Я п-постараюсь, — сказал Чан, чуть заикаясь, но его голос был твёрдым. Он хотел показать, что готов, что ему можно доверять, несмотря на его особенности. Чанбин заметил это и слегка улыбнулся, стараясь поддержать его уверенность. — Я уверен, что ты справишься, — сказал Чанбин с лёгкой улыбкой, кивая головой. — Ты ведь знаешь, что мы всегда с тобой, если нужна помощь. Чан кивнул и посмотрел на документы снова. Он был готов работать, и хотя внутренне немного переживал, он чувствовал, что это — новый шаг в его профессиональной жизни. — Я начну завтра, — сказал он, и с этим ушёл, уверенно и спокойно, возвращаясь в свой кабинет, чтобы подготовиться к предстоящей работе. На следующий день Чан и Йеджи отправились в дом, где произошла трагедия. Они должны были защитить клиента, мистера Кима, который оказался в тяжёлой ситуации. С момента смерти его дедушки началась борьба за наследство, и двоюродный брат жертвы, как выяснилось, обманул всех, заключив фиктивный договор, который позволил ему стать единственным наследником. Дом был старым, с тусклыми окнами, скрипящими полами и обшарпанными стенами, что создавало атмосферу заброшенности. Когда они вошли, их встретил высокий мужчина с усталым, но напряжённым взглядом. Это был мистер Ким. Он стоял в коридоре, как будто зная, что их приход был неизбежен. Несмотря на его состояние, он приветствовал их с уважением, но его взгляд выдавал всю глубину переживаний. — Я очень рад, что вы пришли, — сказал он, приглашая их в гостиную, где был накрыт стол. — Я пытался решить всё сам, но эти документы... они слишком сложные. Я не могу поверить, что мой двоюродный брат так поступил. Чан внимательно изучил его выражение лица. Он заметил, как в голосе мистера Кима была смесь отчаяния и злости, но в глубине глаз пряталась ещё большая тревога. Это было что-то большее, чем просто обман с документами — здесь был целый клубок отношений и манипуляций. — Мы изучим все документы, мистер Ким, — сказала Йеджи, садясь рядом с ним. — Но вам нужно быть готовыми к тому, что мы можем столкнуться с неожиданными препятствиями. Давайте начнем с того, что мы уже знаем. Чан молча сидел рядом, его глаза внимательно следили за всем происходящим. Он ощущал, что этот случай был не просто юридической задачей, а настоящим испытанием для него и Йеджи. Хотя Чан был внутренне сосредоточен и профессионален, его внимание сосредоточилось на деталях, которые могли бы скрывать важные подсказки. После нескольких часов разговора, изучения документов и обсуждения деталей с мистером Кимом, они решили, что следующими шагами будет собрать все доказательства относительно того, как именно был составлен тот фальшивый договор, и каким образом он мог быть признан недействительным. Чан и Йеджи вернулись в офис, и Чан сразу погрузился в разбор материалов, чтобы понять, где могли быть допущены ошибки, а также начать формировать стратегию защиты для мистера Кима. Он был полностью поглощён работой, его голова была занята только этой задачей, но внутренне он чувствовал важность каждого шага, каждое решение в этом деле могло повлиять на жизнь их клиента. Йеджи, сидя рядом, заметила, как сосредоточено работает Чан, и отметила про себя, что его внимание к деталям и строгая дисциплина приносили свои плоды. Всё, что Чан делал, было тщательно, шаг за шагом, как всегда, к идеалу. На следующий день Чан, Йеджи и Чанбин сели в машину и отправились за пределы Сеула, в тот самый дом, где произошла трагедия. Дорога была долгой, и как только они покинули череду городских зданий, вокруг них открывался простор, а вид за окнами машины постепенно менялся, становясь всё более уединённым и тихим. Это было место, где, как казалось, время шло медленно, и жизнь вела себя немного по-другому, чем в шумном центре города. Чан сидел молча, его взгляд был направлен в окно, но его мысли были сосредоточены на задаче. Он пытался проанализировать каждую деталь, каждое возможное направление, которое могло привести их к новым доказательствам. Он всё ещё ощущал, как напряжение растёт с каждым километром, но при этом его разум был сосредоточен, и он понимал, что каждый шаг имеет значение. Чанбин заметил, как Чан сосредоточенно смотрит в окно и осознаёт, что