Сердцебиение

             ***

*Забери меня отсюда — Би-2*

      Стало ещё позднее. Голубки погуляли по центру города, купили себе парные худи и даже успели заглянуть в ресторанчик до закрытия.       На улице была кромешная тьма. Лишь маленькие звёздочки давали понять, что полотно над людьми — это небо, а не какая-нибудь натянутая гигантская ткань. Приятно издавала звуки вода на спортивной базе, по которой сейчас шли парни за руку. Освещали дорожку романтично огни своим старым тёплым светом от домов. Крякали откуда-то в высокой траве утки со своими детьми, желая получить вкусняшки от проходящих. В общем обстановка только и предоставляла радость для прогулок нашим влюблёнышам.       Самойловы, как реальная парочка, ходили вдвоём, о чём-то хихикали и толкали друг-дружку через раз. Глебушка не мог закрыть рот от подколов собеседника, на что сам Вадим пытался хоть как-то угомонить ядерную, разрывную атаку смеха, которая всё никак не могла прекратиться. Младший был уже весь красным, не сумев остановить дикий ржач. Такая картина очень привлекала Вадика. Ему ведь в удовольствие видеть своего человека рядом таким счастливым, хоть и не в полной мере этого слова. Когда хохотун немного утихомирился, старший тут же наклонился и чмокнул того в щёку, чтобы привлекательно-розовый цвет не сходил так быстро с любимого лица.       Глебушка, замерев, не мог поверить в происходящее. Поскольку, тогда... ещё весной, гулял на этом же месте с букетом роз. Мечтал о любви, взаимности и чувствах, которые в итоге не сбылись и казались недосягаемыми. А сейчас... та же дорожка, то же место, но он теперь с любимейшим человеком, держащим крепко за руку и целующим без повода. Такое осознание настоящего будто бы открыло парню глаза. Ему стало намного увереннее в душе... и максимально спокойно.       Стали виднеться вкрапления на асфальте от начинающегося дождя. Приятный звук капель выззвал ухмылку у Глеба, ведь он заботливый мальчик, смотрел погоду, всё с собой взял. Сняв с плеча свой шопер, тот достаёт оттуда чёрный зонтик, после чего аккуратно раскладывает его и приподнимает над обеими головами. Вода билась всё сильнее об ткань убежища, и складывалось впечатление, что они в полной безопасности. Вместе им не страшен никакой дождик и мрак ночной улицы.       Парень берёт под локоть Вадима, продолжая потихоньку идти. Вдыхая запах его толстовки, юноша расслабляется и чуть ли не засыпает на мягком плече. Чувствуя небольшую усталость, Вадик бодает носом брата, чтобы тот не выключался. — Устал уже? — спросил ласково он, видя состояние хрупкого парнишки. — Нет, Вадь. Просто рядом с тобой всегда спать хочется, — зевая, отозвался Глебушка, прикрывая очи. — Может тогда в беседку сядем ненадолго? Пока ливень не закончится?       На это Глебка только вяло кивнул, послушно идя за своей собственной грелкой. ***       Они дошли до белой небольшой из дерева конструкции. Внутри было довольно сухо, поэтому ребята с охотой сели на лавочку, располагаясь поудобнее и прячась от водяной напасти.       Чтобы не киснуть в такую погоду, младшенький прихватил с собой контейнер из дома с зелёным виноградом и протянул старшему. — Кстати, Вадь. А... что за план ты хотел мне рассказать? — наконец-таки уточнил Глеб, кушая фруктики. — Ох... малыш... в общем... — замялся Вадик, собираясь с мыслями. — Есть несколько вариантов расклада событий. — Какие же? — Не воспринимай только всерьёз! Это твоя жизнь, ты можешь её менять, как и сколько хочешь! Я просто предлагаю, как сделать правильнее. Первый вариант такой... немного рискованный, но наиболее подходящий. Это если ты поступишь в какой-нибудь университет в Екатеринбурге и попробуешь съехать от матери. Если пожелаем всё же остаться вместе, то можем снять квартиру неподалёку от учреждения. Да и работа у меня удалённо, всего лишь надо раз в месяц приезжать на проверку к начальству, конференции всякие. Поэтому проблем с этим не будет. Смогу оплачивать, плюс стипендия у тебя, тоже пригодиться. Либо второй вариант... я бы сказал безбашенный... — Почему же?.. — А потому что он скорее детский и навряд ли реалистичный, но... Помнишь, ты мне когда-то говорил, что мечтаешь съездить в Питер, верно? — Да... — насторожился Самойлов, отдалившись и слегка понизив голос, — Причём тут это?.. — А что, если нам просто плюнуть на всё и рвануть туда? В неизвестность! Как на такое смотришь? — Оу... Вадь... — оказался врасплохе тот, — Звучит, конечно, очень романтично. Однако в северной столице совсем иные цены, довольно-таки отличаются от местных, а про Москву вообще молчу! Поэтому... ради того, чтоб прыгнуть во всё это... Надо иметь хоть какую-нибудь небольшую, но «подушку безопасности!» — Верно, не спорю. Но просто... что, если ненадолго перекантоваться нам в квартире у Михи с Князем? Они ж там земляки! — Вадик, не хорошо перекладывать ответственность на других! — Ну да, ты прав. Это так... размышления! — А вот первое предложение меня больше всего устроило. Более визулизированное для нашего положения... — Тогда будем смотреть в направление нашего города? Если да, буду уже высматривать жильё. Так как в сентябре, я уверен, сделать такое будет в разы сложнее. ***       Среда той же недели. Всё это время лил, как из ведра, вечный дождь, занеся за собой ощутимую прохладу вокруг. Ведь подступался конец июля и скоро вот-вот должен был начаться хмурый для всех август. Дороги были словно океаны, через которые с трудом проезжали высокие машины. Однако имелись и оптимистично-трудовые плюсы — не нужно лишний раз поливать огород, например. И Василия не приходилось больше искать. Ведь он и так ленивая морда, а с мокрой ситуацией за окном, тем более будет находиться чаще всего дома под боком.       Мама с детьми благополучно помирилась. Принесла огромные извинения за сказанное и пообещала, что в следующий раз будет более сдержанной. Рассказала, что переутомилась жутко на работе в чужом городе без выходных, поэтому чувствует себя еле живой. Ей богу больше не возьмёт на себя этот прицеп обязанностей ради какой-то там прибыли. Дети её утешали, помогали по хозяйству, каждый день готовили и прибирались понемножку. ***       Сейчас Наталья и Вадим сидели на кухне. Вадик чистил картошку у раковины, чтобы пожарить её с грибочками, которые они с мамой собрали ещё вчера, ведь погода позволяет. А Наташа расположилась за столом, листала новенький журнальчик от соседки Верки, тёрла пальцем кружок от флакона и наслаждалась запахами духов. Параллельно этому гладила настырного Василия. Теперь он был не лишайным жирдяем, а примерным членом семьи. И даже внимания своё перевалил в сторону женщины, чем немного насмешил братьев. — Вот Вадик... были же времена когда-то. И намного лучше... не то, что сейчас... Нынче журналы никто не покупает. А раньше! Как будто вот недавно, всё помню! Гуляешь значит с коляской Глебкиной около главного рынка, на мост выходишь, а там напротив ларёк был. То и дело брала там новые издания у Людки. Поболтаешь с ней, постоишь. Потом полчасика погуляешь и сядешь где-нибудь на площадке. Младший спит, ты на горке катаешься, а я читаю, да духи на восьмое марта выбираю... Тогда была такая радость на весь день! А сегодня... бери не хочу! Открыл любой сайт, там тебе на всякий вкус и цвет. Всё для самых капризных придумали! — рассказывала захватывающе Наташа, задумавшись о событиях пятнадцатилетней давности. — Да, мам. Припоминаю что-то похожее, — бубнил Вадя, доставая из нижнего ящика сковородку. — Да это ещё что! А какие возможности тогда были с зарплатами! Щас одна конкуренция, куда ни глянь! А ещё вдобавок-       Начала дамочка, захотев вспомнить прошлое. Самойлов лишь покорно кивал матери. Зная, какая она болтушка, правильным решением было только молча кивать и слушать, не задавая посторонних вопросов. ***