его напарник всегда очень тщательно обдумывает каждый шаг, прежде чем действовать. — Мы можем про... проверить свидетельства, — сказал Чан, ломая молчание и слегка оборачиваясь к Чанбину. — Мистер Ким сказал, ч-что до того как его двоюродный брат вошёл в дом, там б-были родители подруги его дочери. Возможно, они... они могли услышать разговор. Чанбин кивнул. Он понимал, что Чан, несмотря на свою привычку держаться в себе, всегда видел то, что другие могли бы упустить. Это было его уникальное восприятие, которое, как правило, приводило к важным открытиям. — Хорошая идея, Чан. Если они действительно были там, их показания могут стать ключевыми. Мы должны выяснить, что они слышали, и насколько это может повлиять на наш случай. Ведь это может стать доказательством того, что договор был не только неправомерно подписан, но и в определённый момент манипулировался. Когда они прибыли в дом, они начали своё расследование. Дом был тихим и запущенным, что было контрастом для того, как он выглядел в те моменты, когда мистер Ким жил здесь с семьёй. Все трое прошли в гостиную, где ранее принимали гостей, а затем направились к комнате, где, по словам мистера Кима, находились родители подруги. Чан был первым, кто заговорил с ними, осторожно подходя к каждому из свидетелей. Он начал задавать вопросы, задаваясь целью понять, что именно они могли слышать и как это могло повлиять на их воспоминания. — Мы только немного разговаривали, — сказала одна из женщин, её лицо было уставшим. — Но я помню, что услышала какую-то ссору. Не очень громко, но всё-таки. Мы не ожидали, что это будет связано с каким-то договором, просто был неприятный разговор. Чан начал анализировать её слова. Он не мог пропустить ни одной мелочи. Каждый момент был важен, каждая деталь могла стать решающей. Когда они завершили допрос свидетелей, Чан начал связывать их показания с теми фактами, которые они уже знали. Он думал, что это может быть именно тем, что им нужно, чтобы поставить под сомнение правомерность действий двоюродного брата. Слова свидетелей не были прямым доказательством, но они могли стать частью общей картины. Чанбин подошёл к нему и кивнул. — Ты прав, это может быть важным доказательством. Мы должны продолжить искать подробности, связаться с другими людьми, которые могли бы подтвердить эту информацию. Чан чувствовал, что они на верном пути. Шаг за шагом они приближались к истине, и это было важно для них, важно для их клиента. В этот момент он понял, что каждый их шаг имеет значение, и в конечном итоге, вся их работа будет оправдана, если они будут продолжать двигаться вперёд. Когда они вернулись в дом мистера Кима уже третий раз, дочь, которая была ещё ребёнком, подошла к Чану с серьезным выражением на лице. Она держала в руках смартфон и, немного нервничая, сказала: — У меня есть кое-что, что может помочь вам... Это видео. Чан, увидев её серьёзность, сразу понял, что она хочет сказать что-то важное. Он слегка наклонился, чтобы лучше услышать и понять. — Мы с подругой снимали влог для YouTube, и случайно записали разговор, который не должны были услышать, — продолжила она, передавая ему телефон. — Мы с подругой тогда снимали, как мы играем в саду, а потом услышали разговор дяди. Он говорил, что всё будет по закону, но мы потом поняли, что это не так. Чан взял телефон и стал внимательно смотреть на экран. Дочка мистера Кима, волнуясь, пояснила: — Я сразу не поняла, о чём он говорил, но в какой-то момент он сказал, что "таков закон", хотя на самом деле мы с подругой хорошо понимаем, что это не правда. Это даже нам было понятно, не знаю как папа в это повёлся, я никогда не верила в дядю, она плохой. Дядя был очень напряжённый, как будто что-то скрывал. Чан отмотал видео, слушая внимательно каждое слово. В записи чётко слышался голос двоюродного брата мистера Кима, который сказал: — Так утверждает закон. Таков закон, и вы не сможете ничего с этим поделать. Чан понял, что это может стать ключом к делу. Запись была прямо на руку их защите, так как в ней чётко слышалось, что двоюродный брат мистера Кима утверждает, будто действует по закону, при этом в действительности такого закона не существует. Это было явным признаком мошенничества, которое