*Дождь — Земфира*

      В этот момент Глеб находился за стенкой, в своей комнате. То и дело, что прибирался. Ведь переехать очень хотелось, а для этого сначала... надо узнать наличие хоть каких-то стоящих вещей.       Надев наушники, Глебушка включил свою любимую Земфирочку с её первыми альбомами, чуть пританцовывая головой, то вправо, то влево. Пока играла песенка оттуда, парень губами повторял слова и, окутавшись в клетчатый оранжевый плед, принялся разгребать древний ящик под кроватью. Давным-давно в детстве там лежали всевозможные игрушки и конструкторы, однако со временем юный Самойлов складывал туда разные цветные вырезки из газет, картинки, фотографии... и многое другое. Туда он не заглядывал уже года три, если не больше.              Выдвинув пластмассовую прозрачную коробку, на ней было достаточное количество пыли. Немного дунув на неё, Глебка тут же чихает, подтверждая долгий срок хранения. Открывая крышку, тот не мог поверить глазам, что настолько изменился за всё время.       От этой находки внутри проснулось столь забытое чувство ностальгии. Вынимая по одной карточке, картинке, фантику... он словно вновь окунался в беззаботное прошлое, в котором главная дилемма была это: «Подарят ли на день рождения заветную машинку для коллекции или нет?» Сейчас бы всем такиепроблемы бытия.       Среди фотографийдругановиз класса, корявых рожицей и остатков пятёрок на листах с детским почерком, парень нашёл ещё кое-что.       Вадик не зря упомянул про то, что Глебушка хотел побывать в Питере. Ведь с самого юношества это была его заветная мечта. Увлекаясь историей, архитектурой и музыкой... многие пути указывали именно туда, а не в Екатеринбург, расположенный среди сибирской тайги. Доставая бледную фотку с самого дна, тот отряхивает её от грязи и узнаёт в ней очень уж знакомые лица. Там была позирующая возле Исаакиевского собора на траве его тётя и лежачий рядом у цветов дядя. Они здесь были такими весёлыми, что в разгар каких-либо ссор между сверстниками или той же мамашей, будучи ребёнком, Глебчик забирался иногда под кровать к ним. Болтал там с тёплым сердцу изображением, рассказывал родственникам, как у него дела, чем занимался. Обещал, что как найдёт брата, то тут же рванёт к любимой тёте, которую хоть редко, но видел.       Тогда детское желание было почему-то более надёжным и уверенным, чем сейчас. Да и... кажется такая идея реально безбашенной, ведь это далёкий Санкт-Петербург. Младший в Москве-то раза четыре-пять был, а про вторую столицу вообще помалкивает. —А что... если вправду попробовать? —задумался юноша ненадолго, но после чего сразу нахмурился,— Пф! Нет! Бред какой-то... Куда меня отпустят. Да и... работы к тому же не имеется, как я смогу на переезд потратиться?.. А тётю напрягать очень уж не хочется, чтоб она приютила к себе. Буду для них ещё нахлебником.       Вдруг кто-то тихонько приоткрыл в комнату дверь, оставляя немного щёлочку, чтобы подсматривать за юношей. Это оказалась Наталья. — Глеб, ну как успехи? — спросила женщина, заходя во внутрь.       Парнишка слегка вздрогнул от неожиданного звука. Быстро сняв наушники, он покрылся весь мурашками. Кого-кого, а мать тот не воображал увидеть в проходе. — Ах,да... разобрался чуть-чуть. Ты что-то хотела?.. — убирая фото в карман, отвечал Глебка. — Понятно... Да так, ничего... — как-то задумчиво промолвила женщина.       