он пытался скрыть, манипулируя словами, чтобы оправдать свои действия. Чан ещё раз пересмотрел видео, убедившись, что в нем действительно была та самая фраза, которая могла изменить ход дела. — Это может быть д-доказательством. Мы могли бы ис... использовать эту запись, чтобы показать, чт-что двоюродный брат мистера Кима сознательно искажает закон, манипулируя им... и-им для личной выгоды, — сказал Чан с уверенностью, передавая телефон назад. Чанбин, который стоял рядом, заметил, как Чан, несмотря на свой обычный спокойный и замкнутый вид, был полностью сосредоточен и вовлечён в процесс. Он был уверен в правильности их шагов и понимал, что каждое доказательство, каждая деталь имеет значение. — Отличная находка, — сказал Чанбин, с улыбкой кивая в знак признания. — Это точно может помочь нам в суде. Мы должны разоблачить мошенника. Теперь, когда у нас есть такие доказательства, мы можем пойти в суд с уверенностью. Чан чувствовал, что они наконец-то сделали важный шаг к победе. Он знал, что такие моменты могут изменить всё, и теперь ему нужно было максимально точно и осторожно использовать это видео в суде.

***

Чанбин стоял возле машины, наблюдая, как Йеджи собирается уйти. Она подошла к нему, с загадочной улыбкой на лице. Подойдя совсем близко, она взглянула на него и с легким подмигиванием произнесла: — Я делаю это, чтобы оставить вас наедине. Я жила тут в детстве, так что вам лучше сходить к морю. Чанбин замер на секунду, не совсем понимая, что именно она имеет в виду. Он был немного ошеломлён её прямолинейностью и намёками, и задал с лёгким недоумением: — Что?.. Йеджи не удержала ухмылки и с невозмутимым тоном повторила: — Вам же нравится адвокат Чан, сходите к морю на свидание. Она подмигнула, и её взгляд был полон игривости, почти вызывающий. Она зловещим образом задержала взгляд на его реакции и сразу же пошла в сторону здания, как будто даже не дожидалась ответа. Чанбин долго стоял, не совсем понимая, как реагировать. Слова Йеджи эхом разносились в его голове, а сам он чувствовал странную смесь смущения и недоумения. Его взгляд упал на машину, в которой уже сидел Чан, поглощённый своими мыслями, а потом снова вернулся к уходящей Йеджи. Его лицо осталось непроницаемым, но в глубине он чувствовал, как что-то щемящее возникает внутри. На мгновение ему стало ясно, что Йеджи, похоже, поняла нечто большее, чем он сам осознавал. Она знала, что происходит между ним и Чаном, и, вероятно, даже видела это. Он чувствовал себя неуверенно, словно застигнутым врасплох. Он никогда не был хорош в подобных ситуациях, но не мог отрицать, что слова Йеджи коснулись его. Он подумал о том, как часто его мысли возвращались к Чану, как он невольно наблюдал за каждым его движением и словом. И тут, внезапно, мысли о свидании, о море… его лицо порозовело от лёгкого смущения, но в глубине сердца Чанбин почувствовал что-то большее, чем просто профессиональное уважение к своему коллегу. Он снова взглянул на Чана, который сидел в машине, и, казалось, всё остальное исчезло. В этом моменте всё казалось таким запутанным и неопределённым. Чанбин сел за руль и на мгновение задержал взгляд на Чане, который сидел рядом, поглощённый своими мыслями. Чанбин не знал, что точно его побудило, но чувство, которое оно вызвало, было чем-то новым, даже неожиданным. Он снова посмотрел на Чана, а затем, немного неуверенно, но с лёгкой решимостью, произнёс: — Как насчёт того, чтобы сходить к морю? Мы могли бы немного отдохнуть, расслабиться. Чан повернул голову к Чанбину, удивлённо подняв брови. Это предложение явно не вписывалось в привычный порядок их работы, но, казалось, именно этого ему и не хватало — вырваться из рутины и провести время вдвоём, подальше от постоянных дел и напряжения. — Мор… море? — переспросил он, немного растерянно, но в его глазах уже начали появляться зачатки любопытства и интереса. Чанбин заметил его удивление, но, не сдаваясь, продолжил: — Да. Я думаю, нам нужно немного отдохнуть. Это не так далеко, и я уверен, что тебе понравится. Чан ненадолго задумался, его взгляд скользнул по окну машины, словно он пытался улавливать что-то важное в окружающем мире. Вдруг он повернулся к Чанбину и, наконец, ответил с лёгкой улыбкой: — Х-хорошо… я согласен. Чанбин почувствовал, как облегчение накрыло его. Он сразу завёл машину, и они поехали в сторону моря. В воздухе витала лёгкая неуверенность, но в то же время, когда они покидали город, Чанбин осознавал, что этот день мог стать важным шагом в их отношениях — шагом к чему-то новому, к более близкому и личному общению. По мере того как они шли вдоль побережья, ветер игриво трепал волосы, а морская вода тихо плескалась о берег. Чан шагал впереди, его шаги были размеренные, словно он следил за чем-то важным в мире, что происходило только в его голове. Он говорил о кошках, как всегда, страстно и увлечённо, но теперь его голос был спокойным, а в его глазах был какой-то особый свет. — Есть такая порода кошек, — начал Чан, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Чанбина, — синие русские. Они такие элегантные и грациозные, их шерсть как бархат, а глаза — как изумруды... Чанбин следил за ним, наслаждаясь моментом. Он не торопил Чана, не перебивал, лишь слушал и наблюдал. Он не мог не заметить, как увлечённо Чан рассказывает, как его глаза загораются, когда он говорит о кошках. В этом было что-то невероятно искреннее и трогательное. — Они очень умные, — продолжал Чан, его взгляд стал немного мечтательным. — Понимают, когда их хозяин переживает. Я читал, что они могут даже чувствовать эмоции. Чанбин продолжал идти рядом, его лицо было лёгким, словно он действительно наслаждался обществом этого человека, который, несмотря на свою замкнутость и особенности, был столь ярким и живым в своих интересах. Он улыбался, не замечая, как время пролетает. Этот момент был особенным — простое, тихое времяпрепровождение вдвоём, где не было ни давления, ни ожиданий, а только тишина и бесконечное желание слушать. — Они, наверное, понимают больше, чем мы, — сказал Чанбин, немного задумавшись. — Мы просто не всегда замечаем, как они смотрят на нас, правда? Чан кивнул, не ожидая этого вопроса. Он медленно оглянулся, встретив взгляд Чанбина, и его лицо на мгновение стало мягким. — Да, они... как люди, н-но только молчат, — ответил Чан, его слова звучали как нечто важное, как вывод, который он сам только что осознал. — Я думаю, что они... они лучше понимают, что нам нужно. Чанбин улыбнулся, снова отдав своё внимание Чану, который продолжал говорить. Они продолжали идти вдоль моря, где было только их спокойствие, их разговоры и нескончаемое спокойствие морского горизонта. Они остановились, стоя бок о бок, и взглянули на горизонт. Солнце медленно опускалось, окрашивая небо в тёплые оттенки оранжевого и розового. Всё было настолько спокойно, что казалось, что мир вокруг них замедлился, оставив их вдвоём, в этот момент, с морем и закатом. Чан, не замечая, как его слова могут повлиять на атмосферу, вдруг сказал: — Это очень похоже на... н-на свидание. Чанбин замер на секунду, его глаза остановились на Чане, и он почувствовал лёгкую неловкость. Он не знал, что сказать, но его лицо стало немного красным. Он не ожидал, что Чан будет таким прямолинейным. Ведь их отношения были настолько… неясными, полными невысказанных слов и поступков, и теперь Чан вынес эту тему на поверхность. Чанбин нервно прокашлялся, пытаясь вернуть свою уверенность, но его голос слегка дрогнул, когда он ответил: — Ну... Возможно, да. Но я думаю, что мы просто... наслаждаемся моментом? Он сам не был уверен в своих словах. В этот момент для него всё было немного сложным — чувства, которые он испытывал к Чану, были необычными и затмевались сомнениями. Однако, он всё равно улыбнулся, пытаясь смягчить неловкость, и посмотрел на закат. Чан, как всегда, был искренним в своих высказываниях. Он кивнул, глядя на темнеющее небо. — Мне нравится, ко-когда всё идеально, как в книгах, — сказал он, почти задумчиво, как будто пытаясь объяснить, почему этот момент был для него таким важным. И хотя слова Чана могли показаться обыденными, в них была некоторая глубина, которой не было в его обычных фразах о кошках или работе. Чанбин посмотрел на него и понял, что иногда молчание между ними говорило гораздо больше, чем слова. — Мне тоже, — сказал Чанбин, возвращаясь к моменту, когда они стояли вместе, в тишине, с закатом перед ними.