Повисла небольшая неловкая пауза. Оба молчали и не знали как построить нормальный диалог. В повседневные школьные времена они такжене общались.Сын приходил домой, скоренько ел и тут же ложился спать. А дальше неинтересные уроки... позднее к десяти возвращалась и родительница. Особо разговоров никаких и не возникало, поэтому дамочка была мягко говоря рассеянная. Проводя большее количество времени на работе, она могла попросту забыться: «Сказала ли я Глебу вытащить бельё из стиралки и повесить на сушилку? Предупредила ли, что нужно в магазин сходить и купить молоко с петрушкой?» и многое другое.       Так что... наблюдать Глебу, как мама весело болтает с Вадимом, было максимально непривычно.       Наталья только подошла поближе и своей лёгкой рукой взбудоражила сыну волнистые волосы. — Ты... прости меня ещё раз, — сквозь скованность произнесла мама. — Я... ужасно была неправа насчёт тебя и Вадика.       Эти слова ударили буквально в голову Самойлову. Слышать такое от гордой родительницы — точно сенсация. Медленно приподняв взгляд выше, он решил убедиться в сказанном раннее.       Встреча робких небесных глаз тут же дала какую-то мгновенную отдачу внутри Натальи. Промелькнула вспышка этих родных радужек, но в виде маленького Глебки, который также на неё печально смотрел в тот момент, когда Вадима не было дома уже неделю без вести. — Глеб, прости старуху... пожалуйста. Я просто так волновалась за вас. Ведь не видела два... да почти три месяца! Переживала, думала, старший обижает тебя здесь. А ты боишься мне написать об этом. Потом ещё слухи эти! Вы же с Бортником не разлей вода! И узнав о прекращение дружбы, я сильнее занервничала. Накатилось и всё остальное, словно ком... Не хотела тебя никак задеть и перессорить с Вадей. Вижу, любите друг дружку безумно... — Это уж точно... — тихо-тихо прошептал саркастично парень. — Помогаете себе, развлекаетесь, быт у вас совместный прекрасный. Зря я в общем... накинулась на детей. — отрывисто поясняла она. — А зачем ты всё это говоришь? Ты же извинилась уже? — не вдуплял тот. — Просто... в тот момент я извинялись перед вами двумя за то, что наделала шуму и вывела вас из себя. Посчитала нужным сказать тебе это напрямую.       Сын как-то напрягся. Он понимал, мать не может полностью раскрыть весь этот посыл, зашифрованным в таком раскаяние. Однако... интуитивно собрал себе дальше полностью картинку. — Ты... правда не выгонишь Вадима? — всё-таки потревожился парень насчёт того утверждения. — Разумеется, нет! Что ты! Я тогда пригрозила на эмоциях! Куда ж я его дену? Соскучилась по нему также сильно. Столько лет не видела! Даже подумывала... чтобы Вадя переехал к нам жить. Осенью ведь обратно в квартиру вернёмся с тобой. А он рассказал мне про свою должность как раз. И мне показалось, что будет замечательно, если нам всем вместе обратно объединиться.       Юноша распахнул ресницы от удивления. Это предложение будто бы все эти мучительные года сидело глубоко внутри, а сейчас его спустя вечность желанно озвучили. — Правда? Ты... не будешь против? — сомневался он. — Да я же сама предлагаю! Только за!       Парень от этой идеи сразу же подскочил и резко обнял родительницу. Ему так не хватало этого вердикта, что он только мог мечтать об этом — вернуться вновь в детство.       Мать от неожиданность испугалась, но потом тут же растаяла. Она прекрасно понимала, какую ошибку совершила, рассорив их и напугав острыми установками. Поэтому видеть такую реакцию, означало однозначно то, что её в кое-то веки простили и очень даже надолго.