***

Судебный процесс начался с напряжённой атмосферы в зале. Судья, пожилой мужчина с строгим выражением лица, взял в руки документы и объявил начало слушания. Адвокаты обоих сторон уже занимали свои места: команда защиты и обвинения заняла свои позиции с ярко выраженными лицами, готовыми к битве за правду. Первые слова произнёс судья: — Мы приступаем к делу между истцом, мистером Кимом, и его двоюродным братом, обвиняемым в мошенничестве. На скамье подсудимых — господин Ли, который обвиняется в том, что обманул своего родственника и заключил незаконное соглашение, ставшее причиной утраты прав на наследство. Судья кивнул, давая сигнал адвокатам начать. Чан был первым, кто поднялся на трибуну, его лицо было спокойным и сосредоточенным. Он был уверен в своих доказательствах и знал, что всё, что ему нужно — это провести точную и убедительную презентацию. — Уважаемый суд, — начал он, не спеша, уверенно взглянув на судью и зал, — мы представляем... в-вашему вниманию доказательства того, что... что обвиняемый, двоюродный брат мистера Кима, сговорился с ц-целью обмана. В качестве основного доказательства мы... мы предлагаем видео, н-на котором запечатлено, к-как господин Ли пытается провести ма... манипуляцию с завещанием, подставив своего родственника. Он показал видео на экране в зале суда. Это было видео, на котором, в момент обсуждения наследства, Ли заявлял, что всё якобы было сделано «по закону», несмотря на явные признаки манипуляции. Чан взглянул на Ли, сидящего на скамье подсудимых. Ли попытался отвлечься, но атмосфера в зале не давала ему возможности избежать реальности. — Это видео, уважаемый суд, демонстрирует, ч-что наш клиент был введён в заблуждение. Ли... Мистер Ли использовал свои возможности, что б-б... что бы обмануть его,и... и таким образом захватить имущество. Когда настала очередь защитника Ли, тот быстро встал, пытаясь создать иллюзию уверенности. Он громко заявил: — Это видео не является доказательством. Оно не может доказать, что мой клиент пытался обмануть мистера Кима. Это может быть просто неудачным разговором, и у нас нет достаточных доказательств того, что сговор действительно существовал. Чан не позволил защите одержать победу так легко. Он был готов к этому моменту. Он взял микрофон и снова обратился к судье: — Протестую! Уважаемый суд, мы... мы доказали, что эти слова не могли быть просто случайностью. Мы провели рас-расследование, выяснив, что завещание, подписанное мистером Кимом, б-было подделано именно в момент, когда господин Ли кон-контролировал ситуацию. Он показал на экране другие доказательства, в том числе документ, подтверждающий изменения в завещании, подписанные под угрозой давления. В комнате стало тихо. По завершению презентации доказательств, Йеджи закончил их выступление. — Мы просим суд признать действия господина Ли мошенничеством и дать возможность нашему клиенту получить наследство, на которое он имеет полное право. Эти доказательства невозможно игнорировать. После того как обе стороны представили свои аргументы, судья удалился для вынесения решения. В зале царило напряжённое молчание. Несколько минут спустя он вернулся и объявил: — Суд постановил, что на основе представленных доказательств и показаний, обвинение доказало, что действия господина Ли были мошенническими. Мистер Ким имеет полное право на наследство. Чан и Йеджи обменялись взглядами, и хотя их лица оставались спокойными, в их глазах было чувство удовлетворения от проделанной работы. Это была их победа. Вечер был тёплым, когда Чан и Чанбин вошли в кафе. Мистер Бан, как всегда, стоял за барной стойкой и готовил блюда с такой тщательностью, как будто каждая деталь была важной частью его жизни. Он улыбнулся, увидев Чана и Чанбина, и подал им свои фирменные кимпабы, приготовленные с любовью, и ароматный чай. Чан с улыбкой погрузился в еду, а Чанбин остался сидеть рядом, наблюдая за ним с легким выражением интереса на лице. Он не мог не заметить, как Чан внимательно распределяет еду на тарелке, как всегда, с тщательностью, которая ставит всё на свои места. Мистер Бан заметил, как они сидят вдвоем, и решил поговорить с Чанбином, ведь сегодня он чувствовал, что этот момент заслуживает особого внимания. Он подошёл к Чанбину, когда его сын был поглощён едой, и предложил поговорить. Чанбин, заметив его задумчивый взгляд, ответил мягко: — Я рад, что мы снова здесь. Я бы тоже хотел поговорить с вами о Чане. Мистер Бан вытер руки о полотенце и сел напротив. Его взгляд стал мягче, и он начал говорить, словно обдумывая каждое слово. — Он особенный. Я всегда знал, что он сможет добиться многого. Он научился контролировать свои эмоции, научился быть рядом с людьми, несмотря на то, что ему сложно. Но, знаете, когда он был маленьким, мне было трудно понять, что ему нужно. Я видел, как он борется с этим миром, как его аутизм часто становилась его препятствием. Но я всегда верил, что с правильной поддержкой он сможет сделать больше, чем кто-либо мог бы ожидать. Чанбин внимательно слушал, а в его глазах была смесь уважения и восхищения. Он знал, что Чан не был простым человеком, и что каждый день был для него испытанием. Но Чанбин также видел, как Чан стал увереннее в себе, как он преодолевал трудности, и как его профессионализм и решимость вдохновляли других. — Он очень трудолюбив, — продолжил мистер Бан, слегка улыбаясь. — Но мне всегда казалось, что он немного одинок в этом мире. Даже когда он с вами, он не всегда может быть открытым, но я вижу, какой вы с ним. Мне кажется, вы понимаете его. Чанбин почувствовал лёгкое тепло в груди, его взгляд стал мягче. Он не знал, что ответить, потому что слова не всегда могли выразить то, что он чувствовал. Но он был признателен за доверие, которое мистер Бан ему оказал. — Я... пытаюсь понять, — ответил Чанбин тихо. — Он... он особенный, да. Иногда мне трудно понять, что именно нужно, чтобы помочь ему. Но я готов делать всё, чтобы быть рядом и поддерживать его. Мне важно, чтобы он знал, что я здесь. Мистер Бан кивнул, его взгляд стал ещё более тёплым. — Я вижу, как вы стараетесь. И Чан понимает это. Он не всегда может это выразить, но я уверен, что он ценит то, что вы рядом. Чанбин почувствовал лёгкое напряжение в груди, но это было скорее чувство благодарности и ответственности, чем что-то другое. Он знал, что быть рядом с Чаном — это не просто работа, это было важным аспектом его жизни, и он ценил это больше, чем мог бы выразить словами. Они продолжили разговаривать о Чане, о его прошлом, о том, как он научился быть таким, какой он есть, и как Чанбин будет продолжать поддерживать его. Время прошло незаметно, и, несмотря на то, что они говорили о серьёзных вещах, между ними ощущалась лёгкость и взаимопонимание. Когда Чан закончил свой ужин и, не заметив, поглотил всё, что было на тарелке, он поднялся и посмотрел на них. — Всё в порядке? — спросил он, немного неуверенно. Он не привык к этим разговорам, но было приятно, что отец и Чанбин поговорили о нём. Чанбин улыбнулся и кивнул, не нуждаясь в словах, чтобы передать, что они обсудили именно то, что нужно. Время подошло к полуночи и Чанбин наконец-то заметив это, удивился, что остался здесь настолько долго. Он извинился, заплатил за еду, хотя мистер Бан чуть ли не запрещал ему делать это, но сдался под давлением. Чан проводил его Чанбина до машины, он шёл сзади него. Вдруг Чанбин почувствовал, как его сердце пропустило удар, когда Чан вдруг схватил его за руку. Это было внезапно и неожиданно, и на мгновение всё вокруг как будто затмилось, а его внимание сосредоточилось только на Чане. Чан не сказал ни слова, его взгляд был немного растерянным, но в этом жесте было что-то искреннее, что заставило Чанбина замереть. Он не знал, что делать, и в воздухе повисла странная тишина, в которой было больше, чем просто молчание. Чан держал его руку всего несколько секунд, но для Чанбина эти мгновения казались вечностью. Он мог чувствовать лёгкое тепло от его пальцев, его дыхание, которое немного замедлилось в этом моменте. И когда Чан, наконец, отпустил его руку, Чанбин заметил, как его пальцы слегка дрожат, будто сам Чан не совсем понимал, что только что произошло. Чан не мог встретиться с его взглядом, он не знал, как выразить то, что чувствовал в тот момент. Он посмотрел вниз, его лицо покраснело, а в глазах был лёгкий растерянный взгляд. Всё, что он мог сделать, это отпустить руку, не произнеся ни слова. Чанбин же, чувствуя, как его сердце продолжает биться немного быстрее, не знал, что сказать. Его губы немного поджались, и он почувствовал, как в груди возникает комок. Он хотел бы сказать что-то, возможно, успокоить его, но слова не шли. Он был не готов к такому жесту, даже если он был таким кратким. Он чувствовал, как его взгляд и его мысли словно ускользают в пустоту. — Ты... не хочешь мне что-то сказать? — наконец, тихо спросил Чанбин, его голос слегка дрогнул от неожиданности. Чан всё ещё смотрел вниз, его лицо скрывалось за прядями волос, которые падали на лоб. — Я не знаю... — его голос был едва слышен, а руки снова начали нервно теребить одежду. — Я просто... не хотел, чтобы ты ушел. Мне трудно это объяснить. Чанбин в ответ мягко кивнул. Он понял. Он понял больше, чем мог бы выразить словами. Тот момент был уязвимым и искренним, и он почувствовал, как между ними возникла некая невидимая связь, о которой они оба долго не говорили. Это был момент понимания, без лишних слов, без объяснений. — Ты не должен ничего объяснять, — сказал Чанбин, пытаясь успокоить его, но при этом сам почувствовав, как его собственные чувства начинают переполнять его. — Всё в порядке, Чан. Чан немного приподнял голову и встретился с его взглядом. В его глазах была благодарность, но и какой-то страх — страх того, что всё, что он только что почувствовал, может исчезнуть, если он не сможет выразить это правильно. Чанбин почувствовал лёгкое тепло в груди, что-то, что он не мог назвать, но что было чем-то важным. — Я... просто... хотел, чтобы ты остался. — Чан снова потянулся к его руке, но в этот раз сделал это гораздо осторожнее, как будто опасаясь, что снова отпустит её. Чанбин вздохнул и осторожно положил свою руку на его. Это было как бы подтверждением того, что всё, что произошло, было нормально, что они оба понимали друг-друга. — Я здесь, Чан, и если ты хочешь... я останусь на ещё немного— сказал Чанбин тихо. Его слова были мягкими, но в них было столько уверенности, что Чан почувствовал, как его плечи расслабляются. Они оба оставались в этом моменте, сдержанно и в какой-то степени неуклюже, но искренне. Чан не мог понять, почему это было так важным для него, почему его рука тянулась к Чанбину, но он знал одно — сейчас всё было в порядке, и ничто не должно было измениться.